Текст книги "Мой любимый джокер"

«С ЛЮБИМЫМИ НЕ РАССТАВАЙТЕСЬ»…

Однажды вечером, когда Костя уже ушёл на свою призрачную ночную работу, почтальон принёс телеграмму от родителей. Они наконец-то сообщили точную дату возвращения. Инга принялась звонить любимому, чтобы сообщить о долгожданном событии, но Костя катастрофически не брал трубку. Она всю ночь не сомкнула глаз, и, словно раненная тигрица, бродила по квартире, периодически набирая нужный номер. Костя не отвечал. Сначала Инга уговаривала себя его занятостью, потом слабое чувство тревоги зашевелилось в груди, и росло, с каждым часом всё больше сдавливая сердце.

Утром, так и не дождавшись такого желанного и долгожданного поворота ключа в замочной скважине, вдруг забылась тревожным сном. Завтра возвращаются родители, а она так и не сумела сообщить долгожданную радостную новость Косте. Вчера больше часа проговорила с тётей, просила приехать, но Людмила, сославшись на неотложные дела, пообещала навестить племянницу утром.

Неожиданно резко зазвонил звонок в прихожей и Инга, будто вовсе не спала, бросилась открывать дверь, совсем забыв, что Костя уже давно не пользовался звонком, у него был свой ключ…

На пороге стояла Оля. На её лице были заметны следы недавних слёз.

– Привет… – тихо сказала она и, не оборачиваясь, направилась в кухню.

– Привет… – удивилась Инга. – Ты, что, плакала?

– Нет, соринка в глаз попала. Растёрла, еле вытащила, – ответила Оля, шмыгнув носом, и отвернулась.

День потянулся как обычно, но почему-то медленно и монотонно. Занятия прошли по плану, но не было обычного энтузиазма. Костя не пришёл в обычное время. Оля ушла странно рано, и снова Инга осталась одна. Людмила так и не объявилась. Инга даже обиделась на неё за небывалый пофигизм.

Костя пришёл ночью. Куда девался его былой лоск. Он был одет в какие-то дурно пахнувшие лохмотья и был зол до предела. Он выглядел каким-то взъерошенным и не выспавшимся, и смахивал на бродягу. Синие круги под глазами красноречиво свидетельствовали о правильности предположений Инги. Она боялась задавать вопросы, чтобы не раздразнить и без того взволнованного Костю. «Сам расскажет…», – решила она, собирая на стол.

Не раздеваясь, Костя ушёл в ванную. Больше ничего необычного в его поведении Инга не заметила. Она накрывала на стол. «Ох, как же он долго!..», – подумала Инга и решила заглянуть в ванную комнату.

– Чего ты так дол… – начала, было, она, но вдруг оторопело замолчала. Он стоял спиной к ней и выбривал заросшую щетиной щеку. Через всю спину любимого мужчины пролёг громадный синяк какого-то необычного чёрного цвета. – Что это?! – в ужасе воскликнула Инга.

– Закрой дверь и не входи сюда! – зло заорал Костя. Никогда, со дня их размолвки в больнице, Инга не видела его таким взбешённым. Он никогда не повышал на неё голос. Те неприятности забылись, и она больше не вспоминала о них. До сего часа… А сейчас Костя снова крикнул, да ещё как!

Не стала Инга задавать вопросов. «Вопросы только раздразнят и разозлят ещё больше, – подумала она. – Сам расскажет, если захочет… А не захочет правду сказать, то зачем мне выслушивать ложь?» – уговаривала она себя с обидой.

Костя слишком долго не выходил из ванной, и Инга уже начала переживать. Она подошла к двери ванной комнаты и несмело постучалась. Она уже не обижалась, она испугалась…

– Костя!.. – тихо позвала Инга, неотваживаясь открыть дверь ванной комнаты. Он не ответил. – Костя!.. – снова окликнула его чуть громче. «Пусть орёт, пускай, даже побьёт, лишь бы ничего плохого с ним не случилось…», думала она, чуть не плача.

– Сейчас!.. – ответил он с досадой в голосе, а когда вышел, Инга ужаснулась. Необычная бледность покрывала его лицо. – Я не буду есть… Извини… – сурово сказал он. – Я пришёл проститься. Я должен уйти… Я уезжаю… – помолчав, добавил он.

– А я?! – взвилась Инга.

– Ты, скорее всего, остаёшься… Занятия продолжай. До Нового года они оплачены, а там видно будет… – он устало махнул рукой и собрался уходить.

– Подожди, Костя, нет, ты постой! Скажи, а как же я буду жить без тебя?! – в ужасе прошептала Инга. – Я уже не могу…

– Знаешь, у меня есть билет… Вот… – он вынул из рваного кармана пиджака портмоне, порылся в нём, и на стол лёг билет на поезд. – Если ты примешь решение приехать ко мне, воспользуйся этим билетом. Мне бы хотелось… Честно тебе скажу, я буду ждать тебя…

– Костечка… Я не смогу это сделать завтра… – Инга в растерянности терзала раздаточную ложку.

– Послезавтра… Билет на поезд на послезавтра… Ты всё успеешь, если захочешь, – уточнил он.

– Родители приезжают завтра. Телеграмму прислали. Я тебе зво…

– Жаль, я с ними не успел познакомиться…

Он сгрёб Ингу в охапку и принялся страстно её целовать, потом, застонав, будто от нестерпимой боли, оторвался от неё и уверенно зашагал к прихожей.

– Костя… – еле выговорила Инга. В груди что-то оборвалось. Инга ощутила невосполнимую потерю. Глаза заволлокло, они были полны слёз.

– Не плачь, девочка, Твои слёзы разрывают мне душу, а я ничего пока не в силах изменить… Скоро всё забудется… Я надеюсь…

– Нет! Не хочу! Не отпущу! – она повисла на нём, будто надеялась таким образом остановить его.

– Тогда нас вместе…

– Пусть вместе, пусть!..

– Не надо, прошу тебя… Отпусти, и если воспользуешься билетом, я буду благодарен тебе всю жизнь. До свидания, малышка, или, прощай… – он с усилием оторвал от себя хрупкое горячее тело. Затрещала разрываемая ткань и без того рваного пиджака. Инга не почувствовала боли, когда отлетела к противоположной стене. Она не успела… Он захлопнул дверь.

Ещё долго звучали в ушах его последние слова. «До свидания, малышка, или, прощай…». Он оставил право выбора за ней, не связал их друг с другом пустыми обещаниями. Но без него земля – Лунный пейзаж без пения птиц, без летних дождей, без людской суеты… Лунный пейзаж… Когда-то в детстве она рисовала что-то подобное на уроке рисования. Её тогда бешено обрадовала отличная оценка. На той картинке был ещё космический корабль. Старая картинка всплыла в памяти, но уже без корабля… Сегодня Лунный пейзаж стал действительностью, и не было возможности улететь в свой только что созданный мир, а билет был в один конец…

Инга взяла в руки билет. Тоненький хрустящий листочек бумаги, настоящий билет на поезд, невидимой ниточкой ещё связывал её с Костей. Посмотрела направление. Юг… Море… Пусть будет так… Мама её поймёт, и отца они вдвоём сумеют уговорить. Она воспользуется этим билетом, чего бы ей это ни стоило. Она уже не может его потерять.

Бросив стол неубранным, Инга нашла шкатулку, в которой так и лежали нетронутыми выигранные прошлым летом деньги. Как они сейчас были кстати!.. Пересчитала, и убедилась, что нисколечко из них не растрачено. Ну, что ж, и это хорошо, в дороге деньги нужны… Может, ещё мама немного добавит. Она же знает о дорогах значительно больше Инги…

Была уже совсем ночь, когда Инга набрала номер тёти Люды.

– Приветик… – грустно сказала она, когда с той стороны раздался знакомый щелчок.

– Приветик… – ответил ей недовольный голос Антона. – Не спится?

– Антон Евгениевич, а что вы там делаете? – испуганно спросила Инга.

– Ты смотрела, который час?! Сплю! – раздражённо ответил он.

– А где тётя? – совсем растерялась Инга.

– Спит твоя тётя. Я будить её не собираюсь. Устала она. Чего ты хочешь?

– Костя ушёл… Он уезжает…

– Ну, и что? Я же тебя предупреждал…

– Его кто-то сильно избил… – Инга не смогла больше сдерживать себя и разрыдалась громко, как маленькая девочка, у которой жестоко отняли любимую игрушку.

– Что за чёрт?! Как это, избили? И он уезжает?! – его голос моментально проснулся и зазвенел, как натянутая струна.

– Он… Он ничего не объяснил, просто, ушёл… – плакала в трубку Инга.

– Сейчас приедем!.. – рявкнул Антон, и отсоединился, а Инга так и осталась рыдать у телефона.

Неожиданно рука её ощутила что-то маленькое и холодное. Инга перестала плакать и внимательно посмотрела на предмет, случайно попавший в руку. Это был ключ, который она дала Косте. Теперь ненужный ключик валялся на телефонной тумбочке, как совсем бесполезная вещь.

«Он больше не придёт… – в тревоге подумала Инга. – Он больше никогда не придёт, поэтому и выложил ключ. Я должна поехать, если не хочу его потерять… А я не хочу!»

Час прошёл в слезах и ожидании. Как же Инга была благодарна маме, научившей её когда-то уметь терпеливо ждать. Сейчас Инга не знала, чем заполнить вдруг образовавшуюся пустоту, после бегства Кости, и эта пустота сама собой заполнилась первыми горькими женскими слезами.

Когда пришли тётя Люда и Антон Евгениевич, у Инги уже не было сил ни плакать, ни сдвинуться с места. Так она и сидела возле телефонной тумбочки на маленькой табуреточке, крутя в руках осиротевший маленький ключик от входной двери, оставленный Костей.

– Чего уселась в коридоре?! – сердито спросил Антон Евгениевич, входя в дом. – Что такое страшное случилось, и ты среди ночи тормошишь почтенных людей?

– Не знаю… – снова расплакалась Инга.

– А зачем позвала? – раздражённо проворчал Антон Евгениевич. – Мне, между прочим, на смену спозаранку. Я пойду, не выспавшись, и в этом ты виновата.

– Вот, как раз, вас я и не думала звать! – рассердилась Инга. – Спали бы себе спокойно. Тётя Люда, скажи ему, и так тошно!..

– Антон, прошу тебя… – попросила тётя Люда. – Случилось что-то серьёзное, иначе она бы так не страдала! Инга расскажи…

– Я ничего не понимаю! Вот, видите?!.. – Инга протянула тёте маленький серый ключик от входной двери. – Он… ушёл…

– Ну, и ты хотела, чтобы я из-за не понятно, чего, отпустил её ночью одну шляться по улицам?!

– Инга, Антон – хороший, ты же знаешь… И я решила согласиться… Извини, но ты же была занята Костей… – начала оправдывать Антона Евгениевича тётя.

– Нету больше Кости, Люсик, нету! Я на Луне живу… Умру скоро, наверное…

– А это что за билет, на Луну? – удивился Антон Евгениевич, войдя в кухню. – А-а, ты, что ли, на юга собралась?

– Он оставил решение за мной… Как мне быть, не знаю… – устало вздохнула Инга, продолжая сидеть на табуреточке, под телефонной тумбой.

– Так, он, всё-таки, приходил… Похоже на Костю. Последнее слово всегда остаётся за ним… Ну, и ты?… – с тайной надеждой в голосе, понятной лишь им двоим, спросил Антон. Его поведение показалось Инге чудовищно диким. Рядом стояла тётя Люда и внимательно слушала их разговор, но объяснять что-либо этому сонному увальню уже не было ни сил, ни желания.

– Не зна-ю-ю!.. Пое-е-ду-у!.. – вдруг ещё больше расплакалась Инга. – Ма. Ты же сама говоришь: «С любимыми не расставайтесь», а я его больше жизни…

– Ну, вот, видишь! Зачем людей в заблуждение вводить? Ты же уже всё сама решила, больше не реви. Отрезала уже, – с нескрываемым разочарованием сказал Антон Евгениевич. Он был безжалостен и зол в ту минуту и будто мстил Инге за мгновенно утраченные мечты. Но удивительным было то, что его жёсткие слова цветами расцветали в душе молодой женщины. Да, она приняла решение. Антон, сам того не ожидая, помог сделать выбор. Да, она поедет к Косте. Да, она не будет сомневаться и примет мир таким, каков он есть, без слёз и сожалений, что бы там ни произошло. Надо было только немного её подтолкнуть к важному решению, и Антон, сам того не понимая, виртуозно сделал это. Инга видела, какая буря бушует у него в душе. Однажды он был с ней предельно откровенен, и она была благодарна ему за тот разговор в больнице. Но сейчас Инге открылась его душа новыми гранями, и новая волна благодарности наполнила её сердце. Антон отпустил её…

Людмила сначала ничего не понимала. Она молча смотрела то на Ингу, то на Антона, но они были заняты друг другом, и там ей пока места не было. Теперь она догадывалась о тайной привязанности Антона, но не мешала ему сделать свой выбор здесь, сейчас, чтобы потом не было слёз разочарования. Она молча села за стол в кухне и наблюдала. Потом, вдруг ласково приобняла Ингу, подошедшую к ней, и стала гладить племянницу по руке, будто, пыталась взять на себя часть её боли. Она терпеливо ждала, когда придёт её черёд. Она жалела «свою девочку».

– Ча-ю хо-ти-те? Антон Евгениевич… – всхлипывая, спросила Инга.

– Не хотим! – раздражённо ответил он. – Ты, красавица, могла бы меня просто Антоном называть. И тебе короче, и мне приятнее… Спать меня положите, а сами делайте, что хотите. Только на улицу не смейте! – пригрозил он пальцем. Антон злился, внутри у него всё кипело, и он не собирался скрывать своих эмоций. – Могла бы и до завтра подождать, ничего бы не изменилось.

– Антоша, мы, женщины, часто плачем, когда не можем найти правильный выход из трудной ситуации. И ты сейчас сердишься потому, что не можешь улечься спать. Идём, я тебе постелю в моей комнате, – сказала Людмила, увлекая Антона за собой.

Людмила попыталась успокоить разозлённого Антона, и, видимо, у неё это получилось, в скорости, она вернулась в кухню. Инга так и сидела у кухонного стола, но глаза её уже были сухими.

– Инга, девочка моя, расскажи мне, вы, что, поссорились? – спросила Людмила, подсаживаясь к Инге.

– Ох, если бы! В том-то и дело, что – нет! Он злющим пришёл, и грязным, оборванным каким-то, будто, грузчиком сутки работал, и сразу – в ванную. Накричал на меня за то, что подсматриваю… А у него, знаешь, синяк огромный, чёрный такой, через всю спину, и ссадин куча, кровь течёт…

– Синяк? Кровь? Откуда? – удивилась Людмила и насторожилась.

– Не зна-аю! Он ничего не рассказал, но его кто-то сильно побил… Сказал только, что будет меня ждать. Билет оставил… Он не требовал ничего. Сказал, что уезжает, и всё. Сказал: – «До свидания, или, прощай»! Он же не знает, какое я приму решение… – вздохнула Инга. – А я поеду. Мне страшно подумать о «прощай»…

– Инга, больше не плачь. Поезжай. Вернуться ты всегда сможешь. Тебе скоро уже восемнадцать, вполне зрелый возраст. Я думаю, мама тебе поможет, а папу мы с Антоном возьмём на себя…

Они проговорили всю ночь до рассвета и заснули тревожным сном под утро, крепко обнявшись, на многострадальной девичьей кушетке Инги.

Утром Антон старался их не будить. Он собирался на работу сам. Поставил на плиту чайник, поклевал холодную еду, так и оставшуюся на тарелках со вчерашнего дня и собирался уже выходить, когда в кухню вошла сонная Инга.

– Доброе утро… – сонно сказала она.

– Доброе, доброе… – ответил Антон, приветливо улыбаясь. – Ну, разобралась в своих переживаниях?

– Разобралась… Давайте, я вам чаю сделаю…

– На фиг мне твой чай? Кофе есть?

– Му-гу…

– Давай кофе, а то, засыпаю… Чёртовы бабы, вечно от вас одни неприятности… – ворчал Антон.

– И какие же неприятности? – удивлённо вскинулась Инга. – Антон Евгениевич…

– Была бы моя воля!.. Инга, ты что мне вчера обещала?! – неожиданно громко рявкнул он. – Я – Антон, поняла? Думаю теперь родственниками станем. Ты же Костю своего в покое никогда не оставишь… А я на Людке женюсь. Всё же, ближе, чем друг семьи…

– Ты… хотите сказать…

– Да, прекрати выкать!.. – он казался злым, но Инга видела, внутри горит другой огонь. Сейчас ему больно, как и ей самой, только другая причина боли у него.

– Вы… Ты говорил, что Костя – ветер, но совсем не знаешь, что я тоже не из спокойных, хороших девочек. Я тоже – ветер… И последнее слово он за мной оставил… И я говорю: «Да»!

– Надо же, каким обманчивым бывает первое впечатление… – пробурчал Антон, допивая густой кофе. – Было вкусно, но больше – некогда. Жаль, что ты меня не захотела понять.

– Я отлично поняла… Только останусь с Костей… Я поеду и отыщу его…

– Глупая, романтическая блажь! Святая Анжелика! Ты хоть понимаешь, что не сможешь удержать в руках ураган?!

– Смогу, Антон… – уверенно и спокойно ответила Инга.

– Ну, тогда дерзай. Только помни, что тебя здесь любят и ждут, и с этим тебе придётся считаться… – строго погрозил он пальцем.

Больше не говоря ни слова, Антон ушёл на работу. Инга осталась в пустой кухне одна, и нехотя принялась одной рукой убирать со стола, складывая грязную посуду в мойку, остатки еды выбросила в мусорное ведро. Вздохнув, присела на отодвинутую совсем недавно Антоном, табуретку и задумалась. Она больше не плакала. Да, она решилась…

Инга очнулась от назойливо звонившего дверного звонка и пулей полетела открывать дверь. На пороге стояла Оля, увешенная сумками с продуктами.

– Доброе утро… – хмуро сказала она, и попыталась проскользнуть в кухню.

– Доброе, доброе утро! – рассмеялась Инга.

– Ты чего смеёшься?! – вдруг на полпути остановилась изумлённая Оля. – Константин Миронович у тебя?!

– Нет, но я поеду к нему. Завтра поеду.

– Ты?! А я?!

– Билет только один… Сегодня приезжают мои родители. Я им расскажу о необходимости уехать. Они у меня классные, они поймут.

– А что будет со мной?! Он же говорил мне, что я всегда буду работать у вас! – от неожиданности Оля выронила сумки. Из открытой сумки по полу покатились в разные стороны картошины. – Ох, извини, я не хотела!

– Ничего, сейчас соберём. Ты не переживай, никто же на совсем уезжать не собирается. Я его найду, и мы вернёмся домой! – воскликнула Инга, и, в испуге, прикрыла рот. Слишком громкий возглас мог разбудить тётю. – Тише… Там Люсик спит…

– Ты уедешь, а я где теперь буду работать? – печально вздохнула Оля, выкладывая продукты на стол в кухне.

– В казино! – уверенно пожала плечами Инга.

– Нету больше того казина! Вчера продано. И нас всех турнули, никого из наших не оставили… Там уже новая команда трудится с сегодняшнего дня…

– Как, продано?!.. Какая новая команда? Не понимаю… Так, вот, почему… – прошептала Инга побелевшими губами. Сообщение Оли, как громом, поразило её. Она в задумчивости подняла руку к подбородку. – Я же ничего не знала… А он молчал… И телефон его молчал вчера, целый день дозвониться не могла. Ну-ка, сейчас попробую… – Инга бросилась к телефону и принялась с остервенением крутить диск, долго вслушивалась в пронзительные нудные гудки, но всё было напрасно. Телефон не отвечал на вызов.

– И не парься… Он сказал, что больше нет у него телефона… – прошептала Оля.

– А ты вчера уже знала, и ничего мне не рассказала!.. – с обидой в голосе сказала Инга.

– Он приказал молчать… – был безжалостный ответ.

Чуть позже в кухню заглянула заспанная Людмила и откровенно обрадовалась, застав девушек вместе за приготовлением завтрака.

– А, вот, вы где! – рассмеялась Людмила, входя в кухню. – А я думаю, откуда голоса?!.. Антон так тихо ушёл, и не разбудил, пожалел… Хороший он, чуткий… – она даже зажмурилась от счастья.

День катился в запланированном порядке. Инга старательно выполняла упражнения по лечебной физкультуре, потом терпеливо выносила домогательства массажиста. Оля, не приседая, крутилась в кухне, Людмила с удовольствием ей помогала.

Родители приехали под вечер, вызвав небывалую суматоху своим появлением. Инга вся сжалась в комок, когда увидела отца похудевшим, осунувшимся и с левой рукой на чёрной перевязи. Но папа шутил, как обычно, и не обращал внимания на «некомплект», как он выразился.

– Ингуша, ну-ка, подсыпь сольки в помидорики! И водочки в рюмашечку подкапай папке. Хочу за твоё здоровье выпить, чтобы не посещали наш дом страшные беды! А где твой спаситель? Мне мамка все уши прожужжала о твоём супергерое! – отец шутливо рассмеялся и в ожидании упёрся взглядом в дочь.

– Папа, он уехал… Понимаешь, ему срочно надо было… Дела… – смущённо прошептала Инга, не сумев скрыть волнение.

– Он же у тебя не прохвост! Ну, надо, так, надо!

Вечером Оля неожиданно ушла, оставив гору невымытой посуды на попечение Людмилы, отец ушёл смотреть телевизор, а Инга уединилась с мамой в комнате.

– Ма… Я завтра должна уехать… Но ты не думай, я скоро вернусь, я обещаю… Мы вернёмся домой…

– Ох, когда так говорят, обычно не знают о дате. Не обещай, доченька. Такая уверенность может подвести. Она ничем не подкреплена… Куда ты едешь?

– Не знаю пока. Костя ничего не объяснил. Он так и не рассказал, что произошло. Его кто-то сильно побил…

– Понятно…

– Он ушёл, мамочка, и ключик оставил… Он сюда больше не вернётся… И, если я не поеду, могу потерять его навсегда… А я не хочу навсегда!..

– Ну, это слишком громко сказано, но может случиться и так… Ну, что ж, я задерживать тебя не буду. И отцу не позволю. Жаль, мы так мало будем вместе, когда ещё свидимся?!.. – печально вздохнула мама и украдкой смахнула набежавшую слезу.

– Ма, не плачь, я олбязательно вернусь… Вы же больше никуда не поедете?! Ты ничего не писала о его ранении…

– Не поедем. Куда ему теперь воевать? Отвоевались уже… Тебе лучше не знать, что нам пришлось пережить… Да… «С любимыми не расставайтесь»…

– Мамочка, любимая, ты меня понимаешь… – прошептала Инга, крепко прижавшись к родному материнскому плечу.

– Конечно, понимаю… То, о чём ты писала, смахивает на сказку… Я бы очень хотела познакомиться со сказочным принцем…

– Ма! Я не могу его потерять! Нас сейчас только билет связывает, понимаешь?

– Я же сказала, не буду тебе препятствовать. С отцом сегодня поговорю. Будь предельно осторожной в пути, и возвращайся, если где-то припечёт. Мы с папкой будем всегда тебе рады… – неожиданно мама заплакала, не сумев сдержаться.

– Ма… Мамочка, я скоро вернусь… – утешала её Инга.

– Ох, скоро ли? Никогда не обещай того, в чём до конца не уверена… Ты не скоро вернёшься домой… Завтра ты вылетаешь из родного гнезда, и только Богу известно…

Утром следующего дня Инга принялась паковать вещи в дорожную сумку, лихорадочно вспоминая, куда, что положила, но запомнить никак не могла. Слёз уже не было, но неясная тревога не оставляла. Костя так и не позвонил. Его ключик сиротливо лежал на телефонной тумбе не востребованным. Ключик оказался уже никому не нужной вещью.

К полудню пришла Оля и быстро упаковала большой пакет с едой, вложив в него бутылку минеральной воды.

– Может, позвонишь?… – спросила Оля, заискивающе заглянув в глаза Инге.

– Может… Сама ничего не знаю… Позвоню, конечно… Хочешь? – вдруг, с надеждой в голосе спросила Инга.

– Хочу… – неуверенно прошептала Оля.

– Оля, а ты тут за меня оставайся… Мама будет рада… И папка тебя примет… Как ты на это смотришь? А я тебе звонить буду, часто, часто! Ещё надоем своими звонками, – вдруг обрадовалась Инга неожиданно пришедшему на ум простому решению трудной задачи.

– Не знаю, как посмотрит на это твоя мама… – пожала плечами Оля и насупилась, потом вдруг резко отвернулась к окну, чтобы не заплакать.

– На что я должна благосклонно посмотреть? – спросила мама, входя в кухню. Она слышала обрывок разговора, и заинтересовалась последней фразой.

– Ма, пусть Олечка останется дома вместо меня… – умоляюще сложила руки под подбородком Инга и скривила уморительную рожицу.

– Пусть остаётся. На зарплату ей денег хватит, – улыбнулась мама.

– А мне денег не надо… Мне Константин Миронович до Нового года заплатил. Я помогу вам вести хозяйство, и с уборкой в доме помогу, и по магазинам… – сказала Оля и смущённо замолчала.

– Правильно! – подхватила Инга. – И массажист пусть не уходит. И инструкторша. Они же папе, как воздух, нужны!.. И Антон…

Жара стояла невыносимая. Надежды на дождь плавились на асфальте и высыхали до минимума. Одежда прилипала к телу, стесняла движения, и двигаться в такую погоду было немыслимо. Лето перевалило за свою середину. Ванна, наполненная прохладной водой, была единственным спасением в жарком мире знойного лета.

Но Инга не имела права обращать внимание на погодные неудобства. Время уже поджимало. Уже надо было ехать на вокзал.

Её провожали трое: мама, папа и Оля. Тётя Люда простилась со своей девочкой по телефону, пожелала счастливого пути и просила чаще писать.

«Ну, что, ж, она имеет право на своё счастье… Пусть…» – подумала Инга, кладя трубку на рычаг и обиженно вздыхая.

Поезд немного опаздывал. Они вчетвером стояли на заполненном людьми перроне и добросовестно волновались.

– Где ж тот паровоз, который надо поцеловать?! Сейчас я в справку схожу… И всё узнаю, – ворчливо сказал отец, всем своим видом выражая недовольство работой железной дороги.

– Стой уже! Подожди немного, а то подадут состав, и ты не успеешь, – одёрнула его мама.

– Вечно ты!.. – раздражённо дёрнулся отец.

– Папочка, ты не волнуйся так, я же не навсегда… Мы с Костей скоро вернёмся…

– Знаю я это «скоро»!.. – не уставал ворчать отец.

– Па, а ты представь, что это отдых у моря, понимаешь? Я же никогда ещё не ездила к морю! Ма, скажи ему!.. – Инга слегка обняла отца и нежно поцеловала в щеку.

– Ладно тебе, не учи учёного… Не подхалимничай! Не долго она там будет, скажет ещё, а я, дурак, поверить должен!.. – с досадой воскликнул отец, но позволил себя поцеловать. – Чует моё сердце…

– Мама, ну, скажи ему! – с возмущением воскликнула Инга. – Пусть не думает, что так легко от меня избавиться! Я же не навсегда!..

Только Оля молча стояла чуть поодаль и с невыразимой печалью в глазах наблюдала сцену прощания недавно встретившихся родных людей. Потом она отвернулась, и, глотая слёзы, посмотрела куда-то вдаль. Она боялась, что не сможет сдержать эмоций и расплачется, если произнесёт хоть звук. Она в душе ощущала всю серьёзность положения и боялась выдать себя тревожным словом, или жестом.

Неожиданно люди на перроне засуетились, начали хватать ручную кладь и тащить в разные стороны, заплакали дети, непонятно заговорил громкоговоритель.

– Едет… едет! – послышалось со всех сторон.

Состав ещё не был виден, но Инга почувствовала, как болезненно защемило в груди. Неумолимо приближалась волнующая минута расставания. Сердце усиленно застучало, больно ударяя по рёбрам и отбивая в мечущейся душе неверный ритм. И не было Кости рядом, чтобы одним прикосновением руки успокоить разбушевавшиеся страсти.

– Ну, где твой кавалер?! – зло спросил отец, когда, пыхтя и шипя, будто от натуги, состав подполз к перрону и устало остановился.

– Не знаю… Билет же один, папа… – пожала плечами расстроенная Инга.

– Может, ну его, с поездкой, не поедешь? – строго, но с нескрываемой надеждой спросил отец.

– Нет, папа, я должна… Зачем-то же нужен этот билет! Па, я не могу без него…

– Ну, смотри, как знаешь, дочка… В случае чего, немедленно возвращайся домой!

– Ой, папка, как же я тебя люблю! Сначала надо уехать! – печально улыбнулась Инга, вынимая из сумки билет и паспорт.

Место у Инги оказалось в спальном вагоне, а вагон – в голове поезда. Пришлось немного поторопиться.

В купе никого не было. Инга заняла указанное в билете место и почему-то вздохнула с облегчением.

До отхода поезда оставалась минута. Родители попрощались и поспешили к выходу. С ней осталась только Оля. Расплакалась, и вдруг, горячо зашептала на ухо, видя, как расстроена Инга отсутствием Кости:

– Инга, не жди его сейчас. Он не придёт… Он уже там, и встретит тебя… Не волнуйся. Прошу тебя, позвони обязательно…

– Конечно, позвоню, ещё как надоем тебе звонками! – ответила Инга, смахивая непрошенную последнюю слезу.

– Не позвонишь… – печально прошептала Оля – Не скоро у тебя получится… Но я буду ждать… Береги его… – печальная улыбка мелькнула на заплаканном лице. – До свидания…

– Ты что, тоже его любишь?! – догадалась Инга, но Оля опрометью бросилась вон из вагона, оставив Ингу одну в купе с её вопросами и сомнениями.

Поезд неслышно тронулся с места. Поплыли назад перрон и провожающие. Родители с Олей долго шли за вагоном, но вот, и они растаяли вдалеке. Куда везёт её этот поезд? Неизвестность пугала, но и дразнила…

Костя… Её Костя… Он так и не пришёл… Оля сказала, что он встретит… Значит, он уже там… Чуть меньше суток разделяет их… Надо немного подождать…

Купе было на две персоны, но никто из пассажиров так и не вошёл. В купе Инга оставалась одна. Она так и сидела у окна, наблюдая, как, постепенно ускоряясь и незаметно меняясь, проплывают мимо, пейзажи за окном.

В дверь кто-то постучался.

– Войдите! – громко крикнула Инга.

В купе с особым почтением вошла проводница и попросила билет.

– Скажите, почему никто не пришёл на свободное место? – удивлённо спросила Инга, указывая на свободную полку.

– А никого и не будет. Купе выкуплено. Для вас, наверное, – пожала плечами проводница и вышла, унося с собой билет, ниточку, связывающую её с Костей.

«Купе СВ выкупил! Ничего себе! Это – Костя, его почерк! Значит, Оля правду сказала. Он встретит… Господи, какая же я беспомощная, когда его нет!.. А Олька к нему не ровно дышит… Фиг, я ей позвоню!.. Я тоже имею право на ревность!»

Раннее утро застало Ингу в пути. Поезд, деловито раскачиваясь из стороны в сторону, катил по проторенному пути свои вагончики, пропуская полустанки, останавливаясь на больших станциях. Инга смотрела в окно и откровенно скучала. Как же медленно движутся стрелки дорогих часиков, подаренных ей родителями к шестнадцатилетнему юбилею… Раньше за временем невозможно было угнаться, а сегодня невозможно его заставить бежать быстрее… Хочется подтолкнуть ленивые стрелки, чтобы быстрее двигались… Вот, ещё одну станцию проехали… Кажется, последнюю…

Солнце, ещё не поднявшись над горизонтом, уже заметно припекало сквозь стекло так, что, казалось, ещё немного, и расплавятся внутренности. Мысли заснули на солнце. О еде даже не вспоминалось.

Неожиданно раздался стук в дверь.

– Ну, и жара!.. – простонала потная проводница, заглядывая в купе к Инге. – Давно такого пекла не было! Вам билетик нужен?

– Н-Нет!.. – с удивлением ответила Инга, пожав плечами.

– Ха-рашо!.. Скоро прибываем. Соберитесь, а то туалет закрою. К санитарной зоне подъезжаем, – бодро сообщила она. Не смотря на жару, женщина была полна энергии, что не мало удивило Ингу. У бедняжки в такую жару и пошевелиться желания не возникало…

Проводница вежливо улыбнулась и вышла из купе, а Инга нехотя стала собирать вещи. Задумалась над пакетом с продуктами. Хотела оставить его в купе, но потом передумала. А вдруг Костя не встретит, что она будет делать? Придётся искать кассы и покупать обратный билет. А что она будет есть, когда проголодается? И она решила забрать с собой аккуратно сложенные в пакет продукты.

Поезд, устало пыхтя, будто, измотавшийся от долого пути диабетик, медленно подкатил к перрону. За дверью купе началась суматоха. Случайные удары в стену, громкие неприличный слова, сказанные с особым смыслом, натужный детский рёв, сумасшедший хохот. Инга совершенно не была готова слушать подобные звуки народного творчества, и осталась сидеть на полке, пока суматоха за дверью немного не поутихла. Подобные звуки вызывали лишь раздражение, и чтобы не окунаться в них, пришлось немного подождать. Подхватив, наконец, сумку и увесистый пакет с продуктами, Инга подошла к ступенькам вагона. Она не заметила, как кто-то из толпы встречающих, рванулся к ней, выхватил ручную кладь и заключил в сводящие с ума, жаркие объятия…