Текст книги "Один из нас"

– Мне не интересно.

Туров пододвинулся ближе. Обнял жену за плечи.

– Наташ. Я в выходные не пойду на работу. Я договорюсь. Хорошо?

– Мне все равно, – сухо отозвалась она.

– Это не так. На работе запарка была, поэтому я… В общем, в выходные останусь дома. Поделаем что-нибудь. Можно в «Армаду» съездить. По магазинам пошарахаемся, в кино можно зайти. Я афишу сегодня посмотрел, там пара фильмов есть – вроде бы ничего. В кафе посидим. Как раньше. А?

Наконец Наташа удостоила его взглядом.

– Врешь ведь, – устало сказала она.

Туров с улыбкой заверил, что на этот раз честен, как никогда.

Он ошибался.

***

– Это Петян все придумал. Его идея полностью была. Он меня-то подтянул только потому, что у меня травматик был, – тараторил Игнат, выкатывая глаза, чтобы казаться более искренним. – Он просто одолжить хотел, но я не давал. Тогда он предложил вместе пойти, грабануть мужика, а бабки поделить.

– Но стрелял ты! – Сечин ткнул пальцем в Игната. – А, сука? Кто стрелял? Ты стрелял!

– Да травматик же! Типа удара в грудак, только чуть мощнее! Пуля же резиновая! А Петян ломик схватил и по черепу ему – ннна! Там черепушка хрустнула, я сам слышал! Что я, врать буду? – Игнат повернулся к Савченко, который сидел на подоконнике кабинета оперов и курил. – Вы же меня знаете, скажите им!

– Я бы тебе больше не советовал на меня ссылаться, – проворчал Савченко. – За тобой должок, гаденыш, и я тебе его нескоро забуду.

– А что мне делать надо было? – Игнат чуть не плакал. – Вы просто сказали, что я должен пустить вас внутрь, я так и сделал! Что мне, сдавать себя надо было сразу? Я что, совсем, в натуре, придурок?!

– Логика железная, – согласился Савченко. – Чистуху писать будешь, логичный?

– А? Ну, я… В общем…

– Чистуху пиши, быстро, пудель мля! – рявкнул Сечин, с мощным хлопком пришпиливая к столешнице перед Игнатом лист бумаги.

– Ладно, ладно, хорошо!

Игнат взял ручку. Он тяжело дышал, на выдохе из его рта вырывались какие-то повизгивания. Парень был в панике, понимая, что наступил конец всей его прежней жизни. И лихорадочно, как загнанный в угол зверь, искал выход из ситуации, выхода из которой просто не было.

– Слушайте, а… Ну, это, а можно мне как-нибудь, потом, скостить? Смягчить в смысле? Ну хоть как-нибудь, чтобы не по полной! Пожалуйста!

Сечин и Савченко переглянулись. С этого часто начиналась вербовка. Но в данном случае фишка была в том, что такой агент им был совершенно не нужен. Он идет по «мокрой» статье – такого не отмажешь.

– Потом посмотрим, – буркнул Савченко. – Пиши.

– Я знаю много! Разного! – отчаянно гнул свою линию парень. – Ой, слушайте, вспомнил! Говорят, вы отпустили этого, из «Вегаса», да? Сплетня ходит, что всех отпустили там, правильно?

– Шикардос! – зарычал Сечин. – Ты на мозоль давить собрался? Да я тебе сейчас палец сломаю, твою мать!

– Нет-нет, погодите! Я тут вспомнил фигню одну! Я в «Вегасе» выстрел слышал! И не я, многие слышали!

– Что? – Савченко внимательно уставился на парня. – Что ты сказал?

– Вы не знали? Если я скажу все, это мне поможет?

– Сделаем, что можем. Когда это было?

Игнат поморщился и заерзал, напрягая память.

– Кажется… Да, точняк. В воскресенье. Я тогда еще проигрался по-крупному, все бабки спустил…

– В воскресенье вечером?

– Что? А, ну да. Ага. Где-то часов в восемь, может чуть раньше.

Савченко и Сечин переглянулись. Савченко подсел к Игнату, забыв про усталость, чистосердечное признание, сигареты и что угодно еще.

– Так. Игнат, давай-ка сейчас поподробнее. Вспомни. Это важно. Расскажи, как все было, и будет сделка. Отвечаю. Понял? Давай, вспоминай все. Где был выстрел? Где именно? Кто стрелял?

– Я… я не знаю, где. Где-то внутри, в глубине. В подсобке, где-то там. Я не знаю, что там. За стойкой у них какие-то помещения.

– Кабинет Щеголькова, – вставил Сечин.

– Все всполошились децл. А потом хозяин клуба вышел. Говорит. Все нормально, случайно стрельнул в пол. Все поржали немного и дальше играть…

– Ты видел, туда входил кто-нибудь? Перед этим?

Игнат от возбуждения, почувствовав шанс, безостановочно ерзал на стуле, теребил пальцы и притоптывал ногой.

– Так. Дайте вспомнить. Я на автоматах был как раз. Пива себе взял перед этим… А, ну да. Туда незадолго до этого какие-то типы пришли. Черные.

– Черные?

– Трое. Один здоровяк, прям бугай. С крестом таким громадным на груди. Гора мышц. И еще два мажорика, в костюмах таких блестящих – пиджаки, брюки, белые рубашки, все дела. Все черные. Похожи на… не знаю, на кавказцев, может…

– Или цыгане?

Игнат удивленно посмотрел на Савченко и, помедлив, закивал.

– В натуре. Как я сам не допер. Цыгане, точняк. Они самые.

Савченко нахмурился и, сжав зубы, снова переглянулся с Сечином.

– Падла лощеная, – зло процедил он. – Он нас поимел.

***

– Работаем по-плохому или по-хорошему? – по пути на место спросил командир группы СОБРа. Держась за поручень трясущегося фургона, Савченко буркнул в ответ:

– Они подстрелили одного из нас. Сам как думаешь?

Далеко на востоке копошилась зарождающаяся заря, когда Савченко, двое местных оперов и группа спецназовцев вывалилась из машин во дворе новой элитной многоэтажки. – Вы блокируете окна! Ты здесь! – командовал руководитель спецгруппы. – Дверь!

Вскрыв магнитный замок домофона на подъездной двери ключом-вездеходом, бойцы и Савченко рванули наверх. В подъезде, как полагается, разделились – одни отправились вверх на лифте, остальные ринулись по лестнице.

Квартире Щеголькова располагалась на пятом этаже. Когда Савченко, тяжело пыхтя, как паровоз, оказался на лестничной площадке, трое бойцов в полной боевой выкладке – автоматы, бронежилеты и каски, кувалда и сумка со специнструментом для вскрытия двери – уже заняли позицию.

– Вскрываем! – бросил Савченко, снимая ствол с предохранителя.

Два замка были разрушены дрелью. Несколько мощных ударов кувалдой – и массивная металлическая дверь распахнулась, громко ударяясь о стену. Внутрь рванули бойцы, разбегаясь по комнатам по миллионы раз отрепетированному сценарию.

– Чисто!

– Чисто!

– Сюда!

– Капитан, – хмурый командир, когда Савченко шагнул в квартиру, кивнул ему на дверь гостиной. – Ты должен это видеть.

Савченко уже догадался, о чем речь, по голосу бойца в радиоэфире. Убирая пистолет, он вошел в гостиную.

На Щеголькове были лишь семейные трусы – очевидно, гости застали его глубокой ночью. И возможности одеться у него не было. Потому что ночные гости, схватив Щеголькова, усадили его на стул в центре гостиной. Примотали ноги к ножкам стула с помощью скотча, руки пропустили между стальной решеткой спинки стула и также накрепко склеили между собой скотчем.

А потом натянули на голову полиэтиленовый пакет и последний раз воспользовались клейкой лентой, плотно и крепко обмотав вокруг шеи и тем самым лишив его притока кислорода внутрь пакета.

Пакет плотно облегал Щеголькова, проваливался в его открытый рот, которым Щегольков перед смертью инстинктивно пытался вдохнуть.

Смерть была мучительной.

Хмурый и мрачный, Савченко подошел к трупу и дотронулся до его кожи тыльной стороной ладони.

– Б… дь, – выдохнул Савченко. – Часа три-четыре прошло, не больше. Твою мать, как же так?

Раздалось жалобное мяуканье. Савченко посмотрел на звук. Из-за роскошного кресла у стены испуганно выглядывал котенок. Испуганный, маленький, с большими глазами. Светло-серого окраса, но с забавным черным кругом на макушке, между ушей. Котенок снова мяукнул, широкими светлыми глазами глядя прямо на опера.

– Что делать, капитан? – спросил командир группы.

Савченко подошел к котенку. Тот попятился назад, испуганно пригнувшись, но Савченко удалось подхватить его. Подняв животное, Савченко погладил его, успокаивая.

– Теперь уже все равно, – буркнул он.

Пока на месте убийства работала оперативно-следственная группа, Туров заскочил за криминалистами в ЭКО УВД – и вместе с двумя экспертами отправился к опечатанному и пустынному «Вегасу».

– Срывай печать.

Участковый Толян Мещеряков, которого после смерти Самохина решено было перебросить сюда, распечатал двери в игровой клуб. Зевая, открыл замок и отступил.

– Заходим.

Криминалисты выволокли из фургона свое оборудование. Среди прочего здесь была также и ультрафиолетовая лампа – вроде той, с помощью которой обследовали багажник «Ситроена» Самохина.

Искомое нашли очень быстро. Не в кабинете, а в тайной комнате для совещаний в подвале здания, где располагался «Вегас».

– Капитан. Смотри.

Туров подошел к криминалисту, который лампой подсвечивал участок на полу кабинета Щеголькова. В метре от стола ультрафиолет проявил крохотные разводы – словно кто-то присыпал пол светящейся от избытка радиации соломой.

– Вызывай следака, Туров, – сказал криминалист. – Вашего участкового убили здесь.

Глава 6

В квартире Щеголькова не удалось обнаружить почти никаких следов. Были микрочастицы, но никто не мог поручиться, что они принадлежат именно убийцам. Скотч и пакет были самыми обыкновенными, продающимися в сотнях торговых точек по всему городу. На теле упокоившегося навсегда владельца казино «Вегас» судмедэксперт обнаружил следы побоев – перед тем, как его привязали к стулу, Щеголькова несколько раз очень крепко приложили.

Савченко вел себя, как ребенок, которому подарили котенка, и кое-кто из членов СОГ над ним посмеивался. Но Савченко было плевать. Котенка он забрал в отдел. В холодильнике оставалась вчерашняя еда, а по пути в УВД Савченко купил пакет молока. Котенок, когда Савченко выпустил его в кабинете, немедленно забился под стол, но с помощью еды его удалось выманить. Почувствовав, что его кормят, котенок чуть осмелел. Когда Савченко подошел и, пригнувшись, погладил его, котенок напрягся и сжался, но продолжил трапезу.

– Давай, Санта, ешь.

– Санта? – натягивая на плечи кобуру, Матвеев удивленно ухмыльнулся. – А почему Санта-то? В честь Клауса?

– У него круг на голове. На нимб похоже, каким его рисуют у католических святых.

Матвеев покачал головой.

– Чтобы у него был православный нимб, можно купить ему игрушечный шлемофон.

Савченко не ответил. Отойдя к окну, он закурил, с улыбкой наблюдая, как котенок самозабвенно лакает молоко.

***

Матвеев отправился в ОВД, куда несколько нарядов оперов и ППС доставили из ИВС задержанных сотрудников «Вегаса». Это были бугай, напавший на Турова с электрошокером и тем самым оказавший сопротивление, и охранник, у которого изъяли краденый травматик, переделанный под стрельбу боевыми.

Раскололся именно охранник – сразу, как только Сечин и Матвеев дали ему понять, что готовы поговорить со следователем и попробовать если не замять, то хотя бы спустить на тормозах уголовное дело по факту незаконного хранения оружия.

– Я не заходил в кабинет, моя работа стоять на входе и контролировать и проверять тех, кто приходит, понимаете? Это все. Если кого-то потом Щегольков и звал в кабинет помочь чем-то, то я… Я не в курсе.

– Это мы еще посмотрим, – буркнул Сечин.

– Пусть так, – согласился Матвеев, игравший в тандеме всегда доброго полицейского. – Но ты стоял на входе и проверял всех, правильно? А еще у тебя перед глазами монитор был. Ты видел все, что творится перед дверями «Вегаса».

– Да, видел.

– Поэтому давай. Расслабься, подумай.

Охранник глубоко вдохнул и выдохнул, действительно пытаясь расслабиться.

– Цыгане эти приезжали только во второй раз. За пару дней до этого они тоже заходили. Сказали, что к Щеголькову. Я зашел к боссу, а он подтвердил – да, говорит, я их жду, заводи. Я их запустил. Они пошли к нему в кабинет, пробыли там полчаса буквально и все, и ушли.

– За пару дней до воскресенья? Где-то в четверг-пятницу?

– Ну да, где-то так, наверное.

– А в воскресенье?

– Они приехали где-то около семи. Хотя нет, скорее в половине седьмого. Не помню точно. Позвонили в домофон, сказали, что к Щеголькову. А он меня уже предупредил, что ждет их.

– Их было трое? – охранник кивнул. – Помнишь их? Кто из них?

Матвеев положил перед охранником пачку фотографий. Это были карточки из личных дел Чандера Баркана, его телохранителя Зурало и троих бойцов из бригады Златана Баро, с которыми пришлось столкнуться Турову и Савченко. Фотографии опера заполучили в тот же день благодаря номерам машин, которые удалось запомнить или сфотографировать Турову.

– Вот эти двое, – охранник уверенно ткнул пальцем в снимки Чандера и Зурало.

– А третий?

– Его здесь нет.

– Как он выглядел?

– Как вот этот, – охранник показал операм снимок Чандера перед тем, как вернуть всю пачку на стол, – Только чуть постарше и покрепче. С усиками, но без бородки.

– Хорошо, – Матвеев сделал пометку в блокноте. – Они сразу пошли в кабинет Щеголькова?

– Конечно.

– Что потом?

Охранник поколебался. Сечин буркнул:

– Чего ты боишься? Что Щегольков тебя накажет или как? Твоего Щеголькова сейчас в морг везут, чтобы сделать вскрытие и разрезать его к чертям собачьим, нахрен, всего. Он разве что червяков в могиле наказать теперь сможет. Фиговым вкусом.

– Да уж. – охранник поморщился, помолчал и сказал: – Потом еще трое приехали. И тоже к Щеголькову.

– Кто такие?

– Не знаю. Не знаю, кто они. Знаю, что неместные.

– Почему?

– У них на тачке номера другого региона.

– Какого?

– 56-го.

– Так, – Матвеев записал, – А сам номер не помнишь?

– Конечно нет, зачем оно мне? На номер глянул разок, когда покурить вышел. О, смотрю, неместные вроде. И все.

– Что за тачка?

– «Ниссан» вроде. Но я не уверен. Не присматривался. Зачем мне?

– Они уже приезжали к Щеголькову? Раньше, до этого?

– Пару раз, – согласился охранник. – Может, три. Каждый раз ненадолго. И не втроем. Первый раз вдвоем, второй раз вообще один только был. Остальные вроде в тачке его ждали.

– Как выглядели, помнишь?

– Ну так, немного. Главный у них в костюмчике, прикинутый такой. Лет 40 ему, может больше. Худой, небритый. И рожа такая, вытянутая, знаете. Как у… как у волка, блин. Честное слово, похож на волка.

Матвеев записал все в блокнот. Это уже было интересно. Сечин закурил, пододвинул пепельницу, предложил сигареты охраннику – тот с радостью согласился.

– Что дальше?

– А что дальше?

– Что было потом?

Охранник снова поколебался. Затянулся, выдохнул и нехотя произнес:

– А потом приехал тот тип на «Ситроене». В полицейской форме.

– Участковый?

– Я точно не знаю, кто он. Но он раз в неделю стабильно к хозяину приезжал. Тоже ненадолго.

– Это мы знаем. Он позвонил, сказал, что к Щеголькову, ты его впустил – так?

– Да, только… В общем, Щегольков ко мне минут за пять-десять до этого подбегал. Напряженный такой, на нервах весь. Сказал, что сейчас приедет мент. И чтобы я его не пускал в кабинет. Чтобы я сказал, что у хозяина сейчас важная встреча. Чтобы мент пока посидел в баре, выпил что-нибудь.

– А он?

– Я провел его в бар. А потом не знаю, я к дверям вернулся.

– Что дальше?

Охранник докурил. Тщательно затушил сигарету в пепельнице перед тем, как сказать:

– Этот звук.

– Какой?

– Выстрел. Похоже на выстрел. В зале замолкли все. Я прислушался, может, показалось, думаю. Тем более, почти сразу снова музыка, голоса, как будто не было ничего. Я еще потом подошел ко второму охраннику, к Женьке, которого вы… ну, с шокером… Он сказал, не знает ничего. – охранник вздохнул. – А потом цыгане ушли. Быстро свалили так. Видно, что что-то случилось.

– А те трое? С волчарой?

Охранник покачал головой:

– Они не выходили. Мент тоже. Я через полчаса заметил, когда покурить вышел, что их тачек уже нет. Наверное, через подвал ушли. Так иногда бывает…

Опера переглянулись. Матвеев показал Сечину знаком, что хочет позвонить, и вышел из допросной. Сечин же вернулся к охраннику.

– Того, который на волка похож, как ты говоришь, – описать сможешь? Для фоторобота?

***

Ближе к обеду в кабинет Кузьмина набились опера из параллельных отделов и подразделений – некоторых Туров знал только в лицо. Стол для совещаний у Кузьмина был очень скромный, поэтому опера расселись, кто где мог – на стульях, у стены, на подоконнике.

– Наконец-то у нас что-то сдвинулось с мертвой точки, – объявил Кузьмин. – Но вместе с тем у нас теперь два трупа вместо одного. Для тех, кто не в курсе. Мы знаем, что в воскресенье вечером в «Вегасе» была какая-то стрелка. Щегольков был либо ее участником, либо организатором, либо посредником. – Кузьмин отвлекся, передав одному из пришлых оперов пачку бумаг. – Раздай каждому. – пока опер выполнял поручение, Кузьмин продолжил, обращаясь ко всем присутствующим: – Щегольков свел цыган из клана Златана Баро Баркана и еще одну группу лиц, которых мы пока не знаем…

Опер вручил бумагу и Турову, стоящему почти у двери. Это был фоторобот лидера «группы лиц». Сухощавый, с глубоко посаженными глазами, грубыми чертами лица, седой щетиной, он действительно был похож на волка.

– …Все, что у нас есть – это предположение, что они из 56-го региона. И вот этот фоторобот того, кого мы считаем главным в их группе.

Кузьмин продемонстрировал фоторобот всем. Кашлянув, подал голос Савченко:

– 56-й регион – это Оренбургская область. Находится на границе. Там с героином непростая ситуация, область один из основных каналов поставок наркоты в Россию со Средней Азии.

– А клан Баро промышляет героином, – подхватил Туров. – Валерий Александрович, это была не просто какая-то стрелка. Это была сделка по наркотикам.

– Подпольный игровой клуб с запасными выходами через подвал, с охраной и видеонаблюдением – идеальное место для сделки, – подумав, согласился Кузьмин.

– Можно сказать? – встрял Сечин. – Щегольков этот, жмур наш новый. Я сейчас его биографию поднимаю. Он уроженец города Орска, это в Оренбургской области. Вряд ли совпадение.

– У него могли быть выходы на местные ОПГ, – кивнул Кузьмин. – Но народ, сделка по наркотикам – это пока только версия. Мы знаем только, что там была какая-то стрелка, и появление на ней Самохина было никому не нужно. Участковый поставил Щеголькова перед фактом, что сейчас приедет – и все. И это было, я так понимаю, очень невовремя. Вот это рабочая версия, от нее и будем плясать.

У Кузьмина на столе зазвонил сотовый, но он, мельком глянув на дисплей, сбросил звонок.

– Итак, вы в курсе, я был у руководства. Рейды одобрены. Нам в усиление дали ребят из отдела наркотиков, из спецгруппы и с земли, – Кузьмин кивнул на пришлых оперов. – Сегодня мы работаем вместе. До победного конца. У нас два основных направления: оренбуржцы и цыгане. По оренбуржцам: Сечин, бери двух-трех человек и готовьте запросы и ориентировки. Фоторобот отправляем в тамошнее УВД. Проверяем всех находящихся в федеральном розыске. Будем искать этого парня.

– Понял, шеф, сделаем.

– Второе направление: цыгане. Пока это основное, потому что у нас есть адреса, имена, пароли и явки. Туров побывал у следователя в комитете и выбил постановления на обыски. Так что сегодня у нас полноценная операция. Берем всех, кого можем, тащим в отдел и трясем по полной. Все должно быть жестко и показательно. Вопросы?

***

Перед особняком Чандера не было ни единой машины, но это ни о чем не говорило – здесь также был гараж. Поэтому штурмовая группа во главе с облаченным в бронежилет Туровым, выпрыгнув из фургона, рванула к дому. Четверо бойцов метнулись в обход – двое заняли позиции у выхода во двор, двое взяли на прицел окна.

Туров позвонил в дверь, затем громко затарабанил и крикнул:

– Откройте! Полиция!

Тут же, отступив на шаг, вскинул пистолет. Его место занял спецназовец с бронещитом. Учитывая обстоятельства, все они были готовы к любому повороту.

Но не такому.

В окне около двери показалась испуганная пожилая женщина. При виде вооруженных до зубов бойцов она вскрикнула и машинально вскинула руки.

– Откройте дверь! – закричал Туров. – Полиция! Открывайте! Или мы будем ломать дверь!

Женщина была в шоке, но при словах «ломать дверь» сумела сориентироваться. Она исчезла из виду, но через несколько секунд щелкнул замок. Открыв дверь, женщина вскинула руки и попятилась.

– Не трогайте меня! Я ничего не сделала! Пожалуйста!

Спецназовцы рванули внутрь, быстро рассредоточиваясь по комнатам и этажам особняка. Туров шагнул к бледной трясущейся даме.

– Вы кто?

– Я? Я… хозяйка! Это мой… это мой дом! Господи, не трогайте меня, умоляю!

– Где Чандер?

– Кто?

– Чандер Баркан, который живет здесь, где он? – требовательно повторил Туров. Где-то наверху грохотали распахиваемые бойцами двери. Насмерть перепуганная женщина запричитала, не опуская руки:

– Он съехал! Не крушите ничего здесь, не надо! Я убираться пришла! Я просто сдавала ему дом! Не делайте мне ничего, пожалуйста, я ни в чем не виновата!…

Но у полиции были имена остальных членов группы и, главное, номера машин. По первому адресу выехала группа во главе с Савченко. «Ягуар» был оформлен на Зурало и стоял во дворе жилого многоквартирного дома. Савченко долбанул по машине, заставив сигнализацию оглушительно взвыть, после чего быстро подбежал к подъезду.

Зурало вышел через минуту. Как только он шагнул из подъезда, на него набросились трое оперов и повалили на крыльцо, заковывая руки в наручники.

– Привет, сука, – процедил Савченко, грубо поднимая его на ноги. – Узнал? Ты же не думал, что наше знакомство так вот просто закончится, а? – волоча здоровяка-цыгана к машине, Савченко крикнул остальным операм: – Берите понятых и в хату!

Еще одна группа полицейских вычисляла вторую машину. Это было не так просто, пришлось подключить ДПС и систему «Город». Но через полчаса работа принесла результат – машину бойцов Чандера заметили около летнего кафе.

Двое крепких и черноволосых, с золотом на шеях и руках типов – двое из трех, с которыми уже сталкивались Туров и Савченко перед особняком Чандера – обедали, когда в кафе ворвались опера во главе с Матвеевым.

– На пол! Полиция! Быстро, на пол, оба!

Один повиновался, но второй что-то агрессивно зарычал по-цыгански – и немедленно получил мощный удар в лицо рукояткой пистолета от одного из оперов. После этого на пол летнего кафе повалили обоих.

Зурало на допросе в местном ОВД хранил спокойствие, словно его пригласили помедитировать.

– Где Чандер?

– Откуда я знаю? Мне он не отчитывается.

– Где он сейчас? Мы проверим твой сотовый и все равно узнаем, ты это понимаешь?

– Проверяйте.

– Где он сейчас? Адрес!

– Поищите в коттедже, адрес вы знаете.

Агрессивный тип с разбитым ртом, которого перед допросом пришлось показать врачу для обработки раны, лишь зло рычал по-цыгански.

– Хорош ломаться, ты по-русски лучше меня говоришь! – орал Матвеев.

Тип вскочил и ломанулся на Матвеева. Опер был готов к такому повороту и ловко отскочил.

– Сюда, мужики!

В кабинет ворвались двое оперов, с помощью резиновой дубинки успокоивших типа. Повалившись на колени, тот с ненавистью продолжал тараторить по-цыгански, явно посыпая Матвеева отборным матом.

– Хочеш по-плохому, урод? – Матвеев забрал дубинку у оперов и замахнулся. – Хочешь по-плохому?!

Цыгану было плевать на все, и он это отлично продемонстрировал, потому что резко дернулся вниз – и разбил собственное лицо об пол. Вскинув залитое кровью яростное лицо, он рявкнул:

– Я твою мама вертел! – и добавил мощную тираду на родном языке.

Обыски дали мало. В квартире каждого были обнаружены драгоценности и деньги. Все изъяли для проверки, но рычага для воздействия на задержанных это не давало. У одного был также тайник с несколькими чеками с героином, но к моменту допроса он успел подсуетиться – и оперов встретил адвокат.

Сечин с операми из отдела наркотиков штурмовал точку по сбыту героина, наводка на которую была у ОБНОН. Это был частный дом. Сечин и клиент барыг, которого опера по наркотикам заставили сотрудничать через компромат, подошли к дверям и постучали. В мощной металлической двери было окно-ставня – когда она открылась, изнутри на визитеров взглянули хмурые и недоверчивые черные глаза.

– Открывай, это я, – пробормотал торчок. – Сегодня мне двойную. У меня есть бабки.

Опера из отдела наркотиков подкрались в обход, через огород – для этого пришлось убеждать соседей, но игра того стоило. Потому что цыган-наркоторговец, сын которого караулил у окна и не заметил ничего подозрительного, открыл дверь. Немедленно внутрь ворвались Сечин и опера, швыряя барыгу на пол и несясь вглубь дома:

– Полиция! Лежать! Руки чтоб я видел! Эй, ты, а ну к стене! К стене, б… дь, быстро!

– Где наркота? – опер из ОБНОН, повалив барыгу на пол, хлестал его по щекам. – Где тайник? Ну?!

Барыга лепетал что-то по-цыгански. Сечин зло крикнул:

– Хрен с ним, сами найдем! Вызывайте кинолога!

К вечеру результаты рейда были внушительными: пять обысков, 12 задержанных, изъятые оружие (обрез и пистолеты – три травматических и один боевой) и наркотики (в общей сложности более 45 граммов героина, особо крупный размер) и прочее.

Но главного так и не добились.

***

Было около восьми вечера, когда Савченко заглянул в кабинет к Кузьмину.

– Можно?

Тот говорил по телефону с кем-то из руководства. Кивнул, чтобы Савченко заходил. Когда Кузьмин положил трубку, он лишь устало вздохнул:

– Начальство требует результаты. Мы задействовали СОБР и оперов из четырех отделов. Должно быть хоть что-то.

– Хоть что-то есть. Наркота, стволы, золото.

– Новое что-нибудь всплыло?

– По Чандеру – нет, – признал Савченко. – Все молчат. Один из барыг, которых мы хлопнули на наркоточке, согласился говорить, но он слишком мелкая сошка, чтобы сын барона с ним общался. Не знает ничего. Так что он пригодиться только для мужиков из отдела наркотиков.

– Черт…

– Валер, разговор есть.

Кузьмин сделал вид, что не заметил, как из обращения подчиненного исчезло обязательное «Александрович». Он закурил, что позволял себе в кабинете редко, и безразлично пожал плечами:

– Говори.

– Я тут справки навел.

– По поводу?

– О Самохине и о цыганах. О клане и об их отношениях с тем подполкашом, с Юлдашевым. Курить можно? – Кузьмин отмахнулся, мол, делай что хочешь. Закурив, Савченко продолжил: – Фигня в том, что наш герой-полицейский Самохин чморил и прессовал цыган не просто так. Не потому, что он супер-мент с активной жизненной позицией. А потому, что он выполнял приказ своего начальства. Как раз этого самого Юлдашева. Возможно, через местного начальника МОБ, а может быть, это был и личный приказ. Неофициальный.

– Ты о чем вообще?

– Такой же приказ получили и ППСники. Возможно, и опера с земли. Может быть, и другие участковые. Они все разом стали прессовать людей Баро, когда те активизировались на их территории. А потом резко отстали от них. Это было пару месяцев назад. Цыгане же после этого вдруг заполучили в друзья подполковника Юлдашева, который по их первому звонку бросает все свои дела и несется на выручку, аки сайгак. А Чандер и его люди осмелели вдруг настолько, что стали расширяться и вытеснять конкурентов.

Кузьмин нахмурился, теребя бороду.

– Юлдашев выставлял им крышу?

– Все правильно. Это Юлдашев напряг Самохина, как и многих других, чтобы они показали Чандеру, что с полицией лучше дружить и делиться. Как только Чандер это понял, между ними наступили мир, дружба и жвачка.

– Погоди. Значит, у цыган не было зуба на Самохина?

– Получается, что так. Самохин не выделялся среди других. Возможно, среди участковых в опорнике он был один, кто помог Юлдашеву выставить крышу цыганам. Поэтому шеф Самохина из опорника и вспомнил про его донесения о наркоторговле и цыганах. Но Чандер не дурак и отлично все понимал. Они задружились с Юлдашевым и сразу получили иммунитет от Самохина и от кого угодно еще… – не удержавшись, Савченко добавил: – … Даже от нас.

***

– Я навел справки. Завтра генерал будет в управлении. После обеда у него совещание с замом по оперативной работе.

– И что? – Юлдашев прищурился, буравя Кузьмина взглядом.

– Сами понимаете.

– Ты мне угрожаешь, майор?

Кузьмин решился на визит к Юлдашеву не сразу. Но, подумав, понял, что это самый логичный путь решения проблемы. Поэтому он отправился в местный ОВД. Юлдашева на работе уже не оказалось, и Кузьмин поехал к нему домой. Юлдашев сразу напрягся, когда увидел Кузьмина за дверью своей квартиры. Кузьмин сразу сообразил, что справки навел не только он – Юлдашев после стычки с его операми наверняка первым делом попытался подстраховаться и пробить, с кем имеет дело.

– Мне не нужна никакая огласка, – тщательно подбирая слова, сказал Кузьмин. – Кто бы что ни говорил, но все мы менты. Одна семья. И должны помогать друг другу и прикрывать друг друга. Товарищ подполковник, я сейчас не кривляюсь, это так, это моя позиция и всегда ею была.

Юлдашев кивнул, продолжая настороженно щуриться.

– Это радует. Тогда зачем ты здесь?

– Все просто. Вы один из нас. Для меня это важно. Но Самохин тоже был одним из нас. И сейчас начальство е… т именно меня за то, что это убийство не раскрыто. Е… т каждый день, товарищ подполковник. А своя рубаха ближе к телу. Я говорю это, чтобы объяснить. Чтобы вы понимали всю картину. Несмотря на мою позицию, у меня может не остаться другого выхода. Я могу уже завтра донести до начальника УВД города, что в убийстве Самохина замешаны наркоторговцы из клана Баро, которых покрывает высокопоставленный офицер полиции. Могу – но очень не хочу этого делать. Помогите мне найти другой вариант.

– Дипломат типа? – Юлдашев хмуро вздохнул. – Майор… я уже говорил твоим. Цыгане не при чем.

– Они вам врут. Причем, и еще как. У нас есть доказательства. Свидетельские показания и многое другое. Самохина убили в игровом клубе «Вегас» на глазах у сына Баро Баркана. – Кузьмин помолчал. – Товарищ подполковник, у вас с Чандером свой интерес. Это не мое дело, и я не собираюсь в это лезть…

– Угомонись, – поморщился Юлдашев. – Что лучше, майор: куча бандосов, которые грызутся и мочат друг друга, или один, который в обмен на некоторые… преференции помогает поддерживать порядок в районе? Майор, это моя работа.

– Еще раз повторяю, это ваше дело. А моя работа – найти убийц Самохина. Нашего с вами коллеги, которого подстрелили, вывезли на помойку и оставили гнить. Кто-то должен за это ответить – как думаете?

Юлдашев молчал долго, задумчиво теребя мочку уха.

– Ладно, майор. Я понял. Что ты хочешь?

– Встречу с главным в клане. Я посмотрел материалы, Чандер младший сын Баро. Есть и старший, Лекса. Мне нужно с ними поговорить. Можете это организовать?

– Езжай домой, майор, ночь уже, – пораскинув мозгами, устало буркнул Юлдашев. – Но… не выключай телефон. Тебя наберут.

***

Была суббота. Но, когда Кузьмину позвонили, он был готов. Этого звонка он ждал с того момента, как отправился домой накануне ночью.

И не только он.

Собеседник назначил встречу на пустыре перед забором завода железобетонных конструкций. Как и на каждом пустыре в городе, здесь потихоньку начинала появляться стихийная свалка – там и тут валялись горки мусора, а ветер гонял по пустырю полиэтиленовые пакеты и куски газет.