Текст книги "Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады"

Глава 10
ДРУГИЕ ТИРАНЫ И АВТОКРАТОРЫ

…Все эти предводители наемников, захватывая эллинские города, стремятся установить в них свое правление.

Демосфен

Желание каждого благоразумного кондотьера того времени, должно быть, состояло в том, чтобы установить для себя покорную власть в качестве компенсации за уединенную жизнь на старости лет.

Оскар Броунинг.

Эпоха кондотьеров

В IV в. до н. э. различные центры греческой цивилизации стали настолько тесно связаны политическими, социальными и экономическими узами, что все отдаленные ее части неизбежно влияли друг на друга. Поэтому возвышение Дионисия в Сицилии не могло не произвести впечатления на противоположную сторону греческого мира. Примеру военной тирании, опиравшейся на наемников, следовали во многих областях Греции, но наиболее последовательно этот эксперимент повторили в Гераклее Понтийской. Более того, можно быть уверенным, что имитация сицилийского переворота там осуществлялась сознательно и преднамеренно. Этот факт не нуждается в подтверждении свидетельством Диодора. Сам, так сказать, последователь сицилийского тирана, Клеарх предоставил этому лучшее доказательство, назвав родившегося у него сына Дионисием.

До установления тирании Клеарх подвизался на различных службах. Он родился около 405 г. до н. э., бывал в Афинах, где посещал лекции Платона и четыре года был учеником Исократа. По возвращении в Гераклею он оказался вовлечен в политическую борьбу и был изгнан из родного города. В изгнании он подвизался наемником у Митридата, правителя города Киоса, и отличился у него на службе. Поскольку он отличился в качестве предводителя наемников, его позвали из Гераклеи за помощью. Против тамошних олигархов вспыхнуло народное восстание с обычными требованиями передела земли и отмены долгов. Будучи не в состоянии справиться с демократическим движением, олигархи сначала в 364 г. до н. э. обратились к Эпаминонду во время его морского похода к Геллеспонту. Но их обращение осталось без ответа, не более успешным было и их обращение к Тимофею, который вел боевые действия в Халкидике. Поэтому они были вынуждены позвать на помощь Клеарха, того самого человека, которого однажды изгнали.

Рассказ в изложении Юстина о том, что затем последовало, несколько сумбурен, но Клеарх, очевидно, добился согласия Митридата на использование наемников в интересах олигархов. Согласие было получено посредством тайной договоренности о том, что Клеарх, овладев ситуацией, сдаст город Митридату. Но когда Клеарх упрочил свое положение в Гераклее, то обманул Митридата и даже ухитрился захватить его в плен и держать до получения громадной суммы в качестве выкупа. Денег, добытых таким образом, видимо, было достаточно, чтобы гарантировать преданность наемников Клеарху, а не его бывшему нанимателю Митридату.

По достижении успеха Клеарх следовал характерной для тирана линии поведения. Он принял личину поборника демократии – которой раньше присягал – и заручился народной поддержкой в борьбе против олигархического Совета. Клеарх пригрозил, что если ему будет отказано в поддержке, то он вместе с наемниками покинет город. Укрепившись таким способом на официальном посту, он организовал резню олигархов и окончательно утвердился во власти как тиран. Эней добавляет осторожный комментарий, суть которого состоит в том, что такова судьба партии, которая приводит в город наемников больше, чем необходимо. Они убивают своих противников, но затем уничтожают самих нанимателей и их город в результате тирании предводителя наемников.

Относительно стиля правления Клеарха имеется мало сведений. Полиен приводит две стратагемы. Во-первых, он рассказывает, каким образом Клеарх нашел предлог для укрепления своего акрополя. Он науськивал своих наемников устраивать засады и грабить граждан. В ответ на жалобы жертв он утверждал, что средством спасения является постройка акрополя. Другая история выглядит еще более мрачной в своей жестокости. В разгар летнего сезона Клеарх возглавил поход против Астака. Он разделил свою армию, предоставив наемникам удобную для разбития лагеря землю на возвышенности, граждан же разместил в малярийном болоте. Затем он тянул с началом боевых действий до тех пор, пока высокая смертность среди ополченцев не создала предлог для отступления. В других случаях тиран содержал ополченцев безоружными.

Нет указаний относительно численности наемников и рода войск, к которому они принадлежали, за исключением намека в последней истории, что они были не просто телохранители. Очевидно, однако, что он держал при себе телохранителей, вооруженных копьями, поскольку и Мемнон, и Юстин рассказывают, каким образом убийц тирана уничтожают его телохранители. Никакой революции не последовало. Старший сын Клеарха наследовал власть при поддержке телохранителей. Вероятно, его наследники, грубые, как Сатир, или популярные, как Дионисий, продолжали содержать отряд наемников. Но сведения об этом больше не встречаются.

Клеарх всего один из числа таких тиранов, появлявшихся в греческих городах примерно в это время. Случилось так, что его правление отражено в записях более полно и он представил лучший образец тирана подобного рода. Эвфрон, ставший тираном Сикиона несколько лет раньше, пришел к власти подобным же образом. Он тоже выдавал себя за защитника демократии против олигархов. Первого успеха он достиг с помощью аргивян и аркадцев, но когда его выбрали стратегом наряду с четырьмя другими, он обеспечил себе авторитарную власть, назначив своего сына Адея командовать городскими наемниками. Он щедро тратил общественные деньги и сокровища храмов на обеспечение преданности своих сторонников и осуществление своих планов за пределами полиса. Ему удавалось собирать до 2 тысяч наемников для заморских походов (Ксенофонт). Даже когда его однажды выгнали, он сумел вновь захватить нижний город при помощи афинских наемников.

Эти военные автократы скромного масштаба представляли собой типичное явление того периода времени. Было бы утомительно приводить дальнейшие примеры. Более поучительными для нашей книги являются континентальные династии, которые пережили ряд монархов Фессалии, Фокиды и Македонии.

До сих пор все тираны, с которыми мы имели дело, были автократическими правителями, которые достигали внезапного преобладания в демократических государствах, испытывавших политические кризисы. Но Фессалия (страна, правители и наемники которой являются темой нашего последующего повествования) была недемократичной и отсталой по сравнению с Гераклеей и Сикионом. В этом государстве политическая борьба велась не между сторонниками демократии и олигархии, но между равными претендентами на верховную власть во всей стране – за традиционный пост вождя, который оставался незанятым в течение более сотни лет. Мы уже коснулись роли, которую могли подрядиться играть в такой борьбе наемники. Благодаря золоту Кира Младшего Аристипп поддерживал его дело в таких конфликтах в конце V столетия до н. э. Сохранилась еще одна мимолетная ссылка Аристотеля, который отмечает, что в Афинах и на Пелопоннесе наблюдалось мало ворон примерно в то время, когда наемники Медия погибли в Фарсале! Предводителя, чьи войска были уничтожены в таких больших количествах, что привлекли внимание птиц-падальщиков Греции, следует определить как правителя Ларисы, ставшего главным противником Ликофрона, отчима Ясона (404 до н. э.).

Однако именно благодаря самому Ясону из города Феры Фессалия вдруг выходит на передний край греческой истории. К сожалению, он, как и Фидон из Аргоса, должен навеки оставаться загадочной фигурой, промелькнувшей один-два раза в античных источниках. Один из нескольких фактов, в которых можно быть уверенным, состоит в том, что Ясон добился верховенства благодаря использованию наемников. Он привлекает внимание именно тем, что был первым правителем континентальной Греции, который полностью использовал их потенциал. Невозможно определить, до какой степени он мог заимствовать идеи Дионисия или развить методы своих предшественников в Фессалии. В любом случае его величайшим вкладом в греческую историю остается образец, которому следовал Филипп II Македонский.

С пугающей внезапностью Ясон появляется в ходе повествования в «Греческой истории» Ксенофонта – уже крупным стратегом с армией, которую не мог выставить ни один город-полис. Диодор указывает, что даже около 379 г. до н. э. у Ясона было войско наемников, используемое способом, который позднее Филипп II предпочитал больше других. Ясон сговорился с неким Неагеном и одолжил ему воинов для того, чтобы тот утвердился тираном Гистиэи (на севере острова Эвбея). Уже к этой дате положение Ясона в Фессалии, видимо, было настолько прочным, что позволяло ему обратиться к распространению своего влияния за пределы страны. Возможно, он унаследовал наемное войско от Ликоферона; несомненно, что он реорганизовал это войско и увеличил. В 372 г. Ясон командовал 6 тысячами наемников – в это время слишком большая численность для одного полиса. Но, как Ясон разъяснял Полидаманту из Фарсала, численное превосходство было не самым главным их активом: «Правда, и мои противники располагают не меньшим числом воинов. Однако же ополчения граждан включают в свой состав как людей, уже превысивших наиболее подходящий для военной службы возраст, так и еще не совсем возмужавших юношей; и вдобавок во всех городах только незначительное количество людей занимается физическими упражнениями».

Это замечание является жестоким ударом по романтическим представлениям о том, что каждый греческий город был постоянным спортзалом, заполненным ревностными атлетами. Далее Ясон говорит: «Я же не принимаю к себе на службу людей, отстающих от меня в физическом развитии». Говоря на эту тему, необходимо вспомнить о личной власти над своими воинами Ификрата и указание на сочетание примера и дисциплины, что было характерно для Филиппа II Македонского. Эти аспекты иллюстрируются дальше по мере продолжения рассказа: «Ежедневно он со своими наемниками устраивает военные упражнения, причем как во время этих упражнений в гимнасии, так и во время сражений сам идет впереди войска в полном вооружении. При этом он удаляет со службы тех из наемников, которые оказываются недостаточно выносливыми, а тех, которые ему кажутся наиболее неутомимыми и наиболее твердыми в опасностях битв, он награждает, увеличивая жалованье в два, три и даже четыре раза, делая им различные подарки, ухаживая за ними во время болезни и устраивая им почетное погребение. Поэтому каждый из его наемников знает, что военная доблесть даст ему в жизни и почет и богатство» (Ксенофонт).

Это точно такой же метод состязания и присуждения соответствующих наград, которым всегда восхищался Ксенофонт. Интересно заметить, что двойное жалованье далее применяется и в армии Александра Македонского.

С такой большой регулярной армией и солидной шкалой жалованья логично ожидать, что главным затруднением Ясона в первые годы его правления было обеспечение такого жалованья. Поэтому большое значение имеет тот факт, что из сохраненных Полиеном весьма туманных и маловероятных сказаний шесть из них касаются способов получения нужных средств, а седьмое – сумм и расчета жалованья. Возможно, это затруднение ограничивалось ранним периодом, поскольку позднее оно было в основном разрешено, когда Ясон, как вождь, мог обложить данью периэков Фессалии.

Численность и эффективность наемной армии были достаточными сами по себе, чтобы позволить Ясону стать вождем без применения вооруженной силы. Его самый сильный противник, Фарсал, уступил ему, обнаружив, что не может заручиться помощью своего союзника – Спарты.

В свою очередь, возвышение до статуса вождя давало Ясону возможность значительно увеличить численность своей армии. Он вновь внедрил в измененной форме военную организацию Фессалии, которая традиционно связывалась с Алеем Рыжим, родоначальником семьи Алевадов, поменяв полис на страну как государственное образование. Таким образом, он получил в свое распоряжение войско, располагавшее 8 тысячами конников (включая некоторое количество союзников), не менее 20 тысяч гоплитов и «достаточным количеством пелтастов, чтобы воевать со всем миром». Все это в дополнение к уже существовавшей наемной армии. Особенно интересно отметить, как он (подобно Филиппу II впоследствии) не полагался только на регулярную армию гоплитов, но приготовился сочетать с ней ополченцев из других родов войск (см.: Арриан. Тактика, где он говорит о новшествах Ясона, в частности использовании ромбовидного строя, сочетающего кавалерию и пехоту). Большое комбинированное войско Ясон предназначал, по его словам, для войны с царем Персии. Эту идею, возможно, подсказал ему Горгий, позднее ее подхватил Филипп II Македонский. Фактически же эта армия никогда не использовалась после того, как он стал вождем, а наемники – всего лишь в одном случае. В 371 г. до н. э. Ясон продемонстрировал поразительные возможности армии профессиональных воинов, когда Фивы запросили у него помощь для отпора нападению спартанского царя Клеомброта. Быстро собрав своих наемников и личную кавалерию, – ибо теперь Ясон использовал как конников, так и пеших солдат, – он совершил стремительный бросок по суше через враждебную территорию Фокиды с такой скоростью, что «во многих городах его увидели раньше, чем дошли вести о его выступлении в поход» (Ксенофонт). Диодор рассказывает, что Ясон взял с собой 1500 пехотинцев и 500 конников. Эти цифры выглядят вполне правдоподобными, показывая, как он формировал из большой армии отборное войско для быстрого марша. Битва при Левктрах была выиграна фиванцами до его прибытия, но теперь фиванцы предложили немедленную атаку на остатки войск Пелопоннеса, выстроив силы Ясона на флангах, а свои – в центре. Однако участие в какой-либо войне (особенно той, которая могла усилить Фивы) не входило в планы Ясона, он мог быть арбитром в Элладе без особого труда. Поэтому Ясон возглавил переговоры о мире и по их завершении вернулся в Фессалию. На обратном пути он разрушил укрепления Гераклеи и оставил таким образом открытыми ворота в Центральную Грецию. В это время Ясон достиг вершины своего могущества; причиной этого было то, что он был удостоен, согласно фессалийскому закону, звания тага (верховного вождя), имел у себя на службе большое количество наемников-пехотинцев и всадников, доведенных постоянным обучением до совершенства в военном деле, и, что еще важнее, что он уже снискал себе многочисленных союзников и, кроме того, еще многие хотели вступить с ним в союз. Главной же причиной его преобладающего влияния над всеми своими современниками было то, что он умел принудить всех считаться с собой (Ксенофонт).

Когда же Ясон собрался реализовать свои мечты посредством председательства на Пифийских играх, его внезапное убийство в 370 г. до н. э. свело на нет могущество Фессалии. Хотя у него и были преемники, они не смогли подняться выше уровня обычного тирана и претендовать на то, чтобы сравниться с Ясоном в качествах созидательных государственных деятелей Греции. Дальнейшая судьба династии упоминается лишь постольку, поскольку с ней связана другая династия – Филомела и его наследников.

Глава 11
НАЕМНИКИ НА ВОСТОКЕ, 380–360 ГГ. ДО Н. Э

В 380 г. до н. э. Фарнабаз завершил определенный период службы греческих наемников требованием возвращения Хабрия в Афины. В то же время он открыл новый период деятельности наемников на службе сатрапам. Послы Фарнабаза выдвинули двойное требование: к призыву отозвать Хабрия они присоединили требование одолжить персам Ификрата в качестве стратега. Конон однажды уже был командующим персидским флотом, но никогда прежде гражданин, проживавший в свободном греческом городе, не приглашался командовать армиями царя царей. Афины были рады заслужить благодарность персов столь легко, а Ификрат уже достаточно проявил себя, чтобы служить чужеземным державам. Он, должно быть, недавно вернулся, уволившись со службы во Фракии, когда начало Коринфской войны застало его в районе Геллеспонта. Теперь его послали в Сирию, но вторжение в Египет было отложено на неопределенный срок, поскольку Фарнабаз совершал приготовления с медлительностью, характерной для персидских военачальников.

Наконец, в 374 г. Фарнабаз с Ификратом обнаруживаются в Акесе (Акко) на юге Финикии. Имеется некоторое расхождение между оценками нашими источниками численности собранных наемников (от 12 до 20 тысяч), но они не оставляют сомнений в том, что это было самое большое войско такого рода, когда-либо набранное персидским царем. Из своих военных поражений, понесенных от Хабрия в 386–383 гг. до н. э., Артаксеркс II сделал вывод, что не добьется успеха, пока не будет располагать большим количеством греческих воинов. В рамках своих военных приготовлений он даже послал в Грецию своих послов в 375 г., с предложением провести мирные переговоры представителей воюющих государств. Они привели к скорому прекращению военных действий и таким образом способствовали более легкому набору на службу Артаксерксу греческих наемников, которые временно остались без работы.

Полиен описывает один поразительный инцидент, происшедший в лагере в Акессе (Акко). Ификрат раскрыл заговор против себя со стороны двух командиров лохов. Он приказал разоружить эти лохи, а их предводителей предал суду, который вынес им смертный приговор. Воинов этих лохов Ификрат выдворил из лагеря безоружными. Это было самое суровое наказание для наемника (если не считать казни и обращения в рабство), поскольку оно не позволяло ему как дезертировать к врагу, так и продолжать службу, пока он не сможет купить новое вооружение – весьма дорогое. Данная история снова показывает также, с какой строгостью Ификрат насаждал военную дисциплину, на которую был способен только предводитель наемников. Она еще раз свидетельствует также, насколько крепко воин конкретного лоха был связан с лохагом, командиром лоха.

Наконец поход в Египет начался, и начало его было успешным. Войска персов захватили плацдармы в устьях протоков дельты Нила – Пелусийского и Мендесского (нам неизвестно, чтобы им противостояли какие-либо другие войска, кроме собственно египетских). Но Фарнабаз застрял там до тех пор, пока уровень Нила не поднялся и не подули летние северо-западные пассатные ветры. Он отказался одобрить дерзкий план Ификрата, предусматривавший удар по самому Мемфису. Греческий военачальник даже просил передать ему его собственных наемников, отличившихся при взятии египетской крепости, и обещал захватить с ними город. Но Фарнабаз не согласился. Когда же он был вынужден отступить в Сирию, его расхождения с Ификратом стали настолько острыми, что грек стал опасаться за собственную жизнь и бежал ночью в небольшом судне, оставив свою армию. Фарнабаз счел ответственным за поведение Ификрата его родной город и послал в Афины посольство с протестом. Однако афиняне отделались отговорками и подыскали Ификрату важный пост на военной службе.

Но одна неудача с греческим полководцем не обескуражила персов. Ибо весной 372 г. обнаруживается, что Тимофей собирается отправиться морем в качестве военачальника персидского царя на ту самую войну против Египта. Возможно, Афины, разочарованные неудачей Фарнабаза, были рады отпустить Тимофея взамен более успешного Ификрата. Тимофей тоже надеялся избежать наказания на родине и добыть денег для оплаты больших долгов военной службой за пределами страны. Но поход так и не состоялся, потому что Артаксеркс II, удрученный неудачей Фарнабаза, заменил его своим подчиненным Датамом, который в конце концов бросил армию и восстал против царя из страха перед интригами своего предшественника. Царь оставил командовать в Акко Мандрокла из Магнесии, который, несомненно, был греческим командующим до прибытия Тимофея.

Бегство Датама имело гораздо большее значение, чем отсрочка похода в Египет. Оно стало предвестником мятежа влиятельных сатрапов, в котором обе стороны были усилены греческими наемниками. Мы получаем несколько отрывочных впечатлений об их службе. Во-первых, Датам в период времени, непосредственно предшествовавший его мятежу, успокоил наемников, требовавших денег, обещанием чеканить для них монету по достижении ими Амиса. Его усилия с целью отложить выплату им жалованья стали, таким образом, содержанием стратагемы. (Полиен. Вероятно, это была так называемая Синопская кампания.) Во-вторых, позднее на Датама напал в Киликии сатрап Ионии Автофрадат, который имел большую армию варваров разных народностей и «3 тысячи греческих наемников, большинство из которых были легковооруженными» (дата совершенно неясна). Последняя подробность весьма любопытного свойства. Она свидетельствует о том, что высокая боеспособность греческих пелтастов признавалась даже среди легковооруженных войск Востока. В-третьих, сатрап Фригии Ариобарзан, который собирался поднять мятеж в поддержку Датама, послал в Грецию Филиска из Абидоса с миссией мира. Для него не имело особенно большого значения то, что общегреческая конференция в Дельфах не продвинулась в значительной степени в деле мира. Тем не менее он смог навербовать так много наемников, что мог позволить себе оставить 2 тысячи отборных воинов для защиты Спарты.

Филиск знаковая фигура того времени. Когда Персидская империя снова распространила свою власть на побережье Малой Азии (согласно Анталкидову миру), стало очевидным, что греки в результате снова займут высокое положение на службе Персии, как и в VI столетии до н. э. Данный процесс стимулировало то, что греческие воины приобрели еще большее значение в персидской армии. Как и в VI в., претензии людей, подобных Филиску, сталкивались с ограничениями города-государства, и они считались тиранами. Точный статус Филиска определить невозможно, но Демосфен называет его величайшим наместником, то есть подчиненным Ариобарзана, и он разделил традиционную судьбу тирана – смерть от руки убийцы.

В-четвертых, в 366 г. до н. э. Афины, которые под влиянием Филиска также присоединились к Ариобарзану, послали Тимофея помочь ему, но с присущей Афинам в IV в. до н. э. половинчатостью они выдвинули условие, что полководец не должен нарушать Анталкидов мир. Благодаря удаче и изобретательности Тимофей смог соблюсти это ограничение и все же достичь блестящего успеха. Он узнал, что Самос находится в руках некоего Кипрофема – другого грека на службе персам, – которого оставили там вместе с гарнизоном под командованием заместителя сатрапа царя царей, некоего Тиграна. Это было грубым нарушением условий перемирия, поэтому Тимофей смог послужить своему городу, захватив остров и оказав помощь Ариобарзану (который теперь открыто восстал) посредством разгрома одного из его противников.

Тимофей располагал войском в 8 тысяч пелтастов (Полнен приводит цифру 7 тысяч), и осада Самоса затянулась. Впоследствии ему досаждали две проблемы – нехватка денег на жалованье и нехватка продовольствия. Об изобретательности, которую он проявил в их преодолении, можно получить представление из свидетельств Полнена и Псевдо-Аристотеля. Они показывают также, какой серьезный урок извлек Тимофей из своей неудачи 374–373 гг. до н. э.

Для обеспечения выплаты жалованья он отделил часть своей земли для собственного обеспечения и продал урожай оставшейся части самосцам, предоставив льготы жнецам. Сравнение двух свидетельств убедительно показывает, что эти самосцы были теми же самыми людьми, которых Тимофей подвергал осаде. Он позволил им выкупить его поля и собирать с них урожай в полной безопасности, потому что нуждался в деньгах и без них не мог содержать армию. Недостаток метода Тимофея заключался в том, что он таким образом снабжал врагов, которых подвергал осаде. Поэтому неудивительно, что он взял город в конечном счете не измором, но решительным штурмом.

Непосредственной причиной дефицита продовольствия стало прибытие массы наемников, требовавших продовольственного обеспечения. Очевидно, они были не наемниками, завербованными на службу, но авантюристами, прибывшими наудачу. Средством Тимофея борьбы с голодом стало применение особой формы контроля, которая ограничивала поставки продовольствия только наемникам. Он «запретил продажу еды или сосудов с вином или маслом, но зерна следовало продавать не больше медимния (ок. 52,5 л. – Ред.) и, по крайней мере, несколько метретов (ок. 40 л. – Ред.) жидкости: и ни у кого не должно быть зернодробилки, кроме как в лохах» (Полиен). «Таким образом, таксиархи и лохаги, покупая оптом, распределяли между воинами, а прибывающие привозили продовольствие с собой, но когда они уезжали, то, если у них оставалось что-нибудь, они продавали. Благодаря этому получилось так, что у воинов было много продовольствия» (Аристотель. Экономика). Посредством таких искусных мер Тимофей смог покончить с осадой Самоса, затратив около десяти месяцев, практически без издержек для афинской казны.

После этого успеха Тимофей отправился в Геллеспонт. Он освободил Сеет и Критоту, которые в то время принадлежали Ариобарзану, но были осаждены Севтом. В качестве вознаграждения за службу сатрап передал ему не деньги, но два этих города, которые полководец подарил Афинам. Этот эпизод показывает, что Тимофей, хотя и был вынужден обстоятельствами действовать как предводитель наемников, все же в душе был больше заинтересован в прославлении своего родного города, чем в возвеличивании себя самого.

Разительный контраст представляет вознаграждение, которого добивался другой союзник Ариобарзана. В 364 г. до н. э. к Ариобарзану был послан с так называемой «посольской миссией» спартанский царь Агесилай. Несомненно, однако, что его миссия не ограничивалась дипломатией. Сатрап передавал Спарте наемников, когда она в них нуждалась, он также признавал обоснованными ее претензии на Мессению, которые недавно отверг царь царей. Но потребность в воинах была для Спарты актуальнее обязательств перед Ариобарзаном. Поскольку союзники Спарты были не особенно ревностными, наемники стали ее единственной надеждой, однако их нельзя было нанять без денег. Вот почему Спарта была вынуждена послать царя в качестве предводителя наемников добывать деньги вместо того, чтобы он командовал образцовой армией ополченцев. К сожалению, почти вся информация о жизни Агесилая приходит к нам из туманно сформулированного панегирика Ксенофонта (Агесилай). Он не сообщает, командовал ли Агесилай частью армии Ариобарзана или помогал ему лишь советами. Все, что известно, заключается в том, что Агесилай способствовал выдворению Автофрадата из Ассоса, а Севта из Сеста без всякого упоминания помощи Тимофея. Ксенофонт предпочитает делать акцент на вознаграждениях Агесилая. Поскольку спартанский царь каким-то необъяснимым образом получал денежные дары отовсюду – от Ариобарзана, которому приходилось помогать, от Мавсола, которого уговорил вернуться в Карию, и даже от Taxa, который только что стал египетским фараоном (363 до н. э.) (Tax, сын и преемник Нектанеба I, был фараоном в 361–360 гг. до н. э. – Ред.). Обогатившись таким образом, Агесилай после двенадцати месяцев отсутствия вернулся в Спарту перед битвой при Мантинее (362 до н. э.).

Единодушие, с которым сатрапы и местные правители Ближнего Востока делали подарки Агесилаю, можно считать первым симптомом наступления новой фазы мятежа сатрапов. До сих пор было невозможно заметить стройной системы или координации в различных выступлениях против Артаксеркса II. Но в 362 г. до н. э. сложилась реальная коалиция с общим планом. Она бы добилась успеха в реализации своих целей, если бы ее участники сохраняли лояльность в отношении друг друга. План включал наем греческих воинов. В то время как фараон Tax при поддержке Агесилая сдерживал нападение Артаксеркса II на Египет (которое наконец произошло), сатрапы Малой Азии должны были осуществить генеральное наступление в сердце Персидской империи. С этой целью сатрапы вносили в общий фонд достаточно денег, чтобы принимать на службу 20 тысяч наемников в год, и выбрали сатрапа Ионии Оронта хранить общий фонд и возглавить их армию. Но Оронт, подкупленный Артаксерксом II, предал своих сообщников. В Сирии он передал царю царей деньги вместе с наемниками, которыми командовал. Это было первое предательство из целой серии. Датам, командовавший остальными 20 тысячами наемников, был предательски убит. Реомифр, посланный на помощь Таху с 500 талантами и 50 кораблями, отправился вместо этого в Левки в Малой Азии (недалеко от Фокеи и Смирны) и выступил агентом Артаксеркса II.

Даже Tax в Египте был в равной степени несчастлив. Он сделал чрезвычайные приготовления для отпора вторжению персидского царя царей. Его армия из египтян (80 тысяч воинов) была усилена 10 тысячами (по другим данным, 11 тысячами) отборных греческих наемников. Командование ими было доверено Агесилаю, который набрал многих из них в Пелопоннесе и привел с собой из Спарты тысячу неодамадов-гоплитов. У царя лакедемонян имелся штаб из тридцати спартанских советников, так же как и в предыдущем Азиатском походе. Но это сходство лишь указывает на лежащее в основе различие, поскольку теперь Агесилай выполнял работу наемника и ксенага, командира иностранных наемников, хотя он упорствовал в утверждении, что является всего лишь союзником и представителем Спарты.

Tax нанял также Хабрия, заклятого противника Агесилая, командовать египетским флотом. Хабрий прибыл как частное лицо, но не как афинский стратег, поскольку хотя Афины поддерживали дружественные отношения с Тахом, но все же не желали без нужды компрометировать себя перед царем царей, когда Хабрий мог поступить на службу и в неофициальном порядке. Его главные функции состояли в реорганизации и боевой подготовке египетского флота. Он также был советником фараона в управлении финансами. Фактически, его обязанности сильно походили на обязанности британского офицера, уполномоченного заниматься боевой подготовкой турецкого флота.

Планы Taxa были обречены на провал. Во-первых, Агесилай с разочарованием обнаружил, что ему не позволено выполнять функции главнокомандующего, но от него требовали подчинения фараону и командования только наемниками. К тому же он не соглашался с наступательным планом боевых действий – с целью дать бой Артаксерксу II в Финикии. Отсюда готовность Агесилая принять предложения Нектанеба II, который решил замахнуться на египетский трон (Tax, покинув Египет и успешно наступая в Финикии и Сирии, оставил в Египте правителем своего родственника. А тот провозгласил фараоном своего сына Нехтгорхеба (Нектанеба II). – Ред.). В результате возникла странная ситуация. Ибо профессиональный кондотьер Хабрий (которому тоже адресовались подобные предложения) попытался уговорить спартанского царя Агесилая сохранять верность своему союзнику Таху. Плутарх дал блестящее описание возникшего спора.