Текст книги "Тревоги Тиффани Тротт"

Это было похоже на яркий солнечный луч после затяжного дождя, и, когда мы направились к Хайбери-корнер, ока не переставая говорила о бассейне, о глубоком дыхании, об игрушках, которые купила накануне малышке. И потом она села в такси, весело махнула мне на прощанье рукой из окна и уехала.

Я решила пойти домой пешком – нервы мои были так напряжены, что я не могла ждать автобуса. И я отправилась по Канонбери-роуд мимо домов, украшенных желтыми форситиями, и птицы щебетали в ветвях цветущих вишен. Слова Пат все время звучали у меня в ушах: «Не сдерживай слезы. Иногда нам… парням… не вредно поплакать». Парням! Смех, да и только. Сумасшествие какое-то! Неужели я выгляжу как парень? – подумала я с негодованием, отпирая входную дверь. Затем я прошла в кабинет, села к столу и написала шаферскую речь.

«Печальный уродливый мерзавец, естественно, женатый», – гласило объявление в газете «Личный взгляд». «Выпускник частной школы желает познакомиться с женщиной в шарфе от „Эрме"», – возвещало второе. «Вам – 25, я гожусь вам в отцы, но все еще любвеобилен», – говорилось в третьем. Очаровательно. Совершенно очаровательно. Я всегда их читаю. Даже несмотря на то что уже не желаю ни с кем знакомиться по объявлению. Хотя, думаю, надо бы снова начать их просматривать. Но до мая ничего не получится, потому что я буду слишком занята.

Я одернула розовую кашемировую блузку, смахнула пылинку с большой соломенной шляпы и выглянула в окно. Автобус номер 19 медленно полз по Кингз-роуд. Несмотря на пасхальную субботу, большинство магазинов были открыты, их украшенные лентами витрины были заполнены разрисованными яйцами и пушистыми желтыми цыплятами, толстыми кроликами и яркими весенними цветами. Все напоминало о рождении, юности и обновлении, и от этого защемило сердце, что было для меня сюрпризом. Наконец показалось здание городского муниципалитета Челси, там на нижней ступени лестницы стоял Кит. Я взглянула на часы: полдвенадцатого. В нашем распоряжении еще целый час. Я специально прочла книгу о свадебном этикете и все выучила, хотя нелегко вызубрить обязанности шафера, если тебе сообщили о свадьбе всего за шесть дней. Большинство шаферов получают на подготовку шесть месяцев. По крайней мере, мне не пришлось организовывать холостяцкую вечеринку с грубыми выходками, огромным количеством алкоголя, шуточными потасовками и метанием штукатурки. Кит вместо этого предпочел устроить цивилизованный обед для обеих семей и избранных друзей в ресторане Лангана.

А сейчас он стоял у муниципалитета в новом кремовом льняном костюме, дополненном шелковым жилетом и мягким бледно-желтым галстуком. Он так засиял, когда увидел меня, что я устыдилась своего мгновенного приступа ревности. Я могла бы выйти за него, думала я, поправляя цветок в петлице его пиджака. Но выхожу не я. Выходит она. Однако если бы судьбой было предназначено, чтобы это была я, тогда и должна была быть я. Но все так, как есть. Этот ироничный самоанализ немного меня приободрил.

И тут появилась Порция. Она выпрыгнула из взятого напрокат розового «кадиллака» и взбежала по ступеням муниципалитета вместе со своей подружкой невесты Борисом, который был ее парикмахером в течение десяти лет. Тот был в клетчатом костюме, с желтым галстуком-бабочкой, а Порция – в темно-сером костюме от Вивьен Вествуд, с огромным бархатным воротником и в стильной, подобранной в тон к костюму шляпке. Она держала в руках маленький букет абрикосовых роз и выглядела очень мило. Она не переставая смеялась, когда они с Китом стояли на ступенях лестницы. Прохожие бросали на них удивленные взгляды.

– Да, мы очень знаменитые, – говорил Кит какому-то японскому туристу, который пожелал узнать, кто они такие. – Я Хью Грант, а это моя возлюбленная Элизабет Харли.

На японцев, кажется, это произвело впечатление, и они захотели их сфотографировать.

– Разумеется, это будет традиционная английская свадьба, – серьезно говорил Кит, когда они щелкали своими фотоаппаратами.

Ну разумеется, подумала я. Жених в белом, а невеста в темно-сером, шафер женщина, а подружка невесты мужчина. Не хватает только говорящей собаки, чтобы провести церемонию.

Постепенно прибыли две пары родителей и два младших брата Порции, и мы скопом двинулись внутрь здания. Слава богу, хоть никто не напоминает, что нельзя ронять свадебное кольцо, подумала я, когда мы вошли в помещение для регистрации. Комната была со вкусом оформлена в приглушенно-золотых и зеленых тонах; на окнах висели тяжелые портьеры из кремового шелка, посредине рядами стояли элегантные современные стулья. Две люстры сияли над головой, в их свете блестела отделка мебели красного дерева. И когда женщина-регистратор попросила Кита и Порцию сесть на два «трона», стоявших перед столом, я подумала о том, сколько знаменитых людей давали здесь обет хранить верность – Джуди Гарлэнд, Д. Г. Лоуренс, Дэвид Нивен, Уоллис Симпсон, Эдуард Элгар, Дес О'Коннор. «Я беру тебя, Дес…» Или как она там говорила – «Десмонд»? Потом я перестала думать об этом, потому что началась церемония. Я заняла место в переднем ряду, рядом с Борисом.

– Вы все приглашены сюда сегодня, – сказала регистратор, – чтобы присутствовать на регистрации брака между Китом и Порцией.

Порция улыбнулась Киту и сжала его руку.

– Брак согласно закону этой страны, – продолжала регистратор, – это союз между одним мужчиной и одной женщиной, исключая всех других, которые соединяют свою жизнь по собственной воле.

Довольно Успешный не хотел исключить всех других, подумала я уныло. Он хотел включить меня.

– Мой долг – напомнить вам о серьезных и обязывающих узах брака, которыми вы себя связываете, – продолжала она.

Я взглянула на Кита и Порцию: они вовсе не выглядели серьезными в этот момент. И тогда Борис встал и прочитал высоким звонким голосом сонет Элизабет Браунинг «Дай мне сказать, как я люблю тебя». Затем состоялось бракосочетание. Оно прошло быстро – просто несколько предложений, закрепляющих брачный союз. И хотя здесь отсутствовала театральность церковного бракосочетания, романтизма это не убавляло.

– Я торжественно заявляю, что знаю о том, что нет никакого законного препятствия тому, чтобы я, Кит, не мог бы соединиться в браке с тобой, Порция…

– …Я говорю перед всеми здесь присутствующими свидетелями, что я, Порция, беру тебя, Кит, в законные мужья, – сказала она с улыбкой.

– У кого кольцо? – спросила регистратор.

Я вышла вперед и положила кольцо на плоскую бархатную подушечку на столе. Затем Кит надел кольцо Порции на палец, они оба расписались в книге, и мы с Борисом расписались тоже.

– Кит, Порция. Поздравляю! – сказала регистратор улыбаясь. – Я рада объявить вас мужем и женой.

Мы все захлопали. Казалось, это было самым естественным в данных обстоятельствах. И Порция, и Кит расплакались. Как говорится, плач – вещь заразная, так что мы все утирали глаза, когда выходили из здания муниципалитета. Мы остановились, чтобы сфотографировать новобрачных на ступенях и осыпать их конфетти. Порция не переставая целовала Кита. Затем мы все двинулись по улице Старой церкви к Челсийскому арт-клубу смеясь и болтая в лучах необыкновенно теплого весеннего солнца. Мы остановились у дома номер 143, низкого белого здания, постучали в деревянную дверь, нам открыли, и мы вступили в холл с потускневшим от времени, но благородным интерьером. Там висел перечень бывших председателей клуба – сэр Джон Лейвери, Ф. М. Льютенс, Роджер Мак-Гоф, Патрик Хьюз, а также Уистлер, Джон Сингер Сарджент и все их приятели-художники. Оттуда был виден бар, где все было как обычно: игра в бильярд там шла своим чередом. Затем мы повернули налево, провали по коридору, открыли дверь столовой и…

– ПОЗДРАВЛЯЕМ!!!

Все гости были уже там, они стояли вокруг стола, ожидая Кита и Порцию. Над спинкой каждого третьего стула колыхался бело-серебряный воздушный шар, и картины, висевшие на темно-зеленых стенах, были увиты белым серпантином. Кит и Порция заняли места во главе центрального стола, с двух сторон от них уселись родители и мы с Борисом. Затем хлопнули пробки из бутылок шампанского, словно выстрелили залпом из духовых ружей. Бокалы быстро наполнились, и опустели, и наполнились вновь, пока новобрачные двигались по столовой, весело приветствуя гостей.

– Здравствуй, Кэтрин, – говорил Кит. – Здравствуй, Хью. Фрэнсис – привет!

– Поздравляю, Порция, – сказала Лиззи. – Ты прекрасно выглядишь.

– Ну, поздравляю, старина! – Мартин встал и пожал Киту руку.

В огромной толпе я многих не знала: там были подруги Порции, родственники с той и другой стороны и несколько коллег Кита с телевидения. Снаружи, в саду на лужайке, играл традиционный духовой оркестр. Кит любил такие оркестры, хотя духовая музыка обычно вызывала у него слезы. Но он всегда говорил, что у него на свадьбе будет играть духовой оркестр – предпочтительно «Граймторп Колиери». Но я не смогла это устроить за шесть дней, так что вместо него пришлось пригласить духовой оркестр Хендона. И как только официанты обнесли стол по первому разу, мягкие протяжные звуки труб и тромбонов проникли через открытые окна. До этого они играли пасхальный гимн. Теперь же – «Не могу не любить тебя, любимый мой» из «Миссисипи».[118]118
  Мюзикл «Showboat» у нас известен как «Миссисипи». Музыка Д. Керна, стихи О. Хаммерштайна


[Закрыть] Порция весело подпевала: «Рыба должна плавать, птицы должны летать, а я должна любить этого мужчину, пока не умру. Не могу не любить тебя-я-я, любимый мой».

Как раз подходящая песня для свадьбы, подумала я, и заметила, что Борис тоже ее напевает. Я снова посмотрела на оркестр. Музыканты были в темной униформе, с воротниками и обшлагами, обшитыми толстым витым золотым шнуром. В оркестре было шесть или семь кларнетов, три рожка, две тубы, два тромбона и две тубы, имитирующие баритон. Солнце сверкало на полированной поверхности инструментов. И в столовой царило благозвучие: веселый стук ножей и вилок, звон бокалов, смех и добродушная болтовня шестидесяти гостей. Я оглядела убранство зала: бутылочно-зеленая драпировка на стенах, шаткие столы и старые деревянные стулья. Все они были от разных гарнитуров, но каким-то образом производили гармоничное впечатление. И хотя время было обеденное, на всех столах стояли подсвечники с зажженными свечами – яркие язычки пламени качались и трепетали от легкого ветерка.

Во время десерта я вдруг обнаружила рядом с собой Алису. Я уже знала, что она собирается спросить.

– Тиффани.

– Да.

– А у тебя есть?..

– Нет, еще нет, – сказала я, когда она обсыпала мне волосы конфетти в форме сердечек. Я взглянула на Кита и Порцию, восторженно смотревших друг на друга.

– Ну пожалуйста, найди жениха, – попросила она. – Побыстрее.

– Ладно. Найду, – обещала я, отправляя в рот ложку взбитых сливок с лимоном и сахаром.

– А у меня уже есть, хотя мне всего семь лет, – сказала она.

– Я постараюсь.

– Потому что я еще ни у кого не была подружкой невесты. Никогда. А Сара Поттс из моего класса была уже четыре раза. Почему Порция не пригласила меня быть у нее подружкой? – добавила она вдруг удрученно.

– Потому что она не знает тебя как следует, вот почему.

– А-а. – Кажется, этот ответ ее устроил.

– Но я тебя очень хорошо знаю, так что обязательно приглашу.

Это ее приободрило.

– Кто подружка невесты у Порции? – спросила Алиса.

– Я, – сказал Борис, сидевший за столом напротив меня.

Алиса обошла вокруг стола и с важным видом заговорила с ним об обязанностях подружки невесты. А ведь ему было около тридцати пяти, но его костюм в трехцветную клетку, кажется, ей вовсе не показался странным.

– Ты должна присматривать за невестой, – серьезно объяснял Борис. – И сделать все, чтобы она была счастлива в этот великий день. Ты должна следить, чтобы все у нее было в порядке: и платье, и волосы, и цветы. И ты должна придерживать ее шлейф, если он у нее есть. Вот такие твои обязанности.

А я вспомнила о своих обязанностях шафера. О господи. Я никогда не произносила речей перед публикой. В животе у меня забурчало. Я опасалась, как бы меня не вырвало. По крайней мере, шпаргалка у меня в кармане. Когда разлили кофе и обнесли всех яйцами, я встала и объявила, что сейчас будем разрезать торт. Бокалы были наполнены шампанским, и Кит с Порцией разрезали трехслойный торт, позируя фотографу.

Затем я постучала ножом по краю бокала и объявила:

– Я бы хотела предложить отцу невесты провозгласить тост за здоровье и счастье новобрачных.

Отец Порции Рег встал и сказал:

– За здоровье и счастье жениха и невесты.

– За здоровье и счастье жениха и невесты, – повторили все вслед за ним, словно псалом. Потом мы сели, чтобы прослушать его речь.

Это был добродушного вида человек лет шестидесяти пяти, ростом немного ниже Порции. Он работал водопроводчиком и совсем недавно вышел на пенсию. Рег сиял от гордости, перечисляя многочисленные достижения Порции на школьной спортивной площадке, где она лучше всех забивала мяч.

– Команда «Рысаков» без нее никогда бы не выиграла, – подытожил он. – Так вот, она не очень увлекалась учебой, – добавил он. – Не видела в этом смысла. Но подавала большие надежды, начав курить с раннего возраста, и проявила себя необыкновенно талантливой курильщицей.

Я посмотрела на Порцию: она чуть не рыдала от смеха. В таком же состоянии были ее братья и ее мать Триш.

– В девять лет Порция уже смешивала слабые коктейли «мартини», – продолжал он. – Конечно, мы не позволяли ей пить. Ни в коем случае. Пить коктейли она начала, когда ей исполнилось десять. Но мы никогда не думали, глядя, как наша девочка подрастает и становится все старше, старше и старше… – смех стал громче, – … старше, что впереди ее ждет такое блестящее будущее. Мы очень гордимся тем, что она добилась таких успехов в своей профессии и что она работает со многими талантливыми людьми в модельном бизнесе – несмотря даже на то что всегда считали их компанией ярмарочных паяцев. И хотя нам хотелось, чтобы Порция венчалась в церкви, мы с Триш считаем, что достаточно насмотрелись на нее на подиуме в красивых свадебных платьях, так что готовы с этим примириться. – Смех стал еще громче. Рег взглянул на Кита: – И я хотел бы закончить тем, как я горд и счастлив, что Кит будет моим зятем и войдет в нашу семью. Мы знаем, что он присмотрит за Порцией и будет любить ее и в болезни, и в радости, и так далее, и так далее, и… – он вдруг запнулся, – …мы о нем очень высокого мнения.

Все громко захлопали и застучали ногами по полу.

– Пожалуйста, прошу тишины, сейчас будет говорить жених, – сказала я, когда шум поутих.

Кит поднялся и тепло поблагодарил Рега за добрые слова и за то, что тот дал согласие на его брак с Порцией. И поблагодарил своих родителей, Монти и Рут, за свое счастливое детство. Затем он поблагодарил Монти, который был дизайнером по интерьеру, за организацию приема в Челсийском арт-клубе, что было бы невозможно, если бы тот не был его членом. Затем Кит поблагодарил Рега и Триш за обеспечение такого великолепного приема, хотя я знала, что они с Порцией сами оплатили большинство счетов. Он поблагодарил всех, кто пришел, за их замечательные подарки. И затем он воздал должное Порции.

– Мы, возможно, выглядим, что называется, неподходящей парой, – сказал он, – и в каком-то смысле так оно и есть – обратите внимание хотя бы на разницу в росте! Меня очень беспокоило, когда мы впервые встретились, что я ниже ростом. И в самом деле, – продолжал он, – Порции нужно наклоняться… – Громкий смех. – Но я хочу только сказать, что не могу дотянуться до ее олимпийского уровня. Я давно ее люблю и очень к ней привязан и постараюсь сделать, насколько хватит моих сил, мою прекрасную, мою чудесную и мою стильную жену счастливой.

Он сел в сильном волнении, а вокруг раздались оглушительные аплодисменты и громкий свист. Порция заключила его в объятия. Затем он снова вскочил.

– Извините, – сказал он. – Я кое-что упустил. Я хотел бы предложить тост за подружку невесты и поблагодарить Бориса за его прекрасную работу сегодня утром.

Борис сиял, машинально теребя галстук-бабочку.

– В книге по свадебному этикету есть совет жениху, чтобы он похвалил привлекательность подружек невесты, – добавил Кит с улыбкой. – И предупредил их, что, весьма вероятно, после свадьбы у них не будет отбоя от обожателей. Но поверьте, у этой особой подружки невесты уже сейчас нет отбоя от обожателей.

Борис захохотал, когда мы все встали и выпили за его здоровье. Потом наступила моя очередь. О боже мой, боже мой! Я несколько раз глубоко вздохнула, когда шум стих.

– Это мой дебют в качестве шафера, – начала я. – Меня никогда не приглашали быть шафером. Не могу понять почему, ведь очевидно, что я создана для такой работы. – Мне приятно было услышать громкое хихиканье, разнесшееся по комнате. – Но во всяком случае, – продолжала я, – я подумала, что будет нелишним обратиться к книге свадебного этикета. Вот она здесь, со мной. – Я подняла ее. – Она называется «Обязанности шафера», опубликована издательством «Верный путь» и стоит три фунта и девяносто девять центов, если кому интересно. В ней говорится, что я обязана поблагодарить подружку невесты от имени жениха и преподнести ей подарок. Итак, вот он.

Я потянулась над столом и вручила Борису огромную коробку с экстравагантным серебряным бантом сверху.

– Не трудись открывать ее, – сказала я ему. – Это пара запонок для манжет.

Борис удивленно хохотнул и вместе с Алисой, которая помогала ему, начал открывать коробку.

– Так вот, к несчастью для меня, – продолжала я, – в этой книге говорится также, что речь шафера должна быть смешной. И она должна быть кульминацией приема, поэтому я чувствую определенную ответственность. Здесь также упоминается, что свадьба – это семейное событие, поэтому не следует касаться более широких вопросов, так что я уж точно не буду упоминать о единой европейской валюте. Хотя считаю, что главный экономический советник Центрального европейского банка заблуждался, когда заявил, что финансовые условия пятнадцати членов союза, вероятно, достаточно согласованы с помощью… ох! Ха, ха! Извините, пожалуйста. Извините!

– Это же платье! – вскрикнула Алиса.

– Итак, в моей книге также говорится, что трехминутной речи вполне достаточно, – продолжала я.

– Оно из бархата!

– А я уже говорю… – Я взглянула на часы. – Минуту и двенадцать секунд.

– Но оно принадлежит какой-то Джорджан, – сказала Алиса. – На нем стоит имя – Джорджан фон Этц… Этц…

– Итак, я поспешу, – продолжала я, – высказать несколько мыслей о браке. У меня самой нет в этом никакого опыта, как вы знаете, – ха, ха! К сожалению. И, если честно, это довольно странно. С моей точки зрения. Итак, некоторые люди относятся к браку цинично, – продолжала я серьезно. – Например, Граучо Маркс. Он сказал: «Брак – это институт, но кому хочется жить в институте?» Ну, а лично я вовсе так не думаю, но мне никак не удается найти подходящего парня – не считая Кита. Но это уже другая история. Хотя, пожалуйста, можете меня после об этом спросить. Или его. Все в порядке. Мы совсем этого не стесняемся. И Порция все знает. Все. Во всяком случае, я знаю, что Кит и Порция будут блаженно счастливы в браке. Кит без ума от Порции, с тех пор как встретил ее два с половиной года назад. Я помню это очень хорошо. Правда, вспоминаю с некоторой горечью, потому что он полностью выпал из рабочего процесса на две недели, и мы впоследствии потеряли заказ от «Вэгон Виллз». Но он был пронзен стрелой Купидона. Прямо-таки насажен на шомпол. Это была любовь с первого взгляда. Ну, для Кита. Как и для Порции… Хотя, надо честно сказать, она вовсе не чувствовала то же самое. – Хихиканье сильнее. – Но это не главное.

О господи, почему Кит так вращает глазами?

– Так вот, – торопливо продолжала я, – это все в прошлом. У них были трудности. Очень большие трудности. Они от них не могли избавиться. Это продолжалось очень долго. Около года. Некоторые из нас, честно говоря, удивлялись, что они ссорятся. Но потом, наконец, они сообща это преодолели. В конце концов. И сейчас нет более гармоничной пары. Как вы видите. Да, они будут ужасно счастливы, я знаю. И несмотря на то что большинство людей, которые клянутся в вечной любви и преданности в день свадьбы, через некоторое время идут прямиком в суд, я верю, что Кит и Порция созданы для семейного счастья. А если нет, я уверена, что Фрэнсис, которая присутствует здесь, назначит им очень хорошую цену за свои услуги.

– Для друзей это бесплатно, – выкрикнула она весело.

– Но у Кита и Порции все будет хорошо, – продолжала я. – У них необычайно много общего. Например, они оба очень семейственные. Настолько семейственные, что решили не откладывать дела в долгий ящик, и я уверена, что Порция и Кит не будут возражать, если я поделюсь с вами…

– Тиффани!

–.. что Порция…

–.. Тиффани, не надо!

– …на третьем месяце!

Все громко вздохнули, а потом раздались аплодисменты.

– Это не какая-нибудь недостойная скороспелая свадьба, вы понимаете, – добавила я. – Нет. Далеко не такая. Замечательно, что мы сегодня празднуем не только свадьбу Кита и Порции, но и начало их счастливой семейной жизни. И знаешь. Кит, я сожалею, что советовала тебе продать «дискавери», потому что теперь тебе понадобится большой автомобиль.

– Конечно понадобится, – крикнула Порция. – Потому что у меня ДВОЙНЯ!

– Что? – спросил Кит. – ЧТО?!

И тогда все захлопали, раздались одобрительные восклицания и свист. Я решила, что на этой высокой ноте и нужно закончить. Я села. Я сделала это. Фу! И кажется, прошло даже неплохо – аплодисменты все еще звучали у меня в ушах. Я должна делать это почаще, подумала я, пробираясь к окну, чтобы дать знак оркестру начинать играть.

– Я только вчера об этом узнала, дорогой, – говорила Порция, разрезая пополам пасхальное яйцо. – Не могла улучить время сказать тебе.

Кит смотрел на нее, тряс головой и улыбался. Он был даже не на Луне – он был вне Солнечной системы. Он был воплощением блаженства. Какой день! Я взглянула на Алису: она надела новое платье Бориса, достала ирисы из вазы и воткнула их в волосы. Эми уговаривала Бориса разрешить и ей надеть платье.

– Нет, ты слишком маленькая, – сказала Алиса, чуть не падая. – Ты его запачкаешь.

– Нет, не запачкаю, – крикнула сердито Эми.

– Ты можешь подержать подол, как шлейф. Тиффани, когда я буду твоей подружкой невесты, у меня будет такое же платье? – спросила Алиса.

– Э-э…

– Пожалуйста.

– Да. Хорошо.

Мы все встали и направились в бар. Когда я проходила мимо Кэтрин и Хью, до меня донесся их оживленный разговор о живописи.

– Вот это Джон Сингер Сарджент, – сказал Хью. – А вот это, мне кажется, Сиккерт.

– Ух ты, а это Браф! – воскликнула Кэтрин. – Он был самым знаменитым постимпрессионистом в свое время, – пояснила она. – Говорят, что он во многом превосходил Уистлера, но умер в тридцать три года. Погиб в железнодорожной катастрофе. Печально, правда? Его никто сейчас не помнит.

– Думаю, вот это картина Брокхерста, – сказал Хью, указывая на соседнее полотно. – Как портретист он был сильнее Огастеса Джона, но сейчас тоже забыт.

И когда они стояли там, изучая картины в позолоченных рамах, я подумала, что мы все тоже будем забыты. Когда-нибудь мы умрем, и от нас ничего не останется. Но сейчас мы живы. Я снова посмотрела на Кэтрин: господи, она надела платье, и на пальце у нее кольцо с бриллиантом! Затем мы прошли через бар, где постоянные члены клуба сидели в потертых креслах, читая газеты или беседуя, явно недовольные произведенным нами шумом. Застекленные двери были распахнуты в сад, я вышла на террасу и села на скамью под ветвями платана. Стояла теплынь, солнце сияло как в середине лета, желтофиоль и сирень полностью расцвели, и ломоносы, обвивавшие беседку, уже покрылись розовыми цветками. Оркестр играл «Линден Ли» в аранжировке Ральфа Уильямса.

…Я свободна и могу уехать куда угодно. Или снова пойти по дороге, ведущей к моему порогу.

О, прелестно. Прелестно.

Туда, в Линден Ли, где яблоня перед тобой склоняет ветви свои.

Кит прав, думала я, слушая музыку. Есть в печальном приглушенном звучании духового оркестра нечто, вызывающее слезы. Почему так происходит? Может быть, на нас воздействует благородная красноречивость высокой страсти, выраженная в низких звуках? Или мягкий сдержанный тембр самих инструментов? Музыканты вытерли мундштуки и снова перевернули ноты, положенные на пюпитры.

Не оставляй меня – как быстро угасает вечер… О нет. Это уж для похорон, а не для свадьбы. Только не это, пожалуйста.

Темнота все гуще. Господь, пребудь со мной…

Я почувствовала, как комок подкатил к горлу. Только не это, пожалуйста, нет. Но было слишком поздно.

Изменилось и пришло в упадок все, что вижу я вокруг…

Взрыв веселого смеха донесся из бара. «Нет, Кит, теперь моя очередь!»

О Ты, кто вовек не изменится, пребудь со мной.

Я посмотрела сквозь застекленную дверь внутрь помещения. Порция и Кит играли в бильярд с Лиззи и Мартином, а Фрэнсис вела счет. Раздался резкий стук кия, и шары рассыпались, словно шарики ртути.

Кто, если не Ты, мой поводырь и опора.

За облаком и солнечным светом, Господь, пребудь со мной.

Господи, как мне хочется, чтобы я могла кому-то сказать «пребудь со мной», подумала я с горечью.

Алиса и Эми, усевшись под огромным викторианским бильярдом, играли в карты.

– БИТО! – крикнула Эми. – Бито! Смотри, карты ОДИНАКОВЫЕ, – добавила она с торжеством. – Они идут ВМЕСТЕ! Они ПАРТНЕРЫ! БИТО! БИТО! БИТО!

…и исчезают суетные земные тени.

В жизни, в смерти, о Господь, пребудь со мной.

И вот, сидя снаружи на террасе и глядя через стекло, я спрашивала себя: всегда ли моя жизнь будет такой, как сейчас, всегда ли я буду воспринимать все отстраненно, словно бы со стороны, через своих друзей? Кит женился, у Салли вот-вот родится ребенок, Порция ждет двойню, Кейт теперь живет с Майком, Эмма крепко держит Лоуренса, Кэтрин помолвлена с Хью, Джонатан и Сара счастливы, Лиззи и Мартин тоже. И у Ника есть подружка, какая-то девушка, с которой он познакомился на работе. Меня это порадовало, но и заставило задать себе вопрос: а что, Тиффани Тротт так и останется мисс? Просто присутствуя, стоя за кулисами и ожидая своего выхода на сцену, наблюдая и продолжая ждать. Продолжая ждать, подумала я уныло под звуки оркестра. Ждать. Ждать. Ждать.