Текст книги "Шанс (сборник)"

Рубин

Для меня эта повесть ассоциируется с детством.

С веселыми книжками и беззаботными подружками.

С улыбкой вспоминаю, как работала над ней.

Но то окрыляющее вдохновение и необъятные мечты остались в прошлом.

Жалко. Я по ним скучаю.

Пролог

В ту ночь никто не спал. Да и до сна ли было? Музыка из часовни пронизывала пустую деревню, просачивалась за ее пределы и таяла, смешавшись с прохладным осенним туманом. И лишь один человек не был на празднике. Он ждал, и ожидание не затянулось надолго.

В то же время, на западной окраине, среди веселящихся селян, не мог найти покоя и другой человек. Сидя на стуле и хлопая танцующей дочери, он ничем не показывал, как тяжело у него на душе.

«Надо было думать раньше, – досадно вздохнул мужчина, – и не только о себе».

Но раньше не в силах был даже представить, что все может так измениться, так перевернуться… и как действовать дальше он просто не знал.

– Пап, ты хотя бы один день в году можешь улыбаться? – Она засмеялась и в очередной раз потянула его танцевать.

– Ты написала письмо тете? – вместо ответа, все также хмуро, спросил он.

Девушка поморщилась, завистливо взглянув на беззаботно танцующих друзей. Она уже и пожалела, что отошла «на пять минут взбодрить отца».

– Давай поговорим об этом позже?

– Анида, написала или нет?

Девушка поняла, что перенести разговор не получится и, вспомнив уже подготовленный план, начала:

– Пап, я вот все думаю… надо ли мне вообще ехать к тете? Может…

– Мы ведь все обсудили. Мне надо на какое-то время уехать, а тебе пожить у тети.

– Но ведь мне уже восемнадцать! Неужели мне нельзя пожить одной? Я говорила с Анатьей и Манди. Они не против, чтоб я некоторое время провела и у них…

– Ты рассказала им?! – Мужчина побледнел, вскочил со стула.

Анида со вздохом еще раз взглянула на друзей.

– Да, рассказала, ведь в этом нет ничего секретного.

– А про…

– Нет, про это я молчала, – уловив его мысли, с гордостью призналась она.

Мужчина облегченно выдохнул, но садиться обратно все же не стал.

– Послушай, ты должна мне пообещать, что завтра же напишешь письмо. Ясно? Здесь я тебя не оставлю.

– Но здесь мне хорошо. Здесь мои друзья. А у тети очень плохо и скучно. И помнишь, как в прошлый раз ее сын мне жабу под подушку поставил?!

«Такое творится, а она о жабах…». – Мужчина устало спрятал лицо в ладонях. Он винит ее за непонимание, а сам даже не может толком объяснить.

– Пап, тебе нехорошо, да? – встревожилась девушка. – Хочешь, я письмо прямо сейчас писать начну?

Он, не ответив, отвернулся к окну.

– Да и случай с жабой был один только раз. А после того, как мы с тетей брату…

– Прости меня, – неожиданно обернулся мужчина.

– За что? – осторожно спросила она.

– За то, что… – он на миг взглянул ей в глаза… но снова отвернулся, – за то, что испортил тебе настроение.

Даже после того как отец ушел, девушка грустно смотрела ему вслед. И почему-то знала, что письма так и не напишет.

Глава 1

Если вы еще ни разу не переезжали, значит вы еще ни разу по-настоящему не нервничали.

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ…

– Просыпайся, доча! – послышался отцовский голос, но почему-то откуда-то снизу. Нос защекотало от приятного лугового аромата трав. Сразу вспомнились родные места и детство. А я уж и забыла с этими переездами, как пахнут полевые цветы, как приятно бежать в высоких травах зеленого луга, подгоняемая ветром, а потом лежать под березкой, наслаждаясь журчанием ручья и трелями кузнечиков…

Я зевнула, подтянулась и только после этого открыла глаза. Первое, что я увидела, это коричневую морду коровы, на фоне голубого неба, доедающую наш с отцом завтрак. Папы рядом не было.

– A-ну п-о-шла отсюда, – зевая, прикрикнула я на обнаглевшее животное. Корова не обратила на меня ровно никакого внимания и, закончив с едой, перешла на мою одежду. Такая наглость привела меня в чувство окончательно. Схватив трость, которой мы подгоняли нашу лошадку, я замахнулась на скотину, но как-то неудачно и потому упала с телеги прямо на отца, с интересом рассматривающего отвалившееся колесо.

– Диана, осторожней! – Папа раздраженно вытянул из-под меня кривой, деревянный обруч – виновника нашей внеплановой остановки. – И помоги мне: я сейчас телегу приподниму, а ты колесо насадишь. Ясно?

– Что, опять? – За всю нашу поездку, колесо падало, около трех раз на день. Каждое. Но привыкнуть к этому я никак не могла.

– Ну, если ты не хочешь мне помочь, то мы можем выбросить его и доехать на трех, – пожал плечами он.

Я представила и так разваливающуюся телегу без колеса и содрогнулась. Нет уж, пусть лучше она нас, хоть и медленно тащит, чем мы ее.

– Все ясно. Ты поднимаешь, я насаживаю.

Так как во всех попадающихся нам по пути городах и деревнях мы что-нибудь прикупали, то с каждым днем телега становилась все тяжелее, а поднимать ее становилось все сложнее…

Мы с коровой долго наблюдали за тем, как папа, весь красный от усилий, пытался поднять телегу.

«Может, сказать ему, что пока не разгрузит, поднять не сможет?» – читалось во взгляде коровы. Она приблизилась и с интересом принюхалась к отцовской рубахе.

– A-ну брысь отсюда! – рявкнул отец на животное.

«Ну и не скажу я тебе ничего, – фыркнула она. – Пытайся: попытка не пытка – авось и получится, если, конечно, не надорвешься».

– Борька! Поганка! Живо в стадо! – Послышался еле слышный мужской голос. Я обернулась, посмотрела по сторонам, но никого не обнаружила: поля, редкие стада, снова поля и… кажется, кто-то еще. Я всмотрелась повнимательней и заметила… гриб. Да, примерно на расстоянии двадцати шагов стоял гриб: белая ножка, черная шляпка… и примерно с моего роста. И вы знайте – рост у меня достаточный для шестнадцати лет, но не для грибка-переростка. И самое страшное, что он начал бежать в нашу сторону. Я уже хотела начать паниковать, но когда между нами оставались какие-то пять-десять шагов – разочарованно поняла, что это никакой ни гриб, а самый обычный мужичок, просто полный и с огромной шляпой.

– Борька, ты, что здесь делаешь, проказница?! – прокричал он и нормальным голосом обратился к нам. – Вы уж извините – такая вот она любопытная, ко всем лезет. Мне ж кроме нее еще за целым стадом смотреть надо. Чуть отвернусь, а Борьки и след простыл…

– Ничего, ничего – перебил его отец, вылезая из-под телеги, и добавил, кивая на меня, – я то знаю, как тяжело уследить за непоседами.

Непоседа залилась краской.

– Вы не могли бы помочь телегу поднять?

– Чем смогу, помогу.

Мило стоять в сторонке, сославшись на полное неумение в починке телег, не получилось. А я и привыкла, что отец в подобных случаях управлялся без меня: ему всегда из прохожих кто-нибудь помогал. Ну а здесь-то кто поможет? Разве, что этот мужичок, да Борька.

– Диана, ты так и будешь стоять с колесом в руках или все-таки его насадишь?

Эх, даже поразмышлять не дадут.

С общими усилиями колесо было установлено, и они плавно отпустили телегу, которая подозрительно скрипнула, давая понять, что через часик-другой все начнется сначала.

Отец встал, разминая спину.

– Молока бы, – проговорил он, недвусмысленно поглядывая на корову. Та, не будь уж совсем тупым животным, быстро смылась.

– Ну, спасибо большое! Теперь можем продолжать наш путь.

– А куда хоть путь держите? – заинтересовался он.

– В деревню Марро.

– Вы случайно не знаете, долго еще ехать? – Четыре дня езды в деревянной телеге давали о себе знать – вся побитая и измученная я не могла дождаться того момента, когда мы доедим до нашего нового домика, а от ржания нашей полудохлой Сивки у меня вздрагивала вся нервная система.

– Около часа. Езжайте прямо до первого поворота. Свернув, вы увидите две таблички-указатели. Одна указывает на дорогу в Марро, другая – Береники. К сожалению, обе таблички очень старые и вы вряд ли разберете, что там написано…

– Но как мы тогда найдем нужное направление? – опешил отец.

– Так не беда. Под доской с указателем в Марро вы уведете Ваську – нашего местного пьянчугу. Он как всегда набрался с утра… Кстати, ваш будущий сосед, – обрадовал нас он, – хороший малый, вы с ним обязательно познакомьтесь, а то обидится, что мимо проехали…

– Так вы сами сказали, что пьян он.

– Да он всегда пьян, – пожал плечами мужичок, шмыгая большим широким носом. – И еще, по приезду в деревню, отыщите тамошнего старосту и передайте ему, что на праздник у меня придти не получится. Ток вы не забудьте.

– Не забудем, – заверила его я, на ходу запрыгивая в тронувшуюся телегу.

Облокотившись на деревянный бортик, я поднесла к лицу букет, нарванных цветов. Пахли они легким, слегка сладковатым ароматом. Заинтересованная белокрылая бабочка облетела букет прикоснулась трепещущими крылышками моего лица и упорхнула, манимая луговыми прелестями и просторами.

Мужичок смотрел нам в след, и чем дальше мы отдалялись, тем больше он становился похожим на гриб: белая ножка, черная шляпка. А когда мы отъехали на приличное расстояние, до нас донеслись едва слышные слова:

– Эх, совсем забыл! Меня ж Тамми зовут!

* * *

Ну а теперь я хочу сказать пару слов о себе. Всю свою сознательную жизнь я путешествую с отцом, побывала в восемнадцати деревнях и в шести городах. Все эти переезды с места на место (ставшие обыденным делом) в частности связанны с работой отца: он один из лучших мастеров по изготовлению обуви. Папа часто оставлял меня на попечение соседей, а сам уезжал в соседние деревни на заработки. Но это продолжалось недолго: я каждый раз напрашивалась на то, чтоб он взял меня с собой, а отец, после долгих уговоров, соглашался. Примерно так и происходил очередной переезд.

«Как жаль, что девочка растет без матери», – часто говорили соседи.

«А мне не жаль», – в очередной раз отвечала я.

И вообще, как можно испытывать какие-либо чувства к человеку, которого никогда не видел?

Когда я спрашивала отца о маме, он уклончиво отвечал, что она ушла и что нам и так хорошо, даже без нее. Но мне все равно хотелось ее увидеть, посмотреть ей в глаза и спросить, почему она бросила нас. Почему она бросила отца? Папа не любит говорить о маме. Мне даже иногда кажется, что он скучает по ней… Но не будем о грустном.

Как вы заметили, мы с отцом четвертый день в пути. Конечная остановка – деревня Марро. Вы спросите, почему именно она? Нет, не потому что почти во всех других деревнях мы уже побывали. Просто она расположена недалеко от города Выгрод. И это очень удобно, в плане папиной работы (прямые поставки в город – это ж отлично, только снова начнутся папины отлучки – это плохо, но можно немного потерпеть). Ну, и еще одна причина: в Марро живет отцовский друг детства Манди, я-то видела его всего лишь пару раз и то давно. Он-то и прислал отцу письмо, в котором на пяти листах описал все прелести маленькой, тихой и спокойной деревни. Он также пообещал подыскать нам небольшой домик. Ну, и пару слов от Анатьи – его жены. О том, как она хочет нас увидеть, обнять и расцеловать.

В комплект с письмом входили: три банки с варением, две с солениями (кстати, я сейчас на них сижу) и целый мешок каких-то сушеных трав (по крайней мере, Сивке они очень понравились).

Оставалось надеется, что Марро именно такая, какой ее описал Манди. Подложив под голову узелок с одеждой, я растянулась на телеге, закрыла глаза и сама не заметила, как уснула.

* * *

Я проснулась от сильного толчка. Нас трясло. Видимо, отец выехал на каменистую дорогу. Я перевернулась на другой бок и тут же получила чем-то тяжелым по голове. Потирая ушибленный лоб, я приподнялась на локте. По телеге туда сюда катались банки. Я взглянула на небо. Солнце светило все так же ярко, как и до моего сна – значит, проспала я недолго.

– Пап, мы проехали поворот? – было моим первым вопросом.

– Ты уже проснулась? – обернулся отец, устало почесывая виски, некогда смолисто-черные, но а теперь с редкой проседью седины. – Да, поворот мы проехали. И если ты посмотришь вон туда, – он указал прямо, – увидишь то, зачем мы уже четвертый день в пути.

Я всмотрелась вдаль. Действительно, впереди вырисовывались очертания крошечных домиков. Подумать только, в одном из них будем жить мы.

– Только есть одна проблема.

– Какая? – опешила я.

– Эта дорога очень плохая, не думаю, что наша телега выдержит.

Но, несмотря на наши опасения, телега выдержала и, с подобающим ей скрипом, въехала в деревню.

Поглазеть на нас вышли все жители. Среди них оказался и Манди. Я его сразу узнала по ярко-рыжему оттенку волос. Завидев нас, он тут же вышел из толпы и направился в нашу сторону.

– В ладим! Дружище! Сколько лет!

Папа спрыгнул с телеги, и они обменялись рукопожатиями. Манди очень сильно изменился с нашей последней встречи. Он вроде бы пополнен и отрастил себе небольшую бородку.

Я быстро слезла с телеги.

– Здравствуйте.

– Здравствуй… э…

– Диана, – подсказала я.

– Ах да, Диана! Прекрасное имя, – он крепко пожал мою руку.

– Когда я видел тебя в последний раз, тебе не было и пяти лет. Конечно же, ты меня не помнишь.

– Помню, – разочаровала его я.

– Мили! – к Манди подбежала рыжая девчонка лет восьми. – Проводи гостей домой, а я пока распоряжусь, что бы лошадь распрягли и отвели в конюшню.

Взяв с телеги узелок, с самыми необходимыми вещами мы пошли за девочкой, резво идущей впереди. Я с интересом озиралась по сторонам. Деревня и вправду оказалась довольно-таки маленькой, но спокойной и тихой. С обеих сторон дороги стояли небольшие домики, окруженные садами и огородами, а позади них виднелось зеленное поле с прорезью желтых одуванчиков.

Вскоре мы вышли на перекресток дорог. Девочка, не раздумывая, завернула вправо и, войдя во двор первой же избы, вбежала по ступенькам на крыльцо и заколотила маленькими кулачками в дверь, которая тут же открылась. На пороге стояла женщина невысокого роста, пухлая и румяная. Она явно была не в настроении, так как с ходу начала бранить девчонку за то, что та с утра не помогла ей по хозяйству. Но, заметив нас, тут же отложила воспитание на потом.

– Вы приехали! – Она быстро спустилась по ступенькам крыльца и поочередно нас обняла. – Заходите в дом, вы наверняка устали с дороги.

Изнутри изба оказалась теплой и очень уютной. За столом на лавке сидело четверо детей, за обе щеки уплетающие кашу. Как только мы вошли Анатья, тут же выпроводила их во двор, и те быстро выбежали, захлопнув дверь и оставив дома самого маленького. Малышу не было и трех лет, он несколько раз подтолкнул дверь, но она, естественно, не поддалась. Ребенок захлопал глазами, готовясь заплакать, но в последний момент передумал и решил попросить помощи у мамы, то и дело дергая ее за подол платья. Но Анатья с таким усердием гремела посудой, что просто его не замечала.

– Не стойте, садитесь. Будьте как дома…

Тем временем Анатья положила на стол два горшочка с едой и исчезла в одной из комнат. Малыш вздохнул и поплелся за ней.

Я присела на стул и отодвинула крышку с ближайшего горшочка. Оттуда поднялся пар, взлетел к моему лицу, и растаял, оставив в напоминании о себе лишь приятный аромат.

Я откинулась на спинку стула и только теперь осмотрела комнату. Она была довольно-таки большого размера. Справа от входа, занимая чуть меньше половины всего пространства, стояла печь и несколько шкафов, а также вырезанные в стене полки; слева – стол, напротив которого находились две двери, наверняка ведущие в спальни.

Послышались шаги на крыльце, потом дверь отворилась и, вся пыхтя от напряжения, вошла Мили с ведром воды. Расплескав добрую половину, она поставила его у печи и принялась выгребать из нее золу.

Я взяла ложку и черпанула каши. Вкус оказался очень даже недурным.

Отец воспользовался моим примером так, что когда из комнаты показалась принарядившаяся Анатья, мы были сыты как никогда. Я попросила ее нагреть воды, и она снова загремела посудой.

Через четверть часа ванна была готова. Я взяла свежую одежду и хотела отбыть в указанном направлении, как в дом вошел Манди. Обрадовавшийся открытой двери, ребенок рванул к ней и случайно задел горшок с цветком. Ну и шуму было…

* * *

Дом, который показал Манди, нам понравился сразу: одноэтажный, с небольшим двориком и садом подходил и по цене и по размеру. Правда внутри дела обстояли хуже, но Манди пообещал саморучно помочь и даже настоял на временном жилье у него, пока не закончатся работы, чем еще раз доказал, что он настоящий друг. Ну мы, конечно, сначала отпиралась (больше для приличия), мол, можем пожить и на постоялом дворе, а клопы нам и вовсе не мешают, но Манди возразил, что пока он жив, не будет его друг («С дочерью», – мигом поправила я) спать на постоялом дворе. Тогда мы вздохнули с облегчениям и начали готовиться к переезду.

Глава 2

Прошел месяц – самый длинный и в тоже время самый короткий в моей жизни. Я познакомилась почти со всеми жителями деревни. Люди они оказались отзывчивыми и добродушными, ибо охотно нам помогали, беря в плату лишь пару придуманных мною баек за чашкой чая. Я же многое узнала о традициях и праздниках Марро. К моему удивлению, их оказалось немало.

Больше всего меня удивил праздник День Рубина. Его отмечали поздней осень, как раз после сбора урожая. Проводили же его в старой часовне, которая находилась на западной окраине деревни. За несколько дней до праздника селяне украшали часовню, приводя ее в торжественный вид: стены расписывали красками и украшали цветами, балки на потолке обвешивали лентами, в узкое помещение в ряд ставили столы. Еду на праздник готовили тоже селяне, точнее селянские женщины. Главной особенностью торжества являлся Рубин. Его подвешивали в центре часовни, на стенах же устанавливали множество свечей, да только не просто, а в специальном порядке, что бы отражая их свет, Рубин будто бы загорался, а стены озарялись сотней алых отблесков. Жители деревни верили, что после такого вечера следующий год будет урожайным. Так и было много лет, пока драгоценный камень таинственно не исчез.

– А где вы его хранили? – заинтересовалась я.

– Видела столб в центре деревни? – Вместо ответа спросила Сима.

– Конечно, – столб как столб, невысокий, деревянный, – причем здесь он?

– А притом, что Рубин на его верхушке и устанавливали.

– И кто же его охранял?

Как мне показалось, девушка слегка удивилась моему вопросу.

– Зачем же его охранять?

– Зачем охранять? – поразилась я. – Значит, вы хранили драгоценный камень на какой-то ветхой деревяшке, без охраны и еще удивляетесь, как он пропал? Да любой проходящей мог бы его сцапать и скрыться в первой подворотне. Что скорей всего и сделал.

Девушка сначала недоуменно хлопала глазами, а потом залилась смехом.

– Кто ж будет воровать Рубин? Он же проклятый!

– Бред какой-то. А как же удача, якобы им приносящая? Что получается, проклятый камень способствует урожаю?

– Да, – коротко ответила Сима, запутав меня окончательно.

– Что, да?

– Да, камень проклят и укравшему его надлежит проклятие, но он так же приносит удачу. Всего один день в году. В День Рубина.

Все вроде бы немного встало на свои места, хотя я не переставала утверждать, что это полная чушь.

С Симой я познакомилась в первый же день нашего приезда. Она и еще несколько девушек пришли вечером в дом Манди за якобы закончившимся сахаром (ага, у всех шестерых), но на самом-то деле им было просто интересно увидеть новенькую, то есть меня. Мы как раз испекли с Анатьей блинов и не спеша пили чай. Мужчин дома не было – они ушли отдавать заказы резчику по дереву. Гостеприимная Анатья пригласила девушек к столу. Они с радостью приняли приглашение, напрочь забыв о цели визита.

Я поначалу немного смущалась и была не многословна, но через часик, другой быстро освоилась. Больше всех мне понравилась Симония. Темноволосая девушка примерно моего возраста и роста, одета просто, с туго сплетенными волосами. Как я заметила, основной одеждой селянок были длинные, аж до пят, платья. Но к моей радости были и те, кто ходил в брюках, так, что мне не приходилось чувствовать себя «белой вороной».

Разогнать по домам разболтавшихся девушек пришел старший брат Симы, Лисан. Все наконец-то заметили, что уже десять часов и как бы не хотелось поговорить, нужно было идти. Попрощавшись со всеми, мы с Анатьей убирали со стола, при этом, не спеша, беседуя, и то, что я узнала, меня не на шутку встревожило. А началось все с моего невинного, на первый взгляд, вопроса:

– Наш дом выглядит таким заброшенным. Как долго в нем не жили?

Спокойная улыбка тут же сменилась грустным вздохом. Оставив недомытую посуду, она присела и только потом ответила:

– Уж не больше пяти лет прошло. С тех пор как Милахеля убили, дом и пустует.

– Убили? – удивленно воскликнула я и, забыв о работе, опустилась на соседний стул. – А как это произошло?

– Так напали на них.

– На них? Значит он жил не один?

– С дочерью своей, Анидой. Хорошие были люди. – Она смахнула, готовившуюся скатиться по щеке, слезу. – Помню, будто это вчера было, как мы, вот так же, как я с тобой, сидели на кухне и Анида говорила… – Анатья всхлипнула.

– Что говорила?

– Говорила, что, – она всхлипнула снова, – что…Милахель… и Манди… – женщина зарыдала окончательно, не в силах продолжать.

Проворные капли первого осеннего дождя застучали по крыше и быстро забрызгали подоконник приоткрытого окна.

Утешать расстроенную Анатью я не стала. Просто не умела. Я знала, что стоит мне сказать пару утешительных слов и она будет плакать до утра, ну а теперь, видя, что я не спешу ее успокаивать, она успокоилась сама, вытерла лицо передником и тихо продолжала:

– Все произошло в День Рубина. Почти все жители находились на празднестве. И Анида в том числе. Все знали о неприязни Милахеля к шумным торжествам и потому настаивать на его присутствии не стали. И вот он ушел в пустую деревню. Через какое-то время и Анида ушла, посмотреть как там отец. Ох, если б я знала, что ее ждет, то в жизни б не отпустила… К утру их нашли мертвыми. – Она чуть помолчала, словно заново переживая тот день. – А убийцу так и не нашли, как и не поняли цели убийства. Это не было ограблением – ничего не пропало. И врагов у них не было. Все в них души не чаяли. Единственная версия – это то, что, может, у Милахеля были неприятели среди гостей из других деревень. В любом случае эту загадку вряд ли по силам кому-либо разгадать.

После, я долго не могла забыть наш разговор. Но близился переезд и, как мне тогда казалось, спокойная жизнь.