Текст книги "Любовь, комсомол и зима. Назад в СССР"

Не пара

Не буду подробно описывать воскресный вечер в клубе. Народу было много. Из нашей уже постоянной компании не было Анатолия и Валерия. Алексей пришёл только к концу вечера. Зато был Надин Толик. Он красовался в своей морской парадной форме, она ладно сидела на нём, и сам парень был высокий, плечистый, голубоглазый и очень-очень симпатичный. Вот он, Алексей и Валерий, который с прищуром глаз, могли бы стать брендом «Три Богатыря» Левобережья. Моё знакомство с Толиком было тёплым, он назвал меня сестричкой и поцеловал в щёку.

Музыкальная группа была в ударе, новшества публика принимала на ура. Личным сюрпризом для меня была подготовленная ими композиция из репертуара Муслима Магомаева «Королева Красоты» Бабаджаняна на слова Анатолия Горохова. Нет, песня была уже не новой и широко звучала «из каждого утюга», но ребята из группы ускорили темп, из танцевального «твиста» сделали её звучание рок-н-ролльным «а ля Пресли». С этой композицией они и открыли вечер и затем ещё раз исполнили её на бис.

И именно к этому «бису» и вошёл в зал Алексей. Со сцены лилось :

 
                                   И я иду к тебе навстречу
                                   И я несу тебе цветы
                                   Как единственной на свете
                                   Королеве красоты
                                   С тобою связан
                                   Навеки я
                                   Ты жизнь и счастье
                                   Любовь моя
                                   Красавиц видел я немало
                                   И в журналах, и в кино
                                   Но ни одна из них не стала
                                   Лучше милой всё равно
                                   И даже сам я не заметил
                                   Как ты вошла в мои мечты
                                   Ты милее всех на свете
                                   Королева красоты…
 

…и под эти слова по диагонали зала ко мне шёл Алексей, рассекая танцующих, как ледокол рассекает льдины на Волге. Посыл со сцены казался таким, как будто музыканты специально исполняют композицию для нас.

Ни на кого не обращая внимания, он обнял меня и утянул в зал. «Рок-н-рольный твист» у него получался отменно, так десятилетием раньше танцевали стиляги. Конечно, молодёжь смотрела на нас. Как я и говорила выше, я привыкла к вниманию и оно меня не смущало, вокруг нас образовался круг танцующих. В конце композиции публика захлопала не только музыкантам, но и мне с Алексеем.

Мы вернулись в левый угол и Алексей увидел Толика! Ребята крепко обнялись, трясли руки друг друга. Оставив ребят разговаривать, Надя позвала меня в гардеробную пошептаться.

– Толик после танцулек приглашает меня к себе с ночевкой. Я хочу! Что скажем Капе?

– Так и скажем: осталась у Толика. Надя, тебе 23 года, зачем что-то сочинять? Тем более вы же собираетесь пожениться.

– Думаешь?

– Думаю!

Мы уже собирались вернуться, как к нам подошла группа девушек-левобережцев, самая высокая из них, крашенная перегидрольная блондинка, от неё пахло алкоголем, схватила меня за предплечье:

– Оставь Алексея, ты ему не пара, зря крутишь перед ним своим худым задом – смешно смотреть. Дорасти до него сначала, маломерка!

Я отвела её руку в сторону и в это время к нам подошёл Алексей, который, видимо в силу своего высокого роста, через головы танцующих, заметил нас в гардеробной.

– Светик-семицветик, отойдём-ка на пару минут, -сказал Алексей и легонько подтолкнул блондинку к входной двери. Он тихо о чём-то говорил, она слушала, потом кивнула головой, и Алексей подошёл к нам.

– Всё нормально, девчонки, не обращайте внимания!

Не могу сказать что настроение у меня было испорченным, но танцевать и правда больше не хотелось. На белый танец Алексея опять увела всё та же пухленькая хохотушка, Надя обнималась в танце с Толиком, Люся с Виктором. Я НИКОГДА не танцевала белый танец, хотя однажды была мысль пригласить Валерия, но сегодня его не было. Интересно почему? И вчера не напросился провожать.

После завершения вечера, я, дружески обнявшись, попрощалась с музыкантами и сказала что ждём их на комбинате во вторник 30 декабря в 18.00, у ребят ещё есть время отрепетировать номера, которые они запланировали, и добавила что гитары могут взять свои, а вот ударные инструменты и фортепиано есть в актовом зале комбината.

Через Волгу мы шли вчетвером: я, Алексей, Люся, Виктор. Опять вразбивку парами.

– Ты что грустишь, малышка? Из за грубости Светки? Ну выпила девчонка! Мы вместе работаем на молочке, там девиц много, а парень я – один, да инженер Виктор. Конечно им обидно что у них на глазах правобережные девушки уводят сразу обоих, – говорил он, стараясь облачить слова в шутку.

– Лёш, а что с Ириной? Я же видела вчера что ты был смущён, хоть и хорохорился. Почему вы расстались?

Он остановился, приподнял меня, как вчера, чтобы глаза в глаза, и сказал:

– Ира старше меня на два года. Мне было 15, а ей уже 17, когда мы начали гулять. Когда мне исполнилось 18, сразу после школы, она сказала что хочет замуж, потому что гулять за ручку в её возрасте – этого уже недостаточно. Скажи мне пожалуйста, только честно, какой парень на моём месте отказался бы от близости, когда красивая девушка предлагает себя сама? Дальше, извини, интимных подробностей рассказывать не буду.

Он поставил меня на снег.

– И? -задала я короткий вопрос, – я не про интим, если что.

Он не спешил отвечать, мы шли молча. Затем остановились, он повернул меня к свету луны и склонился к моему лицу.

– И потом её мать пришла к моей и сказала что мы спим, и что в таком случае я обязан жениться, потому что Ирочка– девушка честная из порядочной семьи. Это надо было знать мою матушку! Она с треском выставила Иринину за порог. Я ничего об этом разговоре не знал тогда, узнал только через месяц после того, как Ира уехала в Минск. И вскоре меня призвали во Флот. Это всё! Больше на эту тему я не могу и не хочу ничего добавлять.

Он обнял меня:

– Лина, это всё в прошлом. Да, было-было, но прошло. Я боюсь опять говорить те слова, к которым ты отнеслась как к банальности, но ты, Лина, это совсем другое, ты – особенная. Опять скажешь что я пустослов, но ты и правда – светлый лучик в этом тёмном царстве. Ну зацепила! С первого взгляда зацепила, я даже и не верил что так в жизни бывает на самом деле.

Если говорить без кокетства, то конечно, я понимала что столичная девчонка могла зацепить парня из провинции, я и сама прекрасно видела что отличаюсь от местной молодёжи.

Мы пришли к дому Капы. Алёшка вынул из кармана дублёнки листочек с двумя номерами телефонов:

– Первый-домашний, звонить можно в любое время после 17.30. Второй– рабочий, на столе секретарши, но меня позовут в любое время с 8.00 до 17.00. Я не знаю как проживу без тебя до субботы – правда мне тяжело, ну хотя бы голос твой услышать.

– Алёша, я не привыкла парням первой звонить, извини. У тебя есть авторучка в кармане? О, какой запасливый, молодец!, – похвалила я, когда он вынул шариковую авторучку, – запиши мой рабочий телефон. Звонить можно с 9.00 до 17.30.

Авторучка не писала – жидкость в стержне замёрзла. Придётся подняться в квартиру и найти хотя бы карандаш.

– Подожди минуточку здесь, – сказала я и вернулась с записанным на листке блокнота номером телефона. Я заметила как шторка на окне комнаты Капы приоткрылась и она через стекло посмотрела на нас, освещённых светом луны.

Мы попрощались, я открыла дверь в подъезд, но Алексей перехватил её и зашёл в тёмный подъезд следом за мной. Здесь он прижал меня к стене, обнял и первый раз мы поцеловались.

Капа встретила меня у порога.

– А Надька-то где? Ещё не нагулялась?

– Надя у Толика в гостях, скорее всего там и останется.

– Родители пригласили?

– Не знаю.

– Так вы не вместе-то что ли были?

– Ну… – замешкалась с ответом я, – сначала вместе, потом не вместе…

– А с тобой что ли Смирнов сейчас был?

Я покраснела, фамилию Алексея я и не знала.

– Да, Алексей из за Волги, – нехотя ответила я.

– Вот так я и думала! – всплеснула она руками, – каланчу эту за версту видно! Ангелина, пока не поздно, остепенись! Плохой парень-то, гуляка! Весь в отца – ни одной юбки не пропустит. Наплачешься с ним.

– В отца? Отец же женатым сюда приехал, – удивилась я.

– Жена-не стена, легко отодвинул-то, успешно сахарил мозги молодым девчонкам.

«Вот что значит маленький городок – слухи разлетаются в самых подробных деталях, а к этим деталям плюс ещё и домыслы тётушек-кумушек», – думала я, лёжа в кровати.

Не знаю почему, но весь этот высказанный негатив в адрес Алексея, не только от Капы, но и от Анатолия, как-то ну никак не отражался на моём впечатлении об Алёшке. Нет, я прекрасно могла представить себе, что у парня было много девушек, но, прежде чем жениться или выйти замуж, разве мы не ищем именно своего человека, мы ж не выходим за первого, с кем начинаем гулять за ручку или целоваться – всё познаётся в сравнении, а иначе как понять что именно ОН или ОНА – твоё, а не кто-то другой? Да, мои самые юные годы я провела на Западе, где более раскованные и раскрепощённые отношения между юношами и девушками, но это не означало что я была за свободную любовь, вовсе нет, но и ханжой я тоже не была. И, потом, я доверяла самой себе – своей интуиции и своим чувствам.

«Москва, любовь моя»

В понедельник утром я встала на час раньше, чем обычно, мне надо было вернуться в общежитие за черновым докладом отчётного собрания. Я приняла душ, надела юбку, которая в складку, на два пальца ниже колен, и довольно строгую белую блузку с черными пуговками и чёрной окантовкой на воротнике и манжетах, навела лёгкий макияж и вышла из общежития. У выхода стояла директорская «Волга». Я замешкалась, хотя поняла что машина ожидает именно меня. Николай открыл заднюю дверцу:

– Прошу, мадам!

– Мадмуазель, если что, – отнюдь не приветливо ответила я, но в машину села, потому что это было совсем ни к чему показывать свой протест водителю.

Минутами позже, в машину сел, в бодром настроении, Сергей Петрович.

– Утро то какое ясное! Приветствую, молодое поколение! Ангелина, замечательно выглядите, выходные пошли на пользу.

– Спасибо, Сергей Петрович! Я в полном порядке, не следовало было посылать Николая за мной.

– А почему нет? Живём рядом, от чего же мне не подбросить до работы ценного молодого сотрудника?

– Сергей Петрович, по утрам полезны пешие прогулки или пробежки, особенно кабинетным работникам, и до работы я обычно добиралась не одна, а в компании – партия же призывает: «идите в массы! будьте частью народа!», – перевела я неприятный мне разговор на шутливый тон.

– Ха-ха, Один-ноль!, -засмеялся директор, – но если опять будет прогноз о похолодании, не обессудьте, но машина будет у подъезда.

В 12 дня зазвонил телефон. Со мной в кабинете был физрук Владимир, вместе с ним мы работали над оформлением праздничного плаката для актового зала и хотели закончить до обеда. Я сняла трубку, прижала её плечом к уху, продолжая вырезать из цветной бумаги объёмные силуэты букв.

– Да, слушаю Вас!

– Лина, малышка, ты? – раздался голос Алексея, который я бы и не узнала, если б не столь фамильярное знакомое обращение в мой адрес.

– Да, Алексей, это я.

– Алексей?! Я заметил что ты называешь меня Алексеем, когда сердишься…

– Вовсе нет, но я на работе и не одна в кабинете.

– Понял! Запиши всё-таки мои телефоны и перезвони когда сможешь, ведь тогда это не будет считаться что ты позвонила первой, правда? – в голосе Алексея была слышна ирония, он продиктовал номера.

Я записала и перезвонила после обеда. Трубку взяла девушка, как оказалось секретарь, я вежливо попросила пригласить Смирнова Алексея, хорошо что Капа назвала его фамилию, иначе мой звонок звучал бы для секретарши как личный, а я действительно стеснялась этого. А вот на этот раз в кабинете не один был он, думаю что секретарша находилась рядом. Разговор совершенно не клеился, да и о чём нам говорить по телефону, если никаких событий после вчерашнего расставания не произошло.

– Лина, я приду вечером на ваш берег, погуляем?

– Алёша, не поверишь, но мне абсолютно некогда, я беру работу на дом, аврал же перед Новым Годом.

– А, ну да, подготовка к концерту. Ох уж эти музыкальные работники – ноты, что ли, будешь зубрить дома? – с упрёком или насмешкой спросил он, – до Нового года ещё больше недели.

– Хорошо, давай встретимся у Дворца Культуры, но не сегодня, а послезавтра, хочу фильм посмотреть «Москва, любовь моя», картину уже почти год по стране крутят, а я до сих пор не видела. Если, конечно, ты не против составить мне компанию, то подходи к 18.20.

– В кино с девчонками я точно ещё не ходил, – со смешком ответил Алексей, – а почему не к дому? мне же по пути?

– Я прямиком с комбината в ДК приду.

Не знаю почему я до сих пор не сказала Алексею что живу, на самом деле, в общежитие и что я – не музыкальный работник. А впрочем, ну когда было говорить?! Ну три раза проводил он меня домой с танцулек, ну один раз поцеловались, я вообще мало говорила, а если и говорила, то не о своей биографии или работе, в основном слушала его – соловья сладкоголосого. Ну не было у меня возможности да и надобности разубеждать его в его же заблуждениях, к которым он сам и пришёл.

В среду, когда я подходила к Дворцу культуры, Алексей уже стоял там. В модной тёплой дублёнке и в норковой шапке, он привлекал к себе взгляды, переступал с ноги на ногу и поглядывал по сторонам. У меня забилось сердце и дёрнулось веко правого глаза. Боже, ну как же он хорош! А говорят ещё, что мужчина должен быть чуть краше обезьяны. Ну нет, увольте, девушки тоже любят и глазами, а не только ушами. Он ещё не видел меня.

Ах, вдруг вспомнилось мне, у коренных парней с левобережья и правобережья идёт междоусобная война, и чаще не словесная, а с мордобоем. Одно дело проводить меня до дома Капы на Набережной и совсем другое дело светиться у ДК, добираясь сюда через всё Правобережье к крайней улице Молодёжная.

Лёшка поймал меня, закружил, поставил и поцеловал в щёку. Губы были такие горячие, не преувеличиваю, они обожгли мне щёку, возможно такая чувствительность кожи появилась после только что перенесённого обморожения лица?

– Малышка, ты что такая напряжённая? Пойдём!

Он потянул меня вовнутрь. В фойе ярко горели люстры. Кинозал был направо, а слева были помещения для различных кружков, в том числе и комната музыкантов. У кассы была очередь, но Алексей уже купил билеты. Девчонки с комбината посматривали на нас, кто-то улыбался мне, кто-то здоровался, кивая головой, разглядывали Алексея. В фойе вошел физрук Владимир, увидел нас и на лице отразилось удивление:

– Физкульт привет, Футболист! Сколько лет-сколько зим! Когда снова встретимся на поле? Команду то хоть не растерял?

– Вовчик, привет! Да вот хочу собрать к весне, сейчас и тренироваться то не где. Он перевёл взгляд на меня:

– Наверное знакомы по комбинату, представлять не надо?

– Не надо, – ответила я и почему то залилась краской.

«Блин, блин, блин, как же мал этот городок! Вот поистине мир тесен. Ничего же ни от кого не скроешь», – только подумалось мне, как с левой стороны фойе открылась дверь комнаты музыкантов, и в фойе вышла Ирина со своим новоиспечённым мужем Владимиром. Нас они ещё не видели. Вот не знаю почему, но я готова была провалиться сквозь землю, как будто во всех этих внезапных встречах была моя вина. Новоиспечённый муж закрывал дверь ключом, Ирина разглядывала потенциальных зрителей кинокартины и вдруг заметила нас. Алёша и Владимир стояли полубоком к ней и разговаривали про дела футбольные.

«Эх, прокачусь!» -мелькнула в голове моя привычная шальная фраза, когда надо было решиться на что-то экстраординарное или авантюрное. Я взяла обоих футболистов под руки и повела их в кинозал, оставив статную красавицу Иру смотреть нам вслед.

Да-да, существует такая традиция: влюблённые берут билетики на последний ряд, чтобы во время сеанса целоваться и обниматься. Но в случае Алексея, ему последний ряд был «положен по уставу», то бишь по росту, потому что никто, кто бы ни сел позади него, фильма бы не увидел. Но мы вели себя прилично, Алексей просто держал мою руку в своей, и эта рука лежала у меня на колене, вернее-на моём боярском тёплом пальто, но даже через пальто прожигала мне кожу.

Фильмом мы оба были приглушены в тона печали. Мы молча вышли из зала и пошли в сторону дома Капы, я решила что останусь ночевать у неё, так как не хотела чтоб Алексей шел к Волге один через весь город, да и расставаться сразу после фильма не хотелось.

История любви японской балерины и русского скульптора так тронула нас обоих, что все слова были лишними. Как же я была благодарна Алексею что он не перешёл на житейские разговоры или на уже привычные его комплименты, это молчание было красноречивее любых слов… Он вёл меня за руку, такой молчаливый и задумчивый, каким я его никогда не видела. А у меня в голове звучала светлая музыка из фильма:

«до-ре-ми-фа, до-ре-ми-фа, ля-соль…»

Мы подошли к дому Капы, у Алексея уже становилось традицией приподнимать меня, как пушинку, к своему лицу.

– Спасибо за такой вечер, малышка, это было пронзительно, боюсь испортить лишними словами. Когда увидимся?

– Созвонимся, Лёша. Я, правда, очень загружена сейчас, но после 31 декабря – я вольна, как птица.

– Постой, а на 31-ое? Мы же ещё ничего не решили про встречу Нового Года… ты собираешься встречать без меня?

– 31-го Толик Попов отмечает свой дембель, собирает сослуживцев в родительском доме, я уже приглашена, как сестра Нади. Приглашена ДО ТОГО как… Лёша, я возьму тебя с собой, думаю Толик будет рад. Странно что он сам ещё не пригласил тебя, на сколько я знаю вы были очень близкими друзьями юности.

– Да когда бы он успел пригласить? Мы же только вот-вот встретились в клубе в воскресенье и больше не пересекались. Но не переживай, даже если меня не будет у Толика, я найду способ выкрасть тебя оттуда и поведу в совсем другую компанию.

Предновогодняя ярмарка и гуляния

Последняя неделя уходящего года в самом деле была суматошная. Алексей звонил мне несколько раз на день, я уже хотела послать его тихим русским словом куда-нибудь подальше с его звонками, потому что действительно отвлекал и вынуждал моё сердечко томно сжиматься даже просто от тембра его голоса. Я сама изнывала уже, не видя Алексея, ну надо же, аж целых два дня!

В субботу 27 декабря Надя, Люся и я пошли за Волгу на народные гуляния – на площади Левобережья была устроена ярмарка: широкая продажа товаров народного промысла и рукоделия, местная выпечка, славящаяся пряничками да бараночками, для детей в парке были сооружены и обкатаны ледяные горки, слеплены снеговики и снежные бабы с морковкой вместо носа и дырявыми ведрами на головах. С громкоговорителей звучала музыка. В самом центре всех событий пыхтели три огромных самовара.

По телефону с Алексеем мы договорились что парни втроём будут ждать нас в парке, но они спустились к пристани. Немного погуляв вместе, наша троица разбрелась по парам. Виктор повёл Люсю знакомиться с родителями, Надя с Толиком куда-то исчезли, не предупредив. На площади было много народу, некоторые вышли просто посмотреть на других и показать себя. Левобережные, многие ряжены в старинные кафтаны, а женщины в шубки и большие цветастые шали, как бы красуясь, гуляли по Набережной и парку, туда-сюда, как столетия назад прогуливались купцы и мещане этого городка.

Для меня это событие было интересным само по себе, хотя бы просто как старая русская традиция прошлого века, как будто ты прикасаешься к истории, я такого никогда не видела раньше, а рядом с Алексеем было так волнительно, что аж душа пела в радостном ожидании какого-то предновогоднего чуда. Я не встретила ни одного знакомого лица, потому что сегодня гуляли в основном возрастные горожане и молодые семейные пары с детьми, а молодёжь, как всегда, подтянется вечером к клубу.

Алёшка видел мой восторг от всего этого действия и событий и, похоже, сам тоже начинал проникаться таким же чувством, как будто он увидел свой родной город другими, моими, глазами. Люди степенно приостанавливались, когда хотели поговорить со встречными знакомыми, раскланивались, мне всё это напоминало картины старого кино или иллюстрации книг. В парке мы встретили ту возрастную пару (возрастную относительно клубной публики), лет по тридцать, с которыми Алексей провёл целый вечер в клубе, подойдя ко мне тогда только на один танец. Они улыбались, идя нам на встречу.

– Познакомься, Лина, это мои самые любимые школьные учителя – Анна Дмитриевна и Сергей Фёдорович, – начал Алексей, – они были однажды в клубе, если заметила, чтобы проконтролировать первый выход в клуб десятиклассников.

Затем он представил меня:

– А это моя девушка Лина, на которую вы тогда обратили внимание.

– Да-да, Королева танцпола, – улыбнувшись сказала Анна Дмитриевна, – девчонки тогда все уши прожужжали про Вас, Лина.

– Ох, было бы о чём, – с улыбкой ответила я.

– Лина, а если мы попросим Вас дать несколько уроков танцев в школе, это возможно? Научить их вальсу и танго, ведь и выпускной вечер не за горами. За Волгой, на правом берегу в ДК, есть кружок танцев, но зимой проблематично детей отпускать по льду через реку.

– Анна Дмитриевна, я подумаю, если только один раз в неделю по субботам, то, может быть и возможно, скажем так, с середины января.

– Отлично! Спасибо Вам. В школе есть и пианино, и проигрыватель с грампластинками и магнитофон. Мы обговорим с директором по поводу этих занятий в спортивном зале.

На ярмарке я присмотрела себе кружево, с очень сложными тончайшими узорами, буквально ювелирное плетение, отображающее молитву. Мне всегда хотелось научиться плести на коклюшках, но такого шанса не было. Я разговорилась с рукодельницей, которая получила это мастерство от бабушки, в её семье оно передавалось из поколения в поколение. Разговор был взаимно интересным, потому что и мне было о чём рассказать по ткацкому ремеслу Tissage во французских традициях. Мастерица Татьяна пригласила меня на следующее воскресенье, уже в январе, к себе домой в свою импровизированную мастерскую.

Алексей слушал с улыбкой, ловил взгляды прохожих, вид у него был такой довольный-довольный, как будто выиграл крупную сумму в лотерею, разве только что руки не потирал от удовольствия.

Вот так в этот субботний день я начала обрастать новыми знакомствами на Левобережье и помимо контингента клубной молодёжи.

Проголодавшись, мы подошли к кондитерской лавке, накупили всякой стряпни и чай в гранённых стаканах да в кружевных металлических «серебряных» подстаканниках, «с пылу-с жару-с самовару». Никогда не думала что будет так весело пить чай на улице посреди города, отряхивая крошки стряпни с воротника пальто. Лёшка много шутил, рассказывал истории из детства, например, как однажды на таком же празднике у такой же лавки он лизнул языком импровизированный большой яркий леденец из металла, и как язык прилип к «леденцу» и как его освобождали из ледяного плена при помощи тёплого чая, поливая напиток на эту фальшивую «сладость». Он так живописно всё это описывал, что с одной стороны я прониклась жалостью к ребёнку, но с другой стороны не могла удержаться от смеха.

Откуда не возьмись к нам подошли Надя с Толиком. Мы продолжили наше гуляние вчетвером. В это время в парке на скамьях расселись тётушки-кумушки и предлагали всем желающим погадать. Конечно, гадание было чисто шуточным, не всамделишным, поэтому мне моя комсомольская совесть позволила принять в этом участие. Первым было самое простое гадание: на любовь на спичках. Кумушка поставила две спички по бокам от коробка, слева и справа, сказала что справа – это я, а слева – мой парень, зажла эти спички. Если две обгоревшие головки наклоняются друг к другу, то наша пара состоится, если обе отклоняются в разные стороны, то пара разрушится, ну и, по отклонению от коробка только одной головки можно понять кто разрушит пару. Эх, моя головка отвернулась от Лёшкиной. Он засмеялся и сказал:

– Ну-ну, это что-то новенькое в моей жизни. Лина, ты действительно разнообразила мою жизнь во всех отношениях.

Он обнял меня и поцеловал в щёку, жарко так поцеловал, хотя едва прикоснулся губами. Мы уступили место Наде и Толику. На этот раз отвернулась головка спички Толика. Он тоже обнял и поцеловал Надю:

– Ну прости засранца, я не хотел.

Я потащила Лёшку за руку ко второй скамье с очередным гаданием.

– Ну всё, понеслась душа в рай! – засмеялся Алексей, – угомонись уже, малышка, мне одного прокола уже достаточно!

Но я не отступала. Мне была реально любопытна вся эта предновогодняя суета в стиле прошлых столетий. Во Франции я много раз принимала участие в Рождественских ярмарках, в том числе и выставляла в лавке свои работы и картины, но французские ярмарки не были столь зрелищными и насыщенными, я бы сказала, они были чисто коммерческими, не такими театрализованными, как здесь, когда ты, по сути зритель, но и сам принимаешь участие в действии. Что я любила на французских ярмарках, так это жареные горячие каштаны и чуть-чуть пригубить глинтвейн-горячий коктейль из вина, сахара и пряностей, просто для согрева, потому что пока стоишь за прилавком своей лавки, то несмотря на -3-5 по Цельсию, замёрзнуть успеваешь. Сегодня же в Романовске Приволжском было -19, но холода я не чувствовала ну ни на грамм.

Вторым было гадание на имя суженого. Кумушка дала мне пряник, велела выйти с ним в народ, угостить им любого незнакомого мужчину на моё усмотрение и спросить как его зовут. И именно так будут звать моего суженого. Мужчины, которых угощаешь пряничком, обычно с удовольствием откликаются и подыгрывают. Лёшка засмеялся и сказал:

– Ну, если я пойду в народ, то второй такой с именем Лина на моём пути точно не попадётся. Малышка, ну ребячество же…

Но я пошла, тем более что гуляние было рядом. Угостила пряником одинокого Ivrogne (забулдыгу), простите меня за мой французский, спросила как его зовут. Мужчина заулыбался от внимания, понял в чём суть моего вопроса и задал встречный:

– А как надо?

– Надо как по паспорту, -засмеялась я.

– Ну тогда Валерий, Валерий Александрович, деточка.

– Ну и как? -спросила меня Надя, когда я вернулась к ним.

– Представьте себе -Алексей, – сказала я и засмеялась.

Алёшка сжал мне руку, наклонился и шепнул:

– Конспиратор. Мужика звать Валерка-алкаш.

Смех смехом, но Алексей притих. Время близилось к вечеру, и я, конечно же, хотела пойти в клуб хотя бы ради того, чтобы посмотреть как продвинулись дела у ребят-музыкантов. Я помнила что танцульки в клубе – это не Алёшкино.

– Лёш, ну мне надо. Я столько внимания им уделила, что сейчас перед их выступлением на комбинате, ну никак не могу бросить, тем более что я принесла им официальный договор, который они должны подписать.

– Я понимаю. Иди. Мне тоже надо навестить приятеля на окраине города, он с травмой ноги уже неделю лежит, хочу проведать. Я подойду в клуб к завершению. Смотри мне, в танцах-обжиманцах поаккуратнее, а то некоторые уже слюни до пояса распустили.

Я вошла в зал клуба и обомлела от яркого света и декораций: блестящей мишурой были обвешаны не только высокая ёлка посреди зала, но и все окна залеплены снежинками и инеем, и с потолка свисал серебристый дождь. В левом и правом углу со стороны сцены (в МОЁМ углу!) стояли дополнительные лампы-прожекторы. Пока я, из нашей компании, была здесь в гордом одиночестве, но меня со сцены увидели играющие музыканты, и Николай кивком головы показал чтобы поднялась наверх. Я поднялась и присела на стул возле проигрывателя, просматривая какие диски ребята подготовили и пометили к очередному представлению публике: Queen – Killer Queen для медляка, Paul McCartney & Wings – Mrs. Vandebilt для ритмичного танца, который, однако, можно танцевать и обнявшись в паре.

Со сцены я заметила как в зал вошли студент Анатолий и Люся с Виктором. Музыканты закончили играть, Николай объявил прослушивание группы «Куин», и мы все, кроме Андрея, занявшего место «диджея», спустились со сцены. Николай хотел пригласить меня на медляк, но я показала ему глазами на Анну, а сама приняла приглашение Анатолия. Мы танцевали с ним в паре, но не касаясь друг друга, а медленно двигали бёдрами, практически стоя на месте, слегка переступая ногами, и подключив плавные движения рук и пощёлкивания пальцами. Конечно, лучше, чем Анатолий, никто бы мне в пару не подошёл. Но затем он положил руку мне на талию и медленно повёл по кругу.

– Ну и как Алексей? – спросил он меня, -события в разгаре? Добрались до пика отношений?

– До пика ещё как до луны, – ответила я, – хотя… смотря что ты считаешь пиком.

– Верхняя точка амплитуды, после которой непременно будет резкое падение вниз, – ответил он и близко склонился к моему уху, – Линочка, падать будет очень больно, и самое страшное в том, что когда ты упадёшь, то мало кто протянет тебе руку, а кто– то просто отвернётся. Я б не был так категоричен, если бы не знал…

Боже, как же меня всё это достало!!! Ладно тётки наговаривают, но этот молодой парень, наверное приятель, ему то какое дело до всего этого?!

Выбор Куин для прослушивания я не оценила. Может быть потому, что впечатление было смазано словами Анатолия. Я пожала плечами Николаю, он понял мою реакцию и ребята запели «Алёшкину любовь». Люся с Виктором получали удовольствие, я глазами поискала Валерия в зале, но не нашла. Ко мне подошёл разудалой походкой парень, от которого сильно пахло алкоголем. Я отказала, он схватил меня за предплечье, но в это время в зал вошли Надя с Толиком, и Толик разжал руку парня и что-то тихо сказал ему. Настроение было испорчено окончательно. Даже Шизгара меня не зажгла, хотя пританцовывая, я старалась отвлечься от мыслей.

Да, пожалуй, Алексей прав – с клубом надо завязывать, ну ребячество это! Можно, конечно, раз в месяц появляться здесь, но не оба вечера подряд. После каждого танца я искала глазами Алёшку, буквально изнывая от ожидания и тоски, даже сердце сжималось, как только мысленно я представляла его образ.

Наконец-то он появился, как могучий ледокол на Волге. Специально что ли такое время выбирал, потому что музыканты опять играли и пели «Королеву Красоты».

– Малышка, иди потвистуй, -сказал он, – а я полюбуюсь со стороны.

– Не хочу. Если б не предстоящий разговор с музыкантами, то прямо сейчас ушла бы.

– Так давай организуем разговор сейчас, они же делают себе паузы.

После «Королевы Красоты» я взмахом руки позвала Николая. Музыканты поставили пластинку и спустились на танцпол, я попросила Андрея принести мою сумку, которую оставила у проигрывателя; достала текст договора, в котором комбинат обязуется выплатить вознаграждение (пункт был весьма завуалирован другим выражением) и подать микроавтобус РАФ для транспортировки музыкантов и их инструмента, а музыканты обязуются отыграть три часа на праздничном вечере. Николай довольно потёр руки.