Текст книги "Свет истины"

Экзорцист пробормотал что-то себе под нос, вроде «сила растет» или «возрастает»...

– У нас еще остается порох... – нерешительно начал кто-то.

– Будет то же самое, – вдруг отрешенно бросила Кармиса. – Тьма... не допустит... Она все равно нас убьет.

– Поп-то грехи успеет отпустить? – буркнул кто-то, зло хохотнув.

– Отставить разговорчики! – цыкнул Ронкадор. – Кто будет верещать не по делу, тому я сам отпущение сделаю, своей рукой!

– Верно, дочь моя, – кивнул епископ. – Я немного ошибся, рассчитывая, что... Ладно, неважно! Милорд капитан, кто из ваших людей лучший аркебузир?

– Давай, Пьедро, – распорядился дон Орио, хотя про себя удивился: неужто святой отец намерен расстреливать муравьев из ружей?

За названным вышло еще двое.

Однако задумка была в другом.

Повинуясь командам отца Тибальда ( судя по всему, этот падре службу свою начинал не с крестом, а с мечом в руках), пираты распечатали найденный среди костей бочонок с порохом. Не забыв проверить, не подпортила ли влага порох (он горел прекрасно), монах высыпал его часть на крышку, предварительно поставив бочку в центре очередного коридора.

Изрядная часть пороха плюс содержимое пороховниц было рассыпано по коридору тонким слоем. Все это было проделано без спешки и закончено, когда в начале тоннеля в свете специально оставленного для этого факела мелькнула бурая масса муравьев.

Выстрелы грянули, когда насекомые заполнили почти весь тоннель, и до головы их колонны осталось каких то тридцать, сорок футов – к тому времени пираты уже укрылись в соседнем зале-перекрестке, и присели, зажав уши и открыв рты.

Опустились на затравку серпенты, и три пули, забитые без пыжей и обмотанные вспыхнувшими тряпками, полетели к цели.

Бабахнуло так, что половина отряда оказалась сбита наземь взрывной волной, бросившей в лица людей мириады мертвых муравьев, убитых на месте воздушным ударом и огненным вихрем.

– Ваше преосвященство, а как вы догадались? – поинтересовалась Игерна, когда слух к ним вернулся и они продолжили путь.

– Вы не замечали, что при стрельбе в комнате гибнут мухи? – вопросом на вопрос ответил священнослужитель. – Есть любопытная книга профессора Рюйша о жизни насекомых...

Они шли еще какое-то время, периодически останавливаясь и прислушиваясь, но видимо пирамиду охраняла всего одна стая марабунты.

А потом они увидели свет в конце очередного тоннеля.

* * *

Оказавшись на пороге обширной пещеры, Эомар пролетел по инерции вперед и замер…

«Вот и добрались…» – промелькнуло у него в разгоряченном мозгу.

Они оказались в обширном зале, с высокими шлифованными колоннами, вырубленными, как и все тут, в толще камня. Стены украшали резные изображения довольно жутких существ, в глаза которых были вставлены драгоценные камни.

Зал тускло освещался косыми лучами из световых шахт так, что, падая на лежащий в центре золотой октагон, световые столбы рассеивались по обширному залу, отражаясь в свою очередь от мягкого сияния золота и матового холодка платины.

Видимо во времена давние и древние все это богатство хранилось в деревянных сундуках, а может быть, было расставлено на алтарях или стеллажах. Но сейчас сокровища утонувшей восемь тысяч лет назад страны лежали грудами на полу.

Было их на вид не так много: самая большая куча побрякушек желтого металла от силы по колено – но сколько это стоит даже и представить себе было трудно.

– Тут на целый Казначейский флот! – восхищенно воскликнул де Ронкадор.

Альери осторожно взяла Эомара за руку, и прильнула головой к плечу.

– Это оно? – улыбнулась.

Пират, пожимая руку возлюбленной, кивнул.

– Что-то подсказывает мне, что это еще не конец... – тихо прошептала девушка.

Пираты и эгерийцы осторожно бродили по сокровищнице.

Эохайд чувствовал, что его разбирает смех. Держась за руку Игерны, он прокряхтел:

– Надо же... Смотри, сколько золота... Если выберемся...

Он хрипло засмеялся.

Люди уже протянули руки к золоту, однако дон Орио сердито окрикнул их.

– Эй, неймется? Каждый свое получит, не дергаться! Кто первый схватит королевское золото, потащит на себе двойной груз. Нам это добро еще волочь на корабли. Забыли?

– А мы? – вклинился Счастливчик.

– И вы потащите, – рассмеялся капитан. – Не беспокойтесь, расплачусь за работу честь по чести!

– Это как? – спросила Игерна. – Как с поденщиками – медный риэль в два дня?

Пираты загоготали, к ним присоединились и эгерийцы.

– Как с наемными солдатами – семнадцатая доля от цены. Чтоб еды на что имелось купить, пока до людей добираться будете! – рассмеялся Ронкадор.

Пираты хмуро поухмылялись, но по их лицам можно было понять, что эта идея их не особо веселит.

Под руководством лейтенанта Виранто эгерийцы принялись набивать золотом и платиной мешки – по восемь десятков фунтов на человека. В каждый такой входило множество золотых украшений и драгоценных камней.

Взгляд Ронкадора выделял из груды золота то статуэтку обнаженной женщины со щупальцами вместо рук, с глазами из сапфиров, и преогромными клыками; то браслет, покрытый чеканными оскаленными мордами чудовищ, то корону, вполне достойную любого короля Старых Земель, если бы не гнусные богохульные изображения ее покрывающие.

Но тут он увидел изумруд размером с апельсин, на котором была с величайшим искусством выгравирована птичка и готовая к нападению змея. Камень был так прозрачен, что буквально светился изнутри. На всякий случай Орио поднял его и положил в опустевший патронташ на поясе – мало ли... Потеряется еще, а стоимость огромного изумруда, оправленного в червонное золото, даже не поддавалась оценке.

Кто-то из пиратов ковырнул тесаком восьмиугольник в центре зала, и сплюнул – слой золота был не толще парусины.

Эохайд равнодушно стоял и смотрел на суету. Странные мысли приходили ему в голову. Незнакомые, страшные мысли.

Как будто бы некто огромный и сильный смотрел сейчас на мелких букашек, таскающих в лапках золотистые крупинки.

Между тем бродящие по сокровищнице пираты обнаружили в углу нечто занятное – огромный, футов пятнадцать шириной бездонный колодец, окруженный бордюром из редкостного белого нефрита, покрытого изображениями исполинских чудовищ с длинными шеями. Настолько длинными, что, стоя на земле, чудища могли свободно дотянуться до солнца и луны и пожрать их – чем и занимались.

Попробовали посветить вниз – но увидели лишь густую тьму.

– Да, вот колодец, так колодец, – с долей восхищения бросил Скороно, десятник морских пехотинцев. – Может, туда посрать – а то тут вроде отхожих мест не видать?

– Дурак, – бросил сосед, – не кощунствуй: вдруг туда жертв всяким мерзостным богам бросали? Пусть в мире покоятся.

– А может они как раз и гадили туда, – заржал в ответ Скороно. – Надо ж им было куда-то говно девать? Народу тут по всему видать много было!

– Да нет – скорее уж это простой колодец: народу-то, и вправду много в этой храмине обреталось – тысяч десять запросто влезет.

– Ну, ваше преосвященство, – обратился к епископу Ронкадор, – если я правильно понял, мы пришли куда шли, и можете не сомневаться – все, что должно, Святая Церковь получит. Однако же не вижу никаких стражей, коих оставили тут ата-аланцы – как гласят легенды. Думаю, если и были такие, то за тысячи лет они испустили свой нечистый дух.

– Не было бы никого, кто радовался бы этому более меня, сын мой, – ответил Серчер.

Лицо его было суровым и скорбным, губы начали бормотать молитву.

Прислушавшись, Эохайд различил:

– Славно имя Твое среди всех живущих и не живущих. Благи дела Твои и помыслы Твои. Не оставляй же верящих в Тебя! Не отнимай руки Твоей от мира сего. Пусть не придут времена злые и черные, не подступит великий мор и глад! Отврати посланцев Тьмы от детей твоих, не допусти демонов смерти на землю! А если уготовано это испытание тобой, Вседержителю, и неотвратимо оно, надели силой противостоять ему до конца и повергнуть легионы бесовские! Все мы на земле грешной есть дети Твои. Не оставь же нас без надежды! Не лишай защиты созданных по образу и подобию Твоему!

– Эй, хойделлец, – толкнул Счастливчика в плечо немолодой эгерийский матрос, – никак сомлел?

– Да, приятель, тут воздух спертый.

– Не воздух… – бросил моряк. – Тут что-то иное.

Эохайд с удивлением посмотрел на него.

Эгериец ткнул пальцем в каменный колодец.

«Что он имеет в виду?», только и успел подумать пират.

И тут под потолком сокровищницы, прямо над колодцем, промелькнул странный отблеск...

* * *

Дон Аррано да Нуньес стянул шляпу и провел ладонью по коротко стриженным волосам.

В тени, казалось, было еще жарче.

С мостика было видно, как на палубе «Нуэстра Кивирры» человек пять матросов возились, пытаясь стащить с трупа пирата доспех. Задача им предстояла трудная – как расстегивать все эти защелки и замки, не повредив, знатоков в команде «Леопарда» было не сыскать. А Нуньес был настроен получить «железного Густава» целым и невредимым – они стоили приличных денег.

Внизу, у фок-мачты отдыхал десяток матросов. От внимания старшего офицера не укрылось, что время от времени кто-то из них нет-нет, да и принимался тревожно озираться.

Впрочем, то же самое хотелось сделать и ему.

– Странно, ветер не шибко сильный, а волны вроде повыше стали... – с какой-то вымученной усмешкой изрек один из моряков.

– Это бывает, – лениво ответил другой матрос. – Где-то шторм прошел, вот отголоски сюда и докатились.

– Может быть, только вот как посмотришь, так и кажется, что сейчас выплывет Змей-Шаргат со своей Ахайдой, да и сглотнет вместе с кораблем...

– Молчи, осел! – ответил второй, не отрываясь от своего занятия (вязал коврик из плетей старых канатов). – Не накликай!

– Осел? Это кто тут осел? Я осел? Да нет, осел, похоже, та скотина, что обрюхатила твою мамашку! – вскочил молодой матрос, сжимая кулаки.

– Эй, там! – строго прикрикнул старпом. – Придержите-ка язык. Нечего устраивать бабьи свары!

– А что я, сеньор? Вы вот ему скажите... – заканючил молодой.

– Довольно! – рассердившись, оборвал его Нуньес. Разбаловались – забыли что плетка на свете есть? Так быстро вспомните!

Моряки успокоились, а капитан второго ранга тяжело вздохнул.

Было видно, что его люди боятся, пусть и всеми силами стараются этого не показать.

Что ж, он мог понять их. Он сам боялся, потому что чувствовал сгущающуюся буквально с каждым часом угрозу.

Что это будет? Ураган исполинской силы, из тех, что отправляют на дно целые флоты? Подводное извержение вулкана, превращающее море в пар? Что-то вообще невиданное?

Сколько кораблей исчезает в море каждый год? Не только ведь в переходах через океан, а в знакомых, исхоженных мелких морях Староземья, в тихую погоду, там, где пиратов не может быть.

Он ведь знает, как это случается...

Когда-то, более двух десятков лет назад, он был гардемарином на сторожевом флейте, охранявшем корабли Айланской компании от пиратов у берегов Восточного Рога.

И вот в один из дней, неизвестно откуда, при спокойном море, и мирно дремавшем в своей каюте маге, вдруг ниоткуда на них накатилась бродячая волна, которая воздвигла стофутовую стену перед судном. Ни капитан, ни кто другой на судне даже не успели отдать команду – а потом «Мистраль» вошел прямо в эту стену воды, которая сомкнулась над судном и потопила его, стремительно бросив ко дну. Если бы за три часа до того за скверно выученный устав Нуньес не послали в "воронье гнездо", он бы пошел ко дну вместе со всеми. Но вместо этого он лишь увидел гладкую, почти без пены верхушку волны в каких-то пяти-шести футах у себя под ногами.

Потом взбрыкнувший уходя на дно корабль, вышвырнув его из корзины впередсмотрящего, и Нуньес пережил сперва скольжение по высоченной водяной горе к ее подножью, а потом двухдневное плавание на выброшенной с палубы пустой бочке, в ожидании смерти то ли от жажды, то ли от акульих зубов.

Ему повезло, его подобрал танисский работорговец, у которого половина команды умерла от какой-то лихорадки, и капитану которого лишний матрос был нужнее лишнего раба, и спустя два месяца Нуньес добрался до Гоанадкано.

Танисец слово сдержал, а может просто посочувствовал тому, в ком текла кровь его народа, и даже дал совет не говорить, что Аррано в момент гибели был корабля на мачте. Иначе чего доброго обвинят, что он де проглядел волну...

– Дон Нуньес, смотрите! – завопил вахтенный.

Старший офицер повернулся на крик и замер, как окаменев.

Над вершинами далекой скальной гряды в небо поднимался белый столб дыма или пара. И еще один. И еще...

Белесые струи, поднимаясь вверх, впивались в небесную синь, растекались шевелящейся, будто осьминог, тучей – гигантской, даже при взгляде отсюда.

Жалобно, словно плача, замяукали одна за другой корабельные кошки...

Глава 32

Не было ни молний, ни грома, ни серного смрада и адского пламени...

Просто сверкнула бледная молния, и из жерла колодца выскользнул громадный змей, невероятный в своей величине и мощи...

Нет, конечно, он был меньше, чем воспетые в легендах дети Хамирана и духов воды – исполинская Ахайда, что могла свернувшись кольцом, окружить целые города, или Шаргат, играючи душивший древних левиафанов, что могли кипятить бездну и крушить скалы, как мягкую грязь.

Даже, пожалуй, что был он не длиннее бонавентур-мачты «Леопарда», если считать от клотика до «шпоры». И не толще самой толстой бочки...

Но то, что перед ними не какая угодно тварь, а высшая сущность, было ясно.

Сверкающее тело, блестевшеее чернотой обсидиана, перемежаемой сиянием цвета лучей ущербной осенней Луны, навевающей мрачные мысли и заставляющей взрагивать от каждого шороха, окружали радужные отсветы. Голову, нависавшую над ними всеми под сводом пещеры, как капитель зловещей колонны, венчали три бирюзовых глаза и странная пасть, похожая на жало пиявки.

И при этом весь он был как-то по-особому, противоестественно красив.

И эгерийцы, и пираты вмиг забыли про золото. Люди еще ничего не понимали, а просто смотрели вверх, словно околдованные, не мигая.

Они, разумеется, не могли знать, кто и что перед ними. Не могли и подумать, что они первые, кто видит Его за восемь с половиной тысяч лет, и что именно таким Он являлся жрецам Ата-Алана. Равно как и то, что это – лишь малый остаток Его, низшее воплощение, в котором Он так и остался замурованным и прикованным к этому храму после проигранной в допотопные дни битвы – проигранной не в мире сем...

Но память уже вызывала, пробуждала, нет, не воспоминания и даже не то, что именуют умники «родовой памятью», а нечто более глубокое и емкое, чему нет названия, но что несет запечатленное через поколения, от отца к сыну, внуку, правнукам, от тех забытых пращуров, что когда-то стремглав бежали от слуг Его и ему подобных, чтобы не быть пожранными душой и телом.

И чувство это говорило: перед ними – Враг.

Первым среагировал не кто-то из пиратов, казалось, привычных действовать без команды. Не Кармиса – маг-пират. И даже не епископ.

Первым опомнился дон Орио.

– К залпу! – рявкнул он, и все солдаты тут же похватали оружие и в нерешительности навели аркебузы на чудовище.

– Огонь!!! – скомандовал капитан.

Раздались беспорядочные выстрелы.

Змей даже не покачнулся.

– Это морок, призрак! – выкрикнул Орио.

Словно бы услышав его слова, Змей изогнулся в воздухе и обрушил удар хвоста на стоявшего ближе всего пирата. Тот не упал, не был раздавлен или даже просто убит на месте – он просто вспыхнул бирюзовым пламенем и распался, растекся булькающей зловонной лужей.

После демонстрации своей материальности, змей взвился к сводам, а затем черно-радужная молния обежала весь зал вдоль стен по периметру – видимо хозяин здешних мест таким нехитрым образом дал понять, что никого выпускать не намерен.

И вновь занял свое место, озирая незванных гостей с почти ощутимой насмешкой.

...Насмерть перепуганные матросы жались к колоннам. Одни обреченно стояли, как по команде «на караул», другие вразнобой перезаряжали ружья, раскусывая патроны. Они немедленно бы побежали, если б знали, куда бежать.

Ронкадор стоял в окружении самых стойких бойцов и ждал развязки, хотя мысленно уже попрощался со всеми и готовился отойти в мир иной.

За соседней колонной Альери опустилась на колени и читала молитвы одну за другой.

Жаль, что она не успела исповедаться святому отцу.

Какой-то из ближайших к выходу матросов ринулся прочь – стремительный рывок черно-золотой молнии – и лишь взметнувшееся пламя осталось от смельчака.

Эохайд отчетливо понял, что жить им всем осталось считанные секунды. Сейчас тварь пожрет их или сотворит что-то еще более ужасное. И откуда ждать спасения?.. Надежды не было. То, что приближается к ним, – сама смерть. Неотвратимая смерть. Оказывается, что самое жуткое для таких, как он, для людей – неотвратимость.

А Кармиса лишь стояла, замерев, взирая на чудовище. Взирая – и не видя, точнее – видя совсем не то, что остальные.

Тварь была похожа на столб переливающейся самой в себе Тьмы тысяч и тысяч оттенков мрака. Это было существо мыслящее, злобное и невероятно мощное.

Перед ней было очень древнее создание, пришедшее в мир задолго до часа, когда человек лишь чуть-чуть преодолел в себе звериное начало. В его славу проливалась кровь на черных жертвенниках подземных храмов и устремленных в небо вершинах пирамид. Сутью его была Тьма. Та самая Великая Тьма, царившая во вселенной до ее сотворения.

И не было в его мире силы, способной остановить чудовище.

И тут вперед выступил отец Тибальт.

Протянув руки к монстру, он вскричал:

– О, ты, Рука и Глаз Хамиранов! Пришла пора тебе исчезнуть навсегда!

И Он ответил человеку!

Под каменными сводами прозвучал зловещий голос, который никогда не суждено забыть тому, кто имел несчастье его услышать. Он прогремел, словно вестник гибели, и был низким и зловещим, как завывание бэанн-ш'ши над мертвыми дольменами и кромлехами в безлунную ночь. Никто не мог сказать, какие слова он произнес, ибо говорил он на незнакомом языке, но как потом оказалось, все поняли, что было сказано. И голос – холодный и бесстрастный, мог принадлежать лишь самому Владыке Тьмы.

– НАВСЕГДА?! – эхом отразилось от камня.– ГЛУПЕЦ!! ЖАЛКИЙ ГЛУПЕЦ!!! ХВАСТАТЬСЯ СИЛОЙ ПЕРЕДО МНОЙ, ОДНИМ ИЗ ДРЕВНИХ, СТОЯВШИХ У ИСТОКОВ ЭТОГО МИРА!!! ТЫ ДАЖЕ ПОДУМАТЬ НЕ УСПЕЕШЬ, КАК ТВОЕ ЖАЛКОЕ ИМЯ НАВЕКИ СОТРЕТСЯ ИЗ ЛЮДСКОЙ ПАМЯТИ!!!

Р'рагхааа таибар… Урр-Шартар-гур Арх-Арх!… Мар табба баа… Авват кириинар… Паан фетталу штир кар-рат… Кзар-Хакк!! – громом отдавалась в ушах речь Твари, надо лбом которой сияли длинные алмазно-светящиеся рога...

Северин, косясь на застывшего каменным изваянием отца Тибальта, протянувшего руки к чудовищу, открыл крышку ларца, достал оттуда череп, выточенный из горного хрусталя, и вознес его высоко над головой.

Череп разом вспыхнул мертвенно-бледным светом, от него разошлась во все стороны световая волна, словно оба святых отца стояли в шаре, наполненном ярко-голубым чистым светом.

Вслед за этим яркими огнями полыхнули самоцветные глаза чудищ на стенах.

Экзорцист громким, хорошо поставленным голосом начал молитву:

– Укрепи десницу нашу, и сердце наше право, и ум наш мудр. По Твоему благому, Владыко Вседержителю, утверждению исполняем мы действо сие верное.

Творец Вселенной, Элл, неизреченный, воссиявший сущим во тьме и Хаосе светом спасения, пославший ничтожным детям своим веру и пророков, и посланников небесных в помощь, предопределивший Хамирану и ордам его падение во тьму внешнюю, и тебе, заклятый Змей-Ездр! Реку вослед нашим святым пророкам: запрещаю тебе, отродью Уббо-Сатхла премерзкому, страшным именем Господним и всеми именами Элла, и силою святых и пророков, властвовать над сею землею!!

Проклят будь, Змий, распадись в тлен и не имей боле никоей же власти на земли, и иди в преисподнюю на муки вечные, да не убоюсь тебя и всех сил твоих! Да падут все цепи твои и заклятья бесовские, и да воздастся тебе, врагу Эллову по делам твоим! Да исчезнешь ты и зиккурат твой, Езр, и все идолы твои да падут, и все римфаны твои да разрушатся! Проклят, проклят будь!

Apage! Apage! Apage!

Сияние превратилось в световой жаркий поток, который, отразившись в черепе, ударил в змея.

Могучая сила, отраженная в самую сущность Демона и вновь излучаемая ею в хрустальный череп, обливала всего демона, заставляя его светился.

– Р'рагхааа-варрон! – гремел как под сводами храма голос епископа. – Шамурадд – васс! Эонрр-Фартар-васс! Мар табба! Лаишиф – васс!! Авват! Авват! Авват!

Слова эти отзывались неведомым ужасом и одновременно – надеждой, в душах недвижно замерших, обреченно взирающих на схватку людей.

Но Тварь они не слишком, видимо, смутили, ибо она ринулась в контратаку. Походя придавив оказавшегося на пути эгерийца (лишь легкая сине-зеленая вспышка осталась от него), сметенного черным сияющим туловом, она попыталась обрушиться на священников.

Казалось, хрупкие тела смертных исчезнут под обсидиановыми кольцами исполинского тела, но случилось нечто непонятное. Войдя в световое пятно, излучаемое артефактом в руках Серчера, рептилия отлетела назад, чуть не впечатавшись в стену.

Новая попытка – и новая неудача.

Затем Змий попытался обойти святых отцов с тыла, но выяснилось, что даже слабый луч сияния, испускаемого горным хрусталем, непреодолим для него. И зловещий исполин заперт в своем углу, рядом с колодцем.

Тогда Враг решил изменить тактику.

Чем он ударил по людям, осталось непонятным. Но от его силы многие попадали на камень, держась за голову и крича от боли, а двое или трое неуверенно сделали шаг-другой к Серчеру и отцу Тибальду, как-то вяло поднимая оружие. Однако соседи набросились на них, валя на пол. Возможно, магия хрустального черепа лишала Змия силы, а возможно он просто не мог даже тут поработить ум истинно верующего – во всяком случае, с ходу.

Но чудовище вовсе не собиралось так просто сдаваться.

Изогнувшись зловещей молниеподобной руной «зигг», в древних норнах символизирующей смерть и мрак, змей выстрелил, или скорее плюнул сгустком ядовито-зеленого света – тягучего на вид и тяжелого. Первый «выстрел» был пробным – он растворился в воздухе, не долетев до епископа и эксзорциста.

К счастью никто не видел сейчас лиц Серчера и Тибальда, ибо они отразили невыразимый ужас – и то был отнюдь не страх смерти.

Торжествующе загремев, демон исторг еще один плевок. Тот был куда больше по размеру, и лишь немного не долетел до священнослужителей, продолжавших стоять неколебимо и читать молитвы вместе с взываниями на неведомом языке.

Следующая атака последовала отнюдь не сразу – наверное, подобный метод борьбы требовал изрядных усилий даже от почти всемогущего духа тьмы.

Вот он вновь изогнулся, прицеливаясь...

Отец Тибальд спокойно сделал несколько шагов вперед, заслоняя епископа.

До него долетело не так много субстанции – можно было заметить, что ее было меньше, чем даже в прошлый раз.

Пламя бериллового оттенка взметнулось и опало на каменных плитах, а когда оно угасло, на полу пещеры остались лишь несколько металлических пряжек и свинцовая чернильница.

Крик ужаса рванулся из сотни глоток.

А в ответном вопле демона почудилось не торжество, а вполне неподдельная злоба и испуг.

По его телу все чаще пробегали алые и синие зарницы, в то время как радужное мерцание угасало – видать, битва шла к завершению не в пользу духа зла.

* * *

Кармиса стояла недвижно, сжав руки на груди, начисто забыв все слова молитв всем богам, духам и силам.

Жуткие видения неслись с калейдоскопической скоростью перед ее внутренним взором.

Тысячи коленопреклоненных пленников на площадях перед разрушенными дворцами, какие-то трясущиеся от ужаса вельможи, подносящие на бархатных подушках короны высокому крючконосому человеку, колонны чернокожих воинов, марширующие через саванны к белым танисским селениям, орды всадников, идущие с востока на запад Саианы, оставляя лишь трупы и пепел, корабли, мечущие огненные стрелы у берегов южных островов...

Мертвые, пораженные чумой края где в ночи не светится ни одного огонька и можно скакать много дней не встретив живого человека...

Небо, затянутое гарью исполинских пожарищ, багряные раны облаков, пахнущий железом и кровью продымленный воздух, кровожадные создания, шагнувшие из ночных кошмаров, рукотворные чудища из стали, ползущие по улицам разрушенных городов.

Смерть… Смерть... Смерть...

Смерть вечная и окончательная, смерть, длящаяся тысячелетия, смерть ненасытная, смерть, ради которой будут рождаться дети сотни поколений вперед, пока Элл не прекратит это.

А еще был пытающийся докричаться до нее голос, который голосом не был – непреклонный, звенящий металлом, повелевающий ударить своей силой двух стоящих впереди нее людей, у одного из которых в руках сгусток небывало чистого света. Голос обещал ей любую награду – вечную жизнь, богатство, преклонение, и наслаждения, о каких она даже не в силах помыслить, власть над людьми, духами и демонами... Нужно было лишь обрушить на тех двух свою силу – силу, которую Он расковал в ней, отомкнув те самые замки, о которых говорила когда-то ее наставница.

И еще девушка видела, что неземной свет, который исходит от хрустального черепа, – это суть самого демона, но выправленная и очищенная, та, из которой Он был сотворен изначально. Да, сейчас Кармиса действительно видела многое: и пришедшие в движение земные пласты в глубинах под древним храмом, и пробудившийся подземный огонь, и жуткое напряжение замершего потока того, что смертные именуют Временем...

И молодая ведьма поняла, что должна сделать...

Змей вновь ударил, исторгнув длинный язык тяжелого изумрудного пламени, но на пути смертоносной субстанции опять оказалось человеческое тело. Широко раскинув руки, стала Кармиса, заслоняя епископа, и фигура ее на миг окуталась оранжевым сиянием, словно призрачный щит стал на пути дьявольского удара.

Несколько тягучих капель все же продолжили путь, но они растворились в лучах, исходящих от черепа, раньше, чем окончательно исчезло в зеленом пламени тело молодой чародейки...

Все заняло считанные мгновения...

На камне пола остались только несколько украшений и небольшой нож.

* * *

И лишь далеко, среди островов Архипелага, в небольшом селении внезапно схватилась за сердце еще нестарая женщина, выкрикнув имя дочери, да сурово сжала губы посреди длящегося уже третий день молитвенного бдения седая жрица бога-воина, подумав, что воспитала хорошую ученицу...

* * *

Мерзкий свистящий звук буквально пронзил уши людей – так могла бы пищать исполинская крыса, оказавшаяся под сапогом титана. По телу змея волнами пробежало многоцветное сияние, оно завибрировало, и во все стороны от него полетели брызги жидкого света, растекавшейся по камню пола быстро тающими лужами.

И словно вторя муке и агонии своего Властелина, храм тоже мелко затрясся.

* * *

В такт этой агонии в мучительных корчах забился чернобородый человек в бинтах, лежащий на койке в капитанской каюте уходящего курсом ост-ост фрегата, и крик его до странности напоминал визг демонического змея. К счастью, у окружавших его не было возможности их сравнить, но и услышанного хватило, чтобы сразу двое, обезумев, выбросились за борт. А когда, набравшись смелости, пираты вошли в каюту, то увиденное поразило их таким черным необоримым ужасом, который они не смогли забыть до конца дней своих...

* * *

Змей вновь изогнулся, пытаясь, должно быть, атаковать еще раз, но тут ослепительная радужная волна пробежала по его телу, и водопадом зелено-синих искр последний из обретающихся в подлунном мире Совершенных рухнул в колодец...

Но перед тем, как рухнуть во мрак, он еще успел издать истошный нечеловеческий вопль.

– КАААК?!!! ВСЕ КОНЧЕНО?!!! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! НЕЕЕТ!!! НЕЕЕТ!!! НЕЕЕТ!!!

И сразу за этим рассыпался пылью хрустальный череп в сведенных судорогой руках епископа. Глаза святого отца закатились, лицо побледнело до синевы, и он бы, несомненно, упал без чувств, но слева – эгериец, справа – пират подскочили к нему и поддержали.

Следующие пять минут прошли в безумном хаосе.

Пираты вперемешку с матросами суетливо метались. Кто-то молился, кто-то лихорадочно надевал мешки с золотом на плечи.

Несколько человек, прихватив, что из сокровищ подвернулось под руку, исчезли в арках – видимо рассчитывая выбраться самостоятельно. На них никто не обратил внимания.

Кое-как пришедший в себя Ронкадор, мокрый как мышь, со всклокоченной шевелюрой, мотал головой, бормоча под нос молитвы...

– В монастырь! – повторял Виранто, зачем-то взмахивая саблей. – В монастырь, если выберемся... На хлеб и воду – грехи замаливать!

– Болван! – заорал на него Орио. – Какой тебе монастырь, если ты женат?! Надо убираться отсюда! Берем все, что можем унести, и бежим!

Храм тряхнуло... Потом еще, и еще раз...

Пол мелко завибрировал, с потолка упало несколько мелких обломков.

Глядя на это, Эохайд заорал:

– Бегите! Сейчас здесь все рухнет, бегите! Бросайте золото...

– Ну, не-ет, – процедил Ронкадор. – Это золото мы честно заработали... с демоном дрались как-никак...

Его перегнуло пополам и вывернуло наизнанку.

Тут же начало происходить нечто, могущее показаться забавным стороннему наблюдателю.

И пираты, и моряки королевского флота, во множестве принялись суетливо озираться, а потом, не стесняясь посторонних, присели, стащив штаны...

– Ваше преосвященство, – вытирая рот, бросил Ронкадор пришедшему в себя епископу. – Я готов вам руки целовать, но скажите, вы сможете вывести нас? И... Оно не вернется?

– Да, все кончено, дети мои... Враг повержен, и врата в преисподнюю снова запечатаны. Так что все в полном порядке.

И в этот момент ударило по-настоящему. Пол и стены затряслись, как будто исполинские мышцы перекатились под каменной оболочкой чудовищного тела.

Люди попадали, вцепившись в вибрирующую твердь, и каждый сейчас подумал об одном – вот сейчас своды рухнут им на головы, и все закончится...

Но храм, вырубленный в скальном монолите, устоял, хотя от сводов и откололись камни, ранив двоих и убив одного.

Из колодца поднялось облако пахнущего серой дымка, вызвав у всех приступ ужаса.

Однако это всего лишь были земные испарения – такие же, как те, что источали пересекшие пол в паре мест трещины.

– Все!! – рявкнул побледневший каперанг. – Берем все, что успели, и уходим!

Топоча и тяжело дыша, люди повалили прочь из сокровищницы.

По коридорам бывшего обиталища демона тащились они, проклиная все на свете и молясь всем богам, сколько их ни есть в мире.

Впереди двое – пират и эгериец, вели преподобного Серчера, указывающего дорогу; Эомар бежал, подхватив на плечо Игерну, а рядом, спереди и сзади бежали все остальные – кто бросив даже оружие, кто сгибаясь под тяжестью сокровищ.

Они перепрыгивали трещины, проскакивали залы-перекрестки, перебирались через рухнувшие статуи...