Текст книги "Огненные дороги Геона"

Глава 12
ЖЕНСКОЕ КОВАРСТВО

Разбудил меня яркий луч солнца, бивший прямо в глаза. Первый занимался лошадьми, а из дома доносился запах жареного мяса.

– Первый, у тебя там все не сгорит?

– Нет, хозяин. На кухне Лили командует, она лучше меня дом знает и кухню.

– Ну, тогда ой! Пошли умываться.

Закончив водные процедуры, я направился в подвал к источнику Силы, найденному вчера при обследовании усадьбы. Все прошло как по нотам, и мне осталось только слазить на крышу, чтобы осмотреться.

– Лили, как на крышу подняться? – спросил я, проходя через кухню.

– На втором этаже возле твоей комнаты есть люк на крышу, там и лестница стоит.

«Надо же, у меня своя комната появилась», – усмехнулся я.

Крыша дома оказалась плоской, и ее покрывал толстый слой глины. По периметру крыши шел каменный парапет высотой около метра с отверстиями для стока воды. С крыши открывался шикарный вид на окрестности. Усадьба стояла на отшибе, и до ближайшего дома небольшого поселка, который находился возле карьера каменоломни, оказалось около километра. Вся территория вокруг кузницы была усеяна обломками бракованных каменных блоков и щебнем. К поселку вела узкая расчищенная дорога, по которой можно было проехать на телеге. Другая дорога вела от ворот усадьбы к воротам города, которые виднелись на расстоянии трех километров. Незаметно к усадьбе можно было подобраться только ночью, территория с крыши очень хорошо просматривалась. Я прикинул, где могут спрятаться налетчики на усадьбу, и решил, что нападающие будут накапливаться в трех местах, к которым были удобные подходы со стороны поселка и карьера.

– Ты думаешь спускаться вниз? Завтрак почти остыл, – произнесла голова Лили, высунувшаяся из люка.

– Все, спускаюсь, – ответил я и направился вниз.

В столовой меня ждала вся компания. Первый сидел возле окна, а Тузик лежал поперек двери во двор. Я понял, что, пока я лазил в подвал и на крышу, рядом с Лили всегда кто-нибудь из них находился. Мои друзья полностью Лили не доверяли, и она постоянно была под контролем.

– Ты чего это с грязными руками за стол уселся? Лазаешь по помойкам, а потом грязными руками за еду, – решила отомстить мне девушка.

Пришлось идти к колодцу мыть руки. Лили снова начала вести себя в доме как хозяйка, как будто и не было вчерашнего побоища.

– Лили, а тебе не кажется, что ты начинаешь наглеть? – пресек я поползновения девушки на главенство. – Ты здесь только до послезавтра, а потом пойдешь на все четыре стороны.

– И куда я пойду? – удивленно заявила она. – Мы с тобой как-никак родня. Ты сюда только вчера заявился, а я здесь уже три года живу. Негоже племяннику тетку на улицу выкидывать. Тебе все равно с домом и кузней одному не управиться, а я здесь каждый уголок знаю.

«А она права. Усадьба большая, и в ней народу много работало, в кузнице не меньше пяти человек нужно», – подумал я.

– Лили, сколько работников было у дяди?

– Два подмастерья и еще четверо мальчишек в обучении. Только когда муж умер, я им расчет дала, мне кузня без надобности.

– Послезавтра с утра пойдешь в поселок и возьмешь их назад на работу.

– А платить чем? Их еще кормить нужно, а где деньги?

– Это не твоя забота. Сколько дядя им платил?

– Подмастерьям по три империала в неделю, а мальчишкам по одному.

– Значит, десять империалов? А что дядя в кузне делал, чем зарабатывал?

– Инструмент для камнетесов делал и ремонтировал. Клинья, скобы, лопаты ковал и еще много чего по мелочам.

– Оружие делал?

– А зачем? Сам он почти к наковальне не подходил, здоровье не позволяло, а подмастерья только кирку или лопату выковать могли. И зачем он только криворуких на работу брал?

– И что, хорошо зарабатывали на инструменте для камнетесов?

– Не то чтобы очень, но не бедствовали, на жизнь хватало, – ответила Лили.

В калитку во дворе постучали, и девушка пошла открывать.

– Ты куда это намылилась?

– Это Хобард, лепешки, зелень и молоко привез, он всегда в это время приезжает. Есть-то нам нужно, скотины в доме нет.

– Ладно, иди и скажи ему, пусть в следующий раз на работников тоже еду привозит.

– Деньги давай! Пять империалов, еда не бесплатная.

Я дал деньги, и Лили вышла во двор. Если у меня завтра все получится, то нужно будет обживаться основательно и ломать заведенные порядки нельзя. А если меня грохнут или придется смываться, то все уже не будет иметь значения.

Дом снова наполнился повседневной работой, а я начал готовиться к завтрашним баталиям. Проверил лук и стрелы, заточил кинжал и меч, перетряхнул кольчугу.

«Алой придет с двумя охранниками, а остальные к этому времени расположатся по периметру усадьбы. Пока он будет колотить в дверь, я должен перещелкать его людей в засаде, а потом спуститься вниз и вести переговоры. Лили усыплю гипнозом и положу в спальне, чтобы по дому не шарахалась. Алой, конечно, полезет в драку, надеясь на своих людей, но тут его ждет сюрприз. Для начала они попробуют через подземный ход в дом забраться, только им его не открыть, и придется штурмовать на поверхности. Подземный ход бандиты уже, наверное, проверили или проверят завтра. Алоя убивать не стану, постараюсь задавить ментально и запугать, обещая, что скоро из города уеду. Еще нужно будет его данью обложить, чтобы служба медом не казалась. Сколько на него повесить, решу по ходу дела», – продумывал я детали плана, сидя на кухне.

В кухню вошла Лили, покачивая бедрами и кокетливо улыбаясь. Верхние две пуговицы на ее кофте оказались расстегнуты, и из нее буквально вываливались аппетитные груди. Я обалдел.

– Валлин, и долго ты так будешь сидеть? Пойдем лучше наверх, переждем жару в спальне, – неожиданно заявила красавица, облизывая губы.

Меня как будто облили ледяной водой, и по телу побежали мурашки от такого недвусмысленного предложения. Я хоть и сильно пострадал внешне, но физически был в отличной мужской форме. С момента переноса на Геон мне приходилось вести себя как монаху. Викану я боготворил, и любые действия сексуального характера в отношении ее для моей романтичной натуры были невозможны. Регулярные побоища и погони гасили мою половую активность естественным образом. Шесть дней в неделю я по вечерам еле ноги таскал, и мне было не до баб. После того как я обгорел словно головешка, эротические фантазии перестали посещать меня по ночам, и я уже подспудно начал вспоминать песню Бори Моисеева «Голубая луна», а тут такой удар ниже пояса.

– Лили, ты что-то быстро изменила ко мне свое отношение? Вчера я был «жареным козлом» и тебя от меня тошнило, а сегодня неожиданно похорошел?

– Ну, погорячилась я! – заявила Лили. – С лица не воду пить. Твой дядя тоже красавцем не был, два шрама через всю рожу его не красили. Да еще и старый был, как мужчина – совсем пустое место! А ты мужик молодой, сильный, а то, что лицо у тебя обожжено, так мы ставни закроем, и в темноте ничего видно не будет, – разводила меня, как лоха, красавица. – Как ты людей Алоя уделал, я даже глазом не успела моргнуть, а они уже все лежат. Одно слово – мужчина!

– Ох, свистишь ты, красотка, слабо мне в твои слова верится! – попытался я зацепиться за последний аргумент.

– Валлин, я тебе совсем не нравлюсь? – продолжила атаку Лили. – Я за кузницу замуж выходила, а не за дядю твоего. Теперь ты в ней хозяин, значит, и мне своего хозяина менять пора. Пойдем в спальню, я тоже живая, и мне ласки хочется. Дурачок, у меня мужчины почти год не было, взорвусь сейчас, как бомба.

Мужчины считают себя сильным полом и мнят победителями женщин, но жизнь рисует совсем другую картину. Любая смазливая фифа из своего Ромео вьет веревки буквально одним пальцем. Каждый из мужчин, настраивая себя на решительные действия в отношении своей пассии, строит наполеоновские планы, но стоит женщине проронить хотя бы одну слезу, и сражение проиграно. Таких Ватерлоо в жизни каждого мужчины море. Так и сейчас, понимая на подсознательном уровне, что меня разводят, я поплелся за Лили в спальню, буквально трясясь от вожделения.

– Валлин, закрой ставни и иди ко мне, – сказала Лили, расправляя кровать и распустив по плечам свои шикарные волосы.

В таком виде ее и подавно невозможно было отличить от Насти Каменских. Лили держала в зубах длинную шпильку, вынутую из прически, и расстегивала кофточку. Я подошел к ней и обнял за плечи.

– Валлин, ты решил этим заняться прямо в кольчуге? – остановила меня красотка.

Спермотоксикоз страшная вещь! В голове огромным колоколом гудела только одна мысль – о продолжении рода, и я не замечал ничего вокруг. Кольчуга и штаны наконец улетели в угол, и я набросился на Лили. Левое плечо прорезала острая жгучая боль, и я отскочил от девушки.

– Ты что, очумела? – крикнул я.

– Дурашка! – нежно сказала девушка. – Ты о шпильку укололся, нечего было на меня так бросаться. Я сейчас ее на тумбочку положу, и продолжим.

Лили обошла кровать и подошла к тумбочке в углу комнаты, она положила шпильку и начала медленно снимать кофту. Я как завороженный смотрел на нее, и у меня начала кружиться голова. На пол упала юбка, и девушка осталась в одной сорочке. Голова кружилась все сильнее, и я, пошатнувшись, осел на кровать.

– Что, милый, плохо тебе стало? Расчувствовался, губы на меня раскатал? Козел жареный, подергайся пока, а я посмотрю, как ты подохнешь! – ласковым голоском произнесла Лили.

Меня словно обухом по голове ударили, время замедлило свой бег, и я вошел в транс. По левой руке, вверх от места укола шпилькой, по сосудам растекались зеленые струи яда, попавшего в мою кровь.

«Отравила, сука! – отчетливо понял я. – Развела, как младенца, и грохнула! Ну, тварь, держись!»

Я перепрыгнул через кровать и ударил Лили. Отрава вышибла меня из транса в обычное состояние. Силы ручьем вытекали из тела, и поэтому удар не получился смертельным. Девушку отбросило к стене, и она, потеряв сознание, сползла на пол. Я, голый, шатаясь, как ива на ветру, поплелся вниз по лестнице, зажимая правой рукой сосуды на левой руке, чтобы хоть как-то приостановить распространение яда.

– Первый! – заорал я. – Свяжи Лили в спальне и бегом в подвал!

Шак, удивленно посмотрев на меня, побежал наверх выполнять приказ. Во дворе дико выл Тузик и с разбега бился грудью в закрытую дверь, пытаясь прорваться внутрь. Мне было не до него, потому что в подвал я вползал уже на четвереньках.

«Ну вот, наконец добрался!» – подумал я обрадованно и протянул руку к лучу Силы.

Поток энергии ударил в ладонь, и свет в моих глазах погас.

* * *

Я медленно тонул, уходя все глубже и глубже в черную темноту. Белый круг света на поверхности становился все меньше и бледнее и, наконец, погас окончательно. Душа отделилась от тела и начала подниматься вверх. Я отчетливо увидел свое мертвое тело и заплакал без слез. Тоненький лучик уходил от души куда-то вниз и становился все тоньше и тоньше. Неожиданно душа начала тяжелеть и уже не поднималась, а начала опускаться. Лучик, как канат, тянул меня к земле, и душа соединилась с телом.

Кто-то толкал меня в спину, и я выплывал из глубины мрака к свету. Круг света на поверхности стал большим и ярким, и моя голова поднялась над водой. Воздух ворвался в легкие, и я открыл глаза. Моя голова лежала на коленях у Первого, и он что-то тихо мычал, качая меня, как ребенка. Мои грудь и лицо оказались залиты кровью. На правом запястье у шака я увидел рваную рану с запекшимся кровавым ручейком.

– Ты что, меня своею кровью поил? – задал я вопрос, садясь на землю.

– Хозяин вернулся! – заорал Первый и начал меня тискать, как ребенка.

– Тише, задушишь! – начал я отбиваться, и моя рука наткнулась на чье-то лохматое тело.

Рядом со мной на земле, вытянувшись, лежал Тузик и не дышал. Язык малхуса вывалился изо рта, и по нему текла темно-зеленая слюна. Я мгновенно провалился в транс. Тузик был практически мертв, только в глубине его большого сердца еще мерцала маленькая искорка уходящей жизни. Левая рука сама поймала луч Силы, а из правой ладони к искорке в глубине сердца Тузика потекла энергия. Моя аура начала наполнять искорку осторожно, как раздувают уголек в потухшем костре. Искра сначала превратилась в горошину, затем в теннисный мяч, и, наконец, аура засветилась ровным насыщенным светом, но Тузик не дышал. Малхус находился в состоянии клинической смерти, если она бывает у эльфийских волков. В голове промелькнули все способы реанимации, виданные в кино. Я делал малхусу непрямой массаж сердца, дышал ему в рот и в нос, но все было без толку. Последнее, что мне удалось вспомнить из методов реанимации, это был электрический разряд дефибриллятора, но где его взять. Заревев, как зверь, я вытянул перед собой руки. По энергетическим сосудам потекли струи Силы, и между ладонями проскочила молния, в воздухе запахло озоном.

«Так, ты на правильном пути! Главное – не переборщи, таким разрядом ты Тузика дотла сожжешь!»

Я положил руки на грудь малхуса и вызвал между ними электрический разряд. Тело волка дернулось, но сердце не забилось. Я увеличил силу разряда – и снова неудача. Третий разряд наконец запустил остановившееся сердце Тузика. Малхус засучил лапами и жалобно заскулил.

«Тузик пить хочет! – понял я. – Нужно его наверх отнести. – Встав на ноги, я скривился от боли. Левая нога у меня оказалась в крови, а на бедре виднелась запекшаяся рана от укуса малхуса. – Так вот, значит, какую реанимацию они мне с Первым устроили! Тузик прокусил мою ногу и вытягивал из нее яд, а шак перегрыз себе вену и поил меня своей кровью. Малхус знал, что отравится и умрет, но сознательно шел на смерть».

– Первый, ты идти можешь?

– Да, хозяин, только отдышусь немного.

– Я отнесу Тузика наверх, ему вода нужна, а ты подтягивайся на кухню.

Малхус оказался тяжелым, как могильный камень, но если бы он был даже вдвое тяжелее, я все равно донес бы его наверх. На кухне я положил Тузика на коврик и налил ему в миску воды. Пить он самостоятельно не мог, и мне пришлось его поддерживать руками. Из подвала, кряхтя, вышел Первый и тоже накинулся на воду.

– Ты сможешь проследить за Тузиком, а то у меня дела? – спросил я шака.

Первый кивнул, не отрываясь от ведра с водой. Мое неотложное дело извивалось всем телом возле лестницы на второй этаж. Лили со связанными ногами и руками, как гусеница, сползла вниз из спальни. Я к этой твари никаких эмоций не испытывал. Она для меня уже не была человеком. Передо мной извивался обычный кусок мяса, который мне предстояло через несколько минут покрошить на фарш.

Шак наконец напился воды и взял у меня из рук Тузика. Я подошел к Лили и, намотав ее волосы себе на руку, поволок по лестнице на второй этаж.

Глава 13
АЛОЙ ТЕМНЫЙ

Лили извивалась, как змея, и что-то мычала сквозь платок, которым Первый завязал ей рот. Глаза у этой твари чуть из орбит не вылезли. Я дотащил ее до спальни и, как мешок, закинул на кровать.

«Нужно привязать подругу к кровати, а то уж больно шустро она ползает, – решил я и прикрутил Лили к спинке свернутой в жгут простыней. Всепоглощающая злоба прошла, и в голове остался один хладнокровный расчет. – Грохну я дивчину за „все хорошее" обязательно, но от нее и пользу получить нужно. Для начала пусть поспит, чтобы не ползала по всему дому, а мне нужно идти зализывать раны».

Ментальное воздействие на Лили дало свой результат, и девушка погрузилась в глубокий гипнотический сон. В этот раз я был внимательным и осторожным, не позволяя себе расслабиться. Мой внутренний взгляд заметил маленькую пульсирующую искорку на груди девушки. Протянув руку к Лили, я разорвал у нее на груди сорочку и оборвал цепочку, на которой висел небольшой кулон с красным камешком. Попытка просканировать кулон привела к тому, что камень нагрелся, как утюг, и мне пришлось бросить его на пол.

«„Век живи – век учись!" – всплыла в голове старая поговорка. – Это же сигнализация о магическом воздействии! А я, как дурак, бегаю по городу и лезу в мозги всем подряд. Лили проверить не догадался, а цены на всякую ерунду у купцов из мозгов вытаскиваю. Везет мне, как облупленному, что маги без таких амулетов в префектурах сидят, а то бы уже давно на дыбе висел. Значит, красавица, ты у нас человечек не простой, если носишь на шее такой девайс. Стоит кулон, судя по отделке и начинке, кучу денег. Когда же я поумнею! Геон буквально плавает в магии. С какой стати мне пришло в голову, что я самый умный?! Подобные амулеты должны использоваться в этом мире по определению! Придется потрошить Лили по полной программе, просто нужно быть осторожным и аккуратным».

– Лили, для тебя есть две новости: одна хорошая, а другая плохая! – сказал я вслух, глядя на спящую красотку. – Первая новость – ты сегодня не умрешь, а вторая – я вытрясу из тебя все, что ты даже о себе и не помнишь! А вот какая из новостей хорошая, а какая плохая даже я не в состоянии решить.

В животе назревала революция – есть хотелось, как солдату-первогодку в карантине. Пора навестить Первого и Тузика на кухне. Тузик уже самостоятельно стоял на ногах и жрал из тазика здоровенный кусок сырого мяса, привезенного посыльным из поселка. Первый химичил у плиты, разогревая остатки завтрака. Я вышел во двор и направился к колодцу смывать с себя кровь и грязь. После двух ведер ледяной воды, вылитых на голову, мне полегчало. К колодцу подошел шак и позвал обедать. Мне нужно было одеться, и я поднялся в спальню.

Лили хрипела во сне, задыхаясь от закрывавшей ее рот повязки. Развязав платок на лице девушки, я начал одеваться. Через пять минут на мне висела вся моя амуниция, включая пояс с мечом и кинжалом. Для того чтобы надеть сапоги, мне пришлось сесть на кровать, и мой взгляд упал на лицо девушки. Лицо Лили снова приняло ангельский полудетский вид, и в девушке невозможно было узнать циничного убийцу. Всего несколько часов назад этот ангел недрогнувшей рукой отправил меня в могилу, а сейчас по нему и не скажешь, что руки у него по локоть в крови.

За окном начало темнеть, и я спустился на кухню. Тузик, рыгая, грыз огромную кость, и по его виду уже нельзя было догадаться, что совсем недавно он был практически трупом. Первый с синей, как слива, рожей сидел за столом и ждал меня, не прикасаясь к еде.

– Ты почему не ешь? – спросил я шака.

– Я хозяина ждал, – ответил Первый.

Вот такой у меня раб, сам только что мне почти всю свою кровь отдал и сидит за столом, шатаясь, но ждет меня и не начинает есть. За ужином мы съели почти все запасы, привезенные из поселка. После обильной еды самочувствие начало стремительно улучшаться, и я повел всю компанию в подвал, чтобы окончательно подправить нашу покоцанную энергетику после диверсии Лили.

Мне почти удалось закончить лечебные процедуры, когда я заметил четыре человеческие ауры, идущие по подземному ходу к подвалу. Тузик утробно зарычал, и его шерсть встала дыбом. Мы с Первым встали по обеим сторонам от входа в подземелье и стали дожидаться пришельцев. Люк мы с шаком заклинили еще в момент обнаружения, и он не должен был открыться, но чем черт не шутит? Бандиты с той стороны люка посуетились минут десять, подергали за рычаг привода крышки, тихо потолкали ее и, наконец, ушли назад по туннелю.

«Значит, Алой Темный решил не ждать завтрашнего вечера и хочет заявиться к нам в гости сегодня ночью. Ладно, он сам сделал свой выбор. Действуем так, как я и планировал: я полезу на крышу, шак спрячется в конюшне и на всякий случай приготовит лошадей. Тузик будет меня прикрывать на втором этаже, а заодно присмотрит за Лили».

Объяснив диспозицию Первому и Тузику, я полез с луком на крышу. Погода к вечеру испортилась, и небо заволокло тучами. Солнце ушло за горизонт, и вокруг стало темно, как в шахте.

Бандиты появились с трех сторон. Четверо вылезли из-под земли возле большой кучи обломков и начали подавать какие-то сигналы фонарем. Через некоторое время я заметил такие же сигналы со стороны поселка и городских ворот. Всего в группе захвата оказалось двенадцать человек. Вся группа собралась возле спуска в подземелье и начала совещаться. Затем трое отделились и стали приближаться к усадьбе со стороны ворот. Остальные разбились на две группы и направились к забору с противоположной стороны. Пора было начинать действовать.

Первой погибла группа из четырех человек, подбиравшаяся к стене со стороны поселка. Все четыре стрелы нашли свою цель, и ни один из бандитов долго не протянул, их ауры погасли за несколько секунд. С отрядом из пятерых бандитов пришлось повозиться. Они вытянулись цепочкой и шли один за другим. Я решил сначала стрелять в идущих позади бандитов, чтобы выиграть время до того момента, пока они не поймут, что их убивают. Двое умерли незаметно, но третий закричал и замолк только после второй стрелы. Двое оставшихся в живых бандитов бросились в разные стороны, петляя, как зайцы. Одного мне удалось завалить, но другой сумел скрыться среди обломков камней. Троица возле ворот, услышав крик, на несколько секунд замешкалась, но потом все-таки перелезла через стену во двор. Я перебежал на внутреннюю сторону крыши и взял троицу на прицел.

– Алой! Я тебя в гости завтра вечером приглашал, а ты сегодня приперся! – крикнул я с крыши.

Троица бросилась врассыпную. Две стрелы, одна за другой, сорвались с тетивы в долю секунды, и бандиты с воем покатились по земле, получив по стреле в ногу. Алой, как кошка, бросился вперед и перекатом ушел из сектора обстрела к стене дома. Убивать эту троицу я не собирался, мне нужно было поговорить с Алоем.

– Алой, хватит ползать на пузе, заходи в дом, поговорим! – крикнул я и спустился с крыши.

Мы с Тузиком стояли возле лестницы на втором этаже и ждали, когда войдет Алой. Дверь в дом с треском отворилась, и в кухню ворвался воин. Он перекатом пролетел мимо лестницы и, перевернув стол, спрятался за ним.

– Какого черта ты в чужом доме мебель ломаешь? – заорал я, стараясь сбить Алоя с толку. – Поставь стол на место, стрелять не буду, даю слово чести!

Алой выглянул из-за укрытия и, подняв глаза и не увидев в моих руках лука, вышел с мечом на середину кухни. Я положил свой меч на плечо и начал спускаться по лестнице. Уже спустившись почти до половины, я почувствовал, что бандит сейчас бросится на меня.

Мы застыли в напряженном ожидании, выбирая момент для атаки. В крови закипел адреналин, но все неожиданно закончилось. Мимо меня проскользнул Тузик и, рыча, направился к Алою. Волк шел медленно, словно подкрадываясь, шерсть на его холке стояла дыбом, из разинутой пасти капала слюна.

– Малхус? Хранитель? – выдохнул воин и попятился назад.

Взгляд Алоя то устремлялся на меня, то снова возвращался к Тузику. Немая сцена продолжалась несколько секунд. Наконец его глаза приняли осмысленное выражение, и он, отбросив меч, плашмя упал на пол, раскинув руки в стороны. Тузик подошел к лежащему на полу Алою и поставил ему на спину передние лапы.

– Хранитель, прости меня, недостойного! – начал воин. – Покарай меня за глупость. Я поднял руку на хранителя Дерева Жизни, и мне нет прощения. Прикажи своему малхусу разорвать меня на куски.

«Вот это номер!» – остолбенел я.

Из глубины памяти всплыл Нордрассил – эльфийское Дерево Жизни. Затем огромные глаза Старого Вожака заполнили сознание, и в ушах прозвучало мое обещание найти эльфов и спасти Дерево Жизни. На груди нагрелся амулет хранителя с надписью «Малхус» по-эльфийски, найденный Первым в логове эльфийских волков. Я не особенно задумывался над обещанием, данным Старому Вожаку, думал, что найду Викану и расскажу ей про Дерево Жизни, вот и все. А в реальности все оказалось во много раз серьезнее. Лежащий передо мной лицом вниз человек оказался очень весомым аргументом в этом вопросе.

– Хватит валяться, вставай и наводи в кухне порядок, а я займусь твоими людьми, пока они не померли.

Воин поднялся с пола, и я понял, почему его зовут Алой Темный, – передо мной стоял темный эльф. Викана тоже была гвельфийкой, но кожа у нее была светлой, с легким оливковым оттенком. Кожа Алоя оказалась темно-оливковой, почти черной. Эльф был высок и красив, как эльф, Ален Делон рядом не валялся.

– Ты темный гвельф? – спросил я.

– Нет, я темный эльф! – гордо ответил воин. – Светлые стали называть себя гвельфами после катастрофы, по названию своего клана. Мы, темные, не изменили традиции и называем себя эльфами, как и в Срединной земле.

Следующие два часа мы посвятили лечению раненых и наведению порядка на кухне. Алой беспрекословно выполнял все мои приказы и не задавал лишних вопросов. Закончив все дела и поручив заботу о раненых бандитах Первому, я повел эльфа наверх в мою комнату. Проходя мимо спальни, Алой увидел связанную Лили, но даже ухом не повел. Я усадил эльфа за стол напротив себя и начал разговор:

– Алой, расскажи о себе, кто ты, откуда и как оказался главой бандитов в Шателье.

– Я сын Алатерна, князя темных эльфов, послан отцом в Шателье, чтобы следить за магами из секты «Исход», которые ищут портал, ведущий в Срединную землю, в подземельях острова Дейрос.

– Ты так просто выдаешь мне тайны клана? Я ведь не эльф, и ты меня не знаешь. Может, я самозванец.

– Ты хранитель, а остальное не имеет никакого значения. Среди эльфов тебе нет равных по титулу. Я маг пятого уровня посвящения и вижу все знаки хранителя.

– И какие это знаки?

– Тебе служит малхус, кроме хранителей они никому не подвластны. Малхус едва не убил меня, но напасть на эльфа малхус может только по приказу хранителя. У тебя на груди медальон хранителя, и ты знаешь, где Дерево Жизни. Единственное, что не соответствует описанию, это обычная аура вокруг тебя. Но она может быть скрыта Камнем тумана, который можно найти только рядом с Деревом Жизни.

– Почему ты решил, что я знаю, где Дерево Жизни?

– По запаху. Ты недавно пользовался мазью из плодов, упавших с дерева, у них особый запах, и мы, эльфы, чуем его за версту.

– Да, запашок у них специфический! – вспомнил я вонь, которая исходила от мази.

– Хранитель, разреши тебя попросить открыть свою ауру полностью, я должен запомнить ее образ и передать всем темным эльфам, чтобы они оказывали тебе помощь по первому требованию.

– Ну, если это тебе так необходимо… – сказал я и снял афрский амулет со своей шеи.

– Какой большой Камень тумана, у нас таких нет, все в три раза меньше, – проговорил удивленный Алой, разглядывая камень, и тут же вскочил на ноги и застыл столбом.

– Парень, что с тобой, ты чего вскочил как ошпаренный?

– Я не могу сидеть перед вами, только стоять или лежать ниц.

– С какого такого перепуга? И почему это я теперь вы.

– Вы – хранитель Дерева Жизни, хозяин малхуса, истинный высокородный, пришелец из другого мира. На Геоне нет ровни вам по рождению. Я могу сказать «ты» любому эльфу на Геоне и даже Великим князьям, потому что сам – сын Великого князя темных эльфов, но вам я не ровня.

Это заявление Алоя у меня радости не вызвало. В прошлый раз, когда меня именовали подобными титулами, все закончилось в придорожной канаве, где я подыхал, поедаемый червями. Знал бы парень, что я еще и глава клана хуманов с правами на престол Великого князя, то вообще, наверное, передо мной на карачках начал ползать.

– Сколько эльфов в вашем клане?

– Двести семьдесят шесть воинов, триста одиннадцать эльфиек и восемьдесят шесть детей, – смутившись, ответил эльф. – Светлые очень мало дают нам эликсира долголетия, говорят, что им самим не хватает. Нордрассил у них молодой и мало дает плодов для эликсира. Поэтому наши женщины рожают мало детей. Если бы у нас было Дерево Жизни, то мы снова стали бы размножаться, и темные эльфы не исчезли бы с Геона.

– Далеко находится твой клан?

– Мы живем в Восточном лесу в замке Каре-Рояль. Еще в Санпульском лесу находятся двадцать моих воинов.

– Что бы вы сделали, если бы узнали, где находится свободное Дерево Жизни?

– Мы бы в тот же день отправились в поход к нему – без Нордрассила мы скоро вымрем. Дерево светлых достигнет зрелости только через пятьсот лет, а к этому времени на Геоне не останется темных эльфов. Последний ребенок у нас родился три года назад.

– Сколько времени нужно клану, чтобы прийти сюда?

– Не меньше трех месяцев, и то только воинам. Женщин и детей нужно везти на кораблях вокруг Геона, им просто не вынести дороги через враждебные государства.

– Отправляй гонцов к отцу, парень, я знаю, где растет взрослый Нордрассил. Я отведу твой клан туда.

Услышав мои слова, Алой грохнулся в обморок, и мне пришлось его откачивать. Через несколько минут Первый отпаивал пришедшего в себя рыдающего эльфа, а я пытался его успокоить.

– Алой, сколько тебе лет? Ты рыдаешь, как ребенок, успокойся! – увещевал я эльфа.

– Мне сто шестнадцать лет, и я восемьдесят четыре года женат на Аладриель. У нас нет наследника. Четверо детей, которых мы сумели зачать, не дожили даже до пяти лет. Жена два раза пыталась наложить на себя руки, а теперь вы дали мне надежду на счастье. Хранитель, умоляю вас, только не отдавайте Нордрассил светлым, они захватят дерево и не дадут нам выжить!

– И что вы с ними не поделили?

– Это древняя вражда. Наши маги виноваты в том, что на Геоне произошла катастрофа: они хотели открыть второй портал в Срединную землю и чуть не погубили Геон. Мой народ заплатил за это почти полным вымиранием и смертью своих детей, но светлые нам этого не простили и наказывают нас медленным угасанием. Мы живы только потому, что темные эльфы – почти поголовно видящие и маги, и без нашей помощи Нордрассил светлых не сможет расти. Мы создаем различные удобрения и эликсиры, которые питают корни Нордрассила и лечат его от болезней.

Время перевалило за полночь, от всего пережитого и новой информации голова буквально раскалывалась. Я потер виски, но боль не уходила.

– Хранитель, у вас болит голова? Выпейте вот этот чудодейственный эликсир, и вам сразу станет легче, – протянул мне флягу Алой, предварительно отпив из нее, показывая, что в питье нет отравы.

Если бы эльф просто отдал мне флягу, ничего не сказав, то ваш покорный слуга давно бы уже кормил червей в катакомбах под Шателье. В голове неожиданно появилась фраза из сказки: «Не пей, Иванушка, козленочком станешь!» Я взял флягу у Алоя и, все равно только сделав вид, что отпил два больших глотка, вернул хозяину. Эльф широко улыбнулся и сказал, что ему пора идти и что он навестит меня после обеда. Мы вышли во двор и направились под навес проведать раненых. Оба разбойника спали, как младенцы.

Я сказал Первому, что лягу на сеновале, а он пусть ложится в конюшне, и пошел провожать эльфа. Алой распрощался со мной и вышел через калитку со двора. Я закрыл дверь на засов и вернулся на сеновал.