Текст книги "Мечтатели"

Франклин сощурил глаза, но сдержать боль не мог. Вдруг мир стал черным, и он почувствовал себя ныряющим вниз головой в длинный, бесконечный туннель, где никто не слышит его крики.

– Расскажите мне еще раз, что случилось, – сказала Мишель.

Шофер быстро пересказал инцидент у Лондон-Индия Банк, как он забежал в вестибюль и увидел, как Франклин обращается с директором.

– Он выскочил за дверь в последнюю минуту, мэм. Я пытался остановить его, но все произошло очень быстро. Из-за движения и всего остального я не смог найти его.

– Ты знаешь, почему произошел инцидент? – нажимала Мишель.

– Нет, мэм. Но он был не в себе, уже когда вышел из «Барклейс».

– Боже мой!

Мишель повернулась к Хастингсу.

– Ты говорил, Франклин заходил домой? Лакей кивнул.

– Мистер Джефферсон пробежал мимо меня, будто за ним дьявол гнался. Он заскочил в библиотеку, был там несколько минут, потом убежал снова.

– Ты не мог хотя бы попытаться остановить его? Хастингс опустил глаза.

– Виноват, мэм, я боялся его.

Мишель потрясла головой.

– Нет, Хастингс. Это я должна извиниться. Ты ничего не мог сделать.

Она посмотрела на обоих мужчин.

– Говорил он что-нибудь вообще, чтобы можно было понять, куда он направляется?

Никто не ответил. Мишель терялась в догадках. Очевидно, что-то ужасное случилось в «Барклейс», что послужило спусковым крючком для Франклина. Нужно было немного воображения, чтобы понять, что случилось. Но сейчас она должна сконцентрироваться на поисках Франклина. Очевидно, он зашел домой, чтобы взять что-то, что было нужно, перед тем как он пошел…

– Хастингс, пойдемте со мной. Мы должны осмотреть все в библиотеке. Когда мы поймем, что он взял, мы сможем понять, куда он пошел.

– Что мы будем искать, мэм?

– Хотелось бы знать. Что-то, что не на месте, что-то пропавшее.

Мишель начала поиски со стола Франклина. Она просмотрела один за другим ящики, не обнаружив ничего пропавшего, пока не заметила царапин на нижнем ящике. Мишель нахмурилась. И у нее, и у Франклина были ключи.

Или тут был кто-то еще? Кто еще был в доме?

В это время ее окликнул Хастингс:

– Мэм, посмотрите на это!

Мишель наклонилась к шкафу, наблюдая, как Хастингс прижимал пальцами отскочившие куски панели, под которой обнаружился потайной ящик.

Внутри него все было выложено красным бархатом и имело форму футляра для пистолета.

– Хастингс!

– Мэм, я клянусь, я совсем забыл об этом! Друг мистера Джефферсона принес это как военный сувенир, немецкий. Законы о хранении оружия в этой стране жесткие, и поэтому ему не хотелось лишних хлопот. Он спрятал револьвер сюда, заперев ключом.

– Почему ты не рассказал мне? – закричала Мишель.

– Потому что и сам мистер Джефферсон об этом не говорил, – сказал Хастингс потерянно. – Это было его дело.

«Зачем тебе нужен пистолет, Франклин? Кто так ранил тебя, что это единственная вещь, о которой ты мог думать? Сэр Манфред Смит…»

Мысль прокрутилась в голове Мишель и вернулась к взломанному ящику. Она открывала его в последний раз перед вечером в посольстве. С тех пор ни она, ни Франклин не нуждались в том, чтобы открывать его. И никого не было в доме.

– Гарри… – прошептала Мишель.

Гарри Тейлор был в беспечном настроении, когда сворачивал на свою квартиру в «Белгравии», прыгая через две ступеньки. Этим утром секретарь главы «Кукс» вызвал его к Балантину в дом-крепость на Сент-Джон-Вуд.

– Ваша информация оказалась верной, – сказал сэр Томас. – Будьте уверены, что Роза Джефферсон ничего не получит от дорожных чеков. Если вы хотите работать дальше, я предлагаю вам сделать это теперь.

Гарри хотел. Всю дорогу домой он составлял телеграмму Розе.

«А Роза, – думал Гарри, открывая дверь, – сделает остальное для меня».

Он сразу же понял, что что-то не в порядке. Внутри кто-то есть.

– Привет, Гарри.

Франклин сидел в черном кожаном кресле в гостиной. Гарри открыл рот, чтобы ответить, потом увидел глаза Франклина, безжизненные и бесцветные. В руках у него был пистолет, направленный на Гарри.

– Франклин!

– Подойди ближе, Гарри.

Гарри подчинился, осторожно сделал три шага к гостиной.

– Почему ты это сделал, Гарри? Почему ты предал меня?

Холодный, бархатный голос Франклина бросил Гарри в дрожь.

– Я никогда ничего не делал тебе во вред, Франклин, – осторожно ответил Гарри.

– Да? А что ты делал с сэром Томасом Балантином этим утром?

Гарри знал, что отвечать надо немедленно. Но он попытался изобразить удивление.

– Я задал тебе вопрос, Гарри.

– Он расскажет тебе, Франклин, но не сейчас. Не таким образом. Он расскажет всем, что мы хотели бы знать, в полиции.

Никто из них не слышал, как Мишель вошла через переднюю дверь.

– Мишель, слава Богу, что ты здесь! – воскликнул Гарри.

– Не двигайся! – крикнул Франклин. Он посмотрел на Мишель, и впервые его рука дрогнула.

– Ты знаешь, что он сделал нам? – прошептал он.

– Знаю, дорогой, – сказала Мишель как можно спокойнее. – И он за это заплатит, я обещаю. Но не в том случае, если ты ранишь его.

Франклин, казалось, не слышал ее.

– Ты знаешь, сколько людей я убил, Гарри? Дюжины, может быть сотни. Они были солдаты. Лучшие мужчины, чем ты. Я мог убить тебя так легко, Гарри…

Мишель ужаснулась сумасшествию, плясавшему в глазах Франклина.

– Франклин, – сказала она мягко. – Ты помнишь Париж, врача, который у тебя там был?

Франклин дико посмотрел на нее.

– Я никогда не был в Париже! О чем ты говоришь?

– Ты был, дорогой! Тебе делали операцию после ранения, только…

Гарри выбрал момент, чтобы шевельнуться. Франклин опустил пистолет, и его внимание было направлено на Мишель. Гарри рассчитывал, что успеет выскочить в переднюю, прежде чем Франклин отреагирует. Он ошибся.

Солдатский инстинкт взял верх. Франклин увидел пятно движущегося человека, в тот же момент поднял пистолет и нажал курок. Выстрел прозвучал как раскат грома. Пуля должна была поразить Гарри до того, как он достигнет холла. Но вместо того, чтобы оказаться впереди Мишель, Гарри прыгнул за нее. Крик Мишель – было последнее, что осознал Франклин.

Время застыло. Двое мужчин пристально смотрели на Мишель, красное пятно проступало из-под белой сатиновой блузки, в верхней части груди. Наконец Гарри посмотрел на Франклина, его выражение было выражением полного смирения. Он знал, что он тоже умрет.

Пистолет упал на пол. Франклин сделал шаг вперед, колеблясь, потом второй, третий. Он смотрел прямо перед собой и прошел мимо тела жены, будто оно было невидимым. Только когда щелкнула закрывающаяся дверь, Гарри понял, что все это время он не дышал.

30

Монк вытянулся на кушетке в офисе во все свои шесть футов и три дюйма. Его рука свободно свисала с кушетки, пальцы лежали на полу. Если бы не паковый лед на лбу, издатель журнала «Кью» выглядел, как если бы он испустил дух. Он совершенно не мог вспомнить, как он вчера отмечал свой день рождения, кроме того, что было в достатке канадского ржаного виски. Дальнейшее было историей, в которую лучше не вдаваться.

– Мистер Мак-Куин!

Монк съежился, когда хлопнула дверь.

– Джимми, не ори, – сказал он хрипло. Редактор сунул телеграмму в ладонь Монка.

– Только что получена. Вам лучше бы взглянуть. Монк повернул голову, и лед упал на пол. Он вытер лицо полотенцем и попытался сконцентрировать внимание на словах, которые, из-за странности машинистки, казались прыгающими по всей странице. Послание моментально протрезвило его.

«Миссис Мишель Джефферсон ранена выстрелом Состояние удовлетворительное Она настоятельно требует вашего присутствия Глобал инцидент не сообщать Жду ответ

Деннис Притчард

Госпиталь Гросвенор

Лондон Вест I»

– Когда это пришло? – проскрежетал Монк.

– Десять минут назад.

– А по телефону что?

– Ни звука.

– От Розы звонили?

Редактор отрицательно покачал головой. Монк с усилием поднялся с кушетки.

– Мне нужно первым же рейсом на Саутгемптон.

– Путь открыт, мистер Мак-Куин. Корабль отправляется сегодня в полдень.

– Пойдет. Кто еще знает об этом?

– Оператор на телеграфе.

– Скажи, чтобы держал язык за зубами. Достань мне деньги и позвони наверх экономке, чтобы мне собрали чемодан.

Только когда он остался один и перечитал телеграмму, полный смысл слов поразил его. Кто стрелял в Мишель? Почему? И где был Франклин? Почему Мишель не упомянула его? Пока Монк составлял ответ в Лондон, вопросы роились в его мозгу. Монк надеялся, что на корабле, на который ему заказан билет, есть хорошая связь.

Тихий район Мейфера был перевернут вверх дном. Лондонская полиция наводнила площадь людьми, которым помогали сыщики Скотланд-Ярда. Улицы были блокированы, аллеи, переулки, извозчичьи дворы тщательно проверялись. Постоянные жители столкнулись с мрачными людьми, которые хотели знать, видели ли они кого-нибудь подозрительного. Даже если они не видели, жителей вежливо, но твердо просили сотрудничать. Сады, террасы, гаражи обыскивались.

– Я начинаю думать, что в чем-то мы промахнулись с Джефферсоном, – сказал инспектор Скотланд-Ярда Джефри Роулинс.

В то время как его детективы выполняли свою работу в гостиной, Роулинс беседовал с Гарри Тейлором в кухне. Просматривая свои заметки, Роулинс спрашивал себя, почему он не совсем верит, что это настолько очевидное дело, как, казалось бы, показывают факты.

– Вы уверены, мистер Тейлор, что не надо искать какую-то другую причину, по которой мистер Джефферсон хотел бы застрелить свою жену?

– Нет, – слабо сказал Гарри. – Я сказал вам все, что я знаю.

Гарри двумя руками схватил свою чашку. Он столкнулся с катастрофой, которая могла раздавить его, и все же он был убежден, что еще можно обернуть ее в новую возможность. После того как Мишель была увезена в больницу, а Роулинс взял его на кухню для допроса, он понял, как он может это сделать.

Гарри ничего не утаил от инспектора Скотланд-Ярда. Он начал с объяснения, что он делает в Лондоне и как долго он знает Франклина. Он рассказал инспектору о поведении Франклина на вечере в посольстве, как он доставил его домой, и что медсестра Франклина рассказала потом ему о предыдущих приступах Франклина. Он упомянул и то, что Мишель взяла с него обещание не обсуждать инцидент с кем бы то ни было и что он сдержал свое слово.

Будучи удовлетворен, что нарисовал портрет совершенно ненормального человека, Гарри начал лгать. Он понятия не имел, зачем Франклин вторгся в его дом и ждал его с пистолетом. Очевидно, Мишель потеряла Франклина и пришла к Гарри попросить его помочь искать мужа. Но Франклин был уже там и говорил что-то несвязное о британских банках, которые его каким-то образом предали. Мишель пыталась образумить его, но было уже поздно.

– Вот, чего я все еще не понимаю, – сказал Роулинс, закуривая сигарету, – почему мистер Джефферсон выстрелил только в свою жену. Почему не в вас тоже? Почему бросил оружие и просто ушел?

– Франклин нездоров, инспектор, – ответил Гарри тихо. – Разве можно объяснить, что и почему делает сумасшедший? Я определенно не могу.

– Возможно, Притчард сможет рассказать нам это, – задумчиво сказал Роулинс. – Или мистер Джефферсон, если мы найдем его первым.

Констебль вошел на кухню и прошептал что-то Роулинсу, который внимательно слушал.

– Ну, по крайней мере когда мы задержим мистера Джефферсона, обвинение будет ослаблено до попытки убийства. Согласно Притчарду, миссис Джефферсон чувствует себя лучше.

– Слава Богу, – пылко сказал Гарри. Он выдержал паузу. – Инспектор, я помог вам всем, чем я мог, но я также имею обязательство перед мисс Джефферсон и «Глобал». К вечеру эту новость разнесут газеты. Я должен рассказать ей до того, как то же самое случится в Нью-Йорке.

– Да, конечно, мистер Тейлор. Где вас найти, если появятся еще вопросы?

– В отеле «Ритц». После того, что произошло, я не могу остаться здесь…

«А если Мишель начнет говорить, у тебя будет больше вопросов ко мне!»

Наверху Гарри бросил одежду и свой бритвенный прибор в сумку и прошел мимо полицейского, стоящего у порога. Через тридцать минут он входил в номер в «Ритц», сочиняя послание Розе. Он работал очень тщательно, создавая ситуацию, которую он хотел ей изобразить. Положение тяжелое. Франклин стрелял в Мишель, состояние ее серьезное. Сам Франклин пропал, его ищет полиция. Гарри взял на себя ответственность за ситуацию и сделает все, что сможет, чтобы защитить интересы Джефферсонов, пока не прибудет Роза.

Гарри перечитал текст. Он знал, что, как только Мишель начнет говорить, его версия событий будет низвергнута. Из того, что она сказала, пытаясь успокоить Франклина, Гарри было ясно, что Мишель знает, что он совершил что-то против «Глобал». Но Франклин не мог сказать ей, что он видел Гарри и Томаса вместе.

«Но этого было бы достаточно для Роулинса, чтобы поверить, что Франклин намеревался застрелить меня».

Гарри не был склонен недооценивать способности и интуицию неразговорчивого инспектора. Пока что Роулинс не мог обвинить его в чем-нибудь. В конце концов Франклин был единственным, кто спустил курок.

Телеграмма Гарри Тейлора пришла в 4 часа дня по лондонскому времени, через три часа после телеграммы сэра Денниса Притчарда Мак-Куину. Разница во времени была решающей. В момент, когда телеграмма Гарри была доставлена на Нижний Бродвей, корабль, везущий Монка в Саутгемптон, отправлялся от причала в Хадсон-Ривер-Порт. Следующий корабль в Британию уходил только через два дня.

В Нью-Йорке Роза сидела как на иголках. Четвертое июля пришло и прошло, а от Франклина не было ни слова. В тот самый день, когда Франклин встречался с британскими банкирами, Роза устроила грандиозный праздник по случаю Дня Независимости в Дьюнскрэге для пяти сотен друзей, партнеров по бизнесу и политических деятелей страны. Она надеялась, что разница во времени и удача дадут Франклину возможность послать весточку об успешных делах до окончания праздника.

На следующий день Роза не могла сосредоточиться на бизнесе и занялась личными делами. Она приобрела конный завод в Кентукки, который она давно уже присмотрела, а также большой участок земли на побережье океана в Калифорнии, где Франк Ллойд Райт, архитектор, спроектирует для нее дом на Западном побережье. Она сделала ряд заявок на полотна старых мастеров в фонде Сотби и отклонила приглашение на обед от Уильяма Рандольфа Херста. К концу дня, все еще не имея ни слова из Лондона, Роза послала телеграмму.

Когда Роза вернулась в Толбот-хауз, она отдала приказание Олбани разбудить ее в ту же минуту, как будет получен ответ. Хотя она уговаривала себя не беспокоиться, она не уснула до трех часов ночи. Спустя четыре часа, вернувшись в офис, она послала еще две телеграммы, одну из них Гарри Тейлору.

Где-то в глубине души Роза сознавала, что она переживает отсутствие Гарри сильнее, чем она рассчитывала. То, что его не было рядом с ней ночью, создало пустоту, которой она не ощущала никогда прежде. Но также она тосковала по тому, что он делал с ней, заставляя ее смеяться, и по тому, как она чувствовала себя в его руках, когда они танцевали. Чаще, чем она того хотела, Роза одинокими ночами представляла, что мог делать сейчас Гарри. К концу второго дня, когда и от него тоже не пришло ни слова, в Розе окрепло предчувствие беды. Сначала она чувствовала гнев, думая, что Франклин успешно завершил дело, но забыл ей сообщить. Потом, однако, стала испытывать отчаянное беспокойство, будучи уверена, что с ним что-то случилось. В конце концов Роза не могла больше выдерживать это напряжение. Она велела секретарю заказать ей билет на следующий рейс на Саутгемптон.

– Вот, только что получили, – Мэри Киркпатрик, задыхаясь, ворвалась в офис Розы.

Роза вскрыла конверт. Ее сердце сжалось от радости: это могло быть только от Франклина.

– Мэри, оставь меня, пожалуйста.

– Что-нибудь плохое, мисс Джефферсон?

– Именно так!

Роза вынула телеграмму из своего стола и, сдерживая дыхание, перечитала первые несколько предложений. Еще некоторое время она боролась с собой, потом глаза ее стали наполняться слезами. Как пловец, тонущий у берега, она боролась, пока не прочитала все. Из миллионов мыслей, промелькнувших в ее уме, одна была как физический удар: «Что мне сделать для него?»

Комната, если можно ее было так назвать, была душной. Находясь на верхнем этаже многоквартирного дома в Ист-Энд, она была не больше клозета. Кроватная сетка была изъедена ржавчиной, матрац продавленный и грязный. Ржавая вода текла из водопроводного крана в раковину, почерневшую от старости. Наверху мрачно покосившееся окно смотрело на свет и на осыпающуюся кирпичную стену здания через дорогу. Тонкие стены, оклеенные цветочной бумагой с подтеками воды, не могли поглотить резкие голоса, доносившиеся из других комнат. Надо всем этим висел отвратительный запах гниющего мусора с узкой улочки.

Франклин Джефферсон лежал, скрючившись, на кровати. Повернувшись к стене, он бездумно смотрел на рисунок на обоях. Если бы его спросили, он не смог бы ответить, как давно он здесь лежит, где он и как сюда попал. Единственное, что он знал – это то, что когда-то, очень давно, он застрелил свою жену.

Франклин закрывал глаза и молил о боли. Если бы боль была достаточно жестокой, он потерял бы сознание. Это могло быть единственным облегчением. Иначе он оставался во власти гротескных, искаженных образов, затаившихся в его мозгу, как фантастические звери, готовые к нападению. Иногда он слышал собственные рыдания, но никто не приходил к нему на помощь, потому что, он был убежден, единственный человек, который мог прийти, лежит убитый его собственной рукой.

Воспоминания Франклина начинались с пистолетного выстрела. Он вспоминал мельчайшие детали – как револьвер дернулся в его руках, горьких запах пороха, ужас и неверие в глазах Мишель, как ее тело опустилось, кровь, выступающая на груди. Он вспомнил, как стоял над ней, кажется, очень долгое время. Но он не мог заставить себя дотронуться до нее. Вместо этого он просто ушел.

Франклин не знал, как долго он бродил или в какую часть Лондона он попал. Он помнил большой рынок с рядами разных товаров, фруктов, овощей, свежей рыбы и кровавых говяжьих туш, висящих на крючках. Он толкался среди людей. Они пререкались из-за пустяков, кричали, и была какая-то очень молоденькая девушка с волосами цвета кукурузных хлопьев и крашеными губами, которая взяла его за руку и увела с рынка. Франклин помнил, что отдал девушке, имени которой он не мог вспомнить, свой бумажник. Девушка привела его в эту комнату и заставила лечь на кровать. Потом она сняла одежду, и он увидел, какое худое у нее тело, кожа да кости. Потом все растворилось в тумане. Может быть, она сказала что-нибудь и он отвечал. В следующий раз, когда он пришел в себя, ее не было…

«Ничего, – думал Франклин, скрежеща зубами от боли. – Я здесь в безопасности. Никто никогда меня не найдет. Скоро все будет хорошо…»

В этот момент стальной осколок в черепе Франклина на миллиметр сдвинулся, чуть-чуть увеличив давление на артерию. Сжатие ослабило прилив крови, и мозг, испытывая кислородное голодание, начал затуманиваться. Другой испугался бы, но для Франклина Джефферсона наступающая темнота была желанной.

Весь день из Лондона поступали мрачные сообщения. Стол Розы был завален телеграммами из Скотланд-Ярда, от сэра Денниса Притчарда и Гарри Тейлора. В одном углу сидел Хью О'Нил, склонившись над телефоном, тихо разговаривая с издателем Нью-Йоркской газеты. Пресса получила историю по проводам из Лондона в час дня. С тех пор коммутатор «Глобал» был постоянно занят.

В дальнем конце комнаты Эрик Голлант контролировал другую линию, тихо разговаривая с людьми, которые представляли британские банки в Нью-Йорке, пытаясь понять, что случилось на встрече Франклина с «Барклейс». Галлант знал людей с Уолл-стрит. Одного за другим он находил их.

Среди всей этой активности Роза испытывала нечто худшее, чем никчемность. Все, что можно, было сделано, ей оставалось получать прибывающие телеграммы и наблюдать беспомощно за разворачивающейся трагедией. Она была благодарна, когда Притчард информировал ее, что жизнь Мишель вне опасности. С другой стороны, новости от инспектора Роулинса действовали на нервы. Франклина все еще не нашли. Поиски будут продолжаться всю ночь, и Роулинс обещал держать с ней связь. Роза знала, что ожидание и ничегонеделание сведут ее с ума. Она позвала Хью О'Нила и Эрика Голланта и сообщила им, что отплывает в Англию.

– Я думаю, у тебя нет выбора, – согласился О'Нил. Я уже телеграфировал нашим адвокатам. Они готовы действовать с той же минуты, когда полиция найдет его.

– Там будет видно, – пробормотала Роза.

Мэри Киркпатрик выяснила в пароходстве, что на «Америку» билетов нет. Роза звонила домой управляющему компанией, объяснила обстоятельства и получила заверение, что на ближайший рейс – послезавтра, ей будет предоставлен номер.

– Я хотела бы побыть одна, – сказала Роза мужчинам. – Спасибо вам за все, что вы сделали. Я бы не справилась без вас.

Роза подошла к старинному французскому шкафчику, служившему баром, и налила себе стакан бургундского. Медленно разливающаяся теплота уняла холодную дрожь. Роза забралась в уголок дивана. Оттуда, где она сидела, видны были фотографии над ее столом. Франклин в мешковатой цвета хаки униформе, улыбающийся перед камерой.

– Боже, – прошептала она. – Не наказывай его так!