Текст книги "Сочинитель"

27

Было почти шесть часов, когда адвокат собрал все документы и сложил их в портфель.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал он. – Родители моей жены сегодня приходят ко мне обедать.

– Понятно, – кивнул Джо.

– Вы бы не хотели присоединиться к нам? – спросил Дон, с сочувствием посмотрев на него.

– Не думаю, – ответил Джо. – Но в любом случае, спасибо.

– Вам нужно пообедать где – нибудь в городе, может быть, сходить в кино. Не очень – то вам будет весело сидеть здесь одному. Первая ночь после того, как подписаны бумаги на развод, всегда бывает тяжелой.

Джо с любопытством поглядел на него.

– Откуда вы знаете?

Дон кивнул.

– Я прошел через это. Сейчас женат во второй раз.

Джо на мгновение задумался.

– Наверное, каждый думает, что он единственный человек, с которым это произошло.

– Здесь, в Калифорнии, это почти что образ жизни, – улыбнувшись, сказал Дон.

– Со мной все будет о’кей, – сказал он, пожав ему руку. – Спасибо вам за все.

– Я позвоню вам в начале недели, – сказал Дон. – Как только они вернут мне официальные соглашения.

Заперев дверь за адвокатом, Джо открыл бутылку шотландского виски. Быстро выпил три рюмки одну за другой. Почувствовал, как огненная жидкость жжет ему горло, и закашлялся. «Дерьмо!» – выругался он, потом включил радио и завалился на кушетку. Он настраивал радио, пока не нашел станцию, передававшую только музыку, – у него было совсем неподходящее настроение для того, чтобы слушать программы новостей, обычно транслировавшиеся в это время. Он опрокинул еще одну рюмку и откинулся на спинку кушетки Внезапно он почувствовал себя совершенно обессиленным. Глаза горели, и он медленно потер их. Слез не было, он никогда не плакал. Потом он заснул.

Ему показалось, что он слышит детский плач, – он открыл глаза. В комнате было темно. Звук, разбудивший его, оказался гудением радио – станция уже закончила свою работу в эфире. Он выключил радио и включил стоявшую рядом с кушеткой лампу. На кофейном столике стояла полупустая бутылка шотландского виски. Он затряс головой, пытаясь развеять туман. Видимо, он слишком много выпил. На часах была половина второго.

Он окинул взглядом комнату – она показалась ему странной, будто он видел ее впервые в жизни. Потом он осознал, что незнакомой ему кажется тишина. В квартире всегда слышались какие-то звуки. Сейчас – ничего. Он зажег сигарету, глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри. Посмотрел на руки – они дрожали Снова затянулся. Кроме дрожания рук, у него была еще и адская головная боль.

Он медленно встал и побрел на кухню. Вынул из холодильника бутылку пепси, снял с полки пузырек с таблетками. Закинув три таблетки аспирина в рот, он запил их пепси-колой. Прикончив бутылку, поднялся по лестнице в спальню.

Он включил свет и, стоя в дверях, оглядел спальню. Там все было вверх дном. Дверцы шкафов были распахнуты, вешалки разбросаны по полу, ящики комода и шкафов выдвинуты и пусты. Заглянув в ванную, он увидел, что дверцы шкафчика для принадлежностей тоже раскрыты; в нем оставались только его крем для бритья и лезвия. Удивительно, но его зубная щетка и паста тоже исчезли.

Он отправился в комнату Каролины, в ней остались только узкая кровать и небольшой шкафчик, выделенные Розе. Ему было интересно, забрала ли Роза с собой свои вещи, когда убежала из дома в ту ночь. Он не потрудился заглянуть в шкафчик. В любом случае это не имело никакого значения. С тех пор она не возвращалась.

Он закрыл дверь и прошел в свой кабинет. Подошел к столу. Папка с рукописью была все так же аккуратно сложена. На печатной машинке лежал листок бумаги Он взял его. Это был почерк Мотти.

Черт бы тебя побрал!

Ты просто литературный поденщик, больше ничего. Ты не умеешь писать. Ни одна твоя вещь и гроша ломаного не стоит. Даже вшивый комикс, и тот ты не можешь написать. Мало того что ты не умеешь писать, ты и трахаться не умеешь. Теперь, когда у меня есть настоящий мужчина, я действительно узнала, что это такое – трахаться. У тебя за сто лет не получится того, что он делает за одну минуту. И если ты воображаешь, что у тебя такой уж большой молодец, – забудь об этом. У него в два раза больше, чем твой, и то, что он им выделывает, тебе и во сне не приснится. Ты ребенок, а не взрослый мужчина, и все, на что ты годишься, – это дрочить.

С любовью, Мотти.

В гневе он смял записку в комочек и швырнул в угол комнаты.

– Сука! – сердито бросил он.

Потом поднял бумажку с пола, разгладил ее и положил перед собой на стол. Вгляделся, и вдруг на его лице появилась улыбка. «Вот безмозглая шлюха, – подумал он. – Она подписала это „С ЛЮБОВЬЮ“».

Он взял с дальнего конца стола стоявшую там фотографию в рамке, быстро вынул стекло, потом, аккуратно сложив записку, поместил ее так, чтобы она закрывала нижнюю часть фотографии, а опущенные глаза Мотти оказались смотрящими на нее. Возвращая стекло обратно и ставя на стол рамку, он улыбался. Если ему когда-нибудь понадобится напоминание о том, как его может втоптать в грязь женщина, оно всегда будет под рукой.

Он почувствовал голод, так как не ел со вчерашнего ленча. Джо вернулся на кухню. Холодильник был фактически пуст – початая бутылка молока, несколько бутылок пепси и две банки пива – больше ничего. Он поскреб в затылке. Завтра придется поехать на рынок и прикупить продуктов.

Он вышел из квартиры, сел в машину и направился в ночное кафе, находившееся на углу Сансе и Каухенги, там можно было поесть, не выходя из автомобиля. Был уже третий час ночи, и в кафе почти не осталось посетителей. Он въехал на территорию кафе, выключил двигатель и опустил окно.

Через несколько секунд к его машине подошла, стуча высокими каблучками красных туфелек, миловидная миниатюрная блондинка в французской матросской шапочке с алым помпоном и яркой блузке без рукавов, почти закрывавшей ее короткие и узкие шорты. Она прикрепила поднос с зажимом к дверце его машины.

– Кофе? – Она держала в руке наполненный бумажный стаканчик.

– Да, пожалуйста.

Она поставила стаканчик на поднос, положив туда же два кусочка сахара и тонкую деревянную ложечку.

– Сегодня у нас в меню две говяжьи сосиски на булочке с соусом чили и французским картофелем-фри.

– По – моему, звучит отлично, – сказал он. – А как насчет пива?

– После двух часов нельзя, – ответила она. – Таковы правила. Ни пива, ни вина.

– А могу я выпить стакан воды? – спросил он.

– Конечно. Но у нас есть кока-кола и другие газированные напитки.

– Я привез с собой друга, – сказал он, приподнимая лежавшую рядом с ним на сиденье бутылку шотландского виски так, чтобы женщина смогла ее увидеть. – Джонни.

Она рассмеялась.

– Джон Ячменное Зерно – всеобщий друг. Даже мой.

– Принесите два стакана, и я вас представлю.

– Не на работе, – сказала она. – Мне за это голову оторвут.

– Мы можем всех провести, – ответил он. – Просто принесите два стакана.

Он смотрел, как она заходит за стойку, потом включил радио. Единственная еще работавшая станция передавала мексиканскую музыку. Не так уж плохо; отлично пойдет с чили. На подносе, который она принесла, стояли два стакана. Сосиски с соусом чили лежали на бумажной тарелке, к которой прилагалась деревянная вилка, картофель-фри был в квадратном бумажном кювете. В маленьких пакетиках из фольги были кетчуп и горчица.

Он налил виски в один из стаканов. Ставя его на поднос, задел кювет с картофелем, опрокинув его на землю.

– Простите, – извинился он, указывая высунутой в окно бутылкой виски вниз на рассыпанный картофель.

Улыбаясь, она присела, чтобы поднять кювет, одновременно взяла у него второй стакан с виски и выпила его залпом.

– Нет проблем, сэр, – сказала она, вставая с кюветом в руках. От выпитого виски краска бросилась ей в лицо. – Я принесу вам другой.

К тому времени, когда она принесла новую порцию картофеля, он успел съесть половину сосиски.

– Здорово придумано, – она усмехнулась.

– Было бы желание, а способ найдется.

– Это было мне просто необходимо, – сказала она.

– Сколько часов вы работаете?

– Шесть, – ответила она. – Еще пятнадцать минут – и я могу идти домой.

– А вам обязательно нужно идти домой? – спросил он.

– Вообще-то нужно, – сказала она, – муж любит, чтобы я была дома, когда он возвращается Он работает в ночную смену на «Хаджес Эркрафт» и обычно приходит в пять утра.

– Сейчас половина третьего, – сказал он – У Джонни есть брат-близнец у меня дома, и он еще даже не откупорен.

– Даже не знаю, – с колебанием в голосе ответила она – Машины у меня, нет. Я живу всего в двух кварталах отсюда. Поэтому я и пошла на эту работу.

– Я вовремя доставлю вас домой, – предложил он – Я, вы и Джонни составим прекрасную menage a trois.

– Я даже не знаю вашего имени, – сказала она.

– А я вашего, – ответил он – Но какое это имеет значение? Давайте оставим все, как есть.

– Какой вы негодник, – улыбаясь, она оглянулась на здание кафе, потом перевела взгляд на Джо и молча положила на поднос счет.

Он бросил туда пятидолларовую бумажку.

– Сдачи не надо.

Она забрала счет и деньги и еще некоторое время пристально смотрела на него.

– Где вы работаете?

– Я сценарист.

– На студии?

– «Трайпл С».

– Может, вы проведете меня туда на собеседование? – спросила она. – Я участвовала во всех школьных спектаклях.

– Может быть, – ответил он.

Она снова взглянула на него.

– Я пойду переоденусь. Буду ждать вас на углу следующего квартала. Поднос заберет другая девушка.

Он смотрел, как она заходит за стойку и скрывается в задней части кафе. Почти доев вторую сосиску, он увидел, как она выходит из боковой двери. Он просигналил, и другая официантка почти немедленно забрала у него поднос. Он дал задний ход и, осторожно выехав на улицу, последовал за блондинкой. Она остановилась на углу следующего квартала. Он подогнал машину поближе к тротуару и открыл дверцу.

Она села на переднее сиденье рядом с ним. Бутылка с виски стояла между ними. Она подняла ее и рассмеялась.

– Если вы такой же твердый, как ваш дружок Джонни, – сказала она, – мы неплохо проведем время.

Он смотрел, как она открывает бутылку и подвесит ее к губам.

– Хорошее виски, – сказала она, предлагая бутылку ему. – С черной этикеткой. Самое лучшее.

Он отодвинул бутылку.

– Не за рулем.

– Правильно, – сказала она, многозначительно кивая и опять поднося бутылку к губам.

К тому времени, когда они подъехали к его квартире, бутылка была пуста, а женщина совершенно опьянела. Он открыл перед ней дверцу. Она попыталась выйти из машины, но ее ноги подогнулись, и она растянулась на лужайке перед дорожкой, которая вела к черному ходу.

Он приподнял ее, придерживая под мышки, и посадил обратно в машину.

– Я отвезу вас домой, – предложил он.

– Со мной все будет в порядке, – сказала она. – Просто мне нужно немножко поесть. Я никогда не ем в кафе. Ненавижу ту пакость, которую там подают.

– Но у меня дома нечего есть, – сказал он. – Поэтому я и поехал в кафе.

– Паршиво, – сказала она. – Паршиво.

– Где вы живете? – спросил он.

– В двух кварталах от кафе, – ответила она.

Он вернулся в машину и завел двигатель. Доехать до ее дома не заняло много времени; зато на то, чтобы довести ее от машины до двери, ушло десять минут.

Она, слегка покачиваясь, прислонилась к дверному косяку.

– Спасибо вам за прекрасный вечер, – вежливо сказала она.

– Не стоит благодарности, – ответил он и поехал домой.

В квартире было все так же тихо. Сумасшествие. Он и не подозревал раньше, что может чувствовать себя таким одиноким. Приняв еще три таблетки аспирина и выпив две рюмки виски, он поднялся в спальню Заглянул в кабинет, забрал оттуда фотографию с вставленным под стекло письмом и поставил ее на тумбочку рядом со своей кроватью.

Раздеваясь и по привычке аккуратно складывая одежду, он не сводил глаз с фотографии. Потом лег в постель и выключил свет Но сон не шел к нему Странная тишина в квартире не давала ему заснуть. Он ворочался с боку на бок, наконец включил радио, но нашел только ту же самую мексиканскую станцию Сев в кровати, он включил свет, закурил и снова посмотрел на фотографию. Затушив сигарету, потянулся к выключателю лампы. Мотти на фотографии глядела прямо на него. Внезапно его охватил гнев.

– Чертова шлюха! – закричал он и швырнул фотографию в другой конец комнаты.

Звук разбиваемого стекла утихомирил его ярость. Это был тот же звук, какой он слышал, когда раздавил ногой стакан в день их свадьбы. Это было правильно – их супружество должно было закончиться тем же старинным обрядом, каким начиналось. Он сразу же заснул.

* * *

Где-то в отдалении послышался телефонный звонок. Он перевернулся в постели и открыл глаза Девять часов утра. Он заставил себя подняться и подошел к телефону.

– Алло.

– Джо? Это Лаура Шелтон Звоню из Нью-Йорка.

– Доброе утро, – сказал он.

– Я вас разбудила? – спросила она. – Я уже слышала о вашем разводе. Мне очень жаль, – продолжала она – Но если у вас плохое настроение, может быть, хорошие новости его немного улучшат.

– Хорошие новости должны мне помочь, – ответил он, прикуривая сигарету Ему показалось, что он чувствует запах кофе, идущий с первого этажа. Но это должна была быть иллюзия.

– Сантини, итальянский продюсер, хочет, чтобы вы съездили в Европу на две картины. Гарантирована оплата в тридцать пять тысяч за каждую и пять процентов от сборов. Я уже получила контракт и чек на десять тысяч, если вы захотите его подписать.

– Я думал, это был просто пустой треп на вечеринке, – сказал Джо.

– Он действительно имел это в виду, – сказала Лаура. – Он звонил мне из Рима, очень хочет, чтобы вы сразу же принялись за работу.

Аромат кофе не был обманом чувств. В дверях спальни появилась Роза со сладкими булочками и кофе на подносе. Он молча взглянул на нее. Она поставила поднос на постель рядом с ним и вышла. Он отпил из чашки. Кофе был очень горячий и согрел его.

– Сразу же? – переспросил он у Лауры. – А как же моя договоренность с Эй Джей?

– У меня есть чувство, что Эй Джей собирается отказаться от этого проекта, – сказала Лаура. – Кэти сказала мне, что Став Кочран не будет принимать в нем участия, а Джуди заявила Эй Джей, что тоже не согласится сниматься, если он не подпишет с ней новый контракт на большую сумму. Эй Джей пока этого не сделал.

– А я здесь при чем? – спросил он. – У меня уже почти готов черновой вариант.

– Сколько вам нужно времени на то, чтобы его закончить?

– Еще неделя.

– У вас же не подписан контракт, – сказала она. – Можете сдать этот вариант сценария и идти своей дорогой. В самом – то деле, мне кажется, что Эй Джей вздохнет с облегчением.

Он снова отпил кофе Если у него не будет дел с Эй Джей, его ничто не будет связывать с этими местами Вся его жизнь здесь крутилась вокруг работы Настоящих друзей он тут не приобрел.

– Вы говорите так, как будто что-то знаете, – сказал он – Вы что, уже беседовали с Эй Джей?

Она слегка замялась перед тем, как ответить.

– Я хороший агент, – сказала она – Я не хочу, чтобы у вас были неприятности по какому бы то ни было поводу. Эй Джей сказал, что не будет стоять у вас на пути.

Он молчал.

– И кое-что еще, – добавила она. – Я говорила с главным редактором «Райнхарта». Они заинтересованы в вашем романе.

– Да, вы не сидели без дела.

– Я ваш агент, – сказала она. – Я прощупывала ситуацию в «Райнхарте». А ваша рукопись сейчас в «Даблдей». Они могут предложить гораздо больше денег со всеми этими своими книжными клубами.

– Я уже чувствую себя лучше, Лаура, – сказал он. – То, что вы делаете, намного превышает то, что вам велит долг.

– Это не долг, Джо. – Она помолчала. – По-моему, у вас есть две возможности. Вы можете использовать обе. Что скажете?

Он сделал глубокий вдох.

– Давайте попробуем.

– Хорошо. Документы и бумаги для вас будут у меня здесь, в Нью-Йорке. Вы сможете подписать их, когда будете тут на пути в Европу.

– Значит, увидимся через неделю О’кей?

Снова последовала пауза.

– Этим займутся в моем офисе. Просто подписать документы – и все будет в порядке.

– Вы не хотите при этом присутствовать? – спросил он.

– Хочу или не хочу – не в этом дело. У меня такое сложное чувство к вам, и я не знаю, как справиться с этим. Я работаю на вас, но, честно говоря, считаю, что будет лучше, если мы не будем сейчас встречаться.

С секунду он просто смотрел на телефон.

– Вы путаете меня, Лаура.

– У вас теперь есть новый режиссер, новый мир фильмов. У вас есть книга, которую покупают издатели, – это тоже целый новый мир. Достаточно, чтобы испугать кого бы то ни было, так зачем добавлять к этому еще одну запутавшуюся в своих чувствах женщину? У вас ведь уже было много таких, ведь так? Надо работать, а не устраивать романы.

– Сейчас вы действительно говорите, как агент.

– Нет, не как агент, Джо. Я действительно забочусь о вас, не только о вашем таланте и о деньгах, которые вы заработаете, но именно о вас. Пока, Джо.

Он положил трубку и позвал.

– Роза!

Послышались ее шаги вверх по лестнице, и она вошла в спальню.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Я пришла за своей одеждой, senor, – ответила она. – А когда я увидела, что вы спите, а на кухне нет ничего для завтрака, я сходила на рынок и купила немного продуктов.

– Спасибо, – поблагодарил он, вглядываясь в ее лицо. На нем виднелось несколько кровоподтеков, под глазом был след синяка.

– Что это с тобой случилось? – спросил он.

– Папа побил меня за то, что я потеряла работу, – просто ответила она. – Мне нужно найти другое место, или он отошлет меня обратно в Мексику, к матери.

– Прости, – сказал он.

– Вы не виноваты, senor, – сказала она, поднимая на него глаза. – Может быть, вы смогли бы взять меня в служанки. Я бы готовила и убирала, как раньше, и прошу у вас только двадцать долларов в месяц.

Он взглянул на нее. Это было на десять долларов меньше, чем та сумма, которую они ежемесячно платили ей до того, правда, тогда она должна была еще и ухаживать за ребенком.

– Я оставлю тебе прежнюю плату, – сказал он. – Но я пробуду здесь недолго. Очень скоро я уезжаю работать в Европу.

– Мне поможет даже работа на одну неделю, senor, – ответила она. – Может быть, за это время я подыщу себе другое место.

Он на секунду задумался. Без прислуги ему придется туго. Сам он не сможет вести хозяйство.

– О’кей, – сказал он.

Подойдя к нему, она быстро наклонилась и поцеловала его руку.

– Спасибо, senor. Mil gracias.

– Все в порядке, – сказал он.

– Простите меня за то, что случилось, sefior, – прошептала она.

– Все это в прошлом, – ответил он. – Теперь мы оба должны жить уже завтрашним днем.

Часть третья
1949

28

– «Белл Старр и Энни Окли», – произнес Сантини. – Одно название стоит миллиона долларов.

– Мне до сих пор не верится, – сказал Джо, выходя вместе с продюсером из проекционной кабины. – Картина получилась неплохая.

– Это работа гения! – воскликнул Сантини со свойственными итальянцам пафосом и склонностью к преувеличениям. – И это была целиком ваша идея. Ведь именно вы уговорили Джуди Антоини приехать сюда, чтобы сниматься вместе с Марой Бенетти. Даже не знаю, как это могло прийти вам в голову.

– Приманкой послужили Джон Вейн и Кэри Купер, – рассмеялся Джо. – И это сработало. Но настоящий гений – это вы. Я себе и представить не мог, что две большие пары грудей могут так хорошо сочетнуться на одном экране.

– Мы – итальянцы, – улыбнулся Сантини. – Мы привыкли к большим грудям. У всех итальянских женщин такие, – он повернулся к маленькому человечку, всегда неотступно следовавшему за ним. Джузеппе был у него на побегушках. – Джузеппе, il carro, – он прищелкнул пальцами.

– Si. maestro, – Джузеппе поклонился и исчез.

Сантини снова обернулся к Джо.

– Ну, мой друг, какой новый проект предложит нам ваш гений?

– Я думаю, мне пора немного отдохнуть от фильмов и поработать над романом, – сказал Джо. – Надеюсь, вы сможете произвести со мной расчет – мне нужно на что-то жить.

Сантини улыбнулся.

– Нет проблем, – сказал он. – На будущей неделе я буду заключать договора на прокат, тогда и вышлю вам деньги.

Джо не верил своим ушам. Те же самые слова он слышал, когда они закончили работу над первой картиной, сценарий которой он написал для Сантини, – «Шеркьюлз». Это была почти точная копия «Королевы амазонок». Но найденная Сантини итальянская актриса оказалась еще более волнующей, чем Джуди. Фильм довольно успешно прошел в Штатах, а итальянка была утверждена на одну из главных ролей в следующем фильме. И несмотря на все это, Джо не получил деньги за первую картину, пока не начал работать над второй. От обещанных процентов – ноль. Итальянская бухгалтерия была даже более нечестной, чем американская.

– Прямо сейчас мне бы пригодились пять тысяч долларов, – дипломатично сказал Джо – Мне нужно оплатить довольно много счетов.

Сантини достал из кармана свою чековую книжку и ручку.

– Я сделаю это немедленно, – он выписал чек и отдал его Джо.

Джо взглянул на чек. Он был на пять тысяч долларов. Лицо Джо оставалось бесстрастным. Они оба знали, что чек – фиктивный.

– Спасибо, maestro, – вежливо поблагодарил он.

– Что вы будете делать в августе? – так же вежливо спросил Сантини. – Поедете в Венецию, как в прошлом году?

– Я еще не решил, – ответил Джо. – Сейчас это для меня дороговато. Потом, в прошлом году я повстречал там одну чудесную девушку, просто невероятно. Она прожила со мной все те три недели, что я провел там. А когда собрался уезжать, объявился ее папаша и вытряс из меня солидную сумму. Я-то думал, ей по меньшей мере двадцать, а ей было четырнадцать. И кроме всего прочего, она наградила меня триппером.

Сантини расхохотался.

– Летние романы. Они всегда таковы. Любовь и разочарование, – он взглянул на Джо. – Была ли она хотя бы хороша в постели?

Джо рассмеялся.

– Лучше всех.

– Значит, все было не так уж плохо, – сказал Сантини, тем временем увидавший сквозь стеклянные двери, как на подъездную аллею въезжает его автомобиль. – У меня деловая встреча, – уходя, он помахал Джо рукой. – Позвоню в начале недели Ciao.

– Ciao, – сказал Джо.

Проводив взглядом машину, он снова посмотрел на чек, аккуратно сложил его и спрятал в бумажник. Он уже знал, как банк вернет ему чек ввиду отсутствия средств на счету плательщика, как ему придется связаться с Метаксой в Нью-Йорке, чтобы тот собрал для него деньги по чеку. Если повезет, их удастся собрать за три-четыре месяца. Он медленно вышел из здания и направился по боковой улочке к виа Венета.

Было шесть часов; удушливо – влажный, горячий римский воздух тяжело стелился по тротуарам. Туристы уже возвращались из музеев, Ватикана и от других достопримечательностей. Сейчас они заглядывали в витрины магазинов или садились у столиков, расставленных на улицах перед кафетериями, чтобы выпить кофе и полакомиться мороженым и сладостями. Он остановился у своего обычного столика перед «Кафе Донн». Взглянул на вход в «Эксчелсиор Отель», потом на газетный киоск на противоположной стороне улицы, где продавались иностранные журналы, газеты и книги. Кто-то когда-то сказал, что, если просидеть здесь достаточно долго, можно увидеть всех тех, с кем вы были когда-либо знакомы. Может быть, и не на целом свете, но, по крайней мере, всех, кого вы знали в Риме.

К нему подошел обычно обслуживавший его официант – пожилой человек с жидкими волосами, в старомодных очках в золотой оправе. Поставив перед Джо кофе, который он обычно заказывал здесь, официант убрал со стола табличку «занято».

– Buon giorno, signor Джо, – он улыбнулся, показывая желтые от никотина, кривые зубы.

– Buon giorno, Тито, – ответил Джо.

– Я слыхал, вы посмотрели ваш новый фильм, – сказал Тито. – Как он, ничего?

Джо поднял на него глаза. В этом городе не было секретов. В особенности от официантов. Он пожал плечами.

– Cost, cosa.

Тито кивнул.

– Один мой друг работает в лаборатории. Он рассказывал, что там есть сцена, где две девушки дерутся в уличной грязи, и выглядит это так, будто они обе nuda.

– Это правда, Тито, – ответил Джо, доставая сигарету Тито поднес к ней зажигалку. – У них великолепные тела.

Тито причмокнул губами.

– Хотел бы я на это поглядеть.

– Как только будут сделаны копии, я приглашу вас на закрытый просмотр, – сказал Джо. – Но это случится не раньше сентября. Все лаборатории закрываются на август.

– Италия, Италия, – вздохнул Тито. – Никто не хочет работать. Но я потерплю, signor Джо, и благодарю вас за приглашение.

Джо вложил в руку официанта тысячелировую бумажку.

– Спасибо, Тито.

К столику, стоявшему рядом со столиком Джо, направлялась группа туристов. Маленький официант быстро спровадил их к другому столику, подальше.

– Scusi, reservato, reservato, – частил Тито Когда они сели, он принял у них заказы.

Джо взглянул на «Эксчелсиор». Как обычно, у входа околачивались проститутки и гиды, но на этот раз там присутствовали еще и несколько папарацци с перекинутыми через плечо или висевшими на шее фотокамерами. Один из них, молодой человек, оглянувшись через плечо, бросил взгляд на Джо. Джо помахал рукой, приглашая его подойти.

Папараццо кивнул и направился к нему.

– Ciao, Джо, – поздоровался он.

– Ciao, Виери, – ответил Джо. – Выпейте со мной. Молодой человек оглянулся на двери отеля, но от предложения выпить он был не в силах отказаться. Сев на стул, он сказал:

– Коньяк, francese.

Джо кивнул. Это было нормально – самое дорогое, что только можно было здесь заказать. Он жестом подозвал официанта, который уже слышал заказ, потом повернулся к Виери.

– В связи с чем здесь сегодня такая суматоха?

– Разве вы не знаете? – спросил Виери. – Ингрид Бергман и Росселини только что вернулись из Стромболи, где снимали фильм, и остановились в этой гостинице.

– Вы их видели? – спросил Джо.

– Еще нет, – ответил Виери. Официант поставил перед ним бокал с коньяком и стакан воды. Виери поболтал коньяк в бокале, поднес его к ноздрям и понюхал. – Божественный аромат, – сказал он.

– Salute, – произнес Джо.

– Salute, – ответил Виери и отпил из бокала. – Мой друг видел, как они выходили из аэропорта. Он сказал, она на сносях и живот у нее, как целый дом.

Джо не понял сравнения.

– Я думал, у Росселини дом в Риме.

– Да, – ответил Виери. – Но в нем живет его жена.

– А-а… – протянул Джо.

– Вы сегодня видели ваш фильм, – сказал Виери и продолжил, не ожидая ответа: – Сантини выплатил вам ваши деньги?

Джо рассмеялся.

– Конечно, нет.

– Мошенник, – сказал Виери. – Он должен мне за несколько снимков, которые я сделал для него пять месяцев назад.

– Для него это образ жизни, – сказал Джо.

– И для всех итальянских продюсеров и режиссеров, – саркастически заметил Виери. – Они считают себя выше подобных вещей. Но не выше их собственных денег. Это они получают первыми.

Джо пожал плечами и отхлебнул кофе из чашки.

– Чем займетесь этим летом? – спросил Виери.

– Еще не знаю, – ответил Джо. – Подумываю о том, чтобы вернуться в Штаты и поработать над книгой. Здесь сейчас делать нечего.

– Американцы, – сказал Виери. – Большие компании хотят снимать здесь свои фильмы. В Кинекитта развернули строительство, и денежки на это идут из Штатов. А еще я слышал, что сюда собираются многие американские звезды. Одри Хепберн, Грегори Пек, Элизабет Тейлор, Роберт Тейлор. Цены на производство фильмов ниже, чем в Голливуде.

– Мне-то от этого ни холодно, ни жарко, – заметил Джо. – Никто не входил со мной в контакт.

– Может, они еще свяжутся с вами, – сказал Виери – Все-таки вы пробыли тут почти два года. У вас уже есть опыт, и вы знаете, как делаются дела здесь.

– Но не могу же я ошиваться без денег, – сказал Джо. – Я должен работать.

– Вы идете на прием контессы<Графиня (ит.)> Барони сегодня вечером? – спросил Виери.

– Я еще не решил, – ответил Джо. – Не знаю, смогу ли я заставить себя влезть в смокинг при этой жаре.

– Вы должны пойти, – сказал Виери. – Это ее ежегодный прием. Всегда в последнюю пятницу июля. Там будут все. Потом она проводит весь август на своей вилле в Кап-Антибес на Ривьере. Она всегда приглашает туда с собой пять-шесть человек.

– Она меня не пригласила, – сказал Джо.

– Она никогда этого не делает до вечера перед приемом, – объяснил Виери. – Но я слышал, здорово они там веселятся. У нее есть яхта, и каждую ночь у них праздник. Монте-Карло, Ницца, Сен-Тропез. Самые шикарные девочки со всей Европы собираются в тех местах в августе. И все они ищут, чем бы поразвлечься и где остановиться.

– Тогда я остаюсь за бортом, – сказал Джо. – У контессы сильно развито чувство собственности.

– Я слышал, она бисексуалка, – сообщил Виери.

– Да? – Джо пожал плечами. – Значит, она предпочтет девушек, а не меня.

– Ее и на вас хватит, а это не так уж плохо.

Джо рассмеялся.

– Она ни за что меня не пригласит. Для нее я недостаточно важная персона.

– Но вы встречались с ней несколько раз, – возразил Виери. – И трахали ее, ведь так?

– Она всех на свете перетрахала, – ответил Джо. – Это еще ничего не значит.

– У нее есть все, – сказал Виери. – Деньги, наркотики, шампанское, приемы. Вы обязательно должны пойти сегодня вечером. Может, вам повезет.

– А вы-то идете? – спросил Джо.

– Меня не приглашали, но я там буду, – ответил Виери. – Снаружи, у входа. Постараюсь сделать несколько удачных снимков. Если пойдете, я и вас пару раз щелкну.

– Не тратьте пленку понапрасну, – сказал Джо. – Эти снимки вам сбыть не удастся.

– Подождите, пока появится хорошенькая девушка или какая-нибудь звезда, подойдите к ней поближе, и я вас сфотографирую.

– Это не мой стиль, – сказал Джо.

– В любом случае идите на прием, – посоветовал Виери, поднимаясь со стула. – Мне, пожалуй, пора вернуться к работе. Спасибо за коньяк. Ciao.

– Ciao, – ответил Джо, наблюдая, как тот идет к гостиничному входу. Джо поднял руку, требуя счет. Потом вернулся в гостиницу у подножья Спэниш-Степс.

В маленьком номере было прохладно – от царившей снаружи жары его защищали деревянные жалюзи, висевшие на окнах. Джо быстро стянул с себя влажную от пота рубашку, перекинул слаксы через спинку стула. Наклонившись над раковиной, поплескал холодной водой в лицо и на голову, перевел дыхание и медленно вытерся полотенцем. Посмотрел на свое отражение в зеркале над раковиной и покачал головой. Не удивительно, что люди бегут из Рима в августовскую жару. Просто наказание какое-то.

Раздался телефонный звонок. Джо подошел к маленькому столику в гостиной и снял трубку.

– Pronto, – сказал он.

Звонила Лаура Шелтон из Нью-Йорка.

– Как дела? – спросила она.

– Жарко.

– У нас здесь тоже жарко, – сказала она.

– Ничто не может быть жарче жары в Риме.

– Вы уже видели ваш фильм? – поинтересовалась она.

– Сегодня.

– И что вы о нем думаете?

– Он о’кей, – ответил он. – Если, конечно, вам нравятся большие груди на широком экране, и чтобы их было много.