Текст книги "Китайская роза"

Она много знала, и я не мог сохранить ей жизнь. Конечно, я тогда ничего не знал, о том, что у нее есть ребенок, но и она хранила это втайне от нас. Я лишь выяснил, что она хотела покинуть Китай.

С одной стороны, я должен был убить ее, с другой стороны, ее имя и описание были в розыске у полиции, поэтому я пришел к единственному верному для меня решению. Ее расстреляли вместе с другими проститутками как саботажников и врагов, уродующих своими поступками и образом жизни китайский народ, несущие своими действиями оскорбление духовности и высоким идеалам буддизма и конфуцианства.

Мой сын Чен узнал об этой казни, тогда ему исполнилось восемнадцать, по-видимому, это и послужило поводом к его бегству и стремлению с юношеской наивностью к свободе.

Если бы я тогда знал, что этот мой подарок, этот чертов золотой портсигар перевернет сознание моего юного сына и отберет его у меня. Никто и ничто не изменит путь дао, предписанный самой природой и направляющей душу на путь, далекий от людского понимания, в разрез всем людским законам и устоям.

Услышав имя казненной мною женщины – Лидии, которую он знал, он, вероятно, пришел к единственному заключению: он сам виновен в смерти отца этой маленькой девочки, а его отец, то есть я, забрал жизнь ее матери. Таким образом, мы оба приложили, независимо друг от друга, свою руку к ее участи и обрекли этого невинного младенца на верную смерть или кошмарное существование, полное унижений и нищеты.

С тех пор, как убежал мой мальчик, я не находил покоя и все время искал его следы. Мои люди обыскали весь город Сянфан, а также Шиянь. Но, увы, его никто не видел. В окружающих деревнях о нем тоже не слыхали.

Мне стало известно о том, что Чен отдал все деньги, что у него были в наличности, старосте деревни, чтобы тот позаботился о старухе, матери Сяо, сам же Чен вместе с годовалой девочкой – дочерью погибшего Сяо, исчез в неизвестном направлении. Мои люди искали его следы повсюду. Поиски шли и по приметам девочки: необычный цвет волос и глаз для китайцев должен был рано или поздно дать о себе знать. Мои люди уже прекратили поиски, которые длились три года, и вот луч надежды показался из отдаленного буддисского храма, расположенного на вершине одной из гор Уданьшань.

Один крестьянин, побывавший в этом храме, рассказал полицейскому, что слышал и даже видел чудесную девочку с необычными для китайцев волосами – огненно-рыжими, словно сами боги наградили ее. Я немедленно отправился в этот отдаленный храм. Я преодолел на своих ногах десять тысяч ступеней, поднимающихся в небо на вершину пика. Я не чувствовал ни боли ногах, ни душевной тревоги, лишь неистовая радость перед встречей с сыном наполняла мое утомленное поисками и разочарованиями сердце. Я вспоминал каждый день жизни сына, начиная с его рождения и заканчивая последними минутами, когда я говорил с ним и видел моего мальчика. Дни радости, и великие минуты возвышенного счастья, и огорчений, и непониманий переполняли мою душу и сознание. По мере приближения к храму, как это ни странно, то ли от близости к встрече, то ли из-за неистовой усталости от долгого подъема, во время которого я практически не останавливался, в моем сознании стали зарождаться искорки гнева к сыну, затмевающие порой боль и радость отцовского сердца. Почему? За что он так поступил со мной? По прибытии в храм я хотел было найти его и тут же отчитать за все его проделки разом, но, увидев старого монаха умиротворенного и спокойного, я остановился, и шторм в моем бушующем сознании охладился проявлением мудрости, темные тучи в моем сердце улетучились и вышло слабое солнце надежды.

Да, пожалуй, надежда переполняла меня тогда. Как тепло и легкий ветерок появляются после грозы и бури, так и мной овладело самое прекрасное чувство, что может переполнять и вдохновлять после долгих разочарований и поиска, которое зовется одним коротким словом «надежда». Этот старец был мудр и короток в своих изречениях, и именно он поведал мне все то, что произошло с моим сыном за те долгие три года моих поисков и ожиданий в бесконечном времени моих терзаний и горести.

Этот монах-старец был одним из самых старых людей этого монастыря. Он не знал моего имени, но знал, когда и кто появится перед ним и войдет в ворота монастыря. По его голосу я понял, что он беспокоится за свой монастырь и за то, что ожидает всех монахов его монастыря в этот день.

– Нельзя уйти от судьбы, – произнес старый монах. – И птенец покинет гнездо, и гнездо растерзают черви. И лишь полет свободной птицы принесет покой и надежду, и луч света озарит этот край.

Таковы были его слова. Я не понял ничего из его слов. Возможно, они были слишком короткими и простыми, чтобы рассказать мне все, что произошло и произойдет. Скрывающийся их смысл будет понятен лишь тому, кто не осознает их, а проживет с ними, пройдет насквозь и соединится с мудростью времени.

Я потребовал позвать настоятеля монастыря. Он не заставил себя долго ждать. Я почувствовал, что свое волнение он не в силах подавить, так как знает, как и старец, что время и события не остановить и не повернуть.

Настоятель мне поведал все, что происходило с Ченом в монастыре.

“Три года назад в наш монастырь пришел юноша лет восемнадцати, на руках была крошечная годовалая девочка. Одежда юноши сильно поистрепалась в пути, но он не был этим озабочен, он лишь переживал за девочку и просил помочь ей. Девочка была в тяжелом состоянии, она находилась между жизнью и смертью. Ее душа уже почти отходила на небеса, но ее сердце все еще не сдавалось и боролось. Несмотря на едва заметное дыхание ребенка, мы все же не теряли надежды.

Применив средства монашеского врачевания, нам удалось, хотя и не сразу, поднять и восстановить ее слабый организм. На одной из молитв нам показалось, что статуя Будды улыбнулась. Это был знак, после которого здоровье девочки пошло на поправку. Она начала улыбаться, и с первой ее улыбкой на храм опустились яркие пылающие солнечные лучи. Вслед за улыбкой появился смех, и радость наполнила наш монастырь.

Что же касается юноши, то он сначала принялся готовиться в монахи, но с появлением первой надежды на восстановление здоровья девочки, как-то стал молчалив и печален. Он так и не решился стать монахом, хоть мы и прилагали к этому усилия. Вероятно, ему нужно было от нас лишь укрепить здоровье девочки и восстановить жизненные свойства ее энергии ци. Что и произошло на радость всего монастыря. Парень много бродил в окрестностях, изучая наши книги и в один день, он исчез. Была зима и легкий снег выпал ночью, покрыв горный хребет и пышные кроны деревьев белым одеялом. Мы начали поиски пропавшего, но к нашему удивлению, никаких следов на снегу не обнаружили. Прочесав окрестности, все комнаты и залы храма мы так и не обнаружили его. Спустя несколько недель, когда снег растаял, один из монахов, который отправился вниз за водой для храма, обнаружил его тело у подножия крутого обрыва. Это все, что нам было известно о парне”.

В заключение этого рассказа настоятель попросил одного из послушников вынести вещи погибшего: это были его оборванная рубаха да порядком истрепанные брюки. Я сразу узнал их. «Не найдя покоя и пристанища среди людей, он обрек себя на вечные скитания в царстве мертвых, а его душа отправилась за советами и покаянием к Будде», – так сказал в заключении настоятель монастыря, выстроенного по склонам горы, чьи сооружения поднимались к вершине, на которой находился храм.

К вещам моего сына, которые я сразу же узнал, прилагалось вот это письмо. Зачем он его написал, я не знаю. Но именно благодаря написанному, я восстановил те печальные для меня события. Эти листы бумаги с иероглифами, написанными его рукой, являются последним, что он оставил для меня. И лишь мои воспоминания и это письмо хранят в себе память и тяжелые переживания, наполняющие мой разум и сердце, последние тринадцать лет с тех пор, как оборвалась его жизнь.

Монах-старец был мудр, я понял его слова лишь после того, как уничтожил этот храм и монастырь. Мои люди развалили его и не оставили камня на камне, ни одного воспоминания и улик, он ушел в небытие, как и мой сын.

– Но девочка? Что стало с ней? – внезапно вырвался вопрос у Эрика. – Она же не погибла!

– Да, это правда. – сказал генерал, закуривая очередную сигарету и немного покашливая. – Мой рассказ был бы неполным и не имел бы для вас цены, если бы я не упомянул в нем о судьбе этой рыжеволосой китаянки. Это все, что я могу сделать для этой несчастной. Я подготовил для нее свидетельство о ее рождении и, разумеется, узаконил брак ее погибших родителей. Теперь ее зовут Киу Эвенс. Имя китайское, а фамилия английская. Так она будет хранить корни своих родителей.

Генерал достал из ящика стола какой-то документ и передал его Эрику.

– Я надеюсь, вы знаете, что с этим делать. – сказал генерал.

– Да, разумеется. Теперь она гражданка, а не просто дикарка.

– Если вам потребуется забрать ее в Европу, я посодействую и в этом.

– Благодарю вас, – сказал Эрик.

– Не стоит. Это все, что я могу сделать для нее в память о моем сыне. – сказал, тяжело вздыхая, генерал. – А теперь выслушайте конец этой истории. Разумеется, эту девочку, а ей тогда уже исполнилось четыре года, я не обнаружил в храме. Монахи как-то знали, что с ними произойдет при моем появлении, вероятно, они умели читать будущее. Поэтому они вывезли девочку в другой монастырь, боясь отмщения с моей стороны: «того, кто придет». Несмотря на все мои поступки относительно этого храма, я бы ничего не сделал плохого для этой несчастной. Монахи побаивались. Но это не главное. По словам настоятеля, с момента появления этой необычной девочки, монастырь словно ожил и стал процветать. Множество паломников стали посещать это святое место, как только узнали, что боги подарили монастырю необычное создание с рыжеволосыми кудрями и зелеными глазами, какие были согласно легендам лишь у великих императоров прославленных династий, которых наградили боги за их острый ум, справедливые указы, благородные поступки, смелое и горячее сердце.

Девочка была уникум и подарок богов. Монастырь посещали крестьяне, горожане, монахи других монастырей и все желали лицезреть и лично прикоснуться к чудесному цветку, пожелать в ее присутствии чего-то для себя или для своих больных родственников, желая им скорейшего выздоровления. Монастырь начал приобретать известность с неимоверной скоростью, и слухи о чудесной девочке начали распространяться среди людей вне монастыря и далеко за пределами Уданских гор. Вместе со слухами в монастырь дошла новость о поисках маленькой рыжеволосой девочки, которую осуществляла полиция в городах. Сразу же после этой новости, опечалившей настоятеля и старейшин монастыря, было решено спрятать девочку от людей в далеком и надежном убежище – небольшом монастыре Тибетских гор, чьи монахи поддерживали дружеские отношения с монастырем, в котором находилась девочка. Один из доверенных монахов в тайне ото всех обычных монахов-послушников покинул вместе с девочкой монастырь и отправился на Запад в Тибет. Это все, что было известно настоятелю. – сказал генерал. – О дальнейшей ее судьбе он не ведал. Я приказал своим людям узнать адрес того монастыря, но настоятель отказался говорить его, опасаясь за жизнь девочки. И тогда я приказал уничтожить этот храм и монастырь. Я хотел стереть печальные воспоминания. Но это было не в моих силах. Уничтожив стены и многие сооружения, я не смог стереть ту печаль и горе, что переполняли меня. Можно уничтожить все, что открыто взору человека и сделано им, но никогда нельзя стереть скорбь и тяжелые воспоминания внутри нас и то, к чему не прикасалась рука человека. Мы можем лицезреть, но никогда не сможем его коснуться, а оно всегда покорит и затронет нас.

Мои люди привыкли выполнять все мои поручения, иначе не дано. Они знают, как я бываю справедлив и благороден, но они также знают и когда я бываю зол, и нахожусь в неистовом гневе.

Им удалось выяснить, идя по следам монаха, так как нельзя быть незамеченным на таком большом пути, следуя в Тибет, что его тело было обнаружено полу-объеденным в горах Уданьшань. Он и покинуть горы не успел. Словно боги не отпускали эту девочку. Ее следы терялись в лесах дикой природы.

Прочитав недавно вашу заметку в одной из газет, я сразу догадался, что речь идет об одном и том же существе. Тем более, что годы совпадают, ей сейчас должно быть около шестнадцати лет.

– Да, это верно. – произнес Эрик. – Профессор Ронг Бао из Чженчжоу определил ее биологический возраст и он совпадает с шестнадцатью годами. Профессор помогает ей сейчас стать на ноги и обрести человеческий облик. Она была изъята людьми из дикой природы и помещена в лечебницу для душевнобольных в Сянфане. Пока ее мозг никак не может привыкнуть к людскому образу жизни. У нее много диких привычек и поступков. Профессор делает все возможное, чтобы этот переход от дикого образа жизни к цивилизованному, был как можно более плавный. Иначе любое быстрое преобразование в ее мозге и образе жизни может привести к невозвратным последствиям и к неминуемой смерти.

– Да, может быть. – задумчиво произнес генерал. – Хотя… Может быть ваш профессор и вы сделали большую ошибку.

– Что вы имеете в виду? – спросил сдавленным голосом Эрик.

– Я хотел сказать, что вам и вашей науке, находящейся в экспериментальном периоде своего развития, не следовало бы этого делать. Может быть, ей лучше бы было жить в своей привычной жизни, не отрываясь от природы. Там, высоко в горах, от монахов я слышал, как они стремились к проповедованию жизни среди природы и пытались всячески гармонизировать жизнь человека в диких и могущественных ее законах. А вы зашли в глубину ее, подобравшись к самому сердцу этой самой природы, и вырвали девочку из нее. Я не суеверный и не верю в эту монашескую чушь, так как привык жить и опираться лишь на себя и свой разум. Для меня ничего не стоит убить человека, забрав у него жизнь или передать заботу о нем своим людям. Но я знаю, что тело без сердца не выживет, во всяком случае, оно будет лишь бездыханной плотью, не имеющей красоты, о которой так божественно поют уста монахов. Но и сердце без тела не выживет. Оно обречено. Вот, что я хотел вам сказать на прощание. – генерал закончил свою длинную речь.

– Ну, пожалуй, я все выяснил для себя, что хотел. Я еще раз искренне благодарю вас за ваш рассказ и за этот документ, который бесспорно поможет этой несчастной. – произнес Эрик.

Он уже хотел уходить, как вдруг обратил взор на одну из фотографий небольшого размера, висящую на стене, как раз напротив стола. На фотографии был изображен в полковничьем мундире усатый с пышными формами мужчина средних лет похожий отдаленно на генерала.

– Простите, – произнес Эрик, обращая внимание на фотографию и видя, что глаза генерала также были прикованы к ней. – Это ваш родственник? Вы похожи.

– Нет. – сухо закашлявшись, ответил генерал. – Вы и так уже много узнали и все еще живы. – пошутил генерал и легкое подобие улыбки блеснуло на его устах. – Это я.

– Как?! – удивился Эрик.

– Да, как ни печально, но это так. – отвечал генерал. – После уничтоженного мной храма, меня стали преследовать неудачи. Но все это ничто по сравнению с тем, что я испытываю сейчас и ожидаю в ближайшем времени. В моей груди поселился червь, который был послан богами из-за моего прошлого, и он съедает меня живьем изнутри, отрывая мою плоть кусочек за кусочком так, что сейчас почти ничего не осталось от прежнего цветущего и крепкого организма. Рак легких, таков приговор врачей. Мне осталось не более двух-трех месяцев жизни. Может быть, именно поэтому я вызвал вас к себе и поделился с вами своими воспоминаниями. Может быть бог, в которого я не верил при жизни, подарит мне надежду на прощение за мои тяжелые прегрешения на этой земле, и подарит мне легкую смерть.

Таковы были последние слова этого сурового и стойкого человека, которого боялись и к чьему мнению прислушивались вот уже более половины столетия многие китайские чиновники и сильные мира сего.

Покинув здание окружной военной безопасности, Эрик вдруг вздрогнул от услышанного позади себя выстрела. Люди внизу заметались, послышались крики где-то там наверху. Этот одинокий выстрел показался ему эхом из прошлого. Эрик еще раз тяжело взглянул на окна, где находился кабинет генерала Ли Цзя Веня и отправился к вокзалу.

Вечером, сидя в кресле купейного вагона 1-го класса Эрик раскрыл вечернюю газету «Нанкинские новости», купленную им на перроне. Строчки слов пролетали перед глазами, пока он не наткнулся на знакомую фамилию: «Неожиданная смерть Ли Цзя Веня. Сегодня ушел из жизни выдающийся человек нашей революционной эпохи, который своим героизмом не раз …» Эрик пропустил похвальные строчки и перешел к заключению статьи, где говорилось о причине смерти: «Последние месяцы генерал тяжело болел. Этот прославленный полководец и замечательный человек покинул мир в возрасте 64 лет. Мы гордимся таким человеком и тем, что он работал в нашем городе, принося пользу нашему обществу… Он скончался, не приходя в сознание в 21.45. Врачи боролись за его жизнь, но, увы, его болезнь оказалась сильнее».

Эрик несколько раз прочитал эти строчки. Во всей статье ничего не было написано о выстреле, который услышал Эрик, выходя из кабинета генерала.

«Власти умолчали об истинной причине смерти» – подумал Эрик. – «Если врачи боролись за жизнь генерала, значит, он промахнулся, и пуля не задела жизненно-важных органов: сердце или мозг». Эрик отложил газету и угрюмо посмотрел в окно. Мимо пролетали здания, деревья, стоящие на перроне люди. Поезд набирал ход. «Да, крепко же держала его ужасная смерть в своих объятиях. Даже тогда, когда он сам решил оставить жизнь, чтобы не испытывать предсмертных мук, которые ему уготовила его болезнь, проклятие, посланное из прошлого, и тогда не захотело его отпустить, задержав его жизнь в адских мучительных страданиях», – подумал Эрик, глядя на алый закат, выбрасывающий последние лучи уходящего солнца и уступающий место сумрачной владычице – ночи.

Ранним утром поезд прибыл из Нанкина в Ченчжоу и Эрик отправился в квартиру, где его с нетерпением ожидал Вильям. Эрик все рассказал Вильяму и передал ему паспорт для Розы. Теперь, согласно паспорту, ее звали Киу Эвенс. С этой радостной новостью друзья пришли к профессору в клинику.

Спустя еще два дня Эрик, Вильям, Ронг Бао и Роза в сопровождении медсестры двинулись в путь. Они добирались поездом, автобусами и наконец прибыли в тибетские горы. Миновав озеро Сянган они добрались до небольшого монастыря вблизи города Синьюань. Монастырь располагался на небольшой равнине в окружении зеленых гор, по склонам которых росли множество деревьев и всевозможных кустарников. Природа в этих местах была сказочной. Меж гор извилисто текла небольшая речушка. Прибыли они в один из тех дней, когда душа радуется и поет, глядя на краски лета. Воздух был пропитан благоуханием цветов и дыханием леса. Пели своими серебристыми голосами птицы, сообщая миру о начале лета и прихода тепла. Вильям и Эрик не могли оставаться в женском монастыре, и поэтому они сняли у одного из крестьян, живущего неподалеку от монастыря на ферме, просторную комнату.

В сопровождении профессора, который также обосновался на ферме, они пришли в монастырь навестить Розу. Настоятельница, милая старушка, радушно приняла их. Роза находилась в храме вместе с монашками. Вильям, Эрик и профессор присели у стены внутри храма, где по центру расположились шестеро монахинь одетых в тибетские наряды. Монахини весело играли на каких-то старинных тибетских струнных инструментах и напевали песни. После хорового пения Вильяма и Эрика удивило еще одно представление. На площади, перед зданием для молитв монахини выполняли какие-то причудливые движения. Слаженно и гармонично они синхронно и плавно перемещались, меняя позиции то опускаясь вниз, то поднимаясь.

– Что это? – спросил Эрик настоятельницу монастыря.

– Это упражнения для души и тела, – ответила настоятельница. – Это гимнастика тайчи. Она помогает людям любого возраста укрепить свое здоровье.

– А мужчины тоже могут ее делать? – спросил Эрик.

– Ну, конечно. Если наш монастырь женский, это не означает, что мы вас не научим этому искусству, – сказала настоятельница и взяв Эрика за руку отвела его на площадку.

Она показала ему несколько плавных и изящных движений. Эрик попытался повторить, затем она поправила его позиции, сказав, что он слишком напряжен.

– Кто же автор этой гимнастики? – спросил Вильям, обращаясь к профессору.

– Я и сам ее делаю по утрам, – признался Ронг Бао. – Приписывают ее создание легендарному даосу, который однажды видел, как змея сражается с журавлем. Очень красивые движения.

Роза стояла рядом с Вильямом и прижималась своим плечом к нему, а он держал ее, прижимая к себе, и нежно ласкал ее дивные волосы.

– Эта гимнастика, есть аналог вашей лечебной физической культуры. – сказал Ронг Бао. – Все движения и стойки были взяты из естественных движений животных. Человек адаптировался к природе и перенял ее законы, воплотив их в движениях. Человек стал ближе и гармоничнее с природой.

– Но разве может человек достичь абсолютного здоровья и бессмертия этими медленными движениями? – спросил Вильям. – Ведь все равно мы все смертны.

– Да, человек, как и любой организм, смертен, – сказал, улыбаясь, профессор. – Каждый из нас есть отдельно взятая система, но живущая в едином организме, что называется биосфера. Когда организм выполняет свое предназначение, то система самоликвидируется. Но не стоит расстраиваться, на смену одному организму приходят другие, ибо общая цель природы не в смерти, а в бесконечной жизни. Мы живем – не меньше чем можем, но меньше, чем хотим. И за этот короткий промежуток жизни, каждый из нас должен выполнить свою, предназначенную лишь ему, жизненную цель.

Розе в монастыре предоставили по просьбе профессора отдельную комнату, с окном, выходящим на живописное место. На подоконнике Роза расположила цветок, подаренный Вильямом. На следующий же день он порадовал появлением новой красной розы и неповторимым ароматом.

Вильям, нежно поцеловав Розу, прижал ее к себе.

– Я буду писать тебе, – произнес он. – Через год я обязательно вернусь и заберу тебя к себе в Европу. Мы обязательно будем вместе. Роза подняла голову и посмотрела ему в глаза. Она еще не понимала всех его слов, но какое-то ощущение предстоящей разлуки было заметно в ее немного печальных глазах.

– Ты не волнуйся, здесь о тебе позаботятся, – произнес Вильям, – я хотел сказать тебе главное. – Он пытался собраться с мыслями и не мог произнести прощальных слов. – Я люблю тебя. Ты будешь навсегда со мной, свое же сердце я оставляю у тебя. Я покидаю монастырь, но с тобой не расстаюсь. Ты меня жди, я обязательно вернусь. – он произнес эти слова и покинул ее.

На ферме Эрик и Вильям собирались в обратный путь. Их дорога лежала сначала в Гонконг, а оттуда самолетом в Лондон.

Профессор вошел в комнату, когда Вильям был один.

– Ей будет вас недоставать, – сказал Ронг Бао. – Она к вам очень привязалась.

– Сможет ли она жить в монастыре? – спросил Вильям о чем-то думая.

– Она уже привыкла к тому, что люди ограничивают себя в жизни. Там, на воле, наедине с природой, она себя чувствовала свободно. Теперь же ей придется ограничиться четырьмя стенами и забором монастыря. Она сама выбрала этот путь, поменяв свободу на счастье с вами.

– Как вы думаете, она дождется меня? – спросил Вильям, заглядывая в глаза профессора, пытаясь найти в них ответ.

– Здесь ей должно понравиться. Вы видели, как здесь хорошо живут девушки. Я буду здесь несколько недель, и буду стараться сделать все, чтобы она не огорчалась своим выбором: жить среди людей. Вы обратили внимание на ее улыбки, которые появились здесь в монастыре.

– Я буду писать вам письма для Розы. Я хочу, чтобы и вы мне сообщали о ней.

– Разумеется. Я буду вам сообщать о любых изменениях.

– Вот мой адрес в Лондоне. – Вильям протянул профессору небольшой лист бумаги. – Я с нетерпением буду ждать вестей.

– Я буду вам сообщать по мере возможности.

– Вы ведь ее не оставите? – спросил Вильям.

– Ей нужно общение, здесь будет медсестра, я оставлю ее здесь на год. Сам же буду приезжать. Вы не переживайте. К медсестре она привыкла. Привыкнет и к другим. Здесь хороший коллектив. Некоторых своих пациентов я отправляю сюда для укрепления здоровья. Пребывание здесь пойдет ей на пользу. Получив паспорт, теперь она является свободным гражданином и может перемещаться куда захочет и жить среди людей. Я думаю, что через год вы ее не узнаете. Она действительно преобразилась и идет на контакт с людьми. Сейчас главное для нее – это общение. Чего здесь будет в избытке. Девушки здесь веселые и разговорчивые. Я хорошо знаю настоятельницу, это хороший, чуткий и отзывчивый человек. По профессии она, как и я, психолог. Это моя коллега.

После разговора с Ронг Бао, Вильям и Эрик отправились в долгий путь к себе на родину в Великобританию.