Текст книги "Чисто астраханское убийство"

– Алексей! Доброе утро, извини, что беспокою так рано.

– Ничего, я уже служу, – пошутил генерал. – Какие проблемы?

– Недобрые, Леша. Нынче ночью на майора нападение было. Борода у нас. Подтверждается, извини за косноязычие, след «че», понимаешь, про что я?

– Понял, понял, – уже озабоченно ответил Привалов. – И что дальше? Какие прогнозы?

– Думаю, могут случиться самые неприятные. Бури не будет, но потрясет сильно. На местные силы рассчитывать никак нельзя. Скорее, наоборот. Так что, как бы ни хотелось думать иначе, нужна срочная подмога.

– Та-ак… А вы там не усложняете?

– Рад бы ошибиться. Могу трубочку передать.

– Ладно, но только попозже. А этот ваш сосед, самый молодой? Ну, который там на сегодняшний день главный? Ты ж уверял, что с ним можно разговаривать?

– Его нет на месте, он – на родине, в связи с московской историей. Поэтому мы считаем, что они и собрались пойти ва-банк, пользуясь отсутствием самого. А фамилии и портрет уже отосланы к нам, в контору, жду скорого подтверждения, хотя почти уверен, что все правильно.

– Мне бы вашу уверенность!

– Понятное дело. Мне тут Саня с полчаса назад передал интересную информацию, которая в корне меняет расстановку сил. Так вот, все, что касается конкурентов, похоже, полная туфта, основная проблема – во внутренних разборках. Передел, понимаешь ли. След активно наезжает, я понятно говорю?

– Понял, понял. Так вы хотите сами активизироваться?

– Вот именно. Пока нас не активизировали. Кочерга, конечно, у сестренки крепкая, но у нас она только одна. Однако больше всего опасаюсь местных коллег. Там всего набирается, включая прямые контакты, выше крыши.

– Ладно, будьте на связи, сами ничего не обостряйте, я сообщу…

Генерал отключился. Грязнов, извиняясь, развел руками, показывая Климушину, что он не виноват, – начальство само решает.

– Ничего, – успокоил Владимир, – я бы все равно ничего точнее не сказал. Он же понял, да?

– Похоже на то. Во всяком случае не переспрашивал и манеру нашу эзоповскую сразу поддержал. Будем надеяться, что он примет правильное решение…

Глава девятая
Улики

Первая половина дня прошла спокойно, никто дом Евдокии не беспокоил. Генерал тоже не звонил. Но сама атмосфера словно сгущалась, как перед новой грозой, когда быстро падает атмосферное давление.

Очень неприятное ощущение испытывал Вячеслав Иванович, давно уже не обращавшийся к докторам. Воистину, тайга лечила. Надо бы показаться в Москве, мельком подумал он, стоя у окна и глядя на пустынную в этот жаркий дневной час улицу. И будто накликал неприятности на свою голову.

Со стороны площади, по середине дороги, сильно пыля, мчался желтый «газон» с синей милицейской полосой на борту, и в новых клубах пыли резко затормозил прямо напротив калитки Евдокии.

– А к нам гости, – спокойно отреагировал Грязнов и обернулся к Владимиру: – Кажись, они пожаловали. Где там мой инструмент? – И выглянувшей Дусе добавил: – Это я про кочергу. А ты сиди на кухне и носа не высовывай, ты ничего не знаешь.

– Это – Мордатый. Слава, осторожнее с ним, – сказала Дуся и исчезла на кухне.

Прибывшие рывком открыли калитку, и по дорожке протопали к крыльцу трое милиционеров: хорошо известный уже здесь капитан, по прозвищу Мордатый, который представлялся в станице следователем, и за ним двое молодых милиционеров, вооруженных автоматами с укороченными стволами – АКС-74, для спецназа и милиции. Команда в полном составе, как обычно, – о них и рассказывали Дуся с Зиной. Но почему следователь? Наверняка дознаватель из следственного отделения милиции Замотаевского ОВД, а эти у него – оперативное обеспечение. Интересно, с чем они явились?..

Наружная дверь была не заперта, но они громко забарабанили – вроде как бы собственный страх заглушить хотели.

– Открыто, заходите, кто там? – крикнул Грязнов и сел за стол, Климушин остался стоять у двери на веранду.

Топая, они не вошли, а ворвались, будто ожидали здесь вооруженное сопротивление.

– Встать! – заорал Мордатый. – Все задержаны!

Один из молодых сержантов перебежал к двери на веранду. Второй остался у входных дверей, а капитан, быстро заглянув на кухню, застыл, расставив ноги, в картинной позе у занавески, отделявшей кухню от комнаты.

– Я приказал! – снова «взял он на голос», видя, что никто и не пошевельнулся.

– Не ори, капитан, – спокойно, не поднимаясь со стула, ответил Грязнов. – Представься, как положено, и доложи, зачем явился.

– Ты мне будешь!.. – снова повысил он голос, но Грязнов перебил:

– Не ты, а вы, капитан. Я-то званием много выше тебя буду. Ну-ка, прекрати крик и представься! – рявкнул Грязнов генеральским тоном.

– Капитан Полозков, – невольно вытянулся тот, – Замотаевское ОВД, нахожусь при исполнении!..

– Ну и что ты тут, в этом доме, исполняешь? – не повышая голоса, спросил Вячеслав Иванович, не проявляя ни тени страха или растерянности, даже с усмешкой.

– Произвожу задержание преступников! – крикнул он.

– И где эти преступники?

– Здесь, в этом доме!

– О, как интересно! – засмеялся Грязнов. – И кто же они?

– Я задерживаю те… вас, – поправился он, – и этого гражданина, – он ткнул пальцем в Климушина.

– У тебя что, постановление прокурора на руках? Или судьи? По какому праву? Ну-ка объясни мне внятно, в чем это ты нас подозреваешь, а?

– В дерзком убийстве гражданки Двужильной Дарьи Степановны! И ее зверском изнасиловании!

– Ах вы, сволочи! – вырвалось у Климушина. – Ты слышишь, Вячеслав Иванович?!

– А также в похищении и избиении гражданина…

– Какого гражданина? Фамилия? – быстро спросил Грязнов.

– Хасмагомедова!

– Видишь, Владимир Сергеевич, вот и подтвердилось наше с тобой предположение. Осталось дождаться подтверждения, и песенка их спета… Так, значит, ты, капитан, инкриминируешь нам с майором убийство с изнасилованием и похищение? Так, надо понимать? И у тебя полный карман доказательств? Или это все твои собственные предположения?

– Каким еще майором?! – возмутился Мордатый.

– Предъяви ему, – кивнул Вячеслав Иванович Климушину, тот молча достал из кармана удостоверения сотрудника Управления собственной безопасности и на вытянутой руке показал капитану. Тот наклонился вперед, прочитал и… онемел. Но лишь на миг!

– Фальшивка! Дайте сюда! – Он попытался выхватить удостоверение, но Климушин успел убрать его в карман. – Вы оба арестованы! Встать! Приказываю!

– Не кричи, – Грязнов поморщился и достал мобильник. Быстро набрал номер.

– Куда звоните? Не звонить! Дайте сюда трубку! – Он резко подался к Грязнову, но тот только отмахнулся.

– Тихо, капитан, стань на место! Это твой начальник, генерал Привалов, слышал о таком? – И заговорил в трубку: – Алексей? Грязнов. Ну вот, они уже тут, как мы и предполагали. Сами явились. А женщина та убита, да еще с отягчающими, представляешь? Послушалась бы – осталась жива… Ну конечно мы, кто ж еще? А фамилию капитан только что подтвердил – Хасмагомедов. Тебе его пробили уже? А я жду с минуты на минуту… И где они? Ах, на подлете? Хорошо, постараемся задержаться… Слушай мою команду, капитан!

Грязнов отключил телефон и стал подниматься. Но капитан, отступая к кухне, неожиданно выхватил из кобуры пистолет.

«Чего это он, – удивился Вячеслав Иванович, – стрелять, что ли, собрался?.. Или стреляться?» – мелькнула совсем уже безумная мысль.

– Отставить, капитан!

В этот момент из-за занавески за спиной Полозкова неслышно появилась Дуся с большой сковородой, в которой она поджаривала щедрую яичницу с ветчиной, присланной накануне братом. Увидев разъяренного Мордатого с пистолетом в руке, она, недолго думая, с маху опрокинула ему на голову свою тяжелую чугунную сковороду. Горячая яичница облепила капитану лицо, и он рухнул на пол как подкошенный. Милиционеры схватились за автоматы.

– Спокойно, ребятки. – Грязнов захохотал, разряжая обстановку, и к нему присоединился Климушин. – За что ж ты его, Дусенька? – сквозь смех выговорил Вячеслав. – Такую яичницу испортила, ай-я-яй! Могли бы и хлопцев угостить, а то они с утра, как голодные волки, по дорогам рыщут. Ну-ка, сержанты, положите свое оружие и поднимите этого дурака на стул. А «пушку» его дайте сюда, выдают оружие кому не попадя, вот и получается сплошной конфуз…

Но те стояли, не зная, что делать. Тогда Грязнов сам подошел к капитану, кряхтя, нагнулся, профессионально поднял пистолет за спусковую скобу и небрежно кинул его на стол. А к лежащему на полу капитану придвинул стул.

– Давайте, давайте, не стойте, берите его – и сажайте… Пусть пока тут посидит, а дальше видно будет… Ну, Дусенька, удивила! – снова восхитился он, глядя на покрасневшую от такой похвалы женщину и призывая майора разделить его восторг.

Милиционеры, теперь уже послушно подчиняясь негромкому, но твердому голосу Грязнова, закинули автоматы на плечи. Они с трудом подняли тяжелого Полозкова и взгромоздили его на стул. Вид у него был тот еще. Желтки расплылись по его багровой физиономии, а в густых черных волосах застрял кусок поджаренной ветчины.

Евдокия с тряпкой в руках начала вытирать жирные следы на полу.

– Так, ребята, ну, рассказывайте, где и как вы обнаружили труп? Откуда узнали-то о нем, кто сообщил? Начинайте, давай ты, сержант, – он кивнул одному из них. – И учтите, вам теперь не раз еще придется рассказывать эту историю. Майор-то ведь специально прибыл из Астрахани, из Управления собственной безопасности, чтобы расследовать этот ваш местный беспредел. Ну, с капитаном этим давно уже все ясно… – Грязнов прислушался и показал пальцем за окно. – А вон, уже и летят. Алеша так и сказал: ждите с минуты на минуту и этих не отпускайте. Володя, выйди, встреть спецназ, чтоб они по дворам не плутали. А потом мы вместе с этими молодцами, – он кивнул на молодых милиционеров, – отправимся туда, где они обнаружили труп женщины… Вот же сволочи! – с болью в голосе повторил он. – Это все – работа Ахмета. Надо его срочно брать, пока он не успел «сделать ноги»…

Володя быстро вышел на улицу, а Грязнов уставился на сержанта. Видя его нерешительность, негромко сказал:

– Можешь не сомневаться, я действительно генерал милиции, и документ есть, покажу, если хочешь… Так кто вас вызвал? Фамилия твоя как?

– Сержант Негодуйло!

– Не кричи, я не глухой. Кто звонил?

– Не могу знать… Капитан сам разговаривал с участковым по телефону, а нам приказал срочно выезжать – на труп. Там сейчас участковый и медицина. Должна прибыть уже…

– Ясно… Труп видел? Каким оружием убита?

– Вот так, – сержант чиркнул себя ногтем по горлу и суеверно сплюнул.

– И это понятно, знакомый почерк. Изнасилована?

– Ну… не знаю, там все… задрано… до груди… – Сержант поморщился: видно, на трупы он еще не нагляделся.

«Не надо бы туда Володе ходить, – подумал Грязнов. – Пусть лучше чеченцами займется…»

Грохот вертолетных винтов усилился, приблизился и медленно стих. Затопали тяжелые ботинки. Дом заполнили пятеро парней в полевой форме и с оружием в руках. Один из них подошел к Вячеславу Ивановичу и отдал честь.

– Капитан Пшеничный! Приказано поступить в распоряжение…

– Отлично, капитан. Прошу вас вот вместе с майором Климушиным произвести задержание подозреваемых в убийстве сегодня, очевидно, несколько часов назад, женщины. Когда был звонок? – строго спросил сержанта.

– Около десяти, точно не помню.

– Вот примерно в это время и произошло убийство. А изнасилование, скорее всего, инсценировано…

Вячеслав Иванович искоса взглянул на Владимира и подумал, что если заострять внимание «медицины» на этом факте, крайним вполне может оказаться и майор. Лучше бы обойтись, конечно. Свести все к инсценировке – так во время войны в Чечне боевики расправлялись с пленными «федералами», и всем это хорошо известно, главное-то ведь – почерк убийцы. Это и есть главный факт. А о том, что майор под видом проезжего туриста ночевал у хозяйки, придется говорить лишь в плане нападения на него прошедшей ночью. Запутал он тут, в общем, все, что мог… В связи с оперативной необходимостью. Ну, пусть теперь и выкручивается…

– Владимир Сергеевич, я думаю, вам вместе с одним из этих милиционеров надо пройти к дому Дадаевых. Хозяина нет, он старшего брата в Нальчике хоронит, а чеченцы, что проживают у него в доме, и являются, как я думаю, теми убийцами, на руках которых кровь этой женщины. Теперь к вам, капитан. Фамилия старшего брата – Хасмагомедов Ахмет, есть подозрение, что он находится в федеральном розыске. Как и его младший брат Саид, который лежит связанным у нас в сарае. Забирайте и того, и этого, – Грязнов кивнул на медленно приходящего в себя капитана с лицом, облитым яичным желтком.

На лицах спецназовцев не было и тени улыбки.

– Алексей Кириллович уже в курсе дела. А вот к трупу пойду сейчас я вместе вот с этим сержантом, с Негодуйло. Посмотрю, что натворили эти сволочи, а потом, когда закончим операцию, позвоним Привалову и подведем итоги. Я думаю, Володя, что теперь и долгое, год уже почти, разбирательство по делу Калужкина, которому этот вот молодец, – Вячеслав Иванович снова кивнул на капитана Полозкова, – приписывает целых четыре убийства, тоже, наконец, получит свое законное разрешение… Так что начинаем действовать! Полозкова и того, что в сарае, пакуйте. И потом – к Дадаевым. А ты, сержант, за мной! А второго забирай с собой… Как фамилия?

– Сержант Селезнев!

– И я с тобой, можно? – Из-за занавески высунулась Евдокия.

– Не нужно, ничего хорошего ты там не увидишь, убийство – всегда кровь.

– Кто ж это его так уделал? – теперь уже капитан Пшеничный с легкой ухмылкой кивнул на Полозкова.

– Да вот она! – весело представил хозяйку Грязнов. – Евдокия Григорьевна, бесстрашная сестрица вашего генерала. Когда этот хрен пистолет выхватил, она ждать не стала. Правда, и нас доброго обеда лишила. Но ничего, как-нибудь наверстаем. Ты лучше, Дуся, приготовь-ка нам чего-нибудь еще, да повкуснее, надо ж ребят-то потом угостить, как ты считаешь? Зря, что ль, они сюда летели?..

И вот тут спецназовцы заулыбались. Хотя впереди у них была еще нелегкая работа…

Прослышав об очередном зверском убийстве, возле дома Дарьи Двужильной собрался народ, и откуда только – в жаркий-то день? Проходя тараном через столпившихся станичных женщин – мужики на реке были, – Грязнов видел знакомые уже лица и на вопросительные взгляды лишь огорченно качал головой.

Ворота были распахнуты, створки их валялись на земле. Старая машина «скорой помощи», переделанная, надо понимать, под труповозку, стояла во дворе. А в доме, где, вероятно, и произошло убийство, сопряженное с насилием, работали судебный медик и участковый, капитан милиции, которого за все дни пребывания здесь Вячеслав Иванович не видел ни разу. Тот не удосужился даже подойти и узнать, что за человек поселился у Мамонтовой и с какой целью. Наверняка пользовался станичными слухами. Даже странно такое равнодушие. Зато любопытна его роль во всех «расследованиях» Полозкова. Это надо будет попозже у него выяснить. Хотя, можно предположить, что и он тоже служит, по-своему, клану Дадаевых. Кому ж еще тут «служить»?.. Но все равно, спросить будет интересно. Особенно после того, как поработает спецназ. Похоже, он не слышал грохота вертолетных винтов, а может, уже понял, куда клонится дело, и решил обезопасить себя участием в расследовании нового убийства? Нет, странное и непонятное равнодушие…

Еще один милиционер – младший сержант, стоявший у дверей и не пропускавший в дом народ, закрыл собой проход и Грязнову, но сержант жестом показал ему, чтобы тот отодвинулся. А проходя мимо, негромко кинул нейтральным таким тоном, но Вячеслав Иванович его услышал:

– Спекся Мордатый…

– Да ну?! – не поверил тот. – Где?

– Сковородкой по балде, – хмыкнул сержант. И Грязнов понял, что влияние Полозкова на рядовой и сержантский состав сильно упало, значит, с этими людьми можно начинать работать, они не станут с пеной у рта защищать Мордатого – надо же, какое «красивое» прозвище придумали! – он для них действительно «спекся».

Обнаженное снизу до пояса тело Дарьи лежало на полу в большой комнате, где несколько часов назад у них шел разговор. На щеке ее был приклеен одним концом обрывок широкой полосы скотча, который применяется при упаковке багажа в аэропортах. Зрелище было отвратительным. Произошло тут насилие или нет, теперь значения не имело. Скорее всего, нет. Не было нужды насиловать женщину, которая и так никому не отказывала, да и само насилие не могло быть для нее суровым наказанием. Потому вряд ли тот же Ахмет со своими подручными стал бы тратить дорогое время на этот акт, когда главной его задачей было срочно отыскать своего брата. Но за что же тогда было убивать женщину, от которой никому не было никакого вреда?

Впрочем, если Дарья под напором звереющих бандитов созналась, что выдала менту все свои адреса, по которым и возила «посылки», такое они бы ей не простили. Вот в этом и есть, вероятно, главная причина. А куда увезли Саида, она и в самом деле могла не знать. Или забыть в своем заторможенном состоянии. Они ж ведь с Володей угрожали бандиту, что вывезут того за прогон или утопят в реке. Это Дарья и могла запомнить… И проговориться…

Вячеслав Иванович поздоровался с судебным медиком, кивнул участковому, подумал, что здесь, похоже, кругом одни капитаны. И сержанты. На вопросительный взгляд участкового ответил движением руки: достал из кармана ярко-алое с золотом удостоверение агентства «Глория», в котором было написано, что он – генеральный директор, а на цветной фотографии красовался сам в генеральской форме. Произвело впечатление.

– Вы что-нибудь знаете? – спросил участковый по фамилии Жигало, так он представился.

– Разумеется, мы с коллегой беседовали с Дарьей Степановной сегодня рано утром, когда захватили бандита Саида Хасмагомедова. Очень просили ее, настойчиво предлагали уйти из дома, перейти под нашу защиту, но она категорически отказалась. И вот – результат ее упрямства. Можно предположить, что это почти ритуальное чеченское убийство, я не ошибаюсь, доктор?

Доктор поднял голову, посмотрел на Грязнова и молча кивнул.

– Ее били перед смертью?

– И очень сильно, вся грудь в гематомах… Лицо разбито… сломана нижняя челюсть, зубы… Раздавлены пальцы на руках – били чем-то тяжелым. А этим скотчем, – доктор тронул пальцем, – они заклеивали ей рот во время истязания, чтоб криков не было слышно. Несколько раз, как показывают следы, оставленные клейкой стороной ленты, отдирали край и допрашивали, чтобы затем все повторить снова. Звери «трудились»…

– Понятное дело, допрашивали с пристрастием… – Грязнов вздохнул. – Били наверняка оружием… прикладами.

– Экспертиза покажет, – кивнул доктор. – Могут остаться следы металла или оружейного масла.

Нет, и правда, хорошо, что Володя не видит всего этого. Смотреть на изуродованную женщину, которую еще несколько часов назад наверняка держал в объятиях, не всякому под силу… Не хватало здесь еще и Дуси, совсем у бедной сон пропадет… и так не высыпается…

Закончив свою работу, медик поднялся, велел санитарам, тосковавшим от безделья, прикрыть тело черным полиэтиленом и уложить на носилки.

– Уносите, – сказал им. А Грязнову добавил: – Все остальное – после вскрытия. Или у вас имеются вопросы?

– Нет, больше не имеется, доктор. Лично мне все ясно. До свиданья… – И подумал, что лучше, чтоб его никогда не было, этого свиданья.

Двое дюжих санитаров не без труда подняли тяжеленное тело и понесли в машину.

– Вам придется дать показания, – сказал участковый Грязнову. – Там Полозков, он сейчас подойдет…

– Не подойдет больше, – Грязнов отрицательно качнул головой. – Задержан он. А показания будете давать вы, Жигало. И не здесь, а, скорее всего, уже в Астрахани.

Участковый дернулся, словно от удара, и Вячеслав Иванович в упор уставился на него «ледяным» взглядом, как он это умел при допросах упорных преступников.

– Там сейчас спецназ из астраханского ГУВД работает. Вы что, капитан, шума вертолетных двигателей не слышали?

Тот растерялся.

– Слышал… Но тут часто летают… И полигон, и… рыбонадзор… иногда…

– Нет, это к нам в помощь прибыл спецназ, – как о чем-то постороннем, сказал Грязнов. – Они сейчас к чеченцам отправились. В крепость господина Дадаева. Саида мы еще утром взяли, а вот Ахмета будут брать они. Вы ж наверняка должны быть в курсе, станица-то ваша не так и велика?

– Н-нет, н-не знаю… – Он стал заикаться, вон как разволновался! Ну да, с него теперь и первый спрос.

– А вы, получается, первым обнаружили труп, капитан? Еще до того, как сюда прибыл Полозков?

– Так точно, я…

– А дальше что было?

– Ну… он примчался, и с ним – трое, этот вот, Негодуйло, Маркуша вон, и Селезнев. Маркуша тут остался, а другие с Полозковым к Мамонтовой помчались, там, сказал он, преступник скрывается.

– А вы не объясните, почему он отсюда сразу в дом именно Евдокии Мамонтовой кинулся? С автоматами наперевес? Брать, как вы говорите, бандита, вооруженного до зубов. Кто его надоумил? Вы? – в упор спросил Грязнов.

– Н-нет, – совсем уже растерялся участковый и начал оглядываться, словно искал чьей-то помощи либо поддержки.

– Но кто же тогда? Чеченцы? Вы разве еще застали их здесь? – сурово сверля глазами капитана, давил Вячеслав Иванович.

– Н-нет… Тут никого уже не было…

«Уже», – немедленно отметил Вячеслав Иванович.

– Так вы-то сами, капитан, откуда узнали? От кого? Почему сюда пришли? По собственной инициативе? Вам что, заранее стало известно, что в этом доме будет совершено убийство? И как вы в дом-то вошли? Он же был заперт! Я сам помню, что Дарья Степановна, проводив нас, заперла дверь, потому что боялась своих «соседей», которые заставляли ее развозить по городам наркотики. Так прямым текстом и сказала. И адреса все нам дала. А они ее за это, значит?.. Разве вам не известно, капитан, что полстаницы участвует в этом преступном бизнесе? Или, наоборот, известно настолько хорошо, что вы и сами на этих делах с успехом грели себе руки?

– Н-нет… – это «н-нет» заметно уже испуганного участкового стало Грязнову надоедать.

– А если «н-нет», – передразнил он, – то повторяю вопрос: почему вы пришли именно сюда? Может, вам Полозков подсказал? – Вячеслав Иванович и сам «подсказал» участковому выход из его «кислого» положения.

– Он! Он!.. – обрадовался капитан. – Он же сам и позвонил мне… сказал, что надо идти сюда!

– А ему кто подсказал? – Грязнов посмотрел на растерянного «блюстителя» с иронией: давай уж, колись, все равно с тебя будут шкуру спускать… Но глаза у Жигало бегали, как у карманника, пойманного за руку.

– Ему позвонили… в Замотаевку, еще утром… он сказал…

– Так, значит, он сначала вам позвонил, а потом уже сюда прикатил из Замотаевки?

– Так точно, – обессиленно выдохнул совсем уже потерявший контроль участковый. – Он сказал, ему сказали… про убийство… И насилие… Он сам и примчался, потому что – «чепэ»!

– Ах, «чепэ»… И кто ж это такой умный и находчивый, а, капитан? Который все видел, все знает и вам впаривает дезинформацию, которой вы немедленно и беспрекословно верите? И бежите арестовывать не подлинных убийц, а… ну, скажем, кого-нибудь постороннего, вроде того же Антона Калужкина? На которого так просто было любую вину валить? И ведь получается так, что вы тому убийце – первый помощник, вон каким боком оно теперь к вам оборачивается, чуете?.. Да, капитан, не завидую… Впрочем, ладно, пусть с вами разбирается тот, который вас сюда определял. Мое бы право, так гнал бы вас отсюда паршивой метлой. Все вы тут скурвились. А я сам, своими руками, брал десятки таких, как вы, капитан, оборотней! Думал, покончили с ними… Нет, живучее племя… Пошли, сержант, отсюда, – бросил он милиционеру, с которым пришел в дом. – Пусть с этими деятелями их начальство разбирается… – И, выходя за дверь, обернулся и крикнул: – Подумайте над своими показаниями, капитан, а то у вас концы с концами совсем не сходятся! И пойдете вы теперь, как прямой соучастник преступления, вместе с капитаном Полозковым – паровозиком, капитан, паровозиком…

Тот побледнел, и это тоже заметил Вячеслав Иванович. Ну конечно, не может не знать кошка, чье мясо съела…

Возвращаясь домой, Грязнов продолжал размышлять о том, каким образом все они, местные правоохранители, попали под пресс влияния семейства Дадаевых, чьи интересы, как выясняется, с таким успехом и упорством защищали наемники из соседней республики и очень влиятельный старший брат из Москвы?.. Но, кстати, где же сведения из Москвы? Чего они там телятся?..

За высоким железным забором надрывались псы. На громкий стук в ворота долго никто не отзывался, и капитан Пшеничный решил штурмовать «крепость». Но когда один из бойцов, вскочив на спину другого, собирался дать автоматную очередь по бесновавшимся на свободе большим собакам, из пристройки к дому выбрался совсем старый человек. Он помахал рукой в сторону калитки и крикнул собакам, те замолкли. А потом, по его команде, послушно убежали в пристройку, из которой старик вышел. Он закрыл дверь и неторопливо отправился к воротам.

– Открывайте калитку! – приказал Пшеничный и подмигнул Климушину. А тот обернулся к безучастному сержанту Селезневу:

– Ты здесь, надо понимать, свой, объясни, пока мы огонь на поражение не открыли.

– Открывай, Никишка, я – Селезнев.

– А с тобой-то кто будет? – сиплым голосом спросил старик. – В доме никого нет. Хозяева уехали родственника свово хоронить. А когда вернутся, не сказали. И больше в доме никого, я один, с собаками сторожу.

– А где Ахмет? Открывай, старик! – вмешался капитан. – У меня на руках постановление на проведение в доме и усадьбе обыска.

– Так чего ж искать-то? – Старик открыл калитку, пропуская «гостей». – Смотрите, только я не знаю, чего вам надо.

Этот дед хорошо говорил по-русски, с небольшим южнорусским акцентом, да и во внешности его не было ничего «кавказского». Дворник, одним словом. Небось, из нищих или из бомжей. У таких обычно ничего с собой нет, и служат они за кусок хлеба да подстилку в сарае – до самой смерти. Нередкое явление. Современное рабство, по-кавказски…

Климушин обернулся к Селезневу:

– Давай, приведи срочно двоих понятых. – И тот убежал.

– Где Ахмет и остальные? – приступил к допросу капитан.

– Дак… уехали. Нынче утром и укатили, мил-человек.

– Сколько их было?

– Да все трое. Саида-то с ними не было, он еще ночью ушел, я слышал, собачки лаяли, выглянул, а за ним Шамиль калитку запирал. А уж утром гыргыркали они чего-то по-своему, а потом убежали. А как вернулись, дак совсем злые, быстренько собрались, мешки в машины покидали и укатили… Обругали еще, велели молчать и собак спустить.

– Сколько у них машин было?

– Дак и две, а третья не ездиит, у нее с мотором чего-то.

– Куда поехали? В котором часу?

– Дак, куды, мил-человек?.. Я спросил, а они меня… послали. На кудыкину гору. А укатили-то десяти ишшо не было.

– Сам-то думаешь – куда?

– Дак на кошары, небось.

– А где у Дадаева эти кошары?

– На Сарпе, у калмыков… Отсюда верст поди сто двадцать будет, не мене…

– Ладно, открывай дом, – сказал Пшеничный, – сейчас понятые подойдут, и поглядим, что у вас тут делается… Наркотики, оружие в доме есть?

– Дак откуда ж, мил-человек? – Старик развел руками.

– Ты, дед, хорошо подумай, прежде чем отвечать. Ведь найдем, заберем тебя с собой, и сядешь ты в тюрьму на старости лет за милую душу. Хозяина-то нет, с кого спрос? Вот ты за все и ответишь.

– Дак… вы посмотрите, может, чего и есть, – уклончиво ответил старик. – Кто ж его знает, чего у хозяина в погребах хранится? К нам милиция нынче не заходит.

– А чего так?

– Хозяин такой, – старик мелко захихикал. – Его слово – закон. Наш участковый кажный месяц сам за получкой приходит… Чего ж мешать-то… жить?

– А у тебя у самого, дед, паспорт-то есть?

– Откуда ж, мил-человек? Справка была. У хозяина она. Живу вот, собачек кормлю, отвязываю, привязываю…

– Фамилия-то как?

– Говорят, Егорьев – была фамилия, Никишкой кличут, мил-человек.

– А отчества нету?

– Дак… а зачем оно?

– Хорошо устроились… – Пшеничный покивал и, взяв Климушина под руку, отвел в сторону. – Слышь, майор, а в Калмыкии, хоть и лететь недалеко, нам делать нечего. Суверенитеты, мать их… Сообщай генералу, чего он скажет? Ну, обыщем мы тут, чего найдем, все наше. Улики. А дальше?

Владимир набрал номер Грязнова.

– Вячеслав Иванович, мы – в доме, кроме сторожа, нет никого. Эти удрали, по предположению сторожа, в Калмыкию, где у Дадаева свои кошары. В районе Сарпы. Я знаю, бывал в тех краях, там хорошие выпасы, арендует, наверное. В общем, капитан говорит, хоть лету и недалеко, но… это – Калмыкия, а не Астраханская губерния. Наверное, решать придется на другом уровне, в Астрахани. Что скажете?

– Обыскивайте. А с Сарпой этой пусть сами калмыки и разбираются. Федеральный розыск – он един на всей территории России. Кстати, мне из Москвы подтверждение только что поступило. И Ахмет, и Саид – оба уже два года числятся в розыске.

– Тут еще двое были – Али какой-то и Шамиль. Наверняка из той же кучи. Фамилий дед не знает. Он вообще ничего не знает. Растение, одним словом.

– Что поделаешь, Володя… А Калмыкия – это уже не наша с тобой епархия. Пусть Алексей Кириллович на свои плечи взваливает свои проблемы. Нагадали мы ему…

– А там – что? – не удержался от вопроса Климушин.

– Ужас, Володя, – тихо ответил Грязнов. – Сплошное месиво… Даже и следа искать не надо, все понятно по почерку. По-моему, ей уже мертвой горло перерезали. Видал я подобное под Грозным, в девяностых… Но чтоб с женщиной?.. Такого не помню, да и умишком своим скудным не понимаю… Ладно. Вы там про этого сукиного сына, участкового, не забудьте, он у дома Дарьи околачивался, Жигало его фамилия… Пусть дает показания. Путается, врет, но наверняка знает достаточно.

И Климушин тотчас отправил сержанта Селезнева за участковым и представителем станичной управы, чтобы те присутствовали при обыске и у будущего суда не возникало потом вопросов о каком-то беззаконии.

Дед Никишка все хихикал, будто получая особое удовольствие оттого, что в доме хозяина довольно бесцеремонно открывали шкафы и рылись в них, переворачивали ковры, обстукивали стены в поисках тайников. Но буквально все проблемы разрешились, когда ничего уличающего Дадаевых в преступных действиях не обнаружив в жилой части дома, Климушин с Пшеничным и двумя женщинами – понятыми велели Никишке отпереть замки на тяжелых, обшитых железом подвальных дверях. Нужно было, оказывается, изначально прислушаться к уклончивому совету деда насчет того, что у хозяина «в погребах хранится», сразу спуститься сюда, а затем, приступив к обыску, тут же его и закончить.

Ну, помимо нескольких, туго набитых синтетических мешков с высушенной коноплей, помимо уже упакованных и готовых к перевозке «посылок», содержимое которых ни у кого не вызвало сомнения, оперативники обнаружили и собственно тайник. Он был заперт, но довольно быстро стальная дверца вделанного в стену сейфа была открыта. Оперативники заглянули в пустой сейф и ничего стоящего их внимания там не обнаружили. Однако в стороне от сейфа, на полу, валялись две промасленные тряпки. Опытные носы вмиг определили запах оружейного масла, после чего были обнаружены следы того же масла на днище и на стенках большого железного ящика. Причем внутри запах был довольно устойчивым. Совсем недавно, всего несколько часов назад, здесь лежало хорошо смазанное и приготовленное к действию оружие. Судя по объему сейфа, в нем могло поместиться не менее десятка короткоствольных автоматов, включая боезапас. И это «хозяйство» убыло вместе с охраной дома Дадаевых, так надо полагать.