Текст книги "Корабль отплывает в полночь"

Спор разгорелся с новой силой. Придя в себя, Неддер с тревогой взглянул на Уитлоу, в два прыжка подскочил к нему и порывисто зашептал в ухо:

– Мы вас обманули, но только для того, чтобы не громоздить совсем уж чудовищной лжи. Не принимайте поспешных решений. Погодите, сейчас я выпровожу этот сброд, и мы все обсудим.

Не дожидаясь ответа, он бросился к Сатурни и потащил его к двери. Остальные потянулись следом, как планеты за Солнцем.

Целых пятнадцать минут он пытался вывести босса из комнаты. Второй и третий ушли и увели своих спутников, но первого Сатурни никак не желал отпускать, давая ему указания, отчего тот воспрянул духом.

Когда он наконец удалился, Неддер с удвоенной силой принялся выдворять Сатурни, но босс не поддавался. Он обернулся к помощнику и расплылся в улыбке:

– Погоди минутку, Недди. Только теперь все встало на свои места. Когда ты привел этого парня и предупредил о временны́х потоках, я догадался, что мы должны завладеть его технологией. Ты ведь знаешь меня: голова совсем не варит, если обстановка не располагает к раздумьям. А тут явились эти болваны и подняли крик, и передо мной забрезжили новые возможности.

– Да, да, а пока ты празднуешь победу, он ускользнет от нас. Идем быстрее.

Но когда Сатурни торжествует, достучаться до него нелегко.

– Только представь, Недди! Миры, подобные нашему, десятки миров – и мы получим исключительное право на торговлю в них! Вот истинная политика открытых дверей. Никто, кроме нас, не сможет их открыть. Появляется излишек – мы знаем, куда его сбыть; не хватает товара – знаем, где его раздобыть. Отныне с дефицитом покончено. Мы создадим подпольные филиалы. О, Недди!

Наконец он дал себя увести.

Они прошли через три комнаты, похожие на кабинет Сатурни, только там яблоку было негде упасть: едва хватало места для оборудования и персонала. Одни девушки ловко обращались со всевозможными передатчиками, другие набирали что-то на пишущих и голосовых машинках. На стенных картах вспыхивали лампочки. На картах, устилавших столы, устройства с искусственным интеллектом играли в шахматы. Лихие парни в ветровках сидели, привалившись к стене. Время от времени кто-нибудь из них хватал пакет и выбегал в ночную тьму.

Несколько сотрудников, с бейджами и без них, насели на Сатурни, не давая ему проходу:

– Подпишите здесь, Джей Си!

– Оперативники с передовой не дают нам подбрасывать подкрепления, Джей Си! Они перекрыли ходы сообщения между окопами!

– Джей Си, профсоюз пилотов предложил применить против бастующих дисциплинарные меры. Можно дать добро?

Неддер даже не удостоил их взглядом, а Сатурни умиротворенно улыбался и молчал.

Лишь когда они подошли к столу белокурой секретарши, стоявшему возле двери, над которой висел лозунг, Неддер неохотно остановился.

– Если будут важные звонки, смело соединяйте, – сказал он ей с горечью. – Больше нет смысла держать нашего гостя в неведении.

Та одарила его ехидной улыбкой.

– Все решено? – спросил он у Сатурни. – Раскроем карты и попытаемся его уговорить?

– Уговорим, – уверенно откликнулся Сатурни.

– Меня только беспокоит твоя досадная привычка выкладывать все начистоту в критической ситуации, – подумав, мрачно добавил Неддер.

– Ха! Да такого лжеца, как я, еще поискать! – рассмеялся Сатурни, однако на его лицо легла тень беспокойства.

Мистер Уитлоу явно не зря потратил пятнадцать минут, отпущенные ему на размышление. В нем зрели замешательство и холодный гнев, причем последний преобладал.

– Увы, господа, – заявил он, – мы никогда не достигнем согласия. Ваш мир погряз в войне, как и все остальные, но скрывает это, надев особенно отвратительную личину.

– Это не война, – весело ответил Сатурни. Радостное возбуждение, приходившее к нему в подобных ситуациях, всегда удивляло Неддера. – Присядьте, мистер Уитлоу, давайте все обсудим. Это «Колобкор», вполне законное коммерческое предприятие.

– «Колобкор»?

– Именно. Колумбийская оборонная корпорация.

– Это полная чушь, не надейтесь обдурить меня, – язвительно ответил Уитлоу. – Называйте себя как угодно: мне теперь ясно, что вы прибрали к рукам политическую власть в своей стране.

– Вы оскорбляете меня, мистер Уитлоу! – с улыбкой сказал Сатурни. – Сожалею, но это так. Я уважаемый предприниматель!

– Но вы же ведете войну! Только правительство может содержать армию и флот.

– Верно, – добродушно отозвался Сатурни. – Они и вправду содержали армию и флот, пока мы не купили то и другое.

– Но это невозможно! – возразил Уитлоу. – Во всех мирах, где я бывал, только правительства ведут войны.

– Вы меня удивляете, – вставил Неддер. – Правительство – старая форма организации общества, корпорации – новая. Согласно законам природы, новые формы постепенно должны вытеснить бо́льшую часть старых.

– Примитивных, – уточнил Сатурни.

– У вас вообще нет правительства? – допытывался Уитлоу.

– Есть, конечно, но оно только издает законы.

– Пустой треп! – отрезал Уитлоу. – Как правительство обеспечит исполнение законов без армии?

– Своим авторитетом, – объяснил Неддер. – В былые времена религиозные лидеры насильно обращали людей в веру. Затем центр общественной жизни сместился в сторону от религии, и ради своей выгоды лидерам пришлось изменить методы воздействия. Кроме того, – добавил он серьезно, – мне показалось, что вы против насильственных мер со стороны правительства.

Уитлоу не нашел что возразить и снова сел.

– Правительство объединяет общество, мы делаем все остальное, – подытожил Сатурни. – Говорю вам, мистер Уитлоу, «Колобкор» – законное коммерческое предприятие. Мы трудимся не покладая рук, чтобы удовлетворять запросы клиентов, зарабатывать деньги для акционеров и платить неблагодарным сотрудникам больше, чем они заслуживают.

– Клиенты? – пробормотал Уитлоу. – Акционеры?

– Конечно клиенты. Мы торгуем продукцией оборонного назначения. Помню, как все начиналось. Правительство бездействовало. Преступность цвела буйным цветом. Кругом царило беззаконие. Повсюду вспыхивали беспорядки. Совсем недавно окончилась страшная, бессмысленная война, все кипели недовольством. Людям не нужны были ни армия, ни флот, но они хотели чувствовать себя в безопасности. Что ж, мы продавали им безопасность.

– Теперь мне все ясно! – гневно воскликнул Уитлоу; его глаза метали молнии. – В нашем мире есть нечто подобное. Видно, у вас это явление достигло угрожающих масштабов. Вы рэкетиры!

– Мистер Уитлоу! – Сатурни вскочил на ноги.

Неддер написал: «Держи себя в руках!», но Сатурни проигнорировал предупреждение.

– Опять вы меня оскорбляете! «Колобкор» ни разу не нарушил закона. Хотите, зачитаю решение Верховного суда, согласно которому любой человек имеет право носить оружие и нанимать кого-либо, владеющего оружием? Мы так чисты, что ни разу не подавляли забастовки… во всяком случае, по заказу других компаний. Как можно обозвать рэкетом абсолютно законный бизнес?

«Извини, – напечатал Неддер, – мне показалось, ты вот-вот проболтаешься. Отличная речь».

– Так на чем мы остановились? – Сатурни сел за стол. – Ах да. Мы продаем вооружение в первую очередь частным лицам и другим компаниям, особенно тем, которым досаждают рэкетиры. Да-да, мистер Уитлоу, у нас они тоже есть. А также небольшим общинам, уставшим от вечных поборов полиции. Мы сделали своим кредо защиту чести и достоинства; мы постепенно расширяли дело, снижали цены на свою продукцию. Потом грянула чудовищная война.

– Между тем похожие события затронули все сферы общественной деятельности, – подхватил Неддер, давая ему передышку. – «Комежот» – Корпорация международных отношений – подмяла под себя все, кроме чисто формальной деятельности дипломатического корпуса. Социальные учреждения соревновались в том, кто сделает своих клиентов счастливее за наименьшую сумму.

– Когда началась война, – решительно продолжил Сатурни, – люди расхватывали товар, наши акции резко поднялись. Мы увеличили производство – в течение многих лет переманивали лучших офицеров армии и флота. За бесценок выкупили у правительства весь персонал с экипировкой. Начали грандиозную кампанию по продаже товаров, в том числе соседним странам. Мы…

Уитлоу прервал его, нервно взмахнув рукой. На его лице отразилось замешательство.

– Правильно ли я вас понял? Неужели вы развязали войну…

– Организовали оборону.

– …сделав из нее коммерческий проект? Вы продаете ее, как обычный товар? Выпускаете акции, которые дорожают или дешевеют в зависимости от ваших успехов и неудач?

– Правильно, мистер Уитлоу. Вот почему вы не видели газетных заголовков о войне. О ней пишут в финансовом разделе.

– Вы не призываете солдат…

– Оперативников.

– …а просто нанимаете их, как рабочих?

– Совершенно верно. Хотя, как правило, они получают эту работу не сразу. Сначала трудятся на оружейной фабрике, где узнают все о нашем оружии и о боеприпасах. Затем их перебрасывают на транспорт и в логистику, чтобы они узнали эту сторону дела. После чего у них появляется шанс получить местечко на передовой и приличные деньги.

– Хотите сказать, ваши солдаты…

– Оперативники.

– …получают больше других работников?

– Естественно.

– Но это отвратительно! – веско заметил Уитлоу, словно хватался за любую возможность, чтобы не дать угаснуть своему недовольству. – В моем мире тоже есть солдаты, но мы не платим им больших денег и не растим гнойников вроде вашего.

– Почему? В вашем мире оперативники получают меньше рабочих? Или им не платят вовсе?

– Нет! – сердито ответил Уитлоу. – Фабричные рабочие хорошо зарабатывают. У нас есть твердые расценки.

– Но это ужасно! – воскликнул потрясенный Сатурни. – Ведь боец на передовой должен обладать всевозможными навыками. Кроме того, его труд так же опасен, как добыча полезных ископаемых или водолазные работы.

Уитлоу сник.

– Выходит, – спросил он удивленно, – люди, которые недавно ворвались сюда, всерьез говорили о забастовке оперативников на фронте?

– Верно.

– Как же вы допустили подобное? Ведь беспорядки на руку врагу. – Уитлоу вытаращил глаза на Сатурни. – А кто ваш враг?

– На сегодняшний день – «Отечественный синдикат», – беззаботно ответил Сатурни. – Не тревожьтесь, мистер Уитлоу, парни устроили небольшую сидячую забастовку. Когда потребуется, они будут крепко держать оборону… Хуже всего, что придется отложить «большой толчок», – добавил он загадочно.

– Значит, вы и вправду участвуете в войне, в настоящей войне? Ваш бизнес – война?

– Разумеется, мистер Уитлоу, – терпеливо сказал Сатурни. – Мы стараемся защитить наших клиентов без вооруженной борьбы, но, если нет другого выхода, приходится сражаться. «Колобкор» всегда выполняет свои обязательства.

– Значит, это обычная война? Сражения, оккупация, блокада, уничтожение армии противника?

– Ликвидация его предприятия, – уточнил Сатурни. – Впрочем, все мы – деловые люди и стараемся обойтись без потерь. Конечно, жертвы неизбежны, – Сатурни пренебрежительно взмахнул ладонью, – но они не играют большой роли, все зависит от текущей финансовой ситуации.

– В самом деле?

Неддер заметил, как в глазах Уитлоу вспыхнуло любопытство, слегка ослабил бдительность, и его пальцы снова ожили: «Продолжай в том же духе. Ты на верном пути, только не заводись».

– Мистер Уитлоу, – Сатурни подался вперед с сияющей улыбкой, – я могу довериться вам, поскольку вы из другого мира и все происходящее здесь ничего для вас не значит. – Видите ли, – продолжил он, немного подумав, – это строжайшая тайна, но через несколько дней «Колобкор» возьмет верх над «Отечественным синдикатом». Мы скупали акции участников синдиката через подставные компании, замаскированные под холдинги из нейтральных стран. «Большой толчок» должен главным образом вызвать беспокойство у некоторых людей и побудить их расстаться со своими акциями. Скоро в наших руках окажется больше пятидесяти процентов капитала, и тогда, мистер Уитлоу, война закончится, будто по щелчку пальцев. – Он подкрепил свои слова жестом.

– То есть вы всего лишь стараетесь завладеть контрольным пакетом акций вражеской компании? – озадаченно спросил Уитлоу.

– Конечно.

– И враги подчинятся?

– А что им остается? Дело есть дело.

– И вам не придется нападать и уничтожать их? Вы сможете предотвратить множество смертей и страшные разрушения? Не потеряете массу своих оперативников?

– Не больше, чем в мирное время, – пожал плечами Сатурни.

– Мистер Сатурни, у меня есть для вас предложение! – Уитлоу поднялся и протянул руку, словно для рукопожатия; глаза его теперь горели всепоглощающим фанатичным интересом. – Можете проделать нечто подобное в моем мире?

– Гм… Надо все хорошенько обдумать. Задача не из простых, мистер Уитлоу.

Сатурни откинулся на спинку кресла и нахмурился. Неддер с наслаждением наблюдал, как ловко он скрывает ликование, притворяясь сомневающимся.

– Проход в мой мир я обеспечу, – торопливо продолжил пацифист, – а вы доставите все необходимое: оперативников и… вражеских агентов.

– Ну, не знаю… – колебался Сатурни. – В вашем мире существует бизнес или всем заправляет государство? Если второе, то нам будет очень трудно внедриться.

– О, с этим у нас полный порядок, – заверил Уитлоу. – Впрочем, в настоящее время бизнес несколько погряз в долгах.

– А остались страны, сохранившие нейтралитет? Или все втянуты в войну?

– Некоторые еще держатся.

Сатурни задумался. Уитлоу с нетерпением ждал его решения.

– Что ж, на первых порах придется действовать осторожно, – наконец задумчиво произнес Сатурни. – Нужно исследовать рынок, оценить перспективы, открыть пилотные представительства, подумать о привлечении партнерских фирм: вот тут и пригодятся нейтральные страны. – Он воодушевлялся все больше. – Затем мы организуем производство, наберем работников – из обоих миров. Далее запустим пробные кампании, позондируем почву, создадим предварительную рекламу, обеспечим продвижение продукции. А после этого приступим к делу. И если удастся продвинуться так далеко, – обратился он к Уитлоу, – считайте, что успех у нас в кармане. Ведь мы все бизнесмены, а у них, возможно, половина бизнесменов и половина чиновников: жуткая комбинация.

Уитлоу нетерпеливо кивнул. «Он клюнул, Джей Си!» – написал Неддер.

– Поначалу продадим товар нейтральным странам, – властно заявил Сатурни, положив руку на стол. – Они больше всего нуждаются в защите, поскольку не знают, с какой стороны ждать нападения. Попутно начнем нанимать людей для выполнения небольших заказов воюющих стран, выступая как известные производители вооружения. Может, нейтральные страны подвергнутся нападению, тогда появится шанс продемонстрировать нашу продукцию, или рабочих мест станет больше, или случится то и другое. – Он несся вперед на всех парах. – Так или иначе, наши акции взлетят до небес. Далее построим новые заводы, увеличим персонал, запустим масштабную кампанию по сбыту. Люди будут доверять нам больше, чем армии своего правительства. Выберем могущественную державу – ту, что ближе к краху, не важно какую, – и приберем ее к рукам, а противника перехитрим и перекупим, нанесем сокрушительный удар сразу на финансовом фронте и на театре военных действий. Затем…

Заворковал телефон. Сатурни снял трубку и гаркнул:

– Да? – Заметив, как завороженный Уитлоу в нетерпении подался вперед, он проворчал: – Обязательно беспокоить меня по мелочам вроде забастовки, когда я занят важным делом? – Толстяк злорадно ухмыльнулся. – А, это ты, Далджер? Говоришь, зря я отправляю виски парням на передовую? Ну а как бы ты запел, окажись на их месте, по колено в грязи? – (Стены задрожали от громовых раскатов.) – Слышал, Далджер? Это «большой толчок». О, по-твоему, я виноват в продажности моих людей? Прекрасно! Возможно, в один прекрасный день ты станешь настоящим мужиком, вот тогда я и вступлю в профсоюз… Затем… – едва успел произнести он, обернувшись.

– Затем, мистер Сатурни, – подхватил Уитлоу, опьяненный его речами, – наступит золотой век. – Пацифист говорил осипшим, дрожащим голосом, под грохот орудий, с исступленным восторгом во взоре. – Эпоха, прихода которой всегда желали лучшие умы, благороднейшие сердца. Ваш мир скоро станет Утопией, царством всеобщего братства и благоденствия, которые вы затем принесете в мой мир. Свершится полное очищение – ненависть и алчность, раздоры и войны навеки канут в небытие. Я говорю о самом драгоценном благословении, мистер Сатурни! Я говорю о мире.

– Что?! – Сатурни медленно встал по-медвежьи, на полусогнутых ногах; шея побагровела.

Напрасно Неддер дергал его за рукав и писал: «Не надо, Джей Си! Нет! НЕТ!»; напрасно прибегал к крайним мерам, силясь урезонить босса. С тем же успехом он мог успокаивать разгневанное божество. Сатурни страшно взволновался, в нем ожил дремавший правдолюбец. Теперь никакая сила не могла остановить эту махину.

– Вы… вы смеете говорить Джону Сатурни о мире, зная, что война – дело всей его жизни?! – Он возвышался над ошеломленным пацифистом, словно древний идол. – Думаете, я разрушу глобальную организацию, которую создал своими руками?! – грохотал он. – Брошу клиентов на растерзание псам?! Разорю акционеров?! Обреку миллионы преданных сотрудников на безработицу и вызову беспорядки?! Нет, мистер Уитлоу, я с радостью откликнусь на вашу просьбу, однако зарубите себе на носу: если «Колобкор» возьмется за ваш мир, война не закончится никогда! – Он глубоко вздохнул и выпрямился. – Возможно, вы не обратили внимания на девиз над дверью моего кабинета: «Если вспыхнет большая война, „Колобкор“ встанет у руля!»?

Пацифист отпрянул в ужасе, не веря своим ушам.

– Я… вы… – пробормотал он неразборчиво и заскулил: – Чудовище! Я не буду иметь с вами никаких дел!

– О нет, будете! – Сатурни мягкой поступью обогнул стол. – Сейчас вы нам покажете, как путешествовать во времени.

Он неумолимо приближался. Пацифист попятился и уперся в угол, нащупывая свое пальто.

– Мы были с вами терпеливы, мистер Уитлоу, но с меня хватит. Не выношу предателей.

Посетитель выудил из кармана нечто похожее на серое яйцо и принялся лихорадочно вертеть его в руках.

– Мы завладеем вашим секретом, мистер Уитлоу, хотите вы этого или нет. – Сатурни приблизился вплотную. – Держи его, Неддер! – крикнул он внезапно. – Держи!

Сатурни ринулся, как медведь, Неддер поспешил на подмогу, совершив невероятный прыжок, но его руки схватили лишь воздух.

Оба поднялись на ноги и огляделись. Мистера Уитлоу как не бывало.

Довольно долго они молча смотрели друг на друга. С трудом стряхнув оцепенение, Сатурни медленно вернулся к столу, сел и прижал ладони к лицу.

– Он исчез, – еле слышно произнес Неддер. – Растаял, улетел по спирали в изменчивое будущее… Ты… честный жирный болван! – накинулся он на начальника, разя его гневными словами, словно клинком. Глаза его метали молнии, черная борода потрескивала, будто наэлектризованная. – Удивляюсь, как тебе вообще удалось продержаться так долго, даже с моей скрытой поддержкой. Ведь ты его почти уломал. В наших руках были миры, созревшие для завоевания и эксплуатации, – миры, где можно получать сверхприбыль. А тебе вдруг приспичило сказать правду – и спугнуть его, сорвав сделку. Ты просто безмозглый бабуин!

– Знаю, – простонал Сатурни, плотнее прижав руки к лицу.

Неддер состроил напоследок злобную гримасу и вздохнул с облегчением, едва удержавшись от улыбки.

Сатурни виновато подглядывал за ним сквозь пальцы-сардельки.

– Послушай, Недди, – произнес он тихо, – может, оно и к лучшему, что нам не удалось провернуть эту сделку. Ты же знаешь мою привычку: делаю одно, а думаю другое. Вот и на сей раз, пока уламывал этого парня, в голове крутились совсем иные мысли. Наш мир, наверное, особенный – мы превыше всего ценим бизнес, деньги, деловые интересы. Таков основополагающий принцип. Если проблема решается по-деловому, нам никогда не придет в голову искать альтернативу. А вдруг в чужих мирах люди поступают иначе? В это трудно поверить, но, возможно, они не рассматривают бизнес как цель. Должно быть, люди там совсем ненормальные… если они похожи на этого Уитлоу! – заключил он с облегчением.

Требуется неприятель[3]3
  Перевод С. Славгородского.


[Закрыть]

Яркие звезды марсианского неба сияющей крышей нависли над фантастической картиной. Существо, обладающее оптическим зрением, увидело бы землянина, одетого в самые обычные пиджак и брюки жителя двадцатого столетия. Землянин стоял на валуне, торчащем фута на четыре из ржавого песка. Его лицо было костлявым и аскетичным, глаза в глубоких глазницах неистово сверкали. Время от времени длинные волосы падали на глаза. Губы безостановочно двигались, обнажая большие желтоватые зубы, и перед ртом висело облачко слюны – человек произносил речь, причем на английском языке. Он так сильно напоминал старомодного уличного оратора, что хотелось поискать глазами фонарный столб, толпу слушателей с тупыми лицами на тротуаре и прохаживающегося поблизости полицейского.

Но загадочный шар мягкого сияния, в котором пребывал мистер Уитлоу, бросал блики на лаково-черные панцири и ноги, немного похожие на многократно увеличенные муравьиные. Каждое существо из собравшихся вокруг валуна имело метровой длины овальное туловище без отверстий на лоснящемся панцире, кроме маленького рта, который через равные промежутки времени открывался и закрывался подобно скользящей двери. К этому туловищу крепились восемь членистых конечностей; внутренние пары заканчивались очень ловкими рабочими органами.

Прямо перед мистером Уитлоу, чуть в стороне от остальных, пристроилось еще одно существо. По бокам от него расположились еще двое, чьи отливающие серебром панцири вызывали мысль о ветровой эрозии и, стало быть, о солидном возрасте.

А вокруг этого сборища – черная пустыня, чьи границы очерчены лишь отсутствием звездных полей. Низко над горизонтом сверкает лазурная Земля – вечерняя звезда Марса, а рядом с ней – тонкий полумесяц Фобоса.

Марсианским жесткокрылам эта картина виделась совершенно иначе, поскольку их сенсорная система разительно отличалась от любых других, даже самых утонченных. Мозг, спрятанный в глубине тела, непосредственно ощущал все находящееся в радиусе пятидесяти метров. Для них голубая Земля была всего лишь рассеянным фотонным облачком чуть выше порога восприятия, но все же немного не таким, как облачка-звезды и тусклое облачко-Луна. Жесткокрыл не получил бы должного представления о Земле без помощи линз, позволяющих создать ее образ внутри его области восприятия. Собственный дом марсианам представлялся песчаной полусферой, пронизанной ходами различных ползучих и многоногих копателей.

Сейчас каждый жесткокрыл ощущал бронированные ячеистые тела соседей, ловил их мысли. Но его внимание было сосредоточено на этом мягком, беззащитном, нелепо скомпонованном организме, который считал себя мистером Уитлоу, – удивительно мокрой форме жизни, невесть как появившейся на сухом Марсе.

Физиология жесткокрылов была типичной для истощенной планеты. Их скорлупа была двойной, пространство между стенками ночью освобождалось, чтобы сохранять тепло, а днем заполнялось, чтобы поглощать его. Легкие – настоящие аккумуляторы кислорода – были приспособлены к разреженной атмосфере. На сто вдохов приходился один выдох. Рот, этот двойной клапан, позволял создавать высокое внутреннее давление. Вдыхаемый кислород использовался стопроцентно, а выбрасывались двуокись углерода и другие респираторные выделения. Эти редкие и чрезвычайно зловонные струйки заставляли мистера Уитлоу морщить нос.

А вот что позволяло мистеру Уитлоу существовать и даже произносить речь в стуже при недостатке кислорода – оставалось неясным. Это было так же любопытно, как и вопрос об источнике мягкого сияния, которое окружало землянина.

Обмен информацией между человеком и его аудиторией происходил телепатически. Но по просьбе жесткокрылов мистер Уитлоу говорил вслух, поскольку, как у большинства нетелепатов, его мысли упорядочивались и прояснялись в процессе речи. Звуки голоса быстро затухали, в разреженном воздухе они как будто вылетали из-под патефонной иглы без усилителя, что увеличивало жуткую нелепость неистовых жестов и гримас.

– Итак, – хрипло произнес мистер Уитлоу, отбрасывая длинные волосы со лба, – я возвращаюсь к моему первоначальному предложению: не хотите ли вы напасть на Землю?

А мы, мистер Уитлоу, промыслил главный жесткокрыл, возвращаемся к нашему первоначальному вопросу, на который вы так и не ответили: зачем нам это?

Судя по очередной гримасе, мистер Уитлоу терял терпение.

– Как я уже неоднократно говорил, я не могу все полностью объяснить. Но уверяю вас в моем чистосердечии. Я обещаю обеспечить транспортировку и всемерно облегчить вам выполнение задачи. Видите ли, вторжение должно быть чисто символическим. Вскоре вы вернетесь на Марс с трофеями. Уверен, вы не упустите такой шанс.

Мистер Уитлоу, «заговорил» главный жесткокрыл с юмором таким же ядовитым и сухим, как и сама его планета, я не могу прочесть ваши мысли, если вы не произносите их вслух. Они слишком запутанны, но я ощущаю предубеждение. Вы основываетесь на совершенно неверном понимании нашей психологии. Очевидно, в вашем мире принято представлять разумных инопланетян злобными чудовищами, стремящимися лишь разрушать, уничтожать, тиранить; мечтающими обрушить невообразимые жестокости на существа менее развитые, чем они сами.

Мы древняя раса. Мы переросли страсти, изжили тщеславие, забыли честолюбивые устремления нашей юности. Мы не принимаем никаких планов, если они не обусловлены здравыми и весомыми причинами.

– Но если проблема только в этом, то вы, несомненно, видите выгоду моего предложения: почти никакого риска – и ценная добыча.

Главный жесткокрыл прочнее устроился на своем валуне, и его мысли упорядочились.

Мистер Уитлоу, позвольте напомнить, что нас всегда было трудно втянуть в войну. За всю историю нашими единственными врагами были моллюски из бескрайних океанов Венеры. В пору рассвета своей культуры они прибывали в заполненных водой кораблях с целью покорить нас; случилось несколько длительных ожесточенных войн. Но в конце концов и венериане обрели расовую зрелость и некоторую бесстрастную мудрость, пусть и не равную нашей. Было достигнуто вечное перемирие, с условием, что каждая сторона остается на своей планете и больше не устраивает набегов. Веками мы соблюдали этот договор, веками пребывали в добровольной изоляции. Теперь вы понимаете, мистер Уитлоу, что нам невыгодно принимать от вас столь неожиданное и странное предложение.

Прошу слова! – вмешался старый жесткокрыл, сидевший справа от главного. Его мысли молнией метнулись к Уитлоу. Земляшка, ты обладаешь силами, которые, возможно, даже превосходят наши. Твое появление на Марсе без видимого транспортного средства и способность переносить холод без серьезной термоизоляции – достаточные тому доказательства. Насколько мы поняли, другие обитатели твоей планеты не обладают такими силами. Почему бы тебе самому не напасть на соплеменников, подобно бронированному ядовитому червяку-отшельнику? Зачем тебе наша помощь?

– Друг мой, – веско сказал Уитлоу, наклоняясь вперед и вонзая взгляд в серебристую раковину старейшины, – я считаю войну подлейшим занятием, а активное участие в ней – величайшим злодеянием. И тем не менее я пожертвовал бы собой, если бы мог таким образом добиться цели. К сожалению, не могу. Не возникнет психологический эффект, который мне нужен. Более того… – Он помолчал в замешательстве. – Должен признаться, я еще не вполне подчинил себе силы, о которых вы говорите. Я их не понимаю. Волею непостижимого Провидения в мои руки попало удивительное устройство – вероятно, творение существ, которым нет равных по развитию в нашей Вселенной. Оно позволяет мне путешествовать в пространстве и во времени, защищает от опасностей, дает тепло и свет, сгущает марсианскую атмосферу вокруг меня так, что можно нормально дышать. Но что касается более широкого использования – очень велика вероятность, что устройство выйдет из-под контроля. Мой небольшой эксперимент имел катастрофические последствия, повторить его я не рискну.

Старый жесткокрыл частным образом обменялся мыслями с главным:

Может, я попробую загипнотизировать его помрачившийся разум и отобрать это устройство?

Давай.

Только боюсь, что оно защищает его разум так же надежно, как и тело.

Мистер Уитлоу, резко сказал главный, вернемся к доводам. С каждым произнесенным словом ваше предложение становится все более безрассудным, а мотивы все менее ясными. Если вы хотите нас заинтересовать по-настоящему, то должны честно ответить на вопрос: зачем нужно, чтобы мы напали на Землю?

Уитлоу поежился:

– Именно на этот вопрос я не хотел бы отвечать.

Хорошо, сформулируем по-другому, настойчиво продолжал главный. Какую личную выгоду вы намерены извлечь из нашего нападения?

Уитлоу вытянулся как струна и поправил галстук.

– Никакой! Абсолютно никакой! Для себя я ничего не добиваюсь.

Вы хотите править Землей? – допытывался главный.

– Нет! Нет! Я ненавижу любую тиранию.

Значит, месть? Земля обидела вас и вы пытаетесь ее наказать?

– Нет! Я не опущусь до такого варварства. Я никого не обвиняю и ни к кому не питаю ненависти. Ни малейшего желания причинять вред.

Ну-ну, мистер Уитлоу! Вы только что просили нас напасть на Землю. Как же это согласуется с вашими чувствами?

Уитлоу растерянно закусил губу.

Главный быстро спросил старого:

Как успехи?

Ничего не получается. За его разум чрезвычайно трудно ухватиться. И, как я предвидел, он защищен.

Взгляд Уитлоу остановился на очерченном звездами горизонте.

– Я и так сказал вам очень многое, – произнес он. – Исключительно по той причине, что я обожаю Землю и человечество, прошу вас напасть на нее.

Вы выбрали странный способ выражения любви, заметил главный.

– Я хочу, – продолжил Уитлоу чуть оживленней, но по-прежнему глядя в пустоту, – чтобы ваше нападение предотвратило войну.

Все загадочней и загадочней. Развязать войну, чтобы предотвратить ее? Этот парадокс требует разъяснения. Берегитесь, мистер Уитлоу, как бы я не впал в заблуждение и не начал считать инопланетян злобными слабоумными чудовищами.

Взгляд Уитлоу переместился на главного. Затем землянин шумно вздохнул.

– Пожалуй, и впрямь придется объяснить, – пробормотал он. – Вероятно, вы бы и сами узнали в конце концов. Хотя проще было, если б не узнали… – Уитлоу отбросил непослушные волосы и утомленно помассировал лоб. А когда заговорил снова, уже гораздо меньше походил на оратора. – Я пацифист. Моя жизнь посвящена благородной задаче предотвращения войн. Я люблю людей. Но они погрязли в грехах и заблуждениях; они в плену у своих низменных страстей. Вместо того чтобы, взявшись за руки, шагать к возвышенным целям, земляне постоянно конфликтуют, устраивают гнусные войны.