Текст книги "Черный путь"

«Черт… Прости, я не сдержалась… не подумала… пусти… я же… задохнусь…»

Делать вид, что все в порядке, и держать спокойное выражение лица становилось почти невозможно, хотелось раздирать горло пальцами, разорвать грудную клетку, лишь бы вдохнуть – Меч перекрыл ей кислород на выдохе, когда воздуха в груди почти не оставалось.

«На первый раз прощаю, – сухо бросил Эстаи. Жесткая хватка разжалась, в легкие хлынул воздух. – В следующий раз будет хуже, учти».

«Хорошо. Прости».

Тем временем король приблизился и остановился в шаге от Марии, еще оставаясь в зале.

– Чего же ты ждешь? – ухмыльнулась девушка.

– Если я решу умереть, я выберу менее болезненный способ, – отведя взгляд, сказал он.

– Разглядел барьер? Неплохо… для человека, – насмешливо отозвалась ведьма. – Подойди. Он не причинит тебе вреда. – Король опасливо перешагнул порог. – На колени! Назови свое имя.

– Ренгар вар Кельхад, Властительница.

– Клянешься ли ты, Ренгар вар Кельхад, мне, Марии Сантьяго, именуемой также Марийей, Черной Ведьме, Владычице Предела, в вечной и абсолютной верности? Клянешься ли принадлежать мне телом, духом и разумом? Клянешься ли каждое свое деяние творить лишь во имя мое? Клянешься ли жизнь свою и каждый свой вздох, и смерть свою посвятить мне?

– Да, клянусь.

– Я принимаю твою клятву. Черный Меч Предела засвидетельствует ее! – сжала пальцы на рукояти, показавшейся из ее спины, и резко выхватила Меч.

Дикая, невыносимая боль на мгновение охватила все ее тело – а потом ведьму наполнило ощущение невероятной силы. Не энергии, нет – энергии, наоборот, стало ощутимо меньше. Именно Силы. Она не могла словами или даже образами описать это безумное ощущение, но понимала, что многое отдаст за то, чтобы оно не покидало ее.

– Я подтверждаю клятву и покараю преступившего ее, – разнесся по залу и коридору безразличный голос Эстаи.

Эльфа медленно коснулась мечом плашмя плеча короля и убрала клинок обратно в «ножны».

– Вот так вот. А теперь вернемся к вам, господа. – Она окинула взглядом зал.

Ренгар обернулся – ему казалось странным, что за все это время никто из Синклита, включая предателей, не попытался ничего предпринять. Но присмотревшись к магическому фону, понял. Понял, что Мария собиралась сделать и что она уже сделала. А когда понял – его охватило противоречивое чувство, смесь безграничного восхищения и безудержного страха.

Вокруг зала был вычерчен овал, границы которого являли собой сложнейшее плетение, отделяющее темпоральную составляющую пространства в зале от всего остального мира. Король почувствовал эту линию, еще когда только приблизился к двери, но только сейчас разглядел, что именно сплела эта сумасшедшая. Течение времени в зале контролировалось Марией, что считалось в принципе почти невозможным, и «почти» – только потому, что маги никогда и ни на чем не ставили штампа «невозможно», всегда оставляя тысячную долю процента на вероятность того, что кто-нибудь, наделенный достаточно нестандартным мышлением, сумеет-таки найти способ это невозможное реализовать. И вот этот гипотетический нестандартно мыслящий стоял рядом с ним…

Собственно, никто в зале не пытался ничего предпринять просто потому, что время для них текло со скоростью густого меда. Только после слов Марии оно вернулось к своему естественному ходу.

– Господин Эйзенкель, будьте любезны, отдайте мне этот сосуд. Я найду ему более достойное применение. – Девушка улыбалась почти ласково – и это выглядело гораздо страшнее, чем самый жуткий оскал.

Маг дрожал и трясся, как осиновый лист на ветру. Его пальцы все сильнее сжимали тонкое стекло, и это не осталось незамеченным. Мерритан, бледнея, отступил на несколько шагов от подельника, остальные члены Синклита тоже пытались отползти к стенам, хотя и прекрасно понимали, что если это взорвется – не станет не только зала, но и всего дворца. Да что там дворца – неконтролируемый выплеск шиина в столь концентрированном виде разнесет половину города!

– Тарнан, отдайте вы его ей, – тихо проговорил Мерритан, пока еще сохраняющий остатки хладнокровия.

– Ни за что, – прохрипел Эйзенкель, продолжая сжимать сосуд. – Эй, ты! Я отдам тебе это, если ты поклянешься выпустить нас отсюда живыми!

– Клясться? Тебе? – Мария удивленно приподняла бровь. – Зачем? Взрывайся, мне не жалко!

– Тебе ведь тоже не выжить!

– Кто тебе сказал такую глупость? – Девушка довольно рассмеялась. – Так что же ты, взрывай! Мне совершенно не хочется самой пачкаться об эту свору колдунчиков.

На этом нервы Тарнана вар Эйзенкеля не выдержали. С диким воплем он бросился в сторону ведьмы, потрясая страшным артефактом…

…и поскользнулся на лакированном паркете.

Восемь пар глаз с ужасом проводили взглядами взлетевший к потолку тонкостенный сосуд. На стекле ярко и весело вспыхнули блики, а потом эта красивая с виду и такая неотвратимая смерть начала падать, и казалось, упадет прямо в руки Эйзенкелю, казалось, он ее поймает и шанс еще будет, и…

Тонкий, мелодичный звон бьющегося стекла был заглушен многоголосым стоном.

Мария секунду смотрела на то, как по залу разлетаются смертоносные струйки дыма, как алый и багровый сереют, превращаясь в цвет пепла, какой бывает на месте погребальных костров… и активировала одновременно два заклинания.

Время потекло параллельно самому себе, ведьма существовала одновременно в двух реальностях, отразившихся от основного потока. В одном из этих потоков время рванулось вперед, взрыв разорвал в клочья оставшихся в зале магов, метнулся к стенам, намереваясь и их обратить в ничто – и остановился, натолкнувшись на непреодолимую преграду темпоральной границы. А во втором потоке ткань времени вывернулась наизнанку, отбрасывая повелевающую ею девушку на секунду назад, в точку, где разбился сосуд, за миг до этого падения, и тонкое стекло, рассыпая отраженные блики, легко легло в подставленную ладонь. После чего оба потока вновь слились воедино, вот только даже самый опытный маг не смог бы сказать, что именно здесь произошло.

Вар Кельхад, оцепенев, смотрел на расползающуюся по залу смерть. Еще мгновение – и смерть коснется стен, выйдет за их пределы и примет его в свои объятия…

Внезапно реальность словно бы подернулась рябью, как стоячая вода, в которую бросили мелкий камешек. Когда же эта рябь исчезла, вырвавшейся энергии шиина, грозящей уничтожить Эгленор, не стало. Как не стало и магов – на их местах остались лишь обрывки истлевшей одежды, наполненные прахом и потемневшие от времени украшения. Исчезла и деревянная мебель, осыпавшись трухой, и ковер, обратившийся в тлен, и все прочее.

За секунду в зале собраний Синклита прошло более ста лет.

Кроме обрывков одежды и горсти праха, от семи магов не осталось ничего. От семи – потому что вар Мерритан все же успел в какой-то из двух реальностей перенестись коротким порталом (ведь внутри зала ограничения на магические перемещения не было!) к двери и попытался все же спасти свою никчемную жизнь, бросившись в соблазнительно открытые двери. Он только не учел, что течение времени за порогом было иным, нежели в самом зале. И эта разница перемолола его тело, размазав плоть по полу, потолку, стенам…

А сотворившая этот кошмар юная девушка, тихо поскуливая от боли, сжалась на полу в комочек. Откат, вызванный сотворенными одновременно сложнейшими заклинаниями и чудовищным перерасходом энергии, жег пламенем каждый нерв скорчившегося тела.

Ренгар молча смотрел на нее. Клятва огненной печатью жгла его душу, ежесекундно напоминая, что он больше не принадлежит себе. Но маг знал, что он еще может перебороть это и оборвать жизнь Черной Твари, которая может со всем миром поступить так, как только что поступила с Синклитом. Один шаг, один удар. Кинжал на поясе остер, хотя король и привык во всем полагаться на магию. Один удар – и все будет кончено.

Мария медленно подняла голову, кое-как переборов дикую боль. Огляделась, пытаясь осознать масштаб разрушений и понять, все ли у нее получилось. И увидела то, что осталось от третьего мага королевского Синклита Алеарта.

– Но… это… я не… – пролепетала она, мертвенно бледнея. Желудок метнулся куда-то вверх, девушку вытошнило желчью…

Король Алеарта медленно отвел ладонь от рукояти кинжала. Что-то не давало ему убить эту маленькую эльфу. И это что-то почему-то вызывало желание ему довериться.

Аенгрост, королевство Алеарт, Эгленор, Особняк вар Гаррехов, Вангейт вар Гаррех, седьмой маг Королевского Синклита, 9-я декада лета, 2904 год Восьмой эпохи

Тонкая струйка крови, медленно стекающая по лицу, достигла губ. Вангейт вздрогнул. Открыл глаза, осторожно перевернулся на бок, сплюнул кровь на пол и попытался сесть. С третьей попытки ему это удалось, и вар Гаррех окинул взглядом гостиную вокруг себя.

Первым, что бросилось в глаза, оказался труп вар Айренала, приколотый к стене копьем. В голове всплыло смутное воспоминание…

Саллан допустил в этом бою только одну ошибку, которая стоила ему жизни. Он попытался убить Тирэн’лай. Но маг не знал о том, что эльфа, несмотря ни на что, все же носила подаренный Вангейтом амулет, отражающий некоторые заклинания… Айренал, зная, что архатис не владеет магией, ударил обыкновенной Ледяной Стрелой, которую амулет успешно отвел в сторону. В результате Тирэн’лай, которая в противном случае была бы на стороне Айренала, сама же нанесла решающий удар, метнув в уже вымотанного мага висевшее на стене охотничье копье. Вангейту оставалось только добить поверженного противника Пределом. А потом что-то взорвалось, вар Гарреха отшвырнуло к стене, он сильно ударился виском и дальше не помнил уже ничего…

Голова раскалывалась, маг сжал виски, пытаясь простым заклинанием унять боль. Спутанные воспоминания понемногу прояснялись…

– Тирэн’лай!

Он быстро огляделся, ища девушку взглядом.

Она лежала у стены, в противоположном конце гостиной, придавленная рухнувшей с потолка балкой – взрыв покорежил часть дома до неузнаваемости, и счастье, что здесь вообще не обвалился потолок.

Вангейт, шатаясь и придерживаясь за стену, приблизился к той, которую искренне считал своей приемной дочерью и которая оказалась предательницей. Осторожно сел рядом на пол, взмахом руки отшвырнул в сторону тяжелую балку – и включился в работу. Диагностика, оценка повреждений, выявление наиболее опасных участков, трансформация энергии, вливание, изменение костной ткани в местах переломов, сращивание послушного материала, обратная трансформация, вливание энергии…

К концу исцеления вар Гаррех едва мог дышать. Несколько минут он сидел, закрыв глаза и привалившись спиной к стене, и впитывал силу отовсюду, куда только мог дотянуться – в том числе, безо всяких угрызений совести, из недобитых псов Айренала. Наконец маг снова обрел некое подобие уверенности в собственных силах.

Наскоро проведя повторную диагностику, он удовлетворенно кивнул – эльфа была здорова, только без сознания. Потом поманил рукой кувшин с холодной водой, незнамо каким образом уцелевший в битве, и аккуратно вылил эту воду прямо на лицо архатис.

Тирэн’лай вздрогнула, дернулась и открыла глаза. Увидев перед собой Вангейта, она попыталась отползти – помня, что ее предательство раскрыто, девушка не рассчитывала на пощаду, да и просить о ней не собиралась.

– Уходи, – коротко бросил вар Гаррех, лицо мага было непроницаемым.

– Что? – Ей показалось – ослышалась.

Но тот повторил:

– Уходи и поскорее. В любой момент может вернуться Мария – она тебя не отпустит.

– А ты почему отпускаешь?

– Потому что не хочу, чтобы ты умирала.

– Думаешь, сумеешь мне этим что-нибудь доказать? – зло ощерилась архатис. – Я не знаю, чего ты на самом деле добиваешься, но я тебе не верю. Все вы, люди – лжецы и предатели по сути своей!

– Считай как хочешь. – Вангейт равнодушно пожал плечами. Ему действительно было все равно. – Но у тебя есть ровно десять минут на то, чтобы убраться из этого дома. Этого времени тебе вполне хватит, чтобы взять все необходимое. Амулет, меняющий внешность, у тебя есть. Кристаллы можешь взять в кабинете, защитных заклинаний там сейчас нет. Твоя шхуна стоит в порту, ее продают. Возьми столько, сколько надо, и исчезни из Алеарта. И никогда мне больше не попадайся.

– Зачем это тебе? – неверяще прошептала Тирэн’лай. Сперва она подумала, что Вангейт выгоняет ее на медленную и мучительную смерть – рабу, от которого отказался господин, на улицах Эгленора делать нечего. Но маг предлагал ей маскировочный амулет и сумму, на которую можно выкупить «Ласточку»… нет, что-то здесь не так!

– Я хочу, чтобы ты жила. Остальное тебя не касается. Можешь взять всех из своей команды, кто захочет идти с тобой – маскировку на сутки я вам сделаю, а если вы не выберетесь из Эгленора за это время – вам не поможет ничего. – В голосе Вангейта нельзя было прочитать ни единой эмоции – только холодное безразличие ко всему на свете. – Бери все, что тебе нужно, и уходи. У тебя десять минут!

Тирэн’лай вскочила на ноги, отстраненно удивившись тому, насколько хорошо она себя чувствовала – эльфа абсолютно точно помнила, что у нее были переломаны ребра и рука и что она была неоднократно ранена. Бросив взгляд на закрывшего глаза мага, она вполголоса выругалась на родном языке и бросилась вниз, к подвалу, где Вангейт запер всех «рабов», чтобы они не пострадали во время боя магов, где простому смертному, как правило, делать нечего.

Спустя пять минут взбешенная архатис выбежала на улицу. С собой она взяла только оружие и маскировочный медальон – на всякий случай. К кристаллам Тирэн’лай даже не притронулась.

Никто из ее команды не захотел идти с ней. Может быть, Ларра’ти согласился бы… но целителя в подвале не оказалось, а искать его времени не было.

Отбежав от дома вар Гарреха на полмили, девушка свернула в какой-то дворик и тихо сползла по стене. У нее не было ни кристаллов, ни магии, ни бумаг, ни кого-нибудь, на кого можно было бы положиться. Одна в чужой стране враждебной расы. Но выжить она обязана!

Немного отдышавшись и успокоившись, архатис открыла глаза. Оставаться здесь и дальше опасно, необходимо было пробраться в порт и там уже ориентироваться по ситуации… Встав, она надела маскировочный амулет и вышла на улицу.

– Тирэн’лай!

Вздрогнув, она обернулась на зов.

Ларра’ти стоял в сотне футов от нее.

– Что?

– Позволите идти с вами?

Несколько секунд помолчав, эльфа выдохнула.

– Только в тебе я и не сомневалась… Спасибо. Идем.

Весь город трясло, люди прятались по домам, и даже в порту не было никого…

Исчезновение темноэльфийской шхуны заметили только утром – да и тогда всем было не до нее.

Свежий морской бриз шевелил волосы Ларра’ти. Эльф стоял у борта «Ласточки» и смотрел на тающий вдали алеартский берег. Вангейт, Мария, друзья… все это оставалось там. А у него – только Тирэн’лай, «Ласточка» и последняя просьба единственного человека, которого он искренне уважал и понимал.

«Ларра’ти, ей нельзя здесь оставаться. Мария не простит предательства, и даже мне не удастся удержать ее от мести. Я же хочу, чтобы Тирэн’лай жила. Она не взяла кристаллы, хотя я и предлагал – слишком гордая… прошу, помоги ей. Отправляйся вместе с ней и помоги. В этом кошеле – драгоценные камни, которые очень высоко ценятся в Даркваале. Хватит на ремонт шхуны, если потребуется, или же на покупку нового корабля. Иди с ней и помоги. Удержи от безрассудных поступков и не дай ей еще хоть раз приблизиться к берегам Алеарта…»

Ларра’ти не мог отказать Вангейту в просьбе, которую так хотелось выполнить ему самому. Единственное, на чем он настоял, так это на том, чтобы маг дал ему кристалл для связи. На всякий случай…

Аенгрост, королевство Алеарт, Эгленор, королевский дворец Синклита, Мария Сантьяго Рикка, Носитель Духа Предела, Черная Ведьма, 1-я декада осени, 2904 год Восьмой эпохи

Первый осенний дождь успокаивающе шуршал по парусиновой крыше, укрывающей террасу королевского дворца. Мария, сидевшая в кресле у балюстрады, задумчиво смотрела на затуманенный струями воды город. Ее город.

Она понимала, что Алеарт еще не принадлежит ей. Но Эгленор уже был ее. Она добилась этого гораздо быстрее, чем ожидала – и, как ни странно, произошло это благодаря неудачному заговору покойного вар Айренала и его сообщников. Забавно получилось – они хотели захватить власть и уничтожить Черную Ведьму, а в результате умерли сами, и власть оказалась в ее руках.

Через декаду должна была состояться церемония коронации Вангейта вар Гарреха. Мария решила не отказываться от выборной монархии, но сама становиться королевой не захотела – слишком много мороки, да и выше она, чем любой король или император! После коронации Вангейт должен был при всех принести ей клятву вассалитета от своего имени и имени всей страны. Потом нужно будет привести в порядок город, разобраться с отвратительными законами, до которых руки не дойдут до коронации, и можно будет начинать захват остальных территорий Алеарта. Впрочем, это девушка планировала свалить на Вангейта – пусть сам разбирается со своим государством. Ее ждали океаны, ее ждал Даркваал… Или не ждал – тогда она просто придет без приглашения!

Единственным, что злило ведьму, было то, что чертова Тирэн’лай ухитрилась сбежать, пока Вангейт лежал без сознания после боя с Айреналом. Жаль, что сразу не прикончила предательницу! Да еще и Ларра’ти куда-то делся…

Ничего, проклятая архатис еще получит свое.

Мария довольно улыбнулась и отпила легкого ягодного вина из бокала. Этот мир принадлежал ей, и едва ли кто-нибудь сумел бы разубедить ее в этом.

Хотя нет. Эстаи мог. Но пока что молчал. Эльфа еще не знала, что находится в шаге от того, чтобы Меч поставил на ней крест. А Меч не торопился ей об этом сообщать…

Глава пятнадцатая

Аенгрост, Империя Христесар, провинция Клетер, Третий город Атан, Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Хранитель Меча, 8-я декада лета, 2904 год Восьмой эпохи

– Я не понимаю только, зачем им это, – растерянно проговорил Этьен, выслушав рассказ Вирены и Найчелла. – И еще я не понимаю, почему вы мне это рассказали.

– Ответа на первый вопрос я не знаю, а вот второе… – Молодой маркиз де Ульгене хитро улыбнулся. – Понимаете ли, Властитель, мой Покровитель, Кайте, имеет привычку на вопросы давать очень витиеватые, многозначные ответы с двумя-тремя двойными смыслами. Но в этот раз, когда я спросил его о том, что же мне делать в сложившейся ситуации, он не стал загадочно улыбаться и…

– Найчелл хочет сказать, что Кайте сам предложил ему прийти к вам и все рассказать, – недовольно перебила Вирена витиеватый поток речи единоверца.

– Ага. Именно это я и хотел сказать, – недовольно пробурчал избранник Кайте.

– Хорошо, с этим примерно ясно, – кивнул Этьен, наполняя бокал белым вином. – А почему вы пошли против своей Покровительницы? – спросил он напрямую, пристально глядя в глаза девушке.

Та на несколько секунд задумалась, формулируя.

– Поймите, граф, Покровители – не боги, а мы – не их рабы. Ученики – да, но не рабы. Покровители не отдают нам приказов – только миссии, от которых мы вправе отказаться. Правда, как правило, миссии даются такие, что отказаться никому и в голову не приходит… но это к делу уже не особо относится. Главное, чему Покровители учат своих избранников – это никогда, ни при каких обстоятельствах не отказываться от избранного пути, не предавать свою суть. Нам проще умереть, пусть даже мучительно и страшно, чем Найчеллу – перестать творить, Дарнасу – отказаться от любви, а мне – совершить бесчестный поступок. Сейчас же… Сейчас Бяйле сказала мне, что ради великой цели я могу нанести удар в спину безоружному человеку и мне это простится, больше того – это будет подвигом с моей стороны. Такого не было никогда и не могло быть! Но сейчас… Четверо из нас разговаривали с Покровителями о вас, граф Хейсар, Найчелл, Дарнас и я. Не знаю, что сказал своему Избраннику Сойхе, Кайте предложил Найчеллу поговорить с вами откровенно, Бяйле… по поводу своей Покровительницы я уже все сказала.

– А… Мийне? – припомнил Этьен имя воплощения Любви.

– Мийне не отдавала приказов и ни о чем не просила, – заговорил молчавший до этой поры Дарнас. – Но когда я рассказал о приходе Властителя и спросил, что она думает по этому поводу, она сказала, что ей следует обсудить это с братьями и сестрами… а голос ее был полон ненависти. После этого я встретился с Виреной и узнал, что не только моя Покровительница ведет себя странно. А с Найчеллом Вирена успела поговорить раньше.

– Н-да… И чем это мой предшественник сумел так насолить этим Покровителям? Да и кто они вообще такие? – задумчиво протянул Этьен.

«Стоп! Что вы сказали?» – чуть ли не закричал в голове графа Меч.

«Что мне интересно, чем же мой предшественник успел так здорово насолить этим загадочным Покровителям, – немного недоуменно протянул Хранитель. – А в чем, собственно, дело?»

«Я пока еще не уверен… Сейчас поговорю с Найчеллом, и там посмотрим. Если мои подозрения подтвердятся, то нам или сильно повезло, или же сильно не повезло!».

Судя по тому, как вдруг вздрогнул и побледнел юный маркиз, Эстаи не стал терять время.

Несколько минут прошли в молчании – каждый обдумывал услышанное, сопоставлял с известными ему фактами и приходил все в большее недоумение. Задачка не сходилась – не хватало некоего решающего фактора, какого-то неизвестного, которое просто нужно было угадать, чтобы найти решение уравнения.

«Похоже, я все же был не прав. – Меч вздохнул. – Драконы здесь ни при чем, а других таких сильных врагов у Властителя не было».

«О чем ты говорил с Найчеллом?»

«О его разговоре с отцом. Сойхе – явно главный в этой шестерке, а его избранник – Хейсар. Вот мне и было интересно, как отреагировал Сойхе на известие о вашем появлении».

«И как же?»

«Ну… Не очень хорошо. Вас обвинили в том, что вы – воплощение зла и самое страшное проклятие Аенгроста, что вы повинны во множестве злодеяний, в том числе – в геноциде целого народа и так далее. Ну и, разумеется, Сойхе отдал приказ вас убить, как только будет уничтожена Инквизиция».

«Однако… Только при чем тут драконы?»

«При том, что именно драконы испокон веков были самым главным врагом Властителя. Знаете, Черная составляющая Предела – она, как бы правильно выразиться… самая ненормальная. Только Черный Дракон способен покидать свой домен. Только в Черном мире между Владыкой Предела и драконами извечно идет война. И много всего еще».

«Понятно. Почему же ты тогда уверен, что драконы не имеют отношения к Покровителям?»

«Я не говорю, что я в этом уверен. Отношение, возможно, имеют, но наверняка не стоят за ними непосредственно».

«Почему ты так в этом уверен?» – повторил Этьен.

«Потому что геноцид драконам ни один из Властителей точно не устраивал. А до других рас крылатым особого дела нет».

«А вот у меня появилось предположение, – внезапно протянул граф. – Но мне надо его проверить. Пока что рано еще о чем-либо говорить».

«Уже интересно. – Эстаи хмыкнул. – И что вам нужно для проверки?»

Хранитель загадочно улыбнулся и заговорил, обращаясь к Найчеллу.

– Скажите, вы можете устроить мне встречу с Кайте?

Аенгрост, Империя Христесар, Третий город Атан, особняк де Ульгене, Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Хранитель Меча, 8-я декада лета, 2904 год Восьмой эпохи

Святилище Покровителя Творения разительно отличалось от располагающейся в том же доме часовни Сойхе. Такая же небольшая зала с купольным потолком, те же пять свечей цветов Покровителей и отдельная переливчато-зеленая свеча Кайте – на этом сходство заканчивалось. Повсюду на стенах висели картины и полки с книгами и альбомами, стены украшала затейливая резьба, воздух, казалось, был пропитан почти неуловимой, но ощутимой музыкой. На алтарном камне лежали символические подношения – вырезанная из дерева флейта, изящный бокал бледно-зеленого хрусталя и небольшой рисунок на дощечке, на котором были изображены двое танцующих эльфов.

Найчелл приблизился к алтарю, взмахнул рукой – повинуясь его жесту, свечи затеплились разноцветными огоньками. Молодой человек был бледен, но ничто больше не выдавало его нервозности, избранник Кайте хорошо владел собой, когда это требовалось. Самоконтролю его обучил отец, несмотря на то что сам Кайте был не в восторге, считая, что умение контролировать себя совершенно не нужно и даже вредно для человека, посвятившего себя стихии Творения. Однако Найчелл овладел этим сложным, при его бурном темпераменте, искусством и даже сумел доказать Покровителю его полезность – например, в актерском деле. Да, человек, который играет чью-то роль, должен полностью вживаться в образ, но как искоренить при этом остатки собственного «я», вполне возможно, совершенно не сочетающегося с образом? Правильно, железным самоконтролем. Не сразу, но Кайте согласился с юношей и даже одобрил его решение.

Но сейчас даже прекрасное владение собой не сильно помогало Найчеллу. Еще бы, ведь он совершил почти святотатство – привел в святилище посторонних людей, не входящих в линию Творения, больше того – даже не принадлежащих Ковену! Не говоря уже о том, что одним из них был тот, кого Покровители объявили своим врагом. В общем, у молодого избранника имелся повод нервничать.

Однако, несмотря на страх, он был уверен в правильности своих действий. И в том, что убедил Вирену и Дарнаса открыться Властителю, и в том, что не сообщил отцу о своем замысле, и в том, что привел чужаков сюда, в святая святых. Найчелл верил в правильность своих действий – следовательно, не чувствовал за собой вины. Все шло так, как должно было.

Глубоко вдохнув, Найчелл положил на алтарь руки и потянулся к звенящему в глубине его души огню Творения. Обычно процесс воззвания к Покровителю занимал довольно много времени, так как Кайте, любящий все вокруг себя превращать в воплощение красоты и искусства, создал сложный и долгий, но удивительно красивый ритуал, каждое действие которого было наполнено глубоким смыслом постижения Творения и Красоты. Но сегодня Покровитель не скрывал собственного волнения и заинтересованности во встрече с избранником – Найчелл не успел даже начать ритуал, когда ниша за алтарем расцветилась переливами зеленого тумана разных тонов, и из нее шагнула высокая, стройная фигура в шелковых зеленых одеяниях. Как и все остальные покровители, Кайте не показывал лица, но зато он не оставался в нише в течение всего разговора с избранником, в отличие от других.

– Найчелл, ты не один, – прозвенел под сводами святилища высокий, мелодичный голос.

Молодой де Ульгене прикусил губу, Этьен мысленно выругался – он был уверен, что достаточно надежно замаскировал их с Кёрнхелем. Полуэльф же при звуках голоса Покровителя вздрогнул и пристально вгляделся в облаченную в шелка фигуру.

– Да, друг мой, – согласно склонил голову избранник. Несмотря на такое вольное обращение, на котором настаивал сам Кайте, молодой человек все же старался соблюдать субординацию – особенно в присутствии непосвященных.

– И не просто не один, а с тем, кого я меньше всего ожидал увидеть… несмотря на то что сам жаждал этой встречи. – В голосе Покровителя звучало удовлетворение.

– Жаждал? – изумился Найчелл. – Но я думал…

– Ты неправильно думал, – прервал его Кайте, но голос его оставался мягким. – Не хочу тебя обижать, но вынужден попросить оставить меня с Властителем наедине. Нам есть что обсудить.

В глубине души избранника зародилось нехорошее подозрение. Он поднял взгляд на Покровителя.

– Я согласен. – Этьен сделал шаг вперед, одновременно с тем снимая с себя и Кёрнхеля защитное заклятие, делавшее их невидимыми.

– Вот и хорошо. – По голосу было слышно, что Кайте улыбается. – Найчелл и вы, – кивок в сторону полуэльфа. – Оставьте нас, пожалуйста.

Де Ульгене вздохнул и направился к выходу из святилища. Кёрнхель даже не пошевелился – он принимал приказы только от самого Этьена.

– Пожалуйста, Кёрнхель, – негромко проговорил граф. – Нам и вправду нужно поговорить наедине.

Тот коротко поклонился и вышел вслед за Найчеллом.

Когда за ними затворилась дверь, Кайте повернулся к Властителю. Этьен коже почувствовал пристальный, изучающий взгляд.

– Я не ожидал, что вы согласитесь, – признал Покровитель.

– Я тоже этого не ожидал.

– Не сомневаюсь. Вы рисковали.

– Я знал, на что и ради чего иду.

– И ради чего же?

– Хочу понять. Кто вы и зачем вам Христесар.

– Вы откровенны.

– Чего не скажешь о вас. – Этьен выразительно посмотрел на скрытое шелком и магией лицо Кайте.

– Хм… что ж, вы правы. Глупо было бы с моей стороны рассчитывать на вашу откровенность и честность в той мере, в какой мне бы хотелось, не совершив перед этим первого шага навстречу. В конце концов, это я затеял нашу встречу – следовательно, мне и делать этот шаг. – С этими словами Кайте повел рукой перед лицом. Шелк и магический туман растворились, будто их и не было.

Граф удовлетворенно выдохнул. Он увидел то, что и ожидал увидеть.

По зеленому одеянию рассыпались длинные серебряные волосы. Огромные сиреневые глаза, точеное лицо, пугающая своим нечеловеческим совершенством женственная красота и чуть удлиненные уши с острыми кончиками. Светлая, почти белая кожа выдавали расу эльфа.

Перед Этьеном стоял потомок Кириты – одной из тех, кто правил величайшим государством эльфов, Картаей… до того, как безумие Черного Властителя Нииля за считанные минуты превратило цветущий материк в выжженную, мертвую пустыню, в которой и поныне неспособна существовать никакая жизнь.

«Вот тебе и геноцид целого народа», – мысленно усмехнулся граф, вежливо поклонившись высокому эльфу. Кайте – разумеется, это было его ненастоящее имя – ответил тем же.

– Может быть, вина? – радушно предложил Покровитель.

Этьен покинул святилище Кайте только два стана спустя. В его глазах горело мрачное ликование. Если все получится как надо, то от Инквизиции в скором времени не останется и следа! Лишь бы только остальные не напортили… Впрочем, даже если это и случится, то явно не в ближайшее время. Следовательно, Этьен успеет подготовиться. А от удара Покровителей пострадает только сам Кайте, если окажется настолько глуп, чтобы попасться. Нет, все должно пройти успешно. Неудачи быть не может!

Найчелл тут же принялся засыпать графа вопросами, от которых тот легко отделался, сославшись на обещание сохранить разговор до поры в тайне, данное Покровителю. Кёрнхель, наоборот, спрашивать ни о чем не стал, справедливо рассудив, что если Властитель пожелает, он сам расскажет, а коли нет – то и задавать вопросы бессмысленно.

Аенгрост, Империя Христесар, провинция Клетер, Третий город Атан, Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Хранитель Меча, 9-я декада лета, 2904 год Восьмой эпохи

– Это безрассудство. Нет, это просто самоубийство!