Текст книги "История болезни. В попытках быть счастливой"

Конечно, я и раньше была у Стены Плача, видела и Эммаус, и Латрун. А в Акко не была никогда. В этот раз, хоть и в дикий шторм и проливной дождь, город мне понравился. Обилием котов, невероятно вкусной рыбой, всякими крестоностскими рассказками и сладостями на восточном базаре. Но главное – это Зойка, которая ни разу не путает Сибиллу с Изабеллой, а Ги де Лузиньяна с любым из Бодуэнов. И уж тем более с Рене де Шатийоном.

(Но я в принципе достойно держалась, начитавшись в детстве темно-красненьких томиков дореволюционных учебников по истории Средних веков.)

Лexa, студенческая кличка Дохтур, как всегда, смешил рассказами из жизни анестезиологов: “Смесь надо так подобрать, чтобы пациент назавтра попросил тебя того же составчика ему с собой домой отгрузить”.

Понятное дело, Леха иногда отрывается от монитора с данными больного и читает литературку. Меня еще не читал. С нетерпением жду отзыва.

Маме привет передавай. А как отец? Твоя бывшая вышла замуж? И так со всеми.

Мы прилетели в 31 градус жары, а вчера было 10 с диким ветром. Мы два раза попали в шабат и один раз в хамсин.

Неделя пролетела совсем незаметно. Если бы можно было оторваться от новостей из Москвы, то считай, что жизнь удалась.

Кстати, “Трансаэро”, даже экономический класс, – очень пристойная компания.

И еще кстати. Акко оборудован для колясочников так, что посмотреть можно все, включая подземные ходы из крепости госпитальеров в гавань. По одному они доставляли продукты, а по другому тащили контрабанду.

22 марта. Вчерашний звонок моего лепшего друга Алексашенко обернулся сегодня моим участием в совещании рабочей группы Открытого правительства.

Доклад Гуриева, Алексашенко и компании классный, четкий, жесткий. Если предложения будут реализованы, в России начнется операция “Чистые руки”. Как когда-то в Италии.

Будет ли? Мне так не показалось. Нужно ли вообще? Обязательно.

Три года назад, на первом заседании Совета по правам человека, мне довелось воодушевиться. Мне понравились слова Медведева о том, что, если он не справится с коррупцией, он не будет себя уважать.

За три года стало только хуже.

Он не мог? Не хотел?

И что за очередной подход к штанге?

Ничего произносить я не собиралась. Шла послушать. Но про семьи господ чиновников никто не сказал. Ну, тогда я… Я говорила про декларации жен (имея в виду бессребреника Шувалова и его батуриноподобную жену) и пристройство чиновных детишек во всякие “ВТБ” и прочие “Роснефти” на высокие должности. Реагируя на мои слова, Медведев сказал, что тогда это будет касаться всех. Видимо, прозрачно намекал, что нечиновник Ясин больше не сможет меня никуда пристроить. Очень мне это напомнило карикатуру на Путина, который в ответ на слова Ходорковского о коррупции в его собственном окружении, начал считать ЮКОСовские нефтяные запасы. Но надеюсь, обойдется…

25 марта. “Я люблю в Питере архитектуру и музеи, – сказал мой дядюшка, коренной петербуржец. – И очень не люблю то отвратительное мракобесие, которое из моего города исходит порой”.

Дядюшка имел в виду подписанный г. Полтавченко закон о запрете пропаганды гомосексуализма и педофилии.

Закон этот, во-первых, нелогичный, а во-вторых, просто диковатый. За мужеложство уголовного наказания нет уже давно, а педофилия, с которой гомосексуализм объединен в одном законе, одно из самых страшных преступлений. Я могу любить или не любить того или иного гея или лесбиянку. Но это отношение будет вызвано совсем другими факторами: злой человек или добрый, опрятный или нет, эпатирует или скромен. А совсем не их сексуальной ориентацией. А вот ежели человек – педофил, то он для меня не существует как человек. При первой же возможности я настучу на него куда следует, а уж руки не подам никогда.

Ну а относительно понятия “пропаганды” я как профессиональный журналист могу посоветовать питерским коллегам быть очень осторожными. Под понятие “пропаганда” при желании подводится что угодно. Даже простое упоминание. Что делать нам, людям, понимающим все мракобесие этого закона? Подписывать коллективные письма? Дежурить у судов, если и когда кто-то будет подвергаться конкретному преследованию? Просто молчать, стыдливо полагая, что раз мы с обычной сексуальной ориентацией, то нас это не касается? Типа как мне было сказано: ты борешься за права инвалидов – молодец, дело понятное и благородное. А этих не трогай, пускай сами разбираются.

Вот я и не знаю, можно ли бороться за права одних, не обращая внимания на других?

26 марта. Михаил Иванович из какой-то социальной комиссии Мосгордумы – полный сил, холеный даже слишком, уверенный в себе мужчина. На съемках программы про доступный город на “ТВ-3” мне пришлось полемизировать с ним в жесткой форме. Ну не въезжает ответственный товарисч.

Во-первых, он обозвал наши пробеги на инвалидных колясках показухой. Это, конечно, в ответ на мое предложение испытать доступность московских дорог на собственном опыте. Сесть задницей в коляску. Показуха, видите ли. Во-вторых, с жаром рассказывая о строительстве новых реабилитационных центров, он выдал следующее: “Вот представляете, жил он, молодой, красивый, богатый, а потом в один день попал в автокатастрофу и сломал себе спину. Все, жизнь закончилась!”

“Ну и придурок, – подумала я. – Вот сейчас, Михал Иваныч, вы полную глупость сказали. Жизнь не закончилась, она просто изменилась. Бывает, кстати, что некоторым это очень прочищает мозги”.

И про новый реабилитационный центр на Лодочной. Очень дорого. Делали здоровые для себя.

25 марта. Друзья мои, весь Татарстан на выборах голосовал за Путина. На моем семинаре “Я думаю” в прошедшие выходные была довольно представительная выборка из Казани и Набережных Челнов. Абсолютно уверены, что это Путин сделал их жизнь лучше. Ссылка на милицию и смерть от изнасилования бутылкой из-под шампанского заставила розовощеких юношей погрустнеть.

Девочка из Красноярска сама работала в штабе Путина. Но то ли делала это чисто за деньги, то ли такого там насмотрелась, что весь мой либеральный пафос встречал явное понимание с ее стороны. А может, она владеет НЛП и умеет “присоединяться”?

Парнишка из Вятки недоумевал, почему оппозиция требует вернуть выборы губернаторов. Вот им назначили очень приличного человека. А выбрали бы черт-те кого. И в соседней Перми тоже хороший мужик. Коллеги из Екатеринбурга почти взвыли. Видно, им Мишарин как-то не очень.

А девочка Карина поступила в Москве во ВГИК и теперь хочет снимать документальное кино про наш семинар.

Саша из саратовского “Яблока” готов прислать к нам всех своих немногочисленных коллег. Потому что наш семинар – это то, что нужно молодежи из “измученного Володиным” города. Это цитата.

Черноволосая деточка из Марий Эл очень хочет в муниципальные органы.

Наташа из Орла так лучезарно улыбалась, что я не помню, о чем она спрашивала.

26 марта. Я в Новосибирске второй раз. Первый был в апреле 1986 года. Двадцать шесть лет назад. Апрель, холодно было очень. Посреди Академгородка на морозе с истинно купеческой роскошью бил фонтан.

В общежитии, где мы жили, прибыв на конференцию под забойным названием “Студент и научно-технический прогресс”, утомленная сменой времени группа студентов экономического факультета МГУ, немало выпив, устроила некоторый дебош. Из соседней комнаты пришел милый мальчик в клетчатой рубашке, застегнутой на вороте на последнюю пуговицу, и потребовал прекратить бардак. Если не прекратим, он обещал написать о нашем мерзком поведении в ректорат. По-моему, его звали Саша. Мы позвали его выпить с нами, но он отказался. А поскольку шум и гам продолжился, то он написал. Прям написал донос, который потом переслали в Москву. А поскольку время было для дебоша неблагоприятное, действовал сухой закон им. Егора Кузьмича Лигачева, то некоторые из нас имели суровые неприятности.

Саше, как выяснилось потом, я очень понравилась. Как красивая девушка, а не как дебошир. Он даже написал мне несколько писем про любовь.

Но я, нечуткая, их выбросила. Я уже была влюблена в другого. В самолете по дороге в Новосибирск я познакомилась с Варькиным отцом. Он был очень похож на мою первую любовь.

27 марта. Натопить и закрыться – известный принцип российской жизни. Не в первый раз в моей биографии в гостиницах градусов 25, окна не открываются, а одеяло все равно пуховое. Это чтобы в 4.45 по московскому времени ты вылез из-под него с большим чувством облегчения.

В Новосибирске вполне приличные пробки на дорогах. Леворульные машины сюда не доезжают, а то было бы еще толкливее. Говорливый студент Сережа, коему поручено возить меня с Ленкой, моей верной подругой в сумасшедших путешествиях, опаздывает на своем видавшем виды японце минут на двадцать. Автобус из Академгородка, в котором едут молодые журналисты, участники конкурса “Аргонавты”, опаздывает еще больше. Пробки. Не как в Москве – из-за невероятного количества машин, их здесь все-таки меньше, а из-за идиотской организации движения.

Хоть и с опозданием, начинаем. Мой мастер-класс называется “Гражданская позиция журналиста”. Рассказываю про все: “Белое кольцо” на Садовом и помощь детям-инвалидам, кошачьи приюты и почему мне все равно, что делал Прохоров в Куршавеле. Дети прекрасны. Им интересно все.

Вот только в машине, когда я спрашиваю, с какой стороны от города находится аэропорт Толмачево, никто из троих двадцатилетних новосибирцев не может мне ответить. Только специалист по спортивному ориентированию Ангелина в конце концов утверждает, что с юга. А Сережа, который три с лишним года за рулем, не в курсе. Зато знает, когда день рождения Филиппа Киркорова. И вообще говорит, что хорошо запоминает даты. День взятия Бастилии, впрочем, не знает.

28 марта. И будет вам щастье, если в Новосибирске у вас есть парочка замечательных взаимных френдов. Как у меня. Тогда вы прилетаете вечером в город, часик отдыхаете в гостинице, спускаетесь вниз и упоительно треплетесь часа три до полного изнеможения. Выпиваете бутылочку красненького, съедаете ранее никогда не пробованную рыбку нельму с гречневой кашей. Поднявшись обратно в номер, вы засыпаете через полчаса, несмотря на внушительную разницу во времени. Выданное мамой снотворное не пригождается. Более того, вы в страшном плюсе. Вы обзаводитесь коробкой шоколадных конфет марки “Новосибирск”, книжкой стихов от Александра Григорьевича и набором очень нужного нескажучего, выпускаемого Сашиной фирмой. Ради этого стоит метнуться кабанчиком за три с лишним тыщи километров даже на один вечер.

Еще из кайфного: вас обслуживает вот прямо красивый официант Никита, который сам из Краснодара, а в Сибирь приехал учиться на строителя. А не какого-нибудь там политолога или экономиста.

9 апреля. Так надо или не надо составлять черные списки учителей, принимавших участие в фальсификации выборов? Доводы тех, кто считает, что не надо, сводятся к стонам про якобы 1937-й год. А я глубоко уверена, что такие списки нужны. Конечно, такие списки черные-пречерные нужны не только про учителей. Про судей нужны, про прокуроров, про ментов (полицейских). Но с учителями дело особое. Вот он соврал, сфальсифицировал и, уверенный, что никто ничего не заметил, пошел учить наших детей.

В стране, где быть просто честным требует от человека героизма, единственное, что может сделать общество, это выразить осуждение. Не подать руки, дать пощечину– это все из лексикона XIX века. А как иначе возрождать институт репутации? В стране, где твое достоинство не защитит ни суд, ни выборная власть, тебе остается бороться только самому. Один на один с ложью. И вот в кои-то веки ты не один. Вас, с белыми ленточками или без оных, несколько сотен. А может быть, несколько тысяч или миллионов. Но лжецов пока больше. Единственное, что мы можем сделать, это назвать их поименно. И только не надо криков про то, что если учительница откажется, она потеряет работу. А что, работа стоит доброго имени? Вот Сергей Магницкий, сохраняя доброе имя и честь юриста, умер в тюрьме. А тут – работа. Мои журналисты в КРЖ тоже периодически ноют: “Не напишу поганку – меня уволят”. Ну и что, тоже мне редкая профессия – журналист. Вон умудряется же Зоя Светова годами писать правду про самые чудовищные нарушения. А Политковскую убили. А вы про работу.

Репутация – вот что нам стоит поставить на самый высокий пьедестал. А иначе – труба.

9 апреля. Скажу сразу, что я все больше и больше уважаю Ксению Собчак. Взрослеет, причем быстро.

Теперь про вчерашнее. На вручении премии “Оскар”, если кто не в курсе, задавать острые политические вопросы вполне принято. К тому же на любой широте и долготе, если только там не находится абсолютная монархия или диктатура, публичному человеку, каковым является актриса, вопросы, не касающиеся зарплаты, здоровья и сексуальной ориентации, задавать принято. Мерзкий человек Миронов, что не мешает ему быть хорошим актером, сам спровоцировал Ксению репликой про “ублюдков”. Я не исключаю, что он действительно так думает, что это не просто желание тупо лизнуть власть. Ну, думает и думает, черт с ним, это не мешает ему быть прекрасным в роли Отрепьева в постановке “Бориса Годунова” Деклана Донеллана.

Что касается агитации Чулпан Хаматовой за Путина, то если уж связался с властью, ты никак не застрахован от того, что власть тебя когда-нибудь о чем-нибудь попросит. Не верь, не бойся, не проси – это не нами придумано. И если уж пришлось просить Путина, то, несомненно, пришлось и отдавать долг. Стоят ли того больные дети, спасаемые фондом “Подари жизнь”? Без сомнения, да! Вот только одно гаденькое “но”. Не про Чулпан, а про Путина. Когда в стране, президентом и премьер-министром которой он является кучу лет, его, паразита, надо умолять о том, чтобы он выделил деньги для спасения больных детей, позорник он, а не кто иной. Он что, свои выделяет? Или гуляет на бюджетные? В какой-нибудь стране Бельгии премьер-министр (его жена) или президент (его жена), задумавшие шикарно отдохнуть в то время, как у них из-за недофинансирования государством здравоохранения умирают граждане нежного возраста, немедленно расстаются со своими постами. Так что Путина просить помочь фонду – это вообще-то пощечина Путину. Просто ни мы, ни Путин этого не понимаем. Пока.

А Собчак – молодец. И что мешало Чулпан Хаматовой просто ответить “голосовала бы” или “вообще бы не пошла на выборы”? Но она опять предпочла промолчать. Есть что скрывать?

13 апреля. Я познакомилась с ней на съемках программы “Право голоса”. Юля стояла рядом со мной. Красивая женщина, высокая, в изумительном бежевом платье. Мама ребенка-инвалида. От нее на программе я впервые услышала те обвинения в адрес сотрудников Департамента социальной защиты населения, о которых она пишет в своем письме. Это бывает очень редко, чтобы инвалиды или мамы детей-инвалидов кого-то обвиняли или чего-то требовали. Обычно мы просим с той или иной степенью униженности. Люди бессильны, а чиновники – наоборот: всесильны. И у меня есть привычное желание “смягчить”.

Юля совершенно особенная. Она готова бороться за то, что полагается по закону. Не просить, а бороться. Ее сыну семнадцать лет, а у помянутой в стенограмме несносной мамочки Косицыной, с которой невозможно работать сотрудникам департамента, – трое детишек с ДЦП. В одной семье. Как это получилось, отдельная история. А еще на программе была безумно уставшая мама двоих ДЦПят. Так ласково называют они своих особых детишек. Но вернемся к маме Юле. Позволю себе процитировать, что она пишет:

Вчера была подведена черта под периодом иллюзий и началась другая жизнь. Для всех нас привычно, встречая яростное сопротивление чиновников в помощи инвалидам – самым сложным категориям граждан страны, продолжать ждать чуда и надеяться на него. А вдруг начальник или начальник его начальника, а может, мэр города, который им всем начальник, ну хоть краем уха услышит о том бесконечном беспределе, который вытворяет Департамент социальной защиты Москвы?! Так вот – это не мои иллюзии.

Мои до вчерашнего дня были иными. При ДСЗН существует Совет родителей с детьми-инвалидами. Я – мама ребенка с ДЦП. Моему сыну 17 лет. А значит, мы родились в 1994 году. Знающие люди помнят, как это было. 5 декабря роддом № 5 был открыт после “мойки”. Помыть его помыли, а вот одеял для родильного корпуса не завезли. Я рожала под детским байковым одеялом. Родился сын, очень красивый, со взрослым лицом, мальчик. Моему сыну разбили голову после родов через два часа, видимо когда перекладывали. Об этом при выписке мне тихонечко сказала старенькая медсестра. А в ночь на 6 декабря ко мне пришла “детский доктор” и сказала: “Мамочка, крепитесь, ваш мальчик очень слабенький, ну вы – молодая, еще родите”. Дальше был месяц в больнице № 13. И там все поделилось на этажи. На первом был реанимационный блок для недоношенных деток. Его возглавлял очень интересный дядька, армянин. Он спас моего сына. Внимательный, с чувством юмора, способный на правильные и добрые слова в нужный момент.

Через год и три недели, 27 декабря 1995 года, моему сыну в 18-й больнице Москвы был поставлен диагноз ДЦП. Рассказать про изящество, с которым там объявляли о неизлечимом заболевании твоего ребенка, – потерять время, подбирая матерные слова. Дальше настал период бесконечной реабилитации. Слово “лечение” в этом заболевании отсутствует. Хочешь нормального массажиста – заплати, требуется повторный курс – заплати. Не хочу тратить время, все, кто сталкивался с бесплатной медициной, знают ее цену. Прошло семнадцать лет. Детей с ДЦП рождается еще больше.

Для тех, кто не пробовал, скажу: получить в 2012 году реальную помощь от ДСЗН, положенную по закону, так же невозможно, как и в 1995. А бюджеты на эту сферу выделяются баснословные. Так, например, на программу реабилитации детей с ДЦП в Будапеште в Институт Пете (это очень востребованная программа, потому что она работает и есть хорошие результаты) в 2011 году выделено юо ооо ооо рублей, это цифра из официального отчета Департамента за 2011 год. Этим направлением занимается Потяева Татьяна Александровна, первый зам. руководителя ДСЗН г. Москвы Петросяна Владимира Аршаковича. Услугу – слово-то какое, они оказывают нам услугу! – получили 165 семей (ребенок с сопровождающим два раза в год), это со слов той же Потяевой. Делим одно на другое, получаем 303 000 рублей за одну поездку в год.

А теперь реальность: http://fomm.detiangeli.ru/index.php?topic=1671.435

Для тех, кто оплачивал поездку самостоятельно, такой же по времени курс в Институте Пете будет стоить 140 000 рублей, то есть в два раза дешевле. А ведь я привела в пример только одну из многих программ!

Господин Собянин! Если до этого момента Вы не слышали об этом, то сейчас слышите.

На все письма от родителей и ребят-инвалидов Вам и Вашему заместителю по социальной сфере Голодец Ольге Юрьевне приходил ответ за подписью начальника Управления по социальной интеграции лиц с ограничениями жизнедеятельности Калиниченко Ирины Николаевны или упомянутой Потяевой Татьяны Александровны.

А свое письмо я начала с оставшихся у меня иллюзий, так вот, мои касались роли Совета родителей при ДСЗН. В Положении о Совете есть все пункты, по которым этот Совет может реально требовать решений ото всех департаментов Москвы. Но Совет, как выяснилось, был создан не для этого. Это буфер между родителями и департаментом. Он ничего не требует, более того – и не формулирует даже задач себе, сплошное шифрование пустоты! Его возглавляет подруга Потяевой, Карпишина Ольга Александровна. В моем распоряжении находится стенограмма одного из заседаний. Приведу из него несколько фраз:

Повестка дня

1. Причины сложившейся конфликтной ситуации в Совете и видение каждым путей выхода из нее.

2. Разное.

Карпишина: “Считаю, что мы должны доверять и поддерживать друг друга. Однако когда для участия в Координационном совете были выдвинуты другие кандидатуры, это вызвало такой негатив. Считаю, что мы все в равных ситуациях, все должны учиться говорить. Поэтому призываю всех прекратить распри. Надо объединяться, иначе нам не победить таких мам, как Е. Косицына и другие, которые недовольны работой Совета. Много нареканий на наш Совет и в “Благовесте”, и в Пете. В такой ситуации нужно друг другу подставлять плечо, а не сдавать друг друга”.

Еще раз хочу переспросить Карпишину и остальных: вы соображаете, для чего собрались? Какая цель? Зачем? Вы погрязли в склоках, ненависти друг к другу и вражде! Вам не страшно смотреть в глаза тем, чьи интересы вы “защищаете”? Вы – последняя моя иллюзия. Я приложу все усилия для переизбрания Карпишиной с этого поста, среди родителей Совета есть достойные и грамотные люди, они знают не понаслышке о страшных проблемах, сопровождающих семьи с инвалидами по жизни, грамотно формулируют и имеют совесть. Старомодно? Потерпите!

Все материалы выложу на http://sovet-roditeley.ru/.

Мне многие говорят: “Юля, чему ты удивляешься, у нас всегда так было!” Мне хочется на это ответить отрывком из стихотворения “Утро” Полонского Якова:

 
О, в ответ природе
Улыбнись, от века
Обреченный скорби
Гений человека!
Улыбнись природе!
Верь знаменованью!
Нет конца стремленью —
Есть конец страданью!
 

19 апреля. Пермь опять нравится. Особенно заборы, разрисованные всякими сюжетами, которые чудный юноша Андрей называет “длинной историей”.

Вчера прилетели совсем в ночи. “Кубань Эрлайнс” исправно махала крыльями, но граждане-делегаты на чартер безбожно опаздывали. Утром – задача встать ни свет ни заря. Потом задача – не уснуть на заседании. Тоже справились. Поблагодарила Чиркунова за помощь одному мальчику-колясочнику. Года два назад просто кинула ему сообщение в личку, так, мол, и так. А он взял и сделал. Респект. Хотя задача была не больно сложная, сейчас уже точно не помню, о чем конкретно шла речь.

Потом выступала в университете. Детишки – совсем молодняк. Часть болтала, но в целом отлично. Вообще вполне приличный кампус у ПГУ. Сейчас отдохну, и поедем на губернаторский прием. Может, посикунчиков дадут?

А по сути форума скажу так: Открытое правительство – дело хорошее. Вот только с доверием ему очень долго ситуация будет катастрофической. Столько раз обманывали, что с первого раза никто не поверит. Если предположить, что правительство вдруг станет честным, то оно вскорости начнет обижаться: я такое честное, а мне никто не верит.

Это, граждане, называется плохая кредитная история. В случае с нашим государством – просто отвратная.

20 апреля. В Перми солнечно и ветрено. И очень много позитива. Первый позитив: мои обожаемые студенты из дискуссионного клуба Пермской Вышки. Растрогали меня до слез, подарив паспорт пермяка. Сувенир, конечно, но отпечатанный на Гознаке (ударение на последнем слоге – по-центробанковски).

Второй позитив: необыкновенная, абсолютно уникальная пермская деревянная скульптура. Как это могли делать деревенские мастера, я не могу себе вообразить! Христос с лицом крестьянина, с ногами и руками, натруженными в поле, одетый в синее домотканое платье, как это принято в коми-пермяцких деревнях. Распятый Христос с лицом Чингисхана. Курносая Дева Мария и Бог-Отец, держащий в руках скипетр и державу. Солнце с глазками и ротиком, изображенное на распятии так, как будто это языческое Ярило. Ну и невероятная Женя-экскурсовод, с которой сговорились встретиться летом на “Пилораме”.

Третий кайф: пельмени со щукой, бутерброды со щучьей икрой, котлетки из щуки с муксуном. И все это запивается облепиховым и клюквенным морсами.

Единственное, что печалит, это что православная церковь выгоняет-таки музей деревянной скульптуры из здания собора, где музей находится с 1920-х годов. Впрочем, тогда музей просто занял здание собора. Впрочем, впрочем… если построить современное здание музея, то все останутся при своих и печалиться будет не о чем.

27 апреля. Я почти ничего не писала всю неделю по простой причине – не оставалось сил даже в зеркало посмотреть.

Похоронила подругу. Без комментариев. Она – моя ровесница.

Дискутировала с батюшками. Встречалась с начинающими политиками. Переоформляла депозит. Модерировала круглый стол про образование. Беседовала с Люсей Улицкой про “Без границ”. Потом была ею привезена в мастерскую ее мужа, замечательного скульптора и художника Андрея Красулина. А еще спорила на РСН с неубедительным человеком Шаравским по поводу цензуры. Он говорил, что цензуры нет.

А еще пробки…

2 мая. Мне наконец удалось найти квартиру для девушки Лены из Самары. У нее в феврале внезапно умерла мама, и Лене пришлось привезти в Москву оставшегося после мамы кота Барсика пятнадцати лет, ее верного друга и любимца. Ну не могла Лена выкинуть на улицу маминого кота. Но в общаге сказали “нет, усыпляйте”. А как усыпить котика, которого любила покойная мама?

Короче, квартира за приемлемые деньги есть. Лена и Барсик переезжают!

6 мая. Сходила в музей им. Глинки на выставку, посвященную Ростроповичу и Вишневской, и всем советую. Очень, скажу вам, профессионально и интересно. Начиная с фото маленького Ростроповича, который лежит младенцем в футляре от виолончели папы Леопольда (кстати, папу Моцарта тоже звали Леопольдом). Заканчивая фантастическим набором мантий почетного профессора всех наидостойнейших университетов, платьев Галины Павловны и международных телеграмм с признаниями в любви в стихах.

Особенно интересно лично мне было посмотреть (кыно) про процесс выдавливания Ростроповича и Вишневской из СССР. Представляете, эти совки поганые уничтожили весь киношный архив выступлений Вишневской в Большом Театре! Осталось только аудио. Вымарывали человека, чтобы он как бы и не существовал никогда. Устроители выставки нашли видеоизображений поющей примы Большого театра всего на 16 минут! То же самое с Ростроповичем.

Впрочем, это не помешало замечательной паре войти в историю. Чего стоит фото Ростроповича, играющего на своей виолончели около полуразрушенной Берлинской стены, возле которой вовсю мельтешат люди, пытаясь отломать сувенир на память и не обращая никакого внимания на маэстро. Ну, а про 1991 год мы с вами и так помним.

Вот ведь великие люди. Когда они “пошли на вы”, приютив Солженицына, за что и были выгнаны из страны, им было под пятьдесят. Для виолончелиста это не возраст, а для оперной певицы – почти конец карьеры. Тем не менее не побоялись. Остались не просто людьми, а стали недосягаемым примером для подражания.

7 мая. То, что произошло, безусловно, не является началом гражданской войны. Пугать не надо. Провокации были. И с той, и с другой стороны. Просто если в нормальной ситуации усесться на асфальте в немалом количестве посередине двигающейся толпы – это фигня, то среди наэлектризованных нас – это почти провокация. Наэлектризованные мы – это и ОМОН.

Минусов – миллион. Безусловный плюс – один. Все мировые телеканалы будут показывать инаугурацию Путина только рядышком с кадрами жестокого избиения симпатичных девушек и журналистов.

Я не была на площади. Сидела, не отрываясь от трансляции “Дождя”. Видела озверелую полицию. Наверное, начальство провело обширное промывание мозгов и убедило парней, что на площади враги. Один мой знакомый, полковник милиции, регулярно ходил на предыдущие митинги и рассказывал про свои впечатления от того, как реагируют стоящие в оцеплении. На первых митингах, наслушавшись песен ребят из ВДВ, они, выражаясь большевистским языком, были распропагандированы. Это заметил не только мой Юра, но и вышестоящее начальство. И устроило политинформацию.

Ну, вот и все. Думаю, что еще некоторое количество стычек теперь уже неизбежно. А дальше Путин пойдет на переговоры. Просто потому, что в течение всей предыдущей карьеры он предпочитал обходиться “малыми жертвами”. В смысле, немногочисленными. Но может быть, я слишком оптимист.

11 мая. На “Дожде” мне дали очень мало времени, но зато говорили про гуляния на бульварах. А я там, между прочим, еще не была. Посему, выйдя в 9.30 с “Красного Октября”, я прямиком направилась на Чистопрудный бульвар.

Но мне же надо, чтобы кто-нибудь помог. Стала быстро соображать, кто там будет точно. Непонятно. Потом решила, позвоню-ка я Илюше Барабанову, уж кто-нибудь из “Нью Таймс” на Чистых прудах гуляет. Оказался сам Илюша.

Ну что вам сказать про атмосферу? Редкий кайф. Народу очень много. На мой неподготовленный взгляд, тысячи полторы. С детьми, собаками, белыми ленточками, улыбаются, здороваются.

Зажигали Собчак и Яшин. Самое интересное, что дискуссию они вели с заветным единороссом и очень гибким человеком Сергеем Марковым. Отважился, за что получает кусочек респекта. Нес, правда, полную ахинею. Про то, что кредит доверия у Путина на год-полтора и за это время Путин обязан начать предпринимать решительные меры. В какой области меры и что за меры, Марков сформулировать не смог. Главное, решительные.

Гайд-парк, короче. Можно покушать, очаровательные девушки выдали мне бутерброд с колбасой, а не менее очаровательный юноша насыпал хрустящих сушек. Другие девушки собирали мусор. Вообще, поразил полный порядок и абсолютная мягкость толпы. В своей коляске я чувствовала себя суперкомфортно.

Через час, налюбовавшись на улыбки и устав здороваться, я отчалила. Проводили меня Барабанов и присоединившаяся к нему Женя Альбац. Короче, все на Чистые пруды! Одно из приятнейших и духоподъемных жизненных впечатлений вам гарантировано.

12 мая. Водитель Валера утром не приехал на работу. А мне ну обязательно нужно было на работу. Так обязательно бывает очень редко. Мало того что надо, но еще и вовремя. Вызвала такси. Милую девушку предупредила, что водитель нужен здоровенный, потому как меня нужно пересадить в машину.

Приехал Миша. Реально здоровенный. Пока толкались в пробках на Ленинградке, естественно, болтали. То да се, он из деревни около Сергиева Посада. Снимает квартиру. Необразованный очень. Почти дремучий, но позитивный. Вдруг разговор заходит про белые ленточки. Миша возмущенно восклицает: “Но они же никто не работают и вообще хотят все развалить, а взамен ничего не предлагают”. Я не то чтобы спорю, но что-то мягко возражаю. А потом говорю Мише: “Я же сама такая, с белой ленточкой”. А перед этим у нас была тема про то, что я молодец, потому что работаю, хоть инвалид, помогаю всяким людям и трали-вали хорошая. Миша меня зауважал. А тут вдруг я признаюсь, что белая ленточница. Спрашиваю Мишу:

– А откуда ты знаешь про белые ленточки?

– А я в милиции работаю. Сутки дежурю – трое подрабатываю.

Опа. Можно сказать, прямой контакт с противоположной стороной. Начинаю расспрашивать. Откуда информация про ленточки? Из бесед в автозаках, вестимо. Дальше спрашиваю: