Текст книги "Наковальня звезд"

– Не думаю, что это возможно.

– Мы никогда прежде не участвовали в боях. Скажите, могло ли что-нибудь на планете дезактивировать мины? – обратился Мартин к Матери Войны.

– Наше заключение – это невозможно. К тому же, простая дезактивация не могла бы стать причиной взрыва. Теоретически атмосфера, конечно, может содержать выжидающую систему поиска, предназначенную для атаки входящего оружия. Но мы не обнаружили ничего подобного. А существование защитных облаков антиматерии кажется нам невозможным.

– Вооружение может быть замаскировано и спрятано, подобно нашему кораблю, – сказал Хаким.

– Это возможно, – кивнула Мать Войны.

– Защита была, теперь это уже очевидно, что была, – сказал Гарпал. – И, вполне вероятно, что каким-то образом она коснулась наших бомбардировщиков, не исключено, что они несут что-то с собой.

– Проведите тщательную проверку бомбардировщиков, – приказал Мартин.

Хаким проверил все ещё раз.

– Вокруг них нет никаких атмосферных наслоений. Есть на «Черепахе» – очень слабое облако рассеянных ионов и молекул… Это всё, что я обнаружил. Не знаю, о каких частицах говорил Вильям. Так или иначе, бомбардировщики выглядят чистыми.

Мартин разжал, наконец, зубы, расслабил мышцы лица, медленно закрыл и открыл глаза. Почувствовав, как напряжены у него мышцы груди, он глубоко выдохнул.

– Впускайте их по одному, – отдал он приказ. – Фред и Вильям пусть войдут первыми. Но держите их пока в изолирующем поле.

– Мартин, я плохо себя чувствую, – по «ноучу» сообщил Фред. – Моя кожа изменила цвет, я теряю зрение. Вильям тоже болен.

Что-то было не так. Не разрешай их впускать.

Хаким и Дженнифер летали поблизости.

Мартин посоветовался с Матерью войны и повторил:

– Впустите Фреда и Вильяма. Но изолируйте, как я сказал.

Бомбардировщики расположились у переднего дома-шара, ожидая дальнейших инструкций. Корабль Вильяма и Фреда был первым на линии.

Хаким расспрашивал пилотов других бомбардировщиков:

– Стефания, Тереза, какие реакции? Какие проблемы?

Их бомбардировщики также искрились, словно был окружены фейерверком. Мартин подумал: Не искрятся корабли, мины которых не взорвались в атмосфере.

Ответила Стефания Перо Крыла:

– Я чувствую себя немного больной… Вероятно, мы подхватили радиацию. Поля не должны были бы её впустить, но ведь взрыв от наших мин был такой силы…

– Тереза, а как ты?

– Все хорошо. У меня немного кружится голова, но я не больна.

Первый бомбардировщик вошёл в люк. Раздалось характерное при торможении гудение, засверкали пузырьки изолиционных полей вокруг бомбардировщика.

Хаким переключил звёздную сферу на обзор склада оружия. Мартин прищурил глаза.

Мать Войны произнесла:

– Существует опасность…

Время истекло.

Шум торможения затих. Звёздная сфера наполнилась светом и начала мигать, ослепляя окружающих. Хаким громко выругался на арабском языке.

Внезапно мощное содрогание корабля отбросило всю команду на стены. Вокруг них моментально выросли поля, оберегающие их от дальнейших повреждений, но уже послышались стоны и появились пятна крови.

– Антиматерия. – подсказал Мартину внутренний голос, но было уже поздно. Бомбардировщики и мины превратились в антиматерию.

Звёздная сфера на минуту замерцала вновь, показывая крушение на складе оружия. Взрывная волна прокатывалась от всего, чего бы ни коснулся бомбардировщик, – со свистом и шипением лепели осколки, амбиплазма заполнила все помещение склада. Сфера погасла.

Жезл Мартина затороторил указания и предостережения, слишком многочисленные, чтобы выполнить их сразу. Корабль и сам все сделает без нас.

– Склад оружия, вся полусфера исчезли, – прокричала Тереза. – Что случилось?

С других бомбардировщиков также раздавались взволнованные голоса, но трудно было что-либо разобрать.

Стефания была последней, кого услышали:

– «Черепаха», слышен какой-то треск…

«Черепаха» закрутилась, как юла, с бешенной скоростью выходя из-под всяческого контроля. Сообщения с бомбардировщиков прекратились.

Грохот внутри корабля возрастал, стал просто невыносимым. Мартин закрыл глаза и стал ждать смерти.

Защитные поля вокруг них внезапно исчезли, и они сразу же были отброшены в угол столовой, превратясь в одну агонизирующую массу – их руки, ноги, головы, торсы были с силой сплющены друг с другом, как если бы ими манипулировал дьявол, составляющий свою дьявольскую головоломку. Трещали кости, кровь лилась рекой.

Поля вновь появились, но сплющенная команда была уже не в состоянии разъединиться. Все вокруг рушилось, все выходило из-под контроля. Они не могли ничего видеть, ничего чувствовать, только адскую тесноту и боль.

Корабль извивался, как змея. Мартин открыл глаза и попытался пошевелиться, но не смог. Он лежал, сцепившись с Эндрю Ягуаром, сзади на него навалился Хаким. От лица Мартина отлетали шарики крови и и в пылающих сумерках летели на переборку. Прошло три или четыре секунды. Мартин до сих пор сжимал жезл – рука тряслась, и жезл молотил по икре Хакима. Но Мартин не мог ни двигаться, ни думать.

Они превратились в животных, в протоплазму.

Страх, запах крови и сильное давление, будто бы огромная рука вдавила их в стену.

Мне жаль

Тереза

Вильям

Спасительная блаженная пустота.

Я предполагаю, нас расцепили и поместили вот сюда, – была первая мысль Мартина, когда он очнулся и нашёл себя в лежащим в гамаке в пульсирующем поле. Все его тело представляло из себя огромный кровоподтёк, над которым трудились производители-медики, напоминающие крошечных золотистых червяков. Рот был сухой, но не запёкся, горела макушка головы.

Вокруг было темно. Лёгкий прохладный ветерок шевелил волосы на голове и груди. На какое-то мгновение Мартину даже показалось, что он мёртв, и его бездыханное тело лежало для вскрытия. Но поля пульсировали, и производители старательно пожирали инфекцию. Мартин не мог отчётливо рассмотреть, кто лежит с ним рядом и сколько всего лежащих.

Вильям мёртв. И Фред Сокол тоже.

Рядом очнулись и другие, раздающиеся звуки напоминали, скорее, не стоны, а вздохи и шёпот. Все были слишком слабы, чтобы разговаривать.

К Мартину подлетел мом. Какое-то время Мартин раздумывал, что это – явь или галлюцинация?

– Как много времени прошло с того момента, как мы были ранены? – спросил он у робота.

– Две десятидневки, – ответил тот.

Мартин заметил остатки белой и чёрной краски на лице мома, это была Мать Войны.

– Где мы?

– Мы двигаемся по отдалённой орбите вокруг Небучадназара. В дальнейшем попыток повредить корабль не предпринималось.

– Но почему? Они же могли уничтожить нас?

– Не знаю.

– Как много наших людей погибло?

– На борту «Черепахи» никто не погиб, но все ранены. «Черепаха» наполовину разрушена. Первыми погибли Вильям Острое Перо и Фред Сокол, затем Юэ Жёлтая Река.

– Они превратились в антиматерию, да?

– Да.

– Антиматерия ведёт себя иным образом, нежели простое вещество. Химические процессы идут неправильно, не так ли? Мне следовало бы знать это. Я был должен понять причину вспышек… Бомбардировщики заразили нас. Я обязан был предвидеть это.

– Я тоже не смогла сделать правильного заключения. И сделала это, когда было уже слишком поздно. Не упрекай себя, – сказала Мать Войны.

– Но что случилось с другими бомбардировшиками? Что с Терезой и Стефанией? Мы можем их снова трансформировать в прежнее состояние?

– Не можем, – ответила Мать Войны. – Мы имеем дело с непреобразующейся антиматерией, взрыв ничего не изменил в этом отношениии. Джинни Шоколадка и Нгуен Горная Лилия погибли сразу же. Стефания и Тереза тогда уцелели. Ху Восточный Ветер, Майкл Виноградник, Лео Персидский Залив и Нэнси Летящая Ворона вернулись на борт корабля и сейчас находятся в безопасности.

Стефания была убита позже – моей безуспешной попыткой трансформировать её из антиматерии в материю. Мы не владеем подобной технологией и не имеем даже поверхостных знаний, как это сделать…

Мартин резко отвернулся от Матери Войны. Он уже понял. что и Тереза тоже погибла.

Корабль Стефании Перо Крыла был только частично преобразован в антиматерию, но это было даже опаснее для «Черепахи», так как грозило взрывом.

– Затем вы тоже самое попытались проделать с Терезой, да?

– Нет. Тереза до сих пор в бомбардировщике.

Мартин резко дёрнулся:

– Она жива?

– Да, жива.

На Мартина накатила такая волна слабости, что Мать Войны лишь слабо замаячила перед ним. Он оттолкнул отсебя наваждение и произнёс:

– Разрешите мне поговорить с ней.

Мать Войны подала ему жезл. Перед глазами Мартина сразу же возникло изображение бомбардировщика – обшивка его до сих пор искрилась, но менее интенсивно, чем прежде. Бомбардировщик находился в ста километрах от «Черепахи».

Мартин увидел лицо Терезы, вокруг неё светились лестничные поля.

Он окликнул её, Тереза нащупала передатчик «ноуча».

– Ты очнулся, – сказала она равнодушно. Её лицо пожелтело, на руках появились язвы. Её антиматерийный химический состав был совершенно не совместим с её физиологией.

– Я плохо тебя вижу, – сказала Тереза. – Ты ранен серьёзно?

– Думаю, я выздоровлю. Так же, как и другие, – его голос дрожал от переполнявших его чувств, он старался взять себя в руки, но это ему плохо удавалось. – Я просчитался, Тереза.

– Откуда ты знаешь?

– Но корабль сильно повреждён.

– Мать Войны говорила мне, что половина корабля уцелела, – возразила Тереза. Сразу же, заслоняя Терезу, появилось изображение «Черепахи» – передняя полусфера полностью исчезла.

– Что любопытно, – продолжала Тереза, – момы действительно использовали взрыв бомбардировщика Вильяма и Фреда для того, чтобы отбросить «Черепаху» от Небучадназара. Корабль развернулся после этого, я за ним следом. Мы все развернулись.

– Как… как ты себя чувствуешь?

– Я была законсервирована двадцать дней. Это было не так уж и ужасно, но я не могла есть и очень ослабела. Я ждала…

– Я попрошу Мать Войны сделать всё возможное.

Тереза покачала головой:

– Они получили нас на блюдечке. Они знают вещи, которые неизвестны Благодетелям.

Или же Благодетели просто не пожелали научить нас – подумал Мартин.Но внешне он никак не обнаружил свои чувства. Тереза права, – пока дети спала, Мать Войны несомненно осмотрела корабль. Разве был на «Черепахе» кто-то более осведомленней, чем она? А мы, как всегда, в положении болванов.

Мартин взглянул на Мать Войны:

– Так вы говорили, что пытались преобразовать антиматерию, но это не сработало?

– Стефания Перо Крыла согласилась на эксперимент. Она умерла. Мы не можем выполнить такое преобразование.

– Но в будущем-то вы собираетесь это сделать? Вы же не сможете вот так просто проигнорировать это?

– Нам не известна технология трансформирования.

– Боже мой, я ведь не прошу многого, только научите нас, как сделать это! Она же умирает!

Мать Войны не сказала ничего. Мартин обхватил лицо руками.

– Я ждала, когда ты очнёшься, – сказала Тереза. – Я так рада, что увидела тебя перед… У меня есть план, это не бог весть что, но всё-таки. Я попросила Мать Войны создать сильное поле рядом со мной и поместить за ним пули из материи. Я за полем. Вы защищены. Взрыв может быть даже большей силы, чем у Стефании. Это то, что просила и Стефания. Если, конечно, эксперимент не сработает. Он и не сработал. Но Стефания помогла тебе побыстрее очнуться. Если и я…

– Нет! – закричал Мартин.

Тереза закрыла глаза, как если бы она уснула.

– Я зря все рассказала тебе. Надо было сделать это, пока ты спал. Мать Войны сказала, что это будет очень полезно для тебя…

– Мы возьмём тебя с собой и поместим в поле, – сказал Мартин. – Мы попробуем разные способы, чтобы трансформировать тебя. Дженнифер придумает что-нибудь такое, чего не может придумать даже Мать Войны.

– Я становлюсь эгоисткой, – продолжала Тереза, будто бы она не слышала Мартина, – Но мне так хотелось сказать тебе многое, хотелось убедиться, что с тобой всё в порядке. Я хотела увидеть тебя и поговорить с тобой.

– Ну, пожалуйста, – запричитал Мартин Он вдруг очутился в прошлом, на борту набитого битком Центрального Ковчега. Он наблюдал за гибелью Земли, и хотя был всего лишь маленьким мальчиком, тем не менее ясно осознавал, чего он лишался. И он ничего не мог изменить. Он попытался преодолеть поле, преградой ставшее на пути к Терезе, но не смог.

– Сейчас я ни на что уже не гожусь. Я думала вернуться на Небучадназар и понаблюдать за ним, но мы подумали с Матерью Войны и решили, что это ничего не даст, только вокруг планеты станет крутиться ещё один бесполезный предмет.

– Боже, я проклинаю тебя! – вскричал Мартин.

– Мартин, пожалуйста, не надо, не говори так, – тихо попросила Тереза. – Давай просто поболтаем, пока у нас ещё есть время.

Мартина внезапно захлестнула чувство стыда. Он будто бы резко отрезвел.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Я не хочу жить без тебя.

– Я не могу вернуться к тебе, Мартин. Я уже умерла для тебя.

Мартин снова начал бороться с полями, стараясь внешне это никак не обнаружить.

– Нам необходимо все хорошенько обдумать, – Мартин оглянулся на Мать Войны, выражение его лица напоминало то, что появляется у ребёнка, которого постигло разочарование, – неужели ничего нельзя сделать?

– Она испытывает страдания и долго не продержится, – сказала мать Войны.

– Какая же я эгоистка, – прошептала Тереза. – Я ведь только сделала тебе хуже тем, что…

– Нет, нет, я рад, что ты осталась, – он понял без слов, что она хотела сказать. Он придвинулся, стараясь оказаться, как можно ближе к её изображению. – Я… Я хочу тебе кое-что сказать. Я хочу рассказать тебе о нашем новом доме, – Он приложил неимоверное усилие, чтобы на его лице появилось интригующее и весёлое выражение, – Он будет далеко отсюда и будет таким прекрасным, Тереза. Мы выполним нашу Работу и отправимся туда, в наш дом. И я клянусь, мы заживём прекрасной жизнью.

И я надену свой костюм. Все Потерянные Мальчики будут носить костюмы, непохожие на наши теперешние комбинзоны. Мы выйдем на планету и устроим свадьбу в нашем новом доме. Но мы не забудем никого, и они всегда будут с нами, мы заведём огород, будем делать вино и детей, и мы… О, боже, какой это будет такой праздник, Тереза.

Её лицо расслабилась.

– Да, я очень хорошо это себе представляю, – тихо проговорила она.

– Ты будешь всегда со мной, дорогая.

– Да, мой любимый.

– Мы обязательно сделаем это, – прошептал Мартин. Он не находил нужных слов.

– Мартин, «Черепаха» сообщила мне, что все уже готово. Мне хотелось бы уйти именно сейчас. Я хочу помочь тебе получить новый дом. Могу я сделать это, любовь моя?

Мартин не мог выговорить ни слова. Он бился в поле, как пойманная сачком муха – жужжали медики – производители.

– Прощай, – Тереза послала ему воздушный поцелуй и изменила ориентацию своего бомбардировщика.

Мартин затряс головой, происходящее казалось ему кошмарным сном.

Он хотел, чтобы она жила, как можно дольше, но понимал, что слова тут бессильны. Он хотел кричать, но не мог.

Мартин закрыл глаза и отвернулся. но он не смог держать их закрытыми, он хотел видеть, чувствовать, различить толчок, чтобы уловить мгновение и понять, что Тереза стала чем-то простым и абсурдным, как ускорение.

Он прошептал её имя. Она могла его услышать.

Бомбардировщик Терезы устойчиво висел в воздухе, когда появились пули из материи. Вокруг мерцали звезды – мирные, вечные. Корона Полыни сверкала по ту сторону тёмного покорёженного хвоста «Черепахи».

Пули приближались.

Амбиплазма расцвела ярче, чем Полынь. Взрыв, ознаменовавший встречу несовместимого – материи и антиматерии, поглотил бомбардировщик Терезы. Бескомпромиссно, полностью, она растворилась в свете, заигравшем на фоне космической темноты всеми цветами радуги.

Корпус корабля запел на высокой ноте, лаская слух, как тремола флейты.

Крик Мартина прозвучал в унисон.

«Черепаха» медленно двигалась между мирами, дети игнорировали и Небучадназар, и Рамзес, и Герод. Тишина этих мрачных бесплодных миров провозглашала поражение.

Пока корабль ремонтировался, пока дети выздоравливали, Мартин неустанно думал об убийцах, об ловушке, – беспристрастно и почти абстрактно.

Всё было сделано так же, как когда-то на Земле. Заманивание, проверка, разрушение.

Он уснул под суету медиков – производителей, заканчивающих свою работу.

В этот раз к нему пришёл Вильям.

– Ты думал обо мне, правда?

– Я верил, что ты придёшь.

– Я рад этому, Мартин. Я был уверен, что ты меня не забудешь.

Но он не мог думать о Терезе.

Да, Мартин хотел отомстить, но он не ощущал сверхгорения ненависти.

Борьба с этими монстрами отняла у него слишком многое.

Враг, хитростью превосходящий Благодетелей, искалечил детей, просто отмахнувшись от них, как от случайной мухи. Уцелевшие были оставлены умирать в истощённом пространстве.

Десятки миллиардов километров отсюда «Заяц» падал вниз, устремляясь к яркому пятну.

Во врачующем поле Мартин постепенно пришёл в порядок и с помощью «ноуча» установил связь с Гансом. Тот скрывал свои эмоции, в то время как у Мартина не было необходимости этого делать – его голос был естественно безэмоциональным. После разговора Мартин ввёл детей в состояние длительного забытья. Ни снов, только холод и мрак.

«Черепаха» поднималась из колодца Полыни, чтобы встретиться со своим братом.

Это не было ни окончательным поражением, ни полным освобождением.

И мира тоже не было.

Часть 2

Десять лет в холоде, следуя друг за другом, как по поверхности отмели: «Черепаха» и «Заяц»… Пройдя через поражение, делая выводы, сохраняя ресурсы. Десять лет мало что значат в вековой войне.

Пока находящиеся на борту спали, корабли воссоединились и образовали новый «Спутник Зари» – в половину прежней длины. Теперь он состоял только из двух домов-шаров, соединённых короткой перемычкой. Сохранились прежные уголки, но не было домашних животных и личных вещей.

Учебная комната и столовая остались. Следов разрушения не было заметно, но запасы горючего, сконцентрированного вокруг перемычки, значительно уменьшились.

Мартин проснулся через месяц после воссоединения. Момы хотели с ним посоветоваться. Он парил, укутанный полями тёплого воздуха, продвигаясь сквозь холодные, пустующие комнаты, отмечая и одобряя изменения. Он не знал причину, по которой его разбудили. Возможно, момов интересовало, как изменилась психология подопечных после встречи лицом к лицу с поражением и смертью, и именно его они избрали для индивидуального наблюдения. Если так, то роботы выбрали не самый подходящий объект, они наткнутся на его немногословность.

Мартин не испытывал неприятных ощущений от длительного сна. Он подумал о том, что предпочитает сон годам бодрствания – короткое безмолвное угасание среди ярких жизней звёзд.

Частично это объяснялось воздействием сна в холоде. Они все проснутся со свежестью в мозгах, притуплёнными эмоциями и немедленно должны будут приступить к работе. Мартин тревожно задёргался, со страхом, но вместе с тем и злостью, стараясь понять, является ли его состояние болезнью. Какие психологические нарушения получил его организм? Мартин не мог этого знать, к тому же, не было времени для переживаний и самоанализа.

Ни на каком из момов не сохранилась пометка. То ли остатки краски совершенно отслоились за десятилетие, то ли Мать Войны, так же, как и Мартин погрузилась в глубокий сон.

Он закончил осмотр корабля только через пять часов. Мом провёл его в комнату, где находились уже и другие члены команды.

– Пришло время разбудить вас всех, – сказал робот. – Финальное торможение начнётся, когда вы придёте в себя. Через две десятидневки мы подойдём к внутренним мирам уже вплотную.

– Хорошо, давайте продолжим, – Мартин старался произнести эти слова как можно весомее и спокойнее.

Он прислушивался к шуму ветра, усиливавшемуся по мере того, как корабль заполнялся теплом и увеличивалось атмосферное давление. Мартин ощутил вернувшуюся тяжесть тела и впервые за десять лет встал на ноги.

Остальные появлялись группами человек по пять. Момы проводили медицинский осмотр, затем члены команды мылись и не спеша подтягивались в учебную комнату.

Голыми ногами они ощущали холодный пол корабля.

Мартин ждал, когда все соберутся. Он был в смятении, он вспоминал кошек и попугаев, которые никогда не вернутся к ним – на «Спутнике Зари» не осталось резервов на дополниттельные расходы. Мартин не знал, как на эту потерю отреагирует команда. Единственное, что он знал, – это то, что им придётся пережить и большее горе.

Ему трудно было заставить себя выступить перед людьми – рассказать им, что случилось, пережить все заново. Эмоции отсутствовали, не было сил руководить, но осталось чувство долга. И он стал говорить – о том, с чего, как ему казалось, следует начать, и как закончить Работу – которую, он не сомневался, непременно надо выполнить.

– Мы уже не дети, – подчеркнул Мартин. Учебная комната мало изменилась, в центре сохранилась звёздная сфера. Тридцать восемь мужчин и тридцать семь женщин заполнили помещение. – Мы приняли бой и были побеждены. Мы не стали мудрее и умнее, но мы уже не дети.

Команда молча слушала.

– Вернее, это я принял бой и потерпел поражение, – поправился Мартин. – Я упустил то, что было очевидным.

– Момы тоже упустили это, – напомнил Хаким, но Мартин покачал головой:

– Декада завершилась. Мой срок, как Пэна, истёк. Необходимо выбрать нового. Давайте зделаем это сейчас.

Ариэль сидела, не поднимая глаз. Казалось, она думала о чём-то своём.

– Я предлагаю выбрать Ганса, – предложил свой вариант Мартин.

Ганс стоял в группе команды «Зайца» – непомерно большие руки скрещены на груди, губы слегка поджаты, постоянно бледные щёки сейчас слегка порозовели.

– Мы обычно не учитываем время сна, – сказал он. – У тебя есть ещё несколько месяцев.

– Ганс отлично справился с руководством «Зайцем», – продолжал Мартин, игнорируя прозвучавшее замечание. – Его интуиция превосходит мою, – он бросил быстрый взгляд на Ганса: Не заставляй меня уточнять сказанное. Ганс смотрел в потолок.

Алексис Байкал поддержала выбор Мартина.

– Однако вы можете предложить любую другую кандидатуру, – напомнил собравшимся Мартин.

Члены команды переглядывались. Молчание нарушила Кимберли Кварц:

– Я предлагаю Розу Секвойю, – сказала она.

Широкое лицо Розы вспыхнуло, но она не произнесла ни слова.

Отклонить, – безмолвно внушал аудитории Мартин, подавляя в себе растущее чувство страха. Ни один нормальный человек не выберет Розу.

– Я поддерживаю кандидатуру Розы, – выкрикнула Жанетта Нападающий Дракон.

Мартин вглядывался в окружающие лица.

– Я выдвигаю кандидатуру Хакима Хаджа, – выступила вперёд Паола Птичья Трель.

Отличный выбор, – подумал Мартин.

Хаким бросил на Паолу удивлённый взгляд и быстро ответил:

– Я отклоняю свою кандидатуру. Я знаю своё место. Я не могу быть Пэном.

– Предлагаю повторно избрать Мартина, сына Артура Гордона, – с излишней торжественностью произнёс Джой Плоский Червяк.

– Отклоняется, – мгновенно отреагировал Мартин.

На этом выдвижение кандидатур закончилось.

– Давайте голосовать, – предложил Мартин.

Голосование было коротким: шестьдесят семь человек – за Ганса, восемь – за Розу. Мартин объявил результаты и направился к Гансу, протягивая руку. Ганс вяло и коротко ответил на рукопожатие.

– Итак, Ганс – теперь наш новый Пэн… – провозгласил Мартин.

– Не нужно устраивать никаких формальных церемоний, – оборвал его Ганс. – У нас впереди много работы. Кристофером Робином я назначаю Гарпала Опережающего Время.

– Я отказываюсь, – громко запротестовал Гарпал.

– Иди ты к чёрту! – взорвался Ганс. – Хватит всякого эмоционального дерьма! Я сыт этим по горло! Делайте свою работу, или все мы будем прокляты!

Гарпал тяжело вздохнул. Не дожидаясь его ответа, Ганс ринулся к выходу, с кошачей грацией прокладывая себе дорогу сквозь толпу. У дверей он остановился и произнёс:

– Мартин прав. Мы уже не дети. Мы подонки. Нас растоптали, лишили друзей. Я превращу нашу жизнь в ад, пока не будет уничтожен последний из этих проклятых богом миров. Потенциально мы уже мертвы. Горючего осталось слишком мало, чтобы выбраться отсюда и найти прибежище. Я предлагаю уготовить ту же участь и этим сукиным детям.

На лицах членов команды, поначалу лишь неуверенно переглядывающихся, появились воинственные усмешки.

– Проклятье! – выдавила из себя Паола Птичья Трель. Это было большее, на что она была способна, но и у неё торжественное выражение лица сменилось мрачной решимостью.

Лишь Роза Секвойа оставалась неподвижной, как статуя, напоминая своим видом безразличного мома.

– Пойдёмте посмотрим, что можно сделать, – скомандовал Ганс.

Толпа зашевелилась и ринулась к выходу. Хаким настиг Мартина.

– Грядут перемены, – заговорщицки прошептал он. – Мартин, я предлагаю тебе войти в исследовательскую команду.

– Если Ганс…

– Думаю, Ганс не станет возражать, если только он вообще не расформирует исследовательскую команду и не создаст новую. Но сомнительно, что он решится на такое. Мне было бы очень приятно работать с тобой.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Мартин и, не раздумывая добавил, – ну, что ж, я согласен.

– Ну и правильно, дружище, – улыбнувшись, Хаким потрепал Мартина по плечу.

Изменений действительно было много.

– Думаю, мы не зря потратили время, – подвёл итоги Хаким, когда Ганс, Гарпал и вся исследовательская группа собрались в носовой части корабля перед звёздной сферой.

Небучадназар уже не был коричневой планетой. Ярко красные полосы пересекали его от полюса до полюса, вся поверхность покрылась тёмными трещинами.

– Планета не выглядит здоровой, – заметил Томас Фруктовый Сад.

– Она действительно больна, – в смятении произнёс Мартин. – Видимо, наши производители и манипуляторы справились с заданием.

Ганс, нахмурясь, задумчиво смотрел на звёздную систему:

– Я полагал, что все, посланное нами, превратилось в антиматерию и исчезло.

– Три кокона ведь достигли цели, – напомнил Мартин. – Мы думали, что они тоже уничтожены, но, видимо, ошиблись.

Ганс молчал, раздумывая.

Хаким украдкой взглянул на Мартина. Похоже, он по привычке до сих пор считал его Пэном.

– Возможно, не всё ещё потеряно, – заметил он.

– Дерьмо бычье! – выругался Ганс. – Мы же покойники. Однако я не допущу, чтобы наша смерть была напрасной.

– Именно это я и имел в виду, – отреагировал Хаким.

– Отлично, – Ганс немного успокоился. – Скажите, сколько времени необходимо для того, чтобы брошенные семена достигли поверхности планеты?

– Девять – десять лет, – ответил Мартин. Гарпал кивнул в подверждение его слов.

– Планета ещё на месте. Значит, они или ещё не достигли поверхности, или просто дезактивировались. Можем ли мы как-нибудь связаться с ними?

– Они должны ответить по «ноучу», – ответил Гарпал, – если, конечно, не уничтожены.

– Пошлите сигнал, – распорядился Ганс.

Хаким отдал распоряжение жезлу. Результаты не заставили себя ждать. В ответе сообщалось, что одиннадцать семян, сброшенных на Небучадназар, оказались способны проникнуть вглубь планеты на пятьдесят километров. Взрыв произойдёт в ближайшее время. На Рамзес семена будут доставлены в течение двух десятидневок.

– Чёрт побери! – воскликнул Ганс, – Мы успели как раз вовремя, чтобы посмотреть великолепное шоу.

Вся исследовательская команда, и Мартин в их числе, приблизилась к звёздной сфере.

– Предлагаю воспользоваться дистанционной связью и рассмотреть все поближе, – Ганс не мог никак успокоиться. – На каком мы находимся расстоянии?

– На расстоянии четыреста миллионов километров от Рамзеса и двести пятьдесят миллионов от Небучадназара. Небучадназар повреждён значительнее других планет, – заметил Хаким. – Нам повезло больше, чем можно было предположить.

– Я ни во что не верю, – процедил сквозь зубы Ганс. – Мартин допустил не так уж и много ошибок, но несмотря на это, мы оказались в весьма плачевном состоянии. Я должен все предвидеть. – Он с улыбкой посмотрел на Мартина, будто бы их связывала общая тайна. Эта улыбка словно освобождала Мартина от тяжёлого груза – его не осуждали, по крайней мере, не осуждал Ганс. – Если планета больна, если наши производители ослабили её защиту, то нам не о чём беспокоиться. Но ведь мы ещё не забросили производителей на Рамзес, а там нас тоже могут ожидать сюрпризы. Я прав?

Гарпал и Мартин кивнули в знак согласия. Хаким был в это время занят дистанционной связью, усиливал мощность.

– Есть что-нибудь новенькое об тёмных орбитальных скоплениях?

– Ничего нового, – отрываясь от своего занятия, покачал головой Хаким. – Результаты наблюдений показывают, что их орбиты, размеры и масса остаются неизменными.

– А небольшие корабли?

– Один из них находится неподалёку от нас, – сказал Хаким. – Все они вернулись на прежние орбиты.

– Я хотел бы детально рассмотреть тот, что ближе к нам, – попросил Ганс.

– У меня есть записи последних десятидневок, – сказал Хаким. – Могу показать.

Звёздная сфера разделисась на сегменты, и они увидели яркую точку, быстро увеличивающуюся в размерах. В конце концов, она превратилась в грубоватого вида гладкий серый цилиндр – без отличительных особенностей, длиной около десяти метров.

– Все спокойно, – заметил Хаким. – Никакого движения.

– Можем мы уничтожить его? – поинтересовался Ганс.

Хаким переглянулся с Гарпалом и Мартином.

– Мне кажется, не стоит тратить усилий, – с сомнением произнёс он.

– Надо попробывать, – сухо отпарировал Ганс. – Полагаю, здесь я отдаю приказы, не так ли? – Он поднял жезл. – Сколько километров до этого пройдохи?

– Два миллиона.

– Думаю, достаточно двух выстрелов, чтобы определить, сможем ли мы повредить его. Это разбудит притаившихся там сукиных детей, если они спят, или расшевелит их, если они не могут отойти от контакта с нашими производителями. Даже если они никак не отреагируют, мы все равно кое-что да узнаем.

– Что? – удивлённо спросил Мартин.

– Что эти корабли не так уж и важны, или… – Ганс пожал плечами, – что эти планеты подсадные утки.

– Или что-нибудь ещё, – добавил Гарпал, явно не договаривая.

– Продолжай, – подбодрил его Ганс. – Поддержи хоть ты меня. Так что же ещё?

Он вляпается в это намного быстрее, чем я, – подумалось Мартину.

– Что подготовлена новая ловушка.

– Я думал об этом. Но… Да, я близок к тому, чтобы повторить ошибку Мартина. Но попав в ловушку, я буду точно знать, что они собираются сделать с нами. Мы выжили в первый раз. Может быть, нам повезёт и во второй. Если же нет… – он потёр ладони, словно счищая с них грязь, – нам не придётся долго горевать.

Мартин содрогнулся. Он впервые почувствовал то, что не ощущал раньше, будучи Пэном: фатализм. Хаким, похоже, испытывал то же самое, он отвернулся, сдерживая эмоции. Вагнеровская преданность долгу могла охватить всех; мощный взрыв ненависти к врагу – доблестный, но бесполезный, приводящий к гибели.