Текст книги "Коварство любви"

Глава 18

Через некоторое время всхлипывания Калли стали стихать. Наконец она выпрямилась и, достав носовой платок, утерла слезы и глубоко вздохнула.

– Прошу меня извинить. Уже второй раз я плачу в вашем присутствии, – сказала она Франческе. – Вы решите, что я страшная плакса.

– Нет. Я понимаю, что у вас сейчас непростой период в жизни. Поверьте мне, случались времена, когда я и сама дни напролет заливалась слезами, – ответила Франческа, погладив подругу по руке. – Вам вовсе не нужно извиняться.

– Спасибо. – Калли слабо улыбнулась. – Также благодарю вас за то, что вы так вовремя появились. Вы нас спасли. Я боялась, что Бром и Сенклер поубивают друг друга.

– Очень рада, что успела вовремя приехать.

– Как вам это удалось? – поинтересовалась девушка. – Я так удивилась, когда вы вошли.

– Ну, когда я вернулась от герцогини Кадли, Фэнтон передал мне вашу записку, в которой говорилось, что Рошфор ранен и где именно это произошло. Я тут же села в экипаж и поехала следом.

– Так вы не стали входить в дом, поняв, что это ловушка? – уточнила Калли.

– Нет, я не имела об этом ни малейшего понятия. Я узнала лишь то, что за приглашением леди Оделии стояла Дафна. Пожилая дама проболталась по дороге домой. Она сказала, что «дорогая Дафна» была права. Сама леди Пенкалли не считала, что я захочу составить ей компанию, но сестра Бромвеля заверила ее, что мне, без сомнения, будет приятно навестить крестную своей матери. Думаю, вы можете легко вообразить мои чувства. Если бы Дафна была с нами, я непременно залепила бы ей пощечину. Но мне пришлось проглотить эту пилюлю и улыбнуться. Тогда я и представить не могла, что эта ужасная женщина на самом деле подстроила все так, чтобы меня не оказалось дома, когда вам принесут записку. Я просто решила, что она захотела посмеяться надо мной, застрявшей в обществе двух старух.

– Понимаю, – сказала Калли, и губы ее изогнулись в улыбке. – То есть вы примчались в коттедж, полагая, что Сенклер ранен. Вы переживали за него, да?

Франческа, казалось, разом лишилась дара речи. Сначала она просто смотрела на подругу, потом подобралась и выпрямилась на сиденье. Одарив девушку холодным взглядом, она произнесла:

– Конечно, я переживала за Рошфора. В конце концов, я знакома с ним всю свою жизнь. Кроме того, я сочла, что вам может понадобиться моя помощь по уходу за ним. Полагаю, когда он болен, ведет себя не лучшим образом.

– Да, – произнесла Калли с многозначительной улыбкой, – понимаю.

Нахмурившись, Франческа продолжила:

– Мы двигались очень медленно. Так как была ночь, иногда кучеру приходилось идти впереди лошадей, фонарем освещая дорогу. Когда мы наконец утром прибыли к коттеджу, я заметила привязанную к ограде лошадь Рошфора, что показалось мне очень странным, ведь сам он должен был лежать в постели с переломами. Едва выйдя из экипажа, я услышала его крики и шум и поняла, что он вовсе не ранен. Именно тогда я и догадалась, что здесь имеет место заговор – несомненно, задуманный Дафной.

– Вы поступили мудро, распорядившись поставить свой экипаж на конюшню.

– У меня не было времени на размышления. Я понимала, что нужно убедить Рошфора, будто я провела здесь ночь вместе с вами, поэтому моя карета не должна просто стоять во дворе. Я приказала кучеру завести экипаж на конюшню и позаботиться о лошадях, а сама вошла в коттедж через заднюю дверь и притворилась, будто только что спустилась вниз по лестнице.

– Хвала небесам, что вы это сделали, – с чувством произнесла Калли, пожимая подруге руку. – Вы уберегли нас от страшной катастрофы.

– Ну, я же пообещала помогать вам, чем только смогу, – беспечно отозвалась леди Хостон.

– Вы сделали для меня больше, чем я могла бы вообразить, – сказала ей Калли. – Я очень ценю вашу помощь. – Поколебавшись немного, она добавила: – Думаю, мне стоит вернуться в Маркасл с братом. Я планировала пробыть в Лондоне большую часть сезона, чтобы никто не посмел злословить на мой счет, но теперь это не имеет значения.

– Ах, Калли… – На лице Франчески отразилось сочувствие. – Мне так жаль. Как бы я хотела, чтобы вы остались. Не из-за того, что я лишусь вашего приятного общества, хотя, честно признаюсь, без вас мой дом снова покажется мне слишком большим и пустым. Мне ненавистна мысль, что вы решили прекратить…

– …Поиски мужа? – закончила за нее девушка. – Боюсь, мне это больше не интересно. Сомневаюсь, что вообще когда-либо выйду замуж.

– Нет. Я имела в виду – прекратить поиски любви, – мягко поправила ее Франческа.

– Не думаю, что именно этого от меня ждали, – слабо улыбнулась Калли. – Не нужно печалиться. Я не сожалею о том, что произошло за последние несколько недель. Мне никогда не забыть то, что я сделала и чему научилась за это время. Я и не подозревала, что способна на сильное чувство, и готова была удовольствоваться меньшим: удобством и дружеским отношением. Вместо этого мне открылось, что значит искренне любить мужчину. Я испытала это на личном опыте и теперь понимаю, что никогда не соглашусь на меньшее.

– Калли, молю вас, не списывайте графа со счетов теперь, когда вы поняли, как сильно любите его.

– Да, но лишь моей любви к нему недостаточно. – Улыбка Калли была печальной.

Франческа понимала, что сказать ей больше нечего, поэтому она лишь кивнула, вдруг ощутив тупую боль в сердце.

После этого они хранили молчание. По дороге обе женщины время от времени поднимали занавески на окнах, чтобы посмотреть на проплывающий мимо пейзаж, но большую часть времени просто сидели, погруженные в раздумья. Наконец Калли, изнуренная слезами, заснула, свернувшись клубочком в углу экипажа.

Сначала экипаж ехал медленно, потому что лошади были усталыми, но вскоре их переменили. Рошфор даже сподобился оставить своего чистокровного скакуна на том же постоялом дворе, где они меняли лошадей, неохотно передавая поводья кучеру Франчески с наставлениями завтра привести его в Лондон.

Свежие лошади шли резво, скорость движения значительно возросла, и к вечеру они прибыли в столицу. Калли уже сообщила брату о своем желании вернуться в Маркасл вместе с ним, поэтому он оставил ее в особняке Франчески собирать вещи, а сам отправился в Лилльский особняк отдать распоряжения об их отъезде.

– На следующее утро я пришлю за тобой экипаж, – пообещал он сестре. – Полагаю, сегодняшний вечер вы с леди Хостон захотите провести вдвоем, чтобы попрощаться.

– Благодарю тебя, – ответила Калли, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать Рошфора в щеку.

Он удивленно воззрился на нее:

– Означает ли это, что я вычеркнут из твоего черного списка?

Калли слабо улыбнулась:

– Я не одобряю то, как ты напал на лорда Бромвеля, но рада, что примчался защищать меня. Уверена, на всем белом свете не найдется брата лучше тебя.

Герцог улыбнулся:

– Мне следует записать эти слова и напомнить их тебе в следующий раз, когда ты будешь на меня сердиться.

Потом Рошфор обратился к Франческе:

– Леди Хостон.

– Рошфор. – Она протянула ему руку. – Надеюсь, в следующий раз мы встретимся при более спокойных обстоятельствах.

– Когда бы и где это ни случилось, – ответил он, улыбаясь уголками губ, – скучной наша встреча точно не будет, я уверен в этом.

Он склонился над ее рукой для поцелуя и, к ее изумлению, задержал ее чуть дольше, чем того требовал этикет. Франческа посмотрела герцогу прямо в глаза, а он, сжав ее ладонь, сказал:

– Благодарю вас.

Она чуть заметно кивнула, показывая, что поняла скрытый смысл его слов. Рошфор ушел, а дамы занялись упаковыванием вещей Калли.

К счастью, горничная Калли уже собрала сундук с нарядами своей госпожи, ожидая приказания отправить его в Блэкфрайарз-коттедж, поэтому дел оказалось не так много, как опасалась девушка. Они все закончили в рекордные сроки, потому что Калли была больше заинтересована в быстроте, а не в аккуратности. В другой раз она непременно занялась бы починкой порванных кружевных манжет и тому подобного, проследила бы, чтобы упаковываемые вещи были чистыми и отутюженными, но на сей раз понимала, что у нее будет сколько угодно времени для этого по возвращении домой. Сейчас ей хотелось только одного – поскорее уехать.

Они с Франческой не стали засиживаться допоздна, но, лежа в своей постели, Калли никак не удавалось уснуть. Она ворочалась с боку на бок и то и дело просыпалась от беспокойных видений. Она чувствовала себя странно, как будто оказалась не на своем месте и эта уютная комната не служила ей домом на протяжении последних двух месяцев. Наконец Калли выбралась из постели, подошла к окну и отдернула тяжелую портьеру.

Смотреть было особо не на что, перед ней расстилалась темная улица, и тут Калли поняла, что ее беспокойство и томление вызвано подспудным желанием того, чтобы Бромвель приехал к ней. Прислонившись лбом к холодной оконной раме, она назвала себя идиоткой. Конечно же он не появится.

Наконец она заставила себя отойти от окна и лечь в постель.

* * *

Экипаж герцога прибыл ранним утром, едва дамы успели закончить завтрак. Это был городской экипаж, меньшего размера и более быстрый, а не тот, которым обычно пользовались для совершения длительных переездов и который сейчас находился в Маркасле. Кучер пояснил несколько оскорбленным голосом, что для совершения путешествия в Маркасл из Лилльского особняка хозяин нанял почтовую карету, достаточно вместительную для багажа Калли. Однако сундук Калли прекрасно разместился на запятках городского экипажа, а две меньшие сумки она взяла с собой внутрь.

Франческа проводила подругу до кареты, и они обнялись на прощание.

– Это вам, – сказала Калли, вкладывая в ладонь подруги какой-то предмет. – Мне очень понравилось гостить у вас, – добавила она сдавленным голосом, готовая вот-вот разрыдаться. – Хочу вам кое-что подарить.

Франческа посмотрела на свою ладонь – на ней лежал кулон из слоновой кости с гагатом на золотой цепочке.

– Калли, это очень красивая вещь, но…

– Прошу вас, не возражайте. Она принадлежала моей матери.

Франческа воззрилась на подругу широко раскрытыми глазами:

– Калли, одумайтесь! Вы не должны отдавать мне украшение, принадлежавшее вашей матери, а я не могу его принять. В самом деле. – Она попыталась вернуть кулон подруге, но та лишь покачала головой:

– Нет, я хочу, чтобы это было у вас. Это не единственная вещь, оставшаяся мне от матери. Мне приятно осознавать, что таким образом мы окажемся связанными – почти как сестры.

Франческа была озадачена:

– Вы уверены?

– Да. Абсолютно. Это очень важно для меня.

– Хорошо. Раз вы настаиваете. – Леди Хостон зажала украшение в кулаке, затем, повинуясь порыву, сделала шаг вперед и обняла Калли. – Прошу вас, не хороните себя заживо в Норфолке. Пообещайте, что вернетесь хотя бы к малому сезону?

– Возможно. А вы приедете в Редфилдс, не правда ли? Я уговорю Рошфора пробыть в Дэнси-Парк как можно дольше.

– Да. Конечно, я навещу вас там.

Франческа почувствовала, как к горлу ее подступают слезы, когда Калли, улыбнувшись на прощание, села в экипаж. Он двинулся вниз по улице, и Калли помахала ей рукой из окошка.

Франческа махала в ответ до тех пор, пока карета не скрылась за поворотом, затем вернулась домой и поднялась по ступеням в свою спальню. У камина сидела Мэйзи, ее горничная. Она была занята починкой кружевного волана, обрамляющего подол одного из платьев Франчески.

– Вот леди Каландра и уехала, Мэйзи, – со вздохом сообщила ей леди Хостон, усаживаясь за туалетный столик. – Я буду очень скучать по ней. А ты?

– Да, миледи. Она прекрасная девушка, не правда ли?

Как бы горячо Мэйзи ни любила леди Каландру, в глубине души она понимала, что больше всего ей будет не хватать сытной еды, которую они могли себе позволить на деньги, щедро выделенные герцогом на содержание сестры. Леди Хостон, несомненно, стала бы возражать, узнай она, сколько именно денег давал им на хозяйство агент Рошфора эти два месяца. Напротив, она, вероятно, в гневе отослала бы их обратно его светлости. К счастью, Фэнтон проявлял осмотрительность и сам вел все дела с агентом герцога, чтобы хозяйка никогда не узнала подробностей сделки.

Мэйзи улыбнулась про себя, зная, что Фэнтон отложил большую часть денег на будущее, поэтому, возможно, еще месяц или два скудное питание им не грозит.

Франческа открыла шкатулку для драгоценностей, стоящую на туалетном столике, и, выдвинув один ящичек, принялась возиться с секретным замком, открывающим отделение в ложном дне. Она аккуратно уложила подаренный Калли кулон рядом с сапфировым браслетом и парой сапфировых серег.

– Я не могу и дальше получать подарки, которые никогда не посмею продать, Мэйзи, или нам всем придется голодать. – Она с сожалением закрыла ящичек и повернулась к горничной: – В этом сезоне я просто обязана найти какую-нибудь девушку, судьба которой меня совсем не заботит, и за вознаграждение выдать ее замуж.

– Да, миледи, – покорно согласилась Мэйзи, перекусывая нитку и завязывая узелок.

Поездка до Лилльского особняка заняла совсем немного времени, и Калли проделала бы этот путь пешком, если бы не ее багаж. Почтовый экипаж ожидал перед особняком, и слуги поспешно загружали в него вещи под присмотром дворецкого. Этот милейший человек подал Калли руку, чтобы помочь выйти из экипажа, и поприветствовал ее дома, словно они с горничной не заезжали на прошлой неделе.

Девушке стало интересно, слышали ли уже и слуги последние сплетни и жалеют ли они ее. Вероятнее всего, так оно и было, потому что эти люди всегда были осведомлены о свежих скандалах.

– Калли. – Из дома вышел Рошфор, чтобы поздороваться с ней. Она заметила, что его ссадины на щеке и под глазом превратились в синеватые синяки.

– Здравствуй, Сенклер. – Она улыбнулась брату и протянула ему руку, задержавшись во дворе, чтобы лично проследить за погрузкой вещей.

– Мы тронемся в путь, как только перенесут твои сундуки, – сказал герцог. – Наша кухарка приготовила нам огромную корзину с продуктами. Она убеждена, что от гостиничной еды мы оба непременно заболеем.

Калли вошла в дом, чтобы поговорить с кухаркой и экономкой, зная, что обе они почувствуют себя оскорбленными, если она этого не сделает. К тому времени, как она вернулась, карета была полностью загружена, а кучер повторно проверял подпругу. Рошфор предложил сестре руку, чтобы помочь сесть в экипаж, но тут их слуха достиг крик и стук копыт. Обернувшись, они заметили человека, скачущего по улице гораздо быстрее, чем было принято в обществе – и чем требовали правила безопасности.

Мгновение спустя Калли осознала, что наездником был лорд Бромвель.

Она изумленно вздохнула, и сердце ее быстрее забилось в груди. События разворачивались почти так же, как в ее мечтах: Бромвель спешит остановить ее, не дать ей уехать.

– Подождите! – прокричал граф, подъезжая ближе и спешиваясь. – Не уезжайте! – Передав поводья одному из слуг, он поспешил к Калли и Рошфору: – Хвала небесам, что я вас застал.

– В последний момент, – ответил герцог, с подозрением глядя на Бромвеля.

– Сначала я поехал к леди Хостон в надежде, что вы там. Она сообщила мне, что вы собираетесь вернуться домой. Я боялся разминуться с вами. – Граф посмотрел на Калли. – Мне нужно было поговорить с моей сестрой, как я и сказал вчера. Она мне рассказала… все. Как спланировала события вчерашнего дня, потому что хотела отомстить герцогу. Как она… – Он запнулся, плотно сжал челюсти, но мгновение спустя продолжил: – Как она все эти годы лгала относительно вас, Рошфор. Я приехал, чтобы извиниться… за все. Мне очень жаль. То, что сделала Дафна, просто низко. – На лице графа отражались почти физические страдания. – Надеюсь, вы примете мои извинения за тот обман, в который моя сестра вовлекла всех нас вчера. – Бромвель снова быстро посмотрел на Калли и тут же отвел взгляд.

Девушка недоумевала, почему он избегает встречаться с ней глазами. Совсем не так воображала она себе возвращение Бромвеля. Где страстные признания в любви? Где заверения, что он жить без нее не может? Казалось, Бромвель был более заинтересован в том, чтобы поговорить с ее братом, а не с ней самой.

Граф расправил плечи и прямо посмотрел на Рошфора.

– Сэр, я раскаиваюсь в своих опрометчивых, импульсивных поступках, совершенных мною пятнадцать лет назад, – торжественно произнес он. – Я был дураком, что поверил своей сестре, и… я сожалею, что ложно обвинил вас. Надеюсь, вы сумеете простить меня. Если же нет, я все пойму, хотя и буду глубоко сожалеть об этом.

Поколебавшись мгновение, Рошфор протянул Бромвелю руку:

– Вполне естественно со стороны брата защищать свою сестру.

– Знаю. – Граф пожал его руку, заключив таким образом некий бессловесный мужской договор. – Я порвал с моей сестрой, – продолжил Бромвель, по-прежнему глядя только на герцога. На лице его отразилась боль от принятия подобного решения. – После того, что она сделала, ей нет места в нашей жизни. Если бы я продолжил общение с ней, то не смел бы даже надеяться получить ваше согласие жениться на вашей сестре. Именно за этим я здесь. Я приехал просить руки леди Каландры.

Калли в немом изумлении воззрилась на Бромвеля.

Рошфор, как это ни странно, вовсе не казался удивленным:

– Полагаю, вам следует знать, что леди Каландра сама принимает решения. Но я даю вам свое согласие.

– Благодарю. – Бромвель кивнул герцогу и повернулся к Калли: – Леди Каландра…

Девушка вскинула брови:

– Неужели вы меня все же заметили? Дозволено ли и мне вставить словечко? Или вы с моим братом сами составите брачный контракт, договоритесь о моем приданом и на этом все закончится?

– Калли? – неуверенно начал Бромвель.

– Я сама распоряжаюсь собственной судьбой, – строго произнесла она. – Поэтому если вы хотите жениться на мне, то моего согласия и должны спрашивать, а не согласия моего брата.

Калли почувствовала подступающие к глазам слезы, грозящие в любую минуту выдать ее с головой. Развернувшись, она бросилась бежать и скрылась в доме.

Бромвель озадаченно посмотрел на герцога:

– В чем дело? Что я сделал не так?

Рошфор лишь пожал плечами и вскинул руки, показывая, что не в состоянии понять причуды женского поведения.

Граф поспешил вслед за Калли. Один из лакеев хотел было открыть перед ним дверь, но он уже вошел в дом.

– Калли! – позвал он.

Она стояла в большой нише. Слуги незаметно ретировались в другие части особняка, оставив хозяйку в одиночестве. Со скрещенными на груди руками она замерла перед круглым столиком и, казалось, была целиком поглощена созерцанием большой вазы. Заслышав голос Бромвеля, Калли повернулась и посмотрела на него. Глаза ее светились недобрым блеском.

– Калли, я не понимаю, – произнес он, подходя к девушке. – Я думал, ты… я думал, ты ответишь мне согласием. Я и помыслить не мог, что у тебя имеются… возражения.

– Я не собираюсь становиться твоей женой только ради успокоения твоей совести, – гневно ответила Калли, подавляя слезы. – Мне нет нужды выходить за тебя замуж потому лишь, что ты неверно поступил по отношению к моему брату пятнадцать лет назад, или потому, что ты считаешь такой поступок правильным, или потому, что твоя сестра поставила нас в компрометирующие обстоятельства.

– О чем ты, черт побери, толкуешь! – вскричал граф, начиная выходить из себя. – Я никогда не говорил ничего подобного!

– Тебе и не требовалось. Мне и без того ясно, что я для тебя всего лишь обуза. Ты не сказал мне ни слова, не послал мне ни взгляда, ни улыбки, а сразу направился к моему брату, чтобы извиниться перед ним!

Как будто он самое заинтересованное лицо в этой истории, а я поступлю так, как он скажет.

– Нет! Я говорил с ним, потому что хотел сделать все как положено. Я хотел помириться с Рошфором, чтобы избежать раскола между тобой и твоим братом. Не он был важен для меня, а ты. Мое желание жениться на тебе не имеет ничего общего ни с герцогом, ни с моей сестрой, ни со сплетнями, или что там еще может выдумать высший свет.

– Тогда зачем ты хочешь жениться на мне? – с вызовом в голосе спросила Калли.

Он изумленно воззрился на нее:

– Потому что я люблю тебя, черт подери! Потому что мне невыносима мысль о том, чтобы провести остаток жизни без тебя. До того как ты приехала в охотничий домик, я сидел там один, уныло считая тусклые однообразные дни, расстилающиеся передо мной. Бесконечные, наполненные горечью и одиночеством дни, потому что в них не будет тебя. Я люблю тебя настолько сильно, что без тебя не мыслю своего существования. Именно поэтому я и хочу жениться на тебе!

– Ах, Бром! – вскричала Калли. Слезы застилали ее глаза, катились по щекам, но она этого не замечала. – Это подходящая причина.

Он обнял ее и зарылся лицом ей в волосы.

– Так ты согласна стать моей женой? Или мне встать на колени?

– Нет, не нужно, – смеясь и плача одновременно, ответила Калли. – Оставайся там, где стоишь. Да, я согласна стать твоей женой.

Он запечатлел на ее губах долгий поцелуй, скрепляющий их союз, а потом произнес, глядя в глаза:

– Я люблю тебя, Калли, больше, чем мог вообразить.

– А я люблю тебя! – воскликнула она.

Каландра приехала в Лондон, чтобы найти мужа, но обрела нечто большее – она обрела настоящую любовь.

Улыбнувшись, она встала на цыпочки и потянулась вверх, чтобы вернуть Бромвелю поцелуй.