Текст книги "Королевская кровь. Горький пепел"

Глава 14

Девятое апреля, Рудлог, королевский дворец

Несмотря на значительно увеличившуюся в отсутствие супруги нагрузку, Мариан Байдек продолжал вставать в шесть утра, чтобы принять участие в тренировке гвардейцев. Встал он и сегодня – но не успел надеть форму, как камин выплюнул ворох искр, а вместе с ними и огнедуха Ясницу, который мгновенно перекинулся в пламенного ястреба, завис под потолком, взбудораженно переливаясь голубоватыми всполохами, и провыл:

– Она-а-а верну-у-улась! Верну-у-улась!

– Где? – прорычал Байдек, задыхаясь от счастья.

– Далеко-о-о! – прогудел огнедух. Повертелся в стороны, подлетел к окну – и принц-консорт поспешно распахнул его. Огнедух вырвался наружу, снова закружился, опускаясь на землю, и уже гепардом ткнул лапой куда-то в сторону конюшен. – Та-а-ам! О-о-очень далеко-о-о! День лете-е-еть, два, три-и-и, если не через ого-о-онь! Еще-е-е под земле-е-ей, но почти у пове-е-ерхности!

Байдек перепрыгнул вслед за ним через подоконник, как был, без рубашки, выпрямился, пытаясь сориентироваться по сторонам света.

Огнедух указывал на север.

Мариан, не добившись от Ясницы ничего, кроме «далеко-о-о» и «только огне-е-м можно пройти-и-и», с трудом поборол неразумное желание лететь на поиски супруги и вернулся в покои. Там он подбросил дров в камин – на случай, если она вернется через огонь, – и заставил себя пойти на тренировку.

За прошедшие недели ему пришлось смириться с тем, что не все от него зависит, и научиться ждать.

Север Рудлога, утро девятого апреля

Весеннее солнце, поднявшись над Северными пиками, осветило покрытые снегами склоны, долины, в которых кое-где виднелись редкие домики хуторов, и один из старых, огромных, почти разрушившихся вулканов, который не извергался со времен Иоанна Рудлога – с тех пор, как призвал первопредок королевского дома подземный огонь к порядку.

Сейчас над конусом клубился черный столб пара, пронзаемый молниями, а по пологим склонам вниз с шумом, слышимым на десятки километров вокруг, неслись потоки талой воды, увлекая за собой гигантские поля ледников. В центре старой кальдеры, сотрясаемой толчками и подземным гулом, за какие-то минуты проплавилось лавовое озеро, поглощая в себя все новые осколки каменной «крышки».

Некоторое время магма поднималась из жерла, пока кальдера не стала единой раскаленной багрово-желтой лавовой чашей шириной в несколько стадионов.

Все затихло.

И вдруг раскаленная порода колыхнулась раз, другой, словно внутри кто-то вздохнул, – и из нее поднялась фигура, состоящая из золотого огня, с горящими белым глазами. Она, паря над восходящей магмой, постепенно остывала, приобретая человеческие черты.

Голубые глаза, светлая кожа, длинные льняные локоны. Прямые плечи, свойственные женщинам дома Рудлог. Королева Василина так жадно вдыхала и выдыхала раскаленный воздух, будто он был свежайшим морским бризом.

Поднимающаяся лава коснулась кончиков пальцев ее ног, заворчала, словно там, внизу, ждал голодный зверь. В алой глубине показались два огромных глаза, светящихся тем же белым светом, каким ранее сияли глаза королевы. До половины поднялась из кальдеры огненная голова исполинского быка – такая большая, что иные дворцы были меньше. Огненный дух ворчал громче горы, ноздри его, похожие на пещеры, раздувались, полыхая струями пламени.

Василина прошла по расплавленной породе как по твердому камню. Остановилась у вздыхающей морды, посмотрела на свои руки – ногти полыхнули и вытянулись, превращаясь в когти, и она, не издавая ни звука, взрезала себе вены на обеих руках.

Кровь с запястий полилась в лаву, и наконец-то королева застонала. Погрузился обратно в чашу огненный зверь, запрокинул башку, распахнув огромную пасть и ловя струи крови, и зарычал, завыл, набираясь сил и ворочаясь там, где слишком мало было ему места.

С восходом солнца жители города Великая Лесовина и ближайших к Северным пикам городков, а также солдаты рудложской и иномирянской армий услышали тяжелый подземный гул и грохот, эхом прокатившийся, казалось, по всему Северу. То взлетела в воздух вершина старого вулкана, что находился в четырехстах километрах от Лесовины. От начавшегося извержения полег лес на километры вокруг, в городах поближе выбило окна, и даже в столице Севера потрескались стекла и задребезжала посуда.

Жители, не понимающие, что происходит, выбежали на улицы – слишком свежа была еще память о страшном землетрясении, что накрыло город в сентябре, да и иномирянский портал, зияющий недалеко от Лесовины, мог преподнести сюрпризы. Но вместо всполохов магических боев и туч стрекоз северяне увидели черный клубящийся столб дыма, который поднимался над далеким вулканом, и текущую по склонам алую лаву.

А затем, к ужасу людей, над вулканом появилось огненное существо, настолько огромное, что его можно было разглядеть за сотни километров от вершины. Оно похоже было на исполинскую пламенную птицу или крылатого зверя размером с гору – и зверь, медленно качая крыльями, заскользил по воздуху к Лесовине, за один взмах преодолевая десятки километров.

Зверя того на его пути видели десятки тысяч человек – жители городов, застав и хуторов, солдаты и партизаны. Видел его и король Бермонта Демьян, с войсками своими прибывший на помощь Северу и участвующий в наступлении от гор. Стихийный дух пролетал высоко, в километре над лесами и домами, но жар его мгновенно топил глубокий северный снег и опалял лица застывших людей, а когда его морда закрывала небо над одним из городков, хвост еще видели над предыдущим.

Он сиял как солнце, гудел, как сотня вулканов, и непрерывно менялся. Вот текла над хуторами и деревнями Севера огненная птица – и вмиг оборачивалась она в гигантского золотого гепарда. Не успевали разглядеть его, шествующего важно, высекающего искры из облаков, как превращался он в пламенного быка или крадущегося волка.

И только самые глазастые и отважные, не прячущиеся от жара и не впадающие в панику, могли разглядеть, что на шее у текучего огненного зверя, закрывшего небо, сидит обнаженная беловолосая женщина.

* * *

Алекс Свидерский вышел из палатки, расположенной в лагере северян в пригороде Лесовины, при первых же содроганиях земли. Сражений не было уже трое суток – иномиряне накапливали силы у перехода, который так и зиял в двух десятках километров от Лесовины, и готовились снова ударить по столице. В другом направлении у врагов дела шли куда лучше: они уверенно продвигались к Блакории, и единственными, кто оказывал им сопротивление с той стороны, были партизаны. Армия была брошена на защиту Лесовины с расположенными за нею землями и блокирование пути в Центр Рудлога.

К Алексу, застывшему при виде исполинского огненного духа, подошел Алмаз Григорьевич, покряхтел, дергая себя за бороду. На улицы городка высыпали и жители, и солдаты, и все изумленно глядели в небо.

– Не думал, что я еще чего-то не видел на Туре, – сказал старый маг скрипуче.

Из командного пункта, разместившегося в одном из гостеприимных хуторов, вышел и командующий в сопровождении офицеров. Подошел к магам, протянул бинокль Свидерскому.

– Посмотрите, Александр Данилович. Это не опасно? Не стоит ли нам эвакуировать лагерь?

Алекс поднес бинокль к глазам. Замер, отнял его от лица и снова поднес.

– Могу поклясться, что этим огнедухом управляет ее величество Василина Рудлог, – проговорил Свидерский с изумлением и передал бинокль учителю. – Генерал О^́лбжеш, лагерь эвакуировать не стоит. Нужно немедленно отводить наших разведчиков от портала, к нему отправимся мы с Алмазом Григорьевичем. Я помню, что произошло в присутствии королевы у Иоаннесбуржского перехода. Если я верно все понял, то сейчас и у местного будет очень жарко.

Огненный зверь за несколько минут преодолел сотни километров от вулкана до Великой Лесовины. У портала, вокруг которого метались обезумевшие от ужаса иномиряне, он оказался еще через взмах крыла.

В него стреляли, на него пикировали сотни раньяров, вспыхивая свечками у его тела. От сияющего в земле «цветка»-перехода во все стороны разбегались люди и инсектоиды, кто-то нырял внутрь.

Птица опустилась низко над порталом – загорелся в ее подбрюшии лес, – дохнула струящимся жаром, и последние раньяры полетели вниз хлопьями пепла. Склонила башку, едва заметно шевеля пылающими крыльями. С ее загривка на опустевшую землю у портала соскользнула молодая обнаженная женщина, и птица потекла, полилась пламенной широкой лентой к ее ногам, окружила высокой жаркой стеной. Засияли руки наездницы, окруженной пламенем, и она ударила ладонями в землю – со скрежетом и гулом побежали трещины вокруг портала, вновь, как у Иоаннесбурга, выбрасывая фонтаны лавы и затопляя ею «цветок» межмирового перехода.

Последнее, что услышали далекие наблюдатели, – это пронзительный, яростный вой, который, вибрируя, поднялся из затухающего портала и затих, оборвавшись, когда тяжелая волна лавы окончательно захлестнула переход.

– Боги гневаются, боги! – шептали успевшие спастись солдаты Лортаха друг другу, осеняя себя защитными знаками.

Алмаз Григорьевич и Александр Свидерский нашли ее величество Василину на берегу раскаленного озера. Она была в сознании, но тяжело дышала и от слабости не способна была говорить и двигаться.

Маги накачали ее витой, Зеркалом перенесли в Королевский госпиталь в Иоаннесбурге и, оставив на попечение врачей и виталистов, вернулись на ликующий Север. Да, на Севере находились еще десятки тысяч врагов и тысячи инсектоидов, и впереди были еще тяжелые бои… но, отрезанные от своего мира, иномиряне теряли главное преимущество – постоянное обновление личного состава. А значит, их уничтожение становилось делом времени.

* * *

Принц-консорт, которому сообщили о появлении жены в госпитале, через несколько минут ворвался в палату, застыл, окидывая взглядом врачей, виталистов и слабо улыбающуюся Василину, уже сидящую на кровати, и рванулся к ней. Упал на колени, обхватывая супругу руками, вжался лицом в живот и замер, задыхаясь.

Хлопнула дверь – то осторожно вышли врачи.

– Ты что, плачешь? – хрипло, с трудом выговаривая слова, спросила Василина, прижимая к себе его голову, гладя по темным волосам. – Мариан?

– Нет, – пробормотал он, целуя ее в бедро, и потерся о медицинскую рубаху мокрым лицом.

* * *

Новость о том, что ее величество Василина Рудлог вернулась на огненной птице и закрыла портал, облетела Рудлог за несколько часов.

Ликовал Север, с надеждой смотрел на него Юг. Армия Блакории, к этому моменту почти разбитая и жмущаяся к границе с Рудлогом, вдохновившись новостями, контратаковала врага так яростно, что иномирянам пришлось отступить, и блакорийцы отбили себе несколько десятков километров территории.

Но на южных границах Инляндии после гибели герцога Дармоншира продолжало царить отчаяние. Снова развернулись отряды врагов к фортам, снова начались налеты раньяров, пока редкие, пробные.

Цвела весна, словно и не было вокруг войны, шумело море, словно и оно не знало войны. Плакала в своем замке овдовевшая герцогиня Марина Дармоншир, сжимая в руках брачный браслет мужа.

А по весенней земле со всех уголков Инляндии ползли к морю змеи. И не было им числа.