Текст книги "Эффект Рози"

13

Жизнь в нашей квартире постепенно обретала упорядоченный характер. После ужина Рози отправилась к себе в кабинет, а мы с Джином занялись коктейлями.

– В чем проблема? – поинтересовался Джин. – Ты записался на какую-то консультацию?

– Ты пришел к этому выводу в результате нашего разговора?

– Только благодаря тому, что я профессионально разбираюсь в тонкостях человеческой природы. Удивлен, что Рози этого не заметила.

– Наверное, думает о чем-то другом.

– Похоже, ты прав. Итак?

Я оказался в затруднительном положении. Ответы Рози на вопросы депрессивной анкеты свидетельствовали, что пока она вне опасности, но содержали признаки текущего стресса. Должен ли я усугублять его рассказом о том, что случилось на детской площадке? На другой чаше весов лежало невыполнение требований Лидии, что грозило отрицательным отзывом для полиции, возможным арестом, заключением под стражу и, как следствие, еще бóльшим стрессом для Рози.

Джин был моей последней надеждой. Его социальные навыки и способность манипулировать людьми находятся на недостижимом для меня уровне. Возможно, он предложит выход из ситуации, который позволит оставить Рози в неведении и одновременно избежать тюрьмы.

Я рассказал Джину о Происшествии на детской площадке, упомянув, что начало ему положило именно его предложение.

В целом я бы охарактеризовал реакцию Джина как веселье. Меня это не успокоило: по моему опыту, веселью часто сопутствует смущение и боль.

Джин налил себе остатки «Блю кюрасао».

– Черт, Дон… Мне жаль, что из-за меня у тебя такие сложности, но точно скажу – если ты просто явишься туда с заполненной анкетой, это не поможет. Похоже, ты или признаешься во всем Рози, или отправишься в тюрьму.

Я видел, что это заключение расстроило Джина: он был ученым и нерешенную задачу воспринимал как личное оскорбление.

– Еще выпить есть? – спросил Джин, осушив стакан.

Пока я ходил в пивной погреб, Джин продолжал ломать голову над сложившейся ситуацией.

– Ладно, – сказал он, когда я вернулся. – Я считаю, надо поймать эту женщину, Лидию, на слове. В чем разница между социальным работником и ротвейлером?

Я был не в состоянии вникнуть в суть вопроса, но Джин ответил на него сам:

– Ротвейлер вернет тебе ребенка.

Это была шутка, предположительно вульгарная, но я понимал, что мы сейчас два приятеля, которые вместе выпивают, и в таком контексте подобные шутки уместны.

– О господи, Дон, что ты принес?

– Гренадин. Это безалкогольный напиток. Необходимо сохранить ясность сознания. А ты отвлекаешься. Продолжай.

– Вот в чем суть проблемы: тебе предстоит встреча с социальным работником, и на ней должна присутствовать Рози. Ты можешь найти предлог…

– Я могу сказать, что она себя плохо чувствует из-за беременности. Это вполне вероятно.

– Так ты только оттянешь время. А отчет эта тетка напишет все равно. Не стоит дразнить ротвейлера.

– Ты же утверждал, что социальные работники отличаются от ротвейлеров.

– Лишь самую малость.

Лишь самую малость. Тут у меня родилась идея.

– Можно нанять актрису. Чтобы она изображала Рози.

– Софи Лорен, например.

– Она ведь существенно старше Рози.

– Шучу. А если серьезно, проблема в том, что нужен человек, который тебя хорошо знает. Потому что социальному работнику надо ответить на главный вопрос – сможет эта женщина справиться с Доном Тиллманом? А поскольку ты…

Я закончил мысль Джина за него:

– …не вполне типичен. Правильно. Сколько времени, по-твоему, нужно, чтобы достаточно меня узнать?

– Я бы сказал, полгода. Минимум. Прости, Дон, но я считаю, что рассказать все Рози – меньшее из зол.

Я выждал еще неделю в надежде, что подсознание все-таки подкинет мне подсказку. Это была девятая неделя с момента зачатия Бада. Его изображение на плитке занимало теперь два с половиной сантиметра, и мне удалось точнее уловить изменение формы тела благодаря приобретенному опыту.

Идея с актрисой в роли Рози выглядела заманчиво, мне было трудно от нее отказаться. Выражаясь языком науки, я утратил способность видеть альтернативу. Но Джин был прав: у нас не оставалось времени на то, чтобы подготовить незнакомку к пристрастным вопросам профессионала по поводу моей личности. Только один человек еще мог мне помочь.

Я рассказал ей о Происшествии на детской площадке и предстоящем собеседовании с социальным работником. Объяснил, что моя главная задача – оградить Рози от лишних волнений и что Эдинбургская шкала послеродовой депрессии показала необоснованность опасений Лидии. Тем не менее избегать назначенной консультации было опасно.

– Мы должны пройти это собеседование как будущие родители и выслушать ее рекомендации, иначе меня осудят, депортируют и запретят мне встречаться с Бадом.

Я, скорее всего, немного преувеличивал, но не мог забыть предложенное Джином сравнение с ротвейлером. В центре боевых искусств обороне от служебных собак не обучали.

– Тварь. Это вообще из ряда вон! Как она может так делать?!

– Она социальный работник, обнаруживший в ситуации факторы риска. Ее требование выглядит обоснованным.

– Ты добрый. Это так на тебя похоже. Хорошо, я с удовольствием сделаю все, что в моих силах.

Это был невероятно щедрый отклик. Больше не надо мучиться, подыскивая аргументы, реакция ясна.

– Я хочу, чтобы ты изобразила Рози.

Насколько я мог судить по выражению ее лица, мои слова потрясли Соню. Я не обсуждал свой план с Джином, но мне было известно, что, по его мнению, бухгалтеры – мастера обмана. Я полагался на него.

– Господи, Дон. – Она засмеялась, но я заметил некоторую нервозность в ее поведении. – Ты шутишь… нет, я знаю, что ты на это не способен. Боже мой. Я не думаю, что у меня получится быть Рози.

– В силу недостатка квалификации или по морально-этическим соображениям?

– Ты меня знаешь, я совершенно аморальна.

Это не совпадало с моим впечатлением о Соне, но соответствовало взгляду Джина на ее профессию.

– Мы с Рози такие разные.

– Совершенно верно. Но Лидия не встречалась с Рози. Она даже не знает, что Рози австралийка. Студентка медицинского факультета, друзей нет – это все, что ей известно.

– Нет друзей? А мы с Дейвом?

– Она с вами встречается только вместе со мной. В основном она общается со своими одногруппниками. Время от времени – с Джуди Эслер. Рози в основном занимают разговоры на интеллектуальные темы.

– Надо будет почитать что-нибудь научное. Хочешь кофе?

Мы разговаривали в квартире Дейва и Сони. Было воскресенье, но Рози ушла в университет, нарушив правило, согласно которому выходные объявлялись свободным временем. Дейв тоже был на работе.

Соня утверждала, что ее итальянские корни регулярно требуют эспрессо, и завела для этого хорошую кофеварку. Кофе был отличной идеей, но перед нами стояли более важные задачи.

– После того, как мы договоримся.

– После того, как я выпью кофе.

Пока Соня ходила за моим двойным эспрессо и капучино без кофеина, разрешенным в период беременности, она обдумала свой ответ.

– Хорошо, Дон, но только один раз, договорились?

Я кивнул.

– И мне не придется ничего заполнять или подписывать?

– Не думаю.

Я ни в чем не был уверен, но если Лидия изучает меня как возможного педофила, то вряд ли станет писать в отчете что-нибудь про Рози или будущее отцовство. Скорее всего, Соня была права, когда сомневалась в том, что Лидия не выходит за рамки своих полномочий.

– Ладно, я сделаю это для тебя по двум причинам. Во-первых, потому что ты помог Дейву. Если бы не наличные от Джорджа-барабанщика, он бы обанкротился. Я это знаю.

Дейв, безусловно, не подозревал, что Соня в курсе. Он очень заботился о том, чтобы Соня оставалась в неведении о состоянии его дел. Что выглядело странно, учитывая профессию Сони.

Соня допила кофе.

– Но ты не должен ничего говорить Дейву.

– Почему?

– У него и так забот хватает. Ты же знаешь Дейва, он будет беспокоиться.

Это правда. Я пошел на ложь, чтобы не причинять Рози стресс. Будет ужасно, если в результате найденного решения стрессу подвергнется Дейв – это может стать причиной инфаркта или инсульта, к которым Дейв и так склонен из-за избыточного веса. Но тайны множились, а я очень плохо владею навыками обмана. Я пообещал Соне сделать все, что в моих силах, но предупредил, что с враньем у меня дела обстоят хуже, чем у обычных людей. Мне бы пригодились навыки Джина, но они были продолжением тех его личностных качеств, которые мне не нужны.

– А вторая причина? – спросил я.

– Поставить эту дрянь на место, – сказала Соня. И расхохоталась.

Когда я пришел домой, Рози расставляла цветы в наши две вазы и графин для вина. На ней были шорты и футболка без рукавов. Никаких изменений в ее фигуре по сравнению с обычным идеальным состоянием я не обнаружил.

– Мне нужно отдохнуть от учебы, – сказала она. – Ты был прав, иногда полезно оглянуться вокруг.

– Отличная идея, – ответил я. – Тебе необходимо свести стресс к минимуму.

– Как дела у Сони? – спросила Рози.

– У Сони все исключительно хорошо. Дейв нервничает из-за того, что ему предстоит стать отцом. Что для мужчины нормально.

Рози рассмеялась.

– Слушай, я тут подумала. Ну, насчет того, что ты сказал на прошлой неделе по поводу консультации. Наверное, я зря на тебя так набросилась. Возможно, это хорошая идея. Если ты считаешь, что тебе это необходимо.

– Нет, нет, я думал только о тебе. Я себя чувствую очень уверенно. Предвкушаю.

– Ладно. Ну, я тоже в порядке. Скажешь, если передумаешь.

Если бы этот разговор произошел на восемь дней раньше, я бы принял предложение Рози. Но теперь отношение Сони к проблеме выглядело предпочтительнее. Меньше беспокойства для Рози, не нужно бояться, что она выйдет из себя и испортит все дело, и меньше вероятность того, что возможная отрицательная оценка моего отцовского потенциала станет ей известна.

Мы с Соней договорились встретиться у нее на работе в верхней части Ист-Сайда, где, как я надеялся, мне удастся не только подготовить ее к предстоящему собеседованию, но и узнать что-то новое из области репродуктивных технологий. Но место работы оказалось ближайшей кофейней.

– Я работаю не там, где находятся лаборатории. В свое время мы познакомились с Дейвом благодаря тому, что я решила, что его компания выставила нам заведомо неверные счета.

– Так и было?

– Нет. Дейв запутался в отчетности. Но он честно в этом признался, и я угостила его кофе. Вот здесь.

– И после второго свидания вы занялись сексом.

– Дейв тебе сказал?

– Это неправда?

– Разумеется. Мы не спали друг с другом до свадьбы.

– Дейв солгал мне?

Я не мог в это поверить. Дейв был безупречно честен.

Соня засмеялась.

– Нет, это я соврала. Ты поверил?

Я покачал головой.

– Я чрезвычайно легковерен.

Лидию, привыкшую иметь дело с мошенниками, которые обманом хотят получить социальную поддержку, неплательщиками алиментов и бухгалтерами в собственной организации, провести будет гораздо труднее.

– Ты точно не говорил ей, что Рози австралийка?

– Я сказал, что у нее здесь нет родственников. Она, в смысле ты, можешь быть откуда угодно, кроме Нью-Йорка.

– Отлично. Теперь задавай мне те вопросы про депрессию.

– У нее может быть другая анкета. Я изучил несколько. Общее в них одно: риск возникновения депрессии определяется в случае, когда респондент испытывает недовольство или тревогу.

– Удивительная вещь – психология, скажи? Я иногда удивляюсь, за что этим людям платят деньги.

– Как ты думаешь, нам удастся ее обмануть?

– Не беспокойся, Дон. Весь фокус в том, чтобы не врать понапрасну. Ты будешь собой, я буду собой, если не считать имени. Я счастлива. И в полном порядке, стресс мне не грозит.

Я с трудом узнал Соню, когда мы встретились в гигантском холле больницы «Бельвю». Лишь однажды я видел ее в деловом костюме. Обычно, когда мы встречались, она была в джинсах. Сейчас на ней была длинная пестрая юбка и белая рубашка с оборками, из-за чего в целом Соня напоминала участницу ансамбля народных танцев.

– Caio, Дон! Какой прекрасный день, не правда ли, дорогой?

– Ты странно говоришь. Похоже на комика, изображающего итальянца.

– Я и есть итальянка. Я приехала в Нью-Йорк всего год назад. У меня здесь ни единого родственника, как ты и сказал сеньоре. Но я счастлива! Потому что у нас будет bambino!

Соня закружилась на месте, и юбка под воздействием центробежной силы взметнулась в воздух. Соня рассмеялась.

Сонины дед и бабка по отцовской линии были итальянцы, но по-итальянски она не говорила. Если Лидия приведет переводчика, у нас возникнут проблемы. Я посоветовал Соне несколько смягчить акцент. Но это была блестящая идея – сделать Рози иностранкой, но без фальшивого австралийского акцента, который на фоне моего смотрелся бы неестественно.

– Извините, что оторвала вас от учебы, – сказала Лидия после того, как предложила нам присесть. – Вы, вероятно, очень заняты.

– Я все время очень занята, – ответила Соня и взглянула на часы. Впечатляющие актерские способности.

– Как давно вы находитесь в Соединенных Штатах?

– С начала учебного года на медицинском факультете.

– А до этого чем вы занимались?

– Работала в клинике по экстракорпоральному оплодотворению в Милане. Там я заинтересовалась медициной.

– Как вы с Доном познакомились?

Катастрофа! Соня посмотрела на меня. Я посмотрел на Соню. Раз уж кто-то должен придумать историю нашего знакомства, пусть лучше это будет Соня.

– В Колумбийском университете. Дон мой преподаватель. Все происходит так rapido[3]3
  Быстро (ит.).


[Закрыть]!

– Когда у вас срок?

– В декабре.

В Сонином случае это было правдой.

– Вы планировали такую скорую беременность?

– Когда работаешь в клинике ЭКО, начинаешь понимать, какая это ценность – ребенок. Я думаю, что мне очень повезло.

Соня забыла про акцент. Но текст звучал очень достоверно.

– И вы планируете оставить учебу после рождения ребенка?

Это был вопрос с подвохом. Соня – настоящая Соня – планировала не работать год после родов, чем нервировала Дейва, поскольку это неминуемо скажется на доходах семьи. Если бы Соня ответила за себя, а не за Рози, мне бы для достоверности пришлось выступить в роли Дейва. Несомненно, я был бы неубедителен. Лучше бы, конечно, Соня ответила за Рози. Но она об этом не знала. Поэтому я ответил за нее:

– Рози не планирует прерывать учебу.

– Вообще?

– Максимум на неделю. Может быть, чуть больше.

Лидия посмотрела на Соню.

– Неделя? Неделя отпуска на роды?

Реакцию Лидии можно было трактовать как смесь удивления и неодобрения. Похожим образом встретил новость о беременности Рози Дэвид Боренштейн.

Соня была не Рози и планировала взять отпуск на неопределенный срок, поэтому ее удивление также было объяснимо. Все присутствующие вели себя логично – кроме отсутствующей Рози. Я попытался представить ее взгляд на вещи.

– Роды – не более серьезное медицинское событие, чем незначительное заболевание верхних дыхательных путей.

– Вы полагаете, что родить ребенка – это все равно что простудиться?

– С той оговоркой, что это не болезнь.

В этом смысле аналогия, которую любила приводить Рози, была ошибочной.

– Скорее это похоже на то, как человек берет недельный отпуск, когда начинается серия плей-офф в чемпионате по бейсболу.

Соня посмотрела на меня как-то странно: несомненно, бейсбольные аналогии были навеяны подсознательными размышлениями о Дейве.

Лидия сменила тему:

– Если Рози все время посвящает учебе, получается, вы единственный кормилец.

За утвердительный ответ на этот вопрос Рози меня возненавидела бы. Я сказал то, что до недавнего времени было правдой:

– Ошибка. По вечерам она работает в баре.

– Насколько я понимаю, в какой-то момент ей придется отказаться от этой работы.

– Нет. Рози считает ее принципиально важной для семейного бюджета.

Как и предсказывала Соня, в большинстве случаев можно не врать.

– А как вы видите свою роль?

– В каком смысле?

– Если Рози будет полноценно учиться и еще подрабатывать, вам придется помогать ей с ребенком.

– Мы обсуждали это. Рози никакая помощь не нужна.

Лидия повернулась к Соне:

– Вас такое положение дел устраивает? Вы тоже так думаете?

Я на время забыл, что Соня – ненастоящая Рози, и говорил о Рози в третьем лице. Надеюсь, Лидия этого не заметила. А Соне нужно было просто ответить «да». Тогда ее версия совпала бы с моей и с версией Рози о том, что ей нужно для счастья. Все совпало бы с реальностью.

– Ну… – начала Соня, но Лидия ее перебила:

– Прежде чем вы ответите, расскажите подробнее о вашей семье. У вашей матери было право голоса?

– На самом деле нет. Отец решал, что ей говорить и делать.

– То есть ваша семья была традиционной?

– Если вы имеете в виду, что отец возвращался с работы и ждал, что ему подадут ужин, а мать, у которой был диабет, одна управлялась с домом и пятью детьми, то да, у нас была традиционная семья. Традиции служили оправданием.

Итальянский акцент исчез. По Сониным интонациям было заметно, что она злится.

– Похоже, что вы можете повторить ее судьбу.

– Вы думаете? Отец вечно жаловался, как много ему приходится работать, чтобы нас обеспечивать. Но я замужем не за моим отцом. От Дейва я жду чего-то большего.

– От Дейва?

– От Дона.

Наступила пауза. Лидия, вероятно, воспользовалась ошибкой Сони и сделала вывод, что она не та, за кого себя выдает. Я лихорадочно обдумывал создавшееся положение и нашел решение столь изящное, что мне даже не пришлось преодолевать врожденное неприятие лжи.

– Мое второе имя – Дэвид. Отца тоже зовут Дональд, поэтому иногда ко мне обращаются как к Дейву. Чтобы избежать путаницы.

Эта идея пришла мне на ум, потому что я вспомнил своего двоюродного брата Барри, отца которого тоже зовут Барри, поэтому в семье брата зовут по второму имени – Виктор.

– Итак, Дон-Дейв, что вы думаете по поводу того, что только что сказала Рози?

– Рози?

– Да, Дональд-Дэвид, Рози, ваша жена.

Будь у меня время, я бы распутал этот узел. Но в ситуации, когда Лидия таращилась на меня, я выдал единственно уместный ответ:

– Мне нужно обработать новую информацию.

– Когда обработаете, запишитесь на консультацию еще раз, – сказала Лидия, помахивая моим досье.

Мы с Соней могли идти. Проблема осталась неразрешенной.

Соне надо было вернуться на работу, поэтому итоги произошедшего мы обсудили в метро.

– Я должен все рассказать Рози.

– И что ты потом скажешь Лидии? Добрый день, вот настоящая Рози? А я, знаете ли, мало того что педофил и бесчувственный бездельник, но еще и жулик?

– Бесчувственность и безделье в ходе разговора не упоминались.

– Будь ты немного почувствительнее, заметил бы.

Соне пора было выходить, я последовал за ней. Разговор носил критический характер в обоих значениях этого слова.

– Прости, это я на себя злюсь, – сказала Соня. – Я все испортила. А я люблю все делать хорошо.

– Случайное использование имени Дейва совершенно объяснимо. Мне тоже было очень сложно не называть тебя Соней.

– Дело гораздо серьезнее. У нас с Дейвом все складывается не так, как я надеялась. Мы так долго старались, а теперь он потерял интерес.

Я знал почему. Дейв переживал из-за возможного крушения бизнеса. Ведь если он пойдет ко дну, Соня будет вынуждена работать в нарушение своих планов и отвергнет Дейва как подходящего партнера. Развод, запрет на общение с ребенком – жизнь Дейва полностью утратит смысл. Мы с ним много раз это обсуждали.

К сожалению, говорить с Соней о состоянии дел Дейва я не мог, потому что это могло ускорить процесс. Но Соня пошла другим путем, который грозил привести ее к тем же выводам.

– Я кучу всего прочитала, я старалась все делать по правилам, а Дейву кажется, что моя беременность не имеет к нему никакого отношения. Знаешь, что он сделал вчера вечером?

– Поужинал и лег спать?

Такой сценарий представлялся мне наиболее вероятным.

– Это было бы еще хорошо. Я приготовила блюдо из книги для беременных, которое содержит семь из десяти рекомендуемых полезных продуктов. Все было готово к его приходу, а он знаешь что сделал? Купил по дороге двойной чизбургер с беконом и гуакамоле. А ведь он на диете.

– С помидорами и листовой зеленью?

– Что?

– Я считаю рекомендуемые полезные продукты.

– Сел за стол и съел его у меня на глазах. А потом пошел спать. Не обратив на меня никакого внимания.

Я предпочел воздержаться от ответа. Дейв пытается спасти свой брак, для чего работает все больше. Это провоцирует стресс, ведущий к употреблению гамбургеров и нервному истощению, в результате его здоровье и семейные отношения оказываются под угрозой. Массив новой информации, которую предстояло обработать.

От метро до клиники ЭКО мы дошли в молчании. Соня неожиданно попыталась обнять меня, но вовремя опомнилась.

– Не говори ничего Дейву. Мы справимся.

– А про это можно сказать? Что вы справитесь. Он ведь тоже переживает из-за ваших отношений.

– Он об этом говорил?

– Совершенно верно.

– О господи. Как же все это тяжело.

– Не спорю. Человеческое поведение крайне противоречиво. Сегодня вечером я расскажу Рози про Лидию.

– Не надо. Это моя вина, и я не хочу, чтобы Рози расстраивалась из-за меня. На нее и так столько всего свалилось… В следующий раз мы все сделаем правильно.

– Я не знаю, что нам делать.

– Собственно, мы с Лидией говорим об одном. Ты должен больше думать о том, как поддержать Рози. Не важно, что она твердит про свою независимость, ей нужна твоя помощь.

– Зачем ей говорить неправду?

– Она не лжет, во всяком случае не обманывает преднамеренно. Ей кажется, что она суперженщина. Или она думает, что ты не хочешь ей помогать. Или не можешь.

– То есть я должен продемонстрировать, что участвую в процессе беременности?

– Ты должен поддерживать ее. Проявлять интерес. Быть рядом. Это все, чего мы с Лидией от тебя ждем. И еще, Дон…

– У тебя есть вопрос?

– Сколько полезных продуктов содержит двойной чизбургер? С помидорами и листовой зеленью.

– Восемь. Но…

– Никаких «но».

На этот раз Соня меня обняла. Я стоял спокойно, и все закончилось быстро.