Текст книги "Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон"

Глава третья,
в которой все проделывают длинный путь

В зале с блюдами в серванте – дело происходило в столовой или таверне – молодой человек в синем одеянии прижимал к себе девушку, положившую голову ему на грудь. Рядом стоял мужчина в доспехах: он то ли утирал платком слезы, то ли подкручивал усы. На заднем плане по лестнице бежала девушка, она будто бы пыталась остаться незамеченной.

Элейн долго разглядывала изображение. В синей форме был карнаби, без сомнений. А вот девушка, что пряталась на лестнице, очевидно, была Элейн. Кто так трогательно прощался с Торэмом, сказать она не бралась. Может быть, это он расставался со спокойной жизнью?

Итак, девушка на лестнице, в которой себя узнала Элейн, пряталась и в то же время следила за карнаби. Ответ был очевиден: Элейн надо было так же следовать за Торэмом по пятам, чтобы найти способ отомстить. Она решительно кивнула и вышла к Ллойду.

– Мне нужно оказаться в Хапо-Ое не позже, чем туда прибудет этот карнаби, – сказала она твердо.

Он улыбнулся:

– Наши устремления совпадают.

И распорядился, чтобы его повозку тоже подготовили к дороге. Канун положил Элейн в мешочек несколько лепешек и глиняную флягу с водой. Пока Ллойд занимался повозкой, хозяин заведения произнес:

– Правильно, что не поехала с карнаби, однако ж ночью и в Кападонии хватает недоброжелателей на дороге. Может, поедешь завтра днем? Наверняка еще кто-нибудь из постояльцев соберется. А через неделю наши на ярмарку поедут…

Элейн и рада была бы отложить поездку на светлое время, но через небольшое окно она увидела, что Торэм уже оседлал свою лошадь и был готов отправиться в путь. Кто знает, куда он собирался после Хапо-Ое и сможет ли Элейн его отыскать. Да что там, неясно даже, как выследить его в приграничном городке. Сможет ли она убедить Ллойда ехать за Торэмом по пятам?

– Канун, мне нужна ваша помощь. Могли бы вы сообщить моему хозяину… – Она вздохнула, не зная, что и сказать. – …Чтобы не выбрасывал мои вещи. Я заберу их, как только смогу. И попросите от моего лица прощения, меня заставили уехать действительно важные обстоятельства, и я не знаю, когда вернусь. Если он все еще будет готов принять меня…

– Понял я, понял, – проворчал Канун, переворачивая очередной стул. – Ступай уже.

Элейн вышла на улицу. Весенний вечерний воздух был свеж, и она пожалела, что не взяла с собой накидку. Платье было пошито из плотного материала, сорочка и нижние юбки тоже – другого белья у Элейн и не водилось. Но стоило легкому ветерку коснуться обнаженной шеи, и сразу становилось зябко.

Торэм уже исчез из виду, а перед входом в гостиницу стояла старенькая открытая повозка с двумя местами – для кучера, роль которого взял на себя Ллойд, и пассажира.

Элейн села рядом с новым знакомым и спросила:

– Вы знаете дорогу в Хапо-Ое? Мы можем следовать за Торэмом?

Он посмотрел на нее; в темноте глаза казались не карими, а черными.

– Я знаю, куда он направляется, и знаю туда короткий путь.

– Может быть, он тоже знает короткий путь, – предположила Элейн.

– Может быть, – кивнул Ллойд, – но сюда он приехал другой дорогой. Уверен, что ею же отправится назад.

Он стегнул лошадь, они тронулись.

Повозка покинула Лимес, позади остались городские ворота. Впереди их ждала длинная дорога, вьющаяся между холмами и горами.

Почувствовав, что начинает засыпать от покачиваний повозки, Элейн обратилась к попутчику:

– Вы ведь тоже следуете за этим карнаби?

Ллойд повернулся к ней, внимательно посмотрел, но ничего не ответил.

– Вы сели ко мне, когда услышали, что я интересуюсь его именем. А потом даже не думали отказываться, когда я попросила следовать за ним, еще и предложили короткий путь. И знаете, какой дорогой он приехал сюда.

Он вздохнул и кивнул.

– Что у вас за интерес? – спросила Элейн.

– А что такую благовоспитанную кападонскую девушку, как вы, заставило оставить родной город и в незнакомой компании отправиться следом за этим человеком?

Она на мгновение поджала губы, размышляя, как ответить.

– Мы встречались раньше, – сообщила наконец Элейн. – Он этого не помнит, а я помню. Между нами есть нерешенный вопрос, но я пока не выбрала, хочу ли его решать, и если да, то как.

Ллойд хмуро глядел вдаль.

– Он причинил вам боль? – спросил он после долгой паузы.

Элейн, борясь со спазмом, сжавшим горло, просто кивнула. Еще какую!

– Вы хотите, чтобы он раскаялся? Принес извинения?

Она вздохнула. Извинения? Едва ли взамен жизней родителей и братьев достаточно будет обыкновенного «прости», пускай даже сказанного искренне.

Пока Элейн обдумывала вопрос, Ллойд и сам прочел ответ по ее лицу.

– Вы хотите мести, – произнес он понимающе.

Она отвернулась, ощущая уязвимость. Чувство, давно забытое: все эти годы Элейн старательно подавляла в себе любые эмоции, похожие на слабость.

– Должно быть, он нанес вам глубокую рану, раз вы оставили все и тронулись в путь с незнакомцем. Это глубоко трагично. Я отрицаю любую жестокость. Сам не понаслышке знаю, какой след она оставляет в душе. Скажите, Элейн, совершил ли он преступление или то была рана сердечного характера?

Элейн вздохнула. Она все еще не хотела рассказывать ему всего, но правда жгла изнутри:

– Он совершил убийство.

Ллойд удивленно охнул и уточнил, почему же карнаби не отправился в тюрьму.

– Торэм – солдат. А то, что происходит на войне – остается на войне. Мы теперь подданные Англорума и должны забыть о недавней вражде между кападонцами и карнаби. – Элейн сжала зубы и тихо добавила: – Но я ничего не забыла.

Природа Кападонии была прекрасна в своей суровости. Тяжелые облака нависали над логом, к ночи затягивая все белесым туманом. Вдоль дороги из земли то тут, то там прорывались серые камни, превращающиеся чуть дальше в холмы, скалы, горные хребты. Трава порой зеленым покрывалом с прорехами устилала все, кроме тех самых камней, а затем вдруг прерывалась рыжими островками или полями цветущего лилового вереска, вспыхивала желтыми пятнами утесника и ракитника, бугрилась кочками с длинной овсяницей и десятком разных видов мха.

Воздух пах то сырой землей, то озерной водой. А потом вдруг невообразимый сладкий медовый аромат наполнял пространство.

Легкое дуновение ветерка – и все исчезало.

Где-то впереди ехал Оддин Торэм, даже не подозревающий о преследовании. Позади оставались десять лет жизни Элейн – или, скорее, ее бессмысленного существования в Лимесе. Существования, полного каждодневного труда. Лишенного любых радостей и привязанностей. Элейн казалось, что тогда, в Думне, она уснула и только теперь очнулась от затянувшегося кошмара.

Ллойд предложил сделать привал. Элейн не чувствовала сильной усталости, но еще важнее было то, что карнаби за это время мог уехать слишком далеко.

– Не стоит беспокоиться, Элейн, в скором времени у нас будет возможность сократить путь. Мы обгоним Торэма и даже сможем отдохнуть, дожидаясь, пока он поравняется с нами.

Эти слова внушили надежду.

– А все-таки зачем вам нужен этот человек? – спросила она, открывая флягу с водой и делая жадный глоток.

Ллойд ответил не сразу.

– Я хочу, чтобы он рассказал всем правду.

– Правду?

– Мне тоже в свое время причинили большой вред. – Ллойд устремил в пространство взгляд, полный боли. – И я хочу, чтобы этот карнаби рассказал всем об этом.

– Он знает о совершенном злодеянии, но держит в тайне? – покачала головой Элейн. – Неудивительно, что такой человек, как он, покрывает чужое зло.

Немного отдохнув, они продолжили путь, а вскоре действительно свернули с основной дороги на нечто, больше похожее на дикую тропу. Повозка начала сильно трястись, Элейн постоянно приходилось хвататься за бортик, чтобы не выпасть.

Ллойд был сосредоточен, вероятно, стараясь обходить слишком сильные ухабы, потому не отвлекался на разговоры. Да и Элейн не чувствовала желания говорить. Живой бы остаться!

Эта пытка длилась не один час. Наконец они подъехали к холму с полуразрушенным зданием на вершине.

– Это замок Муннесс, – пояснил Ллойд. – Когда-то на этих землях жили люди, но затем река пересохла, превратившись в жалкий ручей, и им пришлось уйти на запад.

Элейн с интересом посмотрела на руины и оставшиеся упрямо стоять серые стены.

– От тех поселений ничего уже толком не осталось, всё растащили. В вересковой пустоши и местных лесах полно разбойников. Одни грабят путников вверх по дороге, другие ловят тех, кто свернул с главного маршрута, чтобы чуть срезать.

– Как мы? – уточнила Элейн, ошарашенная такой беспечностью.

– Нет-нет, не беспокойтесь, Элейн. Там, где ехали мы, никто не обитает. Те места облюбованы духами, и простые разбойники туда не суются.

Она испуганно взглянула на спутника.

– Все уже позади, мы преодолели этот участок. Я не стал пугать вас заранее. Да и как подсказывает опыт, живые куда страшнее мертвых. Ни один дух не причинил мне столько боли, сколько люди из плоти и крови.

Элейн кивнула, соглашаясь. Она могла сказать это и о себе.

Они оставили повозку и стали подниматься на холм, к развалинам замка. Элейн неуверенно озиралась, вглядываясь в темноту, но, сколько хватало взора, вокруг не было ни души. Ллойд был единственным, кто мог таить опасность, но у него было столько возможностей убить ее раньше, что бояться теперь казалось глупостью.

«Замок», пожалуй, было слишком громким названием для небольшого дома из грубого темного камня, к которому они поднялись.

– Вообразите, в каких же лачугах жили простые люди, – отозвался Ллойд, когда Элейн поделилась своими наблюдениями. – Замок не растащили, вероятно, потому, что он выстроен из очень тяжелых камней, да еще и находится на холме. Боюсь вообразить, как это строили.

Он провел ее в «парадный зал», от которого сохранились не только стены, но и крыша. Каменный пол был завален сухими ветками, пожухлыми листьями и Солнце знает, чем еще, но Ллойд показал расчищенное место, куда они смогли сесть. Через дыру в стене было отлично видно широкую дорогу.

– Будем следить, – кивнул в ту сторону Ллойд. – Когда Торэм проскачет мимо, тоже тронемся в путь. Думаю, вскоре у него будет привал, и мы сможем нагнать.

Элейн огляделась.

– Вы часто тут бываете? Очень уверенно ориентируетесь, знаете о местных разбойниках…

– Не то чтобы часто, – дернул он худым плечом, задумчиво глядя в пространство. – Когда путешествуешь так много, как я, со временем начинаешь видеть суть вещей и быстро… – Он чуть сощурился, подбирая слова. – …понимать, что к чему. Можешь предугадывать поступки людей, читать их мысли, страхи и устремления. Просто потому, что все на самом деле одинаковы. Встретил одного разбойника – считай, что увидел их всех.

Элейн хмыкнула.

– А по-моему, наоборот, чем больше знакомишься с миром и людьми, тем разнообразнее они кажутся. – Она задумчиво подняла глаза к потолку с прорехами. – Вот сейчас я познакомилась с вами, и вы не похожи ни на кого из моих знакомых. Вы говорите и рассуждаете иначе, и это учит меня чему-то.

Ллойд мягко усмехнулся.

– Это сперва. Недостаток опыта делает каждое событие уроком. Избыток опыта делает каждый урок событием.

Он потер грудь, будто его беспокоила ноющая боль в сердце.

– Удивите меня, Элейн, и моя благодарность будет безгранична, ибо я ищу новых ощущений, но нахожу их с таким трудом…

Элейн резко встала. На дороге она увидела движение. Точка быстро приближалась, приобретая очертания всадника.

Ллойд кивнул.

– Да, судя по всему, это Торэм, – сказал он. – Я думал, ждать придется дольше. Разделим же нашу скромную трапезу и отправимся следом.

Элейн подошла к расщелине в стене, наблюдая за тем, как лошадь несла карнаби по залитой луной дороге. Что она собиралась делать с ним? Что ждало ее в Мидленде? Страх неизвестности овладел ею.

– Если бы вы хотели отомстить человеку, что бы сделали? – спросила Элейн у Ллойда, когда они вновь отправились в путь.

Несколько мгновений он напряженно смотрел вперед. Отчего-то ей показалось, что он точно знал, что, но не был уверен, готов ли поделиться.

– Это сложный вопрос, Элейн. Видите ли… человек обладает одной не очень приятной чертой: он умеет думать. И думы эти часто разительно отличаются от деяний.

– Да, порой мне кажется, было бы легче не думать и не чувствовать, – кивнула она в ответ. – Жить по законам природы, честным и непредвзятым.

Ллойд рассмеялся:

– Мы так и живем, Элейн. Как я сказал, люди часто делают совсем не то, что подсказывает разум. В мыслях мы все мудры и справедливы, а на деле – те же звери, однако с помощью разума легко прикрываем инстинкты и жестокость какой-нибудь высшей целью. Разум, что отличает нас от животных, делает нас и менее человечными, Элейн. Волк никогда не бросится на овцу, чтобы услышать ее жалобное предсмертное блеяние. Собака не накинется на другую собаку только потому, что они верят в разную кость.

Между ними повисла долгая пауза, но, будто ее и не было, Ллойд вдруг сказал:

– Думаю, я хотел бы уничтожить любое напоминание о том, кто причинил мне боль.

Элейн задумалась: чего же хотела она?

Они вновь свернули с дороги ближе к утру.

– Проедем через деревеньку Кох, там остановимся отдохнуть, – сообщил Ллойд. – Выедем к утесу Пейхед с рассветом.

– А мы не отстанем? – с тревогой спросила Элейн и тут же зевнула.

Остановка была необходима. Хотя она и не должна была управлять лошадью и следить за дорогой, уснуть никак не получалось.

– Мы сильно срежем, так что легко нагоним, – успокоил ее Ллойд. – Но последний участок дороги перед утесом гористый и опасный, часто петляет, а обрывы так круты, что упадешь – не спасешься. Ехать там можно только при свете солнца. Дождемся восхода, отправимся в путь и меньше чем через час окажемся у моря.

– «Пейхед», – задумчиво проговорила Элейн.

– Именно. «Расплата» на языке древних, – кивнул он. – А за ним вырастают из земли несколько утесов Неистового гона. Знаете, откуда такое название? Как вам, должно быть, известно, Неистовый гон – это свора собак, которая без устали гонится за грешниками после их смерти, вынуждая вечно бежать и никогда не знать покоя. Эта череда небольших утесов с моря похожа на гончих, бегущих одна за другой.

– Это очень интересно! Все-таки считаю наше с вами знакомство очень полезным, – заметила она.

Отдых и в самом деле пришелся кстати. Домик с красной дверью оказался постоялым двором. Судя по всему, путники сюда захаживали нечасто. Хозяева, муж и жена, радушно приняли гостей, несмотря на то, что те явились еще до первых петухов.

Узнав, куда держали путь Элейн и Ллойд, хозяин покачал головой.

– Нечего там делать, в Мидленде. Вы, девушка, я вижу, чистокровная кападонка? – Он выразительно посмотрел на рыжие волосы Элейн. – Так знайте, вам там будут не рады. Эти карнаби, они ж дикие. Чуть увидят кападонца, бросаются как псы. Мне племянница рассказывала, как ее знакомую закидали камнями, стоило той сказать, откуда она была родом. И это в Хапо-Ое, на самой же границе. Что уж там дальше творится, я и знать не хочу.

Да, ее волосы могли стать проблемой.

– Что же делать? – вздохнула Элейн, дернув свой золотисто-красный локон.

Тот распрямился, а потом подпрыгнул и снова сжался пружинкой.

– Есть у меня специальный порошок из листьев, – ответила хозяйка. – Из него можно сделать кашицу, которая окрашивает волосы в темный цвет. Хоть внимания будешь поменьше привлекать, коль не можешь не ехать.

Элейн была рада получить такую помощь, пускай и выехать из-за этого пришлось позже. Теперь у Элейн были заплетены в косу и собраны в калач на затылке волосы цвета каштанового ореха.

Утесы представляли собой невероятное зрелище. Появление их было во многом неожиданным для Элейн, так как, съехав с петляющей горной дороги, они оказались на едва холмистой равнине, сплошь покрытой короткой зеленой травой. Будто ковер раскинулся, куда ни глянь. А потом стало ясно, что равнина эта имела конец – она просто обрывалась, будто кто-то срезал край земли огромным ножом. Внутри «пирог» был многослойным, бело-песочным.

Подъехав ближе к краю, Элейн и Ллойд сошли с повозки. От высоты утеса, на котором они оказались, захватывало дух. Море облизывало подошвы Пейхеда и Неистового гона и простиралось, насколько хватало взора. Бесконечная, беспрестанно волнующаяся синева. Элейн показалось, что она стояла на краю земли.

– Странно, но здесь, на месте, которое называется «Расплата», мне меньше всего хочется искать убийцу и наказывать его, – громко проговорила она, пытаясь перекричать шум моря и ветра.

Ллойд понимающе кивнул.

– Но я думаю, встреча с ним не была случайной. Я заставлю его раскаяться, если не ради себя, то ради тех, кому еще он может причинить зло.

Почувствовав теплую ладонь на своем плече, Элейн напряглась, не находя утешения в такой поддержке. Стоя на краю обрыва, ощущать чужое прикосновение страшно, особенно когда человек внезапно сжимает пальцы сильнее, почти причиняя боль.

– Слышите? – спросил Ллойд напряженно. – Собаки лают. Пойдемте, бездомные собаки могут быть опасны.

Элейн кивнула и поспешила к повозке. Меньше, чем стоять у пропасти с малознакомым мужчиной за спиной, ей хотелось встретиться со сворой диких животных.

– Думаю, карнаби уже покинул это место, – заметил Ллойд чуть позже, когда они тронулись. – Полагаю, мы нагоним его в Хапо-Ое.

Беспокойство Элейн он усмирил тем, что знал об Оддине Торэме достаточно, чтобы не потерять из виду: тот служил полицейским комиссаром в Альбе, небольшом городке чуть южнее Нортастера. Вместе с Элейн они рассудили, что, если не получится найти карнаби в Хапо-Ое, они поедут в Альбу и уж там-то точно сумеют его отыскать. Ведь рано или поздно он вернется домой!

Весь день в пути после долгой ночи уничтожил любое желание вести беседу. Порой они с Ллойдом начинали разговор о чем-то, но оба быстро замолкали, слишком уставшие, чтобы много говорить.

К вечеру добрались до Хапо-Ое. Элейн хотела было справиться у местных, где есть хороший постоялый двор, но Ллойд заверил, что имел в этом приграничном городке знакомых, которые могли их приютить.

Недалеко от рыночной площади стоял длинный одноэтажный дом с крохотными окнами. В нем жило огромное семейство: Элейн не смогла бы сказать, сколько детей, а сколько взрослых, так много людей ютилось в восьми небольших комнатах. Мебели было мало, о красоте и вовсе говорить не приходилось. Впрочем, место казалось довольно чистым. В каждой комнате трудились люди: в одной женщины готовили еду в больших кадках, в другой – девочки штопали одежду, в третьей – мужчины мастерили что-то из дерева.

В невероятном беспрестанном движении и шуме Ллойд сумел разглядеть знакомое лицо. На гостей, к слову, никто не обратил никакого внимания. Только та самая знакомая Ллойда счастливо вскрикнула и кинулась обниматься.

Это была темноволосая женщина, еще довольно молодая, но заметно старше Элейн. Ее глаза лукаво блестели, а губы не покидала озорная улыбка.

– Это Наддин, – представил Ллойд, – а это Элейн.

На этом с церемониями было покончено. Наддин позвала гостей выйти на улицу, и Элейн обрадовалась, покинув странный дом. Прогуливаясь к рыночной площади, Ллойд и его подруга обменивались новостями. Это был отличный момент, чтобы поизучать окрестности. Хапо-Ое оказался похож на лоскутное одеяло: все дома разные, улицы кривые и то пыльные, с мелким песком, то утоптанные, земляные. Заборы у одних высотой до колена, будто кричащие «нам нечего скрывать», у других – глухие и высокие, словно по ту сторону пряталась тюрьма. Густые аллеи прерывались совершенно лишенными зелени участками, а посреди улицы с крошечными домишками легко можно было встретить огромный особняк. Правда, и тот почти наверняка оказывался склеенным из нескольких пристроек.

Все это показалось Элейн несуразным, слишком разным, негармоничным. Впервые она осознала, что ставший родным Лимес действительно был «милым городишком».

Они остановились, чтобы попить воды из колодца, и Элейн заметила у Наддин в руках яйцо.

– Зачем тебе это? – Она мотнула головой.

Наддин приблизила яйцо к собственным глазам.

– О, это мой хлеб! – счастливо воскликнула она.

Элейн непонимающе нахмурилась.

– Братья помогают мне загнать туда немного свиной или бараньей крови, а потом я отправляюсь на работу.

Увидев недоумение на лице собеседницы, Наддин рассмеялась:

– Пойдем покажу!

Ллойд снисходительно улыбнулся, и они прошли вперед, к уже почти опустевшему рынку. Там, пока Элейн и Ллойд стояли в стороне и наблюдали, Наддин поймала какого-то простака.

– Тебя ждет беда, – проговорила она не своим голосом.

Молодой мужчина скептически поднял бровь.

– Чует сердце мое что-то неладное, будто бы черная тень за тобой… – проговорила Наддин, испуганно прижимая руку к груди. – Знаешь, есть способ проверить, не лежит ли на тебе проклятье.

Элейн понимала: раз уж мужчина остался слушать, даже если и строил недоверчиво лицо, шансы спастись от Наддин были невелики. Надо было сразу уходить!

– Возьми-ка яйцо. Хотела его себе сейчас на ужин пожарить, но да ладно – тебе нужнее. Оберни в платочек да разбей. И погляди. Если внутри окажется кровь, значит тебя прокляли.

Мужчина, недоверчиво хмурясь, огляделся и взял яйцо и платок из рук Наддин. Стукнул кулаком и удивленно вскрикнул.

Элейн видела, что в руках его была темно-красная жижа: белок и желток смешались с добавленной туда кровью.

Наддин отшатнулась.

– Много-то как. Если не с тобой, так с кем-то очень близким будет беда страшная.

Элейн невольно восхитилась игрой мошенницы. От ее слов становилось не по себе.

– Что делать? – спросила наивная жертва, оторопело разглядывая руки.

– У духов все просто: чтобы что-то получить, нужно что-то отдать, – небрежно взмахнула рукой Наддин. – Сам определяешь, что и сколько хочешь отдать. Вот мне идет ощущение, у тебя случится горе с женщиной.

Она внимательно посмотрела ему в глаза и, видимо, заметив во взгляде сомнение, добавила:

– Я не имею в виду жену. Просто с близкой женщиной. Может, с матерью.

Наверное, Наддин увидела испуг на лице мужчины, потому что продолжила:

– Судя по тому, что я вижу, проклятье очень уж сильное. Завистник в сердцах мог крикнуть: «Будь ты проклят», – а теперь мать твоя может и на тот свет отправиться. По крови этой могу сказать, что речь тут о паре дней.

На лице мужчины появилось озарение:

– Знаю, кто это! Вот мерзавец!

– Да уж, – согласилась Наддин, – ни стыда, ни совести у человека. Как можно так раскидываться проклятьями! Это же не шутки. А тебе придется платить такую высокую цену. Жаль тебя и матушку.

Мужчина кивнул и достал из-за пазухи мешочек с золотыми.

– Это последнее, что у меня есть. Должно хватить?

Наддин с сомнением покачала головой.

– Только тебе решать. Если ощущаешь, что сумма значимая, то все будет хорошо. А если лукавишь, так ты же не мне вредишь. И дело это твое.

Он решительно протянул деньги. Наддин шагнула прочь.

– Ну что ты! Я брать не стану, это ж откуп от проклятья, я не хочу на себя его принимать!

Эмоции на лице мужчины полностью отражали растерянность и удивление, которые испытала Элейн.

– Самое действенное, – негромко произнесла Наддин, будто по секрету, – оставить плату под ивой. Она забирает все зло и отдает добро.

Мужчина на мгновение задумался, а затем вскинул палец:

– Я знаю большую иву!

Получив ободряющую улыбку в ответ, он поспешил в сторону рынка. Тут же от забора оторвались двое мальчишек. Они многозначительно улыбнулись Наддин и поспешили следом за мужчиной.

– Таких простофиль тут пруд пруди, – заявила она, заметив взгляд Элейн, а затем, подмигнув, добавила: – А вот ива – одна.

– Как вас до сих пор не поймали за этим делом?

Элейн не понравилось, что Наддин обманула мужчину, хотя мастерство нельзя было не отметить. Однако Элейн не могла откровенно ругаться с женщиной, в чьем доме собиралась переночевать.

– А что я сделала? Он сам достал свои золотые, сам оставил их под деревом. А если местные мальчишки найдут такой клад, в том нет моей вины. Пойду-ка я, отыщу их и куплю нам всем чего-нибудь вкусненького. Устроим пир горой!

С этими словами Наддин убежала в глубь рынка. Элейн же поделилась с Ллойдом, что считала случившееся мошенничеством.

– Ты судишь, увидев лишь фрагмент истории, – отозвался Ллойд. – Но не видишь вовсе, что мормэр этого города отобрал у семьи Наддин кузницу, в которой честно трудились мужчины. Не видишь, как из-за предрассудков – родители Наддин кападонцы – никого из них не взяли в Хапо-Ое на работу после той истории. Не видишь, как их дом сожгли, и они были вынуждены переехать в ту лачугу, в которой теперь живут. Люди вынудили Наддин искать способ зарабатывать себе на жизнь как придется. И так уж вышло: мошенничество – единственное, что оказалось для нее доступным.

Эти слова поставили Элейн в тупик. И как же это следовало понимать? Наддин была лишь жертвой? И то, что она сейчас проделала с бедным мужчиной, было справедливо? Ллойд, выходит, оправдывал одно преступление другим. Это не казалось правильным.

Несмотря на шум, стоявший в доме Наддин до глубокой ночи, Элейн удалось крепко заснуть и проспать до самого утра.

Не желая сталкиваться с кем-либо из жильцов, чувствуя себя неуютно в чужом доме, полном народу, она вышла во двор. Там, к ее удивлению, кое-кто из хозяев уже занимался делами: две девочки кормили кур, мужчины таскали воду, пожилая женщина доила козу. Все это напомнило Элейн ее родную Думну. В каждом дворе там держали какую-нибудь живность, и многие вставали рано, чтобы заняться хозяйством. Каждое утро на завтрак у Элейн были свежие яйца, молоко и только испеченные оладьи: летом – с ягодами, ранней осенью – с яблоками, после – с тыквой и медом.

Однако это было в прошлой жизни.

Судорожно вздохнув, Элейн вышла за ворота, не зная, чем занять себя, пока Ллойд спал. Она прошлась до рыночной площади. Сейчас там почти никого не было, лишь некоторые торговцы уже протирали прилавки и работали метлами, чтобы приготовиться к долгому рабочему дню. Скрип двери привлек внимание Элейн. Она обернулась и застыла. Из самого большого здания на площади, из двери, над которой был нарисован полицейский герб – орел, поймавший мышь, – вышел Оддин Торэм.

Он сделал несколько шагов и тоже замер, увидев Элейн. Чуть сощурился, видимо, пытаясь понять, не обознался ли, но затем расплылся в улыбке и смело подошел ближе. Она же продолжала неподвижно стоять, не зная, как быть.

– Доброе утро, милая девушка! Стало быть, вы нашли другого попутчика? Или сами добрались?

Элейн, как и во время предыдущей встречи, не могла взять в толк: ему удавалось казаться таким приветливым и искренним, но ведь душа была прогнившая. Неужели этот карнаби был настолько хорош в притворстве? Тогда ему впору выступать в театре!

– Сама, – бросила Элейн, не зная толком, зачем соврала.

Его брови удивленно взлетели.

– А вы отчаянная особа. Утолите мое любопытство, что за дела привели вас в Мидленд? Искали хорошего мастера, чтобы изменить прическу? – Он многозначительно взглянул на ее темные волосы, а когда Элейн ничего не ответила, продолжил: – Если честно, полночи, пока ехал, думал о вас. Хозяин гостиницы так запугивал, что мне самому стало страшно отправляться сюда.

Она сжала зубы, думая о том, что все эти дни в пути занималась совершенно не тем. Нужно было строить какие-то планы, придумывать способ разделаться с Торэмом. Но она просто ехала и ехала, будто беспечная путешественница, и теперь, встретившись лицом к лицу с врагом, даже не знала, как воспользоваться ситуацией!

Он трактовал ее суровый взгляд по-своему:

– Не подумайте, я не хочу лезть не в свое дело. Это всего лишь любопытство. Не хотите – не рассказывайте. В конце концов, я придумал не меньше семи вариантов, что вам тут надо, и могу удовлетвориться этим.

Торэм улыбнулся и, кивнув в знак прощания, пошел прочь, туда, где Элейн еще вечером заметила конюшни. На полпути он остановился, обернулся и спросил:

– Чувствую, что знаю, каков будет ответ, и все же: я закончил с делами здесь и держу путь в Альбу, что за Нортастером. Вы все еще не нуждаетесь в сопровождающем? Если вы едете дальше в Мидленд, я мог бы стать вашим спутником.

– Уж если сюда добралась, то и дальше справлюсь, – бросила Элейн.

Карнаби кивнул, будто именно такой ответ и ожидал, но заметил:

– Ваши умозаключения не совсем верны. Если ничего не случилось до сих пор, вовсе не значит, что и дальше не случится. Но воля ваша.

С этими словами он наконец ушел. Элейн же побежала к дому Наддин. Ллойд уже проснулся и чистил повозку. Она рассказала ему о встрече, и он удовлетворенно кивнул.

– Выедем сейчас и уже к обеду будем в Нортастере, – уточнил он. – Торэм почти всегда задерживается там на день-другой. Оттуда и до Альбы рукой подать.

Пейзажи Мидленда и правда отличались от кападонских. Горы остались позади, вместо вереска и чертополоха расстелились мягкие ковры травы с пышными кустами, мшистыми пнями и невысокими деревьями.

Большинство зданий Нортастера было выстроено из красного кирпича, отличались они лишь декором, цветом дверей и растениями в палисадниках.

Элейн и Ллойд хотели остановиться на отдых в одном из постоялых дворов на окраине, а затем отправиться дальше, в Альбу. Но после такого длительного путешествия Элейн поняла, что ей требовалось постирать одежду, а значит, купить новую на смену. Поэтому они отыскали гостиницу ближе к центру, и оттуда после обеда Элейн отправилась на рыночную площадь. Отыскав все что нужно, она сжала сверток под мышкой и поспешила обратно к Ллойду.

Вероятно, оттого, что внимательно разглядывала людей вокруг, пытаясь заметить какие-нибудь отличия карнаби от кападонцев, она заметила высокого блондина через два ряда лавок от нее. Снова Торэм!

Но на этот раз она была готова лучше. По дороге из Хапо-Ое в Нортастер Элейн думала о том, с чего следовало начать путь мести. И поняла, что, оставаясь на расстоянии, едва ли сможет чего-то достичь. Элейн решила, что скорее найдет способ расправиться с карнаби, если познакомится с ним поближе. Узнает, что для него важно. Обнаружит слабые места…

Элейн торопливо дошла до конца ряда, свернула, добежала до того места, где увидела Торэма, и растерянно застыла. Он пропал из виду! Она медленно шла вперед, внимательно оглядывая толпу, – и вот, наконец, сначала заметила двух крупных мужчин в синей форме, а за ними – светловолосую голову. Сердце Элейн возликовало. Она уверенно подошла ближе и громко заявила:

– Ладно, возможно, я готова принять ваше предложение.

Двое в форме карнаби изумленно застыли, а затем шагнули к ней, будто защищая Торэма. Он же медленно развернулся и надменно поднял бровь. Ни приветливой улыбки, ни даже насмешливой ухмылки, будто говорящей «я так и знал». Она не ожидала такой реакции. Неужели обиделся?