Текст книги "Слова Будды"

Глава 17
ЧТО ТАКОЕ НИББАНА?

Послание о ниббане

Это подобно пограничному городу некоего раджи, крепко построенному, со стенами и башнями, имеющему в стенах шесть врат. В этом городе существует мудрый и бдительный Хранитель Врат, который не впускает в город врагов и приветствует друзей. С востока приходят двое быстрых Вестников; они спрашивают Хранителя Врат: «Друг, где Владыка этого города?»

И он отвечает: «Вот там – он сидит в самой середине, где пересекаются Четыре Пути».

И эти Близнецы-Вестники вручают Владыке этого города Послание Истины и отправляются своим путем по Тропе, по которой пришли.

Также с запада и с севера приходят по двое быстрых Вестников и говорят Хранителю Врат: «Друг, где находится Владыка этого города?» И подобным же образом он отвечает им, а они вручают Владыке города Послание Истины и отправляются своим путем.

Так вот, бхикку, я рассказал вам притчу; а вот объяснение этой притчи.

Город – это наше тело, составленное из четырех великих элементов, рожденное родителями, вскормленное пищей, подвластное разрушению и обреченное на полную гибель.

Шесть его Врат суть шесть путей чувственных впечатлений;

Страж Врат – это сознание;

Пара быстрых Вестников суть спокойствие и прозрение.

Владыка Града есть Ум.

Дороги четырех направлений, пересекающиеся посреди города, суть элементы земли и воды, огня и воздуха.

Приносимое Вестниками Послание Истины – это ниббана, необусловленное.

И тропа, по которой они приходят и уходят, – это Благородный Восьмеричный Путь, а именно: правильный взгляд, правильная цель, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильная сосредоточенность.

(«Сутта-нипатта» IV, 194)

Непроявленное

Возвышенный сказал:

В прошлые дни, бхикку, некоторые купцы, плававшие по океану, бывало, брали с собой птицу, которая могла видеть землю, и с этой птицей уплывали далеко в океан, на глубокие места. И вот когда с корабля не было видно земли, они имели обыкновение выпускать такую птицу, видящую землю. Птица летала на север, на юг, на запад, на восток, поднималась высоко вверх, летала и в других направлениях; и если она видела где-то в окружности землю, она улетала туда; а если в окружности земли не было видно, она возвращалась на корабль.

Так же и вы, бхикку, не сумев получить ответ на свой вопрос, хотя ваши искания доходили до самого мира Брахмы, – вы приходите опять ко мне. Но этот ваш вопрос, бхикку, не был поставлен правильно, а именно: «Господин, где эти четыре великих элемента – земля, вода, огонь и воздух – перестают существовать, не оставляя после себя никаких следов?» Вот как вам следует поставить вопрос:

 
Где вода, земля, огонь и воздух не находят для себя никакой почвы?
Также где грубое, чистое и нечистое,
Ум и тело – где они прекращаются,
Не оставляя за собой никакого следа?
 

И вот ответ на этот вопрос будет таким: «Это такое состояние, состояние виньяна, которое невидимо и безгранично; это место для причала, доступное отовсюду».

 
Там ни вода, ни земля, ни огонь, ни воздух
Не находят для себя почвы.
Там длинное, короткое, тонкое,
Также грубое, чистое и нечистое,
Тело и ум – все они исчезают,
Не оставляя за собой никакого следа.
С прекращением сознающего ума
Исчезают и все эти элементы[56]56
  Следует обратить внимание на то, что под «четырьмя великими элементами» буддизм подразумевает не просто четыре видимых элемента, а силы, результатами которых выступают эти четыре, т.е. элемент протяженности, сцепления, распространения, или жара, и элемент вибрации. В «Самъютта-никае» I, 15 встречается часть этих стихов; и д-р Рис-Дэвидс удачно перевела эти слова, апо, патхави, теджо, вайо, следующим образом:
  Где четыре элемента – сцепляющийся, протяженный,
  Горящий и движущийся – не находят для себя почвы.
  Слово «виньянам» здесь означает сознание ниббаны у араханта. «Место для причала», «пахам», согласно Буддхагхоше, здесь означает «ступени в обе стороны по берегу». В «Диалогах Будды» II, 283 проф. Рис-Дэвидс переводит это слово так: «(Интеллект араханта), доступный с любой стороны». Ср. «Удана» 9. Ниббана поэтому являет собой состояние превыше сознания ума. В своем обычном состоянии и понимании виньянам подвержена гибели, как одна из пяти скандх.


[Закрыть].
 

(«Дигха-никая» I, 222)

Несоставное

Я научу вас, бхикку, несоставному и пути к этому несоставному. Прошу вас, послушайте об этом.

Так вот, бхикку, что такое это несоставное? Разрушение чувственности, ненависти, заблуждения, о бхикку, называется несоставным.

И что такое, о бхикку, путь, ведущий к несоставному? Это внимательность по отношению к сфере тела – вот что называется путем. Итак, бхикку, я показал вам несоставное и ведущий к нему путь.

Все, что может быть сделано учителем, желающим блага своим ученикам из сострадания к ним, – все это я сделал для вас, бхикку.

Здесь, бхикку, корни деревьев, здесь уединенные места для жилья. Прошу вас, продолжайте размышлять, не прекращайте стараний, чтобы потом не мучило вас раскаяние. Это – мое наставление вам[57]57
  В разделе канона, следующем за этой суттой, прибавляются другие факторы, а именно: спокойствие, размышление, сосредоточенность ума без объекта, утверждение внимательности, четыре наилучшие усилия, четыре основания силы, пять управляющих способностей, пять сил, семь факторов мудрости и Путь.


[Закрыть].

(«Сутта-нипатта» IV, 359)

Два пути

В Саваттхи... в парке. И вот в то время досточтимый Тисса, племянник отца Возвышенного, так сказал многим бхикку:

«Поистине, друзья, мое тело стало таким, как если бы его волокли по земле; моему помутившемуся зрению не видны четыре направления; и учение более не представляется мне ясным. Леность и вялость охватили мое сердце; эта праведная жизнь безрадостна для меня; и я нетверд в учении».

На это многие бхикку решили отправиться к Возвышенному; они пришли к нему, приветствовали его и сели подле него. Сидя таким образом, эти бхикку обратились к Возвышенному и сказали: «Господин, досточтимый Тисса, племянник отца Возвышенного, так говорит многим бхикку: "Поистине, друзья, мое тело сделалось таким, как если бы его волокли по земле; моему помутившемуся зрению не видны четыре направления; и учение более не представляется мне ясным; леность и вялость охватили мое сердце; эта праведная жизнь безрадостна для меня; и я нетверд в учении"».

На это Возвышенный обратился к некоему бхикку:

– Пойди, о бхикку, и от моего имени пригласи сюда бхикку Тиссу; скажи ему: «Друг Тисса, учитель желает поговорить с тобою».

– Да будет так, господин, – ответил тот бхикку Возвышенному, отправился к досточтимому Тиссе и сказал ему: «Друг Тисса, учитель желает поговорить с тобою».

– Да будет так, бхикку, – сказал досточтимый Тисса в ответ тому бхикку; он пришел к Возвышенному, приветствовал его и сел подле него.

Когда он так сел, Возвышенный обратился к досточтимому Тиссе со следующими словами:

– Верно ли говорят, Тисса, что ты сказал многим бхикку следующее: «Поистине, друзья, тело мое стало таким, как если бы его волокли по земле... (и так далее)... и я нетверд в учении?»

– Правда, господин.

– Так вот, что думаешь ты, Тисса, по этому поводу? Разве в теле, которое не избавилось от вожделения, желаний, любви, жажды, лихорадки и страсти, – разве в таком теле не возникают состояния изменения и неустойчивости? Не возникают ли при этом печаль и горечь, горе, сожаление, отчаяние?

– Возникают, господин!

– Хорошо сказано! Хорошо сказано, Тисса! И не так ли обстоит дело с чувствами, с восприятием, с деятельностью, с сознанием?

– Да, господин!

– Хорошо сказано! Хорошо сказано, Тисса! Значит, так же обстоит дело с сознанием, которое не освободилось от вожделения, от желания, от любви, от жажды, от страсти и лихорадки; в таком сознании действительно возникают печаль и горечь, горе, сожаление и отчаянье? И вот, что думаешь ты, Тисса? Если тело освободилось от всех этих качеств, возникнут ли в таком теле горе, печаль, сожаление, горечь и отчаяние?

– Конечно, нет, господин.

– Хорошо сказано! Хорошо сказано, Тисса! Также и в случаях чувства, восприятия, деятельности – возникнут ли они?

– Конечно, нет, господин.

– Хорошо сказано! Хорошо сказано, Тисса! Также и в случаях сознания, освободившегося от вожделения. Что же ты думаешь, Тисса: постоянно тело или непостоянно?

– Непостоянно, господин.

– А чувство, восприятие, деятельность? Постоянно или непостоянно сознание?

– Непостоянно, господин.

– По этой причине тот, кто видит это, чувствует это, испытывает отвращение к телу, к чувству, к восприятию, к деятельности. Он испытывает отвращение к сознанию; а испытывая отвращение к нему, он не испытывает к нему вожделения; не испытывая вожделения, он свободен; и в такой свободе приходит прозрение, которое и есть освобожденность бытия. Так он постигает: разрушено повторное рождение; прожита праведная жизнь; выполнена задача; для жизни в этих условиях нет будущей основы.

Представь теперь, Тисса, двух человек: один из них искусен в ходьбе, а другой неискусен. И неискусный спрашивает путь у того, кто искусен в этом деле. И тот, другой, отвечает: «Да, таков путь, добрый человек; пройди немного, и ты увидишь, как дорога делится на две; оставь левую дорогу, иди по правой; пройди немного, и вот ты увидишь густой лес; пройди еще немного, и ты увидишь большое топкое болото; пройди еще немного, и ты увидишь крутой обрыв, а еще дальше – восхитительную равнину».

Такова моя притча; она показывает смысл моих слов, Тисса; и вот этот смысл таков: «искусный в ходьбе человек» – это татхагата, арахант, полностью просветленный, а «неискусный в ходьбе» – это обычные, многие люди. «Разделенная дорога», Тисса, означает состояние колебания, «путь налево» – это название ложного восьмеричного пути, а именно: ложные взгляды, ложные намерения и так далее. «Путь направо», Тисса, – это название этого Благородного Восьмеричного Пути, а именно: правильные взгляды и так далее. «Густой лес», Тисса, подразумевает неведение. «Большое топкое болото», о Тисса, представляет чувственные желания, а «крутой обрыв» означает горе и отчаяние. «Восхитительная долина», Тисса, означает ниббану.

Ободрись же, Тисса! Не падай духом! Я дам совет! Я поддержу! Я научу!

(«Сутта-нипатта» III, 106)

Ниббана

В Саваттхи. Досточтимый Радха пришел к Возвышенному и сел. Сидя подле него, досточтимый Радха так обратился к Возвышенному:

– Существо! Существо! – так говорят, господин. Прошу, господин, скажите, насколько можно назвать человека существом.

– Это желание, Радха, это вожделение, это прельщение, это страсть, связанная с телом, – они сплетены там, крепко сплетены в нем; поэтому человека и называют существом.

Это желание, это вожделение, эта страсть, это прельщение, которые связаны с чувством, с восприятием, с деятельностью, с сознанием, – они сплетены в нем, крепко сплетены; поэтому человека называют существом.

Это подобно тому, Радха, как бывает, когда мальчики и девочки играют с маленькими песочными крепостями. Пока они не освободились от вожделения, не освободились от желания, не освободились от привязанности, от жажды, от лихорадочного желания и страсти к этим маленьким песочным крепостям, до тех пор, Радха, они наслаждаются ими, забавляются ими, считают их важными, ревностно охраняют.

Но, Радха, как только эти мальчики или девочки освободились от вожделения, от желания и привязанности, освободились от жажды, от лихорадочного желания и страсти к этим маленьким песочным крепостям, они сейчас же разбрасывают их руками и ногами, разбивают их, опрокидывают, перестают играть с ними.

Так же и ты, Радха, отбрось тело, разбей его, опрокинь, перестань играть с ним, устремись к его разрушению.

Так же и с чувством, с восприятием, с деятельностью, с сознанием... отбрось сознание, Радха, разбей его, опрокинь, перестань играть с ним, устремись к разрушению страсти к нему.

Поистине, Радха, это разрушение страсти и есть ниббана.

(«Сутта-нипатта» III, 188)

Кто тверд и настойчив,

Кто путь скверных рождений отсек

и все омрачения преодолел,

кто весь обман развеял;

Кто достиг другого берега:

у кого нет вожделений, нет сомнений,

нет цепляний;

Кто неколебимый и спокойный —

такого я называю Брахманом.

(«Дхаммапада» 414)

Ниббана – это освобождение

Тогда досточтимый Радха пришел к Возвышенному; придя к нему, он приветствовал Возвышенного и сел подле него. Сидя так, досточтимый Радха так обратился к Возвышенному:

– Господин, говорят: «Мара! Мара!» Прошу господина сказать, как далеко находится Мара.

– Там, где есть тело, Радха, там будет Мара или вещи природы Мары, – во всяком случае, то, что гибнет. По этой причине, Радха, считай тело Марой, считай его обладающим природой Мары, считай его гибнущим, считай его обманщиком, смотри на него как на стрелу, на боль, на источник боли. Те, кто смотрит на него таким образом, смотрят правильно.

И то же самое можно сказать о чувстве, о восприятии, о деятельности, о сознании.

– Но, господин, для чего это – правильно смотреть?

– Правильно смотреть, Радха, надо для отвращения.

– Но это отвращение, господин, – для какой цели оно?

– Отвращение, Радха, для того, чтобы вызвать бесстрастие.

– А бесстрастие, господин, – для какой цели оно?

– Бесстрастие, Радха, служит для того, чтобы достичь освобождения.

– Для чего же это освобождение, господин?

– Освобождение, Радха, означает ниббану.

– А ниббана, господин, – какова ее конечная цель?

– Этот вопрос, Радха, заходит слишком далеко; ты не в состоянии охватить все ограничения этого вопроса. Святая жизнь, Радха, имеет корни в ниббане; ниббана – это ее цель, ниббана – ее задача.

(«Сутта-нипатта» III, 187)

Ниббана – это конец горя

Так я слышал. Как-то однажды Возвышенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джета, в парке Анатхапиндики. И вот в тот раз Возвышенный наставлял бхикку, побуждая их к действиям, зажигая и радуя благочестивой беседой о ниббане; и эти бхикку поняли ее смысл, слушали ее со вниманием, постигли умом все учение, слушали учение открытыми ушами.

И тогда Возвышенный, видя их устремленность к ниббане, произнес эти торжественные слова:

«Существует, бхикку, особое условие, при котором нет ни земли, ни воды, ни огня, ни воздуха, ни сферы бесконечного пространства, ни сферы бесконечного сознания, ни сферы пустоты, ни сферы восприятия или отсутствия восприятия; где нет ни «этого» мира, ни «того» мира; где нет ни Луны, ни Солнца. Это условие, бхикку, я не называю ни приходом, ни уходом, ни стоянием, ни падением, ни вставанием; оно не имеет неподвижности и не обладает движением, не имеет основы; это – конец горестям».

 
Трудно узреть то, что называют лишенным «я».
Нелегко воспринять истину.
Но знающий пробивается сквозь вожделения,
Видящий все – ни к чему не привязан.
 

И еще раз по этому случаю Возвышенный произнес такие торжественные слова:

Существует, бхикку, нечто нерожденное, не ставшее, не сделанное, не составленное. Если бы, бхикку, не существовало то, что является нерожденным, не ставшим, не составленным, тогда никак невозможно было бы спастись от того, что рождено, что стало, что сделано, что составлено.

И еще раз по этому же случаю Возвышенный произнес такие торжественные слова:

У того, кто находится в зависимости (от других), существуют колебания. У независимого нет никаких колебаний. Там же, где нет колебаний, существует спокойствие. Где существует спокойствие, там нет страстного наслаждения; а где нет страстного наслаждения, там нет ни прихода, ни ухода (в повторном рождении). Где нет ни прихода, ни ухода (в повторном рождении), нет и падения (из одного состояния в другое). Где нет падения из одного состояния в другое, там нет ни «здесь», ни «там», ни «не здесь и не там». Это окончание горести.

(«Удана» 80, VIII)

Прекращение становления есть ниббана.

(«Сутта-нипатта» II, 68)

Остров убежища

 
«Стоя среди течения, среди устрашающего потока,
Для удрученных разрушением и смертью,
Скажи мне об острове, – сказал Каппа, —
Скажи мне об острове, достойный господин.
Где более не окажется этих явлений!»
«Стоя среди течения, среди устрашающего потока,
Для удрученных разрушением и смертью,
Я скажу тебе, Каппа, об острове, – произнес Возвышенный.
Скажу тебе об острове,
Где более не будет ни одного такого явления,
Ничем не обладать, ни к чему не привязываться,
Таков этот остров, несравненный остров,
Это окончание разрушения и смерти.
Ниббаной я называю его, о Каппа, – сказал Возвышенный.
Таков этот остров, Каппа.
Знающие это, кто в этой самой жизни,
Выросли устойчивыми, стали безмятежными, —
Они не станут подданными Мары, его рабами.
Таков этот остров, – сказал Возвышенный,
Где более не будет ни разрушения, ни смерти».
 

(«Сутта-нипатта» V, 1091–1094)

Поэтому, Ананда, пребывайте на острове внутри себя, найдите убежище внутри себя; не ищите убежища ни в чем ином; обретите остров в дхамме, найдите убежище в дхамме; не ищите убежища ни в чем ином.

И как же, Ананда, пребывает бхикку на острове внутри себя, пребывает в убежище внутри себя, не пребывая ни в каком ином убежище? Как пребывает он на острове дхаммы, как находит убежище в дхамме и не ищет убежища ни в чем ином?

При этом, Ананда, бхикку пребывает, созерцая тело, как состоящее из частей, ревностный, внимательный, владеющий собой благодаря сдерживанию алчности и недовольства, присущих мирским предметам. Так же и в чувствах пребывает он, созерцая чувства, ревностный, внимательный, владеющий собой благодаря сдерживанию алчности и недовольства в мирских предметах. Так же и внутри своего ума пребывает он... и в состояниях своего ума пребывает он, созерцая состояния своего ума, ревностный, внимательный и владеющий собой, благодаря сдерживанию алчности и недовольства в мирских предметах.

Вот так, Ананда, бхикку пребывает на острове внутри себя, находит убежище внутри себя... И всякий бхикку, Ананда, который или сейчас, или после моей смерти пребудет на острове внутри себя, найдет убежище в себе и не будет искать убежища ни в чем ином, пребудет на острове дхаммы, обретет убежище в дхамме и не будет искать убежища ни в чем ином, – такой бхикку, Ананда, выйдет из тьмы; и каким бы ни был этот бхикку, ему следует иметь желание учиться[58]58
  «Выйдет из тьмы», букв. «тама-т-агге», или «поверх мрака», согласно толкованию комментария; но я предпочитаю перевод м-с Рис-Дэвидс «поверх бессмертного», что на пали читается «тамат-агге».


[Закрыть].

(«Дигха-никая» II, 101)

Глава 18
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ

Непонятливость Ананды

В святилище Капалы. Тогда Возвышенный сказал досточтимому Ананде: «Когда кто бы то ни было, Ананда, практикует Четыре Пути Силы в их полном развитии, сделал их своим орудием, положил их в основу своего существования, собрал воедино, полностью освоил для пользования, – такой бхикку, если он того пожелает, может пребывать в течение целой кальпы или остальной части кальпы.

(Эти четыре пути: чандо, побуждение; читта, мышление; виманса, исследование; вирья, энергия.

Некоторые секты раннего буддизма утверждали, что здесь «кальпа», или «каппа», означает не мировой цикл, а период жизни человека.)

В случае татхагаты, Ананда, имеет место практика Четырех Путей Силы, их полное развитие; они сделаны орудием, положены в основу существования, собраны воедино, полностью освоены для пользования. И он, если того пожелает, может пребывать в течение кальпы мирового периода, или в течение остальной части кальпы.

И вот несмотря на то что Возвышенным был сделан такой явный намек, такое явственно проясняющее замечание, досточтимый Ананда все же не смог проникнуть в его слова; так что он не попросил Возвышенного: "Господин, да пребудет Возвышенный в течение мирового периода, да пребудет Счастливый в течение мирового периода для пользы, для благополучия многих, из сострадания к миру, для блага, для благополучия дэвов и людей". До такой степени ум его был ошибочно направлен Владыкой зла».

(Далее Возвышенный еще три раза повторил те же самые слова, но Ананда ничего не сказал.)

Тогда Возвышенный обратился к досточтимому Ананде:

«Иди, Ананда! Делай то, что ты считаешь надлежащим!»

На это досточтимый Ананда, повинуясь Возвышенному, поднялся со своего места, приветствовал его с правой стороны и вскоре после этого сел у корней дерева.

Тогда вскоре после ухода досточтимого Ананды Мара, Владыка Зла, пришел к Возвышенному и стал подле него. Став так, Мара, Владыка Зла, так обратился к Возвышенному:

«Да отойдет ныне навсегда мой господин, Возвышенный! Господин, пришло время Возвышенному навсегда отойти. Ибо так было сказано Возвышенным: "Я не отойду навсегда, Владыка Зла, пока со мной не будут бхикку, ученики, должным образом обученные и дисциплинированные, мудрые, обладающие обширными знаниями, сердцем познавшие дхамму, шествующие согласно предписаниям дхаммы, шествующие согласно долгу, живущие в соответствии с дхаммой: так чтобы самостоятельно усвоив учение Учителя, они могли провозглашать его, учить ему, показывать, устанавливать, раскрывать, анализировать и разъяснять; так чтобы они могли отвергать любые возникшие ложные мнения, почувствовав их неправильность при помощи дхаммы, и таким образом показать чудо дхаммы... Я не отойду навсегда, пока со мной не будут бхиккуни, а также братья-миряне и сестры-мирянки в качестве учеников и учениц... должным образом обученные и дисциплинированные".

И теперь говорю я, господин, бхикку, ученики Возвышенного, бхиккуни, братья-миряне и сестры-мирянки Возвышенного вооружены знанием, как я сказал... а потому да отойдет Возвышенный навсегда, да отойдет Счастливый навсегда, да отойдет он согласно слову моего господина Возвышенного...

Ибо как сказал мне Возвышенный: "Я не отойду навсегда, о Владыка Зла, пока эта праведная жизнь не станет могучей, процветающей, пока она не распространится широко и не умножится, так чтобы она оказалась широко провозглашенной дэвами и людьми". И ныне все это осуществлено... поэтому да отойдет навсегда мой господин, Возвышенный. Да отойдет навсегда Счастливый. Пришло время Возвышенному отойти навсегда!»

На эти слова ответил Возвышенный Маре, Владыке Зла:

«Будь доволен, Владыка Зла! В скором времени состоится окончательный уход татхагаты. По окончании трех месяцев с сегодняшнего дня состоится окончательный уход татхагаты!»

Так в святилище Капалы, внимательный и полный самообладания, Возвышенный отверг агрегат жизни. И когда этот агрегат жизни был отвергнут Возвышенным, произошло сильное землетрясение; раздался ужасающий грохот, от которого вставали дыбом волосы. И видя значение всего этого, Возвышенный трижды произнес эти торжественные слова:

 
Все ее части, как малые, так и бесконечные,
Составляющие собственную жизнь, —
Все их мудрец отверг!
Внутренне спокойный, сдержанный,
Он, подобно молнии, взорвал все, что составляет «я».
 

(«Дигха-никая» II, 104–107)

(После этого Будда объясняет Ананде причины такого землетрясения. Землетрясения имеют место и в силу естественных причин, и в силу магии адептов. Но есть шесть других видов землетрясений, а именно: когда бодхисаттва решает повторно родиться в последний раз; когда он рождается таким образом; когда он достигает просветления; когда он приводит в движение колесо дхаммы; когда он решает окончательно уйти; когда он окончательно отходит.

Затем Учитель сообщил Ананде о просьбе Мары.)

На это досточтимый Ананда обратился к Возвышенному:

– О господин, пусть Возвышенный пребудет с нами в течение кальпы! Да пребудет Благотворитель в течение кальпы!

– Довольно, Ананда! Не проси об этом татхагату! Ныне прошло время, Ананда, для того чтобы просить об этом татхагату.

Затем во второй и в третий раз Ананда обратился с той же просьбой; и в третьем случае Возвышенный сказал:

– Ананда, веришь ли ты в мудрость татхагаты?

– Да, господин.

– Тогда почему же ты надоедаешь татхагате повторными просьбами даже в третий раз?

– Но, господин, находясь перед лицом Возвышенного, я все время помню эти слова: «Каждый, кто развил... четыре пути силы и тому подобное... может, если того пожелает, пребывать в течение кальпы или в течение оставшейся части кальпы. И вот Возвышенный совершил это... Поэтому он мог бы, если бы того захотел, пребывать таким образом с нами».

– Ананда, веришь ли ты в мудрость татхагаты?

– Верю, господин.

– Тогда, Ананда, твоя ошибка, твое заблуждение состоит в том, что в то время как татхагатой был сделан такой явный намек, такое явственное замечание, ты не смог проникнуть в смысл сказанного, чтобы попросить татхагату: «Да пребудет Возвышенный в течение кальпы, да пребудет Возвышенный в течение кальпы для пользы многих, для блаженства многих, из сострадания к миру, для блага, для пользы, для блаженства дэвов и людей». Ибо если бы ты, Ананда, попросил дважды, татхагата мог бы отвергнуть твою просьбу, однако при третьей просьбе он мог бы согласиться. Поэтому, Ананда, здесь твоя ошибка, твое заблуждение[59]59
  После смерти Учителя сообщество поставило Ананде в вину его невнимательность.


[Закрыть].

(«Дигха-никая» II, 115)