Текст книги "История Кубанского казачьего войска"

Между тем сам Бурсак с отрядом из 12 конных и пеших черноморских полков, двух полков регулярного войска и трах батальонов 22-го егерского полка, при 10 орудиях, также 12 сентября выступил за Кубань. Целую ночь шли войска. К утру они наткнулись на абазинские аулы и начали их разорять, как противников приверженного России князя Алкаса. На другой день войска перешли на р. Чубу и продолжали разрушение абазинских аулов. Аулы были разрушены, хлеб и сено сожжены. Сами абазинцы скрылись в горы и леса, и 20 октября Бурсак с отрядом был уже в Черномории на правом берегу Кубани.

В промежутках между экспедициями мелкие набеги горцев на Черноморию не прекращались. Бурсак 14 октября донес Ришелье, что казаки отразили партию горцев, захватившую 400 штук рогатого скота у темрюкских рыболовных заводов. Ночью того же 14 октября 30 человек черкесов пробрались в Екатеринодар и захватили в плен 8 человек жителей, из которых двух они зарубили, а один бежал.

В последний раз в 1810 году русские вой-ска ходили за Кубань в декабре месяце. Коменданту Анапы полковнику Рудзевичу поручено было Ришелье взять с находившимися в его распоряжении войсками Суджук-кале, а Бурсак должен был отвлечь внимание горцев со стороны Черноморской кордонной линии. Последний в этих целях двинул 16 декабря значительный отряд от Копыла на Суджук-кале, т.е. нынешний Новороссийск. По дороге он остановился лагерем на р. Адагуме и простоял здесь до 26 декабря.

Между тем часть казаков начала военные действия раньше, чем двинулся от Копыла к Суджуку отряд Рудзевича. В рапорте Бурсаку командующий 1‑ю колонной войск подполковник Еремеев сообщил, что 14 декабря 1810 года колонна его имела дело с шапсугами, причем отбито у черкесов до 400 голов рогатого скота и более 3000 овец. В новом сражении с шапсугами 20 декабря, кроме убитых, были взяты в плен два шапсуга; 21 декабря был сожжен казаками аул и вытеснены из него черкесы; 22 декабря отряд, преследуя черкесов, сжег по пути «немалое количество жилищ и имущества»; 23 декабря также было предано огню «множество жилищ, имений, хлеба и сена»; наконец, 24 декабря колонна напала на большие неприятельские аулы. Поход был закончен значительными поражениями шапсугов, потерявших много убитыми и ранеными.

С меньшим успехом действовала другая часть казачьего отряда. Между казаками и черкесами произошло сражение при неблагоприятных для русских условиях. Под прикрытием гористой и лесистой местности черкесы нанесли чувствительный удар передовой колонне подполковника Малого, у которого убиты были офицер и 4 нижних чина, ранены 4 офицера и 50 рядовых и захвачены в плен 5 человек.

Но на другой день в лагерь к Бурсаку явились знатные натухайцы и принесли повинную, принявши присягу на верность России и обязавшись поставить фураж для лошадей русского отряда.

В это время близ Анапы потерпело крушение судно с хлебом для Суджук-кале. Ришелье отозвал оба отряда – казачий Бурсака и регулярный Рудзевича. Рудзевич с своим отрядом успел, однако, взять Суджук-кале. В январе следующего года Ришелье выразил в особом приказе благодарность ему за удачную экспедицию в землю черкесов и взятие Суджук-кале.

Январь 1811 года начался новой экспедицией русских войск за Кубань. Два отряда – один казачий под командой Бурсака и другой смешанный из егерей и казаков под начальством полковника Рудзевича – были направлены в земли шапсугов и натухайцев. Вначале оба отряда находились в различных местах. Бурсак с казаками, стоявшими близ Кубани, 12 января двинулся в горы; того же числа Рудзевич с егерями и казаками известил Бурсака, что он перешел уже р. Адагум и находился в землях шапсугов. На другой день отряд Бурсака имел дело с горцами, и казаки успели захватить до 100 голов рогатого скота, поступившего на продовольствие войск, а 14 января оба отряда соединились и расположились лагерем у реки Шипс.

На этот раз дело не дошло до серьезного столкновения между русскими войсками и черкесами. Черкесы сразу приняли покорный вид. Только казаки из отряда Бурсака имели несколько стычек с горцами. Особенно отличился при этом полк войскового полковника Лысенко, разбивший несколько раз шапсугов и сжегший несколько аулов. Шапсуги решили идти на мировую. Несколько раз они посылали старшин к Рудзевичу с мирными предложениями. Рудзевич требовал возврата русских пленных и орудия, взятого у Ольгинского поста, а также выдачи аманатов. Черкесы отделывались отговорками. Только из аулов по р. Антхыр шапсуги дали в обеспечение мира четырех аманатов. Последующие же переговоры не привели ни к какому результату.

Простояв три дня у р. Шипс, оба отряда двинулись обратно в Черноморию. Пока они шли по землям аулов, выдавших аманатов, горцы не трогали их, но лишь только войска, переправившись через р. Антхыр, появились на землях враждебных шапсугов, как последние начали нападать на русские войска. Дело дошло до сражений. Казаки и егеря сожгли и разорили несколько аулов. С обеих сторон были убитые и раненые.

В то же время черкесы не прекращали мелких набегов и воровства. Граф Ланжерон писал 11 января 1811 года, что, по сообщению начальника пограничного караула Кондруцкого и полкового есаула Белого, черкесы напали на Копанскую почтовую станцию, взяли здесь в плен двух человек и двух ранили. Извещенный об этом Кондруцкий с отрядом казаков перерезал путь горцам к Кубани, и в стычке с ними казаки убили и ранили до 85 человек, потерявши со своей стороны 5 казаков убитыми и 7 ранеными. Другая стычка с черкесами произошла между Ольгинским и Славянским кордонами, причем было убито черкесов 30 и пленено 7, а потери казаков ограничились 7 ранеными. В апреле Ришелье предписал Бурсаку удалить со службы начальника 2‑й части Кордонной линии войскового старшину Бурноса 2‑го и произвести следствие о его действиях. Благодаря беспечности этого офицера и не соблюдению установленных для охраны границы правил во 2‑й части, с 13 августа 1810 года по 18 февраля 1811 года, черкесы увели в плен 29 душ населения, убили одного казака и угнали 45 лошадей и 369 голов рогатого скота.

Лето прошло спокойно, без военных тревог по Линии и серьезных столкновений с черкесами. Но в сентябре Ришелье предписал Бурсаку собрать к 10 октября в Екатеринодаре 2 конных и 6 пеших казачьих полков, приготовить к походу всю наличную в войске артиллерию и заготовить на два месяца сухарей для четырех тысяч человек. Обо всем этом следовало тщательно позаботиться, чтобы быть готовыми к походу во всякую минуту. По-видимому, сам Ришелье предполагал принять участие в экспедиции за Кубань, но дело ограничилось одними лишь приготовлениями к походу.

В ноябре стало известным, что за Кубанью собралось до 10 000 шапсугов, натухайцев и абадзехов. Во главе их стоял бывший анапский паша, который приглашал всех горцев, мирных и враждебных России, принять участие в войне с русскими. Сторонники России князья Алкас, Ханук, Ахметук и Мишеост отказались присоединить свои силы к черкесскому ополчению и сообщили о готовящемся набеге черкесов на Черноморию Бурсаку, прося его прислать войска для отражения враждебных им горцев. Бурсак отправил в помощь им отряд в 1000 человек казаков, при трех пушках, под командой полковника Дубоноса. К этому отряду черкесские князья присоединили 8000 горцев. Образовалось два ополчения горцев, между которыми завязались мирные переговоры, длившиеся безрезультатно до 7 декабря, после чего оба ополчения разошлись по домам.

В 1812 году, в тяжелую годину нашествия французов на Россию, когда значительная часть военных сил была отвлечена от Черноморского войска для борьбы с армией Наполеона, черкесы не переставали тревожить Черноморию. К счастью казаков, наши соседи или не понимали, или не могли учесть выгод того положения, которое давала им русско-французская война, и военные действия на Кубани не приняли напряженного характера, а велись в обычных рамках незначительных, хотя и назойливых набегов черкесов на казачьи хутора и селения.

Первый набег был произведен черкесами 1 февраля. Около 100 черкесских всадников напали сначала на казачий пикет, а потом на селение Ивановское, захвативши по пути в плен двух казаков Полтавской станицы, девочку и несколько штук рогатого скота. Охранявшие Ивановку солдаты подняли тревогу и усиленным ружейным огнем заставили бежать неприятеля. По значительным следам крови на снегу видно было, что черкесы отступили с потерями; с русской же стороны не было ни убитых, ни раненых.

Мая 31-го казаки, рубившие лес около Новоекатериновского кордона, остались в лесу на ночлег. Была туманная и темная ночь. Пользуясь этим, черкесы, в количестве 300 человек, незаметно переправились через Кубань, напали на рубивших лес и успели захватить в плен часть людей и скота; другая часть людей и скота была отбита у черкесов казаками, поспешившими на тревогу из кордона.

Наконец, с 7 на 8 июля черкесы произвели второе нападение на селение Ивановское. И на этот раз неприятеля было около 100 человек. В схватке черкесов с жителями один казак был зарублен и один ранен. Черкесы захватили уже несколько голов скота. Но в это время в Ивановку прискакали казаки под командой есаула Камянченка. Завязалась борьба, в которой убито было 18 человек черкесов. Остальные черкесы бежали, но у Кубани встретила их новая команда казаков. Ружейными выстрелами при переправе черкесов через Кубань было убито у них еще 20 человек и 15 лошадей и два черкеса взяты казаками в плен. Таким образом, черкесы потеряли в двух стычках 40 человек из 100 человек отряда и вынуждены были спасаться бегством. К потери казаков в селении прибавился еще только один раненый казак.

При полном спокойствии на границе и в казачьих селениях прошел 1813 год. Только 24 мая этого года четыре черкеса захватили в Красном лесу казака и истязали его, причем один из черкесов оказался прекрасно говорящим по-русски.

Прекращение черкесских набегов в 1813 году объяснялось двумя причинами. Во-первых, в этом году турки, получившие обратно от русских крепость Анапу, обязались не допускать черкесов до враждебных действий с русскими, и назначенный комендантом в Анапу Гусейн-паша тщательно выполнял это обязательство. А во-вторых, в конце года у черкесов появилась моровая язва, удерживавшая их по необходимости на местах.

Спокойно прошел и 1814 год. За это время в архивных документах отмечено только два случая столкновений казаков с горцами. В апреле был убит в лесу казак села Корсунского Швед и взята в плен бывшая с ним дочь. В конце декабря, в нижнем течении Кубани, около Темрюка, было произведено нападение на казачьи хутора тремя партиями горцев. Одна партия была отбита казаками без урону, а две другие прокрались в самый Темрюк и угнали несколько голов скота, из которого казаки отняли только одну пару волов.

В этом году и отношение властей к собственным войскам и к черкесам за нарушение границ было строже. Распоряжением 8 апреля Ришелье приказал оштрафовать в пользу войсковых сумм полкового есаула Гавриша, хорунжего Носенка и сельского смотрителя Дубину – первых двух по 100 рублей каждого, а третьего 50 р. за оплошность, благодаря которой черкесы угнали 7 волов. А 22 июля тот же Ришелье предписал Бурсаку черкеса, пойманного в Черномории на грабежах, прогнать сквозь строй шпицрутенами через батальон 6 раз. Обнаружено было, что главными ворами и нарушителями спокойствия на Линии были шапсуги. Ввиду этого, указом Александра I решено было сделать «сильную репресаль» в землях шапсугов, как наиболее враждебных России горцев. Но прежде, чем привести в исполнение эту меру, приказано было опросить другие горские народы, как они отнесутся к карательной экспедиции русских против шапсугов. Более миролюбиво настроенные к России черкесы довольно недвусмысленно ответили: пусть русские вой-ска потреплют шапсугов, а остальное докончим мы, горцы. Это, собственно, значило, что черкесы хотели ограбить обессиленных шапсугов.

Со следующего, 1815 года, начался переворот в отношениях горцев к казакам. Горцы перестали скрывать таившуюся вражду к русским. В это время миролюбивый Гуссейн-паша был заменен в Анапе Сеид-Ахмед-пашой, открытым врагом России и сторонником горцев, жаждавших борьбы с русскими. Свое нерасположение новый анапский комендант выказал прежде всего к натухайцам за их мирные отношения к русским. Чтобы наказать миролюбивых натухайцев, он решил поселить на их землях 12 000 ногайцев, но натухайцы решили с оружием в руках отстаивать свои земли. Тогда паша предложил шапсугам отнять у натухайцев все их земли. Однако и эта мера осталась пустой угрозой. Сеид переменил тактику. Он начал возбуждать всех горцев к войне с русскими. Об этом было сообщено нашему посланнику при Константинопольском дворе тайному советнику Италийскому. Последний узнал, что анапский паша имел секретное от Порты поручение возмущать горские народы против России.

Таким образом, обнаружение враждебных действий горцев против русских началось под влиянием Турции. Горцы начали с целого ряда мелких набегов, грабежей и воровских проделок. Уже в январе, по сообщению полковника Белошапки, горцы внезапно напали на селение Ивановское и взяли в плен 6 душ. Случай этот Белошапка приписал нерадению смотрителя Ивановского селения, но он был не единственным в массе других. В апреле черкесы взяли 24 вола и двух мальчиков; в июле трое горцев схватили и увели казака, отставшего от разъезда, и т.д., и т.д. В первом случае виновные в недосмотре казаки были наказаны по распоряжению Бурсака палками (киями). Но набеги не прекращались. Убегали с обеих сторон из Черномории молодые солдаты, тяготившиеся службой, а от черкесов их крепостные. Так, в этом году у князя Чупаго убежало к казакам в Черноморию 11 крепостных крестьян. Князь предложил отдать взамен их трех молодых дезертиров-солдат с ружьями и амуницией. На этом условии и был произведен взаимный обмен беглецов.

В 1816 году высшие военные власти решили ослабить неприязненные действия горцев против казаков путем мирных торговых сношений. С этой целью в Черноморию был прислан чиновник из коллегии иностранных дел де Скасси, хорошо знакомый с бытом и потребностями горского населения. Скасси советовал увеличить количество меновых дворов и обратить преимущественное внимание на мену соли на лес, а также разрешить черкесам селиться у самой Кубани на левой ее стороне для сближения с казаками. Горцы охотно расширили торговые сношения, привозя на меновые дворы лес и сырье и получая взамен соль и мануфактурные товары. Но войсковая администрация воспротивилась поселению черкесских аулов близ Кубани, опасаясь усиления разбоев, грабежей и воровства.

Тогда сами черкесские владельцы стали просить о перенесении аулов к Кубани, обещая предупреждать вторжения черкесов в Черноморию. Просьбу эту передал де Скасси Ланжерону, а последний довел до сведения Государя. Результатом было постановление комитета министров 10 апреля 1817 года, которым разрешалось горцам селиться у Кубани. Последствия, однако, не оправдали надежд де Скасси. Мирные по названию черкесы всегда были сторонниками немирных единоплеменников и поддерживали их при набегах. Роль самого де Скасси свелась к тому, что он, раздавши массу подарков горцам и истративши на это значительные суммы казенных денег, взамен не получил ничего реального, кроме обещаний горцев жить в мире с Черноморским войском, которые они забывали, как только переходили через Кубань.

Единственное, что де Скасси сделал для казаков – это выкуп и обмен пленных, но это черноморцы умело устраивали и без де Скасси. В то время, когда последний всячески старался умиротворить горцев, склоняя их к мирным сношениям и торговле, сторонники Турции в горах продолжали возбуждать черкесов против России. Турция тоже намеревалась начать войну с русскими. В марте граф Ланжерон предупредил Бурсака, чтобы он внимательно следил за движениями горцев, так как турки подготовлялись к военным действиям против России со стороны Грузии и Мингрелии и побуждали и черкесов к совместным с ними действиям.

Мирный 1816 год не обошелся без приключений. В сентябре произошла кровавая стычка между 60 казаками под командой Ниякого и партией черкесов в 200 человек. Горцы убили Ниякого, двух казаков и шестерых ранили. Но в это время на поле сражения прискакали казаки под командой полкового есаула Гавриша. Черкесы были разбиты и понесли большой урон. В этом же году Ланжерон утвердил распоряжение войскового атамана Матвеева о месячном аресте начальника Новогригорьевского кордона есаула Мороза за плохую бдительность и недосмотр. В вину Морозу было поставлено то обстоятельство, что в его районе черкесы перебрались через Кубань и угнали 11 лошадей. Кроме ареста с Мороза приказано было взыскать деньги и за стоимость 11 лошадей. Деньги эти по резолюции Ланжерона должны были поступить в суммы войскового госпиталя и ни в коем случае не хозяину лошадей есаулу Шолудько, так как последний пустил их на пастьбу вопреки правилам об осторожности.

После 1817 года, в течение которого черкесы держали себя сравнительно миролюбиво, горцы энергично повели нападения на Линию в следующем, 1818 году. Января 4‑го горцы ограбили Копанскую почтовую станцию. В феврале черкесы стали действовать большими партиями. Так, 6 февраля шапсуги, в количестве 700 человек, подошли к Кубани и пробовали переправиться на правый ее берег, но казаки вовремя заметили неприятелей и отразили их. Это были шапсуги-демократы, изгнавшие князей и отправившиеся в поход против русских по постановлению народного собрания.

Полковник Кондруцкий 14 февраля донес атаману Матвееву, что, по сообщению черкесского владельца Амчерея, сильная партия горцев переправилась у Тимошевского кута через Кубань и двинулась к Великомарьинскому кордону. Кондруцкий с казаками направился вслед за партией. Черкесы не ушли еще далеко от Кубани, и близ переправы завязался ожесточенный бой. Пользуясь численным превосходством, они начали сильно теснить казаков и бросились в шашки на них, но казаки отразили неприятеля дротиками. Казаки дрались храбро, но на каждого казака приходилось по 20 черкесов, так как казаков было 200 человек, а черкесов до четырех тысяч. В общей свалке черкесы захватили в плен 8 казаков, 2 ранили и 4 умерло от ран, но и черкесы потеряли до 60 человек ранеными и убитыми.

Случаи эти встревожили мирно настроенных черкесов. Князья и старейшины черкесов, живших между Анапой и р. Иль, 25 марта писали наказному атаману Матвееву, что они, натухайцы, не участвовали в нападении черкесов на Черноморию. Это было дело шапсугов, живших по правую сторону р. Иль. Писавшие же письмо предлагали принять новую присягу и приглашали русских совершенно истребить горцев, нападавших на Черноморию.

В последующие три месяца на Кордонной линии и в местах ближайших от нее в Черномории было спокойно. Но ночью под 13 июля, когда утренний разъезд из 12 казаков следовал в кордон, 40 человек черкесов, скрывавшихся в лесу, внезапно напали на казаков, убили двух лошадей, а казаков захватили в плен. Поспевшая из кордона команда рассеяла горцев. Через 8 дней, 21 июля, повторилось то же. Когда утром разъезды казаков возвратились в свои кордоны, 35 черкесов внезапно напали на казачий пикет, убили одного казака и захватили у него ружье и лошадь, но в это время успела прискакать из Ольгинского кордона команда из 70 казаков, и черкесы бросились бежать, причем один из них был убит и один ранен. На представления атамана анапскому паше Сеид-Ахмету об удержании горцев от набегов последний 9 декабря ответил, что черкесы не повинуются ему, особенно разбойники-абазинцы, и что он советует не оставлять в живых этих воров, а ловить их всех, привязывать камень к шее и бросать в Кубань, оставляя лишь одного, чтобы знать, откуда и кто были его товарищи.

В декабре черкесы произвели три нападения на черноморцев. Партия в 100 человек переправилась 18 декабря через Кубань, напала на резерв из 8 казаков, из которых два было взято в плен, а остальные 6 не дались черкесам в руки. Тогда же пленные казаки обменены были на пленного черкеса. Другая партия черкесов в 400 человек безуспешно пыталась перебраться в Черноморию и была отражена казаками. Наконец, 24 декабря утром сильная партия горцев, переправившись через Кубань, двинулась двумя частями, по 1000 человек в каждой, на два кордона – Елинский и Марьинский. Черкесы шли с двумя значками, одним бунчуком и барабаном, под общим начальством шапсугского владельца Шеретлук-оглы. Нападение их на кордоны не удалось. Тогда они, соединившись вместе, бросились на отряд войскового старшины Стринского. Три раза черкесы стремительной атакой пытались сломить отряд, и все три раза не могли вынести артиллерийского огня казаков и отступали. Действуя пушками и ружейным огнем, казаки совершенно рассеяли черкесское скопище, причем сам предводитель черкесов Шеретлук-оглы был убит. Три часа продолжалось сражение и стоило казакам 12 убитых и 12 взятых в плен. Черкесы потеряли 31 убитыми и 83 ранеными, из которых большая часть потом умерла.

Совершенно спокойно прошел 1819 год, но это был год усиленной агитации сторонников Турции о необходимости войны с русскими. Об этом неоднократно доносили лазутчики казачьим властям. Особенно усердствовал анапский паша, понуждая горцев к набегам в Черноморию и действуя на них то угрозами, то подарками, то лаской, то религиозными мотивами и другими способами. В сентябре граф Ланжерон сообщил атаману Матвееву, что по сведениям, доставленным ему армянином Минасом Косокоро, имевшим большие связи с горцами, черкесы, побуждаемые анапским пашой и турецкими чиновниками, намерены напасть одновременно на Екатеринодар и на Черноморию. Ланжерон требовал принять меры для отражения неприятеля. По всему видно было, что черкесы готовились к чему-то большому и серьезному. Военная гроза разразилась, однако, в следующем, 1820 году, но с этого года начались и новые военные порядки в Черномории и на Черноморской кордонной линии.

Так велась борьба черкесов с казаками в течение 20 лет. Здесь нельзя, конечно, провести границу, которой резко отделялись бы первые два десятилетия XIX века от последующих. Военные действия казачества и русских войск с горцами велись непрерывно и в последующее время. Но сами по себе первые два десятилетия дают совершенно достаточно материала для общей характеристики русско-черкесской войны. За это время успели вполне определиться противники казаков, их военные приемы, способы борьбы и особенности их военного строя.

Что представляли собой черкесы в военном отношении? Не дисциплинированных, плохо вооруженных, но храбрых и отчаянных воинов.

Черкесы любили военное дело, с увлечением производили набеги и высоко ценили храбрость и самоотвержение, но не имели ни определенного плана военных действий, ни правильной военной организации. Им чуждо было понятие об армии, как организованной силе народа или государства; у них не существовало ни постоянных военачальников, ни ранговых делений и должностей, ни военных частей по численному составу и по роду оружия. Правда, черкесы имели конницу и пехоту, но пехотинцами были бедняки, которым негде было взять лошадей. Идеалом черкеса служил конный воин, а идеальной формой борьбы – скрытный и стремительный набег. Военный строй черкесов был, следовательно, очень примитивен.

Примитивно было и вооружение у черкесов. У них не было ни пушек, ни артиллерии. Они не имели также ни собственного пороха, ни свинца, и во всяком случае сильно нуждались в том и другом. Мало было и мелкого огнестрельного оружия. Хорошие ружья и пистолеты встречались только у князей, дворян и джигитов. Масса воинов не имела ни того, ни другого. Многие вместо ружья употребляли лук. В архивных документах упоминается о ранах, причиненных стрелами, и о стрелах, находимых казаками после сражения. После одного из сражений Бурсак послал в подарок Ришелье «богатый лук со стрелами в колчане», отнятый у черкесов. Самое любимое у черкесов оружие – кинжал и шашка – было не у всех. Бедняки не имели его, и когда черкесы собирались в большие толпы, часть воинов вооружена была только топорами и короткими пиками. Наконец, у черкесов не было и укреплений или если и были местами, то в зачаточной лишь форме.

При таком военном строе и вооружении горцы не могли рассчитывать на успех в открытом бою и крупных предприятиях. Пока горцы действовали мелкими партиями, за ними чувствовалась сила; но раз дело ставилось в условия организованной войны, недостатки военной организации и отсутствие дисциплины обнаруживались ярко и неизменно. Большие толпы черкесов непригодны были для больших военных дел. За немногими исключениями, они не могли овладеть не только кордоном, но даже пикетом, при наличности у казаков пушки. При одной пушке горсть казаков держала в почтительном отдалении тысячную толпу, и часто два-три удачных выстрела картечью вызывали беспорядочное бегство многочисленных черкесских отрядов.

Но черкесы, однако, время от времени собирались в тысячные скопища для борьбы с казаками. Это был военный прием, унаследованный от прошлого, своего рода исторический пережиток. Перейдя огромной толпой через Кубань, черкесское скопище делилось потом на части и каждая часть действовала особо, дробясь в свою очередь еще на более мелкие деления. При обратном движении мелкие части соединялись в более крупные, а крупные в одну толпу, которая могла дать отпор противникам при отступлении. Это был татарский прием набегов, но татары применяли его в слабо заселенных степях и мало защищенных укреплениями местностях. Между тем Черномория, хотя представляла степную местность, но она была опоясана рядом крупных и мелких укреплений, имела организованный дозор в виде казачьих разъездов и ряд селений, до известной степени приспособленных к отражению неприятелей. Результатом несоответствия между татарскими приемами набегов у горцев и организованной защитой местности русскими были частые поражения черкесских скопищ.

Но черкесы не могли не воевать, потому что, по своим обычным воззрениям, они смотрели на военные грабежи и воровство, как на благородный промысел джигита, как на добычу, которою горцы пополняли недочеты в своем убогом хозяйстве и обстановке. Получался какой-то заколдованный круг. Горцы шли за добычей, подрывая экономическую жизнь казака, а казак мстил за это, разоряя горца. Столкновения начинались с мелких набегов и хищений горцев. За мелкими свалками следовали крупные дела. Стычки переходили в войну, собирались многочисленные скопища, посылались русскими грозные экспедиции в горы. И чем чаще и строже карали русские черкесов, тем ожесточеннее черкесы производили набеги. Война то тлела чуть заметно, то разгоралась в крупное зарево. Пылали черкесские аулы, хлеб и сено, угонялся скот и приносились в жертву военному Молоху человеческие жизни. И несмотря на это, черкес не складывал оружия, не переставал производить грабежи и набеги, не стремился заменить прелести войны довольством мирных отношений.