Текст книги "Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады"

Глава 17
ТИМОЛЕОНТ

Конфликты последнего десятилетия ввергли Сицилию в скверное состояние. Платон отзывается об острове как о территории, которой угрожала перспектива погрузиться в варварство. Между тем из-за наплыва наемников из Италии господствующим языком острова становился оскский (оски – одно из древних южноиталийских племен. К середине 1-го тысячелетия до н. э. занимали большую часть Кампании. Несмотря на завоевание самнитами (V в. до н. э.), а затем Римом (IV в. до н. э.), оскский язык был широко распространен в Южной Италии вплоть до I в. н. э. – Ред.). Как писал Плутарх («Тимолеонт»), большая часть городов находилась в руках собравшихся отовсюду варваров и не получающих жалованья солдат, которые нисколько не возражали против частой смены властей. В результате одной из таких многочисленных смен на Сицилию пришло спасение.

Правление Дионисия II в Сиракузах еще раз вызвало активность представителей оппозиции. Они пригласили себе на помощь Гикета, тирана города Леонтины, сиракузца по происхождению и выжившего участника похода Диона. Гикет принял приглашение и приготовился сместить Дионисия II. Но одновременно с просьбой к одному тирану сместить другого демократы Сиракуз приняли более благоразумную и привычную для них тактику обращения за помощью к метрополии. К счастью для дела свободы Сицилии, Коринф в это время почувствовал готовность с необычайной энергией откликнуться на обращение дочернего города. Ибо в Коринфе решили направить на остров в 344 г. до н. э. небольшой экспедиционный отряд наемников во главе с местными командирами. Стратегом выбрали Тимолеонта, который давно был известен как непримиримый противник тирании, но не имел опыта участия в заморских походах наемников. Его воины представляли в основном остатки фокидских войск. Их обвиняли в осквернении Дельфийского храма. Но Тимолеонт добился санкции Аполлона на свою миссию и начал поход с целью освобождения от тирании острова Двух Богинь, к которому он отправил одну из своих триер. Его войско при отплытии из Коринфа состояло из 700 наемников на борту семи кораблей, три из них были быстроходные парусные суда. По пути он взял три дополнительных судна с Левкады и Керкиры, доведя общую численность своих воинов до тысячи человек.

Между тем обстановка в Сицилии менялась. Гикет не желал получения эффективной помощи из Коринфа. Прежняя история показала, что такая помощь имела тенденцию помочь демократам, в то время как он был заинтересован лишь в изгнании Дионисия II, что открывало путь для его собственной тирании. Поэтому Пикет по примеру Дионисия I добился взаимопонимания с Карфагеном и даже превзошел своего предшественника, призвав в Сицилию карфагенскую армию. В то же время он послал своих представителей в Коринф с просьбой к его властям не утруждать себя и не тратиться на вмешательство в дела Сиракуз. Но эта просьба лишь побудила коринфян к активизации действий. Следовательно, Тимолеонт прибыл на Сицилию, где война предстояла как дело решенное. Первая попытка Гикета овладеть Сиракузами провалилась. Но когда он уходил в Леонтины, из арьергардной стычки с воинами Дионисия II выросло серьезное сражение, которое завершилось полной победой Гикета. 3 тысячи наемников Дионисия II были убиты, сам тиран с остатками войск был отброшен в цитадель.

Вначале положение Тимолеонта на Сицилии было весьма ненадежным. Ему удалось лишь проникнуть в цитадель, обманув карфагенский флот. На острове его приветствовали в городе Тавромений, но другие города относились с подозрением к человеку, который казался просто очередным наемником-авантюристом. Тавромений мог предложить лишь минимальное обеспечение для его воинов. Поэтому Тимолеонт с энтузиазмом ухватился за обращение помочь со стороны одной из двух партий в Адрануме. В то же время другая партия призвала Гикета. Затем соперничающие стратеги, ведь Гикет стал теперь самым опасным противником, стали оба наступать на один и тот же город. Сначала Гикет прибыл с 5 тысячами воинов и занял город, но Тимолеонт неожиданно напал на противника, прежде чем тот освоился. Несмотря на неравенство в силах, ибо у Тимолеонта было всего лишь 1200 воинов (еще 200 воинов прибыли из Тавромения), Тимолеонт разгромил противника и овладел Адранумом.

Победа произвела огромный моральный эффект. Прежде Тимолеонт воспринимался негативно, теперь многие города выступали с предложениями о союзе. Главным из них была Катана, где правил тиран Мамерк. Ибо, хотя Тимолеонт прибыл на Сицилию ради дела свободы, он еще не был достаточно силен, чтобы пренебрегать предложениями союза с какой-либо стороны. Это стало еще яснее, когда к нему обратился с предложением не кто иной, как его первоначальный враг – Дионисий II. Тиран Сиракуз понимал, что рано или поздно должен уйти, и предпочел сдаться скорее Тимолеонту, чем Гикету. Видимо, они договорились, что Дионисий II оставит остров (цитадель Сиракуз), прихватив личное имущество и свиту. Тимолеонту удалось переправить на остров отряд в 400 воинов во главе с двумя коринфянами, Евклидом и Телемахом, чтобы взять под контроль гарнизон. Нет четких записей о том, каким образом они ухитрились проникнуть сквозь кольцо блокады Гикета, но кое-что позволяет предположить, что они пробрались по суше малыми группами. Остров значительно укрепил силы Тимолеонта. В его арсенале хранилось 70 тысяч единиц оружия, накопленного еще Дионисием I. В конюшнях стояло много лошадей, и, что самое важное, на острове находился гарнизон из 2 тысяч наемников, которые перешли теперь на службу новому казначею.

Все это развитие событий от высадки Тимолеонта до сдачи Дионисием II острова заняло 50 дней. Скорый успех воодушевил сторонников Тимолеонта в Коринфе, и они прислали ему еще 2 тысячи пехотинцев и 200 конников. Кроме того, популярность Тимолеонта в Сицилии резко возросла, когда он избежал покушения на свою жизнь, что воспринималось как чудо. Усилению Тимолеонта Гикет мог противопоставить лишь более активную поддержку Карфагена. По его просьбе подошел карфагенский стратег Магон и встал лагерем у Сиракуз.

Угроза гарнизону острова вынудила Тимолеонта испытать судьбу в решающем сражении. Но его выручил случай – в момент, когда он продвигался к Сиракузам со смешанным войском, насчитывавшим 4 тысячи человек. Ибо карфагенский полководец испугался возможности братания между наемниками Гикета и гарнизона, преданного Тимолеонту. После отступления на Маго Тимолеонту стало легче снять блокаду Сиракуз, осуществляющуюся Гикетом.

Нас мало интересуют как изменение им конституции Сиракуз, так и его усилия вновь заселить Сицилию греками с континента. Больший интерес вызывает то, как он выполнял свой долг по освобождению Сицилии и как он использовал для этого наемников. Хотя Сиракузы обеспечили теперь его базой и возможным источником налогов с граждан, Тимолеонт все еще оставался главным образом командиром наемников. Поскольку сицилийские города не скоро освободились от оцепенения, ни один местный лидер не предлагал себя на место коринфянина. Кроме того, Тимолеонт испытывал трудности с оплатой наемников. Сиракузы и Коринф не были в состоянии возместить дефицит средств, а поход, имевший целью освобождение Сицилии, не мог содержаться за счет ограбления греческих городов. Единственным выходом был набег на территорию, занятую карфагенянами, который Тимолеонт осуществил под командованием своих военачальников Динарха и Демарета. Доходов от набега хватило даже для выплаты аванса наемникам. (Почти определенно следует отождествить с Динархом, который служил Филиппу II и его преемникам, то же сходство в карьере Демарета. Оба упомянуты Демосфеном как деятели, сдавшие Коринф Филиппу II. После Ламийской войны Антипатр сделал Динарха наместником Пелопоннеса. Казнен в 318 г. до н. э. по приказу Полиперхонта.)

Демарет, как и Динарх, был сторонником Филиппа II и гетайром-«товарищем». Он подарил Александру Великому Буцефала и помирил Филиппа II с сыном в 337–336 гг. до н. э. Он сопровождал Александра в Азиатском походе; был рядом с Александром в битве при Гранике и в тронном зале в Сузах. Умер в старческом возрасте в Индии, откуда Александр отослал его останки в Коринф.

Нападение на карфагенскую территорию могло иметь лишь одно последствие – новое грозное вторжение Карфагена. Перед лицом новой угрозы Тимолеонт предпринял необычный маневр. Он уговорил или принудил Гикета послать свой отряд наемников ему на помощь в войне против Карфагена. Усилившись, Тимолеонт выступил навстречу карфагенянам с войском численностью не больше 12 тысяч человек. Вероятно, более половины его составляли наемники.

(Реальные цифры могли быть примерно такими:

Сиракузские наемники – 4000

Сиракузские граждане – 3000 (из которых 1000 – конники)

Союзники – 2000

Наемники Гикета – 3000

Всего – 12 000)

Но когда он еще не вышел за Акрагант, в армии вспыхнул серьезный мятеж. Его вызвала недоплата жалованья наемникам в сочетании со слабыми надеждами на победу перед лицом превосходящих сил Карфагена. Мятеж возглавил воин со зловещим именем Трасиос (Отважный), который, согласно Диодору, был одним из фокидян, совершивших святотатство. Этот смутьян утверждал, будто Тимолеонт ставит на кон жизнь наемников, которым в течение длительного времени, из-за отсутствия средств, он даже не может платить. Лояльность большей части наемников удалось сохранить увещеваниями и подарками, но тысяча воинов отказалась смириться. Тимолеонт проявил достаточно благоразумия, чтобы не принуждать их и не передать в руки врага. Вместо этого он отослал мятежных наемников назад в Сиракузы с предписанием своим сторонникам выплатить им задолженность по жалованью.

С такой убавленной численностью войска Тимолеонт вступил в сражение с карфагенянами у реки Кримис. Невозможно принять как безусловно правдивые оценки наших источников о численности армии противника, но вполне очевидно, что она значительно превышала численность войска греков. Тимолеонт построил свои войска – элитный контингент наемников в центре под собственным командованием, а ополчение на флангах усилив наемниками (Плутарх. Тимолеонт). В резерве находился конный отряд под командой Демарета, однако входили в его состав наемники или нет – неизвестно. Полная победа была достигнута благодаря дисциплинированности и мобильности греческого войска. И эти качества, очевидно, относились в первую очередь к его профессиональному ядру. Недостатком победы было нежелание Тимолеонта развить успех; это опять же зависело от наемников, которые слишком озаботились сохранением больших трофеев, что подчеркивается главным образом в первоначальных повествованиях.

Эта битва убедительно продемонстрировала не только сицилийцам, но и карфагенянам военное превосходство греческих наемников. Плутарх и Диодор отмечают, что Карфаген теперь решил отказаться от тактики использования ополченцев, которой придерживался в битве у реки Кримис с катастрофическими результатами. Он решил вместо этого использовать греческих наемников в дополнение к тем, которых вербовал в Испании и использовал в войнах. Плутарх добавляет, что карфагеняне так и не воспользовались греческими наемниками. Хотя это обобщение выглядит на первый взгляд слишком смелым, другие наши источники склонны скорее подтвердить, чем опровергнуть его. В соответствии с новой тактикой карфагенская армия уже следующей весной включила контингент греков. Быстрота, с которой осуществился этот план, свидетельствует о наличии большого числа свободных греческих наемников. Где производился их набор, не сообщается.

После своей победы Тимолеонт вернулся с ополчением в Сиракузы, в то время как наемники остались добирать плоды своего успеха посредством разорения карфагенской территории острова. Его первой заботой было избавиться от тысячи наемников-дезертиров. В качестве победителя Тимолеонт мог обращаться с ними без особой вежливости, фактически он ограничился их изгнанием из Сицилии. Они отправились морем в Италию, где разграбили территорию бруттиев, которые поднялись и подвергли их в отместку резне. Диодор усматривает в этом Божье возмездие за их участие в осквернении Дельфийского храма.

Устранив главную угрозу со стороны Карфагена и изгнав нелояльных последователей, Тимолеонт смог обратиться к своей первоочередной цели – уничтожению сицилийских тиранов. К сожалению, мы располагаем весьма скудными материалами для последовательного продолжения истории. Диодор лишь приводит перечень разгромленных тиранов, а повествование Плутарха дробится на ряд довольно разрозненных инцидентов. Сначала мы узнаем, что Гикет и Мамерк затеяли интриги с Карфагеном. (Почему Гикет внезапно разорвал недавний союз с Тимолеонтом, не объясняется; возможно, не выполнялись условия соглашения.) На следующий год два тирана, опираясь на греческие и карфагенские войска во главе с Гисконом, нанесли жестокое поражение 400 наемникам Тимолеонта, посланные на территорию Мессаны. Кроме того, в карфагенской зоне острова войско во главе с Эвфимом из города Левки было уничтожено в западне близ города Гиеры. Плутарх утверждает, что эти наемники грабили Дельфийский храм, и толкует их уничтожение в духе Диодора: как возмездие со стороны богов. Эти поражения не повредили репутации Тимолеонта как избранника счастливой судьбы, поскольку он не командовал наемниками лично. Когда же Мамерк принес в дар богам захваченные щиты, он привел в ярость противников, написав на них: «Жалким прикрывшись щитом, щитов мы добыли немало, злато на них и янтарь, пурпур, слоновая кость». Эта строфа, несомненно, относилась к великолепным трофеям после разгрома карфагенянами «священного отряда», который наемники Тимолеонта бросили в бой. После нескольких взаимных набегов сторон Тимолеонт испробовал другой метод. Так как далее мы узнаем, что когда Тимолеонт продвинулся к Лeонтинам, то воины, то есть наемники Гикета, передали ему связанного тирана, его сына и гиппарха Эвфима. О награде за это предательство ничего не известно, но, поскольку эти наемники ранее сражались под командой Тимолеонта в битве у реки Кримис, вероятно, у него было немало лазутчиков в их рядах. Аналогичным образом Мамерк после одного сражения был изолирован посредством соглашения с Карфагеном и принужден к сдаче.

Так, постепенно, вся восточная часть острова была очищена от карфагенян и тиранов. Но наемники в связи с этим процессом не упоминаются. Однако многие ссылки на колонистскую деятельность Тимолеонта заставляют предположить, что с отпадением нужды в наемниках он позволил тем из них, которые пожелали, расселиться в малонаселенных городах Сицилии. Во всяком случае, благодаря настойчивым и неразборчивым в средствах усилиям он принес на остров мир. Ибо около 20 лет история Сицилии не заполнена событиями, что указывает, видимо, на период восстановления, не потревоженный наемниками или тиранами, принимающими их себе на службу. Самовластие и военный профессионализм потеряли господствующее положение до прихода Агафокла, типичного кондотьера, повторившего путь прихода к власти Дионисия.

Часть пятая
ЭПОХА АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО

Глава 18
ГРЕЧЕСКИЕ НАЕМНИКИ НА СЛУЖБЕ В ПЕРСИИ, 340–330 ГГ. ДО Н. Э

Все их неисчислимые полчища оказываются непригодными для войны. И вот, точно у них недостаток людей, нанимают они наемников и думают найти спасение при помощи чужеземцев.

Платон. Законы

(О персах)

Ко времени восшествия на престол Александра греческие наемники стали утверждаться на службе соперничающих автократий Европы и Азии. Далее необходимо исследовать, какую роль они сыграли в войне между этими двумя силами. Сначала рассмотрим их деятельность на стороне, потерпевшей поражение.

В последние годы своего правления Артаксеркс III Ох не испытывал особой нужды в наборе наемников. Персидской империи удавалось сохранять внутреннее единство лучше, чем в предшествующие 80 лет, и лишь в 340 г. новая угроза из-за рубежа потребовала новых военных усилий. Мощь Филиппа II Македонского неуклонно возрастала, и уже шестью годами раньше Исократ, выражая, как обычно, актуальные идеи своего времени, приветствовал его как предводителя похода против Персии. Поэтому, когда наконец в 340 г. Филипп II осадил Перинф и таким образом установил полный контроль над Геллеспонтом, Артаксеркс III не мог позволить, чтобы его войска оставались в бездействии, пока не падет последний буферный полис между Персией и Македонией. Сатрапам Малой Азии было приказано помочь Перинфу всей своей мощью. Поэтому они объединились в посылке «в Перинф отряда наемников, достаточных средств и достаточных запасов продовольствия, снарядов и других материалов, необходимых для проведения военных действий». Армией сатрапов командовал Аполлодор, афинянин на службе у Арсита, сатрапа Фригии Геллеспонтской. (Аполлодор был похоронен в афинском Керамике. Следовательно, он умер не в изгнании.) Между тем другим выдающимся полководцем был Аристомед из Фер, смертельный враг Македонии, которому позднее суждено было сыграть выдающуюся роль на службе Персии. Наемники успешно высадились в Перинфе и настолько усилили оборону города, что Филиппу II не удалось его взять. Его вынудили отступить и переключить все свое внимание на Скифию, а затем и на Центральную Грецию, перед тем как снова обратиться к Востоку.

Однако после передачи под его управление Эллады Филипп II мог теперь думать о нанесении прямого удара по господству Персии в Малой Азии. Между тем Артаксеркса III сменил Дарий III, который готовился к нападению Филиппа IL Но, хотя Филипп мог претендовать в этой войне на роль предводителя всей Греции, его наиболее опасными противниками были греки на службе Персии. Некоторые из них были изгнанниками или даже врагами Македонии, но большая их часть, особенно простые воины, видимо, были вынуждены оставить городскую жизнь и приобрести военную профессию. На таких воинов постановления Коринфского конгресса почти не распространялись.

В 336 г. (весной) Парменион и Аттал были посланы с войском численностью 10 тысяч человек и, вероятно, высадились на Азиатское побережье Геллеспонта. Вероятно, они сделали своей базой Кизик, потому что, пока они совершали рейд в Тевфранию, Мемнон, командовавший персидскими войсками, попытался с 5 тысячами наемников захватить город внезапным нападением. Он перешел через горный хребет Ида, но не добился успеха, поэтому повернул назад с 4 тысячами человек (Полиен). И все же, благодаря своему стратегическому таланту, Мемнону удалось сдерживать македонские силы, значительно превосходившие его войско по численности. Но сложное положение облегчилось, когда молодой царь Александр предал Аттала смертной казни и вызвал Пармениона, видимо с большей частью его войск.

Возможно, вместо Аттала прислали Каласа, во всяком случае, он появляется позднее с армией наемников и македонцев, пытающейся продвинуться в Троаду. Но Мемнон (летом 335 г.?) устроил ему засаду и заставил отступить к Ретею (мыс и город в Троаде на берегу Геллеспонта). Ни один источник не сообщает об отзыве Класа, возможно, потому, что он с небольшим войском оставался и удерживал плацдарм на Азиатском побережье Геллеспонта вплоть до высадки Александра. Такое предположение объясняет, почему войска персов не смогли воспрепятствовать этой высадке.

Далее объединенные персидские войска располагаются лагерем в Зелее (юго-западнее Кизика), где сатрапы, видимо входившие в командование, держали военный совет. Мемнон советовал уклониться от сражения и сдерживать противника разорением местности, поскольку македонцы превосходили персов в численности пехотинцев (Арриан). Диодор, вероятно, предваряет события, утверждая, что Мемнон предложил план широкого вторжения в Македонию и переноса туда войны; но Курций добавляет справедливое замечание, что больше пользы принесло бы удержание Киликийского прохода. Однако все персы выступили против плана. Возможные последствия такой стратегии дают обильную пищу для догадок. Но еще более интересна причина, которая заставила Мемнона предложить его план, – тот факт, что Александр располагал численным превосходством в пехоте. Арриан оценивает персидские войска перед битвой при Гранике численностью лишь 20 тысяч местных конников и чуть меньше 20 тысяч пехотинцев-наемников. Никакой собственно персидской пехоты не упоминается, и отсутствие упоминания столь подчеркнуто, что невозможно усомниться в убежденности Арриана в наличии причины отставания персов в численности. Александр, вероятно, выставил против них 32 тысячи пехотинцев и 4800 конников. Но такая оценка сил вызвала ненужные затруднения у некоторых историков.

Что касается самой битвы при Гранике, то обстановка, приводимая Аррианом, не вполне убедительна. Персидскую кавалерию выстроили вдоль крутого берега реки для отражения атаки македонцев. Наемники-пехотинцы выстроились отдельным контингентом позади кавалерии и были практически лишены возможности участвовать в сражении. Такое странное построение нельзя оправдать никакими стратегическими соображениями. Поэтому, видимо, нужно принять объяснение, что персов захватили врасплох и они не могли построиться в боевой порядок до того, как войска Александра форсировали реку. Затем, согласно Арриану, Александру удалось прорвать конный строй персов сначала своей кавалерией, а затем фалангой. После этого он обратил внимание на наемников. «Этот контингент оставался стоять там, где его поставили сначала, больше от изумления неожиданным результатом боя, чем от решимости сражаться». Затем Александр атаковал их по фронту и флангов своей кавалерией и беспощадно истребил их. Македонцы убили всех, за исключением 2 тысяч пленных и «тех, кого не заметили среди убитых» (Арриан). Плутарх соглашается лишь с тем, что Александр не сразу совершил нападение. Наемники «сгрудились у пригорка и выспрашивали условия сдачи», которые были отвергнуты. Как указывал Дельбрюк, трудно вообразить, чтобы Александр уничтожил контингент «отчаявшихся воинов» численностью около 20 тысяч человек и при этом отделался гибелью всего 85 конников и 30 македонских пехотинцев. Он предлагает версию, что на самом деле численность греческих наемников была гораздо меньше.

Решение может быть найдено лишь в компромиссе. Цифра потерь Александра преуменьшена по официальным соображениям. Трудно поверить также, что гибели ожидали все греки. Возможно, многие из них отступили до того, как Александру удалось окружить их. (Странно обнаружить запись о том, что греками командовал перс по имени Омар, в то время как Мемнон возглавлял кавалерию.)

Ясно, что Александр хотел преподать всем урок в отношении этих наемников. Он знал достаточно хорошо, в чем основная сила противника. Наделенный мандатом Коринфского конгресса, он мог счесть любого грека, враждебного ему, предателем Эллады и действовал в соответствии с этим принципом. Он предал земле убитых наемников, пленных же (2 тысячи человек) отправил в цепях в Македонию рабами. И хотя Афины обратились к нему с просьбой освободить афинских граждан, он отказывался сделать эту уступку даже перед битвой при Арбелах (Гавгамелах) в 331 г. до н. э.

После первых крупных успехов Александру пришлось в течение года иметь дело лишь с греческими наемниками, гарнизоны которых располагались в важных для Персии местах. На них, видимо, повлияло поражение персов при Гранике. Гарнизон Эфеса захватил две триеры и бежал, вероятно, в Галикарнас. Гегесистрат, комендант Милета, послал Александру письмо с предложением сдачи города, но, узнав о приближении персидского флота, изменил свое намерение и решил сохранить город для Дария III. Однако при подходе Александра наемники и граждане отправили к нему посла, возможно без согласия коменданта, с компромиссным предложением сохранить за городом нейтралитет. Александр отверг предложение и начал штурм, в то время как его флот сдерживал персидские корабли. Поэтому наемники и граждане побросали свои позиции в Милете, и некоторые из них попытались переплыть на небольшой остров, расположенный вблизи города. Те, которым удалось достичь острова, были блокированы флотом Александра, и, поскольку они продемонстрировали решимость сопротивляться, наемникам (числом 300 человек) было предоставлено прощение при условии, что они будут биться против персов.

После Граника боевой дух совершенно покинул Дария III. Должно быть, он оценил то, что персидские военачальники помешали осуществить единственно разумный план Мемнона. Поэтому царь назначил Мемнона на пост, который занимал прежде его брат в качестве главнокомандующего сухопутными силами и флота Малой Азии. Под командованием Мемнона греческие наемники и персидские войска сконцентрировались для обороны базы флота в Галикарнасе и контроля морских коммуникаций. Ибо в войне на море Александр не мог соперничать с противником. Мемнон рассчитывал выдержать осаду в надежде задержать продвижение Александра до тех пор, пока Дарий III не закончит сосредоточение армии. Противоборство осажденных и осаждающих войск отличалось большой ожесточенностью. Оно достигло кульминации, когда Эфиальт, афинский изгнанник, совершил ночную вылазку с 2 тысячами наемников. Но эти усилия оказались напрасными, и Мемнон был вынужден в конце концов покинуть Галикарнас.

Он оставил лишь отборный отряд персов и наемников защищать акрополь. Александр не стал задерживать своего наступления до окончания осады, но выделил для нее специальные войска, которые добились своей цели следующей весной, когда гарнизон в 1700 воинов был уничтожен или взят в плен.

В Малой Азии Александру осталось покончить лишь с несколькими гарнизонами. Гипарна сдалась сразу. Гарнизон города Келены в тысячу карийцев и сто греков сдался, после того как было достигнуто соглашение. Силлий со смешанным гарнизоном из наемников и местных войск оказал успешное сопротивление.

Между тем Мемнон привел в действие план, который Диодор, видимо ошибочно, заставляет его предлагать до битвы при Гранике. Опираясь на морское превосходство, он продолжил причинять неприятности Александру в Эгейском море. Мемнон нанял новых наемников на деньги, присланные из Суз, и начал захватывать острова, ставя на них свои гарнизоны. Но в самом начале эта новая успешная тактика была внезапно прервана его смертью. Уход из жизни Мемнона был самой большой потерей для Персии. Командование временно взял на себя его племянник Фарнабаз, который вынудил сдаться Митилену на острове Лесбос и поставил в ней гарнизон во главе с Ликомедом из Родоса. Но Дарий III решил прекратить осуществление этого стратегического плана. Высокий пост Мемнона отдали Фарнабазу, а Тимонда, сына Ментора, послали принять командование над всеми наличными греческими наемниками и воссоединить их с царской армией.

Дарий III не всегда был последователен в оценке греческих наемников и командиров. Он просто избавился от их наиболее известного, если не величайшего, стратега. Ибо Харидем, гонимый из Афин враждебностью Александра, прибыл в Сузы, где пользовался расположением царя. По получении вести о смерти Мемнона был созван военный совет, на котором Харидем предложил, чтобы царь царей не участвовал лично в битве, но выслал на поле боя войско. Его численность была преувеличена довольно ненадежным источником до 100 тысяч человек, из которых треть были греческие наемники. Командование следовало возложить на опытного стратега. Некоторые представители персидской знати сразу заподозрили Харидема в том, что он просто добивается верховного командования и, возможно, замышляет предательство. В связи с этим грек вышел из себя и позволил себе такие резкие высказывания по адресу военной несостоятельности персов, что Дарий III велел немедленно казнить его. Утверждается, что позже царь пожалел о своем поспешном приказе, по крайней мере, он продолжал высоко ценить греческих воинов в ходе продолжения военной кампании.

Согласно нашим источникам, у Дария перед битвой при Иссе (333 до н. э.) было 30 тысяч наемников: эта цифра, очевидно, исходит от Каллисфена. Узкая долина реки Пинар у Исса могла вместить лишь часть многочисленного персидского войска. Более того, отсутствовала возможность транспортировки войск. Весной 333 года к востоку от Тавра не могло быть много греческих наемников, а наши источники хотят уверить, что все они были доставлены морем от Фарнабаза. Теперь не кажется невероятным, что Мемнон мог собрать чуть меньше 20 тысяч наемников для сражения при Гранике. Не кажется также невозможным, что Фарнабаз мог обеспечить столько же войск для сражений в Эгейском море. Но транспортировка даже половины этого числа морем в Сирию должна была стать весьма трудным предприятием. Белох путем сравнения фрагментов из Арриана искусно доказывает, что наемники покрывали по фронту только половину фаланги Александра, то есть 16 400 человек, и, следовательно, не могли превышать численность 10 тысяч человек. Если допустить, что примерно 2 тысячи наемников могли быть уже на востоке, то цифра 8 тысяч воинов, доставленных морем, не будет выглядеть неправдоподобной. (См. далее, главу 20.)

При Иссе (как и при Гранике) персы заняли оборонительную позицию, которую по фронту прикрывала река Пинар. На этот раз, однако, наемникам дали возможность решительных действий, поскольку они занимали место в центре против лучшей пехоты Александра. Они почти преуспели в обретении и использовании возможности, в которой нуждались. Потому что, когда фаланга Александра форсировала реку, образовался разрыв между правым флангом во главе с самим Александром и остальным войском. Наемники бросились в этот разрыв и яростно бились за победу, невозможную где-либо в других местах. Но в конце концов им во фланг ударила та часть фаланги, которая противостояла персидским войскам и разгромила их. Греки и персидская кавалерия, покидавшие поле битвы последними, медленно отступали от реки (Арриан; цифра потерь наемников, к сожалению, пропала). Даже терпя поражение, они демонстрировали свою боевую эффективность. Большей частью они держались вместе и, успешно отбивая атаки кавалерии Александра, самостоятельно пробились к морскому побережью. Об их последующих злоключениях речь пойдет дальше.

Лишь небольшой отряд наемников предпочел последовать за Дарием III: возможно, это были в большинстве люди, которые пробыли достаточно долго на Востоке. Они и отступившие персы численностью около 4 тысяч человек вновь собрались в Тапсаке (видимо, Кархемише. – Ред.). Весной 331 г. отряд из 2 тысяч наемников все еще стоял в том же месте под командой Мазея, ожидая продвижения Александра. Но им не пришлось дождаться прихода македонцев, ибо Мазей при их приближении сразу же бежал.