Текст книги "Китайская роза"

Сорванный цветок

Возвращение в Лондон прошло благополучно. Вильям не стал рассказывать отцу о причинах задержки в Китае, рассчитывая, что со временем он это объяснит и отцу, и матери. Сначала он хотел рассказать о Розе своей матери – Грейс Браун в надежде, что она поймет скорее, чем отец. Но мать так радушно с материнским теплом встретила своего сына, что у него не было подходящего момента для этого разговора, и он решил не спешить и отложить беседу с матерью о Розе и своих планах. Отец же относился к Вильяму как строгий и справедливый учитель, он хотел воспитывать сына в лучших традициях семьи аристократов и банкиров. Уже на пятом курсе университета, где Вильям обучался по профессии банковское дело и финансы на степень магистра экономических наук, отец предоставил Вильяму возможность приобрести опыт работы в банковской сфере. В общем, Вильяма загрузили работой в банке и учебой в университете, а по выходным он посещал теннисный корт, где встречался со своими знакомыми и конечно же с Эриком.

Вильям ждал новостей от профессора Роанг Бао, но их все не было. Он даже начал волноваться по этому поводу. Видя нервозность сына, Грейс попросила его задержаться после обеда. Вильям решил, что это удобный случай рассказать все матери. Они сидели за маленьким столиком, мать пила чай, а сын делал вид, что читает газету, в подражание отцу.

– Вильям, мальчик мой, – начала Грейс.

– Да, мама? – Вильям отложил газету, делая вид, что он внимательно читал ее.

– Ты уже совсем взрослый стал. Я думаю, что настало время обсудить с тобой важный вопрос. – Она никак не решалась заговорить с ним о знакомстве с семьей банкиров, у которых была молодая дочь, с которой она и намеревалась познакомить Вильяма.

– Что же это за вопрос? – спросил Вильям, делая вид, что не знает, о чем будет разговор.

– Мы тут с твоим отцом посоветовались и решили, что будет уместно, чтобы мы с тобой посетили одну семью. Это семья банкиров из Франции. Это очень хорошая семья со своими традициями. Отец – глава семейства знаком с твоим отцом, у них совместный бизнес.

– Ну, а я тут причем?

– Ты не перебивай меня, Вильям, – сказала Грейс. – Тебе ведь нужно и о будущем думать.

– Мама, я спешу на работу, – сказал Вильям в надежде оборвать разговор.

– Ничего, твоя работа подождет – у тебя вечно нет времени, как только ты повзрослел. Это ведь важно, Вильям.

– Ну, хорошо. Говори. Я внимательно тебя слушаю, – сказал он голосом смирившегося школьника, стоящего перед учителем.

– В субботу мы пригласили эту семью к нам на ужин, – сказала Грейс, – с ними будет их дочь. Она молода и привлекательна.

– Мама, – оборвал ее Вильям резким восклицанием.

– Нет, ты уж дослушай. Отказываться мы не станем. – Грейс уже не в первый раз пыталась предложить Вильяму пойти в гости к семье каких-то аристократов или богатых чиновников, у которых имеется дочь на выданье, но каждый раз Вильям находил причины не являться на эти обеды или ужины. В этот раз мать была настойчива в своей цели – познакомить его с девушкой. – Это замечательная девушка, – если бы ты ее видел…

– Мама!

– Ну, хорошо, тогда ответь мне на вопрос. У тебя уже есть девушка? – мать взглядом профессора уставилась ему в глаза, пытаясь прочесть в них то, что он скрывает. – Ты от нас скрываешь ее.

– Нет. Как бы тебе сказать… – Вильям не знал с чего начать.

Он-то знал, что у Розы нет никакого приданного, что у нее нет родителей и что она азиатка. Как воспримет эту новость его семья?

– Не волнуйся, говори, – пыталась Грейс вытащить у сына информацию, ставшую причиной его отказов от знакомств.

– Ну, хорошо, я пойду на эту встречу, но не обещаю, что она мне непременно понравится, – сказал Вильям в надежде не испытывать более терпение матери и не решаясь ей сказать правду, что он влюблен.

Видя, что сын согласился с ней, Грейс не стала настаивать на том, чтобы он рассказал о причинах отказов от знакомства с девушками, в надежде, что эта проблема исчезнет сама собой после его знакомства с очаровательной блондинкой семьи банкиров из Франции. В субботу, на приеме французской семьи, Вильям не подавал повода думать, что он грустит о чем-то и вел себя непринужденно, обмениваясь с отцом девушки разговорами о политике и экономике, не забывая рассказывать некоторые политические анекдоты, чтобы развеселить девушку. Юное создание, которой исполнилось едва семнадцать лет, и впрямь была красива и стройна. Но Вильям, несмотря на веселость своего поведении за столом, не мог забыть лицо Розы, ее красивые волосы, очаровательные зеленые глаза и нежный взгляд, в лучах которого купалась его душа, полная счастья и восторга рядом с любимой. Во время обеда Вильям ничем себя не выдал, он был добродушен и заботлив, весел и разговорчив. Хотя сердце и звало его обратно в Китай, туда, где находится его возлюбленная, куда направлены его мечты и надежды быть рядом с Розой.

В ответ на теплый прием семья французов пригласила семью Браунов к себе. Они снимали роскошную виллу. Встреча должна была состояться через неделю. Но накануне, в пятницу, Вильям получил долгожданное письмо из Китая от профессора Ронг Бао. Неопределенно ответив отцу о том, что это за письмо из Китая, он поднялся к себе и, находясь в уединении, вскрыл конверт.

«Здравствуйте, Вильям. Прошло вот уже четыре месяца с тех пор, как вы покинули Китай. Я, как и обещал вам, и в силу своей работы, отправляюсь на недельные командировки раз в два месяца в Тибетский монастырь, чтобы повидать свою пациентку. Вы знаете, что я люблю свою работу и поэтому постараюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы поскорее вернуть обществу вашу хорошую знакомую Киу Эвенс (по паспорту) или Розу, как вы изволили ее называть. С ней, в отношении здоровья, все в порядке. Психологическое ее изменение к моему удивлению, проходит весьма успешно. Она подружилась со всеми монашками из монастыря и по-прежнему пытается учить английский язык, правда этот процесс несколько замедлился, возможно по причине того, что с ней общаются многие на китайском языке. По моей просьбе изучение языка происходит под руководством медсестры, которую вы знаете и к которой привыкла Роза.

Сразу после вашего отъезда Роза нервничала и сильно переживала, что вы отсутствуете и не приходите. Она часто сидела на лавочке, на которой вы с ней сидели незадолго до расставания. Ее взор был устремлен на ворота Монастыря. Она ждала вас. Она могла часами сидеть так, пока ее не отводили в храм. Многие сведения, что я вам сообщаю, написаны мной и замечены во время моего отсутствия, медсестрой (по причине моей работы в клинике), которая заботливо помогает Розе адаптироваться к жизни среди людей.

Последнее время я не замечал за ней резких перемен, кои имели место, после вашего отъезда в Европу. Как ни странно, а может и нормально, учитывая ее состояние, она начала успокаиваться и постепенно смиряться с вашим отсутствием. Стала больше заботиться о себе. Это хорошо, когда пациент идет нам на встречу и помогает себе. Хотя, по словам медсестры, Роза все еще подолгу вечерами сидит у открытого окна и пристально смотрит на горы. Возможно, у нее внутри еще теплится огонек надежды. Но, узнать ее чувства и прочитать мысли, я не в силах.

Недавно узнал, что у Розы появилось новое хобби. Она рисует. Правда, это необычные картины. Вы должны их увидеть. Вместо бумаги она выбрала стены своей комнаты. Я поговорил с настоятельницей монастыря, и она не возражает против этих рисунков на стенах. Комнату ей дали больше прежней, чтобы она не чувствовала себя словно бабочка в стеклянной банке. В комнате имеются по двум сторонам, множество окон, они часто открыты в хорошую погоду. Кстати, на одном из подоконников, напротив стороны восхода солнца, она поместила вазон, подаренный вами с китайской розой. По словам медсестры, которая все время помогает Розе и следит за ее состоянием, Роза сама поливает этот цветок, который постоянно приносит ей подарок, одаривая ее благоухающим цветением. Этот цветок напоминает ей о вас. Так она сказала, когда сидела у окна.

Недавно она нарисовала, разумеется, на стене своей новой комнаты, портрет молодого мужчины. Мы все без труда узнали в нем ваши черты. Она вас помнит и, наверное, никогда не забудет.

Искренне ваш, профессор Ронг Бао».

Вильям сразу же хотел ответить на это письмо. Он сел за стол и начал писать. Написав несколько строк о себе, он остановился. Его что-то мучило. Он прошелся по комнате, собираясь с мыслями, подошел к окну взглянул на улицу, опустившуюся в пелену бледных лучей заката. Серо окрашенные здания, медленно проплывающие автомобили, опустившийся легкий туман с накрапывающим мелким дождем ему напомнили обыденность погоды лондонских дней, их неустойчивость и серость. О чем спросить профессора? Что рассказать о себе Розе? Стоит ли писать самые сокровенные мысли? Ведь это письмо читать будет не Роза, так как она попросту не умеет этого делать. «Значит, прочтет его письмо медсестра или профессор», – подумал Вильям.

Его мысли были прерваны тихим, но настойчивым стуком в дверь комнаты. Он опомнился и, подойдя к письменному столу, сразу же в спешке спрятал полученное и прочтенное письмо в ящик стола.

– Да, войдите, – произнес Вильям.

Дверь отворилась, вошла служанка.

– Что вам угодно? – спросил он.

– Вас просит зайти отец в его кабинет.

– Хорошо, я зайду, – ответил Вильям, отвернувшись от служанки, чтобы скрыть вспыхнувшее волнение на своем лице.

Отец Джеймс Браун сидел в кресле рядом с камином в своем кабинете. Вильям сел напротив него в кресло.

– Ты хотел меня видеть отец? – спросил Вильям без малейшего признака волнения.

Отец наклонился к камину и подбросил в огонь полено, затем выпрямился и погрузился в мягкое, словно пуховая кровать, кресло.

– Да, мне надо с тобой кое-что важное обсудить. – Начал Браун старший. – Я не могу смотреть, как рушится карьера сына.

– Не понимаю, отец? – спросил Вильям.

– Я о твоей учебе в университете.

– Вот ты о чем.

– Да, Вильям, так продолжаться не может. Я был у декана факультета. И он поведал о твоих успехах.

– Я наверстаю, отец.

– Ты не перебивай, я все-таки отец твой и имею право хотя бы на помощь тебе. Да, он все мне рассказал. Ты пропускаешь лекции, съехал на оценки «хорошо». Ведь ты же был гордостью университета, отличник, первое место на олимпиаде по экономическим дисциплинам, первый в потоке. Как же так? Что изменилось с тех пор, как ты приехал с Востока?

– Ничего отец… я просто повзрослел.

– Повзрослел? Да ты и представить себе не можешь, как мы с матерью убивались от горя, когда до нас долетела весть о твоем исчезновении. Мать слезы все выплакала, а я бросил все дела и что есть силы, помчался в эти азиатские дебри. Что происходит, Вильям?

Вильям пожал плечами и опустил глаза.

– Я поначалу думал, что тебе мешают учиться друзья, но поговорив с Эриком, я понял, что они здесь не причем. Потом подумал, что, быть может, ты нашел кого-то, какую-нибудь девушку и не хочешь нам в этом признаться. Но я смотрю, что ты отказываешься от знакомства с очаровательной дочерью семьи…

– Отец, не надо об этом.

– Теперь ты стал получать какие-то письма и скрывать от нас.

– Я не скрываю, я хотел, но та…

– Что, договаривай?

– Ты можешь меня не понять.

– Сын мой, мальчик мой, – смягчил голос Джеймс Браун, – не нужно сомневаться в отце и матери, мы всегда тебе поможем. Что случилось? Ведь мы же одна семья, понимаешь?

– Да, отец, ты прав, настало время рассказать тебе, – ответил Вильям. В университете я наверстаю, ты не волнуйся, я в этом заинтересован. Дело в том, что я хочу создать семью. Так, как ты с мамой. У меня тоже будет работа и моя семья.

– Это замечательно, Вильям. Именно этого мы с Грейс и хотим для тебя: благополучие для нашего старшего сына. Ведь твой брат Оскар во всем тебе подражает, он тоже стремится окончить школу с отличием и поступить в колледж.

– Да отец, все верно, я хочу все сделать самостоятельно.

– Но ведь ты не откажешься от помощи своих родителей?

Вильям тяжело вздохнул и посмотрел на отца.

– Ты мне часто говорил о том, что мужчинами становятся. Так вот, я хочу, чтобы выбор остался за мной.

– Не понимаю, какой выбор, Вильям? – отец с вопросом в глазах посмотрел на сына.

– Я подыскал себе квартиру и с лета буду ее арендовать.

– Жаль, что ты это сделал без нас с матерью, но я тебя не осуждаю. Молодец, что ты сам решил создать семью. Но кто же она?

– Подожди, я скажу о ней еще. Я также нашел и работу для себя. Меня пригласили на должность помощника управляющего в небольшую, развивающуюся морскую компанию. Там сейчас идет набор кадров. Я им подхожу. Должность финансового аналитика.

– Еще бы! Я столько вложил в тебя. Образование, опыт работы в отделениях банка. Но почему твой выбор пал на столь мелкую фирму, они ведь только начинают развиваться?

– Отец, я хочу самостоятельно…

– Понимаю, – перебил его Джеймс Браун, – ну ладно, иди по пути своего желания. Приобретешь опыт. Там будет нелегко. Трудно работать в фирме, где все только начинается.

– Это верно отец. Ведь ты меня этому учил. Я выдержу.

– Хорошо. Ну, а с девушкой своей почему не познакомишь? Или мы не годимся для этого?

– Нет, нет, отец. Я очень люблю вас с матерью. Я представлю ее вам.

– Когда же?

– Не так быстро, как я бы хотел. Понимаешь, дело в том…

– Дело в том, что она не англичанка?

– Да. Она наполовину европейка. Ну, в общем, она из Китая.

– Что?! Китаянка! Без роду…

– Отец, – встревоженным голосом произнес Вильям, опасаясь скандала.

– Теперь я все понимаю. Вот что удерживало все эти месяцы тебя в Азии, вот почему твои успехи в университете снизились, вот что мучает моего сына последний год. Она, наверное, и не говорит по-английски? А что я скажу людям, как воспримут эту новость наши знакомые, друзья, враги? Ты об этом подумал? Да они же нас в порошок сотрут. Представляю хроники в «Таймс»: сын аристократа женится на китаянке. – Он встал, и начал расхаживать по комнате, путаясь в мыслях распаленного от негодования разума.

– Вот почему я хочу начать самостоятельную жизнь. Тогда все твои толстосумы, банкиры, чиновники, генералы и министры не станут обвинять тебя в том, что ты не так воспитал своего сына.

– Ну, спасибо, сынок, – Джеймс остановился на мгновение, словно поймал в раскаленном, лихорадочном буйстве своего разума нужную мысль, затем встряхнул головой, будто потерял ее вновь – Тебя околдовали ее черты. Ты еще юнец, не познавший мир. Мир этот жесток и он не прощает ничего, он относится как палач к слабым, распиная их на кресте их же ошибок и неопытности, а отказавшись от своего мира, ты погибнешь, в нищете и презрении тех, кто стоит наверху и правит этим миром. Мы – банкиры…

– Нет, отец, я не отказываюсь от мира, но я хочу изменить мир вокруг себя. Ты меня с детства учил, как мне поступать, что говорить, но думать я научился самостоятельно, и мои мысли и моя воля мне говорят, что я должен сам изменить себя. Ведь это же моя жизнь, отец.

– Говори до конца Вильям, я понял, что тебя не переубедить. Ты – такой же твердый орешек, как и я когда-то был в своей юности, – вдруг произнес отец смягченным тоном. – В бизнесе надо быть первым, коварным и беспощадным к конкурентам, удача сопутствует сильным и гибким. Для бизнеса экономических знаний мало, нужно свободное время, а времени-то у тебя и нет. Возникает дефицит времени. Я не могу отпустить тебя, ты мне нужен здесь. Это твое ребячество пройдет, как и юность, и первая любовь.

– Ты прав, отец, – ответил уверенно Вильям, – молодость бывает один раз в жизни и я не хочу ее пропустить. Весну в моем сердце никто не остановит. Это силы моей природы. Они несокрушимы ни финансовым анализом, ни лицемерными мнениями окружающих обо мне. Я верю в свои силы и обязательно справлюсь со всеми трудностями. Мне не нужна легкая жизнь, уготованная мне с детства. Я выберу свою жизнь, пусть тяжелую материально, но свободную и счастливую.

Отец и сын еще много упреков сказали друг другу, много приводили доводов в свою защиту, но их разговор так и остался открытым и незаконченным. Вильям пообещал отцу слушать его во многом, но в том, что касалось его личной жизни, он оставил за собой право изменять ее.

Спустя еще три месяца Вильям окончил университет с отличием, поступил на работу, как и говорил, в малую, никому не известную развивающуюся морскую компанию в качестве финансового аналитика передвижений товаров на импорт и экспорт. Спустя два месяца он попросил отпуск в компании на предмет устройства его личной жизни. И ему дали такой отпуск, тем более что дела фирмы начали понемногу улучшаться. Отпуск был коротким, всего на две недели. Этого было ему достаточно, чтобы съездить в Китай и забрать к себе Розу. Теперь он не боялся, что у него не получится создать семью с любимой и, что он не сможет позаботиться о ней. У него была квартира, которую он снимал, был небольшой, но устойчивый и достаточный для их совместной жизни с Розой заработок, и он твердо решил, что этой осенью он все сможет сделать: перевести Розу в Лондон и устроить свадьбу.

Он за все это время получил несколько писем от профессора Ронг Бао, в которых было написано о том, что с Розой все в порядке, и он вдохновленный и окрыленный возвышенным чувством к любимой, помчался к ней через весь мир. Предварительно, за месяц до своего вылета в Китай, он отправил письмо профессору по адресу клиники в Чженчжоу о своих благородных намерениях, но в ответ он так и не получил письма от профессора. Жгущая сердце любовь и радость в душе влекли его в дикий и таинственный мир Востока. Новая жизнь и безграничный океан страстей и возможностей, которые раскрываются перед молодым и упорным человеком, окрыляли его и делали на мгновения счастливыми. Он – полный сил и крепкого здоровья, хоть и начинающий, только вставший на острый путь финансового рынка, своей смелостью и блестящим умом в сфере финансовых отношений сможет достичь высот бизнеса и процветания, как и его отец. Он сможет всего достичь сам. Но для этого ему нужна теплая надежная поддержка дома. Он уже предвкушал и фантазировал, как Роза будет сидеть напротив него в роскошном ресторане Лондона, выражая ему свою любовь и нежность в очаровании и солнечной улыбке. А он будет купаться в лучах ее взгляда и заботится о ней, как горячо любимый и любящий муж и, как он всем докажет, и прежде всего отцу, что он самостоятельно достиг экономического благополучия и душевного покоя. Он представлял, как отец просит у него извинения за свои горячие и непродуманные слова, как он гордится своим старшим сыном.

Вечерний самолет легко и быстро на крыльях любви и фантазий Вильяма о предстоящих событиях, доставил его в Гонконг. Затем поезд унес его на Запад Китая. Маневрируя на машине по извилистым и сложным дорогам, он наконец в сопровождении своего старого приятеля и проводника Лей Юня добрался в Тибет в небольшой женский монастырь, расположенный среди желто-зеленых гор, что находится между Синьюанем и озером Цинхай.

Когда они вдвоем с проводником и в сопровождении собаки по кличке Чан подходили к монастырю, начал накрапывать дождь. Осень была по-весеннему теплой. Они шли по просеке усеянной желтыми и красными листьями, разукрашенными осенней владычицей. Желто-красная дорожка привела их к воротам монастыря. На стук вышла молодая и приветливая послушница. Их привели к настоятельнице, она их радушно с улыбкой встретила, и хлопотно щебеча по-китайски, отвела в комнату, в которой жила Роза. Комната была пуста. Оставив Вильяма одного, настоятельница и Лей Юнь куда-то вышли. Вильям огляделся и заметил на стене, напротив кровати, нарисованный портрет молодого человека. Портрет мужчины с английскими бакенбардами и большими синими глазами.

Портрет уставился на Вильяма и, как будто хотел что-то ему сообщить. Он внимательно всмотрелся в него еще раз, и вдруг его пронзила горячая и острая мысль о том, что это его собственный портрет. Все в этой комнате словно оживилось и забегало вокруг него, радушно приветствуя его возвращение. Усталость от долгого пути куда-то делась и он вновь почувствовал силы и близость к этому месту, только потому, что здесь он оставил свое сердце в надежном из всех банков мира – в объятиях своей любви. Ему хотелось петь и веселиться, он с предвкушением великой радости и неописуемого счастья ожидал Розу – розу своей любви.

Тянулось время сладостного ожидания, но никто в комнату не заходил. Уже начала подкрадываться грусть, как вдруг, у одного из многочисленных окон комнаты, он приметил вазон с цветком. Он сразу же узнал его, цветок значительно вырос и увеличился в объемах. Зеленый извилистый стержень с многочисленными листьями все еще тянулся к свету. Вокруг валялись старые высохшие листья, а на одной из веток все еще живого цветка глядел на него еле заметный и еще не распустившийся крошечный красный бутон китайской розы.

– Жив еще! – восторженно произнес Вильям.

Он обнаружил, что земля в вазоне сухая и местами потрескалась. Обнаружив поблизости небольшую бутыль с водой, он полил сухую землю. Вода мгновенно впиталась в землю, насытив корешки растения. Вильяму даже показалось, что впитав воду, цветок ожил, а маленький красный бутон преобразился и подрос, готовясь распуститься в скором будущем.

В дверь слегка кто-то постучал.

– Войдите! – сказал радостно Вильям.

Дверь открылась и в комнату вошла медсестра, которая была назначена профессором Ронг Бао следить и помогать Розе в его отсутствие. Вильям уже догадался, что профессора в монастыре нет.

– Это вы. Здравствуйте, – сказал мягким и радостным голосом Вильям, – Где же Роза? На процедурах? Я тут в ваше отсутствие взял на себя смелость и полил вазон. Поливать надо, пропадет ведь так, без воды.

Медсестра с печальным видом вошла в комнату и опустила глаза.

– Здравствуйте, мистер Браун, – сказала она.

– Ну, зачем так официально. Черт возьми, я увижу, наконец, свою девушку и невесту. Почему вы от меня ее прячете? – спросил он в шутливом тоне.

– Она не сможет прийти, – сказала медсестра низким голосом.

– Почему? – удивился Вильям.

– Вот письмо, – она передала Вильяму небольшой конверт, – это от профессора Ронг Бао.

– Ничего не понимаю. – произнес он.

Улыбка с лица Вильяма сразу же исчезла, как и веселое настроение. Он взял протянутый ему конверт и прочитал на нем: «Лично Вильяму Брауну». Развернув в спешке конверт, он вытащил сложенный пополам лист и начал читать:

«Дорогой Вильям, видит бог, я делал все возможное и мои коллеги тоже, чтобы вернуть Розу к жизни в обществе. Ее крепкий и закаленный организм, поначалу расцветающий, после вашего отбытия в Европу начал укрепляться, адаптируясь, как я полагал, к новой среде обитания. Однако, спустя год, она неожиданно начала вести себя непредсказуемо, она стала необщительной, замкнутой в своем мире одиночества, и лишь память о вас вдохновляла ее и поддерживала в ней жизнь. У нее появилось раздражение по всякому случаю, она отказывалась от питания. Ее здоровый организм на глазах начал увядать, словно засохшая роза. Мы ничего не могли сделать. Множество было предпринято с нашей стороны попыток вернуть ей жизнь, но, увы. Ее мир отказался от нашего. Эксперимент потерпел фиаско, он не смог дать ей жизнь среди людей. Быть может природа, откуда она вышла не терпит неразумных вмешательств человека. Нам неведомы еще ее законы. Увы, розы живут недолго в неволе, стоит ее сорвать, вынув из дикой природы, где она обитает, как она увядает на глазах. Они дают нам красоту, но и гибнут из-за нее. Вправе ли мы срывать цветущий, полный сил и красоты, дарующий нам наслаждение запаха и аромата нежного порхания лепестков на ветру, радующего глаз, цветка. Роза не сможет больше радовать нас, как вечно красочный и цветущий восход солнца, как полет весенней бабочки над лепестками цветов. Ослепляющие лучи ее очаровательных глаз потухли, а горящее сердце перестало биться, она выполнила сполна свое физиологическое предназначение, подобно живому организму. Она подарила миру незабываемые представления о красоте, дарующей нежность и доброту, любовь к миру, в котором мы живем. Она – дитя природы и оказавшись наедине, она решила вернуться в свой мир, из которого вышла и без которого не смогла прожить. Вы были в ее судьбе вдохновителем, дарующим ей жизнь и надежду быть среди людей.

Роза погибла. Она любила только вас, вы для нее значили очень много. Но мы это слишком поздно поняли. Секрет того, что она жила, расцветая и поддерживая в себе надежду к жизни около года (во время вашего отсутствия), находится в короткой записке, которую передаст вам моя коллега с этим письмом. Прощайте, искренне ваш, Р.Б.»

Вильям поднял глаза и влажными глазами посмотрел на медсестру.

– Где она похоронена? – произнес твердым голосом Вильям.

– Здесь, на заднем дворе монастыря, – сказала медсестра. – Ее тело было кремировано. Профессор передал вам право захоронить ее прах там, где вы посчитаете нужным.

Вильям судорожно передернул головой, словно сбрасывая с себя мрачные тягостные мысли, давящие скорбью на сердце.

– Я не верю этому. Этого не может быть. – произнес он, – Когда я уезжал, она была в расцвете, ее глаза горели, а губы пылали жизнью лепестков роз. Как?!

– Это все, правда. Я была свидетелем необратимых процессов, ее организм словно таял на глазах. Она отказывалась от пищи. Мы пытались поддерживать в ней жизнь, но она отказалась от нее. Все препараты и искусственное питание не помогло, мы были бессильны. Когда она была жива, мы восторгались ее крепкому и закаленному организму. Она отказалась от жизни, но даже в смерти она оказалась сильнее нас.

– Но, почему? Ведь я же обещал вернуться.

– Я не знаю. Ее поведение было непредсказуемым, а сила уйти из жизни сильнее методов и средств медицины.

Вильям тяжело вздохнул и подошел к стене, на которой был нарисован его портрет.

– Это вы. Она вас нарисовала, – сказала медсестра. – Может ей это помогало.

– Но не помогло. – печально сказал Вильям. – У меня будет к вам просьба.

– Да, – отозвалась медсестра.

– Этот цветок, – он подошел к вазону «Китайской розы», – пожалуйста, поливайте его, здесь земля высохла.

– Дело в том, что я была занята похоронами, вот и забыла его полить. Вот видите. – Она указала на новый, появившийся небольшой красный бутон розы, – скоро раскроется.

Жизнь в нем еще есть, он по-прежнему радует появлением новой жизни и дарит нам свои нежные плоды. Кстати, чуть не забыла. Она суетливо подошла к тумбочке, наклонилась и достала из нее небольшую коробку. – Вот это то, что она собирала все месяцы, когда… – она всплакнула от переполнявших ее чувств. Спазм не дал ей договорить, и она просто протянула коробку Вильяму.

Он раскрыл крышку и увидел в коробке несколько десятков засохших бутонов китайской розы.

– Она собирала каждую розу. Ведь этот цветок быстро распускается и живет не долго.

– Да, я знаю, около суток.

– Она собирала опавшие бутоны и откладывала их в коробочку. Бережно она открывала ее и словно игралась или разглядывала каждый бутон.

– Я хотел бы побывать на ее могиле, – сказал подавленным голосом Вильям.

– Хорошо, я провожу вас.

На небольшом кладбище было около пятидесяти могил, на них были небольшие памятные таблички, на которых были указаны дата рождения и смерти, а также имена и фамилии усопших монахинь. На табличке могилы, где была захоронена Роза, было написано «Киу Эвенс» (1956–1972 гг.)

– Профессор проставил именно эту дату рождения, какая была записана в ее паспорте, – сказала медсестра.

– Я хотел бы перезахоронить ее. Это возможно? – спросил Вильям.

– Да, выбор за вами, так решил профессор. Он просил лишь сообщить ему место нового захоронения.

– Я хочу ее прах развеять в том месте, где она прожила большую часть своей жизни. В Уданский горах, неподалеку от пещеры, где она обитала.

– Профессор знал это, что вы именно так и поступите, – сказала медсестра. – Урну вам передадут завтра, а сегодня вы можете остаться в деревне у монастыря.

– Хорошо, в письме профессор мне сообщает о какой-то записке для меня.

– Да, – она вытащила из кармана небольшой лист сложенный пополам и передала. – Вот он. Здесь адрес. «Вы должны лишь назвать себя, а дальше – выбор за вами» – это слова профессора. Больше я вам ничего не могу сообщить. Теперь я выполнила поручение Ронг Бао полностью и так же, как и вы покидаю монастырь. Об урне не беспокойтесь, я попрошу монашек, они подготовят ее для транспортировки, с настоятельницей все обговорено, она в курсе.

Медсестра удалилась нетвердым шагом, а Вильям тяжело опустился на могилу.

– Почему ты не дождалась меня? – произнес он печальным голосом. Он взглянул на записку, в которой был указан лишь какой-то адрес и сунул его во внутренний карман куртки.

Огромные серые тучи, гонимые ветром, как вечные странники и предвестники бури, закрыли небо, наложив смутные тени на мрачный монастырь. Цветы на ее могиле рожденные при первых лучах солнца увяли при наступлении теней и слегка играли, покачиваясь под легким осенним ветерком.

– Я был не вправе срывать этот цветок, – сказал Вильям, поглаживая мягкие разноцветные лепестки. – Ведь я же любил ее больше своей жизни. Она покинула меня. Почему?

Он сидел на земле в задумчивости и печали, его взгляд был направлен на невольные колебания цветов.

Преодолев трудный путь по горным дорогам, Вильям, благодаря своему проводнику Лей Юню, добрался до мест, где когда-то впервые увидел Розу, где его сердце впервые было взволновано и покорено навеки очаровательной незнакомкой невольно оказавшейся заложницей дикого мира Уданских гор.

Вильям стоял у естественно созданного самой природой бассейна, который был наполнен водой небольшим водопадом, где когда-то он наблюдал за Розой, купающейся в этом водоеме. Вильям опустил на чистую гладь воды небольшое сооружение из листьев усеянное китайскими розами, которые бережно собирала его возлюбленная. По периметру плавающей конструкции разместил тридцать шесть свечей, символизирующих счастье. Горящий символ несбывшегося счастья и вечной любви, медленно поплыл по голубовато-алой поверхности водоема отражающей пылающие лучи заходящего солнца. Погода была на редкость теплой, но влажной, несколько тяжелых туч взгромоздились над горой, навевая тоску и печаль по минувшим событиям, пробегающим в воспоминаниях у Вильяма. Его глаза слегка увлажнились, немного размывая взгляд, направленный на удаляющийся горящий сгусток воспоминаний пламенной любви. Он открыл фарфоровый сосуд с пеплом и высыпал прах некогда жившего человека в водоем, который был для нее особым местом, где она предавалась радостным и беззаботным ощущениям юной жизни. Пепел усыпал водную гладь, проникая вглубь водоема, и опустился на его дно. Ему хотелось отправиться навсегда в прошлое, где Роза была жива, к тем сладостным воспоминаниям, кратковременным минутам счастья, где осталось его сердце. Ему никогда не забыть ее лица, не вычеркнуть из воспоминаний ее нежный и ласковый теплый взгляд любви. Объединившись в единую серую мглу, тяжелые тучи, словно рыдая и скорбя, отдавали дань былым воспоминаниям по их усопшей королеве – легкие капли на водоеме покрывали его гладь рябью. Казалось, что сама природа Уданских гор богатая фауной и изобилием живых существ отдает последнюю дань скорби. Шел небольшой дождь, оставляя узкую полоску алого горизонта заходящего солнца.