Текст книги "Коварство любви"

– Что ж, рада, что моя неудача приводит вас в такое чудесное расположение духа, – с притворным негодованием сказала леди Хостон. В действительности ей нравилось впервые за три дня слышать смех своей подруги.

– Мне правда очень вас жаль, – сказала Калли, весело блестя глазами. – Знаю, как это будет ужасно. Но как же я рада, что вы посоветовали мне притвориться больной!

– Ваше счастье, – парировала Франческа, не в силах сдержать улыбку. – В противном случае я силой заставила бы вас присоединиться к нам.

Девушка лишь пожала плечами.

– Вы уверены, что не хотите поехать? – поддразнивала ее подруга. – Можем объявить о вашем чудесном выздоровлении. Вам все равно будет здесь скучно одной.

– Пусть лучше я буду скучать здесь, чем проведу половину дня в одном экипаже с леди Оделией, – безжалостно ответила Калли. – Как вы считаете, возьмет она с собой свою ужасную сопящую собаку?

– Не хочу даже думать об этом, – ужаснулась Франческа.

При виде выражения лица подруги Каландра снова весело захихикала, радуясь, что еще не разучилась смеяться. Она была не из тех людей, кто находил удовлетворение в пестовании собственных печалей.

Про себя она решила, что завтра подыщет себе какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься от проблем.

Верная своему решению, на следующий день Калли спокойно позавтракала и пригласила свою горничную перебирать содержимое гардероба, решая, какие наряды или туфельки нуждаются в украшении лентами или цветами, а также от каких платьев ей следует избавиться.

К несчастью, это занятие не продлилось долго, так как в распоряжении девушки имелись лишь туалеты, которые она привезла с собой из дома, а также те, что купила, уже гостя у Франчески. Мало что нуждалось в переделке, и к полудню с этим было покончено. Если бы Калли была дома, то непременно отправилась бы на чердак и с головой окунулась бы в разбор старых вещей, предаваясь приятным воспоминаниям при виде того или иного старого платья или игрушки. В особняке Франчески она не могла себе этого позволить.

Очень скоро Калли снова стала думать о Бромвеле. Чтобы отвлечься от тягостных мыслей, она направилась в утреннюю гостиную Франчески, намереваясь выбрать себе книгу для чтения и занять разум каким-нибудь готическим романом, вышедшим из-под пера миссис Радклиф[12]12
  Радклиф Анна (1764–1823) – английская писательница, одна из основательниц готического романа.


[Закрыть].

Она рассматривала корешки стоящих на полках книг, когда в комнату вбежал обеспокоенный Фэнтон. Подобное выражение лица было совсем несвойственно его обычно сдержанной натуре.

– Миледи…

– Да, Фэнтон, что стряслось?

– К вам пришел человек со срочным посланием. Он говорит, миледи, что… его светлость герцог ранен.

Глава 15

Калли уставилась на дворецкого. Кровь мгновенно отлила от ее лица.

– Что? Мой брат?

Она проскочила мимо Фэнтона в дверь и в прихожей увидела мужчину, который топтался на пороге, сжимая в руке шляпу. Вид у него был усталый, а одежда заляпана грязью. Калли поспешила к нему.

– У вас послание от герцога Рошфора? – воскликнула она. – Он ранен?

– Он жив, миледи, – поспешил заверить ее мужчина. – Но попал в аварию. Вот его письмо. – Он протянул ей сложенный и запечатанный конверт.

Калли взяла бумагу и прочла имя адресата: «Леди Каландре Лилльс».

Поспешно перевернув конверт, она сломала печать и дрожащими пальцами развернула письмо. В правом верхнем углу стояла дата и слова: Блэкфрайарз-коттедж, Нижний Аптон. Послание гласило:

«Дорогая леди Каландра Лилльс.

С прискорбием сообщаю, что с герцогом Рошфором случился несчастный случай, когда он проезжал в карете мимо моего дома. Мой муж с помощником перенесли его в наш дом, и мы пригласили к нему врача. У герцога сломаны левая нога и несколько ребер, а в остальном он в порядке. Он находится в сознании и попросил меня написать вам это письмо. Герцог хочет, чтобы вы приехали к нему, потому что доктор не позволил перевозить его.

Искренне ваша,

миссис Томас Фармингтон».

Калли облегченно вздохнула и посмотрела на посланца:

– С ним действительно все хорошо?

– Я не видел его, мисс. Говорю лишь то, что сказала мне миссис Фармингтон. Она просила передать вам, что он в порядке.

– Я немедленно еду к нему, если вы, конечно, объясните мне, где именно находится этот Нижний Аптон…

– Это в графстве Бакингемшир, миледи. Миссис Фармингтон наказала мне нанять экипаж, чтобы отвезти вас туда, как только вы получите письмо.

– Благодарю вас. Так будет лучше всего. Я только соберу некоторые вещи, и мы немедленно тронемся в путь.

Мужчина кивнул и вышел за дверь, а Калли, обернувшись, заметила стоящего за ее спиной дворецкого, уже совладавшего с эмоциями.

– Итак, вы все слышали? – Фэнтон кивнул в знак согласия, и девушка продолжила: – Я соберу небольшую сумку и сразу же отправлюсь в путь. Оставлю вам записку для леди Хостон.

– Очень хорошо, миледи. Пошлю вам вашу горничную.

Кивнув, Калли поспешила вверх по лестнице. Мысли ее мешались, сердце неистово колотилось в груди. Насколько серьезно ранение Сенклера? Миссис Фармингтон заверила ее, что с ним все в порядке, но даже если бы его состояние было очень тяжелым, женщина, без сомнения, не стала бы писать в письме правду. Вполне возможно, что Рошфор тяжело ранен и находится при смерти. Даже если у него всего лишь сломано несколько ребер, Калли было отлично известно, что это может закончиться лихорадкой и летальным исходом. Если же состояние Сенклера и правда стабильное, девушка не сомневалась, что он страдает от сильной боли и нуждается в заботе близкого человека, поэтому вознамерилась приехать к нему как можно скорее.

Бакингемшир не такое уж и отдаленное графство, размышляла она, вытаскивая из шкафа одежду, которую собиралась взять с собой, и бросая ее на постель. К вечеру она непременно будет на месте.

В комнату вбежала Белинда. На ее белом как мел лице выделялись широко распахнутые от ужаса глаза.

– Его светлость ранен, миледи?

– Да, но я уверена, что с ним все будет в порядке, – решительно заявила Калли. – У него перелом нескольких костей. Я немедленно еду к нему.

– Да, мисс. Я сейчас же упакую ваши вещи.

– Положи в сумку одежду на день-два, – сказала ей девушка. – Я отправляюсь в путь сию минуту. Боюсь, однако, что мне придется пробыть там некоторое время, поэтому собери также сундук, чтобы отправить ко мне с почтовой каретой, как только я напишу тебе об этом. Сначала мне нужно оценить ситуацию. Если окажется, что его можно перевозить, мы вернемся в Лилльский особняк.

Пока Белинда паковала ее сумку, Калли села написать записку Франческе с объяснениями, куда едет и зачем. Фэнтон посвятит хозяйку в общие моменты дела, но девушка испытывала потребность сообщить подруге детали, вроде того, где именно находится Сенклер. Она закончила послание обещанием, что известит Франческу, как только увидит брата и сможет точнее определить его состояние. Хотя Рошфор и леди Хостон расстались не в самых дружеских отношениях, Калли была уверена, что подруга захочет узнать о его самочувствии.

Написав письмо, девушка сложила и запечатала его, после чего вручила Фэнтону с наказанием передать леди Хостон, как только та вернется домой. К тому времени, как Белинда закончила укладывать вещи, вернулся посланник с сообщением о том, что ему удалось поймать почтовый экипаж. Калли не стала тратить время на то, чтобы переодеться в дорожное платье, а лишь сменила мягкие домашние тапочки на более грубые башмаки и закуталась в плащ.

Карета тронулась. С тех пор как Калли получила известие о ранении брата, прошло не более получаса. Запыхавшаяся девушка удобнее устроилась на сиденье и только теперь позволила себе задуматься о более практических вопросах, нежели спешная поездка к брату.

Сначала она стала размышлять о его травмах. Вытащив записку миссис Фармингтон из кармана платья, куда затолкала ее сразу после прочтения, она принялась изучать ее медленно и вдумчиво. О характере повреждений Рошфора ей так ничего и не удалось узнать, и она могла лишь догадываться, при каких обстоятельствах произошел несчастный случай. Сухое упоминание о переломе ноги и ребер не давало ей никаких подробностей о состоянии брата, а она очень хотела бы это знать. Серьезны ли его переломы? Живя в поместье, Калли была наслышана о разнице между простым переломом одной кости, который быстро срастался, и множественным переломом ноги, особенно если он открытый.

Воображение нарисовало ей ужасную картину, отчего девушка вздрогнула и принудила себя подумать о другом. Ехал ли Сенклер в своем парном двухколесном экипаже или в большой карете, управляемой Хаскеллом, их главным кучером? Оба они славились осторожной ездой, из чего Калли заключила, что несчастный случай произошел по вине другого возничего, хотя миссис Фармингтон и не писала, что пострадал кто-то еще. Возможно, женщина просто не стала терять время, описывая случившееся в деталях.

И зачем вообще Сенклер отправился в Бакингемшир? Он сообщил ей, что намеревается вернуться домой в Маркасл. Хотя Калли была не сильна в географии, она могла бы с уверенностью заявить, что по пути из Лондона в Маркасл они никогда не проезжали через это графство. К тому же ее брат пустился в путь давно и не мог до сих пор находиться в дороге.

Девушка предположила, что его могли задержать в столице какие-то дела, если о его приезде стало известно, но тогда он дал бы ей знать. Все это было лишено смысла. Или же Рошфор поехал в Маркасл, как и планировал, но потом передумал и решил отправиться куда-то еще. Однако подобная перемена планов была несвойственна ее брату.

Обычно Сенклер делал именно то, что говорил, поэтому Калли показалось странным, что он, решив ехать в Маркасл, вдруг отвлекся на какие-то другие дела. Она припомнила его слова о том, что он собирается посетить Дэнси-Парк, но, опять-таки, Бакингемшир не лежал бы у него на пути. Очевидно, герцог решил посетить какое-то другое свое владение. Калли предположила, что если бы он направлялся в Корнуолл, то мог бы проезжать это графство, чтобы избежать сквозного пути через Лондон. И снова возникало противоречие: Сенклер никогда не возражал провести несколько дней в столице, потому что в таком случае он мог бы увидеться с Калли. Возможно, подумала она, он все еще сердится на нее за непослушание и решил не встречаться с ней.

Девушка не исключала вероятности того, что брат мог направляться в гости к другу или на осматривать земли, которые намеревался приобрести. Как бы то ни было, ей было все равно, по какой причине он оказался там. Очевидно, это что-то совершенно незначительное и не идущее ни в какое сравнение с ее тревогами о том, как сильно брат ранен и страдает ли он, а также о том, сколько времени займет ее поездка в Блэкфрайарз-коттедж.

Экипаж делал остановки в пути только для того, чтобы сменить лошадей, и тогда Калли выходила размять ноги. В одной из гостиниц, где они ненадолго задержались, она заказала легкий обед из холодной говядины, сыра и хлеба, но у нее не было аппетита, поэтому почти вся еда осталась на тарелке нетронутой.

Она понимала, что экипаж движется так быстро, как только возможно, вследствие того, что они часто меняют лошадей, но по ее ощущениям, в дороге они находились уже целую вечность. Когда стемнело, Калли, лишенной возможности рассматривать проплывающий мимо пейзаж, чтобы отвлечься, стало казаться, что они еле тащатся. Она знала, что время прошло бы быстрее, если бы она вздремнула, но ей никак не удавалось хоть ненадолго забыться сном. Разум ее бурлил сомнениями, страхами и болезненными видениями бледного Сенклера, лежащего в кровати с синяками и переломами.

Не в первый уже раз Калли пожалела, что Франческа уехала сегодня с леди Оделией. Ситуация не казалась бы ей такой ужасной, если бы подруга находилась рядом и поддерживала бы ее. Калли не сомневалась, что Франческа вызвалась бы сопровождать ее. Но Калли не хватало не просто компании подруги и утешения в ее лице. Леди Хостон отлично удавалось улаживать ситуацию. Она всегда знала, что нужно делать; достаточно было лишь нескольких ее слов и улыбки, чтобы люди с радостью принимались делать то, о чем она просила.

Когда экипаж остановился, Калли решила, что это очередная гостиница, где будут менять лошадей, но, выглянув из-за шторки на окне, она увидела перед собой деревенский дом, вовсе не похожий на крошечный, увитый виноградной лозой коттедж, который представляла себе, читая послание миссис Фармингтон. Перед ее взором предстало крепкое двухэтажное строение, абсолютно не похожее на суетливый постоялый двор, из чего девушка заключила, что они, очевидно, достигли конечной цели путешествия.

– Это Блэкфрайарз-коттедж? – спросила она посланца, который проделал весь путь на крыше экипажа, а сейчас спрыгнул, чтобы помочь Каландре выйти.

– Да, миледи. Кажется, вас ждут, – добавил он, глядя на окна второго этажа, озаренные золотистым светом.

– Благодарю вас, – произнесла Калли и, хотя была уверена, что Сенклер заплатил этому человеку за услуги, включая и наем экипажа, вложила ему в руку золотую монету.

Пошел резкий холодный дождь, и она, накинув на голову капюшон, чтобы защитить лицо, поспешила подняться по ступеням крыльца и постучать в дверь.

Несколько мгновений спустя ей открыла невысокая крепенькая женщина, облаченная в простое муслиновое платье и белый фартук.

– Чем могу служить? – спросила она.

– Миссис Фармингтон? – с надеждой спросила Калли.

– Да, она самая.

– Я леди Каландра Лилльс. Он еще не спит? Где он?

– В кабинете, мисс, – ответила женщина и, развернувшись, махнула рукой в сторону коридора, где из-под одной двери пробивалась полоска света.

– Благодарю вас. – Калли поспешила туда, едва заметив, как за ней закрыли входную дверь. На ходу она отбросила капюшон и, стянув перчатки, небрежно уронила их на стоящий в коридоре столик, прежде чем пойти в указанную миссис Фармингтон комнату.

При виде открывшейся ее взору картины девушка резко остановилась, так как не сразу уяснила, что происходит.

На диване полулежал лорд Бромвель, вытянув одну обутую в сапог ногу, а другую поставив на пол. Он опирался о подлокотник. Его пиджак и галстук были небрежно сброшены на стоящий неподалеку стул, а жилет и рубашка расстегнуты, частично обнажая грудь. Рядом с ним на полу стоял серебряный поднос с графином, наполовину заполненным темной жидкостью, а в руке граф держал бокал, в котором была налита та же жидкость.

Долгое мгновение они безмолвно взирали друг на друга. Бромвель первым пришел в себя.

– Калли! – воскликнул он. Со стуком поставив бокал на поднос, с кошачьей грацией вскочил с дивана. – Что такое? – обеспокоенно спросил он, подходя к девушке. – Что произошло? С тобой все в порядке?

– А ты что здесь делаешь? – пробормотала Калли, когда к ней вернулся дар речи. Повинен ли Бромвель в ранении ее брата? Может быть, имел место не несчастный случай, а поединок между мужчинами? – Я ничего не понимаю. Где Сенклер? С ним все хорошо? Что случилось?

– Сенклер? – непонимающе повторил Бромвель. – Кто так… – Тут глаза его расширились от удивления. – Ты имеешь в виду своего брата? Рошфора? Ему-то какого дьявола тут делать?

– Но у меня же записка!

Рука Калли потянулась было к карману, чтобы извлечь лежащее там письмо, но замерла на полпути. В сознании девушки вихрем проносились сотни вопросов, и внезапно все части головоломки встали на свои места: изящный почерк послания, якобы написанного простой деревенской женщиной, тот факт, что женщина эта обращалась к ней в письме именно так, как принято обращаться к благородной даме, сомнительность того, что Рошфор мог оказаться в Бакингемшире, тот факт, что поездка была тщательно спланирована и оплачена. К тому же ее брат сам не написал ей ни строчки, заверяющей, что с ним все в порядке.

– Ты обманул меня! – вскричала Калли, чувствуя, как кровь отливает у нее от лица и начинает кружиться голова.

Бромвель по-прежнему смотрел на нее недоуменным взглядом:

– Что? О чем ты, черт побери, говоришь?

Но Калли его больше не слушала. Она поняла, что от привычной обстановки ее отделяют многие мили пути, и она здесь одна поздней ночью в компании мужчины и без компаньонки, за исключением, конечно, миссис Фармингтон – если эту женщину в действительности так зовут, – которая, несомненно, состоит на службе у графа. Ее репутация погублена. Тут ей в голову пришла еще более ужасная мысль – все специально спланировано таким образом, чтобы разрушить ее репутацию. Бромвель решил запятнать ее доброе имя.

В ту ночь, когда Калли поняла, что у них с Бромвелем не может быть совместного будущего, она считала, что достигла самого дна колодца отчаяния, но теперь вдруг поняла, что может быть гораздо хуже. Бромвель не только не женится на ней, не любит ее и никогда не полюбит, он, как оказалось, настолько мало о ней беспокоится, что решил коварно погубить ее. Он солгал ей, намереваясь использовать ее, чтобы в особо изощренной форме отомстить Рошфору, не задумываясь о ее боли и унижении.

– Ах, боже мой! – вскричала она, поднеся руку ко рту и чувствуя внезапный приступ тошноты. Глаза ее застилали слезы. – Как же я была глупа! Я тосковала по тебе, страдала, в то время как ты сидел тут, замышляя…

Не договорив, Калли выбежала из комнаты. Бромвель звал ее по имени, но она не остановилась и даже не обернулась. Ее единственным намерением было задержать экипаж до того, как он уедет. Она расскажет о произошедшем и попросит помощи. Конечно же ей не откажут и не оставят наедине с этим мерзавцем.

Женщины, открывшей ей дверь, нигде не было видно, но Калли все равно стала звать на помощь. Она слышала, как Бромвель бежит вслед за ней, исторгая проклятия и окликая ее. Распахнув входную дверь, девушка выскочила на улицу и замерла на месте.

Экипаж уже исчез.

В панике она посмотрела направо и налево, но его нигде не было видно. Очевидно, он уехал, как только она вошла в дом. Вполне возможно, кучеру были даны строгие распоряжения поступить именно так. Он мог забрать с собой и миссис Фармингтон. Но даже если она все еще в доме, Калли не питала никакой надежды, что эта женщина станет помогать ей. С трудом подавив подступившие к горлу рыдания, она припустилась бегом.

– Калли! – Бромвель, уже появившийся на крыльце, пустился в погоню. – Немедленно вернись!

Дождь усиливался, сплошным холодным потоком извергаясь ей на голову, но девушка не потрудилась накинуть капюшон. Приподняв нижние юбки, чтобы они не затрудняли движения, она неслась вперед так быстро, как только могла. Калли надеялась, что Бромвель пьян настолько, что не сумеет ее поймать. Возможно, он споткнется и упадет. Если она добежит до деревьев, то сумеет ускользнуть от него.

Очень скоро девушка поняла тщетность своих ожиданий. Не пробежала она и нескольких ярдов, как Бромвель догнал ее и, схватив за плечо, вынудил остановиться. Она принялась дергаться и извиваться, пытаясь вырваться из его рук, но тщетно.

– Пусти меня! – кричала она, смаргивая выступившие на глазах слезы гнева и разочарования. – Рошфор убьет тебя! Нет, я сама это сделаю, своими собственными руками! – Свободной рукой она стала царапать его, оставляя глубокие следы от ногтей.

– Черт побери! – воскликнул он, хватая ее за запястья и отстраняя от себя. – Что с тобой такое творится? Ты сошла с ума?

– Никогда не подумала бы о тебе такого! – презрительно обронила Калли. – Вот уж не знала, что ты можешь так низко пасть. – Она продолжала отчаянно бороться и шипеть, а также норовила ударить Бромвеля ногой. Ей даже удалось высвободить одну руку, невзирая на боль, и дать графу пощечину.

– Калли, дьявол тебя разбери, немедленно прекрати! – Развернув ее к себе спиной, он крепко обнял ее, прижав ее руки вдоль тела, и оторвал от земли.

Еще мгновение Калли сопротивлялась, но, не в силах более сражаться, отчаянно разрыдалась и обмякла у него в руках. Дождь все продолжался, и они оба вымокли до нитки.

Бромвель баюкал ее как ребенка. Склонив к ней голову, он прошептал:

– Калли… дорогая моя…

Губами он на мгновение коснулся волос девушки, а затем развернулся и понес ее обратно в дом. Она прижалась к его груди, ощущая безграничную слабость и холод. От избытка эмоций она не могла говорить.

В доме Бромвель поставил Калли на пол и закричал:

– Миссис Фармингтон!

Развязав мокрый плащ девушки, он сбросил его на плиточный пол. Во время борьбы шпильки из ее прически выпали, и теперь влажные волосы волной спадали на плечи. С них капала вода. Платье ее также насквозь промокло, а ботинки были заляпаны грязью.

– Миссис Фармингтон! – снова закричал граф. – Черт бы побрал эту женщину!

Сам Бромвель пребывал в еще более плачевном состоянии, чем Калли, потому что на нем не было верхней одежды. Его белая рубашка, насквозь мокрая, прилипла к груди, а пряди волос облепили лоб. Он дрожал, неверными пальцами расстегивая застежки ее платья.

– Тебе нужно снять это платье, – сказал он.

– Нет! – Калли отпрянула от него, хотя слишком устала, чтобы снова убегать или сражаться.

Бромвель вздохнул:

– Тогда присядь на эту скамью.

Взяв ее за руку, он подвел ее к деревянной скамье, стоящей неподалеку от входа, и насильно усадил, даже не стараясь действовать осторожно.

– Оставайся здесь, – приказал он.

Калли и рада была бы ослушаться, хотя бы из принципа, но поняла, что не в силах сдвинуться с места. Головой она оперлась о стену. Ей было очень холодно, но она не могла ничего с этим поделать и лишь дрожала всем телом.

Тут вернулся Бромвель с вязаной накидкой, в которую немедленно укутал Калли.

– Вот так. Это должно немного согреть тебя.

Сняв мокрую рубашку и жилет, он бросил их на пол.

Глаза Калли расширились, но он не сделал попытки приблизиться к ней, лишь взял другую накидку и набросил ее себе на плечи на манер шали. Зрелище это было настолько комичное, что при других обстоятельствах девушка непременно стала бы хихикать.

Откинув волосы назад, Бромвель принялся выжимать их, затем проделал то же самое с волосами Калли. Она подняла руки, чтобы оттолкнуть его прочь, но ей не хватило сил, а граф попросту проигнорировал ее слабую попытку. Опустившись перед девушкой на колени, он принялся расшнуровывать ее ботинки.

– Прекрати, – сказала она.

– Тише. Ты промокла и замерзла, и я не позволю тебе заболеть и умереть лишь потому, что рассудок твой внезапно помутился.

– Я вовсе не сошла с ума, – запротестовала девушка.

Он удивленно изогнул брови:

– Нет. Конечно нет. Ты просто появилась в этом доме – хотя я и не понимаю, зачем и как ты вообще узнала, что я здесь. Ты стала что-то лепетать о своем брате, а потом завизжала и бросилась бежать прямо в дождь, направляясь неизвестно куда. Когда же я попытался остановить тебя, чтобы выяснить, что случилось, ты напала на меня. И что же это, по-твоему, как не сумасшествие?

Калли ничего не ответила, лишь смотрела на него, и граф продолжил:

– Ладно, не будем снимать твои ботинки. – Он заставил ее встать. – Идем со мной.

– Куда? – заупрямилась она.

– О, черт! – Он снова подхватил Калли на руки и, невзирая на ее протесты, понес в кабинет.

Поставив девушку перед огнем, он принялся кочергой ворошить поленья, чтобы они разгорелись сильнее. Жар ласкал кожу Калли, отчего она испустила вздох удовольствия. Усевшись на стул перед каминным экраном, она повернула голову так, чтобы просушить волосы.

Бромвель направился к графину, по-прежнему стоящему на подносе, и наполнил бокал. Вернувшись к Калли, он прижал ободок бокала к ее губам.

– Выпей это, – приказал он, – или я силой залью тебе в глотку.

Скорчив гримасу, девушка сделала глоток. Горло ее обожгло, и она задохнулась, но по телу ее немедленно разлилось тепло, и она сразу же почувствовала себя лучше. Бромвель и сам сделал глоток из ее бокала, затем снова протянул его девушке, а сам присел на корточки перед камином.

Калли отхлебнула еще немного и украдкой воззрилась на Бромвеля. Он стряхнул с плеч накидку, позволив отблескам пламени играть на его обнаженных плечах и груди. Было что-то первобытное в его позе, в том, как он упирался руками в колени, согреваясь у огня и осушая мокрые волосы.

Во рту у Калли немедленно пересохло, и она с ужасом почувствовала, как увлажнилось ее лоно, отзываясь на присутствие Бромвеля.

Он повернул голову и заметил, что она смотрит на него. Калли поспешно отвернулась и покраснела, но он приблизился к ней и, взяв пальцами за подбородок, заставил снова посмотреть себе в лицо. Граф не произносил ни слова, лишь молча скользил взглядом по ее влажным растрепавшимся кудрям и платью, облепившему грудь и четко обрисовывающему затвердевшие соски. Выражение его лица немного смягчилось, а взгляд потеплел. Большим пальцем он погладил сначала ее подбородок, а потом нижнюю губу.

От прикосновения к ее нежной коже Калли ощутила, как по телу проскакивают искры, и поймала себя на мысли, что едва борется с искушением взять его руку и прижаться к ней губами. Несмотря ни на что, некая примитивная потребность внутри нее отвечала на отражающееся в глазах Бромвеля желание и хотела разжечь в них еще большее пламя.

Девушка вскочила со стула:

– Нет! Даже не думай, что тебе удастся соблазнить меня. Я не поддамся и не стану потворствовать осуществлению твоего плана и не позволю опорочить моего имени!

Граф тоже поднялся, и желание в его глазах сменилось гневом.

– Я никогда бы этого не сделал, и тебе это отлично известно.

– Неужели? – с сарказмом произнесла она. – Думаешь, я поверю, что ты заманил меня сюда, просто чтобы поговорить?

Бромвель недоуменно развел руками:

– Я тебя сюда не заманивал! Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, с того самого момента, как ты вошла в эту дверь, лепеча что-то о Рошфоре.

– Да как ты можешь утверждать подобное! – вскричала Калли, еще более уязвленная тем, что ей очень хотелось бы, чтобы его слова оказались правдой. – Я же не дурочка. Я получила письмо, в котором говорилось, чтобы я поспешила в этот коттедж, потому что мой брат ранен, но, когда прибыла сюда, не обнаружила никого, кроме тебя.

– Что? – Бромвель по-прежнему непонимающе смотрел на девушку. – Калли… я не посылал тебе никакого письма. Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я бы никогда – готов поклясться всем, что дорого моему сердцу, – никогда не стал заманивать тебя сюда, чтобы воспользоваться ситуацией. Как ты вообще могла такое подумать?

Калли воззрилась в его серебристо-серые глаза, согретые золотыми отблесками огня, и к ней вдруг пришла уверенность, что он говорит правду. Также она поняла, кто именно организовал все предприятие по ее обману.

Не говоря ни слова, она вынула из кармана сложенное в несколько раз послание и дрожащей рукой протянула его Бромвелю.

Нахмурившись, граф взял листок бумаги и развернул его. Спрятанный в кармане, он не намок, а лишь слегка увлажнился, поэтому текст можно было разобрать. Одного взгляда на лицо Бромвеля было достаточно, чтобы понять, что он узнал почерк. Перечитав послание дважды, он вернул его Калли.

И, не глядя на нее, произнес:

– Это письмо написала не миссис Фармингтон. Она служит здесь экономкой и, уверен, не умеет читать и писать. Твоего брата здесь никогда не было. Я приехал в этот дом, как только покинул Лондон после… нашего разговора на музыкальном вечере у леди Уиттингтон.

– Что это за место?

– Это Блэкфрайарз-коттедж, – произнес он, наконец отважившись посмотреть Калли прямо в глаза. – Охотничий домик покойного лорда Свитингтона.

Говоря это, он внезапно показался Калли очень усталым, печальным и постаревшим. Со вздохом отвернувшись, Бромвель добавил:

– А почерк очень похож на почерк Дафны. – Взяв с каминной полки бокал, он одним глотком осушил его. – Мне очень жаль, Калли. Не могу выразить словами, как я сожалею.

Он отошел к столу и поставил на него бокал. Снова повернувшись к девушке, Бромвель продолжил:

– Возможно, она думала, что таким образом помогает мне. Она знала, что я… испытываю к тебе гораздо больше, чем следовало. Наверное, она решила, что я обрадуюсь возможности оказаться с тобой наедине при подобных обстоятельствах. – Он покачал головой: – Не понимаю, что на Дафну нашло. Она ведет себя так, как никогда прежде, говорит слова и совершает поступки, ей совсем несвойственные. Она… я могу предположить лишь одно: что она стала настолько одержима своими страданиями, что лишилась здравого смысла. Ею движет желание сделать с другой женщиной то, что когда-то сделали с ней.

– Бром… – Калли подошла к нему и взяла его за руку, глядя ему прямо в глаза. – Сенклер поклялся мне, что не бросал твою сестру беременной. Он заверил меня, что не имел связи с леди Дафной.

Глаза графа метали молнии, а рука напряглась, и Калли немедленно это почувствовала.

– Разумеется, он станет все отрицать.

– Мой брат благородный человек и раскаивается в том, что несправедливо поступил с тобой. Он знает, что неправильно повел себя в сложившейся ситуации. В то время он был, как тебе известно, ненамного старше тебя. Но он заверил меня, что твои обвинения в его адрес беспочвенны. И я верю ему. Он не стал бы мне лгать.

– Мы уже говорили об этом прежде. Конечно, ты ему веришь, он же твой брат.

– Ты когда-нибудь слышал о нем что-то плохое? – спросила Калли. – Спроси любого, и все подтвердят, что герцог Рошфор истинный джентльмен. Он не станет соблазнять леди, чтобы потом бросить ее, особенно если она носит его дитя. У твоей сестры ведь нет ребенка, не так ли?

– Нет. Она потеряла его вскоре после того, как вышла замуж за лорда Свитингтона. Но это ничего не доказывает, – гневно ответил он. – У женщин часто случаются выкидыши.

– Присутствовал ли ты при этом?

– Нет, разумеется, нет. Я тогда уже вернулся в Оксфорд. – Выражение лица Бромвеля было непроницаемым. – Но это не доказывает, что ребенка не существовало вовсе.

Калли просто смотрела на него, не говоря ни слова, и Бромвель не выдержал ее взгляда. Она видела, что его все еще одолевают сомнения и он продолжает бороться с мыслью о том, что история, в которую он верил пятнадцать лет, оказалось ложью, а любимая сестра, которой он был бесконечно предан, коварно обманула его.

– Сейчас это не имеет значения, – грубо произнес он. – Мы ничего не можем с этим поделать, поэтому не стоит об этом думать.

– Но прошлое оказывает влияние на наше настоящее! – резко воскликнула Калли, уязвленная его словами.

– Знаю. – На этот раз Бромвель смело встретил ее взгляд. – Не думай, что я недооцениваю ситуацию, в которой ты оказалась по вине Дафны. Каковы бы ни были ее резоны, я знаю, что она отнеслась к тебе несправедливо, и не позволю тебе страдать. Именно об этом нам и следует в данный момент беспокоиться.

Нужно сделать все так, чтобы твоя репутация не пострадала.

– Поблизости должна быть деревушка – Нижний Аптон, например. В ней наверняка есть гостиница. Я сниму там комнату.