Текст книги "Свет истины"

По выработанной веками войн и стычек в джунглях традиции, в глубоком тылу обычно оставляли небольшой отряд, который должен был в случае, если объявится преследователь, заранее поднять тревогу, учинив пальбу и шум.

Циничная воинская мораль обрекала малочисленных бойцов на заклание, чтобы спасти оставшихся, и люди этой земли приняли правила игры, иначе было нельзя. Но сейчас было нечто другое – похоже, что-то происходило на месте высадки.

А тут уже идет совсем другой расклад, потому как если что-то случится с кораблями, то пиши пропало…

Все еще могло повернуться по иному, но командир десятка, не решился поднимать тревогу сразу, а задумал сперва проверить, что там происходит. И весь отряд двинулся скорым шагом назад…

Ведь всего лишь час-полтора отделяли их от берега, и они вполне успевали догнать медленно ползущую в джунглях гусеницу отряда…

И в самом деле, через час запыхавшиеся пираты осторожно, волчьим шагом, не высовываясь на открытое место, прячась за деревьями, приблизились к границе леса…

– Вот это да!

Сквозь ветви папоротниковой пальмы была видна синяя гладь моря.

На ней покачивались три корабля, два из которых явно побывали в жестокой переделке.

На берегу исходили пламенем и смоляным дымом вдребезги разбитый шлюп.

– Эх, «Отважный» наш, – всхлипнул кто-то…

– Хрень! – пробормотал десятник. – Это «Разящий Гром»! Кто ж его так уделал?

– Да ты посмотри сам, эгерийская лохань – видишь!

– Да, – зло буркнул пират, – отлилась ему тудельская кровушка! Стало-таки золото ребят поперек горла!

– Кхм, – прозвучало за спиной разведчиков.

Десятник обернулся, выдергивая пистолет из-за кушака. Щелкнул арбалет, и пират свалился наземь со шкворнем во лбу.

Остальные обреченно подняли руки.

Позади стояла с арбалетами и аркебузами наизготовку компания оборванцев, по виду от корсаров ничем почти не отличающихся. Босоногие моряки в рваных парусиновых штанах разных цветов и оттенков кожи. Разве что на левом фланге торчал черный, как смоль, великан в синей набедренной повязке и с ассагаем, а на левом – не шибко молодой эгериец в расстегнутой белой куртке на голое тело, желтых сапогах с отворотами и шляпе шириной с тележное колесо. Золотой свисток на шее сообщал, что перед ними офицер флота его светлейшего величества короля Эгерии.

– Да, – вздохнул офицер, поправив шляпу. – Вам надо будет крепко помолиться Эллу, потому как обычно таких, как вы, у нас вешают на пальмах. Но сейчас вы нам не нужны... А нужны нам Игерна Бесстыжая и преосвященный Северин. И вы нас к ним проведете, не будь я лейтенант Виранто. Ну, шельмы, кто хочет стать свидетелем короны?

* * *

– Поворачивайте!!! – хрипел Гори. – Приказываю!!! О-о-о!! Проклятые трусы! Развяжите меня! Корр!! Корр, ко мне!!!

Боль в разбитых костях плеча заволакивала все кровавой мутью и не давала сосредоточиться. Но куда хуже была внутренняя боль – отголосок бессильной ярости Господина, вдруг осознавшего, что его вернейший защитник бежит.

– Поворачивайте!!! Tрусы!

Квартирмейстер «Сына Смерти» моча стиснул зубы. Сейчас бессмысленно пытаться докричаться до этого вопящего окровавленного человека, который, развяжи его, выпрыгнул бы за борт, срывая набухающие кровью повязки…

И бессмысленно объяснять ему, что под сорокафунтовки «Леопарда» не пойдут ребята даже за все золото мира. И тем более, что его старпом Корр о-Ранн, лежит сейчас на палубе грудой остывающего мяса – застреленный рукой Йунуса.

Хамиран побери это плавание! А ведь так хорошо все шло! Истинно говорят преподобные отцы-квирианцы – жадность погубит жадного, а гордыня – гордого! Капитан польстился на сомнительный куш, а потом еще и попытался вырвать его из пасти у акул, которые слетелись на горяченькое! Интересно, кому еще тот хойделльский толстяк-граф продал эту тайну?

– А, Господин, нет! Не оставляй меня!!! Проклятые ублюдки, поворачивайте назад!! Я ваш капитан!!

– Рехнулся Рагир, – пробормотал еле слышно боцман.

Йунус угрюмо оскалился. Чутьем старого травленого зверя, он чуял – сейчас больше уже нет Рагира Морриганха. От капитана ушла его удача, ушла раз и навсегда. Уж кто бы ему там ни помогал – Элл, Змей-Шагор с Ахайдой на пару, Хамиран с легионами своими, Всемогущий танисцев или какой-нибудь из древних айланских богов – сейчас они его оставили.

Не быть ему, похоже, ни герцогом, ни даже бароном этого самого придуманного капитаном Инисского королевства. Придется, видно, закончить жизнь хозяином таверны в тихом месте…

Глава 28

Ничьи Земли. Примерно пять миль вглубь материка от Коралловой бухты и спустя четыре часа после вышеописанных событий.

Игерна и ее люди, едва выйдя на прогалину, невольно замерли.

Ибо на прогалине этой в разных позах расположились изможденные бойцы, среди которых взор ее сразу выделил... Эохайда!

Счастливчик вскочил, сделал к ней несколько шагов. Капитан подняла руку, приказывая своим людям остановиться.

– Эохайд, что случилось?! – протянула она.

Но внезапно, совсем рядом раздался подозрительный шорох. Затем он повторился... и хруст ломающегося сухостоя разорвал тишину, переходя в слитный посвист десятков клинков покидающих ножны.

Через секунду раздался выстрел, и один из пиратов упал замертво. Следом грянул ружейный залп, разорвал тишину, как стая шакалов добычу.

– Засада! – прокричала Альери, выхватывая саблю. – К бою!!

Но было поздно...

Неведомый враг, кто бы он ни был, мастерски устроил ловушку, продумав все до мелочей. Пираты, ни о чем не подозревали до последнего момента и оказались в ловушке.

– Рассыпаться! – крикнул своим Орио. – Вперед!

Солдаты немедленно выполнили приказ. Отряд в полторы сотни бойцов вышел на поляну, усыпанную телами убитых и раненных и затянутую серой пороховой гарью. Эгерийцы тут же навели арбалеты на уцелевших морских разбойников.

– Именем эгерийской короны, приказываю вам бросить оружие! – крикнул Ронкадор.

Гордое молчание пиратов свидетельствовало об отрицательном ответе.

Несколько из них, пытавшихся схватиться за оружие, были продырявлены пулями, после чего Орио что есть мочи закричал:

– Вы окружены! Во избежание ненужного кровопролития предлагаю сдаться!

Эохайду невыразимо захотелось умереть, а эгерийцы, которые, казалось, теперь находились повсюду, уже окружили оба отряда, подобно волкам, зажавшим обреченную овечью стаю.

– Сдавайся, пират, – произнес какой-то лейтенант в мундире на голое тело, спокойно направляясь к Эомару. – Ты храбрый человек, я знаю, но драться и умирать нет толку, не твоя карта сейчас идет...

– Никогда! – прохрипел Счастливчик, поднимая палаш.

Он уловил какое-то движение слева, и хотя быстро повернулся туда, но отразить нападение не успел – кто-то с силой ударил его кулаком в висок, и сознание померкло.

С самодовольной улыбкой фельдфебель Иширо рассматривал поверженного врага.

Буквально в нескольких шагах от него стояли товарищи Эохайда, держа клинки наизготовку, а хэйянец даже не обнажил торчащий за спиной меч. Но инстинктом опытных убийц корсары явственно ощутили – не успеют...

Понял это и очнувшийся Счастливчик, даже не сделавший попытку подобрать клинок.

– Опустите оружие! – приказала Игерна.

– Нам не справиться с ними, – добавила она шепотом.

И сама медленно положила пистолет у ног. Больше всего ей сейчас хотелось сесть и зарыдать. Потому как сейчас она тоже почувствовала: теперь все, теперь уже спасения нет и не будет...

– Я что, неправильно говорю на лингва маррис, сеньора Бесстыжая?! Я сказал бросить все оружие, которое у вас есть, а не только то, которое в руках.

Из рядов эгерийцев выступил высокий черноусый кабальеро в доспехах.

– Или мне приказать солдатам дать залп?! – зло заорал он.

– Ну, хорошо, вы это имеете в виду? – спросила девушка, вытаскивая неприметный кинжальчик – Ладно, я его брошу...

Размахнувшись, Игерна метнула лезвие в кусты...

И, наклонившись к уху Эохайда, прошептала:

– Я дам вам возможность уйти. Ради всего святого, ради Элла воспользуйтесь ею. Мне терять нечего, в отличие от вас.

– У меня есть к вам разговор, сеньор капитан, – повернулась к неприятельскому командиру.

– Потом, если не возражаете, – отмахнулся Ронкадор и приказал. – Обыскать всех!

Эгерийские солдаты уже вязали остальных пленных. Уйти не удалось никому.

Альери переминалась с ноги на ногу, хлопая глазами и не в состоянии что-либо предпринять. Помощи было ждать неоткуда. Понимая, что против пары сотен солдат они не выстояли бы, единственно правильным было сдаться и сохранить жизнь, а там Элл даст и случай подвернется...

Она наблюдала за действиями эгерийцев. Те ловко сновали среди пиратов, вытаскивая из за кушаков кинжалы и пистолеты, при этом не забывая и мародерствовать, при случае стаскивая перстни и цепочки.

– Капитан, мы тут поймали девку, – выскочил Довмонт, таща упирающуюся Кармису. Извольте видеть, морок пыталась наводить...

Солдаты встретили появление колдуньи смешками, созерцая растрепанное шелковое платье – оно сползло, и теперь девушка яростно пыталась его поправить движением смуглого плеча.

Всыпать бы ей десяток плетей, чтоб впредь неповадно было чародействовать! – рявкнул дон Орио. – Да времени жаль нет – да и сгодится на что-нибудь: хоть братьям из Супремы!

Лейтенант Виранто подскочил к капитану с докладом.

– Сеньор капитан, всех взяли!

– Молодцы, ребята! – кивнул он и добавил:

– Свободны.

Затем повернулся к Игерне.

– А вот теперь мы поговорим.

Дуло пистолета смотрело прямо между глаз пиратки.

– Поговорим, а почему бы и не поговорить?! – пролепетала Альери, кокетливо хлопая ресницами.

– Нет, теперь мы потолкуем, по-настоящему, – настаивал капитан. – Так что вы здесь делали? На что вас подрядил его преосвященство? Кстати, где он, наш монсеньор епископ?

Игерна пожала плечами и бросила взгляд на Бренна, которого скрутили два солдата. Некстати вспомнилось, что ее квартирмейстер дважды приговорен к виселице.

Надо было что-то придумать и побыстрее. Альери уверенно сделала несколько шагов вперед и встала перед Орио. Будем тянуть время.

– Чего вы добиваетесь, капитан? Хотите нас убить?

Ронкадор молча сделал шаг вперед и выхватил пистолет, припрятанный про запас под рубахой на поясе Игерны:

– Я же ясно выразился, чтоб бросили все оружие! – сказал он и навел оружие на Альери.

– Не туда пистолет направили, господин, – равнодушно сказала девушка и, протянув руку, установила дуло как раз напротив своего лба.

– Сюда стрелять надо для надежности, или сюда, – пиратка указала на сердце.

Как она и ожидала, этот жест отвлек внимание противника, что дало ей пару мгновений...

Из-под полы камзола вынырнул небольшой изящный пистолет и нацелился в голову эгерийца. Ронкадор отпустил пару едких словечек в адрес морской разбойницы, среди которых «шлюха» было не самым крепким.

– Я же всегда говорила, что носить два пистолета – глупость: у меня их три. Как видите, я верна своим словам. Целиться надо в голову и бить на поражение. Опустить оружие! Быстро!

Эгерийцы явно колебались, глядя на хозяйку «Акулы», взявшую в заложники их капитана.

– Так-то лучше, – заметила Игерна и посмотрела на своих людей.

Это было ее ошибкой. Сильным ударом закованной в латы длани Ронкадор выбил пистолет из ее руки, и пуля бессильно хлопнула по листве, после чего второй рукой он перехватил запястье девушки и одним рывком швырнул ее наземь.

– Всем хорош колесцовый замок, – назидательно произнес он, стоя над поверженной Игерной, – да вот беда: срабатывает в лучшем случае на шестой терции по счету времени. Так что ловкий и храбрый человек может успеть выбить пистоль или отвести ствол. Надобно целиться в голову и бить на поражение, сеньора разбойница.

– Хорошо. Так и поступим, но позже... – процедила она.

Капитан обернулся к своим и молвил:

– С пленных не спускать глаз.

Потом снова к Игерне:

– Вы очень обидели меня, донна Бесстыжая. А я не терплю, когда меня обижают, и не прощаю обид.

Пиратка нагло улыбнулась с самой хитрой и спокойной физиономией, на которую была способна.

– Я вас обидела? Так давайте я попрошу у вас прощения, и мы мирно разойдемся. Вы отпустите моих людей с миром, а что со мной делать, решать вам. Я ваша пленница...

– Решать как раз вам, Игерна. А выбор таков. Первое – вы честно и без утаек расскажете, что вы делали здесь, а также сообщите, куда подевали преосвященного Северина – в джунглях опасно, и я очень тревожусь за его судьбу. Тогда я отвезу вас в ближайший порт, хотя бы арбоннских владений, и можете убираться, куда хотите. Без ваших людей и корабля вы не донна Бесстыжая, а донна Никто.

Сейчас дон Орио нагло врал, но на войне хороши все средства.

– Второе – вы продолжите разыгрывать из себя неизвестно кого и отправитесь даже не на рею, а в Толетто, на королевский суд.

Ронкадор сделал многозначительную паузу.

– Хорошо, капитан. Вы не оставляете мне выбора, поэтому я расскажу, что мне здесь понадобилось. Но с одним условием. Вы освободите моих людей и дадите им уйти на «Отважный». Не буду просить за себя, вы все равно не согласитесь.

Девушка напряженно ждала ответа, но пауза затянулась.

– Как благородно, – наконец, изрек Орио. – Ну да ладно, быть по-вашему.

Лицо его сейчас выражало святую веру в собственную правдивость.

– Команда без капитана – ничто, – добавил он, вспомнив уроки дона Барракуды.

– Как я понимаю, вы, капитан, здесь с той же целью, что и мы, – Альери горько ухмыльнулась.

– Где епископ?! – рявкнул каперанг.

– Однако, мы еще не договорились... – выразительно передернула плечами Игерна. – Пока больше мне нечего сказать.

Взгляд ее упал на сидевшего на траве Эохайда, чье лицо не выражало ничего, кроме пустой обреченности.

«Нет, любимый, ты будешь жить!» – вдруг просветленно улыбнулась девушка.

Офицер выслушал ее без гнева и злобы, сам тому изумившись. И что самое удивительное, он даже сочувствовал ей.

– Дон капитан, простите, не знаю...

– Орио де Ронкадор, – машинально представился он.

– Капитан «Леопарда»? – с непритворным уважением бросила Отважная. – Тогда понятно... Так вот, дон Орио. Коль вы знаете про епископа, то, возможно, знаете... и про все остальное.

– Не вполне. Мне ведомо лишь, что вашей целью является некий заброшенный город.

– Да, город, полный сокровищ. Но это неважно. Если вы сможете доставить меня пред ясны очи хранителей закона и правосудия в Толеттском суде... А если учесть, что вы вернетесь с полными трюмами золота... А, капитан? Вас повысят в звании, вы сделаете прекрасную воинскую карьеру. А мы, скромные флибустьеры, вам в этом поможем.

– Вы слишком себя цените, – пожал Ронкадор плечами. – За вас, какая вы не знаменитая, больше чем Вертранга третьей степени не дадут.

Альери оттолкнула направленные в грудь эспонтоны, встав прямо перед Орио и заглянула тому в глаза.

– На этот раз у меня к вам действительно стоящее предложение.

– Какое же, донна Игерна? Предупреждаю, я не люблю шуток!

Стараясь не делать резких движений, Альери подняла ладони, показывая свои мирные намерения.

– Я, графиня Лейла-Дейдра-Анхелика де Торрес, племянница мятежника и заговорщика дона Кассо де Гору, участница заговора с замыслом на смуту и цареубийство, добровольно отдаю себя в руки правосудия. Я отправляюсь с вами по доброй воле, без цепей, не пытаясь сбежать или убить кого бы то ни было. Там я предстану перед судом, покаюсь во всех смертных грехах и буду казнена... или помилована – по благорассуждению короля. Вы же получите повышение и признание ваших заслуг перед эгерийской короной. Взамен, после того, как поход завершится, и ваш галеон отплывет в золоте от носа до кормы, вы, капитан Ронкадор, отпустите моего спутника Эохайда Счастливчика и наши с ним команды. Капитан, я говорю с вами, как благородная сеньора с благородным идальго! Если вы согласитесь пощадить моих людей, я берусь вас отвести в этот проклятый город!

Орио внимательно посмотрел на солдат, слушавших эту тираду с открытыми ртами, на не менее потрясенных пиратов, потом перевел взгляд на пиратку, машинально проверяя, не отвисла ли его челюсть.

– Простите, сеньора э-э-э... Игерна, но к вам у меня доверия нет... – наконец выдавил из себя Ронкадор. – Я не знаю кто вы, но для меня вы, прежде всего...

– А ко мне? – прозвучал голос епископа.

Он медленно показался из кустов шагах в пяти от капитана, хотя за минуту до того там никого не было. За ним шел высокий темнокожий человек в подряснике, держа на плечах сундук. И сундук этот вызвал у каперанга оторопь не меньшую, чем странное появление преосвященного.

Ибо он сразу узнал печати, коими сундук был запечатан – сине-пурпурные, на золотой нити – печати Святого Престола, какие мог накладывать или сам Предстоятель, или его личный нунций.

Ронкадор еле удержал на языке ядреное выражение.

Взломать эти печати и соответственно тронуть кого-то, имеющего к ним отношение... На костер, конечно не пошлют – не те времена; но вот то, что не бывать такому человеку генералом и даже не командовать самой паршивой шхуной в королевском флоте – яснее ясного.

– Прошу прощения, сын мой, – обратился между тем, как ни в чем не бывало святой отец к капитану, – что я не счел возможным появиться сразу. Впрочем, признаю: вы действовали безупречно. Я все слышал и могу поручиться за сеньору и ее людей. Насколько я понял из факта вашего тут появления, вы взяли оставленные в каюте карты, и даже, – взор его упал на сумку ординарца, откуда выглядывал уголок отделанного цветным камнем переплета – мой молитвенник.

Шепот в рядах солдат усилился. Капитан колебался еще некоторое время.

Но, в конце концов, слов данное разбойникам, стоит немного, да и неизвестно, сколько там этого золота, если оно конечно есть.

Должен же все это кто-то тащить!

А с преосвященным пусть епископ Гоанадаканский и примас Дальних Земель дон Кольяно разбираются! Доставит в целости и сохранности с его сундуком!

– Ладно, – молвил он, обращаясь к пиратам. – Вы все пойдете с нами... по карте святого отца. Этих, – указал он на Игерну и по-прежнему апатичного Эохайда, – заковать и глаз с них не спускать!

– Вам, ваше преосвященство, – поклонился Ронкадор ок Серчеру, – как и вашему спутнику, ничего не угрожает: вы среди верных сыновей матери-церкви. И если я вынужден несколько ограничить вашу свободу, то прошу считать, что сделано это не в отношении духовного лица, но лишь вице-канцлера королевства, подписавшего Аахенский мир.

– Я не в обиде, сын мой, – улыбнулся епископ. – Хотя должен заявить, что донна Альери, назвавшаяся также донной Лейлой, является фамильяром ордена Меча Истины...

Ронкадор чуть не простонал вголос.

Видимо, скоро выяснится, что его матрос Довмонт – сын сурийского монарха, сбежавший из дома в поисках приключений.

Вскоре сильно увеличившийся в числе отряд из пиратов и эгерийцев, может быть, самый странный отряд, который когда-либо видели Ничьи Земли, двинулся дальше.

Провизия и прочее барахло были бесцеремонно навьючены на пиратов, но и воины короля не бездельничали – многие из них тащили двойной груз оружия, отобранного у пиратов. Замыкали колонну отборные бойцы, тащившие на веревках связанных Игерну и Эохайда. Тут же, взятые в «коробочку» самыми надежными вояками, следовали епископ с его молчаливым слугой.

Капитан Ронкадор вышагивал весьма довольный. Как бы то ни было, удача ему улыбнулась, словно злобные демоны этой земли оставили их в покое, удовольствовавшись жертвой – как-никак маркизом королевской крови.

Все прошло, как нельзя лучше. Он правильно угадал, взяв с собой не самых здоровых и умелых воинов, а тех, кто уже раньше ходил в джунгли. Благодаря карте угадал, где устроить засаду, да еще бедолага Эохайд (он почти сочувствовал пирату) встретил сеньору Бесстыжую не позже и не раньше... Золото, пленники, победа... А если окажется, что девица все-таки не врет, и его угораздило сцапать одну из главных участниц провалившегося заговора «Синего Пера», по слухам вызвавшуюся собственноручно расправиться с коронованной четой…

Да, как бы не вызвали ради такого счастья в Толетто к королевскому двору. А вот такого Ронкадору как раз и не нужно. Ему хватит его «Леопарда» – ведь на своем галеоне он уж точно первый после Элла: можно сказать, сам себе король…

Глава 29

Капитан второго ранга Аррано де Нуньес вышагивал по шканцам «Леопарда», с истинным наслаждением глядя на «Разящий Гром», вернее, теперь уже вновь «Нуэстра де Кивирра», на мачте которого болтался фиолетовый с золотом флаг.

Пока капитан де Ронкадор гоняется за пиратами в джунглях, на нем остаются корабли, и с него спрос, если что...

Но пока все шло лучше некуда. На трофеях шли работы по приведению их в порядок.

Краткий осмотр дал следующие результаты.

Примерно полторы сотни трупов лежали на палубах взятых кораблей. Тут были и павшие от взрывов гранат, и убитые аркебузными пулями, и посеченные картечью. Немало было и зарубленных и заколотых в рукопашных схватках.

Потери «Леопарда» на этом фоне казались ничтожными – "счет мясника" * включал в себя двадцать семь раненых, и восемнадцать погибших – причем, лишь пятнадцать – от вражеской пальбы. Из оставшихся один сорвался с мачты и канул в пучину, второму размозжило ноги сорвавшимся «базилиском» так, что он умер час спустя, третьего раздавило как таракана тем же самым «базилиском», впечатав в борт восьмью тысячами фунтов бронзы.

О раненных воинах короля уже позаботились – разместив их на свежем воздухе под тентом на юте, и обильно потчуя ромом. О погибших тоже позаботились – то что осталось от их товарище матросы "Леопарда" завернули в саваны из негодных парусов, затем падре Учоа быстро прочитал положенную заупокойную молитву, и останки опустили за борт с грузом, дабы они ушли на дно.

Серьезный повреждений галеон не претерпел – лишился пары стеньг, которые нетрудно было заменить запасными, да во многих местах был пробит фальшборт.

А полчаса назад ему принесли сводный рапорт о потерях и повреждениях.

Бегло просмотрев его де Нуньес покачал головой.

Благодаря дьявольски смелому маневру галеон лишился трех якорей, в негодность пришли канаты, треснул вал брашпиля – бревно мореного дуба в обхват толщиной, и чугунное основание ворота было почти выворочено из кильсона.

Было расстреляно – если только опыт командира артиллерии галеаса его не обманывал – на стоун пороха больше чем полагалось бы по норме ("И не боятся что пушки взорвутся, шельмы!" – усмехнулся капитан второго ранга.)

Вдобавок, пиратская картечь причинила куда больший ущерб парусам и рангоуту чем могло бы показаться на первый взгляд. (С чего бы это, а?)

Кроме того через разбитый фальшборт в море укатилось семнадцать ядер палубных девятифунтовок. Также за борт вывалились две аркебузы, среди которых одна – колесцовая: как было указано в рапорте ее унес с собой в пучину сорвавшийся с мачты убитый матрос. Осколками разорвало семь мешков с пулями у сидевших на мачте стрелков, и все они также высыпались за борт.

От шальных пуль – непонятно чьих – погибли две свиньи в загоне: на радость команде.

Несчастья на этом не исчерпывались – залетевшие в нижние деки ядра разбили десятиведерную бочку с ромом, уничтожили большой медный котел в котором подручные кока тащили "абордажный завтрак" – черепашье жаркое с пряностями, расколошматили шестнадцать матросских сундучков и пять офицерских, погубили вывешенный на просушку кафтан из тонкого сукна с галуном и золотыми пуговицами принадлежавший лично судовому эконому и дорогие форменные парадные туфли змеиной кожи эстандарт-гардемарина Чиоро. Другое ядро выбило из рук бежавшего на мостик буфетчика серебряный чайник с горячим пуншем приготовленным для господ офицеров. Вспомнив этот чайник – чуть не в четыре фунта весом, грубоватого инниского литья, дон Нуньес с сомнением покачал головой, но потом махнул рукой – всякое бывает. Еще прямыми попаданиями ядер было выброшено за борт полтора десятка абордажных палашей и сабель, подзорная труба штурмана, и ящик вина из запасов кают компании. В довершении бед залп картечи превратил в лохмотья парчовую с бисерным шитьем епитрахиль корабельного капеллана оставленную им в судовой часовне ("Эх, падре, падре!" – не сдержал улыбки старпом). Но рапорт подписал, и приложил судовую печать. Королевская казна не обеднеет оплатив потери! Вот брашпиль – это хуже... Это хуже чем даже погубленное облачение преподобного Учоа – ибо мореный дуб в Дальних Землях взять неоткуда – значит поставят какой-нибудь непросушенный тик или прости Вертранг – сейбу.

Что еще было неприятно – трофейные корабли оказались в довольно-таки плачевном состоянии.

Руль бывшего «Разящего Грома» был наполовину расщеплен, грот-мачта, поврежденная у основания бомбой, грозила обрушиться при малейшей попытке поднять на ней паруса, бизань-мачта лишилась вантов, оснастка была порвана цепными ядрами.

И все же это был прекрасный корабль, за который после надлежащего ремонта дали бы немалые деньги, тем более что на нем было множество пушек и большой запас пороха. «Отважный» – тоже неплохой ходкий фрегат был побит меньше, но паруса оказались порваны в клочья, а бегучий такелаж, как нередко бывает в абордажных боях, оказался изрублен буквально не хуже амальфийских маккароно.

Забавно, что куда меньше поврежденный фрегат, похоже, придется тянуть на буксире, поскольку замена снастей – дело долгое, а вот «Нуэстра» пойдет сама.

На обоих судах взяли много добычи – золото в корабельной казне и в пиратских сундучках, побрякушки на пиратах, дорогое оружие... Добавить, что за отбитый королевский корабль команде выплатят премию в две тысячи риэлей – «цену флага».

Еще триста золотых полагается лично тому что поднял знамя на утерянном когда-то судне – но тут казна сэкономит на сгинувшем лейтенантишке...

Казначею и профосу вообще-то полагалось бы следить, чтобы никто не припрятал перстенек или цепочку, но профос был отправлен спать, а казначей пересчитывал ядра и провизию в кладовых взятого галеона – Аррано, как и де Ронкадор, полагал, что от казны не убудет, если верные слуги возьмут себе что-то из пиратской добычи.

Пиратские команды загнали в трюмы, заковав и отделив офицеров (или тех, кто по виду тянул на вожака).

Затем быстро и без лишних церемоний спровадили за борт пиратских покойников. Процедура очистки палуб длилась недолго. Быстро осмотрев карманы и кушаки убитых, ведь акулы не нуждаются в золоте, и, стащив пригодную одежку, эгерийцы просто выкинули мертвецов за борт, не утруждая себя мелочами вроде саванов из старых парусов или камня, привязанного к ногам.

Покончив с этой невеселой обязанностью, экипаж под присмотром боцманов и старшин очистил палубу от обломков и приступил к замене поврежденных в перестрелке снастей.

Беглый осмотр старшим плотником показал, что «Акула» сама вполне сможет выйти в море, а на «Громе» придется заделать пробоины, укрепить бизань-мачту, а вместо руля сколотить огромное весло.

И работа закипела. Плотники, такелажники и парусные мастера работали, не покладая рук. Ныряльщики спешно латали корпуса, подводя на пробоины полузатопленных трюмов свинцовые пластыри. Помпы работали на всю мощ, откачивая воду – к ним даже приставили кое-кого из пиратов, посмирнее на вид.

На полуют снесли тяжелораненых корсаров – тех, кому лекарское искусство помочь уже не могло. Здесь они дожидались своей очереди на отправку за борт. Над легко раненными хлопотали мэтр Ардо и цирюльники, вместе с пиратским лекарем (Аррано его тоже амнистировал своей властью – доктора нужны всегда). Лечили, конечно, не из человеколюбия – за каждого живого пленника – корсара казна платила пятую часть его стоимости, то есть не меньше сорока риэлей. В общем, удачный бой, чертовски удачный – про такие потом вспоминают годами, а после выплаты трофейных денег даже гальюнщики могут роскошно гулять целый месяц.

Это не считая того, что они получат за головы двух весьма известных корсаров – по пять тысяч за рыло назначили власти, что за Счастливчика, что за эту бабу. Обидно, что Рагир ушел – тот стоит уже двадцать тысяч, но тут уж как водится. А если же окажется, что пираты не врали, и будет взято ата-аланское золото...

Да, этак можно будет увольняться в отставку, и прикупить недурную плантацию!

Если бы только не гибель треклятого де ля Вега! И ведь даже бренное тело не вернешь дядюшке – щенок, наверняка, до костей сгорел. А достойному человеку, дону Ронкадору, отдуваться!

«Эх, маркизеныш, что ж ты, скотина, наделал?!»

Хотя, вдруг подумал Аррано, он ведь вполне мог оказаться на его месте!

Ну да ладно, у вице-короля племянников еще шестеро или семеро, не говоря уже о племянницах и живущих при его особе бастардах. Чадолюбив, ничего не скажешь. Иные родных детей от рабынь на рынок отправляют, а этот чины офицерские покупает. Да, вот ведь далеко ходить не надо. Старый Бальбоа пять лет переписывался с Герольдией, чтобы сына признать, а грандам все за так... Ничего, если дело выгорит, можно будет и титулок выморочный прикупить при удаче. Барон де Аррано – чем плохо звучит?

Но все же что-то не давало старому моряку успокоиться. Дурное предчувствие омрачало его чело. Его капитан сейчас, может быть, бьется не на жизнь, а насмерть с пиратами, а он ничем не может помочь Ронкадору. И в таком неведении ему пребывать три дня, как распорядился сам капитан. Однако Ардано уже решил, что по их истечении не снимется с якоря и не уйдет отсюда согласно подписанному доном Орио приказу, а отправит на берег поисковую партию, во главе которой, если надо, пойдет сам.

Потому что...

Нет, не потому, что если Ронкадор станет генералом, то Аррано будет возведен в капитаны первого ранга. Не потому, что возможна богатая добыча. А потому что... потому что де Ронкадор настоящий человек, каких мало, и потому что если ты можешь кого-то спасти, то ты должен попытаться это сделать. А еще потому, что если командир может быть другом подчиненного, то Орио был его другом. А дружбу поседевший на службе короля капитан второго ранга, ушедший в свое время в море из духовной семинарии, где каждый жалкий послушник тыкал ему в лицо его происхождением от «злокозненных язычников», умел ценить, как никто.

* * *

Всеобщую радость не разделял еще один человек – корабельный колдун Энильо Несс.

Сейчас он сидел в своей каюте, ощущая смутное, но недвусмысленное беспокойство. И причина беспокойства была настолько глубока, что разглядеть ее в зеркале души было невозможно. Он уныло посидел у иллюминатора, ковыряя обломанным ногтем бронзовую раму, затем походил по каюте туда-сюда, вышел на резной балкон на корме, где с тридцатифутовой высоты без всякого ужаса и брезгливости наблюдал, как семейство морских крокодилов вступило в схватку с акулами за сытный корм, сброшенный с палуб.