Текст книги "На Туманном Альбионе"

Получается, наш фестиваль станет для Джими стартовой площадкой к всемирной славе на год раньше, чем это случилось в другой реальности, когда Хендрикса стал продюсировать Чес Чандлер. Правда, публика может и не принять его психоделический стиль… Короче, экспериментируем.

Эндрю сначала представился сам, затем представил своих помощников и, наконец, меня, тем более что я стоял чуть в стороне.

– Я тебя сразу узнал, парень, – белозубо оскалился Райли Би Кинг, он же Би Би Кинг. – Видел пластинку вашей группы в Америке. Неплохо играете.

– Спасибо, ваша музыка тоже впечатляет, сэр.

Словечко «сэр» я добавил из уважения к годам Кинга, который был в два раза старше Мальцева. А то ведь в английском «ты» и «вы» произносится и пишется одинаково, а так хоть подчеркнул его статус.

Кстати да, наш первый диск ведь был переиздан тиражом 200 тысяч, именно на его обложке присутствовали наши физиономии. А второй диск только-только увидел свет, и сразу 300-тысячным тиражом, и это уже была претензия на «Платиновый диск» в случае реализации тиража. Только на этот раз обложка была украшена не нашими фото, а репродукцией картины Сандро Ботичелли «Рождение Венеры». С детства запала мне в душу эта картина, увиденная в каком-то альбоме. А всё благодаря обнажённой Венере, которая на холсте всё же частично прикрывала ладонью и волосами причинные места. Но и вид одной женской груди очень повлиял на неокрепшую детскую психику.

А с месяц назад, увидев ту же самую репродукцию в витрине одного из художественных салонов Лондона, я не удержался и приобрел её. Наверное, из чувства ностальгии по прошлому. А затем решил сделать обложкой почти готового на тот момент альбома. И последней песней, втиснутой нами в этот альбом, как раз стала одноимённая The Birth Of Venus (не путать с Birth of Venus Illegitima шведской симфоник-металл-группы Therion). Вещь неплохая, но нынешнее поколение меломанов вряд ли её оценит по достоинству. А то ведь я с огромным удовольствием замутил бы что-нибудь вроде Evanescence… Если бы ещё мои кураторы из Союза разрешили, в чём я сильно сомневаюсь.

А что касается песни The Birth Of Venus, то это стало продуктом нашего творческого дуэта с Дианой. То есть, не будучи исконным носителем языка, я взвалил на себя текстовую часть, а Диана буквально за пару дней сочинила мелодию. Вернее, костяк мелодии, потому что мне пришлось ещё поработать над аранжировкой. Получилась стилизованная блюзовая вещь, тяжеловатая, уходящая куда-то в сторону ZZ Top. На наш общий взгляд, вполне неплохо и прогрессивно.

Вместе со всеми я уселся в автобус и сопроводил гостей до отеля «Адмирал Нельсон». Похоже, хозяин этого двухэтажного заведения был поклонником знаменитого флотоводца, раз решил назвать свой отель в его честь. Уже в фойе нас встретила гипсовая статуя Нельсона, выполненная в полный рост, причём раскрашенная так мастерски, что казалась замершим живым человеком.

– А когда можно посмотреть площадку? – спросил Хендрикс, получив ключи от номера на двоих.

– Сегодня там возводится крытая сцена, завтра она будет готова, а послезавтра утром, в день фестиваля, установят аппаратуру, и можно будет сразу устроить саундчек, – ответил Олдхэм. – Вы только скажите заранее, на какое время планируете подъехать, чтобы на сцене не возникло давки.

Тут же принялись составлять график, но пока без учёта местных, британских музыкантов. И наверняка перед выступлением каждый исполнитель всё равно будет подстраивать звук под себя в течение хотя бы нескольких минут. Ну и мы не исключение, хочется ведь выступить качественно, не облажаться. Кто знает, возможно, этот фестиваль – мой звёздный час как музыканта. А может, всего лишь первая серьёзная ступенька на пути к всемирной славе.

Глава 15

– Леди и джентльмены, сегодня на нашем фестивале присутствует её величество королева Великобритании Елизавета II!

Вполне ещё моложавая тридцатидевятилетняя королева поднялась и приветственно помахала рукой, повернувшись при этом в своей ложе, к которой вели 39 ступенек, сначала в одну, потом в другую сторону. В ответ 100-тысячный стадион разразился настоящей бурей оваций. Однако любят они свою монархиню. Впрочем, не знаю, как сейчас, а когда, помнится, при жизни Алексея Лозового по телику показывали выступление Брежнева, зал стоя аплодировал по нескольку минут. Правда, если королеву приветствовали от души, то… Хотя хрен его знает, может, и дорогого Леонида Ильича кто-то искренне славил.

Рядом с Елизаветой II восседал посол СССР в Великобритании Александр Алексеевич Солдатов, к нему приткнулся британский премьер-министр Джеймс Гарольд Вильсон. Слева от королевской ложи расположился мой футбольный босс Джо Мирс. Ещё левее – вся команда и тренеры. А по правую сторону – Федулов и ещё пара консульских, для которых, в отличие от приглашённого королевой посла, мне пришлось доставать контрамарки, будучи уверенным, что платить за входные билеты они по-любому откажутся – уж лучше вообще не пойдут. Вряд ли они были такими уж любителями музыки. Просто надо же проконтролировать, чем занимается их подопечный. А потому я даже не намекал на такой вариант, сразу предложив несколько пригласительных на вполне приличные места.

А наша большая сцена с брезентовой крышей на случай осадков располагалась со стороны пустующей Восточной трибуны, куда зрителей не пускали. Хотя, думаю, нашлись бы и такие, кто согласился бы заплатить за возможность просидеть пару-тройку часов позади сцены, лишь бы стать свидетелем столь грандиозного музыкального события.

Я посмотрел на небо. Вроде хмуриться пока не собирается, дует лёгкий ветерок, температура градусов 15 по Цельсию, скоро начнёт понемногу смеркаться. Потом я повернул голову в сторону бледной от волнения Маргарет. Бледной, несмотря на макияж от приглашённого Олдхэмом по моей просьбе мастера. Как-никак имеется многолетний опыт выступлений. Сам-то я практически никогда не пользовался гримом, а вот прекрасная половина отечественной эстрады без него никуда. Маргарет тоже сегодня предстояло появиться на сцене.

Я ободряюще улыбнулся девушке, та улыбнулась в ответ, что-то сказав, чего я не услышал на фоне шума огромной толпы поклонников музыки.

– Что? – Я подошёл поближе и склонился к девушке, сзади которой изваянием замерла её очумевшая от происходящего мама.

– Я говорю, это нереальное что-то! – крикнула мне Маргарет. – Я словно в сказке… Мне кажется, я сейчас потеряю сознание.

– Не теряй, ты нам ещё пригодишься. И помни, что перед началом концерта тебе предстоит сказать этим 100 тысячам собравшихся здесь людей несколько слов.

– Я целый день вчера сочиняла речь и сегодня с утра учила наизусть. Я не подведу, обещаю!

Сколько же всего на неё обрушилось за последние дни… Когда стало известно о фестивале, её дом стал местом настоящего паломничества журналистов. В мгновение ока о девушке-инвалиде узнала вся страна. Не всякий выдюжит такое пристальное внимание к своей персоне. А она молодец, справилась, и вот сейчас её поджидает самый главный экзамен.

А меня и самого изрядно колбасило. Сколько в моей прежней жизни было концертов, но такого никогда не случалось. Выступать на одной сцене с Beatles, Rolling Stones, Animals, Би Би Кингом, Джими Хендриксом, Бобом Диланом… С Иегуди Менухиным, наконец! Ах да, ещё The Who так, до кучи затесались и Марианна Фэйтфул. Ну и Джоан Баэз, как-то о ней я совсем забыл, слишком уж она скромная. Впрочем, и Дилан производит впечатление замечтавшегося юнца. Но от них мы тоже ждали ударного выступления.

Так что подобного в моей практике не случалось и не могло случиться, хотя бы просто потому, что такого не могло быть в принципе. И только в этой жизни я получил шанс, которым сумел воспользоваться. Во всяком случае, хочется в это верить.

– Друзья, сейчас мы дадим слово юной леди – той, после знакомства с которой и родилась идея проведения этого фестиваля под названием Help Margaret & Children! – объявил буквально искрящийся самодовольством Олдхэм. – Да, мы немного изменили название, ведь кроме самой Маргарет помощь требуется тысячам больных полиомиелитом детей. Итак, приветствуем: Маргарет Уитсон!

Бурные овации. Происходи действо лет хотя бы на двадцать позже – её изображение проецировалось бы на большой экран. А так – по краям сцены висят её портреты, каждый пять метров в высоту и три в ширину. И ещё протянувшаяся над сценой надпись с дописанным чуть ли не накануне слоганом фестиваля Help Margaret & Children!. В общем, и так неплохо.

А Маргарет уже выкатывают на сцену, опуская микрофон пониже, чтобы ей удобно было говорить из коляски.

– Спасибо! – Голос чуть дрожит. – Спасибо Джорджу Мэлтсэффу, который решил всё это организовать. Спасибо музыкантам, которые согласились выступить. Спасибо вам всем, что поддержали эту акцию, собравшись на этом стадионе. Знайте, что собранные сегодня средства помогут не только мне, но и тысячам других детей Великобритании, больных полиомиелитом!

Это точно, помогут, раз уж двужильному Эндрю пришлось озаботиться созданием соответствующего Фонда. В его добросовестности я был уверен.

А после объявления Олдхэмом, взвалившим на себя ещё и обязанности ведущего шоу, на сцену вышел я, сел за рояль и начал наигрывать вступление к Imagine. Стадион тут же отреагировал несколькими секундами шумовой волны, после чего стал внимать бессмертному произведению Леннона, которое я исполнял сегодня как своё. Трудно было сдерживаться от нахлынувших чувств, нужно было петь и ещё умудряться «держать лицо» перед телекамерами BBC, ведущего прямую трансляцию, как выяснилось накануне, не только на всю Великобританию, но и на США.

 
You may say I’m a dreamer,
But I’m not the only one
I hope some day you’ll join us
And the world will be as one…
 

Музыка и слова песни словно облаком парили над заполненным до отказа стадионом, теряясь где-то в синей вышине, там, где нет печали и боли, а есть только бескрайний и прекрасный в своём равнодушии к земной суете простор.

– Спасибо! – поблагодарил я огромную аудиторию слушателей, возвращаясь в реальность. – Спасибо, я пел для вас и для Маргарет. Но я не прощаюсь, мы ещё увидимся с вами этим вечером.

Затем на сцену выскочили ребята из The Who, к вящей радости своих фанатов исполнившие только что написанную песню My Generation, а затем ещё один свежий сингл I Can’t Explain. В финале Таунсенд по традиции разбил свою Gretsch, к счастью, о настил сцены, а не о колонки. Хорошо так подзавели публику, добавили огоньку.

А следом под аккомпанемент моих ребят выступила Марианна Фэйтфул со своим чуть ли не единственным хитом As Tears Go By. Сексапильная девица, не поспоришь, только заторможенная какая-то. Скорее всего, сидит на чём-то…

Шоу постепенно набирало обороты. Теперь Боб Дилан под акустическую гитару пел о том, что война – это плохо, а мир – хорошо, ему вторила Джоан Баэз, зрители соглашались с этими постулатами, выражая своё мнение одобрительными выкриками и неизменными аплодисментами. Закралась мысль, что к лозунгу Help Margaret & Children! можно было добавить Save the World! До финала оставалось ещё часа два, и Мик Джаггер кричал в микрофон о своей неудовлетворённости, а Джими Хендрикс на пару со своей подружкой уже выкуривал последний перед выходом на сцену косячок.

«На хрен он её сюда притащил? Тут же дети! – думал я, глядя на восторженно озирающуюся Маргарет. – Ну ладно, не совсем дети, но недалеко от этого ушедшие».

После задавшего жару Хендрикса The Animals спели For Miss Caulker и I’m Crying. Несомненно, прозвучал бы и вечный хит House of the Rising Sun, но его уже спел «Апогей», и пластинка с этой песней до Англии тоже добралась, Звери её наверняка слушали. Правда, песня как бы народная, но видно, парни не решились перепевать хит, получивший популярность в исполнении другого коллектива.

Би Би Кинг отыграл пару сетов, принятых довольно благосклонно. Тут и мой черед подоспел. Мои музыканты, аккомпанировавшие до этого легендарному темнокожему блюзмену, готовы были снова вступить в бой. Исполнили недавно сочинённую The Birth Of Venus. Потом была You’re Beautiful, во время исполнения которой в сгущающихся сумерках вспыхнули тысячи зажигалок. Если альбом только вышел, то синглы с него вовсю уже гоняли по радио, так что многие не стеснялись подпевать. И выглядело это весьма-весьма эпатажно, учитывая, что я пел, сидя на краю сцены, свесив босые ноги чуть ли не в толпу, от которой нас отделяли метров пять, ограда и ряд бобби, а рядом сидела аккомпанировавшая мне на акустической гитаре Диана.

Затем я вновь переместился за рояль, а на авансцену вышел Менухин. К его чести, держался он достойно, не мандражировал, и мы дуэтом исполнили Song from a Secret Garden, принятый публикой на ура. А затем сделали небольшой сюрприз, заготовленный нами буквально накануне фестиваля. На этот раз я вооружился электрогитарой, и мы с Менухиным в виде соревнования исполнили Каприс 24 Паганини. Он на скрипке, а я, соответственно, на своём излюбленном инструменте.

Это стало сюрпризом и для многих участников фестиваля, которые не преминули выразить своё восхищение, разве что музыканты моей группы да Олдхэм были в курсе задумки.

А затем настал черёд хэдлайнеров фестиваля. Битлы на одном дыхании исполнили уже знакомую мне трогательную композицию Clouds over the House of Jennifer, а также известные в обеих реальностях I Need You и Michelle. Девчонки визжали, самые отвязные пытались штурмовать бобби и ограждение, Пол и Джон им ободряюще улыбались, не забывая петь. Вот ведь провокаторы!

Я же рядом с Брайаном Эпстайном стоял за сценой, где был оборудован солидный «карман» с модульными гримёрками, и предвосхищал общее исполнение финальной песни.

Ведь как ни крути, а All You Need Is Love – одна из лучших вещей The Beatles, и её заимствование не давало мне покоя. Конечно, как уже говорил, я утешал себя банальной мыслью, что вместо неё парни из Ливерпуля сочинят что-то не менее приличное, вон ведь, сочинили же Clouds over the House of Jennifer, которой не случилось в моей истории, но совестный червячок всё равно не давал покоя.

Тут же переминались с ноги на ногу мои музыканты и сессионные: духовая секция, два виолончелиста, скрипичное трио – четвёртым будет наш Юджин – и аккордеонист. Все, насколько я помнил, как на оригинальном студийном видео Битлов, ставших участниками глобального шоу Our World во время записи All You Need Is Love с кучей приглашённых журналистов и подпевающим в сторонке Миком Джаггером. Там ещё и Клэптон тусил, и Кит Мун вроде… Много было народу в студии. Три дня мы репетировали эту песню с музыкантами симфонического оркестра, причём их услуги я оплачивал из своего кармана. Но ради великой цели такие траты кажутся сущим пустяком. Особенно когда на 300 процентов уверен, что песня станет хитом уже на следующий день после первого публичного исполнения.

Кстати, будет подпевать Джаггер и на этот раз, а припев вообще предстояло петь всем участникам фестиваля, о чём они были предупреждены за день до шоу и получили текст песни с нотами. Все пообещали выучить незатейливые слова и не налажать. Что ж, посмотрим, как всё пройдёт.

И вот наконец все рассредоточились по трое у микрофонных стоек, включая Менухина рядом с Би Би Кингом и Хендриксом. Для Маргарет, которую мы просто не могли проигнорировать, отдельный микрофон, который она держала в руке. Мама девушки стоит сбоку за кулисами, прижав к подбородку сплетённые пальцы рук, а Хелен её подбадривает, говорит что-то на ухо. Я объявляю название песни и предлагаю зрителям, включая её величество, подпевать. На королеву направлен слабый, но достаточный свет прожектора – прекрасная мишень для потенциального снайпера. Только кому нужно устранять ничего не решающую в своей стране монаршую особу? Разве что двинувшемуся по фазе маньяку, так они больше из толпы выскакивают, а не подготавливают спланированные акции.

Стоически терпящая всё это королева под вопли 100 тысяч меломанов в ответ на моё предложение благосклонно кивает и улыбается. Раздаются аплодисменты. Со сцены мне видно, как и наш посол, глядя на Елизавету II, тоже расплывается в улыбке, а следом и премьер-министр. Что ж, начнём!

Я оборачиваюсь к Джону, раздаётся барабанная дробь, затем играем несколько тактов утверждённой буквально в последний момент советским худсоветом «Марсельезы», и зазвучали наши с Люком, Гризли, Дианы и Юджином голоса, выводящие в унисон:

 
Love, Love, Love…
 

Ну и далее два моих куплета речитативом:

 
There’s nothing you can do that can’t be done,
Nothing you can sing that can’t be sung.
Nothing you can say but you can learn how to play the game
It’s easy…
 

А между строчек Люк и Диана продолжают фоном:

 
Love, Love, Love…
 

Затем мой сольный припев:

 
All you need is love,
All you need is love,
All you need is love, love,
Love is all you need…
 

и небольшая сольная гитарная партия Дианы, которая в свете уткнувшегося в неё луча прожектора со своей всклокоченной шевелюрой смотрится сущим демоном. Молодцы световики, помнят мои наставления, хотя мы сегодня прогоняли эту песню с ними и прочим техперсоналом всего пару раз.

В общую мелодию вплетается оркестровая аранжировка отрывков из «Бранденбургских концертов» Баха, английской народной песни Greensleeves в половину темпа… А от «В настроении» Гленна Миллера я предпочёл отказаться. В моей истории у второго продюсера Битлов Джорджа Мартина из-за авторских прав на этот опус случилась небольшая неприятность, я не хотел повторять чужих ошибок.

И вновь припев, уже подхваченный всеми участниками фестиваля, всколыхнувший стадион как единое целое:

 
All you need is love,
All you need is love,
All you need is love, love,
Love is all you need…
 

Ещё один куплет, и вновь общий припев. Я дирижирую публикой, и в такт движениям моих рук двигаются тысячи маленьких огоньков на поле перед сценой и на заполненных трибунах. Закрываю глаза, и сквозь опущенные веки умудряюсь видеть одновременно всё происходящее вокруг, вижу в мельчайших подробностях лицо каждого присутствующего на стадионе, всех, кто стоит на сцене позади меня и с боков. А затем мой взгляд упирается… в лицо старика. Голова его лежит на подушке, он небрит, глаза закрыты, и можно подумать, что он не дышит. Но я понимаю, что он жив, только душа его путешествует где-то далеко от подержанной телесной оболочки, и в следующий миг понимаю, что это я и есть.

 
All you need is love,
All you need is love…
 

Я возвращаюсь в реальность и открываю глаза. Над стадионом давно сгустились сумерки, но десятки тысяч зажигалок не дают тьме опуститься на «Уэмбли». Или мне кажется, что это зажигалки разгоняют мрак, а не прожектора, бьющие рассеянным светом в толпу перед сценой и на трибуны. И я добиваю песню:

 
Yee-hai! Oh yeah!
She loves you, yeah yeah yeah.
She loves you, yeah yeah yeah…
 

«Suka, я не должен был брать её у Битлов, – думаю, озирая увлажнившимися глазами происходящее. – Зачем, зачем всё это?! Кто ты – Бог или Сатана, закинувший мою душу в другое время и в другое тело? На том свете мне всё зачтётся, всё…»

…На следующий вечер состоялся приём у королевы, которая всё ещё пребывала под впечатлением от грандиозного музыкального шоу. Да и не только она, а вся Англия и добрая часть Соединённых Штатов, ловившая на свои телеприёмники спутниковую трансляцию концерта. Это было первое живое выступление подобного масштаба, транслировавшееся по обе стороны Атлантики. Конечно, оно вряд ли состоялось бы, не окажись среди исполнителей ряда хоть и молодых, но уже всемирно известных исполнителей, впрочем, к каковым я себя и мою группу всё же не причислял.

На аудиенцию в Букингемский дворец были приглашены все участники выступления, включая «дочь полка» Маргарет. Для неё и особенно возившей её повсюду матери это стало новым шоком, не поддающимся никакому логическому объяснению. Я чувствовал лёгкую гордость от того, что именно благодаря мне (ну, и не без участия Эндрю) простая девушка-инвалид из пригорода Лондона вдруг прославилась на весь мир.

Практически все негромко переговаривались с соседями, отчего в зале стоял лёгкий гул.

Мы выстроились в ряд, порядка тридцати человек, имевших непосредственное отношение к вчерашнему выступлению: британские группы в полном составе, включая мою, и ещё не успевшие улететь американские гости. Плюс несколько менеджеров и продюсеров. Не было разве что технического персонала да оркестрантов, помогавших исполнять All you need is love, у последних в этот вечер было назначено выступление.

Крайними слева, откуда королева начнёт приветствовать гостей, пристроились Маргарет с мамой. Я, как инициатор всего этого безобразия, стою следующим. Придётся ведь здороваться с ней за руку, нас на этот счёт строго проинструктировали, как и насчёт обращения к монаршей особе. Незаметно вытираю вспотевшую от волнения ладонь о штанину – всё ж таки не каждый день с английской королевой ручкаешься.

Поворачиваю голову направо. Следом за нашей группой пристроились Битлы, за ними Би Би Кинг, потом Роллинги, Звери, Таунсенд со своими, Хендрикс, Боб и Джоан, Менухин, вполне сегодня адекватная Фэйтфул… В самом конце очереди скромно стоял Эндрю Олдхэм. Отдельной группкой – премьер-министр Джеймс Гарольд Вильсон и посол СССР в Великобритании Александр Алексеевич Солдатов, ещё какие-то неизвестные мне лица. Федулова не видно, похоже, мелковат для такого приёма.

Ещё до появления королевы Солдатов улучил минутку, чтобы пообщаться со мной.

– Егор, вчерашнее мероприятие получилось весьма впечатляющим, признаюсь, я не ожидал такого, когда получил приглашение посетить этот фестиваль. Особенно приятно, что именно советский музыкант – и футболист конечно же – оказался в центре событий, привлёкших внимание всего мира. Я сегодня утром созвонился с руководителем только что образованного Комитета по радиовещанию и телевидению при Совете Министров СССР Николаю Месяцеву, предложил идею договориться с начальством телеканала BBC и выкупить права на показ в Советском Союзе записи этого концерта. Николай Николаевич обещал поговорить об этом с вышестоящими товарищами, после чего, если будет получено добро, начнёт переговоры с англичанами.

Что ж, молодец Солдатов, если это шоу покажут по нашему телевидению, – это будет иметь эффект разорвавшейся бомбы. А я так вообще в СССР стану суперстар. Если меня знали в основном как автора популярных советских песен, то теперь узнают и как рокера планетарного масштаба. Блин, да я стану вообще намба ван!

Наконец нас призвали к тишине, церемониймейстер распахнул массивные двери, и появилась Елизавета II.

Королева выглядела весьма импозантно в фиолетовом платье с открытыми плечами, парой ниток жемчуга вокруг ещё вполне подтянутой шеи и с жемчужными серьгами в ушах. На голове корона, больше похожая на диадему, призванная обозначить принадлежность её обладательницы к монаршей семье. Естественно, приветственный обход королева начала с виновницы торжества в сопровождении советского посла и своего премьер-министра.

– Здравствуй, Маргарет, – с радушной улыбкой обратилась она к девушке. – Какая ты красивая, ещё красивее, чем выглядела вчера…

Маргарет только отвечала на вопросы, её матери также пришлось вступить в беседу.

Наконец дошла очередь и до меня. Легонько пожимаю протянутую руку.

– Очень приятно с вами познакомиться, – улыбнулась Елизавета Александра Мария. – Вас ведь зовут Джордж… Нет, Ехор! Правильно?

– Да, мэм, если по-русски, то Егор. Я тоже, ваше величество, очень рад личному с вами знакомству.

– Мне понравилось вчерашнее шоу. Может, мои музыкальные предпочтения некоторым кажутся несколько старомодными, но хорошая музыка всегда найдёт отклик в моём сердце. И, скажу честно, я получила большое удовольствие и даже подпевала в конце вместе со всеми. Ну и, конечно, сама идея этого шоу – помощь больным детям – очень благородна. Скажу вам по секрету, – чуть понизив голос, продолжила она с заговорщицким видом, – что королевский двор на самом деле не настолько богат, как кое-кто любит об этом судачить, но всё же мы нашли возможность присоединиться к вашей акции. Сегодня утром в Фонд помощи детям, больным полиомиелитом, мы перевели 100 тысяч фунтов стерлингов.

– Спасибо, мэм, – выдавил я из себя враз осипшим голосом. – На самом деле это очень существенная сумма, и деньги королевского двора помогут облегчить страдания многим больным детям, а кому-то и вообще встать на ноги.

– Но почему именно у вас, русского, родилась идея проведения подобного шоу в Великобритании?

– После того, как я познакомился с Маргарет, ваше величество, и появилась идея помочь и ей, и детям с похожим диагнозом. Конечно, это здорово, что в Соединенном Королевстве бесплатное здравоохранение, но всё же возможности бесплатной медицины не безграничны. А многим требуется весьма дорогостоящее лечение. Для этого и создавался Фонд, чтобы помогать детям, чьи семьи не в состоянии нести такие расходы. В будущем, – чуть кошусь в сторону советского посла, – подобную акцию я хотел бы попробовать провести и в Советском Союзе.

Вижу, как Солдатов слегка закусывает нижнюю губу. Ещё бы, мои слова его, небось, всерьёз взволновали. У нас-то тоже бесплатная медицина, причём официально считается, что она оказывает весь комплекс необходимых услуг при любом заболевании. На самом же деле всё немного не так… Я прекрасно помнил из прошлой жизни, как загибался мой друг детства Лёшка Симагин от рака желудка, неизвестно как заработанного в девятнадцатилетнем возрасте. От его матери узнал, что Лёшке требуются какие-то импортные препараты, но наши больницы не в состоянии их закупить. А семья Симагиных тем более: мать трудилась прядильщицей на заводе, а отец был простым электриком. На нормальную, по меркам того времени, жизнь им хватало, а вот на препараты по 150 рублей за ампулу… Эх, да что там! Один фиг Фурцева уже как бы дала своё добро на фестиваль, так что нечего теперь!..

Минут через пять обход закончился, её величество пригласила нас в соседний зал на чаепитие, где мы все уселись за один длинный стол и принялись вливать в себя крепкий чай, закусывая свежей выпечкой. При этом королева продолжала общаться то с одним, то с другим гостем, либо с премьер-министром или послом, сидевшими от неё по правую и левую руку.

Ещё минут через тридцать аудиенция была закончена, и не знаю кто как, а я с облегчением попрощался с монаршей особой. А не успели мы всей толпой спуститься со ступеней Букингемского дворца, как Олдхэм поднял руку, призывая всех к вниманию:

– Леди и джентльмены, а теперь садимся вот в этот даблдекер и едем в одно замечательное заведение, о котором я вам сегодня рассказывал. У наших американских гостей завтра самолёт в 10 утра, поэтому долго там засиживаться не будем, но уверен, время проведём приятно. Всё за счёт принимающей стороны!

Думаю, и без последнего постулата отказников не нашлось бы. Поэтому все дружно загрузились в арендованный Эндрю красный двухэтажный автобус Routemaster, который тронулся по вызвавшей у меня воспоминания по одноимённым сигаретам улице Пэлл-Мэлл в сторону Пикадилли и далее по Риджент-стрит, где и располагался клуб, в котором нам предстояло провести некоторое время.

Что сказать об этих трёх часах? Много я не пил, поскольку берегу это доставшееся мне во временное пользование или насовсем тело, единственное – вышли в «тамбур» с Ленноном выкурить косячок на двоих. Не знаю, почему он предложил это именно мне, но отказаться я не решился, всё ещё чувствуя перед живой легендой какой-то внутренний трепет.

Сегодня Джон был в очках, тех самых, «бабушкиных», с круглыми линзами в тонкой металлической оправе. Потягивали косячок неторопясь по очереди, при этом говорил в основном Джон, а я слушал.

– Большое дело сделали, Джордж. Это шоу войдёт в историю, его смотрело полмира. Ты знаешь, ещё недавно мне казалось, что я получил всё, о чём только мог мечтать, и ощущал непреходящую скуку. Ведь в душе я так и остался парнем с ливерпульского дна. Я не хочу превращаться в богатого, обременённого семьёй обывателя. У меня от Синтии есть сын Джулиан, и, скажу честно, я не чувствую себя хорошим отцом. Но, исполняя вчера вместе со всеми All you need is love, я вдруг понял, что могу приносить людям настоящие эмоции, радость, а не только вызывать слепое преклонение, от которого меня уже тошнит… Я понял, что мой сын – это моё продолжение. Наверное, со стороны мои рассуждения выглядят смешно, кто-то скажет: «Что несёт этот зажравшийся клоун?» – но поверь, так оно и есть, как я говорю…

Я слушал Джона и думал, что пройдёт чуть больше пятнадцати лет, когда дежуривший у дома звезды на Манхэттене Марк Дэвид Чэпмен недрогнувшей рукой выпустит в него пять пуль подряд. Самый неординарный из Битлов скончается несколькими часами позже в больнице от потери крови. Можно ли это предотвратить? Например, изолировать будущего убийцу или вовсе отправить его к праотцам? Но даже если и завалить, то как? Во-первых, кто меня пустит в Штаты? С какой радости мне должны выдать визу? К тому же и свои кураторы не отпустят. Да и вообще, чем я мотивирую своё решение? Захотелось поглазеть на Элвиса, а он, паразит, в Англию что-то не торопится. «Ха» три раза!

Ну, допустим, каким-то чудом я окажусь в Атланте, где этот Чэпмен вроде бы жил первые пятнадцать лет. Так ему сейчас всего десять… А ведь, если память не изменяет, он родился… 10 мая. То есть в один день с Егором Мальцевым! Так что, смогу я пристрелить десятилетнего пацана? Или всё же подождать, пока он достигнет совершеннолетия? Может, «Челси» в те годы соберётся в какое-нибудь турне по Северной Америке, что в общем-то маловероятно… Да и не факт, что я буду так долго играть за лондонский клуб.

Или, может, легче намекнуть Джону, чтобы он держался подальше от Штатов и Йоко Оно, с которой вскоре его сведёт судьба? Той самой, из-за которой в том числе случился распад группы. Прошептать так зловеще на ухо: «Джо-о-он, бойся японских женщин!» Скорее всего, посмеётся и покрутит пальцем у виска…

– Эй, Джордж, ты где витаешь?

– А? Что? Извини, задумался.

– О чём, если не секрет?

– Э-э-э… О том, что аналогичный фестиваль и в самом деле не мешало бы провести в Москве. Понятно, что артисты будут свои, советские, причём лучшие. Хотя появись на фестивале сами The Beatles – и наш 100-тысячный стадион имени Ленина был бы забит до отказа.

– Хм, а что, это идея, – оживился Джон. – Я и сам не отказался бы посетить «логово зверя», как пишут наши СМИ, да и парни, думаю, были бы не против. Так что, если реально что-то начнёт вырисовываться с фестивалем, звони или мне, или кому-то из менеджеров – Брайану или Джорджу. Может, мы сумеем подгадать между гастролями и записями в студии.