Текст книги "История болезни. В попытках быть счастливой"

– Миша, неужели тебе нравится, что начальство ворует? Я имею в виду – большое начальство.

Миша горячо поддерживает с криком “воруют все!” Я пытаюсь возражать:

– Миша, вот я не ворую. А ты воруешь?

– Я – нет.

– Ну вот, смотри, нас в машине двое, и из нас двоих никто не ворует, а ты говоришь – все.

Миша смотрит на меня как на наивную дуреху и спрашивает:

– И ты что, надеешься это изменить? Так всегда было, воровали всегда, не нам это менять.

– Миш, а когда у детей-инвалидов воруют, это как?

В ответ Миша молчит.

Телефончик я у него взяла. Не могу сказать, что подружились, но руки на прощание друг другу пожали.

13 мая. Ах, почему мы не гуляли с писателями по Чистопрудному бульвару вчера? Было бы тепло и сухо. Мы легких путей не ищем. Но я все-таки погуляла по Чистым прудам в хорошую погоду. Сразу после встречи в Сахаровском центре с сотней замечательных учительниц я поехала-таки на Чистопрудный. Отметила, что вечером публика иная. Вечером подтягиваются те, кто днем на службе. А в рабочее время – студенты, пенсионеры и журналисты. Но это не мешает классности тусовки.

А в Сахаровском центре становится бывать все интереснее и приятнее. Молодец Сережа Лукашевский, который делает из него просто классное тусовочное место. Чего стоит скульптура перед входом в выставочный зал! Очень советую приехать посмотреть.

Ну, до встречи под дождем!

14 мая. Жительница Чистых прудов (не лагеря, а по жизни) Лена Жемкова сегодня сказала мне, что за последнее время ей никогда не было так чисто и тихо жить. Потому как на Чистопрудном обычно слоняется дикое количество пьяных бомжей, которые занимают все лавочки, и музицирует отвязанная молодежь. А сейчас – кайф.

Но это преамбула к тому, что за сегодняшний день отрицательных эмоций не случилось. Ну, кроме потерянной жемчужной сережки белого цвета. Чтоб все бы наши несчастья были такими.

Фотографии известных лиц, принимавших участие в упоительной прогулке, разошлись по интернету. Я скажу, кого я встретила неожиданно для себя и приятно. Это была внучка Н. С. Хрущева Юля, это был правнук Столыпина Николай Случевский, это был замечательный врач Лев Кактурский и еще много-много доброжелательных, чудесных московских лиц. На месте Путина я бы перенесла столицу в Нижний Тагил. Там его любят. Там ему комфортнее. А с нами ему явно жизни не будет.

Погода тоже была за нас. Я уж часом думаю: не специально ли Росгидромет пугал нас дождями и градом? Но дома никто не остался. А кто остался – потерял здоровенный кусок жизненного удовольствия.

На Сретенском бульваре из открытого окна высовывалась женщина, фотографировала нас и приветственно размахивала рукой. Я вспомнила, что жителям домов на пути проезда путинского кортежа к инаугурации к окнам подходить не советовали. Снайперы, однако. И вот мне не верится, что это один и тот же город, моя Москва.

Мне дарили цветы: ландыши и одуванчики. С одуванчиками вышла проблема – они испачкали, как в детстве, мою белую юбку, а она была до пола и символизировала собой большущую белую ленту. А еще подошла красивая женщина, подарила розу и представилась – Виктория Лепко. Я бы ее и так узнала! Это же пани Каролинка из “Кабачка 13 стульев”.

А еще мне было очень лестно слышать похвалу и благодарность от одного пожилого фотографа. Он сказал, что практически ослеп на левый глаз и совсем уже отчаялся, но, прочитав мою повесть, решил не сдаваться. И вот он снова фотографирует. На акции видела еще двух девушек в инвалидных креслах. Обе с белыми ленточками и цветами. Они улыбались.

16 мая. Юрию Марковичу Шмидту исполнилось 75 лет.

Я познакомилась с ним при непростых обстоятельствах. Ходорковский был в тюрьме, мне позвонил Алексей Симонов и спросил, не кажется ли мне, что адвокат Шмидт, отстоявший в свое время капитана Никитина, а еще раньше – целую шеренгу ребят с политическими статьями, был бы Ходорковскому очень нужен. Но у Ходорковского был адвокат Падва. Со всеми вытекающими. В общем, когда Шмидт первый раз приехал в ЮКОС, на вокзале его встречал мой водитель Саша, а ночевал Юрий Маркович у Симонова.

Его отца арестовали в 1937-м, через три месяца после рождения сына. Письмо отец написал только в конце 1955-го. Юрий Маркович с мамой оказались живы, проведя в Ленинграде всю блокаду, и даже жили по довоенному адресу.

Юрий Маркович пытался поступать в театральный, потом в медицинский. Хорошо, что не взяли. А то страна потеряла бы такого удивительного и порядочного адвоката. Впрочем, когда он поступил на юрфак ЛГУ, ему честно сказали, что с его фамилией он может рассчитывать только на статус адвоката. И он тридцать лет оттрубил, защищая обыкновенных людей, кого попало, как он сегодня выразился. А потом решил, что заработал себе право выбирать клиентов. Его просили выступить защитником разных людей Сахаров и Старовойтова. А его последний клиент, как сказал сегодня сам Шмидт, “умудряется вселять в меня надежду, когда совсем опускаются руки”.

Юрий Маркович страшно похудел. А голос звучный, а интонации насмешливые, а улыбка фантастическая. Чествовали его в “Мемориале”. Среди своих.

24 мая. Я давеча была на премьере фильма “Прогон года”. Как честно перед фильмом сказала Вера Кричевская – фильм длинный. Я бы оттуда тоже кое-что выкинула. Но это, может быть, от того, что на многое смотрю изнутри.

Но главное, что я там увидела, это, конечно, мамы. Удивительно трогательные, беззащитные, боящиеся за своих таких талантливых и таких непутевых мальчиков. Такие настоящие мамы. Вот такая, собственно, мама любая, опасающаяся того, что безбашенный сын обязательно влезет в какую-нибудь историю. Будь то Дева Мария, не сочтите это кощунством, будь то обыкновенная женщина, провожающая сына в армию. Страшно за них, за мальчиков. Особенно если они умные, беспокойные и непоседливые. Типа хотят изменить мир.

Вера Кричевская удивительно этих мам показала. Детей советского террора, тем не менее прощающих своих мальчиков за чудовищное напряжение нервов, которое они своим мамам дарят. Так что я смотрела фильм не про Быкова, Ефремова и Васильева, а про их мам. И мне очень понравилось.

А после фильма была замечательная возможность их поцеловать, сказать спасибо, а советовать не волноваться было бесполезно и излишне. Все равно будут.

26 мая. Спокойный день после сумасшедшей недели. Были в ней и Кудрин, и Макфол, и осетинские пироги, и платок Эрме. А также Регина, сапоги-босоножки и картина Маши Сориной с красным котом, решение записать аудиокнигу и пробки.

С понедельника Катя начинает рисовать бабочек на стенах моего дома. Не шучу.

28 мая. И поехала я потом на благотворительную ярмарку фонда “Живой”. И было мне счастье и успокоение.

В маленьком, довольно разрушенном дворике в Хохловском переулке, как будто ты не в Москве, а в каком-нибудь уютном провинциальном городке, стоит огромный чан с пловом. Около него хлопочет очаровательная длинноволосая Юля с половником. Плов пахнет так, что хочется съесть весь чан. А внутри дома на самой ярмарке мы с дочкой оставили приличную сумму денег, купив три платка, подушку-овцу, слона в сиреневой кофточке, котозайца, бусы, горчичного цвета кофточку, которая мне офигенно подошла, черепаху из Гагр, микроскопическую статую совы, три кружки… и это, кажется, все. А еще был подарок. Какой-то милый человек по имени Лева, вчера узнав из моего ЖЖ, что я в воскресенье собираюсь на ярмарку, оставил для меня куклу в виде, естественно, кота – в подарок на прошедший день рождения. Спасибо замечательному неизвестному другу. А может быть, он известный, но неопознанный.

В любом случае Татьяна и ее команда опять поразили доброй, созидательной атмосферой и красотой. Хочется им все время помогать в любой доступной форме. Девчонки, вы молодцы! А утащенным домой пловом мы поужинали вчетвером, и все были счастливы.

29 мая. Сложно писать. Меня пригласили сегодня на благотворительный вечер фонда БЭЛА, фонда помощи “детям-бабочкам”. По-научному это называется буллезный эпидермолис. Вечер вела Ксения Раппопорт. Были замечательные мимы. Хорошие актрисы зачитывали истории, рассказываемые мамами. С подробностями, с такими подробностями, от которых у меня кружилась голова, а сидящая рядом Лариса Дмитриевна Попович, один раз уронив голову на руки, больше ее не хотела поднимать.

Это страшнее ада, когда твой ребенок рождается с кожей тонкой, как крыло бабочки. Я не буду продолжать, мне страшно даже вспоминать. А такие дети живут. На Западе довольно долго – и, говорят, даже женятся и заводят детей. У нас взрослых людей с такой болезнью нет. Они быстро умирают в страшных мучениях. Мне казалось, что для впечатлительной меня это невозможно тяжело. Даже слышать. Я не давала себе воли представить визуально хоть что-то. Гнала от себя образы. Хотя, наверное, чтобы пробить наших чиновников, именно такие подробности и нужны.

Это генетическое заболевание. Рождение ребенка с такой особенностью можно предотвратить. Для этого во время беременности женщина должна сделать анализ. После рождения это уже не лечится. Нужны специальные бинты, пеленки, мази, нельзя носить одежду швами вовнутрь. Можно есть только протертую пищу. Нельзя пожать руку, нельзя обнять – всем этим ты причиняешь человеку страшную боль.

У нас таких анализов для беременных нет. У нас даже нет финансирования на эти бинты и перчатки. У нас врачи не знают о такой болезни, информация о ней по-русски отсутствует. И вот Ксения Раппопорт, какая-то невероятно красивая, рассказывает о том, что к ней обратилась когда-то суперблагополучная семья, у которой второй ребенок оказался той самой бабочкой. Ксения рассказывала, что сначала ее неприятно поразила шикарнейшая машина матери семейства. А потом эта женщина сказала: “Эта машина – все, что осталось”.

Выступал Валера Панюшкин. Кстати, он был одним из четырех знакомых, которых я там встретила. “Это хорошо, – сказал Панюшкин, – значит, благотворительность идет в массы”. Массы были довольно длинноногие и дорогопиджачные. Валера говорил золотые слова о том, что если человека нельзя вылечить, это не значит, что ему нельзя помочь.

А потом один из присутствовавших докторов сказал мне совсем страшную вещь. О том, что строительство перинатальных центров по всей стране при низкой квалификации врачей приведет к тому, что выхаживать-то будут даже пятисотграммовых новорожденных. Но они не будут здоровыми никогда.

Я ушла раньше. Я просто не выдержала. Сколько же еще проблем, бед, боли и ужасов. Простите за такой рассказ на ночь глядя.

30 мая. Вот если бы я была снова молодая и здоровая, я бы точно занялась озеленением. Во всем любимом городе Москве. Для начала я разобралась бы со всеми засохшими деревьями. Кстати, вы не знаете, почему их нигде не вырубают? По всему городу, не говоря уже про Ленинградское шоссе и про шоссе на Домодедово, то есть, думаю, по всем московским “артериям” стоят несчастные засохшие деревья и кусты… Ну и много чего другого я бы сделала.

Но поскольку лет двадцать назад меня занесло в совершенно другую сферу деятельности, я занимаюсь цветочко-насаждением вокруг собственного дома. Случайно обнаружив вчера в торце Краснобогатырской улицы рыночек изумительной рассады, я накупила и георгинов, и петуний, и бегоний, и еще вида четыре всякой летней радости. А еще добрая продавщица Таня обещала мне в следующий вторник привезти из совхоза та-а-акие гладиолусы, что будет – будет мне счастье!

Хочу добавить, что ранее я посадила на вверенной мне территории десять елок, два клена, одну липу, один каштан, яблоню, черешню и вишню, а еще диковинное китайское деревце гингко. А еще плакучую березку Ну и кустов – немерено.

Вырастила дочь. Построила дом. А в четверг поутру лечу в Новосибирск.

30 мая. Сегодня Всемирный день борьбы с рассеянным склерозом. Я борюсь. Бороться тяжко. Проще забить. Выступала в компании “Новартис”, той, которая производит чудо-таблетки, которые на меня слабо действуют. Зажигала – самой понравилось.

31 мая. Я никогда не работала вместе с Иреной Стефановной. О чем очень жалею. При каких обстоятельствах я познакомилась с Иреной Стефановной, я не помню. Каким образом Ирена Стефановна почтила меня своей дружбой, я не понимаю. Она для меня идеальная женщина. Как это все произошло – неведомо. Но это редкий кайф! Я очень хочу, чтоб этот кайф длился как можно дольше. Выпивание за Ирену Стефановну происходило в странном месте – ресторане “Тинатин”, принадлежащем Тине Канделаки. Но было вкусно, девушки были любезные, а юноши носили инвалидную коляску по крутой витиеватой лестнице.

Я была уставшая после одного выступления и одних страстных переговоров. Своих слов поздравления Ирене я не дождалась, потому как завтра первой лошадью скачу в Новосибирск. В замечательной компании папы Ясина, Наташи Зубаревич и Кирилла Кабанова. У нас выездное заседание семинара “Я думаю”. Эта поездка – единственное, что извиняет мое завтрашнее неучастие в тусовке за инклюзивное образование, которая состоится, как всегда, в Новопушкинском сквере. Организует РОО “Перспектива”. А лозунг, тоже как всегда, – дети должны учиться вместе.

31 мая. Вчера, во время моего выступления в “Новартисе”, у нас зашел разговор о воспитании детей. Что бы такое сделать, чтобы вырос человек и самостоятельный, и ответственный, и с ценностями, и дружок и т. д. Наверное, у всех разные рецепты.

Одно я знаю точно: никогда не требуй от ребенка того, чего не готов выполнять сам. Типа, просишь дитятко приходить вовремя, звонить, если опаздывает, а сам говоришь, что придешь в восемь, приходишь в одиннадцать. Это в порядке вещей: какого черта я буду отчитываться перед мелюзгой? А дети все запоминают. И, вырастая, не исполняют того, что требовали от них родители, но зато сами начинают требовать того же от своих детей. И так практически со всем остальным. Они равны нам, просто чуть-чуть младше.

Почему надо присесть, когда говоришь с ребенком? Потому, что мы равнозначны. А значит, глаза в глаза. То же самое с человеком в инвалидном кресле. Регина фон Флемминг в момент присаживается, разговаривая со мной. Ребята в американском посольстве делают то же самое. Конечно, это требование обязательно, если ваш разговор личный. Наши почти все торчат, как верстовые столбы, а у детей – или у таких, как я, – болит шея. Но это так, к делу не относится.

Искренность и откровенность – простой рецепт добрых отношений. И еще. Поменьше употребляйте слова “у меня плохое настроение”. А то на вашего ребенка тоже будет нападать хандра, и он будет всем об этом объявлять. А вот сойдутся два таких подрощенных и попробуют жить вместе – и то у одного плохое настроение, то у другого. Тоска и караул.

Поверьте, в обычной жизни не бывает повода к плохому настроению. Вот за сорок с лишним лет, сознательно прожитых мною, я не помню ни разу, когда у папы было бы плохое настроение. Просто ни разу. Никогда. А вы спрашиваете, почему я оптимист, несмотря ни на что!

Может, оно и бывало у него плохое, но он никогда этого не показывал. Не грузил.

1 июня. Нужно собраться с силами и пойти на семинар. Потому как все укладывается в один день. Ибо на 2-е июня мне в Академгородке зал для выступления не сдали. Организатор Юля ссылалась на некие причины, о которых администрация НИИКУДА промямлила “ну вы же сами понимаете… ”. Так что, уважаемый Илья Пономарев, обрати внимание, твое имя вызвало в Академгородке желание нас не видеть. Так что завтра предлагайте развлекательную программу. Самолет только вечером.

2 июня. Город Новосибирск с апреля похорошел. Русским городам вообще лето к лицу. Специалисты говорят, что Новосибирск – город уникальный. Редкий пример истинной модернизации. Почти вся старая советская промышленность здесь развалилась, а город не обнищал. Он разбогател на торговле и великой функции транспортного узла, снова стал крут, сохранил науку и вузы. Местный колорит выразился в гулянке, которая происходила вчера в отеле. Гуляли с сибирским размахом. Пьяные и по пояс голые здоровенные мужики вываливались из ресторана, узнавали Ясина и обижались, когда мы испуганно хотели вызвать милицию. Кирилл Кабанов встретил одного из этих богатырей утром. Боец, по-прежнему полуобнаженный, все гулял.

Была и презентация книжки Ясина. Организаторы недооценили масштабов труда моего папочки и устроили маленький междусобойчик. По форме все было очень похоже на профсоюзное собрание в ЖЭКе. Ну а потом выпить-закусить в задней комнате и быстренько в ресторан.

Семинар прекрасен. Простите меня, жители европейской части, но Новосибирск, Бердск, Кемерово, Барнаул и Томск – лучше. По залу ходили волны взаимопонимания, узнавания и кайфа. Моя КРЖешная слушательница Оля Пушная подарила мне букет ландышей. Каждый цветочек в два раза крупнее, чем у нас в Подмосковье. Я вспомнила жимолость на Байкале. Она тоже была в два раза больше.

2 июня. Первое впечатление от Академгородка – я где-то в детстве, году в 1974-м. Летнее утро. Тетеньки и дяденьки в панамках, одетые по-дачному, стоят в аккуратной очереди на автобус. Через два человека третий волочет рассаду.

Здание Президиума СО АН РФ в том же стиле. Четыре этажа без лифта, пустые коридоры с дешевыми дверьми. Обстановка почти спартанская.

Лица у людей в общем-то тоже из другой эпохи. Интеллигентные, одухотворенные. Нас пугали, говорили, что весь Академгородок сплошь прокоммунистический. Или уж за “ЕдРо”! Зря пугали. Вопросы были спокойные экономические, все больше про территориальное развитие.

Дамы после папиной лекции в частной беседе, естественно, сказали, что смотрят телеканал “Дождь”. Дальше мы сошлись во мнениях по всем поводам.

Потом был обед в Доме ученых. Совсем домашний салат помидоры-огурцы-редиска-яичко – и все это со сметанкой. Бабушка в детстве такой готовила.

А кругом во всем Академгородке цвели сирень и черемуха.

3 июня. Отдаю книгу в издательство. Жизнь продолжается.

Иллюстрации

Мне два года и девять месяцев. Тогда мы жили на улице Гиляровского и гуляли по окрестным дворам

Это строение стоит на месте дома, в котором родилась моя бабушка.

Снимок сделан в 1999 году, когда я повезла Варю в село Добрынское посмотреть, откуда родом предки со стороны моей мамы.

Это моя прабабушка, Анастасия Егоровна, мама Леши-книгочея.

Муж ее, Степан, погиб еще в империалистическую, а она осталась с выводком ребятишек. Всю жизнь работала в колхозе, во время войны выкормила всех внуков, потому что все они остались без отцов.

Меня растила бабушка, Клавдия Александровна. Родом она из села Добрынское Владимирской области. У нее были четыре сестры и брат.

Это папа со своими родителями, Григорием Львовичем и Евгенией Давидовной. Оба они работали на железной дороге и жили в Одессе. 1949 год.

Мне шесть лет. 1970 год.

Молодой Ясин.

В 1967 году мы переехали из барака на Гиляровского в Перово, в отдельную квартиру в “хрущевке”. Счастье было немыслимое. Это мы с мамой в день новоселья.

1981 год, я заканчиваю школу номер 412 города Москвы. Подписывая тетрадки, мы старались поставить маленькую точку после цифры “4”, и получалось 4.12 – цена водки.

2003 год, с папой и мамой на Лазурном берегу.

С Варей, конец 1989 года. Падение Берлинской стены на фоне рождения дочери прошло не замеченным мною.

В 2000 году у нас в доме появился щенок Лео и стал хорошим отвлекающим моментом и счастьем для Варьки.

Ясин с внучкой Варей на своем семидесятилетии. 2004 год.

В квартире моего друга Алексашенко на Рождество всегда устраивали детские праздники. Это я нарядилась феей. 1999 год.

В Центральном банке я, в частности, отвечала за разъяснительную кампанию по поводу деноминации рубля. Она получилась ясной и убедительной. Доказательство – о ней забыли, а иначе бы, конечно, поминали. В ЦБ, 1997 год.

С Эльвирой Набиуллиной в Вашингтоне под кустом цветущей азалии. 1997 год.

Леонид Невзлин, мой друг и вынужденный беглец из России. 1999 год.

На маскараде я была китаянкой. Черный парик выдает меня. 1999 год.

Встреча однокурсников. 2000 год.

С Машей Голованивской в мою жизнь снова вошли ощущение умеренного пофигизма, юношеской легкости, стихи, разговоры и почти девчоночий треп за полночь. Это была первая дружба моей новой эры.

Открытая Россия (“Открытка”) была проектом акционеров ЮКОСа, который они финансировали на собственные деньги. Это сотрудники “Открытки”: справа Анна Пересыпкина, а слева – Нюша, мой секретарь, помощник и выносной жесткий диск. 2002 год.

Это я на вручении премии “Букер”, спонсором которой была “Открытка”. 2002 год.

К лету 2001 года “Открытка” запустила Клуб региональной журналистики – семинары, где перед молодыми журналистами выступали и отвечали на вопросы слушателей эксперты, интересные и свободно мыслящие люди. Команда КРЖ периода расцвета.2003 год.

Мы с Марианной Максимовской и нашими дочками едим пиццу. 2004 год.

С Люсей Улицкой мы познакомились так. В 2003 году я выступала на вручении “Букера”, спонсором которого была “Открытка”. Ходорковский уже сидел, я говорила о традиции русской литературы в смысле “милость к падшим”, все продолжали жевать, уткнувшись в тарелки. Ко мне подошла женщина в тюбетейке и пригласила к себе за столик. Так завязалась многолетняя дружба. Это мы в 2009 году.

Егор Гайдар на ежегодном форуме КРЖ. 2005 год.

Егор Гайдар сыграл очень большую, позитивную роль в моей жизни.

У него дома; фотографировала Варя. 2006 год.

Рубен Гонсалес Гальего, автор книги “Белое на черном”, сказал мне с высоты своего кресла: “А вот теперь жизнь проверит, дерьмо ты или нет”.

Мой друг, колясочник Миша Коваль, живет полной жизнью: семья, любовь, бизнес. “Потерять страшнее, чем никогда не иметь, – сказал он мне. – Ты ведь знаешь, что ты потеряла”.

После завершения этой встречи мы стали фотографироваться на память, и Буш взял меня под руку – стоять мне было тяжело. Поинтересовался диагнозом, усмехнулся: “Рассеянный склероз? Это не самое страшное. Главное, голова будет работать до последнего”.

Мои друзья Вера и Игорь, 2011 год.

Веруша и Игорь никогда не говорят мне “тебе будет тяжело, посиди лучше дома”. В 2008 году они затащили меня на Байкал, и апофеозом незабываемой недели стал полет на вертолете и приводнение на озеро.

Пельмени на Байкале. 2008 год.

Юбилей Евгения Ясина в Высшей школе экономики, его любимом детище. 2009 год.

Очень люблю ходить на съемки программы “Дежурный по стране”, пользуясь тем, что два одессита, Ясин и Жванецкий, нежно любят друг друга. 2010 год.

Это мы с Григорием Остером в Переделкино, после его выступления перед местными детьми в пользу Тарусской районной больницы. 2007 год.

Максим Осипов – врач-кардиолог Тарусской РБ. 2007 год.

Евгения Воскобойникова – модель, журналист и общественный активист.

Акция “колясочников” 3 июля 2009 года, проведенная по инициативе журнала “Большой город”. Иван Дыховичный.

Митинг на Пушкинской площади в поддержку инклюзивного образования. Выступает Денис Роза, директор “Перспективы”. 2009 год.

2 сентября 2009　года. Зоя Ерошок, Валя Дроздкова и　я　отмечаем победу: задействовав Кремль, телевизор и　устроив падучую в　СМИ, мы заставили дирекцию школы установить ступенькоход, и　Кирилл Дроздков пошел в　5　класс. Дети должны учиться вместе!

Кирюша приехал ко мне с родителями после окончания пятого класса, привез кучу дипломов победителя олимпиад. Честно, оценок своей дочки я не запоминала, а вот Кирюшины пятерки буду помнить всю жизнь. 2010 год.

Однажды мы с Люсей Улицкой встречались в нашем любимом кафе и попали на день рождения девочки Маши с ДЦП. У меня с собой были экземпляры моей книжки из Люсиного проекта, и мы всем их надписали и сфотографировались. 2009 год.

Пикник в студии. На записи программы “Азбука перемен” с офтальмологом из Ростова-на-Дону Юрием Иванишко. 2010 год.

“Авоська дарит надежду”　– это проект, который помогает незрячим людям работать и　зарабатывать. У　них есть маленький магазинчик на　Тверской, а　здесь мы с　режиссером Алексеем Германом торгуем авоськами на　Пикнике “Афиши” в　Коломенском в　экстремальных условиях (+36　по　Цельсию). 2010　год.

На семинарах “Я думаю” студенты встречаются с интересными, увлеченными своим делом, честными людьми. 3 марта 2010 года, после выступления Павла Шеремета.

Фильм “Ходорковский” гремел на Берлинском кинофестивале. В Москве его с трудом удалось показать несколько раз в далеких от центра кинотеатрах.

Митинг оппозиции на Болотной площади еще в 2010 году.

В Грузии власти воспринимают себя как нечто, служащее людям. А в Батуми я впервые за долгие годы увидела, как люди начинают улыбаться, услышав, что ты из Москвы. Октябрь 2011.

Мои неутомимые друзья Вера и Игорь уговорили меня поехать в Африку! Вот уж не надеялась, что увижу ее своими глазами. С Салимом по прозвищу Биг Бен. Январь 2012.

С Йоландой.

Это я в Африке, рабочая минутка. 2012 год.

С Ольгой Романовой. Зима 2012.

4 февраля 2012 года в Москве было очень холодно, – 26 градусов. Но митинг “За честные выборы!” собрал на Болотной площади, по некоторым оценкам, более ста тысяч человек.

26 февраля 2012 года тысячи людей с белой символикой вышли на Садовое кольцо в Москве и взялись за руки, протестуя против нечестного проведения выборов и фальсификаций результатов. Через полчаса Кремль был взят в живое белое кольцо длиной 16 километров. Мы с Ольгой Романовой, создательницей правозащитной организации “Русь сидящая”, стояли у “РИА-Новости”.

“ Русь сидящая”. С Ольгой Романовой, март 2012.

Семинар “Я думаю” в Новосибирске. Июнь 2012.

Я в Новосибирске на семинаре.

После семинара “Я думаю” в Новосибирске. С Ясиным, Еленой Воскобойниковой, моей подругой и помощницей, Натальей Зубаревич, лучшим В России специалистом по экономической географии, и Кириллом Кабановым, знатным борцом с коррупцией. Девушки в центре, Люда и Юля, – сотрудницы “Либеральной миссии”. Июнь 2012.

После массовых задержаний гражданских активистов 7–9　мая Борис Акунин призвал писателей выйти 13　мая 2012　года на　“Контрольную прогулку” от　памятника Пушкину до　памятника Грибоедову. Тысячи людей с　белой символикой прошли в　этот день по　Бульварному кольцу.