Текст книги "Сочинитель"

38

– Тезисы и первые пять глав новой книги превосходны. Уверен, мы сможем провернуть с ней грандиозное дело. Я лично знаком с несколькими издателями, которые обязательно за это возьмутся, – поверенный важно закивал. – Я должен вас поздравить.

Джо бросил быстрый взгляд на Лауру.

– Не меня одного, – сказал он. – Если бы не советы и не редакторская работа Лауры, вы не нашли бы в этих главах и половины тех достоинств, что видите в них сейчас.

Лаура улыбнулась.

– Спасибо тебе, Джо. Только не забывай, пожалуйста, что писал-то все-таки ты. Я не писательница.

– У вас отличная команда, – улыбаясь, заметил юрист и, повернувшись к Джо, продолжил уже серьезным тоном: – Между прочим, в настоящее время перед нами стоит действительно большая проблема. Как мне стало известно из просмотренной мной документации, в течение последних двух лет вы не подавали декларации о доходах.

– Я думал, что не должен этого делать, – сказал Джо. – Все это время работал в Европе.

– Тем не менее вы были обязаны подавать налоговые декларации.

– Меня уже вызывали по этому вопросу? – спросил Джо.

– Еще нет, – ответил поверенный. – Но скоро вызовут. Я знаю, как они действуют.

– Почему бы нам не подождать, пока они сами не займутся этим?

– Тогда будет уже слишком поздно. Они набросятся на вас, как стервятники, и обдерут как липку. Не подавать декларацию – подсудное дело. Подавать, но не платить налоги – обычная работа финансового управления по взиманию налогов.

– В таком случае как же мне поступить? – спросил Джо.

– Я подготовлю ваши декларации, и мы подадим их, сопроводив ссылкой на то, что вы работали за пределами страны и не знали, что должны их представлять. Тогда вам нужно будет заплатить только положенные проценты и небольшой штраф на налог.

Джо посмотрел на юриста.

– И примерно во сколько это мне обойдется?

– В тридцать пять – сорок тысяч долларов, – ответил юрист.

– Вот дерьмо! – с отвращением в голосе воскликнул Джо. – Это фактически обчистит меня до нитки. Это больше, чем шестьдесят процентов того, что лежит у меня в банке.

– Все равно это лучше, чем будет в том случае, если они сами доберутся до вас. Они возьмут все, что у вас есть, – не только банковский счет, но и проценты с продажи ваших книг, которые вам должны отчислять издатели, – поверенный сочувственно покивал головой. – Совсем не по пословице – дайте им палец, и тогда они не откусят вам всю руку.

Джо захохотал. Поверенный впервые показал, что и у него есть чувство юмора.

– О’кей, – согласился Джо. – Предоставляю это вам. Но нам не помешало бы побыстрее заключить сделку на новую книгу.

– Гораздо важнее заключить выгодную сделку, – заявил юрист.

Джо повернулся к Лауре.

– А ты как думаешь?

– Он прав, Джо, – ответила она. – Пусть он займется своей работой, а ты продолжай свою. Пиши книгу.

– Не волнуйся, дорогая, я напишу книгу. Просто я надеюсь, что мы подпишем на нее договор, который нас не разочарует, – он взглянул на часы. – Господи, уже третий час, а я обещал родителям встретиться с ними на рынке до трех. Сегодня днем отец продает свою часть рынка, и они хотят, чтобы я присутствовал. Дом они уже продали и выезжают оттуда в субботу. Мой брат практикует в Форт-Лодердейле и нашел для них квартиру в Норт-Маями.

– Они полетят самолетом? – поинтересовалась Лаура.

Он рассмеялся.

– Ты не знаешь мою мать. Она не полетит. Она далее не сядет на поезд. Они собираются ехать на машине.

– А это не повредит твоему отцу, у него же больное сердце?

– Они хотят ехать медленно. Только пять часов в день на дороге, и, вполне вероятно, за рулем чаще всего сидеть будет она, – он поднялся со стула. – Я, пожалуй, побегу.

– Ты будешь с ними обедать? – спросила Лаура.

– Нет, – ответил он. – Мама сказала, что будет слишком занята, чтобы заниматься еще чем-нибудь, кроме укладывания вещей. Я буду у тебя часов в семь-восемь вечера.

– Тогда я приготовлю что-нибудь на обед, – сказала она.

– Не утруждай себя, – он поцеловал ее в щеку. – Пообедаем в ресторане.

Поверенный подождал, пока Джо не ушел, и обернулся к Лауре.

– Я еще ничего не слышал о твоих планах.

Лаура встретилась с ним взглядом.

– У меня нет никаких планов.

– Разве это умно? – укорил ее юрист. – Он может уйти от тебя в любую минуту Все было бы иначе, если бы вы были женаты.

В глубине ее глаз заискрилась улыбка.

– Я не беспокоюсь об этом. Листок бумаги еще никогда не удерживал никого, будь это мужчина или женщина, если они хотят уйти.

– Но ты действительно хочешь выйти за него замуж, разве не так?

Она залилась смехом.

– Даже мудрецы глупеют, когда дело касается женщины. И я удивляюсь тебе, Пол. Может быть, он пока еще и сам этого не знает, но он женится на мне. Не из-за того, что это нужно мне, а потому, что сам этого хочет.

* * *

Когда Джо, торопясь, вышел из метро, стрелки часов уже перевалили через три тридцать. На улицах и в магазинах толпились люди. Джо свернул в квартал, где был расположен рынок отца.

Отцовская машина стояла перед дверью, а итальянец припарковал свой грузовичок на подъездной дорожке. Джо отворил дверь и вошел. Его мать и отец закрывали большой коричневый пакет и увязывали конверты в пачки.

Мать взглянула на него.

– Ты опоздал, мы с отцом здесь с шести утра.

– Но я уже тут, – сказал Джо. – Скажите, что мне делать?

– Бери эти пачки и укладывай в багажник, – ответила она.

– О’кей, – сказал он и, заметив, что отец присел на стул, спросил. – С тобой все в порядке?

– Немного устал, – ответил отец. – Но со мной все в порядке.

– Когда итальянец принесет тебе деньги? – спросил Джо.

– Он вышел из игры, – сказал отец. – Мафия выкинула отсюда и его. Они хотят сделать на этом месте автомобильную мастерскую и гараж.

– Я думал, это он хочет купить твою часть рынка для себя.

– Он и хотел, но у других нашлись нужные связи Он забирает цыплят и переезжает в магазин своего шурина на том рынке, что на Атлантик-авеню. Собирается заниматься исключительно оптовой торговлей Думаю, дела у него пойдут нормально.

Джо молча приступил к погрузке вещей в машину И уже через полчаса они вынесли все. Он посмотрел на отца.

– Что будем делать с мебелью?

– Это все старая рухлядь, – ответил фил. – Пусть забирают, – он вынул из кармана часы. – Они могут появиться в любую минуту. Должны прийти в четыре.

– Документы у тебя с собой? – спросил Джо.

– Они готовы к подписи, – ответил Фил. – Деньги они отдадут мне прямо сейчас. Все наличными – никаких чеков.

– Ну, это позволяет мне чувствовать себя поспокойнее, – заявил Джо.

Покупатели пришли минута в минуту. Из трех человек двое выглядели действительно крутыми парнями, третьего они представили как своего юриста. Они быстро подписали бумаги и вручили филу конверт. Открыв его, тот пересчитал деньги.

– Я должен был получить пять тысяч. Здесь только четыре с половиной.

– Пятьсот долларов – гонорар юриста, – сказал один из мужчин.

– Но меня об этом не предупреждали, – запротестовал Фил. Он начинал сердиться.

– Это нормально, – сказал человек – Тот, кто продает, оплачивает все издержки.

Джо перевел взгляд с мужчины на отца.

– Это в самом деле так, папа, – сказал он. – Пошли. Дело сделано. Ты уже подписал бумаги.

Фил мгновение помолчал.

– О’кей, – и, не произнеся больше ни слова, он вышел из магазина и сел в машину.

Стоя рядом с окном автомобиля, Джо смотрел на отца.

– Ты не возражаешь, если я сяду за руль?

– Нет, – ответил Фил.

Джо открыл перед матерью заднюю дверь. Усевшись, она взглянула вверх, на него.

– Перед тем как ехать домой, – сказала она, – остановись у сберегательного банка на Питкин-авеню. Я хочу немедленно положить эти деньги в банк.

– Хорошо, – согласился Джо, садясь за руль. Машина тронулась с места и влилась в общий поток движения на улице.

Когда она вышла из банка, он спросил:

– Как ваши планы насчет переезда во Флориду?

– Мы приняли предложение продать дом за тридцать пять тысяч, но ты же знаешь своего отца – он считает, что мы должны были получить сорок.

Джо посмотрел на отца.

– Тридцать пять – хорошая цена.

– Доставить на новое место мебель будет стоить тысяч пять, а ведь нужно везти и другие вещи, – ответил отец.

– Вы собираетесь въехать в восьмикомнатный дом? – спросил Джо.

Мать подала голос с заднего сиденья:

– Нет, Стиви нашел для нас четырехкомнатную квартиру рядом с пляжем. Один мой друг, Рабинович, который переехал туда полгода назад, говорил, что там все ужасно дешево. Можно полностью обставить квартиру за тысячу четыреста долларов.

– Перевозить вашу мебель не имеет смысла, – сказал Джо. – Отправьте туда только постельное белье и кухонные принадлежности. У скупщика подержанной мебели вы сможете выручить, возможно, не меньше тысячи долларов.

Джо притормозил, позволяя проехать машинам на Питкин-авеню, перед тем как свернуть за угол. Взглянув в зеркало заднего вида, он увидел вывеску на ограде отцовского рынка. Ее уже снимали. Он посмотрел на отца. Лицо отца было печальным, а в уголках глаз, казалось, появились слезы. Джо дотронулся до руки отца. Она дрожала.

– Не расстраивайся, папа, – сказал он. – Ты поступил правильно. Твоя жизнь теперь станет гораздо более удобной.

– Я помню, как мы вешали эту вывеску. Это было почти тридцать лет назад, как раз после твоего рождения. Тогда у нас были такие большие надежды, – произнес Фил.

– И ты осуществил их все, папа. У тебя достаточно денег в банке, чтобы жить с комфортом. Сейчас тебе пора отдохнуть и не принимать это близко к сердцу.

– Вот что я имею в виду, – проворчал Фил. – Я не знаю, куда себя девать.

Джо взглянул на отца и улыбнулся.

– А куда себя девает Рабинович?

– Ходит на пляж и глазеет на девочек.

Джо расхохотался.

– Что ж, не нахожу в этом ничего ужасного.

– Я его убью, – сказала мать. Но даже и она смеялась.

* * *

Подойдя к квартире Лауры, он нажал на кнопку звонка. Она отперла дверь. Он принес две картонные коробки, которые поставил на пол в коридоре, потом наклонился и поцеловал ее.

– Что в этих коробках?

– Книги, – ответил он – Их дала мне мама. Они стояли у меня в комнате с тех пор, как я научился читать Она сохранила их для меня, потому что думала, что я смогу захотеть оставить их у себя.

Она посмотрела ему в глаза.

– С твоими родителями все в порядке?

Он кивнул. Лицо у него было напряженное и выдавало недавно пережитую душевную боль.

– Тебе нужно выпить, – быстро отреагировала она. Пройдя за ней в гостиную, он опустился на кушетку.

Она налила ему шотландского виски со льдом и приказала:

– Выпей.

Он молча проглотил половину стакана, потом посмотрел на нее.

– Понимаешь, иногда ты смотришь на людей, но никогда по-настоящему не видишь их. Ну, как будто они всегда были здесь, с тобой. Они всегда выглядят одинаково.

Она не ответила.

– Внезапно я увидел отца и понял, что никогда его по-настоящему не видел. И маму тоже. Вдруг, за одну ночь, они постарели. Это были не те молодые и сердитые родители, которых я знал всю жизнь. Это были старые и встревоженные люди, отправляющиеся в другой мир, которого они никогда не знали, столкнувшиеся с опасностями, о которых и не подозревали, – он почувствовал, как на глаза набегают слезы, и попытался сдержать их. – Я не знаю, действительно ли они знают, как сильно я люблю их. Может быть, я недостаточно много говорил им об этом. Обычно мы были так заняты спорами друг с другом, что у нас не хватало на это времени.

Она мягко сказала:

– Они знают, так же, как знаешь и ты. Иногда слова не нужны. Любовь все равно с нами.

– Я видел глаза отца, когда снимали вывеску с его рынка. Он повесил ее, когда я родился. Тридцать лет назад. И я видел, как тридцать лет его жизни рассыпались в прах, – он взглянул на нее. – Неужели так и должно быть? Пройдет еще тридцать лет, и неужели и я увижу, как рассыпается в прах моя собственная жизнь?

Она опустилась перед ним на колени, обхватив ладонями его щеки.

– Этого не случится, – мягко произнесла она. – Через тридцать лет та книга, которую ты написал два года назад, книга, которую ты пишешь сейчас, и все те книги, что ты напишешь в будущем, останутся с людьми. И так же, как твой отец всегда будет жить в своем мире, ты, писатель, всегда будешь жить в своем.

Она притянула его к себе, положив его голову себе на плечо.

– Не бойся плакать, любимый, – шептала она. – Слезы – составная часть любви.

Эпилог

Когда выходной люк самолета, летевшего рейсом № 747 открылся, то я оказался первым в очереди на высадку. Переждав, пока таможенный чиновник заберет у старшего стюарда список пассажиров, я ступил на трап. Ко мне сразу же подошел менеджер компании «Эр Франс».

– Добро пожаловать на родину, мистер Краун, – улыбаясь, он взял у меня кейс и повел по направлению к зданию аэропорта. – Полет был удачным?

Я пожал ему руку, хотя даже не знал его имени.

– Просто великолепным, спасибо, – я спешил вслед за ним, не опираясь на трость, которую всегда ношу с собой. С тех пор, как попал в больницу с переломом бедра, прошло чуть больше года.

– Если вы дадите мне ваши квитанции на получение багажа, – сказал он, – я проведу вас через таможню побыстрее. Ваша машина и шофер уже ждут.

– У меня нет багажа, – ответил я. – Я держу полный гардероб и здесь, и во Франции. Это экономит время.

– Очень предусмотрительно, – он кивнул. – Тогда сразу направимся к таможне.

Таможенным чиновником оказалась женщина. Я протянул таможенную декларацию и паспорт – она бросила на меня быстрый взгляд.

– Вы Джо Краун, тот самый писатель?

– Да, – ответил я.

– Я счастлива с вами познакомиться, – сказала она. – Я только что закончила читать вашу новую книгу. Она уже заняла первое место в списке бестселлеров, – она рассмеялась. – Это сумасшедшая книга, просто сумасшедшая! – добавила она.

– Немножко, – отвечал я.

Тут она снова стала серьезной.

– Где ваш багаж?

Я положил кейс на стойку и открыл его.

– Вот.

– Больше ничего? – спросила она.

– Нет, – ответил я. – Вся нужная мне одежда здесь, дома.

Она секунду помолчала, набирая на стоявшем перед ней компьютере какие-то цифры.

– Вам больше нечего предъявлять? – спросила она. – Подарки, драгоценности, парфюмерия?

– Ничего, – сказал я. – Путешествую налегке.

Ее пальцы снова пробежали по клавиатуре компьютера, потом она снова повернулась ко мне, отдала паспорт и подписала таможенную декларацию.

– Оставьте декларацию вон там, у дверей, когда будете выходить. Мне очень нравятся ваши книги, действительно нравятся. Они так волнуют.

– Спасибо, – поблагодарил ее я.

Она взглянула на меня.

– По-моему, я читала в газетах, что сегодня вечером вы празднуете свою серебряную годовщину в списке бестселлеров?

– Да, это так, – ответил я.

– Это, должно быть, чудесно, – сказала она. – Вы ездите по всему миру, и везде – приемы и всякие интересные события.

– Могло быть и хуже, – я рассмеялся.

– Счастья вам, – пожелала она.

– Еще раз спасибо, – сказал я и вышел. Поблагодарив менеджера «Эр Франс», я оглянулся, ища глазами свою машину. Здешний воздух не так-то хорош, в нем процентов восемьдесят угарного газа, если выдастся удачный день. Этот день был удачным. Я только слегка задыхался.

Вырвавшись из общего потока машин, ко мне подъехал серебристо-голубой «роллс-ройс» Из него выпрыгнул Лэрри и, обежав вокруг автомобиля, раскрыл передо мной дверцу.

– Добро пожаловать домой, босс, – он улыбнулся. – Я бы ждал вас здесь, да меня прогнали копы. Ну, ничего страшного. Всего-то два раза проехался вокруг аэропорта.

Я уселся на переднее сиденье рядом с ним.

– Опусти верх машины и включи кондиционер, – попросил я. – На улице чертовски жарко и отвратительно пахнет.

Лэрри исполнил все за одну секунду. Потом машина тронулась с места, и мы влились в поток автомобилей. Лэрри посмотрел на меня.

– Вы хорошо выглядите, – заметил он. – А как ходите?

– Все отлично, – ответил я. – Никаких проблем.

– Это здорово, – сказал он.

– Где миссис Краун? – поинтересовался я.

– В ресторане, заканчивает последние приготовления к празднику, – ответил он. – А потом поедет домой. К половине шестого туда подойдут парикмахер и косметолог.

– Понятно, – сказал я.

– Вам звонил ваш врач. Он хотел, чтобы вы перезвонили ему сразу, как приедете.

– О’кей, – я поднял трубку телефона и набрал номер. Подошла медицинская сестра. – Звонит Джо Краун, – послышался щелчок, в трубке раздался голос Эда.

– Как у тебя дела, черт возьми? – осведомился он.

– Пока живой. Не знаю как, но мне это удалось.

– Ты уже дома? – спросил он.

– Нет, – ответил я. – Звоню из машины. Только что отъехали от аэропорта.

– Давай встретимся через полчасика, – предложил он. – Хочу на тебя взглянуть.

– Заметано, – ответил я. – Буду дома.

– Кстати, – продолжил он, – поздравляю тебя с новой книгой. Я видел, она уже вышла на первое место.

– Мне повезло, – сказал я.

– Отлично, – сказал он. – До встречи.

Я повесил трубку и, обернувшись, посмотрел на Лэрри.

– Как у вас тут шли без меня дела?

– Нормально, – ответил он. – Когда вас нет, приходится не так уж много ездить, – он взглянул на меня. – Я читал в «Энквайрер», что девчонки на французских дискотеках танцуют с голым верхом, это правда?

– Правда, – ответил я.

– Ну и дела! – воскликнул он. – Как же вы это выносили? Да если бы я пришел туда потанцевать, у меня бы так встал, что молния бы на ширинке лопнула!

Я рассмеялся.

– У меня таких проблем нет. Не забывай, хоть я хожу уже неплохо, но до танцев дело еще не дошло.

Там, где мы ехали, были пробки, и Эд, ехавший другой дорогой, оказался у меня дома раньше. Он сидел в баре, потягивая шотландское виски с водой. Пока я подходил к нему, он внимательно смотрел на меня.

– Ты в самом деле отлично ходишь, старина, – сказал он, вставая и обнимая меня.

Я тоже обнял его.

– Я хорошо себя чувствую.

– Тогда зачем трость? – спросил он, беря ее у меня и осматривая.

– Когда я сильно устаю, нога немного побаливает.

– Это нормально, – заметил он. Его пальцы наткнулись на металлический набалдашник трости. – Настоящее золото?

Я кивнул.

– А ты что думал? Нержавеющая сталь? Это нанесло бы моей репутации непоправимый ущерб.

– Где ты взял эту трость?

– Ее подарила мне во Франции одна женщина, – сказал я.

– Лаура? – спросил он.

– Кто же еще? – ответил я вопросом на вопрос.

Он вернул мне трость. Зайдя за стойку бара, я смешал себе шотландского виски с водой, потом уселся на табуретку рядом с Эдом.

– Твое здоровье! – провозгласил я.

– Твое здоровье! – ответил он. – Как прошло лето во Франции?

– Нормально, – сказал я. – Я-то думал, ты туда ко мне приедешь.

– Не получилось, – ответил он – Я был слишком занят.

– Я слышал, ты развелся, – заметил я. – Ты вечно занят разводами.

– Черт возьми, – сказал он. – Не везет мне с бабами.

– Если посмотреть с другой стороны, то можно считать большим везением, что ты наконец-то избавился от одной, – сказал я. – Смотри на это так.

– Я предпочел бы встретить симпатичную леди и жить с ней счастливо, – проворчал он.

– Это нетрудно, – заметил я. – Но только совсем не обязательно на них жениться.

– Ты-то все еще женат. Не знаю, как это тебе удается, со всеми историями, в которые ты впутываешься.

В ответ на его слова я улыбнулся.

– Я всегда возвращаюсь домой к маме, – сказал я. – И она это знает.

– У тебя одышка, – сказал он.

– Восемнадцать часов в самолете и то дерьмо, которое здесь называют воздухом, могут доконать кого угодно. Особенно меня с моей астмой.

Он достал из кармана стетоскоп.

– Снимай рубашку, я тебя прослушаю.

– Опять играем в доктора? – поддразнил я его.

– Я действительно доктор, – с убийственной серьезностью ответил он. – Делай, что тебе говорят.

Я снял рубашку, и мы сыграли в «сделай-вдох-а-теперь-выдох».

– Кстати, – заявил он. – Я по-прежнему считаю, что это не астма, а эмфизема. Ты все еще куришь?

– Да.

– Бросай сейчас и проживешь на пять лет больше. Я это тебе гарантирую.

– Я получу пять лет или пятьдесят тысяч лишних миль? – засмеялся я.

– Я говорю серьезно, – сказал он. – Сейчас еще ничего, но ведь может наступить ухудшение.

– Обдумаю твои слова, – ответил я, надевая рубашку. – Но как только я начинаю писать, рука сама тянется к сигарете.

– Расслабься, – посоветовал он. – Работай меньше. Тебе не нужно так напрягаться. Деньги не настолько важны для тебя теперь. Я же знаю, у тебя все хорошо налажено.

– Ты не понимаешь, – сказал я. – Писатель не может перестать работать – не может, пока у него в голове есть хоть одна идея. И я никогда не проживу достаточно долго для того, чтобы написать все то, что бы мне хотелось написать. Даже если доживу до ста пятидесяти лет.

Выражение его лица смягчилось.

– Ты знаешь, что ты сумасшедший?

– Да, – ответил я. – Но передо мной всегда встает еще одна вершина, на которую нужно вскарабкаться. В любом случае спасибо за то, что попробовал меня уговорить.

– Подходи ко мне в офис в пятницу, – сказал он. – На обычный регулярный осмотр.

– Договорились.

– Увидимся вечером, – он встал. – Постарайся немного поспать перед праздником. У тебя и так уже был длинный день.

Выглянув в окно, я увидел, как его машина удаляется от дома по подъездной аллее. Потом я поднялся в спальню, лег на кровать и закрыл глаза. Спалось мне неплохо, только в ушах продолжал звучать рев реактивных двигателей.

* * *

Я ощутил на своем плече легкое прикосновение чьей-то руки.

– Привет, детка, – пробормотал я, не двигаясь. – Я сплю.

Ее мягкая щека прижалась к моей.

– Прости, любимый, мне не хотелось тебя будить, но сейчас уже шесть, ты проспал четыре часа Тебя уже ждут парикмахер и маникюрша. Мы должны быть в ресторане раньше восьми, когда начнут съезжаться гости.

– Пошли бы они к черту, – отмахнулся я, и тут мои ноздри уловили незнакомый аромат. – Господи! – воскликнул я. – Я по ошибке попал не в тот дом.

Она рассмеялась.

– Я решила попробовать новые духи. А теперь перестань дурачиться и слезай с кровати, – она взяла меня за руку и положила ее себе между ног. – Ну-ка, повтори, что ты попал не в тот дом.

Я притянул ее к себе и поцеловал.

– Здравствуй, мама.

– Ты уже совсем проснулся? – осведомилась она.

– Да, – ответил я.

Она встала.

– Тогда начинай собираться. Если уж на то пошло, это все-таки твой праздник.

Я прошел за нею в ванную комнату. Она разделась. Я в удивлении уставился на нее.

– Что ты с собой сделала? – спросил я. – Я же видел тебя только три дня назад во Франции, и вдруг ты так отощала.

– Я не отощала, – засмеялась она. – Это во Франции я раздулась от обжорства и от того, что слишком много пила. И вот, вернувшись, я надела пояс для похудения. Он буквально творит чудеса – я скинула девять фунтов. Тебе нравится?

– У нас есть время потрахаться? – поинтересовался я.

Она рассмеялась.

– После праздника, – сказала она. – А теперь отправляйся к себе в ванную, и пусть над тобой поработают парикмахер и маникюрша.

* * *

Большой зал, расположенный на втором этаже «Бистро», весь сверкал серебром и ослепительной белизной Даже цветы посыпали серебряными блестками. На карточках, указывавших место каждого гостя за столами, было серебряное тиснение, белые и серебряные ленты украшали потолок. Выходя из столовой, вы оказывались в просторном баре, где на расположенном за стойкой зеркале было написано серебряными буквами:

СЕРЕБРЯНЫЙ ЮБИЛЕЙ

ДЖО КРАУН

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ В СПИСКЕ БЕСТСЕЛЛЕРОВ

Джин, занимавшийся моими связями с обществом, улыбнулся мне.

– Это будет лучший из ваших приемов. Будут играть оркестр и рок-группа. После обеда – шоу с дюжиной девочек, которых мы специально выписали из «Казино де Пари» в Лас-Вегасе. И у нас самый лучший список гостей во всем городе. Начиная с кино – и телезвезд и кончая политиками и великосветскими львами. Сотня приглашенных. Мне даже удалось втиснуть два столика для представителей средств массовой информации. Этот прием будет освещен везде – в газетах, по радио и по телевидению. Мы с Лаурой чуть головы себе не сломали, раскладывая карточки на нужные столики.

Рассмеявшись, я обнял его.

– Ты даже не поздороваешься?

Взглянув на меня, он тоже засмеялся.

– Вы отлично выглядите. Что вы с собой сделали?

Я улыбнулся.

– Грим, – ответил я. – Но ты совершенно прав. Лучше ничего и быть не может.

Три четверти отведенного на обед времени я только и делал, что оглядывался вокруг. Джин не лгал мне – здесь были все. И мой голос охрип и почти сел от всех приветствий, которыми я обменивался с гостями, и от интервью, которые мне пришлось давать. Я уже начал уставать – долгий день давал о себе знать.

Я видел, как на другом конце зала Курт Никлас что-то шепчет на ухо Джину, потом Джин направился ко мне. Наклонившись ко мне поближе, он рассказал, понизив голос.

– Курт сказал мне, что там, внизу – очень странный пожилой негр. Говорит, он ваш старый друг Курт еще сказал, что на старике безукоризненный смокинг, а на его перстнях и запонках самые крупные бриллианты, какие только можно себе представить. Он говорит, он с Ямайки или что-то вроде этого.

– Джамайка? – заинтересованно переспросил я.

Джин кивнул.

– Веди его сюда, – распорядился я.

– С ним ужасающая чернокожая цыпочка, – заметил Джин.

– Веди сюда их обоих и скажи официанту, чтобы принес сюда еще два стула и поставил их рядом с моим, – заявил я.

– Кто это? – спросила Лаура, когда Джин отошел.

– Один мой очень старый друг, – ответил я – Не помню, говорил ли я тебе о нем.

Официанты накрывали на столики десерт и кофе, когда Джин подвел Джамайку и девушку к моему столу Я вскочил. Мы обнялись. Я вгляделся в его лицо. Странно, но в нем ничего не изменилось – не появилось ни одной морщины. Только целая копна курчавых иссиня-черных волос стала абсолютно белой. Я взглянул ему в глаза. Он плакал.

– Джамайка, – прошептал я.

– Джо, – тихо произнес он. – Джо, мой мальчик. Я даже не знал, узнаешь ли ты меня.

– Вы с ума сошли, – сказал я. – Как же я мог вас не узнать? – Я повернулся к Лауре. – Лаура, это мой старый друг, Джамайка. Джамайка, это моя жена, Лаура.

Она встала, протягивая ему руку. Он осторожно взял ее в свои и, наклонившись, поцеловал.

– Лаура, спасибо вам за то, что делаете добро моему мальчику. Он был хорошим парнем, и я всегда любил его.

– Я счастлива с вами познакомиться, – ответила Лаура. – Пожалуйста, присаживайтесь к нам.

– Нет, нет, – запротестовал Джамайка. – Я не хочу вторгаться на ваш праздник. Я только хотел еще раз увидеть моего мальчика и сказать ему, как я горжусь им.

– Пожалуйста, садитесь, – настаивала Лаура. – Свет гаснет, сейчас начнется шоу. Садитесь вот здесь, рядом с Джо.

Джамайка поклонился.

– Благодарю вас, Лаура, – он повернулся к девушке, которую привел с собой. – Это моя младшая, Лолита.

– Привет, – небрежно бросила девушка.

Я прекрасно помнил, как временами в голосе Джамайки звучали металлические нотки. Годы на них не подействовали.

– А теперь, Лолита, – спокойно произнес он, – ты вежливо скажешь «как поживаете» моим друзьям, как тебя учила твоя мама.

– Как поживаете, мистер Краун, миссис Краун? – сказала Лолита. Кажется, она даже сделала книксен.

Когда они садились, я улыбался. Все лампы в зале погасли. Потом на маленькую сцену вышел молодой человек в бело-серебряном фраке.

– Леди и джентльмены, так как мистер Краун только сегодня приехал из Франции, «Казино де Пари» имеет честь представить вам своих девочек, которые исполнят для вас оригинальный вариант канкана.

Грянула музыка, и девочки выпорхнули на сцену. Я прошептал Джамайке:

– Откуда, черт возьми, вы появились?

– Я удалился от дел и теперь живу в Кливленде, – тоже шепотом ответил старик. – Зиму провожу в своей квартире в Гонолулу. Эти старые кости не выносят холода. Я услышал о твоем празднике по телевизору в гостинице. Мой рейс задержали, вот я и пришел сюда.

– Как я счастлив вас видеть, – сказал я.

– Я прочитал все твои книги, – рассказал он. – Теперь у меня достаточно времени для чтения. Даже самую первую, где написано обо мне.

– Смотрите шоу. – Я рассмеялся. Найдя в темноте руку Лауры, я крепко сжал ее. – Я работал на него, когда ты продала мой первый рассказ.

– Значит, он…

– Да, – шепнул я. – Тот самый, в книге.

Тут протрубили фанфары и начался стандартный финал танца. Девушки взяли друг друга под руки и стали с неправдоподобной согласованностью вскидывать ноги, потом вдруг повернулись спинами к публике, высоко задрав юбки. Зрители неистово хлопали в ладоши. Каждая голая попка была разрисована – по букве на каждой ягодице, а на последней из них красовался сверкающий восклицательный знак – вместе эти блестящие серебряные буквы составляли слова:

ПОЗДРАВЛЯЕМ ДЖО КРАУНА!

Потом сцена погрузилась во тьму, и девочки убежали за кулисы.

Когда зажегся свет, аплодисменты все еще продолжали греметь. Я наклонился к Лауре, целуя ее, поблагодарил: «Спасибо тебе», – и сразу же повернулся к Джамайке. Но старик уже ушел.

Я начал было вставать, чтобы догнать, но Лаура удержала меня за руку.

– Пусть идет, – мягко сказала она. – Он хотел разделить с тобой память, и вы это сделали. Теперь позволь ему уйти.

– Но…

Лаура не дала мне договорить.

– То был другой мир. Не порти его для Джамайки. Это не его мир.

Я помолчал.

– Разве он мой? – наконец спросил я.

– Твой мир, любимый, – ответила она, – всегда будет таким, каким ты захочешь его сделать.