Текст книги "Разведись со мной"

Глава 34

Огромный зал пестрит буйством красок. Мишура, серпантин, конфети и гирлянды – я не перестаю улыбаться. Круглые столы рассчитаны на восемь человек, в центре каждого высокая ваза с ветвями живой ели и белыми цветами. Живая праздничная музыка наполняет атмосферу волнующей торжественностью, а золотистое шампанское в изысканных бокалах искрится, как блестки, которыми усыпано всё вокруг.

– Саванна! – приветствует меня Вероника, когда мы с Власом подходим к нашему столу. На ней ярко-красное в блестках платье с вырезом «Анжелика», как и у меня. Огненного оттенка волосы затянуты в тугой и низкий хвост, прилизаны гелем, а в ушах массивные серьги с огромными белыми камнями. – Я так рада, что ты здесь! Ещё и за одним столиком будем!

Её взгляд останавливается на моем спутнике и с немым вопросом возвращается ко мне.

– Влас, эта невероятная красотка в красном – Вероника. Мы познакомились сегодня в спа и чудесно провели время. Она живет в Испании и приехала на свадьбу кузена. А потом решила встретить здесь Новый год.

– …А ты не тот ли Влас, который Хартманн, случаем? – спрашивает неуверенно.

Влас молча кивает и смотрит на меня так, словно ждет, когда же я сообщу своей новой знакомой о том, кем именно мы приходимся друг другу.

– С ума сойти, – смеется Вероника. – Я только что познакомилась с Власом Хартманном! Бабушка моей сводной сестры Тереса Альба обожает тебя! Ей, кстати, восемьдесят один год!

– Любопытно узнать, как же мне удалось покорить её сердце?

– Мы много лет пытались научить её пользоваться сотовым телефоном. Её родная сестра Мария Гваделупа освоила гаджет за несколько дней и хвасталась перед ней тем, что могла получать фотографии от родственников и общаться с ними в любое время дня и ночи. Они обе такие забавные! Вечно друг друга цепляют по поводу и без. А бабушка Тереса Альба вообще не понимала, как можно писать сообщения и всё такое. Но, когда мы закачали ей твое приложение, она сама от себя обалдела! Наша гроза района стала пропадать в телефоне, переписываясь со всем миром! Только представьте, она указала, что ей двадцать пять лет, установила фотографию моей красотки-сестры и знакомилась за нее с парнями! За одного из них Лаура в прошлом году вышла замуж!

– Крутая бабушка, – вытаращиваю глаза.

– Великая женщина! – восклицает Вероника. – Она восхищается белой иконкой на своем экране! А когда узнала, какой красавчик придумал это приложение, да ещё выяснила, что он холостой, – играет она бровками, – то сказала…

Какой же… красивый и громкий испанский язык. Такое чувство, что язык Вероники ловко завязывает бантики в воздухе.

– …Э-э-э, – смотрю на нее, – так и что он там сказала? А то мы как-то не поняли.

– «Только посмотрите, какой горячий взгляд у этого сеньора! Какой страстный и необузданный этот бык! Не встать мне с этого места, если сеньор Хартманн не встретит свою неукротимую сеньору в ближайшие пару лет! Да он же настоящий испанец, в нем закипает кровь, в глазах горит желание овладеть чужим сердцем! Да будет так, дети мои!»

– Да это же про меня! – говорит Влас, глянув на меня с улыбкой.

– Твоя бабуля – та ещё… зажигалочка.

– Ещё какая! Она в тонусе весь свой район держит! – смеется Вероника. – Надеюсь, мне перепадет фото на память?

– Определенно, – смеется Влас и опускает руку на мою талию.

Брови Вероники медленно ползут на лоб.

– Точно! – тут же хлопает она в ладоши. – Ты ведь та девушка на фото, с которой сеньор Хартманн отдыхал в горах!

– Саванна моя жена.

Обалдевший, но восхищенный взгляд Вероники возвращается ко мне.

– Шампанское? – предлагает официант, держа в руках круглый поднос с бокалами.

– Детское есть? – уточняет Влас. – У нас с супругой алкоголь пока под запретом.

– …Я уточню.

– Бог мой! Вы ждете ребенка? – тихонько радуется Вероника.

Награждаю Власа испепеляющим взглядом, давая понять, что я чертовски устала от этого разговора и его поведения.

– Поздравляю, – шепотом говорит Вероника и берет мою руку в свои ладони. – Дети – это прекрасно. Можно я расскажу об этом бабуле? Только ей, обещаю!

– Бабушка Тереса Альба обязана за нас порадоваться, – говорит мне Влас, скрывая за показной серьезностью издевательский смех. – Ты согласна со мной, любимая?

* * *

– «Любимая»? – не свожу с Власа скептический взгляд. Гости занимают свои места, а мой муж, как истинный джентельмен, отодвигает для меня стул и предлагает свою руку. – Ещё чуть-чуть и я буду думать, что ты больной на голову преследователь.

– Ну, спасибо, – говорит мне на ухо и садится рядом. – Я просто думаю, что так проще объяснить людям, кем мы друг другу приходимся, чем вдаваться в монотонные подробности того, как мы оказались в браке из-за твоего отца, потому что ты…

– Я поняла. Достаточно.

Нет, я ничего не поняла. Я в замешательстве. Вместо того, чтобы сообщить мне о нашем разводе, который в очередной раз не состоялся, Влас увез меня в зимний домик в горах и стал моим первым мужчиной за последние семь лет. Всё к этому шло, что скрывать. Но я сбежала оттуда, потому что наша безобидная игра в супругов стала перерастать во что-то большее для меня. Я испугалась всего-то поцелуя. Поцелуя! А теперь он здесь. Снова рядом со мной и я не понимаю, почему?

– Ты прекрасно выглядишь, – шепчет мне на ухо Вероника. Она сидит рядом. – Вы отлично смотритесь вместе.

– Угу. Спасибо.

Официант предлагает напитки. Выбираю простую газированную воду и апельсиновый сок. К нашему столику подходят миниатюрная девушка и огромный мужик, чей живот похож на один большущий барабан. Наверняка его черный с отливом костюм сшит на заказ. Как и вишневого оттенка рубашка. По-моему, так одевались лет тридцать назад.

– У меня скоро ткань пиджака прогорит и кожа плавится начнет, – говорит Влас, наклонив ко мне голову. – Ты злишься или нервничаешь?

– Я в замешательстве.

– А! Вот оно что.

– Больше месяца ты скрывал от меня, что наш развод не состоялся.

– Я не скрывал, – поворачивает ко мне голову и улыбается так, черт возьми, дерзко! Во рту моментально пересыхает. – Ты могла в любой момент позвонить в ЗАГС или приехать лично, чтобы узнать о состоянии нашего дела. По идее, ты могла забрать свидетельство о разводе в десятых числах декабря. Сегодня тридцать первое, – усмехается он, издеваясь надо мной, – и до моего появления ты находилась в неведении, а это может значить только одно, – подмигивает. По моим рукам бегут мурашки. – Ты просто не хотела и не хочешь разводиться со мной.

– У меня было много работы, – смотрю на него упрямо.

– Я вижу. Ты похудела. Но причина этого не только в работе. У твоего тела новая задача, а это для него стресс. А ещё ты просто не хотела видеть своими глазами подтверждение того, что нашему браку настал конец, – подмигивает мне снова. – Ешь, отдыхай и ни о чем не беспокойся.

Только собираюсь задать очередной вопрос, как взгляд невольно останавливается на темноволосой миниатюрной девушке в синем платье, которая пришла в паре с огромным мужиком, под которым скрепит бедный стул. Она смотрит на меня, я смотрю на нее…

– Саванна? – поднимает бровь.

– Анжела? – выдаю беззастенчиво скептическим тоном.

Её взгляд устремляется к Власу, потом снова ко мне.

– Привет, – говорит с неохотой. В ответ выдавливаю улыбку и приветствую молчаливым кивком. – Как дела?

– Отлично, а твои?

– Тоже ничего.

Всё. Поговорили.

– Саванна? – вдруг раздается знакомый мужской голос слева.

Рядом с Вероникой занимает место Максим Персона. Максим, мать его, Персона!

– И ты здесь! – не сдерживаю нервный смешок, а потом поворачиваю голову к Власу и сквозь зубы спрашиваю: – Ты нарочно посадил меня с людьми, которые вызывают во мне тошноту?

– Я здесь ни при чем. Но у меня складывается ощущение, что во всем городе скоро не останется человека, с которым бы ты не была в контрах, – отвечает и поднимается, чтобы поприветствовать знакомого рукопожатием. – Рад видеть, Макс.

Ага. Как же. Сейчас ещё его «малышка» заявится и тогда вообще будет полный набор! Анжела делает вид, что с Максом не знакома и залипает в свой телефон. Чтобы избавить себя от надобности вести беседы, принимаюсь за еду. Пробую три вида закусок с красной рыбой и икрой, а Влас, подозвав официанта, говорит, чтобы нам принесли всё и сразу.

– И мне, пожалуйста, тоже! – подключается Вероника. – Не хочу зависеть от программы. Я пришла поесть и выпить.

– Мне нужно отойти, – шепчет Влас так близко, что я снова покрываюсь мурашками. – Я скоро вернусь, а ты постарайся не съесть ухажера своей бывшей подружки.

– Смешно.

– Не скучай, – добавляет и вдруг оставляет нежный и скорый поцелуй на моем плече.

Такой теплый, чувственный и уютный… Я тотчас вспыхиваю, смотрю ему вслед, но Влас, ловко и изящно передвигаясь между столиками, скрывается за огромной сверкающей ёлкой.

Мне не чем дышать. Зачем он так сделал?

– Хочешь бомбу?

– О чем ты? – смотрю на Веронику в непонимании. Она сидит повернувшись ко мне полубоком и прикрывая половину лица рукой. Не явно, разумеется, а как бы невзначай.

– Парень, который сидит рядом со мной, и есть тот негодяй, на котором скакала бывшая невеста моего кузена. Братик привез меня на её «девичник», который оказался лишь прикрытием.

Мои глаза тут же фокусируются на Максе. Он общается с официантом, объясняет, как именно нужно прожарить ребрышки под каким-то соусом и вдруг ловит мой взгляд.

– Мир тесен, – комментирую, сев так, чтобы из-за Вероники он не видел меня. – Судя по тому, что физиономия у него целая, жена не в курсе, почему свадьба её подруги не состоялась.

– Надеюсь, он не запомнил моего лица. А то как-то даже неловко.

– У него вместо мозгов кроличий навоз. Не переживай. А где твой кузен, кстати? Почему не с ним встречаешь Новый год?

– У него депрессия. Улетел с друзьями в Таиланд зализывать раны. Обещал на обратном пути заехать ко мне. Кстати, я буду очень рада, если и вы с мужем когда-нибудь заглянете на огонек. Знаю, это нереально, но просто знай, что для меня и моей бабушки, дай бог ей здоровья, будет огромной честью принять вас.

– Ты так много рассказывала о ней, что мы с Власом просто не можем не заехать в гости, – говорю, улыбаясь. И совершенно не подумав.

Вероника достает из сумочки свой сотовый, включает режим ввода номера и передает мне:

– Набери свой номер. Я позвоню, чтобы мой определился и остался у тебя. На всякий случай.

Пока ввожу цифры, официанты приносят наш заказ, а оставшиеся два свободных места занимает опоздавшая парочка. Краем глаза вижу движение со стороны Максима и сохраняю контакт Вероники в памяти мобильника. Мало ли, может когда-нибудь мы и впрямь заедем в гости. То есть я.

– Отлично. Все живы, здоровы и не надкусаны, – шутит Влас, вернувшись за стол. – Приятного аппетита.

– Нудные у тебя шуточки.

– Может быть. Но тебе они всё равно нравятся.

Закатив глаза, беру в руки вилку и нож, намереваясь полакомиться грибами в сметанном соусе. Но вдруг слышу сквозь музыку и болтовню ведущих на сцене знакомый голосок… Глаза устремляются на парочку, занявшую последние свободные места, и мое сердце тотчас совершает сальто.

Диана. Моя Диана весело хохочет, принимая из рук Леона бокал шампанского. В темном костюме и черной рубашке он выглядит старше и солиднее. Возможно, что этот костюм придает ему огромную уверенность в себе. Мне кажется, что я ещё никогда не видела Леона настолько легким и не зажатым в своих действиях. А моя подруга… Диана похожа на звездочку в сверкающем серебристом платье с длинными рукавами и широкими браслетами на запястьях. Волосы убраны наверх, чуть завиты, макияж вечерний и праздничный. Оба так классно и стильно выглядят.

Увожу взгляд в сторону, опасаясь, что Диана вот-вот подловит его и обдаст ледяным холодом.

– Это ты постарался? – спрашиваю тихонько. Влас улыбается и устремляет взгляд на веселую парочку, которая не замечает никого вокруг и продолжает донимать официанта вопросами. – Зачем помогаешь мне?

– Она искала тебя и очень беспокоилась, – говорит совсем не то, что я ожидаю услышать. – Так что, помог я ей, а не тебе.

В груди моей мгновенно становится теплее.

Ведущий предлагает всем гостям подняться и выпить за уходящий год, поблагодарив его за всё то хорошее, что он принес каждому. Раздается продолжительный звон бокалов, свисты, восторженные возгласы и аплодисменты. Потянувшись к центру стола, чтобы чокнуться бокалом со всеми присутствующими, мой взгляд буквально приклеивается к Диане. Когда наши бокалы ударяются друг о друга, она дарит мне одну из своих добрых и неунывающих улыбок.

* * *

– Тебе всё нравится? – спрашивает Влас, когда ведущие объявляют танцевальную паузу. – Вкусно или не очень?

– Хочешь спросить, не пора ли мне притормозить?

– Ну, – усмехается он, – можно и так. Хочу успеть потанцевать с тобой.

– «Успеть»? – смотрю на него во все глаза. – Ты что, уже уезжаешь?

То ли пожав плечами, то ли кивнув, Влас тянется к бокалу с газированной водой, делает несколько глотков, а потом снова смотрит на меня, будто для него эти внезапные короткие встречи и продолжительные расставания – ничто.

– Что ты за человек такой? – спрашиваю.

– Какой?

– Серьезно, не понимаешь?

– Потанцуй со мной, Саванна, – предлагает мне руку. – А в танце и объяснишь мне, что же я за человек такой.

Я расстроена. Возможно, что даже подбита. Нет, я убита! Как он может, только появившись, снова свалить черт знает куда?!

– Не хочу я с тобой танцевать, – фыркаю.

– Хочешь.

– Не хочу.

– Я знаю, что хочешь.

– Ты не знаешь, чего я хочу.

– Тогда скажи, – говорит с наглой ухмылкой. – Скажи мне, Саванна, чего ты хочешь? Есть? Пить? Уйти и лечь спать? Или ты хочешь потанцевать со мной?

– Ты снова уедешь? – спрашиваю, не в силах сдержать рвущееся наружу разочарование. – Опять? Просто возьмешь и уедешь?

– А что в этом такого? Да и от меня мало что зависит, – отвечает уклончиво. – Потанцуй со мной. Пожалуйста, Саванна.

Молча поднимаюсь, представлю, как больно мои каблуки вонзятся в его ноги. Мне грустно, обидно, досадно – как ещё назвать это чувство, когда мужчина, о котором думаешь изо дня в день, вдруг появляется в твоей жизни на несколько часов и уже собирается из нее исчезнуть? Присоединяемся к остальным танцующим парам, Влас бережно кладет руку на мою талию и осторожно прижимает к себе. Воспоминания уносят меня в зимний домик, где я бесконечно долго погибала в этих теплых объятиях.

– Так и какой же я человек? – спрашивает, кружа меня в медленном танце. – В подробностях, если можно.

Когда он так близко, я не могу и слова вымолвить. За эти полтора месяца не было и дня, чтобы я не думала о нем. На работе, за рулем, дома. Но особенно по ночам. Сплю я, или отчаянно пытаюсь это делать, а образ Власа Хартманна упрямо преследует меня, невзирая на мое состояние.

– Не получается, да? – улыбается он, глянув в сторону. – Тогда ответь, почему ты не поехала в ЗАГС и не забрала свидетельство о расторжении нашего брака?

– Я уже отвечала.

– Саванна, – произносит с усталостью, – хотя бы сейчас будь со мной откровенна.

– «Хотя бы сейчас»? А до этого я что, такой не была? Уж кто бы говорил об откровенности.

– Если бы я сказал тебе, что мы встречались с тобой в прошлом, – смотрит в мои глаза, – лишь однажды, всего-то на короткое мгновение, ты бы закрылась от меня. Ты много раз играла на моих нервах, вынуждала испытывать злость, но вместе с тем смеяться. Причем, смеяться над тем, что выводило меня из себя. Помнишь, когда мы вернулись из детского дома, ты сказала, что этой поездкой я заставил тебя прикоснуться к чему-то нежному и глубокому?

Поднимаю на него глаза, сердце бешено колотится в груди.

– Ты стала для меня именной такой, и я не хотел лишать себя удовольствия прикасаться к тебе. Ты краснеешь, – шепчет мне на ухо и улыбается.

– Почему ты здесь? – спрашиваю, не понимая себя и его. – Из-за моей беременности, о которой узнал от своего ушастого братца? Если так, то мне очень жаль, что ты зря потратил свое время. Свое решение я не изменю.

– Почему ты так делаешь?

– Как?

– Задаешь мне вопрос, но тут же сама на него отвечаешь.

– Сомневаюсь, что твой ответ будет отличаться от моего. Ведь иначе бы ты приехал намного раньше сегодняшнего дня. Разве не так? Нет причины, нет и тебя.

– А ты не думала о том, что эта причина есть уже давно? Конечно, не думала, – усмехается он. – Ты даже не знаешь, как выстраивать мысли об этом.

– О чем – об этом? – теряю терпение. – Первый раз ты появился, потому что получал удовольствие от того, как девчонка, которая когда-то унизила тебя, теперь рыдает от того, что не может от тебя отделаться. Потом ты просто захотел переспать со мной, а заодно и посмеяться внутри себя, ведь я-таки «прикоснулась к „такому, как ты“ не только кончиком своего пальца», верно? А теперь ты здесь, поскольку у тебя есть возможность обзавестись собственным ребенком, наследником, который, к тому же, был зачат и, вероятнее всего, родится в официальном браке. Возможно, что, отправляясь в зимний домик, ты как раз-таки и преследовал эту цель. И по той же причине не рассказал мне об очередной ошибке в заявлении. Чтобы я снова не потащила тебя разводиться.

– Да.

– Прекрасно, – издаю нервный смешок. – Просто «да»!

– Мой ответ: да! – смотрит на меня упрямо. – Ты так боялась его получить, что даже сбежала. «Да» – это и есть единственная причина, почему был зимний домик и то, что происходит прямо сейчас. Не в ребенке дело, которого я тебе «намеренно» заделал. Только в тебе, Саванна.

Мой внутренний процессор зависает, издает потрескивающий звук, словно вот-вот и я вся развалюсь на части.

– … «Во мне»? – хлопаю глазами.

– Не будь ты такой упрямой, поняла бы это намного раньше, – говорит Влас с полуулыбкой и кивком головы здоровается с очередным знакомым.

– И давно?

– Сложно сказать, – усмехается он. – Мне кажется, или ты удивлена?

– Да, – произношу, борясь с головокружением. – И я вовсе не упряма. Просто кто-то не умеет правильно выражать свои… чувства.

– А ты сама-то знаешь, как их правильно выражать? Ты ведь без ума от меня, но всё это время упрямо изображаешь из себя Снежную королеву и совсем не замечаешь, как подтекают твои сосульки под носом.

– Это у тебя сосульки подтекают, – фыркаю. – Ты то орешь на меня, прогоняешь из дома своего брата, то ведешь со мной милые беседы в ресторане на горе. Потом опять орешь и снова изображаешь из себя милого мальчика. А затем говоришь мне, что я такое же мимолетное увлечение, как и все другие до меня и после. Где же здесь «правильное проявление чувств» позволь узнать?

– Ты не хотела замечать очевидного, – смотрит в мои глаза. – И я разозлился. В моих планах на жизнь тоже не было пункта, где я влюбляюсь и делаю то, в чем никогда не видел смысла. Но это случилось и это оказалось естественно. И ты прекрасно это понимала, потому что испытывала те же самые чувства, но твое природное или приобретенное упрямство просто зашкаливает! Даже сейчас, у тебя сердце вот-вот грудную клетку пробьет, в тебе растет наш ребенок, ты всё это время тосковала по мне, но из-за вредности продолжаешь плыть против течения. Это не так сложно – сказать, что ты чувствуешь и чего хочешь, Саванна.

– Сказать кому – тебе? – держусь из последних сил. – Мужчине, имя которого известно даже восьмидесятилетней бабуле Луизе Марии Гваделупе?

– Её зовут Тереса Альба.

– Ты из другого мира, Влас, – игнорирую его сарказм. – У тебя яхты, виллы, телочки под каждое твое настроение. А я живу здесь. Работаю, пью кофе с подругами, раз в год позволяю себе отправиться в отпуск куда-нибудь. Полчаса жду машину на мойке, сама покупаю продукты в холодильник, делаю уборку, пялюсь в телевизор и просто наслаждаюсь своей обыкновенной, но счастливой жизнью. Всё, что я говорю, либо вызывает у тебя смех, либо разжигает злость. И где между этим можно втиснуть хотя бы крошечную вероятность того, что такой, как ты, посмотрит на такую, как я, немного с другого ракурса?

– «Телочки под каждое настроение»? – поднимает он бровь.

– Прочитала где-то.

– А! Ну, да, – закатывает он глаза. – Очередное подтверждение того, что ты меня совсем не слушала. И продолжаешь это делать.

– Эта песня что, бесконечная? – бросаю раздраженный взгляд на музыкантов и неизвестного певца.

– Я не хочу разводиться с тобой, – говорит Влас, вынуждая меня смотреть в его глаза. – Не хочу, – повторяет, выговаривая каждую букву. – И твоя беременность здесь ни при чем. Я влюбился в тебя и это случилось не с первого взгляда точно. Не со второго, не с третьего, но этот эффект накопительный, как какое-нибудь лекарство на основе трав. Его нужно принимать долго и продолжительное время, чтобы добиться результата. Мне и объяснять не нужно, ведь ты и сама это знаешь.

Мы кружимся, медленная песня всё не заканчивается. Мои глаза любуются сверкающими зернами граната. Нос улавливают их терпкий и насыщенный аромат.

– Эти процессы естественны. Не без помощи со стороны мы умудрились перескочить самые важные и фундаментальные, но они уже выкладываются кирпич за кирпичиком. Разве ты этого не осознаешь?

– Может быть.

– «Может быть»! – смеется Влас, похищая мой воздух. – Уже что-то. Прогресс.

– Не смейся надо мной. У меня от тебя голова кружится.

– Я в курсе. Рад, что ты это признаешь.

– Ты правда… – Нет. Не так. – Ты это всё серьезно?

– Только поглядите, – улыбается мне, любуясь каждой черточкой моего лица. – Искусная любовница Саванна Хок жутко смущается, когда разговор заходит о чувствах.

– Ты снова смеешься надо мной?

– Нет. Я любуюсь.

– Влас.

– Мне тоже непривычно на таком языке говорить, но, что поделать? Жизнь идет вперед. Что-то меняется, одно уходит, другое приходит…

– Влас!

– А как иначе? – звучит его ответ, от которого вот-вот остановится мое сердце. – Если я смотрю на тебя, и у меня воздух заканчивается. Можешь сказать мне, чего ты хочешь сейчас? – спрашивает с полуулыбкой. Он нервничает и это так трогательно. – Просто скажи мне хоть что-нибудь, – усмехается, будто теряя надежду.

– В практике моего адвоката был случай… – Влас издает короткий смешок и разочарования в нем так много, что у меня сжимается сердце. – Супруги долго не могли развестись. Это происходило потому, что каждый новый специалист в ЗАГСе совершал ошибку в написании их фамилии. Закончилось тем, что они передумали разводиться.

– Счастливый конец, – говорит Влас.

– Я хочу так же. – Его взгляд распахивается, замирает на моем лице. – Я не умею строить отношения. Но я очень хочу не знать, как выглядит свидетельство о расторжении брака. Пока не хочу.

– Ясно, – кивает он задумчиво. – Значит, надо постараться сделать так, чтобы этого не случилось.

– Для начала не будем подавать заявление.

– Точно! Нет заявления – нет развода.

– Именно.

– А потом?

– А потом… можно бы стать…

– Парой.

– Точно! Как Леон и Диана.

– Но они ведь уже живут вместе.

– …Ну, ты можешь останавливаться у меня, когда будешь приезжать в город.

– А если я никуда не уеду?

– Ты сказал, что не задержишься здесь.

– Я так же сказал, что от меня это не зависит, – поднимает он бровь. – Если мы теперь пара, значит я остаюсь.

– …Насовсем?

– От поездок я отказаться не могу, но остановиться и начинать вить гнездо в городе, где живет моя жена, мне по силам. А тебе?

– У меня опять голова кружится.

– Мы уже пятнадцать минут танцуем, к тому же тема разговора у нас достаточно эмоциональная. Могу разбавить напряженную атмосферу.

– Давай.

– Я спал с твоей бывшей подругой.

– ЧТО?! – вытаращиваю глаза. – То есть, как это? Какой? Когда? О чем ты?

– Она пришла с толстяком. Сидят за нашим столом.

– Анжела? – спрашиваю громким шепотом. – Какого хрена, Влас?

– Не злись. Это случилось в тот день, когда мы с тобой впервые встретились.

– В клубе? На мой день рождения?

– Ага.

– Только не говори, что ты помнишь всех своих девиц!

– Я вспомнил её лишь потому, что она предпочитает жирных мужиков.

Смотрю на него в непонимании, потом медленно перевожу взгляд на наш стол. Анжела воркует со своим… кавалером, который, если и умудрится лечь на нее, то точно раздавит, как муху.

«Я уже уходил, но оставил в кресле свой телефон, пока одна из твоих многочисленных подружек скакала на мне, как бойкая лошадка. Ей, кстати, понравился мой член».

– О, господи! – кричу шепотом. – Так ты правду говорил? Я решила, что ты… Нет, я не буду говорить, что подумала, просто… Серьезно?

Влас кивает и с дерзкой ухмылкой цокает языком.

– Не делай больше так! Толстый ты или худой – мне противно думать, что к тебе прикасались другие.

– Мне нравится, когда ты ревнуешь.

– Нравится, значит? – поднимаю бровь. – Тогда тебе будет приятно узнать, как лихо в ту ночь я резвилась с Максом, который сейчас тоже сидит за нашим столом.

– Не утруждайся, – кривит физиономию, – я прекрасно это знаю.

– А-а! Так у тебя такие же огромные уши, как у Леона!

– Я ревную, – вдруг говорит прямо и достаточно серьезно, чтобы я перестала улыбаться. – И я собственник.

– А я пока ещё твоя жена, – отвечаю так же серьезно. – Ещё раз услышу о твоей активной сексуальной жизни до меня…

– Да разве это сексуальная жизнь! – перебивает со смеющейся улыбкой. – Так, легкое баловство.

* * *

После полуночи начинаются зажигательные танцы. Мужчины здесь держат марку. Они либо остаются за столиками, либо уходят к бару и общаются там. После продолжительного топтания на месте с Власом, меня хватает на три песни. Сажусь за стол и с превеликим удовольствием сбрасываю туфли. Подошва горит, пальчики будто склеились друг с другом, отказываясь пошевелиться. Вероника с Дианой продолжают танцевать, вереща от радости, когда с потолка начинает сыпаться тонна серпантина. Впрочем, они не одни такие.

Нам с Дианой ещё не представилась возможность поговорить. Когда часы пробили двенадцать и все вокруг принялись осыпать друг друга поздравлениями, мы с ней вышли из-за стола, стукнулись бокалами и крепко-крепко обнялись. Я сказала, что очень люблю её, а она, что жить без меня не может. Даже не знаю, надо ли после этого что-то обсуждать.

– Почему не танцуешь? – спрашивает Максим, заняв место Вероники. На нем уже нет пиджака, рукава белой рубашки закатаны до локтя, а сам он весь какой-то потрепанный. Как будто только что кого-то поимел в туалете. – И куда подевался твой муж? Я бы на его месте тебя одну не оставлял. Вдруг кто похитит?

– Как кто-то твою жену?

– Лия решила встретить Новый год со своими родителями.

– А тебя на этот семейный праздник не пригласили.

– Ну, я сам не изъявил желания. Захотелось чего-то другого и вот я здесь. Ты потрясающе выглядишь, Саванна, – переходит на голос, которым управляет алкоголь. Тянущийся, как жевательная резинка. – Самая красивая женщина этой ночи.

– Я в курсе.

– А ты всё такая же жгучая, как и была раньше, – смотрит на меня. – Уверенная, живая и откровенная. Помнишь, я говорил тебе, что завидую тому мужчине, за которого ты выйдешь замуж? А ты уверяла, что брак – это не твое. Я тебе поверил.

– Ох, боже мой. Я тебя что, подвела?

– Когда Хартманн сказал, что ты его жена, я расстроился. Представляешь, всю ночь тогда уснуть не мог. А потом напился и рассказал Лии, что мы с тобой были любовниками. Что ей до тебя ещё так далеко. Что, если бы не мой папаша, я бы сбежал с тобой на необитаемый остров.

Теперь понятно, почему она налетела на меня в ресторане. Вот же конченый придурок. Очень надеюсь, что ей хватит мужества принять болезненную правду: с этим болваном невозможно создать ничего, кроме кучки дерьма.

Беру бокал с газировкой и салютую ему:

– С Новым годом, Максим, Надеюсь, Лия с тобой разведется, чтобы начать по-настоящему счастливую жизнь!

– Я всегда обожал твою прямолинейность.

– Она проявляется только в тех случаях, когда мне жутко неприятен собеседник.

– Это можно исправить в любой момент, – говорит приглушенно и откровенно проходится по моим обнаженным плечам. – Прогуляемся, как в старые и добрые времена?

Какая мерзость. А ведь раньше я находила подобное заманчивым. Фу, какое убожество, Саванна! Бросаю взгляд на танцпол и замечаю хмурый взгляд Дианы, которая при этом продолжает танцевать в такт музыке.

«Что этому уроду от тебя надо?» – говорят её мрачные глаза.

Вероника по-хозяйски ставит руки в боки, глядя в мою сторону.

«Мерзавец! Да как он смеет так близко садится к тебе да ещё и своим паршивым задом на мой стул?!» – восклицают её глаза громко.

Но потом вдруг обе открывают свои рты и вытаращивают в ужасе глаза. Смотрю на Леона, который продолжает сидеть на своем месте и вдруг с откровенным аппетитом поедать всё содержимое своей тарелки и при этом, глядя на нас с Максимом так, словно мы герои какого-нибудь блокбастера.

– Если через пять секунд ты не исчезнешь отсюда, я тебе эти «старые и добрые времена» накручу на шею, как проволоку, а мой муж с радостью повесит тебя на ёлку, как игрушку. Я ясно выразилась?

– Более, чем, – отстраненно бубнит Максим и нерешительно поднимается с места. Надо же, а я и не думала, что умею внушать ужас. – Всего хорошего.

– И тебе, – раздается голос Власа за моей спиной. Медленно оборачиваюсь, он стоит позади моего стула, как несокрушимая гора в объятиях потемневшего неба. – С языка сняла. Мысли читаешь?

– Угу, – выдаю, с трудом проглотив слюну.

– В одном он прав. Оставлять тебя одну – опасное дело. Больше никогда.