Текст книги "Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады"

Но мститель явился в виде Архидама, прежнего союзника Фокиды, который следовал со своей наемной армией на помощь Таренту. (Согласно Диодору, Архидам с наемниками тоже имел долю участия в разграблении сокровищ Дельфийского храма и по этой причине позднее заслужил гибель в Лукании.) Он нанес поражение наемникам Фалека и освободил Ликт. Затем Фалек последовал примеру «десяти тысяч» и попытался осадить Кидонию. Но город выдержал осаду, и он был убит. Разумеется, смерти Фалека следовало быть пропорциональной его преступлениям. Его то ли поразила молния, то ли умертвил один из приверженцев. Остатки наемников отправились из Кипра помочь вернуться элейским изгнанникам, но их разгромила коалиция Элиды и Аркадии, захватив в плен 4 тысячи наемников. «Аркадцы продали свою часть пленников в рабство, элидцы казнили их за осквернение святилища Аполлона».

Так пришел конец отряду Фалека. Фактически его поход на Крит, хотя и завершился неудачей, должно быть, был менее неудачным, чем пытается это представить пристрастный Диодор.

Глава 14
НАЕМНИКИ НА СЛУЖБЕ В АФИНАХ В ИХ БОРЬБЕ С ФИЛИППОМ II

Войны Фокиды и Фив заняли десять лет IV столетия до н. э. Но они не выдерживают сравнения с конфликтом между Афинами и Филиппом II Македонским. С интервалами эта борьба продолжалась с 358 по 338 г. до н. э. Постепенно она привлекала все больше сил Афин и потребовала всех их денежных ресурсов – и в живой силе тоже, когда это было необходимо. Однако война с Филиппом II довела до пика тенденцию, которая долгое время росла в Афинах. Ополченец-гоплит, подлежавший призыву, ожидал, что государство будет все больше и больше тратить деньги на его личное благо и все меньше и меньше будет требовать от него службы за пределами страны. С другой стороны, богатые граждане были вынуждены, желали они того или нет, выделять государству большие доли своего богатства.

В речах, которые дошли до нас, богатые афиняне любят ставить себе это в заслугу, но фактически они компенсировали деньгами уклонение от военной службы, которую несли бедняки. Большинство афинян предпочитало «самим бездельничать, сидеть сложа руки, жить в нужде и только осведомляться, одержали ли победу наемники такого-то полководца» (Демосфен). Именно эти настроения и их последствия проявлялись во время чрезвычайных ситуаций, когда становилось все труднее призвать афинян на военную службу. Государство уже выработало в это время привычку нанимать на службу профессиональных пелтастов, и с этого времени те или иные наемники замещали гоплитов, за исключением нескольких особых случаев. Наша задача состоит в том, чтобы проследить этот процесс, а затем выяснить, какую пользу для себя извлек Филипп II из применения наемников.

Уже в первый год своего регентства Филипп II косвенно вступил в конфликт с Афинами. Ведь этот город поддержал по собственным мотивам претендента на престол Аргея. В 358 г. до н. э. стратега Мантия послали в Македонию с отрядом в 3 тысячи гоплитов. Он высадился в Метоне, но не углублялся в страну. Вместо этого Мантий послал в Эти Аргея с «наемниками». Этих воинов, очевидно, следует отождествить с упомянутыми 3 тысячами гоплитов. Неудивительно, что афинские граждане не стремились служить за пределами страны в незначительных походах, таких как этот. Гораздо более примечателен тот факт, что все наемники были гоплитами. В IV столетии до н. э. до настоящего периода это первый, отраженный в записи пример, когда Афины наняли большое войско такого рода воинов.

Аргей обманулся в своих надеждах на благоприятный прием в Эти. Он не предпринимал никаких дальнейших атак, но повернул назад в Ментону. На этом пути Филипп II застал его врасплох и окружил отступавший отряд. По окончании боя он поставил условием сдачу Эти и соратников Аргея, о которых больше ничего не известно. Среди них, однако, было несколько афинян, которых Филипп II отпустил без выкупа. Он сделал это в качестве жеста примирения с Афинами.

Когда в 356–355 гг. до н. э. вражда между двумя странами возобновилась, Афины смогли наконец выложить на войну с Филиппом II всю свою энергию. Но оказалось, что энергия Афин уже иссякла. За походом на Эвбею всем войском во главе с Тимофеем, 357 г., последовала Союзническая война. Поэтому Харет, единственный имевшийся у Афин авторитетный предводитель наемников, которому поручили вести войну, в целом терпел больше неудач, чем добивался успехов. Довольно пристрастный критик Эсхин сообщает, что Харет потерял в Халкидике 75 городов, которые завоевал Тимофей, и что он вывел из доков 150 триер, которые так и не вернулись. Более того, Харет вел себя настолько независимо в отношении властей, что в 346 г., когда Филипп II совершал поход в Херсонес Фракийский, было предложено «отправиться морем, как можно быстрее, и подыскать стратега для командования войском». Данный же афинский стратег превратился в бродячего кондотьера, действия которого полис не контролировал.

Необходимость дисциплинировать полководцев-профессионалов вдохновила Феодекта Фаселидского, ученика Исократа, опубликовать примерно в это время памфлет под названием «Закон», в котором он, видимо, предложил новый метод обращения с ними. «Вы делаете гражданами наемников, таких как Страбакс и Харидем, благодаря их примерному поведению, не сделать ли вам изгнанников из тех, которые нанесли непоправимый ущерб вашим наемникам?» Но Афины слишком нуждались в стратегах, чтобы применять это средство.

Эсхин тоже прибегает к язвительным замечаниям в отношении приверженцев Харета: «Беглецы Деяр, Депир и Полифонт собрались вместе со всех концов Греции». Он даже утверждал, что на них было потрачено 1500 талантов. Очевидно, это была общепринятая оценка ораторов того времени. Такой ее приводит Эсхин, а в 349 г. до н. э. и Демосфен. И было бы абсурдно настаивать на этих цифрах чересчур горячо, однако они показывают, насколько широко было распространено мнение, что Афины потратили свои ресурсы на наемников без сколько-нибудь адекватной отдачи. К 352 г. Демосфен мог говорить о казне, которая не обеспечивает денежное содержание на день. Этот дефицит – причина скромных успехов в борьбе против Филиппа II на данный момент и позднее.

Харету принадлежит заслуга лишь двух достижений – захват Сеста весной 353 г. и разгром Адея Петуха. Адей был командиром наемников Филиппа II, и его прозвище (видимо, происходящее от хвастливости) вдохновило Гераклида на то, чтобы отметить это событие.

 
Филиппов петушок раскукарекался,
Носился спозаранку и попал под нож —
Его тогда схватил Харет-афинянин:
Видать, тот был без гребня. И, зарезавши
Лишь одного, устроил угощение
Харет для многих, – дело благородное!
 

(Харета, очевидно, отозвали с Геллеспонта на помощь Ономарху. Времени ему хватило лишь на спасение нескольких фокидян, которые доплыли до его кораблей в заливе Пагаситикос. Возможно, за этот благородный поступок он получил из казны Дельф вознаграждение 60 талантов. На эти средства он, по свидетельству Феопомпа, угощал афинян.)

Завоевание Филиппом II Фессалии и его победа над фокидянами встревожила Афины и побудила их наконец послать ополчение из 5 тысяч гоплитов и 400 конников охранять Фермопильский проход. Быстрая и серьезная помощь спасла ситуацию: поход Филиппа II на юг был остановлен. Ораторы Аттики ближайшие 20 лет смотрели на это событие как на большое достижение своей страны. Остается показать, как низко пала боевая доблесть Афин, когда такое событие показалось им подвигом.

Когда опасность временно отступила, Афины вернулись к использованию наемников. Был разработан новый многообещающий план, посредством которого Харидем, все еще служивший Керсоблепту, возводился в ранг стратега и должен был при помощи фракийцев, а также собственных наемников завоевать для Афин Амфиполь. За этим последовало решение Народного собрания, которое официально обеспечивало гарантии Афин Харидему в случае его убийства. Именно против этого предложения выступил Евтикл с речью, написанной для него Демосфеном, из которой мы почерпнули большую часть нашей информации о Харидеме. Точно не известно, было ли это решение осуждено как незаконное, но Харидем определенно не был избран стратегом до 351 г. до н. э. В конце лета предыдущего года Филипп начал вторжение во Фракию, и к декабрю в Афины пришла весть, что он осадил фракийский город Херайон Тайхос. Тотчас последовали предложения повторить успех 353 г. до н. э., послав другое ополчение воинов, возрастом вплоть до 45 лет, и флот из сорока триер. Средства на это предприятие следовало собрать посредством чрезвычайного налога 60 талантов. Но приготовления замедлились, и поступила весть, что Филипп II заболел и даже умер. Поэтому поход отложили на период после Нового года (июль 351 г.), когда Харидема выбрали стратегом. Наконец, в октябре он смог выйти в море с десятью кораблями, но без воинов на борту. На организацию эскдары и набор наемного войска ему было выделено лишь 5 талантов. (Этой суммы хватило бы лишь на содержание одной эскадры в течение шести недель.) Было слишком поздно, чтобы оправдалась какая-либо надежда на успех. Филипп II уже нанес такой мощный удар по Керсоблепту, что тот перестал быть союзником Афин.

Обеспечив таким образом тыл, Филипп II обратился к Халкидике, где его новой целью стал захват Олинфа. Осада этого города началась весной 349 г. до н. э. И первой филиппикой, выпущенной в то время, является программа Демосфена по снятию осады. План заслуживает некоторого анализа, поскольку это единственный сохранившийся план от Афин, который был разработан для контролирования наемной армии. Хотя Демосфен начал с предложения снаряжения 50 триер и ополчения граждан, усиленного конницей, он понимал, что это предложение труднореализуемо. Поэтому, расценивая его как будущую цель, он предложил иметь постоянное войско для рейдов на македонскую территорию. Такое войско должно было состоять из 2 тысяч пехотинцев и 200 конников, на четверть из ополченцев, остальные – наемники. Для перевозки этих сил требовалось десять быстроходных триер. Демосфен делает упор на то, что это скромное, но реальное предложение, противопоставляя его нереальным проектам создания многочисленных наемных армий. Он надеялся таким путем сочетать преимущества наемных воинов и ополченцев. Ибо, базируясь на островах Лемнос, Фасос (Тасос) и Скиафос (Скиатос), они могли бы почти беспрерывно осуществлять серии набегов на Македонию. В то же время ополчение граждан, неспособное служить на постоянной основе и приходившее, как и должно, из наиболее отдаленных мест Аттики, оказывалось обреченным на милость зимних штормов и летних северо-западных пассатных ветров. С другой стороны, ополченцы в наемном войске Демосфена оказывали бы, как он надеялся, влияние на всю армию, и само их присутствие сдерживало бы распущенность наемного стратега. Предусматривалось освобождение ополченцев от воинской службы по окончании установленного срока.

Наконец, Демосфен гордился тем, что его план обоснован с финансовой стороны. Поэтому он надеялся, что план не постигнет обычное проклятие афинских военачальников – дефицит денег, что заставляло их растрачивать силы наемников где угодно, чтобы выплачивать жалованье. Согласно плану, воинам выплачивалось пособие. (2 тысячам пехотинцев по 10 драхм в месяц каждому = 40 талантов в год; 200 конникам по 30 драхм в месяц = 12 талантов в год; 10 триер по 20 мин в месяц = 40 талантов в год.) Всего: 92 таланта в год. Они могли получать большее жалованье, если хотели, путем грабежа неприятельской территории, не в ущерб союзникам. Таков был план Демосфена, и он продвигал его аналогично эпизоду иноземцами в Коринфе. Но эти идеи так и не были претворены в жизнь.

В конце лета 349 г. до н. э. начался Афинский поход на помощь Олинфу. Его организовали как обычно. 2 тысячи наемников-пелтастов составляли полевые силы под командованием Харета. Несколько позднее (возможно, в начале следующего лета) Харидема, пребывавшего в районе Ееллеспонта, послали в Халкидику со 150 конниками и 4 тысячами пелтастов. (После своего провала Харидем, возможно, был в опале. О его аморальности в Олинфе пишет Феопомп; о его склонности к пьянству Элиан. Далее в 338 г. до н. э. он появляется как стратег.) Видимо, он сместил Харета. Это наилучшая краткая характеристика афинского войска пелтастов, которым мы располагаем. Это показывает, что пелтасты были способны совершать походы без поддержки гоплитов. Но метод мобильных рейдов оказался неэффективным в отношении армии Филиппа II, и олинфяне послали последний отчаянный призыв о помощи к ополченцам, а не к наемникам и союзникам. Однако точно так же, как прежнее предложение совершить поход было упреждено походом на Эвбею, где Филипп провоцировал беспорядки, так теперь, когда Харета послали с 2 тысячами пелтастов и 300 конниками, его задержали встречные ветры до тех пор, пока Олин не был взят царем Македонии.

Согласно свидетельству Филохора, Афины поддержали Олинф силами не менее 6 тысяч наемников и только 2 тысяч ополченцев. Но с этого времени они совсем перестали использовать ополченцев на суше. Вследствие тщетности военных усилий в Афинах стала набирать силу партия мира. И хотя Филократов мир не принес общего удовлетворения, возврата к конфронтации желали еще меньше. Поэтому, фактически, с 348 по 340 г. до н. э., в мире с Филиппом II или нет, Афины не предпринимали явных акций против него. Но это успокоение с афинской стороны не предотвращало отдельных конфликтов между Филиппом II и афинскими гарнизонами наемников, особенно на Херсонесе Фракийском.

По крайней мере со времен Союзнической войны (357–355 до н. э.) Афины считали необходимым иметь гарнизоны в отдаленных частях своей сокращающейся империи. И разумеется, рядовому афинянину не надо было нести гарнизонную службу за пределами полиса в мирное время. Даже во время войны обычно для этой цели использовались наемники. Так, например, в 368 г. до н. э. содержался гарнизон наемников в Перинфе, которому Филиск выплачивал жалованье. (Филиску предоставили гражданство Аттики.) А в месяц фаргелион (24–25 мая) 356 г. до н. э., когда шла Союзническая война, возникли затруднения с выплатой жалованья гарнизону на острове Андрос. Опять же весной или летом 348 г. до н. э., в течение короткого времени после изгнания Плутарха, таким же образом удерживали Эретрию. Тимарха послали туда эксетастом, функционером, в обязанности которого входило выяснение мер, необходимых для содержания и использования наемников. Ексетастами были «офицеры, посланные провести предварительное установление количества наемников для того, чтобы высылать им жалованье, ибо стратеги порой давали неверные сведения и преувеличивали их численность». Точно так же необходимо отметить бесполезность таких мер, поскольку всех этих ексетастов комиссии Тимарха обвинили во взяточничестве.

В 347–346 гг. до н. э. Афины располагали аналогичными гарнизонами на побережье Фракии в Серрхеон Тайхос, Тиерон Орос и других местах. Филипп II уже вел переговоры с Афинами по поводу Филократова мира. Но поскольку Керсоблепт был исключен из соглашения о мире, Филипп II продолжал вести против него боевые действия. До конца марта 346 г. до н. э. из Фракии были выдворены все афинские гарнизоны наемников, которые находились под общим командованием Харета. Так, Филипп II, сделав Керсоблепта своим вассалом, добрался до Геллеспонта.

Это продвижение Филиппа II реально угрожало Херсонесу Фракийскому, одному из наиболее ценных владений Афин. Поэтому вскоре после подписания мира туда были посланы новые клерухи, а Диопиф назначен стратегом. Так как Диопиф был послан в то же время, что и эти новые клерухи, можно сделать вывод, что его первоочередной задачей было укрепить оборону города. Но клерухи оказались вовлеченными в спор с Кардией, которая все еще сохраняла свою обычную независимость от Афин. Это вело к войне, и Диопиф набрал за свой счет наемное войско, с которым не только напал на Кардию, но также вторгся на зависимые от Македонии территории, когда Филипп II поддержал кардийцев. Насколько эта активность Диопифа была его личной инициативой, и насколько ее санкционировали Афины, определить невозможно. Демосфен говорит о нем как о стратеге, а Филохор конкретно указывает срок его пребывания в должности 343–342 гг. до н. э. (Из этого не следует, что он не был стратегом в предыдущие годы.) Для нас это указание весьма важно, поскольку, должно быть, в конце этого периода (весной и летом 342 г.) началось нападение Диопифа на Кардию. Далее, согласно «письму Филиппа» (Демосфен), имелись указы, санкционирующие военные акции определенного вида. Но экклесия (Народное собрание Афин), очевидно, так и не позволила Диопифу воевать с Филиппом II, и это были отдельные поступки с его стороны, которые Демосфену действительно пришлось защищать в его речи «О делах в Херсонесе».

Конечно, Диопиф совершал предосудительные поступки стратега, войскам которого не выплачивали жалованья. Он занимался поборами с кораблей, проходящих пролив Геллеспонт, пиратствовал, если заранее не получал взяток. Но эти шалости стали теперь, в той или иной форме, обычным побочным доходом стратегов. Серьезным проступком стали грабежи городов во фракийских владениях Филиппа II и требование выкупа за задержанного македонского посла. Но как раз это, что нельзя было защитить с позиции права, особенно привлекало Демосфена в Диопифе. Наконец Афины, без затрат и усилий, заимели за пределами их территории профессиональную армию, которая энергично разоряла владения Филиппа II. Наемники Диопифа своевольничали, как хотели; по крайней мере, они были занозой для Филиппа II.

Демосфену удалось при помощи своих аргументов убедить афинян не открещиваться от Диопифа, однако нет никаких свидетельств, что ему оказали срочную помощь. Однако похоже, что Диопиф вскоре после этого ушел из жизни сам. Во всяком случае, до конца 341–340 гг. до н. э. для защиты Херсонеса назначили Харета. Он оставался в районе Геллеспонта до 339 г. до н. э. Харет, возможно, взял под свою команду наемников Диопифа, но они больше не упоминаются нашими авторами, поскольку в ходе нарастания вовлечения Афин в войну с Филиппом II первостепенное значение приобретал их флот, а не сухопутные силы. В любом случае Харет теперь был столь малопопулярен за пределами Афин, что его пришлось заменить Фокионом до того, как власти Византия приняли на своей территории афинские войска.

Одно известное нам войско афинских наемников располагалось на острове Фасос (Тасос). Очевидно, Демосфен возобновил свое старое предложение из «Первой филиппики», состоявшее в том, чтобы наемная армия на триерах разоряла побережье Македонии. У него было странное убеждение в том, что такого рода стратегия отвлечет Филиппа II от похода на юг. Фасос (Тасос) прежде предлагался как зимняя база. Теперь предложение реализовывалось, и Демосфен отправился морем как триерарх (командир триреры) помочь в организации дела.

Получилось так, что непосредственная причина, побудившая Филиппа II продолжать экспансию в Греции, выросла также из неэффективности рекрутов-ополченцев. Ибо когда амфиктионы по жалобе Эсхина продолжили обвинять жителей города Амфисса (Амфиса) в Локриде в богохульстве, то они сначала попытались наказать обвиняемых при помощи войска амфиктионов, то есть добровольцев из городов (участников Союза амфиктионов). Но, как сетовал Демосфен, «некоторые не пришли, но другие пришли, не принеся никакой пользы». Этот неудачный поход возглавил Коссиф из Фарсала в Фессалии, который, возможно, играл на руку Филиппу II.

Вследствие провала рекрутов-ополченцев амфиктионы встали перед выбором. Они могли попытаться собрать с городов военный налог и на эти средства набрать наемников: или, вместо этого, должны были обратиться за помощью к единственному человеку, располагавшему наемной армией, – Филиппу II Македонскому. Неудивительно, что они воспользовались второй альтернативой. Ибо не было надежды на то, что члены Союза проявят готовность предложить деньги, если раньше не были готовы предложить воинов. Таким образом, именно военная немощь городов-полисов вызвала повторное вторжение Филиппа II в Грецию и обеспечила его превосходство над эллинами.

Города, сопротивлявшиеся Филиппу II, конечно, целиком полагались на ополченцев, но в реальном сражении, решившем проблему, им не служили подкреплением наемные воины. Демосфен, доминировавший в советах Афин и их союзников, разработал большой план. Согласно этому плану, каждый полис вносил соответствующую сумму денег в дополнение к своим ополченцам. Общую сумму следовало потратить на набор и содержание наемной армии и флота. Сумма эта достигала более 500 талантов. (Так, Ахайя и Мегары предоставили 60 талантов, Эвбея – 40, из которых Орей и Эретрия дали 10.) Подсчитано, что на эту сумму можно было содержать 10 тысяч пехотинцев и тысячу конников, а также 100 быстроходных триер. Упоминание триер позволяет предположить, что Демосфен все еще держал в уме прежний план рейдов на македонское побережье.

Демосфен собрал, кроме того, своим красноречием многочисленное ополчение, этим же красноречием привлек на свою сторону различные полисы. Но эти два типа армий – ополченческой и наемной – не сочетались в одинаковых пропорциях. Эсхин, естественно, обвиняет Демосфена в изобретении схемы для личной выгоды. По его мнению, Демосфен набрал свои 10 тысяч наемников для амфисцев и похитил средства из военного бюджета, предусмотрев оплату большего числа воинов, чем реально служивших. Подобные упреки нельзя воспринимать всерьез. Причина такого деления армии заключалась в стратегическом положении. Поскольку Филипп II наступал из Элатеи, он мог использовать свою центральную позицию для наступления каждого из двух эшелонов войск. Он мог наступать через горный проход к западу от Парнаса, прямо на Амфиссу, его объявленную цель. Или, вместо этого, мог нанести удар по союзникам через Беотию. Союзники выбрали метод обороны своих стран ополченцами и наемниками под командованием афинского и фиванского стратегов – Харета и Проксена – и защиту Амфиссы. Метод, сам по себе, был разумным, но невозможно определить, улучшило ли армию смешение одного вида войск с другим.

Серьезной ошибкой стало то, что Проксен, сбитый с толку ложной депешей Филиппа II, позволил противнику после десяти месяцев ожидания занять проход к Амфиссе. Филиппу II, таким образом, было позволено нанести тяжелое поражение наемникам и нарушить линию обороны союзников. После этого он вторгся в Беотию через Херонею. В последовавшей битве участие наемников не упоминается, за исключением фиванского «священного отряда» во главе с Феагеном, который достойно сражался и погиб. Возможно, незначительное число наемников возобновило борьбу после прежнего поражения. Но, как бы то ни было, битва при Херонее (338 до н. э.) практически подытожила войну. В этой битве войско ополченцев образца V столетия до н. э. уступило профессиональному войску эллинских монархий.