Текст книги "Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады"

Следующим предводителем наемников, чьи приключения заслуживают описания, является Харидем Орейский. В античных источниках он часто упоминается в связи с его отношениями с Афинами. Но Харидем не был афинянином по рождению, и в этом его первое и главное отличие от командиров афинских наемников, которые предшествовали ему. Предоставление гражданских прав и звания стратега иностранцам вовсе не было невозможным. Но ни один из них не был командиром наемников, они даже не достигали как стратеги столь доминирующего статуса на службе Афинам. Кроме того, карьера Харидема во Фракии заслуживает особого описания.

Он родился в городе Орей на севере острова Эвбея вскоре после того, как Лисандр выдворил оттуда афинских колонистов и возвратил исконных жителей. О его ранних годах жизни известно только то, что можно реконструировать из весьма тенденциозного повествования Демосфена. Из него можно заключить, что Харидем впервые подвизался на военной службе, когда воевал в отряде любовников против Афин. Это случилось в 378–376 гг. до н. э., когда Орей, все еще находившийся под властью гармоста и относившийся лояльно к Спарте, подвергся нападению Хабрия, но безуспешному. Харидем также владел долей в каперстве из Орея против Афин и их союзников. Таким образом, многое, по крайней мере судя из завуалированных обвинений Демосфена, могло быть связано с событиями того времени. Когда в 376 г. Орей захватили фиванцы, Харидем, естественно, перешел служить на их сторону, но затем он исчезает из исторических хроник на десять лет.

Он снова появляется в 364 г. до н. э. под командой Ификрата, который напал на Амфиполь. Теперь Харидем был ксенагом отряда наемников. Должно быть, он был еще молод – не больше тридцати. Со своим отрядом Харидем служил Ификрату более трех лет, вероятно с начала кампании против Амфиполя в 367–366 гг. до н. э.

Но в 364 г. афиняне, раздраженные медлительностью Ификрата в достижении цели, сместили его с должности стратега и заменили Тимофеем, который только что вернулся после побед на острове Самос и в Сеете (см. выше, главу 9). Видимо, такая смена стратегов поколебала лояльность Харидема Афинам. Демосфен говорит: «…этот человек первым делом вернул заложников (которых Ификрат, получив от Гарпала, передал ему для охраны) жителям Амфиполя, – хотя вами было принято решение о доставке этих заложников в Афины. Такие действия Харидема послужили причиной того, что Амфиполь так и не был взят. Далее, когда Тимофей вновь нанял его и его войско, Харидем не пошел к нему служить, но отплыл к Котису, прихватив с собой ваши тридцативесельные корабли…»

Но Демосфену хотелось представить поведение Харидема в возможно худшем свете. Положение меняется, если мы заметим, что Ификрат в то же самое время, после своей отставки, ушел и предложил свои услуги Котису (Котис I – фракийский царь, убит в 359 г. до н. э. по проискам афинян. – Ред.). (Демосфен озаботился упоминанием этого факта лишь в другой связи, когда воспользовался случаем провести нелестное сравнение Ификрата с Харидемом.) Правда, видимо, состояла в том, что Ификрат с подчиненными воинами оставил службу Афинам в негодовании. Поэтому было бы опрометчиво принимать утверждение Демосфена о том, что лишь один Харидем виновен в сдаче заложников или краже кораблей. Столь мощные удары в адрес успехов соперника, вероятнее всего, относятся к Ификрату.

Фракия стала для Ификрата естественным прибежищем, и по примеру своего командира Харидем тоже перебрался туда. Уже упоминалось, насколько успешно Ификрат служил Котису после заключения Анталкидова мира. Его второе пребывание здесь оказалось менее удачным. Выбрав Фракию местом своего проживания, он ухудшил свои отношения с Афинами, поскольку Котис враждовал с Афинами с 365 г. до н. э., когда Тимофей овладел Сестом. И Ификрат, видимо, понял, что Котис будет надеяться на его помощь в случае войны.

Определенно известно, что они воевали друг с другом вскоре после этого. (К 362 г. война уже продолжалась некоторое время, согласно Демосфену.) Вначале Ификрат выразил готовность предпочесть интересы тестя верности своей родине. В первый раз отмечается, что афинский командир наемников реально принял участие в морской битве с афинским стратегом. Он также командовал войском наемников, которые, вероятно, следовали за ним до нападения на Амфиполь. Но Ификрат изменил свое решение до того, как стало слишком поздно, и отказался поддержать Котиса в действительном вторжении на афинскую территорию.

Впоследствии Ификрат оказался в трудном положении, и с Котисом, и с враждебными Афинами. Он удалился в Антиссу, а позднее в Дрис (город во Фракии, основанный Ификратом как колония). А к лету 362 г. до н. э. он опустился так низко, что стал искать примирения со своим кровным врагом Тимофеем, которое было скреплено браком между их детьми. Возможно, Ификрат добился прощения от Афин при помощи Тимофея. Но еще несколько лет он не появлялся на афинской службе.

Не остался на службе Котису и Харидем. Возможно, вследствие ухода Ификрата мы обнаруживаем, как он плывет на борту корабля из Кардии. Но с большей последовательностью, чем его бывший командир, Харидем переходил на службу от одного врага Афин к другому. Он отправился в Олинф или Амфиполь предложить свои услуги, когда его перехватили триеры Тимофея. К счастью для Харидема, афиняне в то время остро нуждались в наемниках. Поэтому его прежний послужной список был забыт, и Тимофей принял его на службу. В конце концов, Харидем не был афинянином, и то, что Афины не могли простить своему гражданину Ификрату, могло быть просто обойдено их вниманием в обычном кондотьере-иностранце.

Ни одна ссылка на военные предприятия Тимофея не выявляет факты о его использовании наемников. Мы узнаем, однако, что он был вынужден ввести символическую валюту из меди для оплаты воинов. Это стало возможным благодаря договоренности с маркитантами. Общепринято предположение, что Харидему предоставили афинское гражданство за военную службу, но этот дар получен им по другому поводу.

В конце 362 г. до н. э., когда Тимофей прекратил свою первую осаду Амфиполя, он уволил Харидема, который позднее продолжил осуществление своего искусного плана. Харидем ушел со своим войском в Азию и предложил услуги Мемнону и Ментору, единокровному брату Артабаза. Тот собирал силы для освобождения их родственника, захваченного Автофрадатом, мятежным сатрапом Лидии. Но Харидем, обнаружив отсутствие гарнизонов в городах Скепсис и Кебрен в Троаде, предпочел захватить их и утвердиться в качестве независимого автократора, что всегда было предметом желаний всех командиров наемников.

Имеется также пара любопытных рассказов о захвате Харидемом Илиона – в попытке расширить свои владения. Объединив два варианта текста, узнаем, что в Илионе был градоначальник и гарнизон, преданный Артабазу. Вот почему на территорию Харидема совершались разорительные походы. Эти ночные нашествия проводились под командованием раба градоначальника, которого Харидему удалось захватить и привлечь на свою сторону. Они договорились, что по освобождении раб вернется в Илион, но ночью должен выехать из города верхом на коне, как бы для очередного набега. Поэтому, когда он возвращался с некоторым количеством воинов Харидема, переодетых пленниками, следовало открыть главные городские ворота, чтобы пропустить конницу. Воспользовавшись этой возможностью, воины Харидема «убили стражника, действуя так, как обычно ведут себя наемники, и сумели захватить ворота». Так Харидем захватил город и сразу же устроил за городом засаду, чтобы упредить нападение с целью отбить его. Мера предосторожности оказалась нелишней, поскольку очень скоро афинский таксиарх наемников на службе Артабазу, Афинодор Имбросский, послал на Илион войско. Однако он оказался не менее предусмотрительным, чем Харидем. Его воины следовали окольными путями, а некоторые из них даже вошли в город под видом приверженцев Харидема. Однако других воинов Афинодора раскрыли из-за ошибки в пароле. Нападение было сорвано. То, что нападение едва не удалось, свидетельствует о значении фактора случайности в формировании войска наемников – они даже не могли различить своих соратников по внешнему виду! Весь эпизод показывает также, что наемные стратеги жили своим умом и были более изобретательными, чем стратеги ополчения предыдущего столетия.

Тем не менее Харидему не было суждено долго удерживать захваченные им земли в Дардании. Автофрадат освободил Артабаза, и тот продолжил попытки вернуть эти земли, организовав блокаду Харидема. Демосфен в своей уничижительной характеристике предводителя наемников громко заявляет об абсурдности выбора в качестве базы города в глубине территории без достаточного снабжения продовольствием. В этой критике есть определенный смысл, но Харидем, очевидно, делал ставку на успех восстания сатрапа. Он не предполагал, что мятеж закончится крахом, и того, что Автофрадат заслужит прощение, освободив Артабаза. Во всяком случае, загнанный в угол, Харидем продемонстрировал незаурядные способности выпутаться из затруднительного положения.

Сначала он написал письмо Кефисодоту, афинскому стратегу (369–359 до н. э.), который находился тогда в районе Геллеспонта. В нем Харидем просит, ссылаясь на свои прошлые заслуги, деблокировать его и обещает за доставку в Херсонес фракийский отбить этот город для Афин у Котиса. Пока же просьба рассматривалась в Афинах, Харидем счел более эффективным заключить союз с Ифиадом Абидосским, пересечь с его помощью Геллеспонт и поступить на службу Котису, вместо того чтобы воевать с ним.

Это оказалось рискованным выбором, ибо вскоре после прибытия туда Котиса убили, и Харидем оказался в доминирующем положении во Фракии, когда юный Керсоблепт стал его подопечным. Кефисодот тешил теперь себя надеждами, что Харидем выполнит свои прежние обещания уступить за вознаграждение некоторые фракийские владения. Но Харидем проявил большую верность своему новому хозяину и удивил афинян внезапным нападением со своими пелтастами на их флот. Позднее, в Алопеконнесе (город на Херсонесе Фракийском), он вынудил уговорами афинского стратега согласиться на перемирие, столь неблагоприятное для Афин, что Кефисодот был уволен со службы и оштрафован.

Между тем в самой Фракии возникли проблемы. Мильтокит, представитель царского дома, восстал и повел против Керсоблепта войско наемников, включавшее убийц Котиса I, Пифона и Гераклида из Эноса. Пифон и его брат Гераклид убили Котиса I, отомстив за отца. Позднее они бежали в Афины, где стали учениками Платона и получили гражданство. Но уже перед 352 г. до н. э. Пифон покинул Афины, чтобы поступить на службу Филиппу II. Однако его предательски передал в руки Харидема командир наемников Смикифион, после чего Мильтокита казнили.

Успех Харидема заставил двух оставшихся соискателей трона во Фракии, Берисада и Амадока, объединиться против Керсоблепта. Они заручились поддержкой военачальника Афинодора, который, видимо, оставил службу Артабазу по окончании восстания сатрапов. Ему удалось заставить Харидема подписать договор, более благоприятный для Афин и соискателей трона. По этому договору Фракия делилась на три части, а Сеет подлежал сдаче. Но как только Афинодор распустил свои войска из-за отсутствия поддержки со стороны родного города или новоявленных царей, Харидем отказался от соглашения. Не улучшилось положение Афин, когда в качестве стратега прибыл на борту лишь одного корабля в 359–358 гг. до н. э. Хабрий. Большую поддержку не позволил дефицит средств. Поэтому Хабрию пришлось заключить договор даже более неблагоприятный, чем прежний договор с Кефисодотом. Этот окончательный провал заставил Афины послать десять послов, призванных выговорить условия соглашения, заключенного Афинодором, или не принимать никаких условий вовсе.

Так дело затягивалось, пока осенью 357 г. до н. э. Харет, собравший войско наемников для похода с целью возврата Эвбеи, вторгся с этим войском во Фракию. Сразу же было заключено окончательное соглашение. На общей встрече было заключено соглашение между Афинами, Керсоблептом, Берисадом и Амадоком. Каждый подписант был представлен своим греческим таксиархом наемников – Харетом, Харидемом, Афинодором, Бианором и Симоном. Интересно заметить с учетом сказанного об обычаях брачных союзов во Фракии, что Харидем женился на сестре Керсоблепта, а Бианор и Симон были зятьями Амадока. Афины были настолько довольны решением этой трудной проблемы, что было представлено гражданство трем представителям на заключении соглашения, которые еще не были афинянами, – Харидему, Бианору и Симону.

Так была преодолена одна из основных трудностей Афин на северо-востоке. Харидем, однако, оставался командиром и регентом при Керсоблепте. Демосфен изображает его сидящим в Кардии в ожидании возможности нанести удар Афинам. Вероятно, это большое преувеличение со стороны оратора, но, возможно, для его заявления есть основание. В доказательство Демосфен цитирует депешу Харета, в которой говорится, что Харидем вел переговоры в 354 г. с Филиппом II Македонским и Памменом из Фив, когда те прибыли в Маронею. Филипп II, должно быть, отверг его предложения, поскольку, когда наконец в 351 г. до н. э. Керсоблепт попал под власть Македонии, Харидем перестал ему служить и удалился в Афины.

Глава 13
ФОКИДСКИЕ ТИРАНЫ

Наиболее значительная династия тиранов на континентальной территории Греции – та, которую источники часто не считают таковой. Однако не может быть сомнений, что для современников Филомел и его преемники мало или вовсе не отличались от других автократоров, власть которых опиралась на наемников. Возвышение Филомела к власти характерно для тирана. Далее можно заметить, что его преемники выбивали свои имена на фокидских монетах, практика, к которой никогда не прибегал, в отличие от Клеарха, даже Дионисий I.

Шанс для Филомела появился вследствие вражды Фив и Фокиды. После битвы Левктра, когда фокидяне воевали с Беотией вместе со Спартой, Фивы воспользовались оружием религии, и амфиктионов убедили наложить колоссальные штрафы на обоих противников. Конечно, они отказались платить, и спор тянулся до тех пор, пока фокидская земля не оказалась под угрозой конфискации и посвящения Аполлону для взыскания долга с процентами. На этом этапе и выступил Филомел. Некоторые источники считают, что он руководствовался в этой борьбе личными мотивами. Во всяком случае, он предложил фокидянам возобновить их древний иск к святилищу в Дельфах в противовес к несправедливым штрафам амфиктионов. Подобно другим тиранам, он обещал успех, если его выберут стратегом-автократом с неограниченными полномочиями. Затем общим голосованием ему это звание присвоили.

Первым шагом Филомела была попытка заручиться поддержкой Спарты, которая также стала жертвой указов амфиктионов. Лакедемоняне по-прежнему не считали благоразумным соглашаться на открытый союз против Фив, но спартанский царь Архидам приватно предложил продолжать сотрудничество и снабжать Филомела деньгами и наемниками. В качестве первого вклада в такое сотрудничество он дал Филомелу 15 талантов, а фокидянин смог добавить к этой сумме еще 15 талантов из личных средств. С этим капиталом он сформировал войско наемников и увеличил его отборным отрядом в тысячу пелтастов, набранных из его фокидских приверженцев. Ему было достаточно такого небольшого войска, чтобы захватить Дельфы (между мунихионом – апрелем и гекатомбионом – июлем – августом), где он отомстил врагам Фокиды, убив их и конфисковав их богатство. Положение Филомела упрочилось, и он располагал необходимыми средствами, чтобы оплачивать наемников без немедленного обращения к дельфийским сокровищам.

Локридяне, вторгшиеся на захваченную фокидянами территорию, были беспощадно разгромлены и отброшены. Зимой (356/355) они добивались помощи от беотийцев, которые вместе с фессалийцами, возглавлявшими Амфиктионию, были вынуждены отбиваться от требований Фокиды. Филомел, со своей стороны, обратился к греческим городам с просьбой поддержать законные требования фокидян и обещал не трогать богатства храма. Так открыто разразилась Священная война, расколовшая Грецию на две части. Но настоящие сражения затронули только непосредственно заинтересованные города.

До весны Филомел поспешил усилить армию, набрав возможно больше наемников за плату в полтора раза большую, чем обычное жалованье. Эта щедрая плата, очевидно, была призвана привлечь любого безработного наемника, и, похоже, не многие беспокоились сопутствующими политическими и религиозными проблемами. Армия Филомела была, таким образом, увеличена «крайне порочными и сверх меры безбожными», как называет их Диодор, наемниками со всех частей Греции. С этими наемниками и набранными фокидянами, общей численностью 5 тысяч человек, Филомел вторгся весной 355 г. до н. э. в Локриду. В целом ему, кажется, сопутствовал успех, но в наших двух повествованиях отражены неясно или вовсе отсутствуют подробности, а также следующий поход против Беотии. Ближе к концу года обе стороны были поддержаны союзниками. Фокидянам прислали 1500 воинов из Ахайи, беотийцев подкрепили 6 тысяч фессалийцев. Кроме того, если верить небрежно сформулированному рассказу Павсания, на стороне Фив, а также Фокиды сражались наемники. И это, как мы убедимся, вероятно также в силу других причин. Более того, ожесточенность войны усиливала этническая и религиозная вражда, которая выразилась в таких эксцессах, как отказ хоронить погибших и убийстве пленных фокидян. Несомненно, наемники Филомела прибегали к тем же эксцессам. Поход в этом году драматично завершился внезапным поражением и гибелью Филомела в Неоне. С его гибелью, казалось, борьба фокидянам была обречена на полный крах. С их стороны предпринимались зимой усилия в целях мирного урегулирования конфликта. Фиванцы поверили в то, что их цель достигнута, и даже послали следующей весной (354 до н. э.) наемную армию во главе с Памменом в Малую Азию (см. выше, главу 12, подраздел 3). Эта армия не может быть чем-то иным, кроме как войском, набранным для войны с Фокидой, которое теперь с выгодой подвизалось на службе мятежному сатрапу Артабазу. Однако эта война с фокидянами была только началом, поскольку Ономарху удалось обеспечить свое избрание на вакантное место Филомела. Он компенсировал потери в наемной армии и ввел практику оплаты своих воинов за счет сокровищ храма.

В его собственных глазах такая мера была, видимо, оправданной. Ведь если храм действительно принадлежал фокейцам, они могли, по обычаю греков, использовать подношения для своих потребностей, обязуясь возместить изъятые ценности после прекращения чрезвычайных обстоятельств. Но поступок Ономарха его противники осудили как святотатство, и такой оценкой окрашены все античные свидетельства. Для их авторов Третья Священная война является сюжетом для иллюстрации наказания безбожия и жадности. Такое пристрастие понятно, однако странно обнаруживать его отзвук среди современных историков. Некоторые из них всерьез изображают конфликт между Ономархом и Филиппом II как борьбу между наемниками, с одной стороны, и силами греческой цивилизации – с другой. Такой вывод можно сделать, лишь игнорируя продолжение использования Филиппом II наемников и искаженной интерпретацией намерений Ономарха. Он и его преемники являлись всего лишь фокейскими националистами, лично заинтересованными в успехе своего дела. У них не было никаких планов, имеющих целью установление своей гегемонии над всей Грецией. Однако именно такую цель преследовал их победитель Филипп II Македонский.

Ономарху удалось также посредством искусного использования сокровищ изолировать Беотию от ее фессалийских союзников. Он развил этот успех не менее поразительными достижениями в войне. Возможно, он в конечном счете смог бы добиться полного освобождения Фокиды от доминирования Фив, если бы не завяз прискорбным образом в Фессалии. Там тирану города Феры угрожало народное восстание, пользовавшееся поддержкой Филиппа II Македонского. Тиран обратился за помощью к Ономарху, возможно напомнив об оказанной ему услуге в плане удержания своей страны от вовлечения в войну Фокиды с Фивами. Во всяком случае, Фаилл, брат Ономарха, был послан на помощь во главе 6 тысяч воинов и потерпел тяжелое поражение от Филиппа II. Оно не могло остаться неотомщенным, поэтому на север отправился сам Ономарх со всеми своими силами и, одержав две победы, выдворил Филиппа II из Фессалии. Из свидетельства Полнена можно сделать вывод, что этими успехами Ономарх обязан умелому применению легковооруженных войск в горных условиях.

Фокида достигла теперь зенита могущества. Ведь Ономарх зимой (354/353 до н. э.) увенчал свои достижения захватом Коронеи. Это конкретное событие сыграло особо важную роль в истории греческих наемников благодаря любопытной морали, выведенной из него Аристотелем. Город и акрополь Коронеи были отданы Ономарху сторонниками Фокиды внутри этого города, но остальные граждане, узнав о вторжении врага, не стали покорно сдаваться. Им пришла помощь из Метахона – соседнего форпоста Беотии, где находились наемники под командованием беотарха Харона. Но, как только началось сражение, их предводителя убили и наемники бежали с поля боя, в то время как горожане с мрачной решимостью закрыли городские ворота за собой и врагами и бились до смерти на главной площади города. Аристотель делает вывод о разном проявлении отваги со стороны горожан и наемников и показывает, что, хотя профессиональные воины обладали порой преимуществом в способности отличить истинные военные угрозы от ложных, они первые бежали, когда опасность становилась слишком явной или превосходство противника в численности и вооружении было слишком очевидным. Ополченцы в такой обстановке остаются умирать, наемники же предпочтут остаться «жить, чтобы сражаться на другой день».

Но захват Коронеи был последним успехом Ономарха. Филипп II, «как баран, сделал шаг назад лишь для того, чтобы боднуть сильнее» (его собственные слова). Следующим летом (353 до н. э.) он снова вторгся в Фессалию и был перехвачен Ономархом на берегах залива Пагаситикос, где состоялась битва на Шафрановом поле. Противники имели равную численность пехоты, около 20 тысяч, но благодаря фессалийским союзникам Филип значительно превосходил противника в кавалерии (свыше 3 тысяч конников против 500). Поэтому в последовавшей битве ему удалось окружить войска Ономарха на морском берегу. Сообщается, что было убито 6 тысяч наемников и 3 тысячи взято в плен, что позволяет предположить первоначальную общую численность наемников 10 тысяч или половину всех войск. Сам Ономарх был убит. Филипп II вывесил его мертвое тело на обозрение, а пленников утопил за неуважение к Аполлону.

Снова показалось, что Священная война закончена. Фокидские наемники и их командующий были уничтожены. Но с необычным рвением вмешались Афины, тайный союзник Фокиды. Они послали ополчение удерживать Фермопилы. Это помешало Филиппу II развить свой успех покорением Фокиды, и логическое завершение было отложено на время после мира Филократа. Перед следующей весной (352) Фокидская держава снова реорганизовалась. Фаилла, брата Ономарха, выбрали продолжателем династии, и ему удалось восстановить наемную армию. Кроме того, Ликофрон и Пеитолай из Фер, изгнанные Филиппом II, добавили к его силам свои 2 тысячи наемников. Далее прислали свои контингенты номинальные союзники Фокиды – Спарта – тысячу и Ахайя – 2 тысячи (неясно, наемников или ополченцев). С такими силами Фокида была спасена от разорения.

Запутанный список последовательных сражений, который Диодор вместил в период нескольких лет, не дает реального представления о применении наемников. Но такие спорадические пограничные набеги – как называет их Диодор – были своего рода войной в интересах опытных профессиональных воинов. Длительное напряжение начало сказываться на живой силе Фив, которые все больше и больше прибегают к набору наемников. Пока у Фокиды сохранялись средства, ей легко было привлекать бойцов на свою сторону. В конце 352 г. до н. э. Фокида тоже ответила Спарте любезностью, послав 2 тысячи, видимо, всех наемников, чтобы помочь последней в войне с Мегалополем, в то время как Ликофрон прислал сюда 150 конников из своей личной гвардии. Сражения на Пелопоннесе оказались, однако, не вполне завершенными.

Следующей весной (350 до н. э.) Беотия, обратившаяся за помощью против Фаилла, получила нового союзника в лице царя царей. Он прислал «дар» в 300 талантов, но фактически это была плата за временное одолжение гоплитов во время его первого похода на Египет. Вероятно, Фивы могли выгодно тратить деньги для набора наемников в целях обороны. Что касается Фокиды, то Фаилл заболел и «оставил сына Ономарха, Фалека, просто мальчишку, стратегом фокейцев». Фаилл назначил Мнасея, одного из своих друзей, воспитателем Фалека и тоже стратегом. К этому времени стратегией Фокиды стала наследственная тирания. В правление Фалека на долю фокейцев выпало еще больше неудач, и наконец в 347 г. до н. э. терпение граждан истощилось. Последовало народное восстание, и Фалека свергли. Верховную власть передали совету трех. Однако каким-то необъяснимым образом Фалеку удалось позже вернуть свой официальный статус стратега. Возможно, он не терял контроля над наемниками. Фокидской тирании, хотя и слабо обоснованной, суждено было пасть лишь под воздействием внешней силы. В том же году Беотия пригласила Филиппа II прийти на юг снова и завершить дело, которое он не закончил в 353 г. Фалек удерживал Фермопилы, поставив в Никее гарнизон наемников. Но он не хотел защищать Фермопильский проход и отказался от предложений Афин и Спарты делать это за него. Вероятно, он не верил в свою способность сохранить власть в Фокиде. Поэтому Филипп II позволил ему и 8 тысячам его наемников отойти на Пелопоннесский полуостров невредимыми. Но от них потребовали демонстративно сдать оружие и лошадей. Амфиктионы торжественно обложили камнями и сожгли часть оружия, многое продали.

Диодор приводит приблизительную оценку стоимости подношений Дельфам, которые были реализованы в деньгах. Согласно этой оценке, общая стоимость подношений серебром и золотом составляла 10 тысяч талантов, из них подношения золотом были сделаны на 4 тысячи талантов. 8 тысяч воинов – отнюдь не чрезмерная цифра для средней наемной армии, находящейся на содержании, и в свете сказанного выше высокое жалованье в полторы драхмы в день являлось разумной средней величиной. Эти цифры предполагают ежедневные расходы около 2 талантов, что за период в десять лет могло составить более чем 6 тысяч талантов. (8 тысяч воинов по полторы драхмы ежедневно на каждого дают 12 тысяч драхм, что эквивалентно 2 талантам.) Кроме того, фокидяне, видимо, были вынуждены оплачивать расходы на жалованье своим союзникам. Ибо Диодор говорит о соучастии в грабеже сокровищ спартанцев и афинян тем, что они «получали все выплаты соответственно числу посланных солдат». Когда резерв создается также для оплаты других военных расходов и, вероятно, отчисляется определенная сумма на взятки (хотя это получило широкое распространение позже), цифры Диодора вовсе не кажутся невероятными. Общий вывод заключается в том, что мощь Фокиды покоилась главным образом на том, что деньги в большом количестве обеспечивали приток наемных воинов и временные победы.

Эсхин восхитительным образом подытожил причины падения Фокиды. Сначала он сравнивает судьбу с особой целесообразностью, когда мы признаем ее богиней наемников и их командиров. Затем следует продолжение.

«…одна и та же причина усилила в Фокиде могущество тиранов и сокрушила его. Они достигли власти после того, как решились протянуть свои руки к священным деньгам и при помощи наемников изменили государственный строй. Они были низвергнуты из-за недостатка в деньгах после того, как растратили на оплату наемников бывшие у них средства. В-третьих, их погубил мятеж, обычный спутник страдающего от голода лагеря».

Наконец, Эсхин объясняет падение Фокиды, в частности, ошибкой Фалека, отказавшегося от помощи Афин или спартанского царя Архидама.

Из-за этой ошибки Фалек обрек себя на жизнь ксенага бродячего отряда наемников. Рассказ Диодора о его карьере (почти единственное свидетельство на эту тему) является одним из нескольких лучших повествований о том, что пришлось перенести такому воину. Это тенденциозный рассказ, призванный проиллюстрировать месть Аполлона за святотатство, но нет оснований сомневаться в правдивости изложения. Лучше всего передать его с несколькими сопутствующими комментариями.

Диодор сообщает: «Фалек с наемниками после спасения от плена сначала жил на Пелопоннесе, поддерживая своих людей на последние остатки награбленного в святыне». Ему не везло с попытками наняться на службу в обстановке, когда велось мало войн. Диодор излагает историю так, будто Фалека сопровождали все его наемники. Это маловероятно: наемники не были склонны держаться своего предводителя в неблагоприятных условиях. Нам известно, что часть из них позднее отправилась за море с Тимолеонтом (Плутарх. Тимолеонт). А Павсаний добавляет, и весьма правдоподобно, что некоторые фокидяне связали свою судьбу с Фалеком. Позднее в Коринфе были арендованы корабли.

«Фалек приготовился к отплытию в Италию и Сицилию, думая, что в этих странах он либо захватит некоторые города, либо сможет получить содержание как наемник, в какой-нибудь текущей войне, как та, что случилась между луканцами и Тарентом. Своим спутникам он сказал, что делает это по зову народов Италии и Сицилии.

Когда он отплыл из гавани в открытое море, некоторые из воинов, которые были на большом корабле, на котором плыл и сам Фалек, совещались друг с другом, потому что они подозревали, что никто не посылал за ними, – потому что они не видели на борту ни одного должностного лица, посланного народами, которые якобы домогались помощи, а также потому, что плавание в перспективе было не коротким, но долгим и опасным. Таким образом, поскольку они не только не доверяли (Фалеку), о чем они и сказали, но и боялись зарубежного похода, то сговорились (прежде всего, командиры наемников). Наконец, обнажив мечи и угрожая Фалеку и кормчему, они заставили их взять обратный курс. И когда те, кто плыл в других судах, также сделали то же самое, они снова высадились на Пелопоннесе. Затем они собрались на мысу Малея в Лаконии и нашли там посланников из Кносса, которые приплыли из Крита нанять их. Затем посланники беседовали с Фалеком и командирами и предложили довольно высокую плату, после чего все они отплыли с ними. Высадившись в порту Кносса на Крите, они сразу же взяли штурмом город, называемый Ликт».