Текст книги "Если он опасен"

Глава 17

Аргус и герцог безмолвно пробирались по лесу к хижине дровосека. Внезапно в лицо ударил тяжкий смрад смерти. На мгновение оба замерли; догадаться, что ожидает их впереди, не составляло труда. И все же надо было продолжать путь. Через несколько шагов взору открылись человеческие останки, которые уже успели обнаружить не брезгующие падалью хищники.

– Ах, бедняга Джеймс! – печально вздохнул герцог. – Негодяи даже не потрудились похоронить тело. Старик часто повторял, что боится умереть в любимом лесу: возможность стать добычей животных приводила его в ужас. За одно это преступление убийцы достойны казни. – Он вздохнул. – Мне всегда будет не хватать наших с ним неспешных разговоров и долгих шахматных партий.

Аргус с молчаливым сочувствием дотронулся до руки спутника и тут же пошел дальше. Он не был знаком со старым дровосеком, но отлично понимал боль и возмущение Рональда. Ему и самому доводилось испытывать горечь утраты, а жестокое убийство Джеймса никого не могло оставить равнодушным. Бандитам срочно потребовалось убежище, поэтому они избавились от хозяина и выбросили тело за порог, словно сметенные со стола крошки.

Труднее всего было соблюдать осторожность, двигаться медленно и бесшумно. Аргус едва сдерживался; хотелось броситься к хижине, одним ударом выбить дверь и задушить убийц голыми руками. И все же остатки разума, еще не разрушенные отчаянным страхом за судьбу Лорелей, подсказывали, что штурм ни к чему хорошему не приведет, но неизбежно подвергнет риску и любимую, и его самого. Лежать в луже крови, в то время как остальные спасают пленницу, может быть, и почетно, но чрезвычайно глупо.

Наконец деревья расступились, и показалась просторная опушка, на краю которой приютилась небольшая аккуратная хижина. Аргус остановился, а рядом замер герцог. Еще шаг, и оба окажутся на виду у тех, кто ожидает их появления. Аргус заметил смутные силуэты кузенов и Стефана – те осторожно обходили поляну, чтобы в тот момент, когда Корник выйдет навстречу главным участникам операции, оказаться за его спиной. Конечно, могли произойти любые неожиданности, но Аргус не сомневался в успехе. Да и могло ли быть иначе? Речь шла об освобождении Лорелей!

– Надеюсь, мое предположение оправдается и бандит не убьет нас в первое же мгновение, – пробормотал герцог.

– Думаю, обстоятельства сложатся именно так, как вы рассчитали, – тихо отозвался Аргус. – Последние два часа неопровержимо доказали, что в тот момент, когда вы унаследовали герцогский титул, британская армия потеряла блестящего генерала.

Неожиданно высокая оценка заставила его светлость покраснеть от смущения.

– Честно говоря, в семье предполагали, что я выберу военную карьеру, однако лично меня походное существование не привлекло. Но главное даже не в трудностях быта. Да, стратегия и тактика – науки захватывающе интересные, но как выдержать постоянную близость смерти? Сомневаюсь, что можно смотреть на погибших и думать исключительно о благородстве воинов, героически отдавших жизнь за короля и отчизну.

Аргус на миг задумался и кивнул:

– Да, пожалуй, вы правы. Все солдаты – чьи-то сыновья, мужья, отцы. Но способность к сопереживанию нельзя считать слабостью.

Герцог пожал плечами:

– Каждый человек остается самим собой, и я всего лишь тот, кем сумел стать. – Он достал из жилетного кармана золотые часы, уточнил время и, аккуратно закрыв крышку, убрал часы на место. – Пора начинать. Та легкость, с которой это чудовище убивает невиновных, подсказывает, что его терпение лучше не испытывать. И не беспокойтесь, что в нем самом или в его подельнике я увижу чьего-то отца или сына. Нет, это опасные люди, мир должен от них как можно скорее избавиться. Полагаете, удастся воздействовать на преступников с помощью вашего искусства?

– Если они не защитятся так же, как защищались, когда держали меня в подвале, непременно попытаюсь подчинить обоих своей воле. В случае успеха освобождение пройдет тихо и чисто. К сожалению, не исключено, что, даже несмотря на отчаяние и явное помутнение рассудка, Корник с сообщником не забудут об угрозе и защитятся: наденут очки с затемненными стеклами, чтобы нейтрализовать гипнотическое действие взгляда, и заткнут уши, чтобы не слышать голоса.

– Увы, скорее всего так оно и будет. В ином случае не пройдет и нескольких минут, прежде чем оба смиренно сложат оружие и сдадутся. Ну а теперь пришла пора всеми силами привлекать внимание и делать все возможное, чтобы они не застрелили нас до тех пор, пока остальные не проберутся в тыл.

Замечание напоминало приказ, а потому Аргус не стал вступать в дискуссию и спокойно направился к хижине. Для этого пришлось покинуть укрытие, спуститься с небольшого холма и пересечь открытое пространство. Спутник невозмутимо шагал рядом и ничуть не походил на обычного Рональда Сандана. В этот ответственный момент лорд Санданмор выглядел истинным аристократом, настоящим герцогом. Всезнающий Макс воспользовался помощью опытного камердинера и одел господина со всевозможной тщательностью и с той богатой, но неброской элегантностью, которая безотказно действовала на каждого встречного. В костюме преобладал черный цвет, изысканно оживленный белоснежной рубашкой, безупречно накрахмаленным шейным платком, кружевными манжетами и тонкой серебряной вышивкой на жилете. Даже вечно растрепанные волосы сегодня были тщательно причесаны и собраны в аккуратную косичку. Только сейчас Аргус заметил, что герцог достаточно молод и еще мог бы считаться завидным женихом. Подтянутая мускулистая фигура и красивое лицо притягивали взгляд. Если бы сельский отшельник дал себе труд приехать в Лондон, заинтересованные в достойном зяте матушки немедленно устроили бы осаду, особенно после того, как узнали о его богатстве.

Впрочем, сейчас это не имело значения. Аргус отбросил несвоевременные мысли и внимательно посмотрел на хижину. Небольшой, но крепкий и старательно ухоженный дом служил хозяину верой и правдой. Что и говорить, герцог заботился о своих людях.

Справа от входной двери в окне появилось лицо, и сэр Уэрлок без труда узнал Такера. Корник, должно быть, держался в стороне, опасаясь подвоха. Негодяй отличался редкой жестокостью и к людям относился с холодным пренебрежением, однако неукоснительно оберегал собственное благополучие. Осторожность нередко граничила с трусостью.

Парламентеры остановились в нескольких ярдах от дома.

– Корник! – громко окликнул сэр Уэрлок.

В воздухе витало ощущение опасности. В любой момент можно было ожидать пули. Чтобы защитить спутника, Аргус сделал шаг вперед. Герцог что-то недовольно проворчал, однако скоро понял, что сейчас не время проявлять самолюбие. И все же трудно было поверить, что Корник немедленно застрелит обоих, схватит деньги и скроется. Нет, бандит так долго ждал победы, что теперь наверняка захочет поглумиться над жертвами и проявить неограниченную власть. И все же, как бы ни храбрился бандит, минуты его были сочтены. Что ж, пусть до последнего верит в свое превосходство – самомнение притупляет бдительность.

Лорелей услышала голос Аргуса и почувствовала, как радостно и нетерпеливо вздрогнуло сердце. В окно посмотреть она не могла – огромная фигура Такера загораживала половину комнаты. Однако и без того было ясно, что сэр Уэрлок стоит перед домом и представляет собой замечательную мишень. В душе с новой силой вспыхнуло чувство вины, ведь он рисковал из-за ее нелепой неосторожности. Отказать булочнику в помощи она, конечно, не могла, но должна была заранее предвидеть нападение и взять с собой не одного-единственного охранника, а столько, сколько потребовалось бы для полной безопасности.

А сейчас надежда на спасение тонула в страхе за судьбу отца и возлюбленного. Да, она хотела вернуться домой, но только не ценой жизни близких людей. Недопустимо дорого!

– Пришли оба, – сообщил Такер. – И герцог, и Уэрлок. Да не с пустыми руками. Принесли большой мешок.

– Мои денежки! – Корник с довольным видом потер руки. – Что ж, отлично! – Он посмотрел на Лорелей. – Наверное, приятно, когда близкие проявляют заботу.

– Увидеть вас на земле с пулей во лбу будет еще приятнее, сэр.

– Фу, разве дочке герцога пристало отвечать так грубо? – рассеянно отмахнулся Корник. Пленница уже явно не представляла для него интереса. – Неплохо было бы заставить их подождать, и подольше. Нужно показать, кто здесь главный, но не хочется, чтобы они думали, будто я испугался и решил сдаться.

– Не спешите. Наслаждайтесь последними минутами своей никчемной жизни. Можете даже попытаться искупить грехи. Вдруг дьявол задумается и не утащит вас в ад? Барон Аппингтон видит призраков и утверждает, что те, кто принадлежит преисподней, редко медлят на земле. Их господин ждать не любит. Покаяние, возможно, дало бы вашим черным душам избежать возмездия хотя бы ненадолго.

Преступники заметно побледнели, но Корник неожиданно наклонился к Лорелей и заглянул ей в лицо. Внешней привлекательностью он не отличался, но и назвать его безобразным тоже было бы несправедливо. Обычный средний человек, такому ничего не стоит затеряться в толпе. Может, серость и незаметность сослужили ему плохую службу и толкнули на преступление? Случается, что люди готовы выделиться любым способом, пусть даже самым неприглядным. Впрочем, сейчас уже не имело значения, почему Корник стал самим собой – алчным, жаждущим крови подлецом. Главное, что судьба его отныне предрешена. Скоро справедливость восторжествует и мучитель встретит заслуженный конец.

– Ты еще пожалеешь о своих словах, – прошипел Корник. – Не забывай: смерть бывает разной: кому-то достается легкая, а кому-то приходится умолять о пощаде. – Он ядовито улыбнулся: – Не исключено, что избавление наступит не скоро: сначала мы с Такером вволю насладимся твоими прелестями. Общество красивой женщины способно скрасить долгое морское путешествие, а я твердо намерен пересечь океан. Ну а если вдруг не захочешь помалкивать, быстро объясним, что к чему.

Мысль о том, что преступники могут увезти ее с собой и превратить в наложницу, привела Лорелей в ужас, однако она сумела сохранить внешнее спокойствие. Корник безошибочно почувствовал ее страх и немедленно воспользовался преимуществом. Жестокие люди никогда не упускают возможности поглумиться над жертвой и не зря видят в издевательстве проявление власти. Нет, она ни за что не доставит радости и не позволит управлять собственными чувствами. Ну а угрозу насилия можно просто пропустить мимо ушей. Надругательства она не потерпит. Если не удастся сбежать, то придется расстаться с жизнью. Во время морского путешествия это сделать нетрудно: достаточно лишь как можно ниже перегнуться через ограждение.

Лорелей решила показать врагу, что понимает, какую игру тот затеял.

– Я всегда считала, что бессмысленно угрожать тем, кто слабее, – серьезно заметила она. – Настоящей власти вы все равно не добьетесь и уж точно не заслужите уважения. Испугаются лишь самые немощные, самые трусливые или самые глупые – те, кто не способен увидеть, с кем имеет дело. А тот, кто умеет рассуждать и готов постоять за себя, рано или поздно непременно одержит верх. Ах да, совсем забыла! Таких упрямцев вы крепко связываете.

Странно, но до сих пор Корник ни разу не дал воли рукам, несмотря на то что кулаки у него заметно чесались. А ведь совсем недавно, когда она пыталась сбежать, похититель не счел нужным сдерживаться. Должно быть, умел в достаточной мере владеть собой, а физическую силу применял лишь в тех исключительных случаях, когда видел угрозу себе лично или своим планам. Он мог без малейшего сомнения застрелить человека, но бить остерегался. Не исключено, что боялся испачкать богатый костюм или испортить маникюр.

В чем бы ни заключалась причина его странной нерешительности, Лорелей могла этому только радоваться. Очень уж ей не хотелось снова оказаться без сознания, да еще и в самый ответственный момент, когда Аргусу и отцу угрожала опасность, а она даже не знала, каким образом они решили действовать. Нет, сейчас необходимо сохранить ясность ума, чтобы поддержать их и помочь, ведь победить можно только общими усилиями. Конечно, не помешало бы придержать язык, но присутствие Корника раздражало Лорелей до такой степени, что язвительные слова слетали с уст сами собой. Необъяснимое стремление лишить жизни ни в чем не повинных людей вызывало негодование и ярость.

– Не понимаешь, с кем имеешь дело! – рявкнул Корник, отбросив недавнюю вежливость.

– Не понимаю, – спокойно согласилась Лорелей, ни на миг не отводя глаз от искаженного злобой лица. – У вас достаточно денег, чтобы покупать дорогую одежду, да и необразованным вас не назовешь. Так зачем же все это? Для чего было похищать человека и избивать до полусмерти в тщетной надежде отнять посланный свыше дар? Что заставляет вас совершать такие поступки, заранее обрекая себя на виселицу? – Она кивнула в сторону Такера: – С ним все ясно. Этот человек успел совершить столько преступлений, что заслужил дюжину смертных приговоров, так что еще один уже все равно ничего не решит и не изменит. Но вы ведь сын джентльмена, не так ли?

Корник выпрямился.

– Конечно. Но к сожалению, я всего лишь младший сын небогатого барона, а потому всю жизнь вынужден трудиться, как простолюдин. Дядя нашел мне должность в правительстве и решил, что безмерно облагодетельствовал. И вот я годами работал незаметным клерком, но так и не смог продвинуться по служебной лестнице. Никто не замечал моих трудов, даже сам дядюшка. Но слава Богу, мне выдалась возможность вырваться из болота, и я воспользовался этой возможностью. Я выполнял поручение человека, наделенного огромной властью. Огромной. А власти без денег не бывает – как известно. Но Уэрлок лишил меня шанса на красивую жизнь. Зато теперь твой папочка не позволит уйти с поля боя нищим.

Корник грубо схватил Лорелей за руку и заставил встать.

– Нет, вы не уйдете с поля боя! – воскликнула Лорелей. – Для этого надо остаться в живых!

Краем глаза она заметила, что в боковом окне мелькнул неясный силуэт. Да, план освобождения, несомненно, существовал! Значит, нужно любым способом удерживать внимание бандитов – только так можно отвлечь их от происходящих возле дома таинственных событий. Возможно, отец и Аргус делали то же самое, потому и стояли на виду, ничего не предпринимая. Скорее всего они рассчитывали, что остальные успеют пробраться в тыл, и просто тянули время. Рискованная тактика! Оставалось одно: молиться, чтобы все получилось именно так, как было задумано.

– Корник! – снова закричал Аргус. – Ну что, выйдешь к нам или уже передумал?

Такер поднялся и лениво проверил пистолет.

– Пожалуй, пора пристрелить герцога. Еще ни разу не убивал такую важную птицу. Чувствую себя так, как будто должен прикончить короля!

– Осторожнее, приятель, отдает государственной изменой.

– Но я хочу убить герцога, – упрямо повторил Такер.

Корник взглянул на него с особым вниманием, однако Такер лишь пожал плечами:

– Ну что, разрешишь?

– Он твой, – коротко заключил злодей и тоже проверил пистолет.

Несмотря на напряженность момента, Лорелей заметила нелогичность поведения похитителей: оба несколько раз целились, но до сих пор ни разу не выстрелили. Что же изменилось? Какой смысл так часто убеждаться в готовности оружия? Этого она не понимала, но со своей стороны решила испытать, на сколько они внимательны. Как только Корник и Такер отвлеклись и занялись пистолетами, неслышно отступила в сторону. Оба тут же повернулись. Да, далеко убежать не удастся, особенно если учесть, что дверь заперта, а руки связаны за спиной.

К сожалению, прежде чем выйти на переговоры, преступники не забыли надеть темные очки, чем сразу лишили Аргуса главного средства воздействия. Корник к тому же вытащил из сапога огромный нож и приставил к спине Лорелей. Да, если план спасения и существовал, то в эту минуту действия заметно осложнились.

– Шагай передо мной, – распорядился негодяй. – Не вздумай показать, что за спиной нож, и не пытайся убежать. Такер сразу выстрелит герцогу в живот, и тогда сможешь понаблюдать, как папочка медленно испускает дух.

Пока Такер отпирал дверь, в голове пленницы вихрем пронеслось несколько дерзких вариантов немедленного освобождения. Но всякий раз конец оказывался печальным: или она стояла над умирающим отцом, или сама лежала в луже крови. Возможно, Корник и в самом деле был всего лишь трусом и даже глупцом: позарился на богатство и власть, но даже не задумался о последствиях. Однако в одном сомневаться не приходилось: угрожать он умел отлично. Безошибочно почувствовал ее страх за спасителей, а поскольку не был уверен в отношении Аргуса, начал угрожать жизни и здоровью самого близкого и дорогого из родственников. Но как бы ни складывались обстоятельства, нужно было немедленно изобрести способ и предупредить отца о том, что к ее спине приставлен нож: даже сейчас острие больно царапало кожу.

Аргус вздохнул с облегчением: первой из хижины вышла Лорелей, а следом за ней показался Корник. Однако радоваться было рано: опасность отнюдь не миновала. К тому же как только любимая приблизилась на несколько шагов, стало заметно, что усталое бледное лицо сплошь покрыто синяками и кровоподтеками. Судя по лаконичному, но весьма красноречивому ругательству, герцог тоже успел заметить следы насилия. Захотелось в тот же миг расплатиться сполна, заставить подлеца изрядно помучиться перед смертью. Невысокая, хрупкая Лорелей не могла представлять серьезной угрозы, и безжалостный удар по лицу никак нельзя было оправдать попыткой обороны.

– Продолжаешь истязать тех, кто не способен ответить? – Сэр Уэрлок понимал, что не стоит злить противника, однако самоуверенного вида вынести не мог.

– Я всего лишь призвал ее к порядку, когда она пыталась убежать, – безмятежно пояснил Корник. – Боюсь, герцог окончательно избаловал девчонку: совсем не слушается. Не напрасно говорят: «Пожалеешь розгу, испортишь ребенка». – Он укоризненно покачал головой.

Не успел Аргус ответить, как герцог шагнул вперед и сдержанно произнес:

– Сэр, у вас все еще остается возможность уйти отсюда свободным человеком. Если немедленно освободите мою дочь, покинете Санданмор, а потом и страну, мы не станем вас ни преследовать, ни выдвигать обвинений.

– Папа, этот человек убил Джеймса, – негромко напомнила Лорелей. Благородное предложение отца заслуживало уважения, но разве допустимо оставлять без возмездия гибель ни в чем не повинного дровосека?

– Джеймс смог бы меня понять, – ответил отец. – Я хорошо его знал, а потому уверен: старик с готовностью отдал бы жизнь за твою свободу.

– Неужели надеетесь, что я поверю пустым обещаниям? – усмехнулся Корник. – Возможно, вы сдержите слово, но вот Уэрлок даже и не подумает. Он ни словом, ни жестом не поддержал предложение. Да и ваша дочь не ленилась напоминать, что его родственники непременно отомстят.

Герцог хорошо знал, что дочь остра на язык. Он посмотрел на Лорелей с легкой укоризной, однако она лишь улыбнулась и едва заметно подмигнула. В глазах отца мелькнул вопрос: дочь что-то пыталась сказать, но что? Этот небольшой фокус они придумали давно, чтобы показать, что необходимо обсудить нечто важное, но так, чтобы дети ничего не поняли. Не зря томительно долгими зимними вечерами один из слуг обучал герцога и его дочку древнему гэльскому языку – наречию шотландцев. Усилия не пропали даром, и причудливые кельтские слова служили им верой и правдой, когда возникала необходимость обменяться мнениями об очередной проделке близнецов, а Аксель и Вольфганг обреченно ожидали наказания. Вот и сейчас Лорелей воспользовалась тайным знанием и коротко сообщила отцу о приставленном к спине ноже.

– Что ты сказала? – Корник надавил на нож сильнее, и острие еще больнее вонзилось в кожу.

– Я сказала отцу, что он хороший, добрый человек, и за это я очень его люблю. – Голос Лорелей прозвучал вполне искренне и невинно, однако враг смотрел с нескрываемым сомнением. – В критический момент такое признание необходимо, – пояснила Лорелей.

– Что за ерунда! – отмахнулся Корник, очевидно, все-таки поверив, но на всякий случай обернулся и проверил, прикрывает ли Такер тыл.

Ничего не происходило, и Лорелей начала сомневаться, действительно ли несколько минут назад за окном хижины она заметила движение. Отец и Аргус тем временем обменивались с противником все более колкими репликами, напрасно пытаясь склонить того к сделке, выполнять условия которой он не собирался. Корник все так же держал нож, приставив лезвие к спине Лорелей, и с каждой секундой боль становилась все острее. Рана, похоже, уже кровоточила. Лорелей с трудом сдерживалась, чтобы не вскрикнуть и не попытаться уклониться. Может, Уэрлоки видят, что происходит, и оттого стараются передвигаться медленно и незаметно?

– Нет, изменить условия сделки, пусть даже самую малость, я не согласен, – наконец решительно заключил Корник, устав и от переговоров, и от неравной игры ума. – Здесь командую я. Козырная карта в моих руках. Деньги и только деньги, больше ничего.

– Но ведь вы не намерены убивать мою дочь, – с трудом сдерживая ярость, произнес герцог.

– Если честно, ваша светлость, то было бы неплохо заставить эту юную леди замолчать раз и навсегда. Уж очень длинный и острый у нее язык. – На тонких губах Корника заиграла улыбка. – Как вы, должно быть, заметили, мне уже пришлось призвать упрямицу к порядку. Удивительно, что вы готовы заплатить за возвращение этой несдержанной особы.

Лорелей поняла, что преступник пытается нащупать уязвимое место. Если неосторожным словом или движением отец выдаст свою любовь и привязанность, злодей немедленно воспользуется оружием и начнет ее терзать. К счастью, герцог, кажется, и сам это понимал, а потому держался подчеркнуто строго, даже сухо.

– Это мой ребенок, – лаконично ответил он.

– Может, уже хватит болтать? – недовольно пробормотал Такер. Судя по всему, ему не терпелось пролить кровь.

– Не спеши, успеем. Приятно сознавать, что и благородный герцог, и несносный Уэрлок наконец-то в моей власти. – Не отводя глаз, Корник поцеловал Лорелей в щеку. – А в моих объятиях прекрасная дама. Хочется продлить драгоценный момент, запечатлеть в памяти, чтобы потом, когда придет время с удовольствием тратить деньги, радовать себя приятными воспоминаниями.

– Достаточно! – не выдержал Аргус. – Забери свой чертов выкуп и немедленно освободи леди.

– Какой нетерпеливый, – криво улыбнулся Корник и сильнее надавил на нож.

Лорелей с трудом сдержала стон.

«Пожалуйста, застрелите его скорее!» – мысленно взмолилась она и ужаснулась собственной кровожадности. Острая боль подсказывала, что лезвие проникло глубоко. Да и кровь уже не сочилась, а текла тонким, но непрерывным ручейком. Еще немного, и под ногами соберется красная лужа.

Взгляд герцога красноречиво свидетельствовал, что манипуляции с ножом не укрылись от его внимания, и все же Лорелей надеялась, что упорным молчанием сумела ввести отца в заблуждение. Пусть он считает, что рана пустяковая, и действует так, как задумал. Корник и Такер держали пистолеты наготове, и потому любое агрессивное, да и просто резкое движение могло спровоцировать выстрел. Нет, рисковать безопасностью дорогих сердцу людей было бы непростительным слабоволием, тем более что за поясом у каждого тоже наверняка пряталось оружие. Зачем же раньше времени раскрывать карты?

Сзади, оттуда, где стоял Такер, донеслось невнятное бормотание. Лорелей посмотрела через плечо: с удивленным видом великан выпустил из руки пистолет, а в следующий миг медленно, грузно упал на колени.

– Идиот! – прохрипел он, обращаясь к Корнику. – Твое чванство стоило мне жизни…

Не успев закончить фразу, Такер упал лицом в грязь и затих. В спине торчал огромный нож. Герцог и Аргус шагнули к пленнице, однако Корник быстро поднял пистолет и прицелился лорду Санданмору прямо в лоб. Одновременно лезвие вонзилось еще глубже, и Лорелей застонала от боли.

– Ты проиграл, Корник, – заговорил сэр Уэрлок. – Дом окружен нашими людьми, и каждый из них вооружен. Если не бросишь пистолет и не отпустишь мисс Сандан, живым не уйдешь.

Как только Такер упал, злодей запаниковал. Тяжело, с присвистом дыша, он лихорадочно искал путь к спасению. Но внезапно наступила полная тишина, и Лорелей почувствовала: преступник понял, что обречен. В это мгновение ей стало по-настоящему страшно: инстинкт самосохранения подсказывал, что в одиночестве он умирать не намерен.

Он все еще мог застрелить отца, а мог по самую рукоятку вонзить нож ей в спину. Ни один из вариантов не радовал. А что, если резко метнуться в сторону? Нет, бесполезно. Прежде чем удастся сделать пару шагов, Корник все равно успеет расправиться и с отцом, и с ней.

– Должен признаться, я шокирован. Никак не предполагал, что герцог королевства способен нарушить данное слово. – Его голос звучал глухо и с усилием.

– Я не давал никаких обещаний, – спокойно возразил лорд Санданмор. – Всего лишь согласился встретиться, и не больше. Надеюсь, вы не расправились с мальчиком-посыльным так же, как с Джеймсом?

– Разумеется, нет. Какой вред от мальчишки? Но и платить, как обещал, не стал. Такер прогнал его прочь, и на этом история закончилась. – Корник быстро взглянул на Лорелей, однако пистолет в его руке не дрогнул. – Полагаю, этот грех мне тоже предстоит искупить.

– Да, – неожиданно ответил низкий бархатный голос, и Лорелей с радостью узнала Яго. – Боюсь, твой приятель уже в руках дьявола. Желаешь последовать за ним или все-таки предпочитаешь сдаться?

– Сдаться? О, выбор чрезвычайно привлекательный. Умереть сейчас или дождаться, пока палач затянет на шее петлю.

– Убери оружие, – приказал Яго.

– Сию минуту.

Не успела Лорелей перевести дух, как Корник с силой вонзил нож ей в спину и одновременно выстрелил в Аргуса. К счастью, в тот самый момент, когда злодей нажал на курок, сэр Уэрлок сделал шаг в сторону. Пока Лорелей стояла, оцепенев от боли, раздалось сразу несколько выстрелов. Хотелось посмотреть, не ранен ли кто-нибудь из своих, но пошевелиться или хотя бы повернуть голову у Лорелей не хватило сил. А спустя мгновение ноги подкосились. Уже стоя на коленях, она успела увидеть склонившегося над ней отца.

– Корник? – прошептала она.

– Убит несколько раз подряд. Мы все в него выстрелили.

– Хорошо.

– Но что же он с тобой сделал?

– Боюсь, тоже убил, – едва шевеля губами, ответила Лорелей и потеряла сознание.