Текст книги "Лекарство для покойника"

Последние сомнения отпали. Игорь теперь был на все сто процентов уверен, что его ведут. Причем не очень-то скрываясь. Вот только кто? Люди страховой компании, которую он подставил своим исчезновением, или частные детективы, нанятые бывшими партнерами, оставленными им в дураках? А может, государственные спецслужбы?

С роем догадок в голове и в скверном настроении Игорь вернулся в свой номер и, не раздеваясь, бросился на кровать. Кто бы они ни были, нужно уносить ноги. И чем быстрее, тем лучше для его же здоровья.

Через час у него был готов план действий.

В полночь зарядил мелкий дождь и уже не переставал. В пять часов, когда только начинало светать, Игорь вышел из отеля с дорожной сумкой в руках и прошел к стоянке, где находился арендованный им «Рено-19».

Из припаркованного на другой стороне улицы новенького «ситроена» бесшумно выскользнул человек и преградил Веллеру дорогу в трех шагах от «рено». Это был один из тех двоих.

– Господин Веллер? – Мужчине было немного за тридцать, гладко выбритое выразительное лицо источало за показной любезностью уверенность в себе.

Игорь почувствовал неприятный холодок в груди.

– Собрались уезжать? – мужчина указал глазами на сумку.

Игорю захотелось прошипеть: «Ну, собрался, и что? Твое какое собачье дело?» Но он сдержался, только бросил:

– А что-то не так? – Игорь затравленно посмотрел на «ситроен». В кабине больше никого не было.

– Думаю, в моей машине вам будет удобней, – предложение было высказано тоном, не терпящим возражений.

– А почему, собственно, я должен... – закончить тираду возмущенному Игорю не пришлось.

Незнакомец полез во внутренний карман пиджака. Игорь расценил это движение по-своему. Размахнувшись снизу, заехал сумкой ему по подбородку. Тот явно не ожидал ничего подобного. Голова запрокинулась, и он неуклюже попятился к автомобилю. Игорь не дал ему опомниться, нанес еще удар и еще. Мужчина начал съезжать по двери «рено» на землю. Отбросив сумку в сторону, Игорь бросился на него сверху и в диком исступлении надавил коленом на горло – прием, особо полюбившийся ему при отработке, еще во время службы в милиции, техники захвата и обезвреживания преступника. Незнакомец судорожно пытался достать что-то из-под пиджака, но руки не слушались. Игорь надавил сильнее. Раздался хруст, и тело сразу перестало биться.

Он все еще сидел сверху, переводя частое дыхание. Из скрытых уголков памяти возникло распластанное на асфальте тело с жутким алым нимбом вокруг головы и красивая женщина с широко открытым перекошенным ртом и неподвижными глазами. Он зажмурился, а когда разлепил веки, видения исчезли.

Запустив руку под пиджак незнакомца, Игорь нащупал рукоятку пистолета. Даже не взглянув на него как следует, затолкал поглубже в сумку, сам не осознавая, зачем это делает. Порылся во внутреннем кармане, достал портмоне. Кроме мелких купюр – ничего.

Игорь затолкал довольно тяжелое тело в багажник своей машины, матерясь по поводу веса убитого, и повел «рено» в сторону площади де Голля. Через несколько минут он уже покидал Сен-Поль-де-Ванс.

В трех километрах от деревни он нашел подходящее, на его взгляд, глубокое и скалистое ущелье. Внизу извивалась голубой лентой быстрая речушка. Игорь вытащил труп, подтащил его к обрыву. Теплый августовский дождь продолжал моросить, проникая за воротник и каплями скатываясь по рукам.

Тело долго падало, ударяясь о камни и поросшие мхом выступы скалы.

Игорь поспешил подальше от этого места. Пока пропавшего кинутся искать и найдут труп (если его вообще найдут), пройдет не один час. К этому времени он будет уже далеко, в Сан-Ремо. А дождь уничтожит следы.

Единственное, о чем жалел, что так и не удалось до конца насладиться отдыхом.

Из Сан-Ремо он первым рейсом вылетел в Германию, во Франкфурт. Здесь он хотел осесть и, имея немецкие корни, получить гражданство. На окраине Франкфурта он подыскал себе уютный домик и наконец бросил якорь.

Не прошло и полугода, а Игорь уже имел хороших знакомых в среде таких же, как и он, эмигрантов из России, некоторые связи среди средних и крупных дельцов – коренных немцев. Часть денег из Франции он перевел в банк Франкфурта, где заправлял его новый знакомый банкир. И так постепенно устраивал свою жизнь.

Деньги требовали вложения, какого-то разумного применения. А Игорь пока что не остановил свой выбор ни на чем конкретном.

Определиться помогла, как ни странно, женщина.

Лотту Вульф он встретил на светском рауте в загородном особняке нового олимпийского чемпиона по конькобежному спорту Клауса Гормана. Шикарное четырехэтажное здание, выполненное в готическом стиле, скорее напоминало замок. Оно принадлежало отцу Гормана, крупному магнату в химической промышленности, и по завещанию, естественно, должно было перейти к единственному наследнику. Но старик Горман, гордившийся спортивными заслугами сына, был еще довольно энергичным и бодрым. Весь вечер он не отходил от гостей, переходил от одних к другим, никого не лишил своего общества. Высокий, сухой, жилистый, он, наверное, в молодости и сам уделял спорту немало времени.

На рауте присутствовали многие из знакомых Игорю особ. Супруги Штайберг, владельцы крупного консервного завода, Людвиг Коске, хозяин обширной сети спортивных магазинов (в этот раз он появился один, супруга неважно себя чувствовала). Перекатываясь как футбольный мяч, прибыл директор местной телекомпании Фридрих Клос со своей молодой и очаровательной супругой (если правильно помнил Игорь – третьей по счету). Не преминул явиться и сам Вильгельм Мюнтер, неоднократный олимпийский чемпион в прошлом, а в настоящем – тренер молодого Гормана и совладелец франкфуртского оздоровительного комплекса.

Среди неизвестных Игорю персон выделялся крупный чернобородый араб, облаченный в национальный наряд; его сопровождал белый юноша в смокинге с бабочкой. Эта экзотическая парочка старалась держаться уединенно, мало общалась и не пила. Как позже выяснилось, араб являлся каким-то большим лицом в нефтяном бизнесе.

Лотте Игоря представил хранитель части его денег, банкир Гюнтер Фейенберг. Она здесь совмещала приятное с полезным. Как профессиональная фотожурналистка пыталась сделать несколько снимков из жизни олимпийских звезд, а как дочь фармацевтического короля германии Германа Вульфа благосклонно принимала знаки внимания окружающих.

Девушка выделялась среди других независимым видом и вместе с тем неподражаемым женским очарованием. Высокая, с копной ослепительных, цвета спелой пшеницы волос, она меньше всего подходила своей профессии. С большим успехом она сделала бы карьеру фотомодели. Хотя, судя по отзывам, и фотожурналист из нее получился первоклассный.

Узнав, что Игорь русский немец, она проявила к нему профессиональный интерес, так что большую часть вечера они провели вместе. Иногда их разлучал обделенный женским вниманием напористый Мюнтер. Но его быстро перехватывала чета Штайбергов, озабоченная состоянием своего здоровья и лишним весом. Игоря без конца дергал Клос с предложением принять участие в его новой передаче «Немцы в эмиграции». Их перебрасывали, как волейбольный мяч, но в конце концов они опять оказывались рядом.

Единственным человеком, который не замечал Лотту, оказался, как ни странно, чернобородый араб. Его больше устраивало общество юноши в смокинге.

Домой Лотту провожал Игорь.

Они встретились через день. Потом еще раз и уже не выпускали друг друга из виду.

На следующем рауте Лотта и Игорь появились вместе, чем немало удивили присутствующих. Девушке по большому счету было глубоко наплевать на вопросительные, брошенные вскользь взгляды. Игорю тем более.

На третьем совместном рауте они уже никого не удивили. В этот раз Лотта осталась у Игоря до утра.

Его в ней привлекало буквально все: внешность, раскрепощенность, детская непосредственность, уживающаяся с умением легко находить общий язык с человеком любого ранга.

Впрочем, была и еще одна сторона – отец девушки. Крупный фармацевтический промышленник показался Игорю той золотой жилой, наступив на которую не стоило отходить в сторону. Внутренне он сгорал от нетерпения познакомиться с Германом Вульфом, но не торопил события, предоставив распоряжаться их ходом Лотте.

Спустя неделю она пригласила его на семейную виллу.

– Юридическое образование, пусть и полученное в России... гм, это уже кое-что, – Вульф с любопытством разглядывал Игоря, пытаясь понять, что такого нашла его дочь в сидевшем перед ним русском немце, надо признать, довольно симпатичном.

– Образование в России не самое худшее, – Игорь попытался слабо защитить свою бывшую родину. Огромный Герман Вульф казался ему сошедшим с карикатуры 20-х годов, типичным воплощением буржуа. Для полного сходства не хватало высокого котелка и брюк в полоску.

Они расположились на остекленной веранде. Стояли первые теплые дни конца марта. Весна наконец решила заявить о себе, так же как и Игорь Вульфу. Но немец избегал конкретных тем, связанных с его бизнесом, говорил на общие (другими словами – ни о чем), больше интересовался советским прошлым Игоря и ни слова о своем.

Их душевная беседа продолжалась около часа. Потом Вульф поднялся и, ссылаясь на проблемы на одном из своих заводов в Хексте – индустриальном пригороде Франкфурта, – стал прощаться.

– Да, – сказал он, будто что-то внезапно вспомнив, – мои деловые связи с Россией становятся более тесными. Я бы хотел иметь у себя человека, разбирающегося в правовых вопросах России. Вам удобно будет подъехать ко мне в офис послезавтра к девяти?

– Вполне, – не задумываясь ответил Игорь.

Около года спустя Игорь Веллер, находясь в доме Вульфа уже второй день, вошел в его кабинет без стука, сжимая в руке рулон скотча.

Вульф, собиравшийся было сделать глоток глинтвейна, вздрогнул и слегка повернул голову от камина. Свет в комнате не был включен, и их громоздкие тени, создаваемые языками пламени, слегка шевелились на противоположной стене, сплошь увешанной какими-то далекими знатными предками.

– Я думал, это Лотта, – сказал Вульф.

– Она на крыльце, общается с прессой, – сухо проинформировал Веллер.

– Ну конечно, для нее это все, наверное, хорошее развлечение и профессиональный тренинг.

– Все-таки ваша дочь журналистка, – напомнил Веллер.

– Черт бы побрал тебя с твоими авантюрами, – пробормотал Вульф. – Если бы не это, я бы с Лоттой уже давно отправился на охоту. Я брал ее на охоту еще маленькой девочкой. Она прекрасный стрелок... Ружья и все снаряжение были готовы еще два дня назад...

– Эти мои авантюры настолько же и ваши, – холодно напомнил Веллер.

– Черта с два! – взорвался Вульф. – Если бы я только подозревал, с кем связался... Если бы Лотта знала...

Больше он ничего произнести не успел, потому что клейкая лента в считанные мгновения залепила ему рот, а потом обвилась вокруг туловища, намертво прикрепив массивное тело к старинному креслу.

Турецкий. Москва. 19 сентября, 18.32

Очередная телефонограмма Реддвея застала его на борту «боинга», на котором он вылетал во Франкфурт. Рядом сидел Витя Солонин. В двух креслах сзади расположились умиротворенный Артур Карлович Гукк и мрачный сотрудник ФСБ. Сложно было отгадать, кто кого конвоирует.

Вылет задержали ровно на одну минуту после того, как Турецкий переговорил с Реддвеем. Вернее, говорил только Реддвей, а Турецкий мрачнел с каждой секундой.

– Александр? Возвращайся домой.

– Что случилось?

– Как только Веллер узнал о согласии немецких властей признать его международным террористом и выдать российской стороне, на территории которой он совершил наиболее тяжкие преступления, он отказался выходить из дома Германа Вульфа и взял его в заложники...

– Это я уже знаю...

– Находившаяся там же любовница Веллера (и, кстати, дочь Вульфа) Лотта застрелила Веллера из охотничьего ружья, заряженного картечью. Несколько крупных дробин попали в глаза Вульфу. Удастся ли вернуть зрение, врачи пока не знают.

Грязнов. Москва. 20 сентября, 22.30

Он приехал на Фрунзенскую набережную уже изрядно подшофе, так что обалдевшая от такой наглости Ирина только махнула рукой и ушла в свою комнату, предварительно тщательно проверив холодильник на отсутствие спиртного. Друзья засели на кухне пить кофе.

– Саня, – сказал Грязнов. – Ты должен мне помочь. Ты просто обязан.

– Да что случилось-то? – Не то чтобы Турецкий не был рад приезду приятеля, но ему пришлось оторваться от чтения любимого «Спорт-экспресса». Таким образом он обычно прочищал себе мозги.

– У меня выросло гипертрофированное чувство долга. Не могу спать.

– Ты серьезно? – забеспокоился Турецкий. – Я же помню, ты всегда спал как боров.

– То-то и оно! – многозначительно подвигал указательным пальцем Грязнов. – А я все не сплю, мучаюсь и думаю. Ну вот скажи мне, кто мог пришить Кадуева фактически у самой тюрьмы, а?

У Турецкого отлегло от сердца.

– Я-то думал...

– У тебя есть мысли на этот счет?

– Сколько угодно. Китайцы могли. Бабушкинские бандиты могли. Солонин мог. Шутка. Нет, серьезно, Призер вполне мог отдать своим архаровцам такой приказ – завалить Кадуева.

– Н-да? – с сомнением покачал пегой головой начальник МУРа.

– Н-да.

– А зачем?

Этот простой вопрос поставил Турецкого в тупик на какое-то время. Потом он собрался с силами:

– А если он считал, что его любовницу угрохал именно Кадуев?

– Так ведь это же китаец ее угрохал!

– Да, но ведь в тот момент, когда расстреляли Кадуева, это не было известно! – парировал Турецкий.

– Н-да?

– Н-да.

Тут в кухню заглянула Ирина, подозрительно оглядела приятелей, еще раз – холодильник и ретировалась.

– Слушай... А ведь точно, – согласился Грязнов. – И значит, что? – продолжил воодушевленный сыщик, – польских бизнесменов тоже Призер завалил? Я спинным мозгом чую.

– Ну, это уже загиб.

– Сам ты – загиб, – обиделся хмельной Грязнов. – Когда я уже буду больной и немощный, ты все еще будешь за советом к старой ищейке бегать. Говори лучше, как нам бутылку найти не выходя из дому, чтобы Ирка твоя не упасла?

– Ну, это уж проще простого. – Турецкий подвинул к себе телефон, набрал какой-то номер. – Степан Никифорович, как живем? Когда на рыбалку поедем? Хвораете? Подлечиться не мешает. – Через минуту он воровато подошел к открытому окну и втащил бутылку водки, спущенную соседом старинным рыбацким способом.

Турецкий. Москва. 21 сентября, 13.31

– У тебя такой вид, будто голова болит, – сказал Меркулов. – Все переживаешь, что не успел слетать во Франкфурт?

Турецкий нечленораздельно промычал.

– Ладно, у меня для тебя сюрприз. Идем.

В кабинете заместителя Генерального прокурора сидели трое мужчин. Один из них был необъятен в размерах – Питер Реддвей собственной персоной заграбастал Турецкого в свои объятия. Двое других поменьше – но тоже внушительны. Реддвей их быстро представил, но все, что осталось в голове у ошеломленного Турецкого, это то, что один интерполовец был поляк, другой немец.

Ну прямо как в анекдоте, подумал Турецкий. «Собрались как-то американец, немец, поляк и русский. И Турецкий...»

– Извини, Александр, – широко улыбался Реддвей, – но Константин запретил тебе сообщать о нашем приезде. Говорит, сделаем сюрпляс...

– Сюрприз, – машинально поправил Турецкий.

– Ну да. Господа... – Тут Реддвей снова назвал их имена, и Турецкий понял, что не запомнил их не от невнимательности, а от особого произношения своего приятеля-американца. Он намеренно говорил так, что понять было невозможно. Интерпол есть Интерпол. Секретная работа, люди-невидимки.

– Александр! Мы все находимся в затруднительной ситуации. И немецкие власти, и Интерпол хотели бы провести собственное расследование известных событий последнего месяца, но столкнулись с тем, что, кроме появления Веллера в доме Вульфа, у нас нет никаких фактов. А сам Вульф, как ты догадываешься, не горит желанием нам помочь. У него такие адвокаты, что, если ошибемся, они нас живьем слапают...

– Слопают.

– Я и говорю. Мы все, конечно, слышали об убийстве вашего фармацевтического магнита...

– Магната.

– Что? А, ну конечно. Но не имеем ни малейшего представления об истинной подоплеке событий. И главное, о мотивировках главных действующих лиц. Вот в чем закавыка! – торжественно произнес Реддвей и победно посмотрел на Меркулова: вот, мол, смотри, какое слово вызубрил!

Меркулов показал большой палец.

– Что именно интересует господ?.. – Турецкий надеялся, что ему все-таки назовут их имена, но Реддвей снова оперативно пресек такую возможность.

– Каково может быть истинное участие Игоря Веллера в делах Вульфа против Леонида Богачева?

– Ладно, начну с конца. Леонид Богачев был застрелен из пистолета «глокк», который Веллер отобрал у убитого им интерполовца. Этот косвенный в общем-то аргумент является достаточно весомым доказательством его вины. И именно он и позволил нам выйти на Веллера. Как ни цинично это звучит, но тот факт, что интерполовец Ричард Крайтон был уже мертв к моменту убийства Богачева, то есть сам воспользоваться своим пистолетом не мог, сыграл нам на руку. Как вам известно, Крайтон преследовал Веллера за преступления, совершенные последним ранее на территории США, и, очевидно, был убит именно Веллром. Опять-таки косвенная улика достаточно сильна: волос, оставленный на сломанной шее Крайтона, принадлежал Веллеру, что подтвердила биологическая экспертиза.

– И все это вы вычислили, не выезжая из Москвы? – недоверчиво спросил немец.

Турецкий лукаво поглядел на Реддвея, предпочел за лучшее не отвечать и продолжил:

– Познакомившись с Вульфом, сблизившись с ним и завоевав его доверие через дочь, Веллер, несомненно, почувствовал, что в делах Богачева может оказаться довольно лакомый кусок. В результате информация, которую Вульф получил из России, о том, что Леонид Богачев собирается выпускать дешевые лекарства собственного производства, с тем чтобы раз и навсегда выйти из-под его, Вульфовой кабалы, эта информация стала доступна и Веллеру. И конечно, он почувствовал здесь лакомый кусок. Не исключено, учитывая его авантюрные наклонности, что Веллеру удалось убедить Вульфа в том, что он сможет повлиять на Богачева не разворачивать производство русских препаратов, поскольку тот является родственником Ясеня, с семьей которого Игорь якобы был хорошо знаком. Никто ж ведь не знал, что это было за знакомство!

– А что это было за знакомство? – снова поинтересовался немец.

– Веллер убил жену Ясеня, из-за чего, надо полагать, и бежал в свое время на Запад.

– А при чем тут вообще Виктор Гукк? – спросил вдруг Меркулов.

Турецкий сперва ответил ему взглядом: дескать, ну, Костя, не ожидал.

– Я уверен, что Виктор спланировал всю техническую сторону убийства Леонида Богачева. Это он пустил Веллера в дом. Игорь Веллер работал в связке с Виктором Гукком, засланным в дом Богачева сугубо для шпионских целей. Это мы докажем с помощью информации, которую собрал Виктор Солонин.

– То есть как это – для шпионских целей?! – явно не поверил поляк.

– Так и есть. Вульф тщательно готовил все свои операции. Вот вам конкретный пример. Якобы случайная встреча Гукка-младшего с Вульфом, произошедшая несколько лет назад, была тщательно спланированной подставкой, равно как и попадание на работу в московское представительство «Лотты». Вульф знал, что в доме Богачева бывает старый русский немец Артур Гукк. Его вербовка представлялась проблематичной, и тогда Вульф сконцентрировал свои усилия на его внуке. Вульф вычислил Виктора и устроил за ним «охоту». Его влияния на русских дипломатов было достаточно, чтобы Виктора без особых трудов удалось отсеять из МГИМО и с помощью Отто Штрауса заманить в «Лотту».

– Да, – подтвердил Реддвей. – Это и нам известно от Генриха Грасса, партнера Вульфа во времена вербовки Гукка. Александр, а почему господин Лапин приезжал в Леверкузен к Грассу в атмосфере полной секретности?

– Во-первых, вообще планы выпуска дешевых русских лекарств были настолько секретны, что и сам Лапин узнал об этом как об уже свершившемся факте, вернее даже – о процессе, который необратим. Так что представьте: во всем «Махаоне» реально лишь два человека знали, что скоро договор с Вульфом будет расторгнут. Богачев страшно боялся утечки информации на работе, но она произошла у него дома – в определенный момент об этом узнал шпион Виктор Гукк. Классический случай экономического шпионажа! Закончившегося уголовным преступлением.

А во-вторых, Грасс собирался реализовывать дешевые препараты прямо под носом у Вульфа. То есть планы Богачева относительно дешевых русских лекарств были даже более амбициозны, чем это могли себе представить криминальный авторитет Призер или...

Тут Меркулов сделал едва уловимое движение глазами, и Турецкий не стал заканчивать фразу так, как собирался: «...или спикер Думы Сапожников». Ничего не попишешь – политика. Ладно, Константину Дмитричу виднее.

– Но зачем Веллер тогда убил младшего Гукка? – не унимался поляк. – Судя по всему, специально для этой акции он на один день летал на Украину.

– Это мы уже вряд ли узнаем наверняка, – пришлось признать Турецкому. – Возможно, Веллер просто избавлялся от свидетеля и сообщника в убийстве Богачева. А возможно, они что-то не поделили. Ведь, несмотря ни на что, Виктор Гукк представлял собой несколько деформированный тип молодого идеалиста-честолюбца, а то, что делал на его глазах Веллер, шло вразрез, как минимум, с интересами Вульфа, которому он служил.

– Одна кража колье чего стоит, – напомнил Меркулов.

– Весьма вероятно, что оно-то и послужило яблоком раздора, – подтвердил Турецкий. – Наиболее возможная версия, что Веллер обещал поделиться с Виктором деньгами от реализации драгоценности, но не мог этого сделать, поскольку банально его потерял! Вполне естественно, что Гукк-младший в это не поверил и начал Веллера шантажировать... Да! Зато на настоящий момент майор Солонин совершенно определенно реконструировал убийство Богачева. Веллер проник в дом с моря, через подводную пещеру и сауну, дверь из которой ему предварительно открыл младший Гукк. Утром, во время общей суматохи, он же ее и тихонько закрыл. И точно так же Веллер пробрался на виллу в день убийства самого Гукка! Очевидно, предварительно они с Виктором договорились о встрече. Но теперь дверь в сауну за убийцей запереть уже было некому.

– Но чьей же идеей было убийство Богачева? – настаивал немец. Очевидно, ему очень не хотелось, чтобы – идеей Вульфа.

Фиг тебе, подумал Турецкий, не дождешься, патриот хренов.

– Пока определенно не знаем. Возможно, и Вульфа, когда он понял, что уговорить Богачева придерживаться кабального договора больше не удастся. Так сказать, послушный Богачев – мертвый Богачев. Опять-таки, может быть, в этом его убедил Веллер. А с другой стороны, может, убийство и вовсе не планировалось? Может, Веллер лишь должен был выкрасть документы? А наткнулся на Богачева...

– Ну да, – засомневался Реддвей. – Зачем ему тогда вообще было лететь в Крым? Почему эти документы не мог украсть Виктор Гукк?

– Тоже верно, – согласился Турецкий. – Но и у меня к вам вопрос, – обратился он к поляку. – Помните, пару недель назад у вас в Варшаве застрелили трех бизнесменов-фармакологов? Ну, на Маршалковской?

Поляк кивнул.

– Что-нибудь уже известно по этому поводу?

Поляк вдруг немного засмущался:

– Да как вам сказать... Есть определенные улики, указывающие на криминальную группировку из Москвы. Бабушкинскую, если не ошибаюсь.

Вечером 22 сентября он приехал в «Махаон» в сопровождении двух мужчин. Один совсем молодой, ему явно не было и тридцати, зато другой был старше его не меньше чем на тридцать лет. Тем не менее в этой странной парочке было нечто общее.

– Это еще что значит? – удивился Лапин.

– Разгадка похищения вашего сына, – сказал Турецкий. Знакомьтесь: светила отечественной науки. Антон Сергеевич Швейцер и Биллялетдинов, просто Раф. Доктора наук и прочая, и прочая, и прочая. Это они работали на Карамышева, создавая дешевые отечественные лекарства. О киднеппинге они, конечно, и не подозревали. Просто для проведения серии решающих опытов им были нужны в огромном количестве западные аналоги будущих лекарств. А хитроумный Призер достал лекарства, предварительно забрав у вас сына.

Используя их в качестве второстепенного сырья для синтеза новых медикаментов, Швейцер и Биллялетдинов, словно еще в середине задачи, подставляли под неизвестные иксы заветные числа. Применяя в своих опытах уже существующие лекарства, наши ученые пошли по пути наименьшего сопротивления и неожиданно получили искомый результат.

Лапин кивнул.

– Понимаю... Они словно читали детектив, предварительно заглянув на последнюю страницу.

– Точно! – обрадовался Биллялетдинов. – Но все равно мы были внимательны к деталям и нюансам. И очень скоро это все поймут на собственной шкуре. Как только будут болеть и будут лечиться. Вот вы, например, – он обратился к Лапину. – Вы очень бледный. Вы чем-нибудь больны? Что у вас болит?

– Идите-ка отсюда! – вспылил вице-президент «Махаона».