Текст книги "Если он опасен"

Глава 8

– Осторожнее!

Олимпия остановилась в футе от двери того самого дома, где истязали ее брата, и вопросительно взглянула на Яго:

– Чувствуешь опасность?

– Здесь витает очень злой дух, – пояснил Яго.

– Ничего удивительного. Место унылое – как раз в таких и бродят рассерженные духи.

– Не просто рассерженный, а разгневанный до ярости.

– Опасный?

– Дух женщины вряд ли способен на крайности. А умерла она совсем недавно. Чуть больше недели назад – в тот самый день, когда освободили Аргуса.

– Проклятие. – Олимпия покопалась в сумке, которую принесла с собой, и вскоре вытащила несколько лоскутов и бутылочку с густой ароматной жидкостью.

– Что случилось? – настороженно спросил Сайрус. Они с Питером подошли последними.

Олимпия пристально посмотрела на каждого из братьев и вздохнула:

– Думаю, вам лучше остаться здесь. В доме труп.

Оба побледнели и испуганно посмотрели на дверь, а леди Уэрлок добавила:

– Лежит он здесь чуть больше недели, так что приятных впечатлений ожидать трудно.

– Но как вы об этом узнали?

– Лорд Вон обладает даром видеть блуждающий дух. А что касается остального – всего лишь жизненный опыт. К сожалению, уже не раз доводилось видеть покойников. – Оба известия не оказали на молодых людей катастрофического впечатления, и Олимпия немного успокоилась. – Аргус говорил, что вам известно о наших необычных способностях, но я все-таки сомневалась.

– Да-да, мы знаем, – кивнул Питер. – Собственными глазами видели, как сэр Аргус заставил Вейл забыть о своем присутствии. Ему пришлось это сделать, ведь всем известно, что слуги не умеют хранить секреты. И на возницу, который привез нас в Санданмор, тоже пришлось воздействовать подобным образом. – Юноша с уважением посмотрел на Яго. – Вы и вправду видите, что в доме кто-то умер, милорд?

– Да, – ответил лорд Вон. – Пожилая женщина. Но убил ее не возраст.

– Может, необходимо срочно сообщить нашему отцу? Он выполняет обязанности мирового судьи.

– Несомненно, но только учтите, что скопление людей может помешать расследованию.

– Мы позовем только папу и больше никого. – Питер и Сайрус поспешили к лошадям.

Леопольд задумчиво посмотрел вслед.

– Как легко они все восприняли, – заметил он, не скрывая удивления. – Можно подумать, каждый день сталкиваются с трупами, духами и с теми, кто способен видеть их даже за толстыми стенами.

– Думаю, сказывается благотворное влияние герцога. – Олимпия повернулась к кузену. – Вчерашний обед многое прояснил: дом его светлости открыт для всех родственников, и молодежь пользуется там полной свободой. Герцог Санданмор производит впечатление очень умного и доброго человека, хотя и немного эксцентричного. – Она мимолетно улыбнулась, но тут же снова стала серьезной. Открыла пузырек, полила пахучей жидкостью сначала один кусок ткани, затем второй и протянула лоскуты кузенам. – Должно быть, ему удалось научить домашних спокойствию и рассудительности. Ну а теперь пойдемте. Пора приниматься за дело.

Едва изыскатели успели переступить порог, как в лицо ударил смрад смерти. Олимпия оставила дверь широко открытой и быстро обвязала лицо пропитанной духами тканью. Тело нашли быстро, а беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы установить причину смерти. Олимпия оставила Яго беседовать с разгневанным духом, а сама спустилась в подвал – туда, где брат провел две страшные недели. Леопольд и Бенед не отставали ни на шаг.

Темная сырая камера превзошла самые страшные ожидания. От острого, непреодолимого ужаса Олимпия едва не потеряла сознание и с трудом удержалась на ногах. Мрачное зрелище угнетало: толстая цепь в стене, убогий соломенный матрас на холодном каменном полу, единственный стул, на котором мучитель восседал, наблюдая за истязаниями. Воспоминания о пытках наполняли воздух и безжалостно душили. Леопольд обнял кузину за плечи, и она приникла к нему, из последних сил пытаясь сохранить самообладание. Чтобы получить необходимую информацию, требовался ясный ум.

– Его держали здесь в полной темноте – обнаженным, прикованным к стене, голодным, погибающим от жажды, – прошептала она. – Почему же мы не почувствовали его страданий?

– Мы знали, что Аргус в беде. – Леопольд прищурился, пытаясь что-то разглядеть во мраке. – Предупреждения начали поступать, как только его заточили в этот подвал. Вот только определить место никак не удавалось. Аргус, конечно, необычайно крепок, и все же парню повезло, что девочка оказалась такой смышленой и сразу поняла, где искать.

Олимпия наконец собралась с силами, отстранилась от кузена и выпрямилась.

– По-твоему, его держали обнаженным? – уточнил Леопольд.

– Он признался вчера вечером, когда мы разговаривали, возвращаясь из главного дома. Думаю, через несколько минут прочитаю в мрачной ауре все подробности.

– Теперь понятно, что случилось с шалью леди Лорелей.

– О чем ты?

– Помнишь ее слова во время первой беседы, сразу после приезда? Она рассказала, что поначалу приняла Аргуса за видение: решила, что перегрелась на солнце. Но, исчезая, он забрал с собой ее шаль. Только поэтому она и поверила в реальность событий, написала нам, а сама бросилась на поиски.

На мгновение жестокие воспоминания о мучениях брата отступили. Олимпия взглянула на Леопольда, и тот широко улыбнулся. Бенед тоже не сдержал многозначительной ухмылки. Баронесса покачала головой и тихо рассмеялась.

– Значит, дочка герцога не только увидела Аргуса во всем мужественном великолепии, но и немедленно приступила к делу. Если столь пикантная подробность станет достоянием общества, к алтарю придется бежать бегом.

– Скорее всего, – согласился Леопольд, однако тут же нахмурился и строго приказал: – Немедленно выбрось эту затею из головы. Если Аргус и решит жениться, то только по собственной воле. Думаю, так будет лучше и для леди Лорелей – во всяком случае, для ее душевного спокойствия. Надеюсь, все произойдет без твоего вмешательства.

– Хотелось бы верить, – поддержал Бенед.

– Ты что-то увидел? – уточнила Олимпия.

– Никаких видений или снов, если ты об этом, – пожал плечами Леопольд. – Просто знаю.

– Они прекрасная пара, – пояснил Бенед. – Мисс Сандан это понимает, а Аргус все еще сопротивляется очевидному.

– Но ведь брат не уставал твердить, что никогда не женится, – возразила Олимпия. – До недавних пор каждый брак, который ему доводилось видеть, не приносил ничего, кроме разочарования и несчастья, в том числе и союз наших родителей. Скажу честно: как только увидела леди Лорелей, первым делом подумала, что она создана для Аргуса. И все же, чтобы он сам это осознал, необходим особый импульс.

– Не беспокойся, импульс обеспечим, – кивнул Леопольд. – Нет ничего проще. Достаточно почаще оставлять парочку наедине. Семена прорастут, и урожай не заставит себя ждать. – Он слегка нахмурился. – Правда, поначалу Аргус будет упрямиться, сопротивляться чувствам, но в конце концов уступит. Сердечный кризис положит конец бесполезной битве с самим собой. Ну а теперь давайте поскорее выполним печальную миссию.

Олимпия коротко кивнула и сосредоточилась на воспоминаниях о страданиях брата; она читала их в воздухе, как раскрытую книгу. Тесный подвал с трудом вмещал энергию насилия и сопротивления. Труд оказался мучительным, изнуряющим, отнял душевные и физические силы и оставил одно-единственное желание: забиться в укромный уголок, свернуться калачиком и долго-долго плакать. Из подвала удалось выбраться только благодаря помощи Леопольда. Однако, выйдя из кухни и сделав несколько шагов в сторону комнаты, где остался Яго, Олимпия поняла, что спасительное уединение откладывается на неопределенное время. Возле закрытой двери гостиной стояли бледные как мел братья Данн. Несмотря на стремление казаться смелыми и мужественными, Сайрус и Питер не могли сдержать отвращения и ужаса. Из комнаты доносились голоса: Яго с кем-то тихо разговаривал. Судя по всему, мировой судья прибыл без промедления.

После краткой церемонии знакомства сквайр Данн снова посмотрел на убитую:

– Старуха Белл. Считала себя ведьмой. Бродила по округе, собирала травы, причем далеко не всегда целебные. Два года назад от снадобий умер человек, и знахарку едва не повесили. Продала обиженной жене какую-то настойку, а женщина со страху во всем призналась: сказала, что муж изменил, и в отместку она применила средство старухи Белл. Та, однако, сумела каким-то образом убедить судей в своей невиновности.

– А вот на сей раз убедить не удалось, – заметил Яго.

Олимпия долго слушала, о чем говорят собеседники, и постепенно начала понимать, что мирового судью ничуть не беспокоит способность Яго общаться с духами. Широта мировоззрения герцога, должно быть, осенила и родственников.

– Чей это дом? – спросил Яго.

– Хозяин – некий мистер Уэндалл. Живет в Лондоне. – В голосе сквайра послышалось откровенное осуждение. – Сдает землю в аренду, получает доход, однако не считает нужным появляться здесь хотя бы время от времени. Поговаривают, что и вообще собирается продавать поместье.

– Вряд ли покупатели выстроятся в очередь. Этот дух отличается редкой строптивостью и сварливым нравом.

– Очень похоже на старуху Белл. Всегда была злючкой. Неужели даже сейчас способна насолить?

– Еще как! Вот только наберется сил да научится кое-каким фокусам. Странно только, почему ведьма до сих пор остается здесь. Из того, что вы рассказали, трудно предположить, что ей уготован лучший из миров. К тому же… – Яго прищурился и внимательно посмотрел на пол. – Ну вот, проблема разрешилась сама собой.

– Исчезла? По вашему взгляду ясно, что отнюдь не вознеслась на небеса. Вы ведь и это тоже видите, не так ли?

– Не всегда. Порою случается, что души, которым следовало бы попасть прямиком в ад, надолго задерживаются на земле. Хорошо еще, что бывает это нечасто.

– Дьявол нетерпелив, не так ли? – Мировой судья понимающе улыбнулся.

Олимпия покачала головой:

– Кажется, вас нисколько не волнует тот факт, что кузен видит призраков?

– Ничуть, миледи, – невозмутимо ответил сквайр. – А почему, собственно, я должен переживать по этому поводу? Церковь утверждает, что каждый из нас обладает душой. Разумно предположить, что далеко не все души в назначенный час торопятся отправиться восвояси, и столь же разумно представить, что существуют люди, которым дано их видеть. Кузен Рональд, герцог Санданмор, не устает повторять, что мы должны держать свой ум открытым навстречу всему новому и непонятному. Видите ли, мы вместе выросли, так что некоторые из его взглядов я разделяю в полной мере.

– Трудно представить, что могло бы быть иначе. – Олимпия подумала, в какую прекрасную, идеально подходящую семью мог бы войти брат. – Нет ли в округе человека, близко знакомого с хозяином этого дома?

– Могу дать имя и адрес стряпчего, однако он тоже живет в Лондоне. Как видите, за домом никто не следит.

Время от времени появляется управляющий, чтобы собрать арендную плату за пользование землей.

– В таком случае делать нам здесь больше нечего. Можно возвращаться в Санданмор, – заключила Олимпия. – Благодарю за помощь, сэр.

Аргус вздохнул и устало потер глаза. Вместе с герцогом и Лорелей он уже несколько часов томился в библиотеке, просматривая книгу за книгой, папку за папкой в поисках сведений о семье Корник. Фамилию трудно было назвать распространенной, и все же ни одна из нескольких ниточек, которые удалось найти, к цели не привела.

Раздражение росло с каждой минутой. Еще бы! Вот он сидит и бесполезно перебирает ворохи бумаг, в то время как остальные заняты настоящим делом: идут по следу врага. Аргус понимал, что скучная, но необходимая работа могла принести важную, а то и бесценную информацию, и все же держался с огромным трудом. Терпение давно лопнуло, а мысль о том, что сестра не побоялась спуститься в жуткий подвал и прочитать жестокие воспоминания о его плене, мало способствовала душевному спокойствию.

– Складывается впечатление, что этого негодяя не существует на свете. У вас здесь собраны сведения практически о каждом жителе Англии, будь то мужчина, женщина или ребенок, но о человеке по имени Чарлз Корник нет ни слова.

– А что, если на самом деле его зовут иначе? – задумчиво предположил герцог. – Преступное деяние проще совершить под вымышленной или на худой конец измененной фамилией.

– В таком случае мы напрасно тратим время.

– Ничего подобного. Отрицательный результат указывает на необходимость двигаться в ином направлении.

– Вы обладаете несравненным терпением, ваша светлость.

– Исследование требует и выдержки, и умения признавать собственные ошибки.

В дверь постучали, и Рональд на миг нахмурился:

– Войдите. А, Макс! В чем дело?

– У вас гости, ваша светлость, – торжественно провозгласил дворецкий. – Вдова Бентон с дочерью.

На лице герцога отразился ужас.

– Скажи, что меня нет дома.

– Но, сэр, они пришли, потому что на прошлой неделе вы велели сказать, что вас нет дома, и попросили перенести визит именно на сегодняшний день.

Герцог уныло кивнул:

– В следующий раз напомни, что так поступать не следует. – Он неохотно встал. – Что ж, придется исполнить роль радушного хозяина. Сколько продлится это мучение? Минут десять?

– Не меньше получаса, – сурово произнес Макс.

– Господи, за что? – проворчал Рональд и шагнул к выходу.

– Намерены принять дам в таком виде?

Лорд Санданмор посмотрел на заляпанный чернилами жилет и пожал плечами:

– Но эти дамы упорно лезут в мой дом. Значит, пусть принимают меня таким, каков я есть.

Герцог вышел, а за ним скрылся и дворецкий. Лорелей посмотрела на дверь и рассмеялась:

– Бедный папа! Вдова Бентон даже не пытается скрыть, что мечтает стать четвертой женой.

– Вам бы этого не хотелось?

– Чтобы ей все-таки удалось поймать его в свои сети? Нет, но исключительно потому, что она сделает его несчастным, а он уже и так пережил два неудачных брака. В первый раз женился в четырнадцать лет. Невесте было столько же, и замужество она рассматривала как путь в Лондон, Париж и прочие столицы, где можно бросать на ветер деньги супруга. А он хотел одного: жить здесь. В итоге она родила папе троих сыновей и трех дочерей и умерла. Вторая жена, моя мама, любила деревню. По словам Макса, с ней папа был счастлив, однако счастье продолжалось недолго, потому что мама умерла после того, как дала жизнь близнецам. Третья жена заманила его в ловушку, поставив в такое положение, из которого порядочный человек не видел иного выхода, кроме как под венец. Она тоже мечтала о роли герцогини и сиянии лондонских огней.

– И что же с ней случилось?

– Погибла в дорожной аварии вскоре после того, как родила папе тринадцатого сына. Убегала с художником.

Аргус подумал, что, оказывается, для несчастной семейной жизни вовсе не обязательно носить фамилию Уэрлок или Вон. Неудачный брак родителей принес им с Олимпией немало страданий. Лорелей, ее братьям и сестрам повезло значительно больше: в их жизни постоянно присутствовал отец, умный и благородный герцог Санданмор. Для самого же Аргуса неизменной величиной всегда была сестра. А вот сейчас он остался один, в то время как Олимпия отправилась на поиски приключений.

Сэр Уэрлок нервно поднялся, быстро подошел к окну и остановился, глядя в сад; напряженная поза выдавала тягостные переживания. Фантазия подсказывала Лорелей, что у него есть множество поводов для мучительных раздумий, однако хотелось услышать простое, откровенное признание. Подавив вздох, она тоже отложила бумаги, неуверенно приблизилась и встала рядом.

– До темноты должны вернуться, – произнесла она шепотом, предположив, что Аргус беспокоится о безопасности родных.

– Мне следовало поехать с ними, а не сидеть здесь, – отозвался он охрипшим от досады голосом.

– Нет, не следовало, и придется это принять, хотите вы того или нет. Поездка верхом с перевязанными ребрами закончилась бы плохо, и вместо помощника вы превратились бы в обузу. Они прекрасно справятся и без вас.

Аргус неожиданно обернулся, схватил за плечи и посмотрел на нее побелевшими от гнева глазами.

– Я сам должен разыскать своего мучителя, – прошептал он. – Я, и только я, должен его схватить и заставить дрожать от страха перед тем, кого он бесконечно унизил и едва не лишил жизни.

Лорелей осторожно коснулась его бледной щеки.

– И непременно все это сделаете, как только окончательно выздоровеете. А если раньше времени попадете в критическую ситуацию, то раны подведут и цель отодвинется на неопределенный срок. Если хотите предстать перед врагом во всем своем могуществе, наберитесь терпения. Только в этом случае Корник увидит в вас реальную угрозу собственной жизни.

Аргус накрыл ладонью тонкие пальцы. Мисс Сандан убеждала так же, как обычно убеждала Олимпия, – не пытаясь спрятать правду за красивыми словами. Манера нравилась ему куда больше, чем должна была бы нравиться. А еще нравился теплый глубокий взгляд изумрудных глаз. Этот взгляд притягивал, заставлял склониться ниже, еще ниже… пока губы не коснулись губ. Тревожный колокол в голове напрасно взывал к самообладанию и твердости духа.

Лорелей доверчиво прильнула к нему и обвила руками шею. Она точно знала, что на сей раз поцелуй продлится недолго: отцовская библиотека – не самое подходящее место для встреч наедине. Но разве можно отказать себе в нескольких счастливых мгновениях? Она наслаждалась близостью и сгорала от желания, ощущая во рту дерзкий и в то же время нежный язык. Затем набралась смелости и ответила на ласку. Услышав приглушенный, полный сдержанной страсти стон, Лорелей почувствовала, как дрогнуло горячее мужественное тело Аргуса – он на миг замер, словно испугался собственных порывов, но тут же прогнал сомнения и принялся ласкать ее с новой силой.

Смелые прикосновения не пугали Лорелей; она лишь откровеннее прижималась, боясь упустить хотя бы миг близости. Вот губы Аргуса отстранились, и она что-то разочарованно пробормотала, но тут же удовлетворенно вздохнула: поцелуи возобновились, теперь они согревали шею. Сильные ласковые руки Аргуса поднялись и легли ей на грудь. Дерзкая ласка развеяла чувственный туман, но только на мгновение: удивление утонуло в потоке наслаждения, ставшего в десять раз острее, когда за ладонями последовали горячие губы.

Не прекращая поцелуев, Аргус прижал Лорелей к стене. Опустив корсаж платья, он обнажил ее грудь и лизнул твердую вершинку соска. Лорелей запустила пальцы в его густые непослушные волосы и замерла, уступив новым, ни разу в жизни не испытанным ощущениям.

И вдруг все томительное счастье внезапно оборвалось. Не успела она сообразить, что ее снова отвергли, как оказалась на свободе. Аргус торопливо привел в порядок корсаж, а сам отскочил на несколько футов и принял непринужденную позу.

В душе Лорелей вскипела обида, однако высказать негодование ей не довелось: в коридоре послышался голос отца. Ах, только бы ее не выдал предательский румянец!

– Абсолютно детский способ, ваша светлость, – произнес Макс, открывая дверь и пропуская герцога вперед.

– Не отрицаю, – согласился лорд Санданмор, – тем более что позаимствовал я его у Корнелиуса.

– Что же ты сделал, папа? – поинтересовалась Лорелей и с радостью услышала, что волнение не отразилось ни в голосе, ни в интонации.

– Едва миссис Бентон начинала говорить, его светлость тут же заходился кашлем, – ответил за господина Макс. – Гостья вскоре ушла. Подозреваю, что побоялась заразиться.

Подозрительно быстрые, цепкие взгляды отца и Макса смутили Лорелей: оба посмотрели сначала на нее, а затем – столь же внимательно и оценивающе – на сэра Уэрлока. Кажется, ни тот ни другой не поверили, что юная леди и джентльмен провели время в рассудительной беседе и просмотре старинных книг. К счастью, комментариев не последовало, а потому мисс Сандан позволила себе расслабиться и даже улыбнулась мальчишеской проделке герцога.

– Учти, она обязательно вернется.

– Хочется верить, что хотя бы не очень скоро, – развел руками лорд Санданмор.

Работа продолжилась, однако вскоре Лорелей сослалась на усталость и ушла. Спустя некоторое время она посмотрела в окно спальни и увидела сэра Уэрлока – тот возвращался в садовый дом. Конечно, она понимала, что должна благодарить Аргуса за то, что даже в минуты страсти он сумел сохранить рассудок и услышал шаги и голоса, но почему-то особой признательности не ощущала. Обида заслонила и мысли, и чувства: сколько же можно терпеть откровенное пренебрежение? В очередной раз с ней позабавились, а потом оттолкнули, как надоевшую игрушку.

Сэр Аргус Уэрлок ушел, но Рональд продолжал задумчиво смотреть на дверь.

– Скажи, Макс, моя дочь действительно выглядела так, как будто общение с этим джентльменом не ограничилось разговорами?

– Да, сэр. То же самое относится и к сэру Аргусу, хотя с его стороны была предпринята восхитительная попытка скрыть очевидный факт, – уверенно подтвердил дворецкий.

– Должен ли я вмешаться?

– Пока нет, ваша светлость. Уэрлоки располагают серьезными основаниями для сомнений относительно брачных уз. Как только джентльмен поселился в садовом доме, я просмотрел собранную вами литературу и пришел к выводу, что в этом семействе свадьба неизбежно приводит к катастрофе. Подозреваю, что гость боится достойного института семьи как огня. Впрочем, скоро страх испарится, поскольку он без ума влюблен в нашу девочку, хотя пока еще и не готов принять собственные чувства.

– У меня сложилось аналогичное мнение, однако отец обязан сомневаться, дабы защитить своего ребенка от возможных страданий.

– К сожалению, даже отцам не всегда удается это сделать. Впрочем, если я не ошибаюсь в суждениях, в данном случае все будут счастливы.

По дороге в садовый дом Аргус не переставал себя корить. Прижал дочку герцога к стене как дешевую потаскушку! Да еще и едва не попался на месте преступления. С каждым днем безумие укоренялось все основательнее, а похоть бесстыдно набирала силу. Отвратительно!

На пороге гостиной он решительно отбросил размышления о сладких губах, нежной коже и риске оказаться у алтаря. Кузены и сестра уже вернулись. Судя по их усталым, опустошенным лицам, экспедиция успеха не принесла: или не удалось найти вообще ничего, или находки оказались крайне огорчительными. Аргус налил себе бренди и сел на софу возле бледной, вялой Олимпии.

– Ну что, неудачно?

– И да и нет. – Сестра поднесла к губам бокал. – Знаю, как выглядит сам Корник, и представляю его сообщников. Выяснила, что дом ему не принадлежит, хотя какая-то связь все-таки существует. В воздухе витало презрение, а вот ощущения собственности не чувствовалось. Неприятно, что мы там обнаружили труп.

– Одного из сообщников?

– К сожалению, нет, – вступил в разговор Яго. – Пожилой женщины. По словам сквайра Данна, знахарка собирала травы и не брезговала снадобьями, далекими от целебных. – Он кратко передал рассказ мирового судьи. – Дух ее вел себя крайне агрессивно, однако, к счастью для будущих жильцов дома, задержаться там ему не удалось. Старуху застрелили в упор и бросили на месте преступления. Похоже, убийца даже не беспокоился о том, что труп когда-нибудь обнаружат.

– Должно быть, это и есть та самая ведьма, которую грозил привезти Чарлз, – задумчиво предположил Аргус. – Он собирался заставить ее украсть у меня дар и передать ему – что-то в этом роде.

– Она неосторожно потребовала обещанные деньги и заявила, что бегство пленника ее не касается. Ну а Корник выстрелил ей прямо в лоб. Судя по всему, в могущество ведьм он не очень верил.

– Мне кажется, сам он никогда и не верил. Однако кто-то из вышестоящих лиц решил попробовать и это средство.

– Еще мы узнали, что дом принадлежит некоему мистеру Уэндаллу. Он живет в Лондоне, там же обитает и его стряпчий. Ни тот ни другой в поместье не появляются, а за рентой периодически приезжает управляющий. Этого человека мистер Данн не знает.

– Немедленно поручу своим адвокатам разыскать обоих, – заметил Леопольд. – Если верить воспоминаниям сквайра, хозяина зовут Генри; возможно, уточнение облегчит поиски.

– А я обдумаю все, что удалось увидеть и узнать, и наверняка обнаружу какие-нибудь важные подробности, – пообещала Олимпия.

Обсуждение продолжалось больше часа. Внезапно леди Уэрлок встала, извинилась и вышла из комнаты. Встревоженный Аргус поспешил следом и догнал уже на лестнице.

– Тебе нехорошо?

Олимпия грустно улыбнулась:

– Нет, все в порядке. Просто устала. Жестокость доводит меня до отчаяния и напоминает о печальном прошлом нашей семьи, о тех несчастных предках, которых казнили за колдовство. Как-то не верится, что отношение кардинальным образом изменилось, и от этого становится еще грустнее. Ну и конечно, не дает покоя ненависть к Корнику. Если я могла, убила бы его собственными руками. – Она поцеловала брата в щеку: – Не волнуйся за меня: отдохну, и все пройдет.

Олимпия поднялась в свою комнату, а Аргус покачал головой и направился обратно в гостиную, к кузенам и бренди. Конечно, он волновался за сестру. Как же иначе? Женщина не должна видеть того, что пришлось увидеть Олимпии. Но с другой стороны, энергичную женщину невозможно удержать от решительных действий. Немалое беспокойство вызывала и собственная слабость: во-первых, рядом с мисс Сандан он полностью терял контроль над вожделением, а во-вторых, до сих пор сидел дома вместо того, чтобы отважно идти по следу врага, – при том что враг угрожал безопасности родных.

Может, несколько бокалов бренди помогут хотя бы на время забыть о проблемах?