Текст книги "Операция «Медуза»"

Глава 7

Шасси поцеловались с бетоном, и вот уже «гольфстрим G6» помчался, сбавляя скорость, по взлетно-посадочной полосе маленького флорентийского аэропорта Перетола. За полицейским оцеплением визжали, бесновались и швыряли цветы сотни тосканских девушек.

Дверь самолета отворилась, и на трапе, к вящему ликованию толпы, появился знаменитый рэпер.

– Йо, как делишки? – приветствовал фанатов Йона Уизард.

Восторженный рев не унимался минут десять. Йона старательно делал вид, будто поражен и растроган столь бурными проявлениями чувств, хотя такой же прием ждал его везде, где бы он ни объявился.

Замелькали вспышки камер, из скопления репортеров и папарацци градом посыпались вопросы:

– Йона, правда ли, что «Гангстерские хроники» выходят теперь и в трехмерном изображении?

– Вы можете подтвердить слухи о вашем обучении на космонавта для одного из русских полетов?

– Почему вы не общаетесь с вашей матерью, Корой Уизард, скульптором?

– Йона, каковы причины вашего визита во Флоренцию?

– А с каких пор на это нужны особые причины? – легкомысленно отозвался Йона. – Флоренция – это круто! Я приехал потрепаться с корешами да приобщиться к культурке.

Стоя в последних рядах, Эми с Дэном не обращали ни малейшего внимания на своего знаменитого родственника и его обычный треп. Глаза их были устремлены на группу сопровождения Йоны, выгружающую из трюма самолета багаж звезды. А более конкретно – на одного члена этой группы, мускулистого молодого человека, взявшего на себя попечение о громоздкой коробке, надежно обернутой и упакованной.

Пока визжащая от восторга толпа текла вслед за Йоной к терминалу, Эми с Дэном подобрались к крепышу из свиты знаменитости.

– Достал? – прошипел Дэн.

Молодой человек обернулся и приподнял козырек бейсболки с надписью «Турне Уиза 2010». Под бейсболкой сияло улыбкой лицо Гамильтона Холта.

– Привет, ребята. Как дела?

– А как они могут быть-то? – устало спросила Эми.

Гамильтон посерьезнел.

– О Рейган есть новости?

– Нам фотографию прислали, – уведомила его Эми. – Выглядят они все неплохо, но, сам понимаешь, в изрядном шоке.

– Давай проверим товар! – Дэну не терпелось перейти к делу.

– Не здесь! – осадил его Гамильтон. – В аэропорту есть отдельный зал для важных персон, Йона нас ждет там.

– Смотрите!

Йона снял пузырчатую упаковку и поднял картину, представляя ее на обозрение юным родственникам.

Дэн отшатнулся. Впечатление было настолько же сильным, как день назад в Уффици.

– Великолепно! Такая же гадость, как подлинник!

Эми кивнула.

– А быстро-то как! Мы же тебе только вчера позвонили.

Йона пожал плечами.

– Даже Янусам иной раз приходится искать путь полегче. На что только ни способны в наши дни цифровые технологии! Разбиваешь изображение на квадратики и воспроизводишь по одному. Остальные копии – тоже как две капли воды.

– Скажи лучше – как два борова, – поправил Гамильтон.

– Змеи ее не украшают. – Дэн критически осмотрел изображение. – Ни дать ни взять толстые макаронины, да еще живые. Ой, смотрите, а эта вон кусает свою соседку. Сударыня, если вы думаете о карьере модели, лучше забудьте!

Рэпер поцокал языком.

– Вы, ребятки, просто не понимаете силы зрительного образа. Уиз тоже таким был – до «Гангстерских хроник». Зато как поваришься в киноиндустрии, быстро просекаешь основной принцип: одна картинка стоит тысячи слов.

Гамильтон закатил глаза.

– Опять началось!

Йона взял одну из лже-«Медуз».

– Взгляните только на эту страшилу. Это ж ужас в концентрированном виде, сжатый в единый душераздирающий миг. Янусы всегда уважали Караваджо. В свое время даже хотели женить его в семью – кажется, на тетушке Рембрандта. Но он отказался.

– Если она ему позировала для этой картины, я его понимаю, – не удержался Дэн.

– Не в том дело, – возразил Йона. – В записях Янусов говорится, что Караваджо входил в какую-то организацию покрупнее Кэхиллов. Не забывайте, тогда семья только начала идти в гору, после Гидеона прошло всего несколько поколений. Но, думаю, главная причина любви художников к «Медузе» связана с да Винчи.

– Леонардо да Винчи? – потрясенно спросила Эми.

– Говорят, заказчик принес да Винчи щит на разрисовку, и художник изобразил на нем лицо Медузы-Горгоны. Ну, чтобы враги обращались в камень. – Йона сверкнул знаменитой на весь мир улыбкой. – Щит Леонардо да Винчи никто не видел, но говорят, Караваджо взял его за образец своей «Медузы».

Гамильтон нахмурился.

– А вообще этих «Медуз» сколько?

– Нас интересует всего одна, – решительно заявила Эми. – Та, которую надо украсть из Уффици.

Дэн вытащил из кармана листок бумаги, развернул и показал Йоне и Гамильтону.

– Вот что нам еще понадобится.

1 комбинезон

1 раздвижная лестница (тридцать футов)

1 стеклорез

1 папка для рисунков (большая)

1 водяной пистолет

1 бутылка чернил

1 переносной батут (складывающийся)

1 велосипед с корзиной

4 коробки с пиццей

Йона присвистнул.

– Надеюсь, вы разработали какую-то дьявольски хитрую стратегию. Потому что пока мне ничего не понятно.

Эми одарила его улыбкой.

– Придет время – поймешь.

Глава 8

Следующее утро выдалось холодным и ясным. Центральные улицы Флоренции затопила толпа спешащих на работу горожан. Туристы, вставшие пораньше, чтобы осмотреть побольше достопримечательностей, шагали заметно медленнее.

Галерея Уффици открывалась в четверть девятого. Сейчас знаменитое здание пустовало, если не считать одинокого рабочего в комбинезоне. Примостившись на самом верху стремянки, он мыл окно. Табличка у подножия лестницы гласила на нескольких языках: «Осторожно!». Случайный наблюдатель не заметил бы, что интерес мойщика сосредоточен на одном-единственном окне – третий этаж, зал Караваджо, экспонат номер сорок три.

Гамильтон Холт вглядывался через стекло в полутемное помещение. Разглядеть висящую на противоположной стене «Медузу» оказалось совсем нетрудно. Боже храни Америку, в реальности картина была еще ужаснее, чем репродукции Йоны! И понадобилась же кому-то такая страхотень! У Гамильтона это просто в голове не укладывалось. Впрочем, Холты никогда не отличались любовью к живописи. Бои без правил и поднятие тяжестей – вот это по ним.

Он покосился на приделанные к стенам камеры видеонаблюдения. К счастью, те были направлены на картины, а не на окна.

Вытащив из кармана стеклорез, он прижал его к нижней части окна. Острие глубоко вошло в толстое стекло.

В зале Караваджо появился человек в форме. Охранник! Гамильтон в панике спрятал стеклорез в рукав и с новым усердием принялся натирать окно. Взор охранника скользнул по выставленным внутри шедеврам и остановился на висящем за окном мойщике.

Неприятный момент! Команда Кэхиллов понятия не имела о распорядке мытья окон в галерее. А вдруг обычно для этого используются подъемники или леса? А вдруг комбинезоны у мойщиков другого цвета? А вдруг охранник в Уффици всех обычных чернорабочих знает в лицо?

Опасность миновала. Охранник закончил обход зала и двинулся дальше.

Трясясь от облегчения, Гамильтон засунул тряпку в карман и снова вытащил стеклорез.

Двадцать семь дюймов в ширину, четыре в высоту, напомнил себе юноша.

Эми дала ему подробные указания.

Для осуществления их плана отверстие должно быть достаточно большим – и все же незаметным. Заговорщики надеялись, что никто не поднимет тревогу со времени открытия галереи до самой операции, назначенной на одиннадцать часов.

Гамильтон провел лезвием по стеклу, прикидывая длину разреза. Потом вытащил узкую полоску стекла, проверяя, везде ли прорезалось до конца, и так же бережно вставил обратно. Главное, не нажать слишком сильно. Осколки стекла на полу галереи грозят загубить весь план на корню.

Загубить. Гибель.

Ужасное слово стучало у него в мозгу. Провал операции может привести к гибели Рейган и остальных заложников. Предательская мысль подкосила Гамильтона, точно удар в живот. Он оступился и чуть не упал, слезая вниз.

Весь хитроумный план казался Гамильтону чистейшим безумием – однако от Томасов ждут не работы мысли. Несмотря на провальные результаты экзаменов, Гамильтона наперебой приглашали в самые разные колледжи – в надежде на его спортивные достижения. Вот и сейчас главный его вклад в предстоящее ограбление – грубая физическая сила. Он знал, что довольно неглуп, но жизнь сестры слишком много значит в пятисотлетней истории клана Томасов, ею не стоит рисковать.

Он готов был свернуть горы – физически. Стратегией пусть займутся другие. Эми, Дэн и Йона сотни раз обсуждали возможные варианты, и ответ всегда получался один и тот же: если через двери вынести картину нельзя и через крышу тоже нельзя, остается только один путь.

Через окно.

Час Икс назначили на одиннадцать утра, чтобы галерея как следует заполнилась народом. Как выяснилось – напрасная предосторожность: к десяти утра яблоку было некуда упасть. По большей части толпа состояла из туристов, но хватало и начинающих художников, таскающих огромные папки с принадлежностями для рисования. Эми затесалась в их ряды, однако в ее папке находилось нечто поинтереснее бумаги и карандашей.

Она прогулялась по галерее, любуясь шедеврами Джотто и других художников Возрождения. При виде громадных триптихов и фресок девочка преисполнилась благодарности судьбе за то, что «Медуза» не в пример меньше. Без четверти одиннадцать она перебралась в зал Караваджо и украдкой посмотрела на еле заметные линии на стекле, обозначавшие место прорези. Гамильтон занял положенное место в группке народа вокруг «Медузы».

Со стороны все выглядело совершенно невинно. Место, где Эми устроилась со своей папкой, выбирали долго и тщательно: так, чтобы не просматривалось с камер видеонаблюдения.

Начался обратный отсчет. Вытащив из папки альбом, девочка притворилась, будто делает наброски – главным образом для того, чтобы унять дрожь в руках. Во время поисков Ключей Эми не раз рисковала жизнью – но сегодня на кону стояли жизни семи человек.

Краем глаза она видела Гамильтона. Тот был бледен, футболка его потемнела от пота. Ни один клан не потел так, как Холты.

10:59. Эми с отрешенным спокойствием следила, как стрелка часов подползала к отметке часа Икс.

Пора!

Выхватив из папки водяной пистолет, Эми направила струю синих чернил на ближайшую камеру наблюдения, в мгновение ока выведя из строя линзу. Как только часы принялись отбивать одиннадцать, девочка без промедления повернулась ко второй камере и сделала то же самое.

Гамильтон рванулся вперед и сорвал со стены «Медузу». Оглушительно завыли сирены. По всей галерее захлопали двери – сработала система автоматических запоров. На главный вход опустились тяжелые стальные пластины, перекрывая любую попытку бегства. Дежурные в пункте наблюдения обшаривали глазами ряды мониторов, спеша выявить источник тревоги. По зданию веером рассыпались охранники.

Посетители в слепой панике метались по залу Караваджо, налетая друг на друга и на стены. Эми вытащила из папки три фальшивых «Медузы» и швырнула их в обезумевшую толпу. Едва последняя копия выпорхнула из рук девочки, Гамильтон метнул щит с настоящей «Медузой» над морем голов – точно летающую тарелку. Эми ловко перехватила его и одним движением пропихнула в заранее прорезанную щель в окне.

Полоска стекла выдавилась без малейшего усилия, однако щель оказалась слишком узкой для выпуклого щита.

Ну конечно! Доверьте Холту что-нибудь важное!

Призвав на помощь навыки карате, Эми сильным ударом ноги высадила стекло. Задребезжали, рассыпаясь, осколки – и «Медуза» полетела вниз, оставляя в зале полный хаос и три копии.

Вой сирен стал для Дэна сигналом к действию.

В считаные секунды разложив батут, мальчик задрал голову – как раз вовремя, чтобы увидеть вылетающую в окно картину. Падала она гораздо ближе к стене, чем он рассчитывал. Ох! Дэн попытался подтолкнуть батут вплотную к зданию, но одна из железных ножек застряла в щели между булыжниками мостовой. В полном отчаянии мальчик рванул всю раму вверх и ринулся вперед, видя мысленным взором, как четырехсотлетний шедевр разбивается вдребезги. Успел! Щит ударился о сетку, она спружинила, и похищенное сокровище снова отлетело вверх, чуть в сторону. Дэн поймал его в прыжке – точно знаменитый игрок НФЛ в судьбоносную секунду матча.

Он здорово треснулся о каменную мостовую, но драгоценная добыча уцелела.

«Отличный рывок, Кэхилл!»

Сквозь вой сигнализации Уффици прорезался рев полицейских сирен.

В руках у Дэна находился один из самых известных шедевров мировой живописи. Надо прятать – и быстро.

Дэн запихнул щит в коробку из-под пиццы. Поместилось до того идеально, что мальчик не мог отделаться от шальной мысли – может, Караваджо нарочно придумал «Медузу» размером с пиццу.

Он закрыл крышку и сунул коробку в стопку с тремя такими же – второй снизу. Погрузил все четыре коробки в корзину ржавого велосипеда, взгромоздился в седло – велосипед оказался чуточку великоват – и, вихляя, покатил прочь от галереи.

Со всех сторон к месту преступления стекались наряды полиции. Дэн прибавил ходу, спеша оказаться подальше от центра событий. Трясясь на неровной булыжной мостовой, он свернул к реке. Впереди блестела водная гладь, однако дорогу к ней преграждали полицейские. На набережной установили импровизированный барьер для проверки проезжающих.

Дэн настоятельно внушал себе, что бояться нечего.

«Не дрейфь! Ты самый обычный разносчик пиццы, занятый привычным делом».

Возбужденно тараторя по-итальянски, полицейские останавливали автомобили и пешеходов. Любые коробки, ящики или иные контейнеры размером больше бумажника подвергались досмотру. Не смея посмотреть ни вправо, ни влево, Дэн устремил взор на реку, катя на велосипеде сквозь самую гущу проверяющих.

До реки оставалось совсем немного. Дэн различал названия лодок, проплывающих под знаменитым мостом Понте-Веккьо. Еще несколько ярдов! Он почти у цели…

– Fermati! Стоять! – приказал грубый голос.

Огромная лапища легла на плечо мальчика, заставив его резко остановиться. Здоровяк-полицейский с бычьей шеей вгляделся в лицо Дэна, а потом двинулся к стопке плоских коробок в корзинке велосипеда. Открыл верхнюю, из-под которой немедленно выбился умопомрачительный запах пиццы «маргарита». Полицейский открыл вторую коробку. Пармезан и свежий базилик.

Хмыкнув, он опустил обе крышки на место и махнул Дэну проезжать. Широко улыбаясь, чтобы скрыть глубочайшее облегчение, Дэн покатил дальше. Как ни странно, он не грохнулся в обморок и не свалился в канаву. Вздумай полицейский открыть третью пиццу, обнаружил бы уже не столь аппетитное зрелище – искаженный лик «Медузы».

Вертя дрожащими ногами педали, Дэн выехал на берег и свернул. Его больше не было видно с поста проверки. Из-под моста появился элегантный моторный катер, точно по расписанию. У перил, держа шест с рыболовным сачком на конце, стоял Йона Уизард. Приблизившись к берегу, катер замедлил ход. Вытащив из стопки вторую снизу коробку пиццы, Дэн швырнул ее в подставленный сачок. В считаные секунды «Медузу» втянули на борт, катер прибавил скорость и исчез.

Сзади натужно завывала сигнализация Уффици. Дэн взял кусок пиццы и уселся на траву, щедро делясь угощением с обитавшими в Арно утками.

От взлома музеев такой аппетит разыгрывается!

Глава 9

Флорентийская полиция продержала галерею Уффици на запоре, пока внимательно не изучила все записи с камер видеонаблюдения и не допросила каждого посетителя. Эми и Гамильтона выпустили ближе к полуночи.

Вырвавшись на свободу, Эми поймала такси до отеля и позвонила Дэну.

– Прости, что так поздно, – осторожно выбирая слова, начала она. – Мы застряли в музее. Такие тут ужасы творятся – украли бесценную картину. А ты как провел день?

– Неплохо, – так же осторожно ответил Дэн. – Мы с Йоной поделили на двоих пиццу на ланч.

– Понятно. – Эми показала Гамильтону большой палец. – Скоро будем.

У Гамильтона нашелся повод для недовольства.

– Зачем ты сказала копам, что я твой бойфренд? Гадость какая, Эми. Мы же родственники!

Эми посмотрела на него с отвращением.

– Ну да, у нас был общий предок – лет этак пятьсот тому назад. Кроме того, если считают, что мы вместе, то достаточно одной истории на двоих – и я могу говорить за нас обоих.

– Эй, между прочим, меня приняли в Нотр-Дам, – обиделся Гамильтон. – Я и сам могу говорить.

– Конечно, – успокоила его Эми. – Вся беда лишь в том, что именно ты скажешь.

Вернувшись в отель, они поднялись к себе в номер, где глазам их предстало ужасающее зрелище: со стены гостиной зловеще взирала «Медуза».

– С ума сошли? – вспылила Эми. – А если обслуга отеля увидит?

Дэн пожал плечами.

– А зачем нам обслуга? У нас еще пицца осталась. Хочешь кусочек?

Йона критическим оком рассматривал шедевр Возрождения.

– Чувак, копии ни в какое сравнение не идут. Вот эта – сама правда жизни!

– Только для Янусов, – простонал Гамильтон.

– Никто не видел, как вы ее снимаете? – спросил Дэн.

Эми пожала плечами.

– Камеры ослепли, а охранники рванули за тремя фальшивками в толпе. К тому времени, как они разобрались, что полотно пропало, мы воспользовались общим замешательством и проскользнули в соседний зал.

Йона смотрел на нее с почтением.

– Янусам надо бы взять тебя в штат – для сбора наших шедевров, попавших в плохие руки.

В гостиной негромко зазвонил телефон. Эми инстинктивно обернулась к весперовскому смартфону, но звук исходил из ее собственного мобильника, который, вибрируя, скользил по кофейному столику.

– Алло?

Из трубки донеслись радостные возгласы.

– Я знала, что у вас получится! – кричала Шинейд.

– Великолепно! – вторил ей Уильям Макентайер.

Эми невольно улыбнулась. Чудовищное напряжение, волнения по поводу грозящей заложникам опасности и беспокойство в отношении неизвестных планов Весперов заставляли забыть о размахе сегодняшнего свершения. Похищение «Медузы» – самое настоящее преступление, дерзкий вызов общественности. И все-таки Кэхиллы добились поразительного успеха.

– Откуда вы узнали? – спросила она.

– О вас говорят на «Си-эн-эн», – сообщила Шинейд. – Называют это преступлением века.

– Мы не преступники! – возразила Эми.

– Вы сделали то, что должны были сделать, – успокаивающе заметил Макентайер. – И сделали великолепно. Теперь остается только ждать дальнейших инструкций от Веспера-Один.

– Интересно, долго ли придется ждать, – промолвила Эми.

– Недолго, – предсказал Иан. – Если это и в наши новости попало, то ему наверняка уже все известно.

Внезапно на том конце линии послышались тревожные перешептывания.

– Что происходит? – спросила Эми.

– Полиция! – прошипела Шинейд. – У главных ворот поймали какого-то злоумышленника!

Эми пронзила тревога.

– Веспер?

– Его видно на какой-нибудь из камер наблюдения? – предположил Макентайер.

– Секундочку, – ответила Шинейд. – Погодите-ка… вижу. Ого!

– Что такое? – еще больше встревожилась Эми.

– Это Эван, – вздохнула Шинейд. – Ну какой же он чудесный!

На Эми накатила облегчение пополам с отчаянием. Верный и упрямый Эван. Те самые качества, которыми она всегда так восхищалась, теперь обернулись против нее.

– Кто такой Эван? – полюбопытствовал Иан.

– Бойфренд Эми!

– С каких это пор у тебя появился бойфренд? – взвился Иан.

– Не твое дело! – взорвалась девочка. – Что Эван делает у наших ворот? Он же знает, что я уехала.

– Очевидно, пытался проверить, не вернулась ли ты, – терпеливо объяснил Макентайер. – Похоже, молодой человек к тебе весьма неравнодушен. Ты не отвечаешь на звонки, все твои отговорки звучат крайне неубедительно…

– А что я ему должна сказать? – возмутилась Эми. – Правду?

– Разумеется, нет, – ответил юрист, – но можно было выдумать что-нибудь правдоподобное. В начале любого романа между Кэхиллом и не-Кэхиллом неловких моментов полно. Помню, когда твой отец только начинал ухаживать за твоей матерью, Хоуп объясняла ему…

Шинейд перебила его.

– Копы хотят знать, что делать с Эваном. Эми, что им сказать?

– Пристрелить на месте? – предположил Иан.

– Не смешно! – Эми тяжело вздохнула. – Уговорите их его отпустить. Я сама ему позвоню.

– Ты это уже обещала, – напомнила ей Шинейд.

– На этот раз я и вправду позвоню.

– Эван, я же тебе говорила. Неотложное семейное дело. Нет, я не могу рассказать никаких подробностей – потому что они касаются не только меня.

Голос Эвана в мобильнике звенел от ужаса.

– Эймс, это дурдом какой-то! Меня арестовали за то, что я глядел на твой дом! Ты обзавелась распоряжением суда, запрещающим к тебе приближаться?

– Да нет же! – Телефон в руке вдруг налился весом. Шестьдесят тонн, не меньше. Трудно выносить вечное кэхилловское безумие, когда сам в него замешан. Но когда в дело вовлекаются посторонние… – После происшествия с автобусом полиция присматривает за домом. Боятся, что меня или Дэна похитят из-за наследства, которое оставила нам Грейс.

Эми мечтала о недостижимой роскоши: быть честной с Эваном. И ей бы стало легче, и его бы избавило от массы страданий.

– А что это за тип выходил разбираться с полицией? – не унимался Эван. – Похож на фотомодель, и вид такой самовлюбленный.

– Ох, это мой кузен, Иан, – объяснила Эми.

– Семейное сходство не сказать, чтоб зашкаливало, – кисло заметил Эван.

– Да он седьмая вода на киселе. Очень дальний родственник.

Эван никак не успокаивался.

– Ты не говоришь мне, где ты. Не говоришь, когда вернешься. На звонки почти не отвечаешь. Я же волнуюсь! Вот поменяйся мы ролями, ты бы что делала?

– Я… я…

«Я не стану заикаться. Только не с Эваном, единственной частью моей жизни, где я могу быть сама собой, а мое кэхилловское происхождение ничего не значит».

– Прости, что ты чувствуешь себя одиноким и заброшенным, – с усилием выговорила она. – Обещаю, все будет совсем по-другому. С сегодняшнего же дня…

Зазвонил весперовский смартфон. Взоры всех присутствующих в номере отеля немедленно обратились к нему.

– Мне пора, – пробормотала Эми и разъединилась.

К диковинному телефону бежали наперегонки. Гамильтон успел первым и повернул трубку так, чтобы остальные тоже прочли послание.

«Весьма впечатляюще. Напомните мне как-нибудь прихватить вас с собой, когда я отправлюсь воровать в супермаркетах.

К делу. Принесите товар в склеп Медичи в базилике Сан-Лоренцо. Завтра в полдень.

Надеюсь, ваша пунктуальность в доставке предмета не уступит мастерству, с которым вы его приобрели. Промедление недопустимо.

Веспер-Один».

– А как насчет заложников? – завопил в трубку Гамильтон. – Как насчет Рейган?

– Мы не можем написать ответ, – мрачно промолвил Дэн. – Номер заблокирован.

– Чувак больно многого хочет, – заметил Йона. – Думает, мы отдадим ему товар, пока он не отпустит наших?

– Заложники-то у него, – напомнил Гамильтон. – У нас ответных козырей нет.

Мысль о Фениксе стерла с лица Йоны задор и самоуверенность.

– Если обидят малыша, я им…

Эми хотелось сказать ему что-нибудь ободряющее, но они и вправду зависели от милосердия Веспера-Один.

Девочка очень боялась, что никакого милосердия у него и в помине нет.