Текст книги "Слова Будды"

Рваная одежда Учителя

Тогда досточтимый Кассапа Великий сказал досточтимому Ананде:

«... Друг, я тот, кто сбрил волосы на голове и бороду, облачился в оранжевую одежду и ушел из дома для бездомной жизни... Я не допускаю возможности признать какого-либо другого учителя, кроме этого Возвышенного, араханта, полностью просветленного. В прошлые дни, о друг, когда я еще вел жизнь домохозяина, мне пришла в голову такая мысль: "Тягостна жизнь домохозяина; эта тропа пыли страстей; страннику свойственна жизнь на открытом воздухе; нелегко тому, кто живет в доме, жизнью святой жить в ее совершенной полноте, в ее совершенной чистоте, сделанной ясной и белой. Что, если я сбрею бороду и волосы, облачусь в оранжевое одеяние, оставлю дом и уйду для святой жизни, для бездомной жизни?"[33]33
  «Тропа пыли страстей» – перевод термина «раджапатха», сделанный Буддхагхошей; но это выражение может означать просто «жизненную суету».


[Закрыть]

Хорошо! Немного позднее я сделал себе нижнюю одежду из лохмотьев и, взяв за образец этих благородных людей в мире, я сбрил волосы и бороду, облачился в оранжевое одеяние, оставил дом и ушел для бездомной жизни.

Так, сделавшись странником и шагая по большой дороге, я увидел Возвышенного; это было между Раджагахой и Наландой; я присел у придорожного святилища и, увидев его, подумал: "Подумать только! Я вижу Учителя, вижу Возвышенного, Счастливого; вижу того, кто возвысился, вижу полностью просветленного, Возвышенного!"[34]34
  Это святилище называется бахупатте сетийе, т. е. «святилище многих детей».


[Закрыть]

И тогда, друг, я упал к ногам Возвышенного и сказал ему: "Господин, Возвышенный – мой учитель! Я – ученик Возвышенного!"

При этих моих словах, друг, Возвышенный заговорил так: "О Кассапа, у того, кто, не зная ученика, так полно одаренного силой воли, скажет: "Я знаю", – или, не видя такого ученика, скажет: "Я вижу", – у того голова должна разлететься на куски. И вот я, Кассапа, зная такого человека, говорю: "Я знаю"; видя такого, говорю: "Я вижу".

Поэтому, Кассапа, так должен ты воспитывать себя: должна существовать строжайшая сознательность и обходительность у старших бхикку, у вновь вступивших и у тех, которые находятся на среднем уровне. Так в точности должен ты воспитывать себя.

Поэтому, о Кассапа, должен ты еще и так воспитывать себя: внимательность и бодрость по отношению к телу никогда не должны покинуть меня. Так должен ты воспитывать себя".

Затем, о друг, так обратившись ко мне, Возвышенный поднялся с места и ушел.

В течение семи дней, о друг, я ел простую пищу и все же оставался в оковах тела; но на восьмой день возникло внутри меня прозрение. После этого, когда Возвышенный, сойдя с большой дороги, приблизился ко мне и подошел к подножию большого дерева, где я сидел, я свернул вчетверо свое нижнее одеяние из лохмотьев и сказал: «Господин, да изволит Возвышенный сесть тут; да будет это к моей пользе и к счастью на многие дни!»

Так, друг, Возвышенный сел на сиденье, которое я ему приготовил; усевшись так, он сказал следующее: "Действительно, о Кассапа, мягко твое нижнее одеяние из лохмотьев".

– Да снизойдет в своей доброте Возвышенный к тому, чтобы принять от меня это нижнее одеяние из лохмотьев!

– Стало быть, Кассапа, ты желаешь носить мою грубую одежду, сшитую из обрывков выброшенного платья?

– Конечно, господин, я желаю носить грубую одежду Возвышенного, сшитую из обрывков выброшенного платья.

Так, о друг, я отдал Возвышенному свое нижнее одеяние из лохмотьев, а сам надел грубую одежду Возвышенного, сшитую из обрывков выброшенного платья.

Поэтому, о друг, если сказать обо мне правду, можно было бы, поистине, сказать, что я – подлинный сын Возвышенного, рожденный из его уст, зачатый дхаммой, рожденный дхаммой, родственник дхаммы, принявший грубую одежду Возвышенного из обрывков выброшенного платья.

И если я, о друг, будучи далек от страстей, пожелаю того, я смогу достичь любую из девяти джхан и пребывать в ней; и я обладаю пятью сверхъестественными силами.

И я, о друг, благодаря разрушению асав вступил в такое состояние освобожденного ума, где нет асав; я пребываю в нем; я постиг его собственным высочайшим знанием даже в этой нынешней жизни.

И потому, друг, думающий, что я могу скрыть шесть сверхъестественных сил, с таким же успехом может думать, что слона высотой в пять или шесть саженей можно скрыть под обрывком пальмового листа».

(«Самъютта-никая» II, 220)

О допущении в сангху женщин

И вот в то время Будда, Возвышенный, пребывал в Капилаватту, в земле Сакья, проживая в баньяновом парке.

Тогда Готами Маха-паджапати отправилась туда, где пребывал Возвышенный; придя к нему, она склонилась перед Возвышенным и стала подле него. Стоя так, она обратилась к Возвышенному: «Господин, а что, если бы женщинам было разрешено уходить из дома для бездомной жизни по правилам дхаммы, установленным татхагатой?»

«Оставь это, Готами! Не мечтай о том, чтобы женщинам было позволено уходить из дома для бездомной жизни по правилам дхаммы, установленным татхагатой».

Затем Готами Маха-паджапати обратилась с той же просьбой к Возвышенному во второй и в третий раз – и получила тот же ответ.

Тогда Готами Маха-паджапати с мыслью: не позволяет Возвышенный женщинам уходить для бездомной жизни... грустная, печальная, в слезах, всхлипывая, отдала приветствие Возвышенному с правой стороны и ушла прочь.

Тогда Возвышенный, пребывавший в Капилаватту, пока ему это было приятно, отправился в путь в Весали; и вот, переходя с места на место, он пришел в Весали. И здесь, в Весали, Возвышенный пребывал в большой роще в строении с остроконечным фронтоном.

И вот Готами Маха-паджпати обрезала волосы, облачилась в желтое одеяние и вместе со многими женщинами племени Сакья отправилась в Весали; скитаясь из одного места к другому, она подошла к Весали, к большой роще и к строению с остроконечным фронтоном. Здесь она стала за портиком с распухшими запыленными ногами, печальная, грустная, заплаканная, всхлипывающая.

Тут досточтимый Ананда заметил, что она так стоит; и он сказал ей: «Зачем ты, Готами, стоишь здесь, за портиком, с распухшими запыленными ногами, такая грустная, печальная, заплаканная, всхлипывающая?»

«О господин мой, Ананда, это потому, что Возвышенный не позволяет женщинам уходить из дома для бездомной жизни по правилам дхаммы, установленным татхагатой».

После этого досточтимый Ананда отправился в то место, где находился Возвышенный, склонился перед ним и сел подле него. Сидя так, досточтимый Ананда обратился к Возвышенному: «Господин, здесь находится Готами Маха-паджапати; она стоит за портиком... плачет и печалится... потому что Возвышенный не разрешает женщинам уходить из дома... по правилам дхаммы, установленным татхагатой. Но, господин, а что, если бы разрешить это женщинам?»

«Оставь, Ананда! Не мечтай, чтобы это было позволено женщинам!»

Затем досточтимый Ананда обращался с той же просьбой во второй и в третий раз – и получал от Возвышенного все тот же ответ.

И вот подумал досточтимый Ананда: «Не разрешает Возвышенный, чтобы женщины уходили... для бездомной жизни... А что, если мне попросить Возвышенного дать такое разрешение каким-нибудь другим способом?» Так, через некоторое время досточтимый Ананда спросил Возвышенного:

– Господин, способна ли женщина, уйдя из дома для бездомной жизни по правилам дхаммы, установленным татхагатой, – способны ли они понять плод вступления в поток, однократного возвращения, невозвращения и состояния араханта?

– Женщины способны на это, Ананда.

– Тогда, господин, если женщины способны на это, то, поскольку Готами Маха-паджапати сослужила Возвышенному большую службу, – ибо она была теткой, нянькой и кормилицей, кормила грудью Возвышенного после смерти его матери, – нельзя ли разрешить женщинам уходить из дома для бездомной жизни по правилам дхаммы, установленным татхагатой?

– Тогда пусть будет так, Ананда: если Готами Маха-паджапати возьмет выполнять восемь важных правил, можно считать, что она получила полное посвящение. Вот эти правила:

Во-первых, бхиккуни, даже если она носит одеяние в течение сотни лет, должна приветствовать бхикку, должна вставать пред ним, должна отдавать ему поклон и оказывать все знаки уважения, даже если тот бхикку только надел одеяние. Пусть это правило никогда не будет нарушено, пусть к нему относятся с уважением, с почтением, с пониманием, пусть его соблюдают до конца жизни.

Во-вторых, бхиккуни не должна проводить дождливый сезон в таком месте, где не живет ни один бхикку. Пусть это правило никогда не будет нарушено, пусть к нему относятся с уважением, с почтением, с пониманием, пусть его соблюдают до конца жизни.

В-третьих, пусть каждые полмесяца бхиккуни ожидает от сангхи двух вещей: назначения дня отдыха и прихода одного из бхикку для поучения. Пусть это правило никогда не будет нарушено...

В-четвертых, в конце сезона дождей пусть каждая бхиккуни в присутствии мужской и женской сангхи должна будет добровольно отчитаться в отношении трех вещей: о виденном, о слышанном и о подозреваемом. Пусть это правило никогда не будет нарушено...

В-пятых, бхиккуни, повинная в серьезных нарушениях, должна покаяться в конце полумесяца перед обеими сангхами. Пусть это правило никогда не будет нарушено...

В-шестых, когда бхиккуни провела для периода в практике шести правил, она может просить полного посвящения от обеих сангх. Пусть это правило никогда не будет нарушено...

В-седьмых, бхиккуни не следует ни при каких обстоятельствах оскорблять или порицать бхикку. Пусть это правило никогда не будет нарушено...

В-восьмых, отныне отменяется право бхиккуни говорить в присутствии мужчин-бхикку; однако не запрещается бхикку обращаться к бхиккуни. Пусть это правило никогда не будет нарушено, пусть к нему относятся с уважением, с почтением, с пониманием, пусть оно соблюдается до конца жизни.

Так вот, Ананда, если Готами Маха-паджапати возьмет на себя обет соблюдать эти восемь важных правил, пусть это считается для нее полным посвящением.

Тогда досточтимый Ананда, получив от Возвышенного эти восемь важных правил, пошел к Готами Маха-паджапати (и передал ей все сказанное Возвышенным). Она ответила:

«Так же, о господин Ананда, как женщина, или мужчина, или юноша, или подросток любят украшать себя, вымыв голову и надев венок из цветов голубого лотоса, или жасмина, или из других пахучих цветов, берут его обеими руками и возвращают на макушку, – так и я, господин Ананда, беру на себя обет соблюдать эти восемь важных правил, не нарушать их до конца жизни».

Затем досточтимый Ананда вернулся к Возвышенному, склонился перед ним и сел подле него. Сидя так, досточтимый Ананда обратился к Возвышенному: «Господин, Готами Маха-паджапати приняла обет соблюдать восемь важных правил; сестра матери Возвышенного получила полное посвящение».

(Тогда Учитель ответил:)

«О, Ананда, если бы женщины не получили позволения уходить из дома для бездомной жизни согласно правилам дхаммы, установленным татхагатой, тогда праведная жизнь продолжалась бы долго, а благая дхамма продолжалась бы в течение тысячи лет. Но теперь, Ананда, поскольку женщины получили разрешение уходить из дома для бездомной жизни... недолго будет преобладать праведная жизнь; только пятьсот лет, о Ананда, продолжится благая дхамма[35]35
  После смерти Учителя сангха обвинила Ананду среди прочего и в том, что он открыл женщинам доступ в сангху и таким образом вызвал ее упадок.


[Закрыть].

Как те семьи, Ананда, в которых много женщин и мало мужчин, легко становятся жертвами разбойников и грабителей, точно так же, о Ананда, в любых правилах дхаммы, когда женщины получают разрешение уходить из дома для бездомной жизни, недолго будет преобладать праведная жизнь.

Подобно тому, о Ананда, как порча, называемая плесенью, нападает на рисовое поле в цвету, и это поле не продержится долго, точно так же, Ананда, в любых правилах дхаммы, когда женщины получают разрешение уходить из дома для бездомной жизни, недолго будет преобладать праведная жизнь.

Подобно тому, Ананда, как порча, называемая ржой, нападает на поле сахарного тростника в цвету, и это поле не продержится долго, – точно так же, Ананда, в любых правилах дхаммы, когда женщины получают разрешение уходить из дома для бездомной жизни, недолго будет преобладать праведная жизнь.

И вот точно так же, Ананда, как человек должен с осторожностью строить дамбу на берегу большого водохранилища, чтобы воспрепятствовать разливу воды, точно так же, о Ананда, я с тщательностью провозгласил эти восемь важных правил, которые не должны быть нарушены до конца жизни».

(«Виная» II, X)

Почему благая дхамма недолговечна

Так я слышал. Однажды Возвышенный находился в Кимбили, в бамбуковой роще. Тогда бхикку Кимбила подошел к Возвышенному, сел подле него и спросил:

– Господин, в чем причина того, что когда татхагата в конце концов умирает, благая дхамма оказывается недолговечной?

– Здесь дело в том, Кимбила, что когда татхагата в конце концов умирает, бхикку и бхиккуни, а также миряне мужчины и женщины пребывают, не обращая внимания на татхагату, не повинуются ему; не обращая внимания на дхамму, пребывают они, не повинуясь ей; не обращая внимания на сангху, пребывают они, не повинуются ей; они пребывают вне обучения и не обращают на него внимания – как и на сосредоточенность ума, на серьезность и дружеские чувства.

Это, о бхикку, и есть причина, почему после окончательного ухода татхагаты благая дхамма оказывается недолговечной.

(«Ангуттара-никая» IV, 84)

Глава 7
ВО ВРЕМЯ БОЛЕЗНИ

Несравненный врач

Так говорил Возвышенный, так говорил арахант (как я слышал об этом):

«О бхикку, я – брахман, который живет на поданную милостыню; всегда чисты мои руки; я ношу свое последнее тело. Несравненный врач, несравненный хирург – вот кто я такой.

Вы – подлинные сыновья мои, о бхикку, рожденные из моих уст, рожденные дхаммой, наследники дхаммы, а не мирских вещей»[36]36
  Здесь ссылка на утверждение брахманов о том, что они рождены из уст Брахмы.


[Закрыть].

(«Ити-вуттака» 100)

Уход за больным

И вот в это время некий бхикку страдал кровавым поносом; он лежал в собственных нечистотах там, где свалился.

Возвышенный обходил жилье в сопровождении досточтимого Ананды; они пришли к жилью этого бхикку.

Тогда Возвышенный увидел, как этот бхикку лежит в собственных испражнениях там, где упал; увидев его, он пошел к нему, подошел и сказал: «О бхикку, чем ты болен?»

– У меня кровавый понос, господин.

– А ухаживает ли кто-нибудь за тобой?

– Нет, господин.

– Почему же, друг, прочие бхикку не заботятся о тебе?

– Я бесполезен для сангхи, господин; поэтому бхикку не заботятся обо мне.

Тогда Возвышенный сказал досточтимому Ананде: «Пойди, Ананда, принеси воды; мы обмоем этого бхикку».

«Да, господин», – ответил досточтимый Ананда. Когда он принес воду, Возвышенный стал поливать ею того бхикку, тогда как досточтимый Ананда обмыл его целиком. Потом Возвышенный взял того бхикку за голову, а досточтимый Ананда – за ноги; и вдвоем они положили его на ложе.

Тогда Возвышенный по этому случаю собрал сангху и стал спрашивать этих бхикку:

– О бхикку, есть ли среди вас такой-то бхикку, постоянно проживающий здесь, который сейчас болен?

– Есть, господин.

– А чем болен этот бхикку?

– Господин, этот бхикку болен кровавым поносом.

– Но, бхикку, скажите мне: ухаживает ли кто-нибудь за ним?

– Нет, господин!

– Почему же? Почему, бхикку, никто не заботится о нем?

– Господин, этот бхикку бесполезен для сангхи; вот почему другие бхикку не ухаживают за ним.

– О бхикку, вы не имеете ни матери, ни отца, которые заботились бы о вас. Если вы не станете заботиться друг о друге, кто же другой, спрашиваю я вас, сделает это? Бхикку, тот из вас, кто хотел бы служить мне, пусть служит больным.

Если у кого есть учитель, пусть он ухаживает за ним, пока он жив; пусть ожидает его выздоровления. Если у него есть старший или сотоварищ по жилью, или ученик, или сотоварищ по учению, такой человек должен ухаживать за ним и ожидать его выздоровления. Если никто не станет ухаживать за ним, это следует считать оскорблением.

(«Виная. Махавагга» VIII, 26)

Посещение больного

Так я слышал. Однажды Возвышенный находился вблизи Раджгахи, в Большой роще, на поляне, где кормят белок.

В тот раз досточтимый Ваккали находился в кладовой гончара; он был болен, слаб, страдал болезнью горла.

И вот досточтимый Ваккали обратился к слугам, говоря: «Подойдите сюда, друзья! Пойдите к Возвышенному и от моего имени припадите к его ногам, скажите: "Господин, бхикку Ваккали болен, ослаб, страдает болезнью горла. Он припадает к ногам Возвышенного". И далее скажите так: "Как хорошо было бы, если бы Возвышенный посетил бхикку Ваккали из сострадания к нему".

Молчанием выразил Возвышенный свое согласие. Затем Возвышенный облачился и, взяв чашу и верхнюю одежду, отправился навестить досточтимого Ваккали.

И вот досточтимый Ваккали увидел, что идет Возвышенный, хотя тот еще был далеко; увидев его, Ваккали задвигался на своем ложе.

Тогда обратился Возвышенный к досточтимому Ваккали: "Достаточно, Ваккали! Не шевелись на своем ложе! Вот приготовлены сиденья, я сяду здесь". И он сел на приготовленное сиденье.

Усевшись, Возвышенный сказал досточтимому Ваккали:

– Ну, Ваккали, надеюсь, что ты держишься как следует, надеюсь, ты достаточно терпелив. Уменьшаются ли твои боли, не возрастают ли они? Есть ли признаки их ослабления, нет ли признаков возрастания?

– Нет, господин, я не держусь как следует, не обладаю терпением. Сильные боли одолевают меня. Они не уменьшаются; нет признаков их уменьшения, есть признаки возрастания.

– Имеешь ли ты сомнения, Ваккали? Не мучит ли тебя совесть?

– Поистине, господин, я не имею ни малейшего сомнения, и меня нимало не мучит совесть.

– Нет ли чего-нибудь в твоем поведении, Ваккали, в чем ты мог бы упрекнуть себя?

– Нет, господин, в моем поведении нет ничего, в чем я мог бы упрекнуть себя.

– Если это так, Ваккали, тебя, должно быть, что-то беспокоит, ты, вероятно, о чем-то сожалеешь.

– Долгое время, господин, я страстно желал, чтобы мои глаза были устремлены на Возвышенного; но не было у меня в этом теле достаточно силы, чтобы прийти и увидеть Возвышенного.

– Замолчи, Ваккали! Что такого в зрелище этого моего низменного тела? Тот, кто видит дхамму, видит меня; тот, кто видит меня, о Ваккали, видит дхамму. Поистине, о Ваккали, видя дхамму, человек видит меня; видя меня, человек видит дхамму».

(И после беседы о непостоянстве всех вещей Учитель покинул Ваккали.)

(«Самъютта-никая» III, 120)

Больной и уход за ним

«Есть пять признаков, о бхикку, при которых трудно ухаживать за больным. Когда он не желает принимать лекарства; или не соблюдает умеренности в приеме лекарств; или не принимает предписанных лекарств; не открывает истинную природу своего нездоровья ухаживающему, который желает ему благополучия (а также не говорит ему), ослабляется ли его болезнь или усиливается, или остается без перемены; наконец, когда он не в состоянии терпеть возникающие в своем теле чувства – болезненные, острые, режущие, колющие, горестные, неприятные, разрушающие жизнь.

Таковы, бхикку, пять признаков, при которых трудно ухаживать за больным. И пять признаков (при которых легко ухаживать за больным) противоположны этим.

Есть еще пять признаков, о бхикку, при которых уход за больным бесполезен. Если мы не умеем назначить нужное средство; если мы не знаем, какое из требующихся средств хорошо и какое плохо; если мы применяем неподходящее средство и не применяем подходящее; если ухаживаем за больным из алчности, а не в силу благотворительности; если нам противно убирать нечистоты, рвотную массу, вытирать слюни, если мы неспособны от времени до времени поучать больного благочестивой беседой, неспособны ободрить, укрепить и утешить больного.

Таковы, о бхикку, пять признаков, при которых уход бесполезен.

И пять признаков хорошего ухода противоположны этим».

(«Виная-питака. Махавагга» VIII, 26)

Виды больных

Вот, бхикку, три вида больных, которых можно найти в этом мире. Каковы же эти три?

В одних случаях, бхикку, больной не выздоравливает от своей болезни независимо от того, будет ли он получать надлежащее лекарство или нет, будет получать надлежащее питание или нет, будет иметь надлежащий уход или нет.

В других случаях, о бхикку, больной все же выздоравливает после своей болезни независимо от того, получает он все это или нет.

Еще в других случаях, о бхикку, больной выздоравливает несмотря на то, что не получает ни одной из этих вещей.

Подобным же образом, о бхикку, в мире можно найти три вида людей, сравнимых с этими тремя видами больных. Что же это за три?

Вот, бхикку, человек имеет или не имеет случая увидеть татхагату; имеет или не имеет случая услышать дисциплину дхаммы, провозглашенную татхагатой; и он не вступает на путь жизни, на путь совершенства в благих деяниях.

Вот, бхикку, человек имеет или не имеет случая увидеть или не увидеть татхагату, имеет или не имеет случая услышать дисциплину дхаммы, провозглашенную татхагатой, но (тем не менее) вступает на путь жизни, совершенной в благих деяниях.

И еще, бхикку, бывает человек, который имеет случай, не упускает возможности увидеть татхагату, имеет случай, не упускает возможности услышать дисциплину дхаммы, провозглашенную татхагатой, – вступает на путь жизни, совершенной в благих деяниях.

...И вот, бхикку, именно ради этого последнего человека предпринята проповедь дхаммы. Именно ради этого следует проповедовать дхамму другим.

(«Ангуттара-никая» I, 120)