Текст книги "Мечтатели"

– Алло, Эмиль!

– Мишель! Так приятно тебя слышать. Ты в порядке?

– Да. Вообще-то я получила кое-какие ободряющие новости.

– Я тоже.

– Может, мы могли бы обсудить это завтра утром?

– Думаю, да.

– Спокойной ночи, Эмиль.

– Спокойной ночи, ma chère. Мужества…

На следующее утро Мишель проснулась в четыре часа. Она надела свободную удобную одежду, которая была приготовлена с вечера, и тихо пробралась в кухню через заднюю дверь спальни. Она слышала, как в гостиной храпел инспектор, а из комнаты за кладовкой доносилось предательское посвистывание Эрнестины. Она осторожно открыла дверь, которая вела к черному ходу, и направилась вниз по темной и узкой винтовой лестнице, вздрагивая от предрассветного воздуха, вползающего под свитер.

«Это сумасшествие».

Но это ее единственный шанс. В письме под тортом были краткие и ясные инструкции. Их автор не сомневался, что если Мишель хочет вернуть Кассандру живой, она будет следовать им в точности. Мишель даже не пришло в голову поделиться информацией с инспектором. Втянуть в это дело полицию означало подвергнуть Кассандру еще большей опасности.

Мишель проскользнула мимо мусорных баков, обогнула дровяной сарай и выглянула из-за угла на улицу. Полицейская машина была припаркована напротив дома, шофер крепко спал, привалившись к дверце. Мишель убедилась, что кругом ни души, и быстро побежала по улице, стараясь держаться в тени.

В этот час парижское метро еще не работало, но Мишель знала место на бульваре Сен-Мишель, где собирались на чашку кофе и рюмку кальвадоса дежурившие ночью таксисты, перед тем как идти домой. Она предложила тройную плату тому, кто довезет ее на площадь Данфер-Рошерю, и вскоре уже неслась на север по пустынному бульвару. На площади, которая была еще и главным пунктом пересечения линий метро, Мишель спустилась в пешеходный тоннель. Она шла по нему до металлических ворот, похожих на гармошку. Ворота были закрыты.

– И что же будем делать дальше? У Мишель сердце ушло в пятки.

– Я не хотел испугать тебя, – сказал Эмиль Ротшильд, обнимая ее.

– Я уже постарела на десять лет, – побранила его Мишель. – Ты принес деньги?

Банкир, чье помятое лицо свидетельствовало о бессонной ночи, вручил Мишель толстый сверток, обернутый белой, как у мясников, бумагой. – Один миллион франков. А что теперь?

– У похитителей страсть к истории. Я иду в катакомбы.

– Нет! – Ротшильд побледнел. – Это невозможно! Ради Бога! Мишель, там же целый лабиринт. Ты заблудишься.

– Они дали мне хорошие указатели.

– Но ты будешь совсем одна!

– Так и должно быть, Эмиль. У меня нет выбора.

– Я не могу позволить тебе идти туда в одиночку, – упрямо говорил банкир. – Мы должны вызвать полицию.

– Знаешь, что случится, если мы сделаем это? Похитители выбрали катакомбы, потому что здесь они могут следить за мной. Они сразу же узнают, если кто-то пойдет за мной следом.

– Это просто жестоко! Мишель сунула деньги в сумку.

– Я должна идти, Эмиль. Ты сделал свое дело. Я позвоню тебе, как только смогу.

Мишель поцеловала его в щеку и, не оборачиваясь, пошла в противоположном направлении.

«Только пусть Кассандра будет в безопасности», – молила она с замирающим сердцем.

Резкий звонок телефона взорвал чуткий сон Армана Сави.

– Инспектор Сави? Это Стивен Толбот. Сави моментально проснулся.

– В чем дело, мсье Толбот?

– Я не совсем уверен, инспектор. Я как раз выходил из квартиры друга, когда увидел мадам Мак-Куин на Данфер-Рошерю, она шла к станции метро. Я подумал…

– Пожалуйста, не вешайте трубку, мсье Толбот.

Сави сорвался с дивана и бросился в спальню Мишель. Он выругался, увидев пустую кровать. Сави бросился к телефону:

– Когда вы ее видели, мсье?

– Минут пять назад. В общем-то я звоню из будки на станции.

– Метро закрыто, – сказал Сави скорее самому себе, нежели Толботу. – Вы видели, куда она пошла?

– В один из пешеходных тоннелей, инспектор. Что-то не так, да?

«Ты прав, mon ami».

Вчера реакция Мишель на приход Стивена Толбота показалась ему крайне показательной. Незаметно он проверил время и место обеда, на котором присутствовал, как он сказал сам, американец. Алиби подтвердилось. Но это не уменьшило подозрительности Сави. Что-то происходило между Мишель и Стивеном Толботом, что-то, что имело отношение к похищению и что Сави намеревался узнать. Он мысленно решил проверить точно, где Стивен провел эту ночь. То, что ему довелось увидеть Мишель Мак-Куин на Данфер-Рошерю, было счастливым совпадением. Похоже, что даже слишком счастливым.

– Хотите, чтобы я пошел за ней, инспектор? – спросил Стивен Толбот.

– Нет, – твердо ответил Сави. – Не предпринимайте ничего, пока я не приеду. Я уже выезжаю.

– Но, инспектор…

– Делайте, как я говорю. – Сави бросил трубку.

«Какого черта она делает на Данфер-Рошерю?» И хотя он упорно напрягал память в поисках ответа, остальное происходящее казалось ему достаточно ясным. Каким-то образом требование выкупа было доставлено Мишель, а с ним и указания, куда и когда прийти. Сави перебрал всех, кто находился в квартире в течение последних двадцати четырех часов. Это были Эрнестина – экономка, доктор и женщина, хозяйка кондитерской – мадам Деламан. Первых двух Сави исключил сразу же: экономка не покидала квартиры, а доктор был тем человеком, который ни при каких обстоятельствах ни за что не разрушит жизни пациента. Этим курьером могла быть мадам Деламан. Зажав трубку между ухом и плечом, Сави пытался надеть куртку. Когда его соединили со штабом, он вызвал две машины.

– Прикажите патрулю подождать меня, – сказал он и добавил. – Убедитесь, что у них с собой оружие.

«Данфер-Рошерю… Но метро закрыто, и она не может войти на станцию. Только не в тоннель для поездов. Что же там еще есть?»

Водитель Сави был вызван из снов стуком в стекло.

– Данфер-Рошерю, – рявкнул Сави. – Что же там такое?

Сонный полицейский решил, что его шеф сошел с ума.

– Метро?

– Да, идиот! Полицейский зевнул.

– Там еще есть катакомбы. Мой сынишка все допекает меня, просит взять его…

– Вот оно!

Сави схватил радиотелефон и связался со штабом. Через десять минут у него было имя геолога центральной службы карьеров – ведомства, смотревшего за катакомбами с XIX века.

– Найдите ее адрес и пошлите за ней машину немедленно, – рявкнул Сави. – Да, сейчас! Если кто-то начнет тянуть, отсылайте его прямо к министру внутренних дел. Она нужна мне на Данфер-Рошерю через полчаса.

Он повернулся к шоферу: – Ну, чего ждешь?

Если бы стальная дверь не была помечена, как говорилось в письме, Мишель бы прошла мимо. Дверь, похоже, была запечатана пломбой в бетонной арке, которая уходила Бог знает куда. Мишель уперлась ногой и толкнула, дверь подалась на несколько дюймов. Напрягшись, Мишель удалось сделать щель достаточной для того, чтобы протиснуться в нее.

Мишель сделала два шага в темноте и вскрикнула, когда ее нога наткнулась на что-то. Она встала на колени, дотронулась пальцами до грубой ткани. Она быстро развязала ремешок и, пошарив внутри рюкзака, нашла большой мощный фонарь. К его ручке была прикреплена карта.

«Слава Богу».

Свет помог ей преодолеть страх. Мишель заставила себя отключиться от всех шорохов из темноты: возни крыс, медленного капанья воды со сталактитов, шуршания каких-то существ, невидимых ей. Она сосредоточилась на карте. Как и обещали похитители в своем письме, она содержала все подробности, так что она не заблудилась бы в темноте лабиринта. Мишель посветила вокруг и сделала первый шаг.

Она медленно и неуверенно шла. Перед каждым поворотом Мишель изучала карту. Она шла по известняку, гладкому, как стекло. Иногда, чтобы протиснуться в расщелину, ей приходилось ползти. Чем глубже она спускалась, тем сильней становилась клаустрофобия.

«Кассандра… Думай только о Кассандре».

Мишель потеряла счет времени. Ее продвижение казалось ужасающе медленным, но идти быстрее она не могла. Дважды она чуть было не повернула не в том месте. С этого момента она все время держала карту на свету, переводя взгляд с бумаги на тропу под ногами.

Мишель подошла к повороту и увидела пробивающийся из-за острой скалы свет. Она подалась вперед, протискиваясь в узкую расщелину, и ввалилась в галерею с песочного цвета стенами. Там сидел человек в темном капюшоне, окруженный керосиновыми лампами.

– Вы кто?

Мишель резко вскрикнула и бросилась вперед. Ей было безразлично, что у него пистолет и что он велел ей не двигаться. Рядом с ним она увидела тело, завернутое в спальный мешок. На повернутом к ней лице была повязка. Это была Кассандра.

Стивену было нетрудно найти галерею. Он запомнил дорогу. Именно он давал Гарри указания, как нарисовать карту. Пройдя тем же путем, которым незадолго до него прошла Мишель, он согнулся и вошел в галерею. Мишель склонилась над Кассандрой, держа голову дочери на коленях. Кассандра застонала и заворочалась, слабо мотая головой из стороны в сторону.

– Мне казалось, я велел тебе дать ей вовремя долю морфия, – сказал Стивен.

Мишель с удивлением смотрела на него.

– Стивен! – До нее дошел смысл сказанного им. – Морфий… Ты знаешь об этом? Кто он? – Мишель указала на загадочную фигуру с пистолетом.

– Ради Бога, Гарри, сними этот дурацкий капюшон, – велел ему Стивен.

– Гарри?

Мишель не понимала, что происходит, словно весь мир перевернулся вверх тормашками.

– Вы увезли Кассандру?

– Здорово придумано, Стивен! – закричал Гарри, стаскивая капюшон. – Ты обещал, что она никогда не узнает, что я в этом замешан.

Мишель ахнула, когда Гарри открыл лицо. Она переводила взгляд с одного на другого, а страх переходил в гнев.

– Ради Бога, что ты делаешь?

– Почему бы тебе не рассказать ей, Гарри? – предложил Стивен, придвигаясь к свету. – И давай побыстрее. Полиция не отстанет.

– Почему бы тебе не принять наши предложения? – зарычал Гарри.

– Предложения? О чем ты говоришь? Все, что вам было нужно – это деньги! – она бросила Гарри сверток. – Давай открывай. Все здесь.

Гарри со злостью разорвал обертку.

– Проклятье, что это? Нам не нужны деньги! Ты должна была принести свои документы по дорожным чекам.

– Не знаю, о чем вы говорите.

Сердце Мишель забилось, когда Стивен упомянул полицию. Теперь ей хотелось потянуть переговоры, воспользовавшись заминкой, в то время как полиция шла по следу.

– Похоже, нам придется изменить планы, – сказал Стивен.

– Что ты имеешь в виду?

– Гарри, Гарри, – проворчал Стивен. – Она просто надула нас! Теперь она видела наши лица. И ты понимаешь, мы не можем дать ей уйти.

– В письме ничего не говорилось о соглашении! – закричала Мишель. – Все, что вам было нужно – деньги!

Кассандра приподняла голову и застонала.

– Maman.

– Все хорошо, дорогая, я здесь. Все будет хорошо. Нас освободят…

Гарри смотрел на Стивена как сумасшедший.

– Но если мы не можем дать им уйти, то…

– Верно, Гарри. Ты должен их убить. Гарри дико замотал головой.

– Я не могу! Это не то, что мы планировали. Никто не должен был пострадать.

– Во Франции минимальное наказание за похищение – гильотина, Гарри. – Тихо сказал ему Стивен. – Если они не умрут, то умрешь ты.

Глядя в безжалостные глаза Стивена, Гарри понял, что именно этого Стивен и хотел с самого начала. Он поверил в убедительные детали похищения, потому что хотел верить. Он не задавал вопросов и не прислушивался к голосу совести, потому что боялся.

– Ты же знал, что этим кончится, не так ли? – пробормотал Гарри, помахивая пистолетом. – Ты хотел, чтобы она увидела меня, и мне пришлось бы убить ее.

– Обеих, Гарри, – поправил его Стивен. – Они обе должны умереть.

Мало-помалу то блестящее будущее, которое видел перед собой Гарри начало растворяться. Обещание второго шанса в жизни отброшено в это сырое подземелье – предвестник того, что произойдет с ним. Мысль о том, что его бросят в камеру, где он будет ежедневно ожидать, когда лезвие гильотины упадет на него, ужаснула Гарри. Лучше бы ему бежать на край света.

Гарри поднялся на ноги.

– Я ухожу отсюда. Ты можешь делать что угодно.

– Не глупи! Ты не выйдешь отсюда живым!

– Ты сообщил в полицию, да? – мрачно сказал Гарри. – Они знают, где нас найти. Но они должны прийти только тогда, когда я убью Мишель и Кассандру. Тогда ты сдашь меня и станешь героем, который помог остановить меня. Полиция тебе поверит. Почему бы нет? Я опустившийся пьяница. Как раз на это ты и рассчитывал в отношении меня…

Стивен прыгнул вперед, его пальцы сжали руку Гарри, державшую пистолет. Они оба повалились на твердый известковый пол, борясь за оружие. Мишель воспользовалась моментом. Со стоном она подняла Кассандру на ноги, забросив ее руку себе на плечо.

– Пожалуйста, chérie, ты должна идти. Иди, Кассандра!

Мишель побрела по скользкому полу, поддерживая Кассандру за талию.

– Еще немножко, моя дорогая, пожалуйста… Выстрел был столь сильным, что Мишель показалось, что одна лампа потухла. Как будто железная рука великана швырнула ее вперед. Она рухнула на пол, раскинув руки. В спине ужасно жгло.

– Кассандра… – она слабо вскрикнула. Ее пальцы скребли пол, пытаясь дотянуться до дочери.

От звука выстрела Стивен и Гарри перестали бороться. Первым пришел в себя Стивен. Он умудрился так вывернуть руку Гарри, что дуло пистолета уперлось тому прямо в грудь.

– Прощай, Гарри! – прорычал Стивен, глядя в дикие глаза Гарри, сильнее нажимая на курок.

Второй выстрел обдал Стивена кровью. Он перевернул тело Гарри на спину. Когда смолкло эхо от выстрела, он услышал слабый стон девочки и мужские голоса где-то в глубине катакомб. Поднявшись на ноги, Стивен направился к Кассандре, готовый разбить ей голову об острый край скалы.

Выстрелы отозвались в мозгу Кассандры, разорвав паутину наркотического дурмана. Она крикнула, зовя мать, пытаясь до нее дотянуться. Но вместо этого ее рука наткнулась на что-то горячее, и она отшатнулась.

– Maman…

Кассандра попыталась стащить с глаз повязку, когда на нее навалилась ужасная тяжесть, и она почувствовала на щеке горячее дыхание. Ее голову подняли за волосы, а потом внезапно ударили лицом о камень. Она потеряла сознание.

«Нельзя умирать… не умру».

Ее пальцы вцепились в то горячее, что ей только что подвернулось. Коснувшись ладонью дна керосиновой лампы, Кассандра закричала. Последним отчаянным рывком она дернулась в сторону, высоко подняв лампу, пытаясь разглядеть ту тяжесть, что придавила ее.

Уголком глаз Стивен заметил нависшую над ним лампу. Внезапное движение Кассандры застало его врасплох. Он выбросил вверх руку, но стекло разбилось о его лицо, керосин потек по лицу, сжигая кожу.

Стивен заревел от боли, оттолкнув Кассандру. Он катался по полу, царапая лицо руками. Когда инспектор Сави с полицией ввалились в галерею, они с ужасом увидели человека, стоящего на коленях с запрокинутой, как в молитве, головой, все лицо которого было объято пламенем.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

46

Сначала она ощутила запахи мазей, дезинфецирующих средств и медицинского спирта, затем жесткую накрахмаленную ткань, раздражавшую нежную кожу ее грудей. Кассандра открыла глаза, щурясь от яркого солнечного света. Она остановила свой взгляд на белой эмалевой спинке кровати, затем перевела взгляд на простое деревянное распятие на противоположной стене.

– Кассандра… солнышко.

Кассандра тихо заплакала. Ее слезы казались ей чудом, потому что она думала, что ослепла. Но чудо продолжалось и тогда, когда она повернула голову и увидела своего отца, сидящего у кровати.

– Все будет хорошо, солнышко. Только хорошо.

– Мама…

Она говорила с трудом, но ей безумно хотелось произносить слова. Кассандра попыталась сесть, и Монк мягко поддержал ее спину. Он поднес бумажный стаканчик с водой к ее губам, и она с благодарностью выпила воду.

– Где я?

– В больнице. Ты в полной безопасности. Ты крепко спала.

Кассандра попыталась улыбнуться, но слово «спала» открыло перед ней двери ужаса. Она припомнила холодный и сырой пол, тени, пляшущие на стенах, неразличимые голоса, эхом отражавшиеся в ее мозгу, свет, выхвативший из темноты кончик иглы с блестевшей на нем каплей.

– Все кончено, – сказал Монк. – Ты в безопасности. Кассандра оглядела спартанскую обстановку комнаты.

– Где мама?

Монк перестал улыбаться.

– Где она?

– С ней сейчас доктора. С ней все будет хорошо. Но Кассандра увидела потухший свет в глазах Монка и поняла настоящий ответ на свой вопрос.

Когда медсестра заглянула, то она увидела высокого джентльмена, крепко обнимающего хрупкую светловолосую девушку, они прижимались друг к другу так, как будто они последние люди, оставшиеся на земле. Медсестра помнила данные ей указания, но она должна была зайти к трем другим пациентам перед тем, как позвонить следователю в оранжерею.

В другом крыле госпиталя в точно такой же кровати недвижно лежал Стивен Толбот. Его руки и лицо были закутаны в марлю и, хотя он был в сознании, его глаза были закрыты. Ему требовалось собрать всю свою волю, чтобы противостоять боли, разрывавшей его кожу, разъедающей его подобно ядовитой кислоте. Но боль не могла заглушить страх перед тем, что случилось в катакомбах и что подумают об этом другие.

– Никогда не видел ничего подобного, – услышал Стивен чей-то голос. – Даже во время войны.

– Я удивлюсь, если он еще жив, – высказал свое мнение другой.

– Глупец, преследующий похитителей в одиночку.

Герой, но тем не менее глупец.

– Сави хочет поговорить с ним, как только он придет в сознание.

Стивен услышал, как другой человек фыркнул.

– К черту Сави! Этот человек столкнется с большими неприятностями, чем простое заявление для полиции.

– Сави хочет знать, сможет ли он говорить.

– Говорить? Почти наверняка. Меня беспокоит то, что может произойти с ним, когда он взглянет на себя. У него не осталось лица…

Тихие голоса замерли, и Стивен услышал щелчок замка. Он лежал не двигаясь, чувствуя только горьковатый холод студенистой мази на лице и руках.

«У него не осталось лица…»

Это пронзило его так, что он закричал.

Когда Монк увидел кровь на халате хирурга, он почувствовал тяжесть в груди. Доктор взял его за руку и отвел в пустой кабинет. Перед тем как заговорить, он закурил сигарету и сделал глубокую затяжку.

– Это была наихудшая пуля из всех. Она взорвалась и рассеялась осколками. Она задела позвоночник, пробила легкое и достигла сердца. Только огромная воля не дает вашей жене умереть.

Монк склонил голову.

– Каковы ее шансы?

– Думаю, я сказал вам, мсье.

– Могу я ее увидеть?

– Конечно.

Она казалась очень маленькой в кровати, ее бледные руки, покрытые веснушками, лежали поверх белой простыни. Монк очень осторожно протянул руку и коснулся своими пальцами ее лица. Почувствовав ее дыхание, он понял, что она действительно жива.

«О, Мишель, вернись ко мне!»

Монк потерял счет времени. Была ночь, когда он в следующий раз пришел в госпиталь. В больничных коридорах царила тишина. Он зашел в палату Кассандры, поговорил с медсестрой, убедился в том, что с Кассандрой все в порядке и посидел немного у ее кровати. Затем он вышел и направился в часовню. Монк не был религиозен, но еще со школьной скамьи он помнил молитву. После того как он произнес ее, он заплакал, потому что это было все, что он мог сделать. Он вышел на улицу, купил цветы у цыганки и отнес их в палату Мишель. Он взял ее за руку и попытался убедить себя, что, если даже она не может видеть или слышать его, она может почувствовать запах цветов и поймет, что он рядом с ней.

Ночь подходила к концу. Монк наблюдал движение луны за облаками, бросавшей свет на лицо Мишель. Она не отворачивалась и не протягивала к нему своих рук. Луна не тревожила ее.

«Она умерла».

Монк сжал сильнее руку жены. Нет, она еще была теплой. Он собирался убрать свою руку, когда почувствовал легкое усилие с ее стороны. Глаза Мишель открылись.

– Кассандра?..

Монк приблизил свое лицо к лицу жены.

– С ней все хорошо. С вами обеими все будет хорошо.

Мишель протянула руку и смахнула его слезы.

– Ты не должен плакать, – прошептала она. – Кассандре надо, чтобы ты был сильным. – Гримаса боли исказила ее лицо. – Мне надо, чтобы ты был сильным…

– Я здесь, Мишель.

Она замолчала надолго, и Монк подумал, что она забылась. Затем она заговорила снова.

– Мне холодно, мой милый. Пожалуйста, обними меня.

Монк встал на колени у кровати и нежно обвил руками тело жены, положив свою голову рядом с ее.

– Я люблю тебя, Монк. Всегда буду любить. Пожалуйста, будь сильным.

– Я буду, любовь моя. Я клянусь тебе… Длинная медленная судорога прошла через все тело Мишель. В последнее мгновение ее глаза широко открылись, и она приподняла голову. Затем она медленно откинулась назад, ее губы сложились в улыбку, и она умерла.

– Мне очень жаль, что я вынужден делать это, мадемуазель, – сказал инспектор Сави. – Но все, что вы можете сообщить нам, могло бы оказать большую помощь нашему расследованию.

Глаза Кассандры были сухими, но соль от слез продолжала жечь кожу. «Мама мертва». Она знала об этом. Монк сказал ей. Выстрел. Попытка выбраться из ущелья. Она умерла в то солнечное утро, когда Кассандра проснулась от яркого света.

«Я должна помочь ей. Как она помогла мне. Она не может ничего сказать. Я сделаю это за нее».

– Вы видели лица людей, похитивших вас? – спрашивал детектив.

Кассандра помнила, что ее запихнули в машину, кто-то ударил ее, и она попыталась ответить.

– На нем был черный капюшон…

Боль укола, затем забвение и кошмар.

– Я потеряла сознание…

– Мы знаем, – мягко сказал Сави. – Но до того, как мы нашли вас, вы можете вспомнить что-нибудь?

– Я не могла видеть. Я слышала маму.

– Она назвала имя?

– Гарри… Она сказала Гарри.

Кассандра увидела, как Сави быстро взглянул на Монка, и их лица застыли.

– Она сказала еще что-нибудь, Касс? – настойчиво спросил Монк.

– Я не могу вспомнить, – прошептала Кассандра. – Там был ужасный шум. Кто-то сделал мне больно. Я схватила что-то горячее, очень горячее… ударила его.

– Ладно, – быстро сказал детектив. – Это все, что мы хотели узнать. Пожалуйста, теперь отдыхайте. Мы сможем поговорить позже.

– Я не хочу отдыхать! – закричала Кассандра. – Я боюсь закрыть глаза. Монк, пожалуйста!

– Все хорошо, солнышко, – он успокоил ее. – Ты не будешь спать. Я обещаю тебе, что медсестра не даст тебе никаких лекарств, пока ты этого не захочешь. Мне надо получить некоторые вещи. – Он почувствовал, как она сжимает свое объятие. – Но я вернусь. Я никогда тебя не покину, Касс. Я обещаю.

Выйдя из комнаты Монк Мак-Куин достал сигару и пожевал ее. Он подождал, пока они с Сави оказались на балконе кабинета врача, и лишь после этого прикурил ее. Следователь внимательно наблюдал за Монком. Всего лишь несколько часов тому назад этот человек видел смерть своей жены. Теперь он переживал агонию своего ребенка, Монк Мак-Куин держался на чистом адреналине и ярости, Сави задавал себе вопрос, как долго это может продолжаться.

– Она больше ничего не знает, – спокойно сказал Монк. – Они ввели ей столько морфия, что почти убили ее.

– Они? – поинтересовался Сави.

– Те, кто работал с Гарри Тейлором.

– Расскажите мне о нем.

Монк сделал одолжение, и постепенно он стал замечать, что француз все больше и больше убеждался в том, что Гарри Тейлор был их целью.

– Все, что вы Мне говорите, указывает на мотив преступления. – Сави протянул Монку лист бумаги. – Список того, что мы нашли в катакомбах. Обратите внимание на билет на паром через пролив. Гарри Тейлор должен был показать паспорт, чтобы купить его. На нем его имя.

– Которое означает, что он либо дурак, либо он никогда не рассчитывал быть пойманным.

– Способен ли был он задумать и осуществить такой сложный план один?

Монк покачал головой.

– Нет. Он был алкоголиком. Я не знаю, что он делал в Лондоне, но я могу сказать вам, что в Нью-Йорке он потерпел фиаско.

– О Лондоне мы довольно скоро узнаем. Скотланд-Ярд тесно сотрудничает с нами. – Сави сделал паузу. – Но если, как вы сказали, Тейлор не мог осуществить это в одиночку, кто помогал ему?

– Почему бы вам не спросить у Стивена Толбота? Сави поразил гнев американца.

– С этим может возникнуть проблема, мой друг. – Сави взял сигару из пальцев Монка и внимательно изучил ее. – Пошли.

Мужчины быстро прошли в восточное крыло больницы. В нос ударил резкий кислый запах, когда они открыли двери в ожоговое отделение. Запах напоминал ему о чем-то давно прошедшем, о сражении, в котором гибли и сгорали люди. Скотобойня.

Как только они вошли в отдельную палату Стивена, Сави коснулся руки Монка.

– Пока ничего не говорите. Сперва мы должны оценить ситуацию.

Монк сразу же понял предостережение Сави. Перед кроватью Стивена стояла Роза Джефферсон.

Это была Роза, какой ее Монк Мак-Куин никогда не видел до этого, потерянная, смущенная и очень напуганная. В ее глазах застыла невыразимая боль. Обвинения, которые собирался предъявить Монк, чтобы выбить правду из Стивена Толбота, застыли на его губах.

– О, Монк, мне так жаль…

Он обнял ее и почувствовал ее тонкие твердые пальцы на своем лице. Роза Джефферсон выглядела истощенной, ее невероятно большие глаза были наполнены печалью и ужасом. За ее плечом Монк увидел министра внутренних дел и еще одного человека, который, судя по почтительному отношению к нему Сави, должно быть был старшим офицером французской полиции.

– Он пытался спасти ее, – говорила Роза. – Стивен рисковал своей жизнью, чтобы спасти их обоих… Он был героем, Монк.

Монка охватило раздражение, но он не потерял хладнокровия, помня совет Сави. Следователь тихо разговаривал с двумя чиновниками. Монк мог угадать, о чем они говорили.

– Как Стивен?

– Жив.

Монк уставился на забинтованную фигуру, затем, боясь, что Роза заметит его ярость, был вынужден отвести взгляд.

– Мадам, – сказал министр важно. – У инспектора Сави есть просьба. Если врачи дадут согласие, он хотел бы поговорить с вашим сыном.

– Я не даю согласия! – мгновенно ответила Роза. – Бог мой, разве вы не видите, в каком он состоянии? Он едва ли может сказать мне пару слов.

– Хочу… хочу говорить.

Голос прозвучал как из подземелья. Это был вымученный шепот, и Роза сразу же склонилась над своим сыном.

– Мишель?.. Хорошо?

Сави проигнорировал злой взгляд Розы и приблизился, насколько смог, к обгоревшему человеку.

– Мсье Толбот, я инспектор Сави. Вы меня слышите?

– Да.

– Расскажите нам, что произошло.

«Конечно, я расскажу вам. Теперь, пока вы не можете мне не поверить».

– Я должен был послушать инспектора… подождать, вместо того, чтобы идти за Мишель… у меня не было возможности…

Слово за словом, Стивен рассказал своей зачарованной аудитории, как он преследовал Мишель, идя за ней в глубь катакомб. Как он столкнулся с Гарри Тейлором, который держал пистолет, и увидел Кассандру, лежащую без сознания.

– Я пытался остановить его… Пистолет выстрелил.

Мишель закричала. Я не мог ей помочь… Не выпустил пистолет. Убил Гарри…

Сави не успел остановить Розу, которая прервала Стивена.

– Ты не убил Гарри, родной. Он сбежал.

Стивен не мог этому поверить. Он все еще чувствовал дуло пистолета, направленное в грудь Гарри, нажатие на курок, слышал шум, с которым пуля пробивала его тело. Гарри жив! Жив, чтобы рассказать другую историю…

Стивен отогнал страх от себя. Он должен рассказать все прямо сейчас. Никто не вправе ставить под сомнение свидетельства жертвы. Для подозрений не должно быть места. Его мать позаботится об этом.

– Я пытался добраться до Кассандры… помочь ей. Я должен был представить себя на месте Гарри. Затем жар, боль… Боль и огонь сожрали меня.

– Достаточно! – решительно отрезал один из врачей. – Пожалуйста, все покиньте комнату. Медсестра, успокоительное!

Оба доктора с большим трудом оттащили плачущую Розу от сына. Монк Мак-Куин посмотрел на Сави. То, чему они только что были свидетелями, производило впечатление предсмертной исповеди.

– Что теперь будет? – спросил Монк, когда они вышли в коридор.

– Что вы имеете в виду? Суть дела ясна. Мы обыщем весь Париж, включая катакомбы, в поисках Гарри Тейлора. Если мы найдем его, ему будет предъявлено обвинение в похищении и убийстве.

– Не говорите мне, что вы верите в то, что услышали здесь!

Сави отвел Монка в сторону, подальше от быстрых взглядов снующих медсестер.

– Ни слова, – сказал он тихим голосом. – Мсье Толбот лжет. Только идиот или тот, кто отлично знает эту часть катакомб, отважился бы пойти за Мишель Мак-Куин. В противном случае он бы мгновенно заблудился. И я не верю, что мсье Толбот идиот.

– Во-вторых, почему он нападает на человека, направляющего на него пистолет, когда он знает, что по его следу идет полиция. В таком непосредственном соприкосновении, даже если Гарри Тейлор был плохим стрелком, он никак не мог промахнуться.

– Они действовали заодно! – прошептал Монк. – Стивен знал, что Гарри должен быть там. Он добрался до Кассандры.

– Вы преувеличиваете, мой друг. У нас нет доказательств.

– Они появятся, когда вы найдете Тейлора!

– Если мы найдем его, – поправил Сави. – Мне не надо говорить вам, насколько коварны катакомбы. Мы знаем, что Тейлор ранен, по умыслу или в ходе борьбы. Возможно, благодаря некоему чуду, он выжил, только для того чтобы позже скончаться от ран. Или он был найден катафилами, в этом случае никто не увидит его вновь. Нет, мистер Мак-Куин, не стоит отказываться от надежд найти Гарри Тейлора живым или…

– Так вы собираетесь поверить Стивену? Сави развел руки.

– Кассандра Мак-Куин не может назвать нам других имен, кроме Гарри. Она не видела и не слышала ничего, что можно инкриминировать Стивену Толботу. А что касается борьбы, она могла бороться с кем-то, кто пытался помочь ей. Я в это не верю, но еще раз: нет никого, кто мог бы опровергнуть версию Стивена Толбота.

Сави сделал паузу.

– Поверьте мне, мсье Мак-Куин, я понимаю ваши чувства. Но вы видели силу, собравшуюся в той комнате. Они уже почти оправдали Стивена Толбота. Я ничего не могу поделать. Даже если бы я был Гарри Тейлором, как вы думаете, сколько бы могло весить мое слово?

Слова француза вызвали у Монка отвращение, но он не мог найти способ опровергнуть их. Обещание, которое он дал Мишель, теперь лишь вызывало усмешку.

– Я не дам ему уйти, – тихо произнес Монк. – Он отнял у меня мою любовь, мою жизнь. Он издевался над моей дочерью. Стивен Толбот заплатит за это.

Четыре дня спустя Монк привез Кассандру домой. Как только они вошли в квартиру, они поняли, что не смогут здесь больше жить. Потому что Мишель никуда не уезжала. Ее смех подстерегал в каждой комнате, и ее улыбка кружилась в частичках пыли в солнечном свете, струящемся из окон. Они слышали ее голос в звоне колоколов Нотр-Дам и в криках детей, проезжающих на велосипедах по узким булыжным улицам Иль Сент-Луи.

В эту ночь Кассандра внезапно просыпалась от мучивших ее кошмаров. На следующее утро Монк повез ее в «Ритц». Он вернулся домой один и с помощью Эрнестины стал упаковывать вещи.