Текст книги "Мустанг"

Глава 31
1991 год

1

Я вот думаю, не пора ли мне встретиться с Франсуа Декомбом. – Роберт Карпентер тепло улыбнулся Синди. – Если я куплю еще одну скульптуру, не стану ли я обладателем самой большой частной коллекции его творений?

– У вас будет их три, – ответила Синди. – У одного человека в Париже их уже пять. Но вы станете одним из самых активных почитателей его таланта. Если хотите слетать в Квебек, я могу позвонить Декомбу и предупредить о вашем приезде.

На ленч они отправились в «Ла Гренуй». Карпентера вроде бы в Нью-Йорке не знали, но ему удавалось заказывать столики в самых популярных ресторанах.

– Буду вам очень признателен. Меня очень интересует его творчество. Я вот думаю, сможет ли он отлить скульптуру по фотографии. Не моей. Приятельницы. Я хочу сделать ей подарок.

– Даже не знаю. Надо спросить у него. Я сомневаюсь, что он работает по фотографиям. С живых моделей он скульптуры отливает. Может...

Карпентер вновь улыбнулся.

– Сменим тему. Совсем недавно я узнал то, о чем даже не подозревал. Проявил чудовищное невежество. Я понятия не имел, что вы миссис Анджело Пери-но, то есть жена знаменитого автомобилестроителя и президента «ХВ моторс». Я думал, вы просто владелица художественной галереи.

– Когда-то давно я, между прочим, ложилась под каждого автогонщика, а потом была тест-пилотом. – Губы Синди разошлись в широкой улыбке. – Скажите мне, что когда-то вы были просто матросом, мистер Карпентер.

– Я скажу, что для вас я Боб, а не мистер Карпентер.

– Тогда я, разумеется, Синди.

– К сожалению, в морском флоте я не служил, Синди. Но зато летал. Сидел за штурвалом большого самолета-радара. А потом вот встретил вас. И очень вами увлекся.

Она покачала головой.

– Нет, нет и еще раз нет, Боб.

– Извините.

– Я не могу отрицать, что польщена. Но я самая верная женщина из тех, с кем вам доводилось встречаться.

Карпентер глубоко вздохнул, покраснел.

– Скажите мне, кто этот мужчина? – спросил он. – С женщиной в красном. Вроде бы знакомое лицо.

– Винсент Гардена, Боб.

– Попытался сменить тему... Простите, что позволил себе...

– Некоторые подкатываются куда грубее.

– Не смог сдержаться.

– Возможно. Так мне звонить Декомбу?

– Даже не знаю. Давайте я еще раз похожу по вашей галерее. Может, найду что-нибудь и получше. Синди усмехнулась.

– Я знаю, что вы хотели бы найти. Так поговорим об искусстве?

2

В апреле жители Гринвича еще не выказывали желания появляться на пляже. Погода стояла теплая, но вода не успела прогреться. Ван приехал из Кембриджа на уик-энд и остановился у бабушки Алисии. Ван и Энн сидели на песке в Гринвич-Пойнт, наблюдая, как с запада надвигается шторм.

Солнце, однако, еще пробивал ось сквозь разрывы в серых тучах. По воде уже бежали белые барашки.

Ван был в темно-синем спортивном костюме, Энн – в серой куртке с капюшоном и красных шортах. Ноги она подставила солнцу.

Мимо них прошел мужчина, выгуливающий собаку. Поровнявшись с ними, он кивнул и проследовал дольше. Когда мужчина отошел ярдов на двести, рука Вана, ранее лежавшая на талии Энн, нырнула под ее куртку и легла на грудь, заметно прибавившую в размерах с той встречи на яхте. Бюстгальтер Энн носила крайне редко.

Ван заканчивал второй курс Гарварда. Учился он хорошо, и все шло к тому, что его приняли бы в Юридическую школу, если бон подал заявление. Ван еще не принял решения, но, несомненно, уже задумывался об этом. Энн в следующем году заканчивала Гринвичскую академию.

– Нам не обязательно ждать окончания учебы, – заметил Ван. – Мы можем пожениться после того, как ты закончишь второй курс Рэдклиффа.

– У нас еще три года, чтобы подумать об этом, – ответила Энн.

– Нам повезло. Наши родители не чинят препятствий нашему браку.

– Я бы хотела встретиться с твоим отцом.

– Я сам вижу его очень редко. Таково условие соглашения между моими родителями. Мой отец и моя мать поженились, а потом развелись, чтобы он мог вернуться к своей первой жене. Тебе об этом говорили?

– Да. – Энн повернулась, посмотрела Вану в глаза и широко улыбнулась. – Наши семьи по-своему решают эти вопросы. Взять, к примеру, твою мать и моего отца. Есть и другие... аномалии.

– Нам повезло, – повторил Ван. – Хотя мой дед имеет особое мнение. Он наши отношения не одобряет.

– Я не слышала о нем ничего хорошего, – вздохнула Энн.

– Я тоже. Может, это потому, что мы общаемся с людьми, которые недолюбливают его?

– Так тебе надо с ним повидаться.

– Не хочу. Мы однажды встречались. Дружелюбия с его стороны я не заметил.

– Тогда он озвереет, узнав о нас.

– Мнение моего деда для меня абсолютно несущественно, – ответил Ван. – Как любят говорить американцы: а мне плевать.

– Престижный женский колледж

Анджело продолжал арендовать в Нью-Йорке служебные помещения. Его интересы не ограничивались только «ХВ моторс». К примеру, «СИНДИ, инкорпорейтед» по-прежнему изготавливала по лицензии и продавала пластик на основе эпоксидной смолы. Кейджо Шигето, так и не прижившийся в Детройте, занимал в «СИНДИ, инкорпорейтед» пост вице-президента. Пластик уже использовался для изготовления фюзеляжа трех моделей самолетов бизнес-класса. Четыре автомобиля, участвующих в гонках «Индианаполис 500», имели пластиковые корпуса. Пластик на основе эпоксидной смолы заменил фиберглас в пятнадцати скоростных гоночных катерах. НАСА рассматривала возможность использования пластика в новом поколении космических челноков.

Очень часто понедельники и пятницы Анджело проводил в Нью-Йорке. Среди прочего ему как президенту «ХВ моторс» приходилось заниматься финансовыми и кадровыми вопросами. И первые, и вторые в Нью-Йорке зачастую решались быстрее, чем в Детройте. В одну из таких пятниц ему практически одновременно позвонили два человека.

Сначала раздался звонок Тома Мэйсона из Луисвилла.

– Ты читал утренний выпуск «Уолл-стрит джорнэл»?

– Ты звонишь первым, Том. Думаю, будут и другие звонки.

– Я не верю ни одному слову. Но другие-то могут и поверить!

– Должен ли я подсказывать тебе, откуда растут ноги, Том? Надо ли объяснять, кто за этим стоит?

– Ты полагаешь, он на такое способен?

– И на многое другое.

– Нельзя это так оставлять, Анджело. Надо пресекать подобные выходки.

– Я этим как раз и занимаюсь, Том. Можешь не беспокоиться.

Тут же позвонила Бетси.

– Черт бы побрал моего отца! – прокричала она в трубку. – Черт бы его побрал!

– Ты уверена, что информация идет от него?

– А от кого же еще?

– Я намерен предпринять ответные шаги.

– Скажи мне, Анджело, он может сильно навредить?

Анджело шумно выдохнул, прежде чем ответить.

– "ХВ моторс" полностью зависит от банковских кредитов. Такие статьи не облегчают нам жизнь, – А что ты можешь сделать?

– Кое-что могу. Лорен узнает, что теперь мы не столь беззащитны.

– Поговори с Томом Мэйсоном.

– Уже. Он звонил мне перед тобой. Последовала короткая пауза.

– Звонил Ван. Энн советует ему съездить в Детройт и поговорить с дедом. Насчет его намерения жениться на ней. Я сказала, что не надо, во всяком случае, не теперь.

– Энн слишком молода, Бетси. Замуж ей пока рано. Давай решать вопросы по мере их поступления.

– Убей этого сукиного сына! – воскликнула Бетси.

– Так я и сделаю, фигурально выражаясь, – ответил Анджело.

В утреннем выпуске «Уолл-стрит джорнэл» и Том Мэйсон, и Бетси прочитали следующее:

«ХВ МОТОРС» РУКОВОДИТ ПЛЕЙБОЙ?

АУДИТОРЫ КОРПОРАЦИИ ПОДОЗРЕВАЮТ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ И НЕЦЕЛЕВОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СРЕДСТВ КОРПОРАЦИИ. Уилма Уорт специально для «Уолл-стрит джорнэл».

«Беннет и Прингл», детройтская фирма, аудиторы «ХВ моторе, инк.», высказала предположение, что президент компании Анджело Перино, возможно, виновен в крупной растрате денег компании и использовании ее средств в личных интересах. Мейсон Прингл, старший партнер фирмы, высказал такое мнение в беседе с нашим корреспондентом.

Когда мистера Перино избирали в совет директоров, а потом президентом компании, все понимали, что сфера деятельности бывшего автогонщика не ограничивается «ХВ моторс». Ему принадлежали консалтинговая фирма и контрольный пакет акций «СИНДИ, инкорпорейтед», компании, имеющей эксклюзивную лицензию на производство пластика на основе эпоксидной смолы, который мистер Перино использовал в неудачной модели «ХВ-суперстэльен» и намерен использовать в новом электромобиле, созданием которого занята компания.

Мистер Прингл полагает, что использование «ХВ моторс» материала, предлагаемого «СИНДИ, инкорпорейтед», приведет к конфликту интересов и акционерам не останется ничего другого, как отказать в доверии высшему должностному лицу корпорации.

Аудиторы также полагают, что Перино использует самолет компании в личных целях, постоянно летая из Уэстчестера в Детройт и обратно. Обычно, говорят аудиторы, мистер Перино прибывает в Детройт в понедельник вечером или во вторник утром, чтобы улететь в Нью-Йорк в четверг вечером или в пятницу утром. Делами «ХВ моторс» он занимается не больше трех дней в неделю, уделяя остальное время другим своим фирмам и решению личных вопросов..."

Далее в статье указывалось, что совет директоров на следующем заседании намеревается вызвать Анджело Перино на ковер.

3

В течение почти двадцати лет дважды в год Анджело выступал на деловом ленче, собиравшем банкиров, консультантов по инвестициям, крупных бизнесменов. Такие ленчи служили источником информации о состоянии различных отраслей промышленности. Об автомобильной промышленности речь заходила не меньше десяти раз в год, и оценки Анджело считались едва ли не самыми объективными.

Он должен был выступить через десять дней после появления статьи, и народу на ленче собралось куда больше обычного. Как правило, запись выступления не велась, но на этот раз Анджело согласился как с записью, так и с присутствием телекамеры.

Председатель собрания постучал ложечкой по стакану, и разговоры разом стихли. Люди пришли послушать, что скажет Анджело.

В темно-синем костюме, белой рубашке, полосатом бордово-белом галстуке, Анджело уверен ной походкой подошел к трибуне и поправил микрофон.

– Я здесь, разумеется, для того, чтобы познакомить вас с состоянием дел в автомобильной промышленности. Но вы, надеюсь, простите меня за то, что я отниму у вас несколько минут, чтобы дать свою оценку статье в «Уолл-стрит джорнэл», где меня называют плейбоем и намекают, будто я растратчик.

Во-первых, позвольте сказать, что я очень рад знакомству с мисс Уилмой Уорт. Хочу поздравить ее с тем, что она предельно точно воспроизвела все то, что рассказал ей мистер Прингл. К написанному у меня возражений нет, разве что мисс Уорт могла бы предварительно встретиться со мной и узнать мое мнение по данному вопросу. Я уверен, что сегодня она зафиксирует мое заявление с той же точностью и объективностью.

Все засмеялись, даже Уилма Уорт.

– С чего мне начать? – задал Анджело риторический вопрос. – Конечно же, с конфликта интересов. Моей жене и мне действительно принадлежит контрольный пакет акций «СИНДИ, инкорпорейтед», и я надеюсь, что пластики на основе эпоксидной смолы будут использоваться в новых автомобилях, которые разрабатывает «ХВ моторс». Дамы и господа, каждый чиновник «ХВ моторс» знает, кому принадлежит «СИНДИ». Знают они и то, что я получаю разумную прибыль, продавая пластик «ХВ». Более того, никак не меньше девяноста пяти процентам акционеров также известно об этом, а те, кто этого не знает, просто никогда не заглядывали в ежегодные отчеты, присылаемые им компанией. Конфликт интересов подразумевает таинственность, заговор, секреты. Если же о всех условиях сделки всем известно, говорить о конфликте интересов по меньшей мере неуместно.

Уилма Уорт, пальчики которой летали над клавиатурой ноутбука, подняла голову, услышав аплодисменты. Многие из сидящих в зале находились в таком же положении и не хотели, чтобы подобная ситуация трактовалась бы как конфликт интересов.

– Почему я приобрел лицензию на разработанный японцами технологический процесс по производству эпоксидного пластика? Первой такое предложение получила «ХВ моторс». Но руководство компании в тот момент флиртовало с одним инвестором, желавшим захватить контроль над компанией, чтобы потом распродать ее по кускам. Естественно, японцы не хотели иметь с ним дела. Чтобы не потерять представившейся возможности, я и моя жена инвестировали в этот проект личные средства. Возможно, это наиболее выгодные инвестиции, сделанные нашей семьей, и мы должны благодарить «ХВ», которая поспособствовала столь удачному вложению капитала.

Гром аплодисментов.

Анджело помолчал, улыбнулся и посмотрел на Уилму Уорт.

– Так я, значит, плейбой? Я мотаюсь между Нью-Йорком и Детройтом? Дамы и господа, я также провожу время в Токио, Лондоне, Цюрихе, Хьюстоне, Лос-Анджелесе и Вашингтоне. Давайте смотреть правде в глаза. Детройт – захолустье. Мы можем производить там автомобили, но финансировать оттуда производство невозможно, разрабатывать дизайн новых моделей невозможно, заимствовать новые технологии также невозможно. Ведь в этом городе считают, что верх технического прогресса – конвейерная разгрузка барж с рудой.

Да, я провожу два или три дня в неделю вне Детройта, в Нью-Йорке или где-то еще. И летаю на самолете, принадлежащем компании. Дамы и господа, за час полета я успеваю сделать куда больше, чем за два часа в любом из этих городов. В самолете телефон звонит редко, хотя случается и такое.

Я полагаю, аудиторы «ХВ» хотели бы видеть меня слоняющимся по аэропортам Детройта и Нью-Йорка в ожидании рейса. Что ж, друзья мои, это желание аудиторы могут засунуть в одно известное всем место.

Уилма Уорт рассмеялась вместе с остальными. Многие из присутствующих аплодировали Анджело стоя.

Анджело рассмеялся.

– Хотели бы вы иметь таких аудиторов? Они давно отстали от времени. Первый Лорен Хардеман, которого мы звали Номер Один, свято верил, что основанная им автомобильная компания – его личное владение и он может пользоваться любыми активами по своему усмотрению. Он мог лгать, мошенничать, красть, потому что компания принадлежала ему. И он нанимал людей, которые никогда ему не противоречили. Со следующей недели аудиторами «ХВ моторс» становится компания «Делойт и Туш».

4

Бетси прибыла на «конкорде». Поздно вечером она появилась в кабинете Анджело. Он вел важные телефонные переговоры и не мог уехать домой.

– Позвони Синди и скажи, что тебе придется остаться в городе. Мне надо с тобой поговорить.

Бетси сняла «люкс» в «Уолдорфе». В десять часов они приехали в отель. Она заказала обед в «люкс», налила себе виски, но раздеваться не стала.

– Лгун, мошенники вор! Мой прадед был лгуном, мошенником и вором?

– Именно так, – кивнул Анджело. – Если тебе нужны доказательства, подними архивные материалы. Кроме того...

– Кроме того, что?

– Номер Один рассматривал свой бизнес как персональную вотчину. Он обманывал всех, с кем имел дело, включая государство, потому что «Вифлеем моторс» принадлежала ему и он ни перед кем не отчитывался в том, что делал. Последний из плеяды промышленников-бандитов. Генри Форд был ничуть не лучше него.

Одетая в тот же брючный костюм, в котором она прилетела из Лондона, Бетси допила виски и заходила по гостиной.

– Разве репутация компании в определенной степени не зависит от репутации моего прадеда? Вернее, не зависела? Сегодня ты растоптал его репутацию. Я не видела вечерних газет, но могу представить себе, что в них написано.

– Бетси, скажи мне правду. Анджело никогда не видел ее плачущей, а тут Бетси поставила стакан на столик и зарыдала.

– Чего ты от меня хочешь, Анджело? Чего ты от меня хочешь?

– Услышать от тебя правду, ничего больше.

– Он собирался лишить меня наследства. И моего сына. Я про Вана. Он собирался оставить все моему отцу. Я... У него были видеокассеты. Он заснял нас с тобой.

– Мне кажется, я знаю, что ты сделала, Бетси. Но уж выговорись до конца.

– А что, по-твоему, я могла сделать? Ты обо всем догадался. Я убила его. Задушила подушкой. Когда он пытался вырваться, его сердце не выдержало.

– Я так и думал.

– Но я оставила нетронутой его гребаную репутацию!

– Слишком долго его рядили в белые одежды. Я поставил на этом точку. Поставил крест на Лорене Хардемане Первом.

– Ты не будешь...

– Не буду что?

– Называть меня...

– Называть мать моего сына убийцей? Бетси, окстись! Ты убила этого человека. Я уничтожил его репутацию.

– Мы партнеры?

– Любовники, – уточнил Анджело.

5

В трусах и футболке, Лорен очищал тарелки от остатков еды и ставил их в посудомоечную машину. Роберта сидела за столом и курила «честерфилд». На ней было вечернее платье, в котором она принимала гостей.

– Не могу поверить, что ты это сделал. Ради чего? О чем ты думал?

– Я должен добраться до этого сукиного сына. Тем или иным способом. – Он взял со стола стакан и отпил виски. – Я убью его прежде, чем он убьет меня!

– Он не собирается тебя убивать. Он хочет уничтожить тебя как личность.

– Какая разница?

– Поверь мне, разница есть. Он уничтожит тебя, а его по-прежнему будут приглашать на эти нью-йоркские ленчи. Если же его убьют по твоей указке, тебе до конца жизни придется есть ленч в кафетерии тюрьмы. Или ты будешь до конца дней платить этим «частным детективам», потому что они не откажутся от шантажа. Крэддок сошел нам с рук. С Перино этот номер не пройдет.

– Он отбирает у нас все, что мы имеем!

– Тоньше надо работать, дорогой, тоньше. Карпентер...

– Да кому нужны твои тонкости! Прямо...

– Слушай меня! Ты так напился, что едва стоишь на ногах. Я бы хотела, чтобы ты вылизал мою «киску», да боюсь, ты с этим не справишься. Не хватало еще, чтобы ты меня облевал. Слушай меня! Повернись ко мне и слушай! Второго шанса у тебя не будет.

– Я люблю тебя, Роберта! – вырвалось у него.

– Мне нужны имена, фамилии и телефонные номера твоих незадачливых сыщиков. И чтобы в будущем от меня никаких секретов!

6

Роберта встретилась в Леном Брэггом и Триш Уэрнер в баре мотеля «Понтиак».

– Ситуация проста. Мой муж дал вам десять тысяч долларов на расходы и двести пятьдесят тысяч в качестве аванса с тем, чтобы по выполнении работы вы получили еще двести пятьдесят тысяч. Вы провалились. Не только не добрались до цели, но еще и гринвичская полиция засветила вас. Я хочу, чтобы вы вернули мне сто пятьдесят тысяч долларов и исчезли с нашего горизонта. Никаких звонков ни мужу, ни мне. И уж конечно, никаких попыток убить Перино.

– Так вы предлагаете нам сделку? – широко улыбнулась Триш.

– Естественно. Деньги вернете на этой неделе.

– Фига с два, – отрезала Триш.

– Не думай, что тебе это сойдет с рук, сестричка, – нахмурилась Роберта.

– Почему нет?

– Потому. Три года тому назад тебе разбили физиономию. И я могу лишь сожалеть о том, что мой глупый муж оплатил все расходы на лечение. А кто, по-вашему, так жестоко обошелся с вами, мисс Уэрнер? – Роберта повернулась к Лену. – Кто, по-вашему, стукнул вас по голове? Если вы будете возникать, я сообщу, кому следует, что вы взялись за убийство Анджело и дважды пытались выполнить задание. Этот человек без труда выяснит в полиции Гринвича, что год назад, ранним утром, один из патрульных беседовал с пассажирами автомобиля, стоящего у дома Перино. – Она пожала плечами. – Но это подтверждение едва ли потребуется. Я думаю, эти люди поверят моему слову.

– Однако они могут спросить, почему мы согласились убить Перино, – ввернул Лен.

– Не уверена. А если тайное и станет явным, Перино предложит им убрать вас, а не моего мужа. В силу определенных... семейных отношений.

Лен вздохнул и покачал головой.

– Мы сильно потратились. Как насчет ста тысяч вместо ста пятидесяти?

– Я была и остаюсь сторонницей разумных компромиссов, – ответила Роберта. – Договорились. Но если вы дадите о себе знать мне или моему мужу, пеняйте на себя.

Глава 32
1991 год

1

Где Анджело? – спросила Аманда. Синди приехала в ее студию в Гринвиче. Аманда работала над портретом банкира с Уолл-стрит. Он позировал, когда Синди поднялась в студию, но вскоре ушел. Аманда продолжала работу, а Синди сидела на диване и потягивала коньяк.

– В Хьюстоне, общается с роскошной рыжеволосой девицей.

– Гм-м.

– Никаких гм-м. Она розовая. Аманда рассмеялась.

– И мы тоже, дорогая.

– Не совсем. Мы бисексуальны. Я в конце концов мать пятерых детей. И ты спишь с Дицем уже восемнадцать лет.

– Карпентер?..

– Нет. – Синди игриво улыбнулась. – Он, конечно, парень, что надо, но... Короче, сама увидишь.

– Твоя протекция весьма кстати. Денежки мне не помешают.

Аманда по-прежнему продавала свои картины, но они уже не пользовались таким успехом, как в конце семидесятых. Все чаще и чаще Аманда писала портреты по заказу, уходя от реалий, показывая то, что хотели бы видеть на холсте заказчики. Вот и у банкира глаза горели чуть ярче, а по подбородку читался уж очень волевой характер. Такие картины Аманда ненавидела. Она все еще рисовала обнаженных юношей и девушек, эти картины продавались, но спрос заметно спал. Во всяком случае, любители живописи уже не, выстраивались за ними в очередь.

Роберт Карпентер восторгался картинами Аманды, выставленными в галерее, и намекнул, что хотел бы встретиться с ней. Он должен был подъехать к семи, познакомиться с Амандой, посмотреть ее последние работы, а потом намеревался пригласить Аманду и Синди на обед.

Прибыл он на несколько минут раньше, в безупречно сшитом темно-синем костюме, белой рубашке и полосатом галстуке.

– Как только я увидел ваши работы, так сразу понял, что мне пора их коллекционировать. – Карпентер принял у Аманды бокал с коньяком и нахмурился, глядя на стоящий на мольберте портрет.

– Это картина в стиле Нормана Рокуэлла, – прокомментировала Аманда.

– Заказчик вам хорошо заплатит, – сухо отметил Карпентер.

– Да. К сожалению, мне придется подписать ее.

– Ваши ню просто великолепны.

– Здесь у меня только две такие картины.

– Они быстро продаются, – вставила Синди.

– А подростки здесь есть? Те, что висят в галерее, просто завораживают взгляд.

– Сейчас мне никто не позирует. Но одну картину показать могу. Футболиста из колледжа. Я нарисовала ее прошлым летом.

Картина изображала молодого мускулистого парня с могучей шеей и мощными бедрами. Он стоял, раздвинув ноги, уперевшись руками в бока, предлагая всем полюбоваться его натренированным телом. А гордо вскинутая голова и легкая улыбка показывали, что плевать он хотел на тех, кто не понимает красоты бугрящихся мышц.

– Блестяще.

– Или вот эта... Натурщица – официантка. В округе известно, что я хорошо плачу. А она запаздывала с очередным взносом за автомобиль.

Талант Аманды позволял запечатлеть в картинах факты биографии моделей. Тот, кто смотрел на обнаженную официантку, сразу понимал по ее позе, выражению лица, что в модели она пошла из крайней необходимости. Ее прямые серенькие волосы, невыщипанные брови, слишком уж яркая красная помада показывали полное отсутствие изысканности, утонченности. В ее глазах читался стыд и в то же время решимость довести дело до конца и получить деньги.

– Мой Бог! – вырвалось у Карпентера.

– По моему мнению, это одна из лучших картин Аманды, – заметила Синди.

– За обедом мы обсудим цену обеих картин.