Текст книги "Пообещай мне лунный свет"

В изложении Кейро все эти события представали под таким углом, что Лоутон с трудом догадался, о чем идет речь.

– Если ты выслушаешь меня спокойно, я попробую все объяснить. – И поскольку Кейро продолжала стоять, замерев, как мраморное изваяние, Лоутон подтолкнул ее к стулу.

Она тут же вскочила, как ванька-встанька.

– Что бы ты ни говорил, это ничего не изменит, потому что теперь мне все это безразлично. Ты не стоишь тех мучений, которые я испытала, – решительно заявила Кейро. – Для меня ты – страница из прошлого, Лоутон Стоун. И не стоишь даже моих проклятий.

– Разве? – спросил Лоутон и, хитро глянув на Кейро, добавил: – Тогда поцелуй меня, если я тебе действительно безразличен.

– Разве это что-нибудь докажет? – капризно подбоченилась Кейро.

– Возможно, мы выясним…

Лоутон осторожно обвил Кейро за талию и, преодолевая ее сопротивление, притянул к себе. Этот его жест разжег в Кейро пожар, уничтоживший крепостную стену, которой она себя окружила.

– Ты боишься, что это волнует тебя сильнее, чем ты хочешь показать? – прошептал Лоутон, уткнувшись ей в шею.

– Ни капельки не волнует, – упрямо повторила Кейро. Губы Лоутона тронула легкая улыбка:

– Ты отлично знаешь, что нам с тобой пришлось пережить, – я имею в виду не только совместное путешествие по обеим территориям.

– Правда? – фыркнула Кейро. – Я и не заметила.

Типичный случай открытого неповиновения! – констатировал про себя Лоутон, однако, вместо того чтобы проглотить наживку и поддаться раздражению, он решил парировать ее удар другим способом:

– Вот это и будет твоим шансом доказать, что между нами больше ничего нет…

Если бы он решительно привлек ее к себе и крепко поцеловал, инстинкт самосохранения, несомненно, вынудил бы Кейро перейти к обороне. Если бы он попытался изнасиловать ее, она, несомненно, испытала бы к нему отвращение. Но Лоутон не сделал ни того ни другого. Его поцелуй был легким и неуловимым, как прикосновение бабочки, присевшей на лепесток цветка, а горячее и сильное тело манило ее, как прохлада в жаркий день.

Знакомое ощущение породило в Кейро цепную реакцию чудесных чувств. Все нравоучения были тут же забыты. Она предстала беззащитной перед мужчиной, который волновал ее. Внезапно она стала податливой, как тесто, и даже не помышляла о том, чтобы сопротивляться.

Кейро забыла обо всем на свете, почувствовав, как губы Лоутона прижались к ее губам, – они просили отдаться ему. Сопротивление Кейро было сломлено – скользнув по твердой мускулистой груди, ее ладонь нырнула под его рубашку и опустилась к животу.

– Как я люблю, когда ты это делаешь, Кей, – прошептал Лоутон, не отрываясь от ее нежных губ. – Сделай это еще раз. Прошла целая вечность, с тех пор как ты в последний раз ласкала меня.

Лоутон мог без преувеличения сказать, что никогда еще не пытался соблазнить женщину против ее желания – до того дня, когда он встретил Кейро. Женщины сами падали в его объятия – без всяких просьб и уговоров с его стороны, – но Кейро Калхоун была совсем другой. В ней всегда чувствовался вызов, и эта встреча не была исключением. Лоутон знал, что в конце концов недоверие и подозрительность заставят Кейро отступить в ее раковину. Но пока она не скрылась от него за доспехами гордости и обиды, Лоутон хотел любить ее и любовью искупить свою несправедливость. Он хотел осыпать поцелуями и ласками ее соблазнительное тело, доказать ей, что у него есть сердце и оно принадлежит ей.

Кейро решила, что вела себя глупо и высокомерно. Она вспомнила о том, как перебирала в уме все обычные пошлости, проклиная мужчин вообще и Лоутона Стоуна в частности. Сотни раз она убеждала себя в том, что не желает больше видеть этого безжалостного охотника за сердцами в буквальном смысле этого слова. Но стоило ему прикоснуться к ней, и Кейро поняла, что не может не быть с ним. Лоутон – ее крест и ее счастье.

Она коснулась его – и мысли ее спутались. Каждый поцелуй Лоутона прожигал ее до самого сердца, и Кейро почувствовала, как в ней пробуждается желание, неодолимое, как сама воля к жизни. Никогда ей не утолить этой жажды. Она будет преследовать ее до самой смерти, словно неизлечимая лихорадка.

– Я ненавижу тебя за то, что ты делаешь со мной, – простонала Кейро. – Я знаю, что буду раскаиваться. Я всегда раскаиваюсь потом. Но, как глупый мотылек, снова и снова лечу на огонь…

– Так раздуй его сильнее, – хриплым голосом прошептал Лоутон, дрожа от возбуждения. – Ни одной женщины я не хотел так, как хочу тебя. Стоит мне к тебе прикоснуться, и весь мир перестает для меня существовать.

Лоутон окутывал Кейро паутиной, сотканной из нежных слов, обещающих наслаждение. Она стала пленницей страсти, потому что не могла насытиться его поцелуями, вдохнувшими в нее новую жизнь, и ласками, ставшими ее проклятием.

Лоутон властно прижался к ее губам своими, и из груди Кейро вырвался стон. Она чувствовала, что погружается в бурлящее море наслаждения. Волна безумного желания захлестнула ее и, ударившись о Лоутона, откатилась обратно, лишив Кейро последней воли к сопротивлению. Нежность Лоутона сменилась нетерпением, и они бросились друг к другу.

Кейро не заметила, как они оказались на кровати и сорвали с себя одежду. Ее руки ласкали Лоутона, и он отвечал ей так же пылко. Они будто вновь узнавали друг друга, возбуждая неукротимую страсть, требовавшую освобождения.

Кейро погрузилась в раскаленную пучину немыслимого желания, Поцелуи и ласки Лоутона открывали для нее такие секреты страсти, о которых она не помышляла в самых дерзких мечтах. В его руках она чувствовала себя любимой и желанной и бесконечно женственной.

Кейро выгибалась навстречу его требовательным рукам, открывавшим в ее теле все новые сокровенные уголки. Руки Лоутона дразнили, ласкали, пробуждая удивительные ощущения, пронизывающие каждую клеточку ее тела. Кейро охватила дрожь, наслаждение стало непереносимым, от него перехватывало дыхание и туманился рассудок.

Наконец она почувствовала, что больше не вынесет этой сладостной пытки, заставлявшей каждый ее нерв вибрировать, словно камертон. Она отстранилась от Лоутона и, отвечая лаской на ласку, вскоре заставила его застонать от нестерпимого желания.

Она изобретала новые способы подстегнуть его страсть, лаская его руками, губами, языком. Она шептала ему о своем желании, оставлявшем обжигающие следы на его бронзовой коже. Она соблазняла и дразнила его до тех пор, пока он не вскрикнул, не в силах больше терпеть эти мучения.

Лоутон привлек Кейро к себе, умоляя прекратить пытку наслаждением. Хрипло выдохнув, он накрыл ее своим телом, слившись в единое существо.

Лоутон вошел в Кейро, и ей показалось, что весь мир разлетелся на тысячу осколков. Она перестала существовать сама по себе, теперь она и Лоутои были одно целое, единое и неделимое. Он стал полновластным повелителем ее тела, ее сердца и души. Каждое его движение внутри ее, подчиняющееся ритму страсти, порождало в ее душе новую волну восторга, заставлявшего трепетать от наслаждения.

Слушая глухие удары ею сердца, бившегося возле ее щеки, Кейро взмывала все выше и выше, возносясь над всей вселенной, мерцающей лучами бесчисленных звезд. Внезапно ошеломляющие ощущения, поднявшие ее над звездами, словно слились воедино, и Кейро захлестнула обжигающая волна, вызвавшая в ее теле ответную дрожь. Лоутон крепко прижал ее к своему содрогающемуся телу, и Кейро снова затрепетала, задыхаясь от наслаждения, заполнившего каждую клеточку ее существа.

Лоутон вяло улыбнулся: он вес еще чувствовал под собой трепет ее тела и боль от ногтей, которые Кейро вонзила ему в спину, когда они достигли вершины наслаждения. Проклиная Лоутона на все лады, эта хитрая чертовка не сможет все же отрицать, что лишь в объятиях друг друга они находили полное счастье.

Лоутон нежно поцеловал Кейро в глаза и снова прошептал три слова – на этот раз они легко слетели с его губ. Он будто заглянул себе в душу и теперь спешил поделиться с Кейро самой своей сокровенной тайной. Лоутон уже говорил ей эти слова, но в прошлый раз он делал это лишь из стремления завоевать ее благосклонность. И все же, наверное, он и тогда знал, что любит Кейро по-настоящему, но был слишком упрям и глуп, чтобы это признать. Теперь он поверил в свои чувства и хотел, чтобы в них поверила и Кейро.

Солнце закатилось за горизонт, и в комнате стало темно и тихо, Лоутон почувствовал, как внутри его вновь разгорается пламя желания. Он вновь заключил Кейро в свои объятия, стремясь своей любовью растопить лед недоверия в ее душе.

Как бы упряма и решительна она ни была, он не позволит ей отречься от чуда, которое объединяло их.

И Кейро не смогла отречься, Лоутон окутал ее покрывалом, сотканным из страсти, и бросил на растерзание чувствам, которые она безуспешно пыталась усмирить. Она не могла устоять перед его призывом, будто окончательно лишившись собственной воли. И когда Лоутон снова потянулся к ней, искушая дразнящими ласками и поцелуями, Кейро инстинктивно ответила ему.

Эта любовь стала ее проклятием, и все же ничто не могло сравниться с наслаждением, которое доставляла ей близость Лоутона. Лоутон Стоун – она знала это – стал для нее и адом, и раем. Кейро боялась, что никогда не сможет победить его, даже если в ее распоряжении будет целая вечность.

Глава 20

Такер мрачно взглянул на темные окна в верхнем этаже гостиницы.

– Ты сходишь за ним или мне самому его привести? Вуди тоже поднял глаза к окну, из которого час назад доносились голоса Кейро и Лоутона.

– Лучше ты, Так, – со вздохом ответил он.

– Трус, – проворчал Такер и, расправив плечи, решительно направился к крыльцу гостиницы. – Надеюсь, Кейро с Лоу во всем разобрались, иначе Лоу не придет в восторг от того, что мы так рано отрываем его от этого занятия.

– Давайте я схожу, – вызвался Ал. – Мне нужно извиниться перед леди.

Юноша уже было бросился вперед, но пальцы Вуди стиснули его запястье:

– Мы и так ждали Лоутона, сколько могли, и у нас нет времени на твои пространные извинения.

– Но я… – попытался возразить Ал.

Несмотря на внешнее добродушие Вуди, Ал понял, что сейчас не время испытывать его терпение. Получив от шерифа Ньютона нерадостные известия, все трое пребывали в подавленном настроении. И Ал снова опустился на скамью, клятвенно пообещав себе, что в один прекрасный день вымолит у Кейро прощение за те неприятности, что ей пришлось пережить по его вине.

В дверь неожиданно постучали.

– Убирайтесь к черту! – бросил Лоутон себе под нос.

– Я и сам не возражал бы, – послышался из-за двери голос Такера, – но дело не ждет. Боюсь, у меня плохие новости.

Лоутон громко выругался, скатился с кровати и, натянув бриджи, оглянулся на Кейро. Убедившись в том, что она укрылась до самого носа, снова пробормотал себе под нос пару крепких словечек. Они так ничего не решили. Как некстати явился Такер! Лоутон и Кейро утолили страсть, но он так и не выбрал подходящей минуты, чтобы объяснить ей причину своего странного поведения.

Лоутон открыл дверь и увидел мрачное лицо Такера.

– Гардинеры только что ограбили фургон с деньгами, направлявшийся в Дарлингтон. Шериф Ньютон собирает отряд. – Такер сделал паузу, чтобы перевести дух, и выложил самую главную новость: – Была перестрелка, и два человека, охранявших фургон, убиты.

– Проклятие… – ругнулся Лоутон и обернулся к Кейро, до подбородка укутанной одеялом. Он должен отправляться на поиски Гардинеров, и никто не знает, как долго это продлится. Ему столько нужно было сказать Кейро, но он не мог терять ни минуты.

– Сейчас спущусь, – буркнул Лоутон и закрыл дверь. Вторжение Такера привело Кейро в чувство, и теперь ее щеки залил румянец. Она была в ярости от того, что снова пошла на поводу у Лоутона, и чуть не умерла от стыда, когда подумала, что Такеру известно, чем они занимались в течение последнего часа.

– Кей, я… – начал было Лоутон, но Кейро что-то прошипела, не дав ему договорить. Лоутон засомневайся, стоит ли начинать разговор сейчас, чтобы за пятнадцать минут объяснить все, что накопилось между ними за последние два месяца. Пятнадцати минут не хватит даже на то, чтобы собраться с мыслями, а уж тем более высказать их вслух.

– Уходи. – Кейро повернулась к Лоутону спиной и плотно завернулась в одеяло. – Ты уже получил все, что тебе нужно.

– Я хотел… – решительно проговорил Лоутон, но снова осекся. Он и сам не знал, чего хотел и на что мог рассчитывать после того, как несправедливо мучил Кейро. На прощение Лоутон не надеялся.

– Я не хочу тебя больше видеть, – резко произнесла Кейро, вытирая слезы тыльной стороной ладони; – Иди своей дорогой, а я пойду своей.

Невозможно объяснить, почему она снова пошла ему навстречу.

Лоутон Стоун этого совсем не заслуживал. Пусть себе отправляется в погоню за преступниками. Кейро не собиралась изводить себя мучительным ожиданием. Совсем наоборот – она сойдет с ума, если сейчас же не разорвет все связи.

– Мы еще не закончили, – продолжил Лоутон, натягивая рубашку.

– Ничего подобного! – резко возразила Кейро. Ее голос предательски дрогнул. – Я даже не знаю, было ли что-нибудь, но этому конец. Я не согласна дольше терпеть унижение!

– Почему? Ты считаешь, я недостаточно хорош для школьной учительницы? – вспылил Лоутон. Он был взвинчен и сам не понимал, что болтает.

– Нет, я так не считаю, – бросила Кейро в ответ, стремясь причинить ему такую же боль, какую чувствовала сама. – Ты умеешь соблазнять женщин, но еще лучше умеешь выслеживать беглых преступников. Поэтому занимайся тем, что тебе удастся лучше всего, и я буду придерживаться такой же разумной линии.

– Отлично. – Лоутон рывком натянул сапоги. – Я пришел, чтобы извиниться перед тобой, что и сделал. Думаю, это все.

– Я не принимаю твоих извинений. – Кейро не решалась обернуться, чтобы Лоутон не заметил боли в ее глазах. – Убирайся из моей комнаты, Лоутон Стоун, а заодно и из моей жизни!

– Уже ушел! – в бешенстве выкрикнул Лоутон и захлопнул за собой дверь. Однако тут же спохватился, что забыл свои пистолеты в комнате Кейро.

Пришлось вернуться назад. Войдя в комнату, Лоутон увидел Кейро, сидевшую на кровати и целившуюся в него из «миротворца». В последнее время он частенько ждал от нее чего-нибудь в этом роде, но никогда не замечал на ее лице такой решимости. Однако выстрела не последовало.

– Возьми. – Кейро швырнула пистолет на пол. – Ты чуть не забыл своего лучшего друга.

Лоутон подобрал оружие и пристально посмотрел на Кейро. Она выглядела загадочной и притягательной в свете заглядывавшей в окно луны.

– Мне действительно предстоит разлука с моим лучшим другом, – прошептал Лоутон. – Проблема в том, что этот друг отличается невероятным упрямством и отказывается это признать. До свидания, Кей. Не сомневаюсь, что теперь, когда я навсегда уйду из твоей жизни, никто не помешает твоему счастью.

– Счастью?! – воскликнула Кейро. – Я в полном восторге.

Когда дверь за Лоутоном закрылась, она бросилась на постель и разрыдалась. Гордость не позволила Кейро произнести вслух слова любви. Она предпочла бы умереть, чем позволить, чтобы этот негодяй узнал о том, что разбил ее сердце. Он ушел и больше не вернется, но она только рада этому!

«Лгунья! – протестовал ее внутренний голос, а раненое сердце обливалось кровью. – Ты сама прогнала его, но никогда не сможешь забыть – до самой смерти».

Эта ужасная мысль вызвала у Кейро новый взрыв рыданий.

Обычно не склонная к слезам, она напоминала тонущую лодку! Очевидно, Лоутон Стоун обладал даром открывать в женщинах неожиданные стороны. Кейро стала беспомощной жертвой, которую подхватил ураган чувств, не затронувший, однако, высеченного из скалы сердца Лоутона.

Упав ничком поперек кровати, Кейро зарыла лицо в подушку. Какая удача, что она оказалась в Элрино, – ей не помешает закупить дюжину носовых платков. Слезы продолжали литься рекой, а она еще не выплакала и половины!

Такер не стал тратить время на расспросы Лоутона о том, как прошла встреча с Кейро.

Хмурое лицо Лоутона и без того достаточно красноречиво говорило о том, что проблему решить не удалось. Понятно также, что пока Лоутон будет преследовать Гардинеров, отношения между ним и Кейро не улучшатся.

У дверей кабинета шерифа Ньютона царила суматоха, но Лоутон едва заметил столпившихся там неопытных добровольцев. Помрачневшее лицо Кейро то и дело возникало перед его мысленным взором, заставляя снова ощутить щемящую боль в сердце.

Еще разыскивая ее, Лоутон убеждал себя в том, что она не станет слушать его извинений и признаний. Он раскрыл перед ней душу, а она вытерла об нее ноги. Конечно, Кейро обижена, смущена и сердится – и на него, и на себя. Лоутон понимал, что она ненавидит себя за то, что поддалась охватившей ее страсти. Стремясь побороть стыд, она разжигала в своей душе ненависть к нему и в конце концов прогнала прочь – и из комнаты, и из своей жизни.

«Может быть, она и права», – подумал Лоутон. Что она видела от него, кроме неприятностей и мучений? Будь он па ее месте, то и сам не пожелал бы видеть Лоутона Стоуна.

Черт возьми, откуда он мог знать, как ему вести себя, если влюбился в первый раз в жизни! И что еще хуже, не представлял себе, как совладать с этим незнакомым ему чувством, поняв, что испытывает его к женщине, которую ошибочно считал своим врагом.

Подъехав к агентству, Лоутон очнулся от своих мыслей, и кровь застыла у него в жилах. Двое убитых охранников лежали возле фургона, изрешеченного пулями. Двое других были поручены заботам Фредерика Пульмана.

Доктор обернулся, чтобы достать из своей сумки дезинфицирующий раствор, и, заметив Лоутона, застыл. Происшествие в гостиничном номере было еще свежо в его памяти, и при виде человека, вызвавшего эти неприятные воспоминания, доктор невольно скривился.

Благоразумно решив держаться подальше от Фредерика, Лоутон приступил к опросу раненых.

– Они напали на нас, когда мы проезжали через рощу к востоку от города, – начал свой рассказ Джон Ханли. – Должно быть, один из этих мерзавцев сидел на дереве и поджидал, когда мы проедем мимо. – Джон бросил взгляд на тело, прикрытое простыней. – Генри получил нож в спину, но успел подстегнуть упряжку. Потом он упал, а лошади испугались выстрелов и понесли.

– Айдахо Джо, – мрачно пробормотал Вуди. – Он обожает метать нож, это его фирменный прием.

– Мы надеялись, что сможем уйти от них и добраться до агентства, но нас окружил целый отряд. Мы пытались отстреливаться, но, думаю, даже не ранили ни одного из них, – добавил Джон, рассеянно потирая раненую руку. – Они догнали фургон и забрали золото.

– Сколько их было? – спросил Лоутон.

– В темноте разглядеть что-либо удавалось с трудом, но, думаю, шестеро или семеро. – Джон снова оглянулся на труп своего давнишнего друга. – Возьмите меня с собой, судебный исполнитель. Генри был мне как брат.

Лоутон отрицательно покачал головой:

– Мы не можем задерживаться, а вам придется остаться и взять на себя последние заботы о друге.

Выяснив, в каком направлении скрылись преступники, Лоутон вскочил в седло. На долю секунды он встретился взглядом с Фредериком Пульманом и, уловив в его глазах невысказанный вопрос, ответил;

– Я отпустил Кейро. На самом деле она не была арестована. Она в городе. Вам чертовски повезло, доктор. Она не желает меня видеть.

При этих словах Лоутон болезненно поморщился и повернул свою лошадь на восток.

Услышав это известие, Фредерик просиял и расправил плечи. Оправившись от потрясения, вызванного неожиданной встречей с Лоутоном в комнате у Кейро, он понял, что она ему небезразлична. Доктор был убежден, что из всех совершенных Кейро преступлений знакомство с Лоутоном было наиболее тяжким, и надеялся, что в отсутствие судебного исполнителя ему улыбнется удача.

Отряд выехал в прерию, и Такер с недоумением посмотрел на Лоутона:

– Ты разрешил доктору приударить за Кейро? Какого черта ты это сделал?

– Потому что у меня с ней все кончено, – с горечью ответил Лоутон. – Она сама этого захотела. Я причинил ей столько горя, что это, наверное, лучший выход для нас обоих. Леди сказала, что я никогда не смогу прыгнуть выше своей головы и что в нашей жизни нет места друг для друга.

– Чепуха, – фыркнул Вуди. – В жизни мужчины всегда найдется место для женщины.

– Наверное, у тебя и найдется, Красавчик. Однако, как сказала мне Кейро, лучше всего я разбираюсь в другом. А в любви ровным счетом ничего не смыслю.

– Перестань называть меня Красавчиком! – вспылил Вуди. – Это ты ведешь запутанную личную жизнь!

– Может быть, я должен жениться на леди? – задумчиво произнес Ал. – Это же из-за меня все случилось.

– Успокойся, малыш, – решительно перебил его Такер. – Прежде чем иметь дело с женщинами, тебе нужно еще малость подрасти. А кроме того, Кейро Калхоун слишком женщина, она создана не для обычного мужчины. – Такер испытующе посмотрел на Лоутона, негромко напевавшего «Скачу к своей Лу». Так он делал всегда, когда погружался в свои мысли. Сегодня знакомый мотив в его исполнении звучал особенно заунывно. – Думаю, что доктору не повезет с Кейро. Даже он не сможет вылечить болезнь, которая ее мучит. Только Лоутону это под силу, но у него не хватает мужества предпринять еще одну попытку, когда мы вернемся из похода.

– Оставь это, Такер, – нахмурился Лоутон. – Есть вещи поважнее, чем какая-то упрямая и вспыльчивая особа.

– Не думаю, что они важнее. Просто более срочные.

– Хватит спорить, – отрезал Лоутон, и его зычный голос прогремел, словно удар судейского молотка.

– Бог ты мой, каким брюзгой заделался наш Лоутон, – шепнул Такеру Вуди.

Такер захихикал:

– Он влюбился в первый раз в жизни и так растерялся, что сам не знает, как себя вести.

Проехав пять миль, мужчины остановились возле бревенчатой хижины, стоявшей под пологом деревьев на берегу извилистого ручья. Ферма принадлежала Эрику О'Брайену, плотному ирландцу, тому, что отвесил Лоутону несколько тумаков, до того как выяснил, что поднял руку на судебного исполнителя Соединенных Штатов.

Эрик О'Брайен выбежал из дома, сжимая в руках винтовку.

– Если вы ищете этих мерзавцев, то они уже были здесь, но ушли. – И он указал на кораль, в котором стояло несколько загнанных лошадей. – Они украли мои припасы и оставили мне этих кляч.

Стражи закона зажгли факелы и двинулись по следам, оставленным бандитами. Через милю им пришлось разделиться, поскольку следы расходились в разных направлениях.

Лоутон отправил Ала и Вуди на юг, Такер двинулся на восток, а сам он поехал по следу двух всадников, свернувших обратно на северо-запад.

Лоутон изо всех сил гнал от себя мучительные воспоминания о Кейро. Сейчас он не имел права тратить время и силы на переживания. Преступники часто прибегали к испытанному маневру и намеренно вынуждали преследователей разделиться, чтобы перебить их поодиночке, воспользовавшись своим численным превосходством. Зная о том, что за его голову назначена награда, Лоутон мог ждать, что его пристрелят при первой возможности.

Он вынул из кобуры «кольт» – на случай непредвиденной ситуации. После неудачного свидания с Кейро Лоутон не рассчитывал на везение. Кейро указала ему на дверь, а Гардинеры мечтают о его смерти.

Увидев на своем крыльце знакомый силуэт, Фредерик Пульман буквально опешил:

– Кейро…

Женщина вышла на свет и, сняв с головы шарф, тряхнула гривой серебристых волос, и только тогда Фредерик заметил, что перед ним вовсе не Кейро.

– Простите, мадам, я принял вас за другую леди. Когда судебный исполнитель Стоун сказал мне… – Он умолк и огляделся по сторонам, не заметив, как зеленые глаза незнакомки вспыхнули ненавистью.

Харита Гардинер взяла себя в руки и подавила злобу, чуть было не испортившую ей игру.

– Я пришла к вам из-за мужа, его ранили бандиты, когда он пытался помешать им украсть наших лошадей.

Разумеется, она солгала. Во время ограбления в Дарлингтоне ранен был Ванс, ее старший брат. Они вернулись в Элрино и затаились в заброшенной землянке к северу от города. Уложив его в постель, Харита отправилась за врачом. Сообщение о том, что где-то поблизости находится Лоутон Стоун, неприятно поразило ее. Она не забыла, чем закончилась его последняя встреча с Гардинерами.

– Я понимаю, что уже поздно, сэр. – Харита выдержала паузу и мило улыбнулась. – Но моему мужу немедленно требуется помощь. Вы ведь не откажете ему?

Фредерик начал собирать свою сумку.

– Судебный исполнитель Стоун пустился в погоню за бандитами? – как бы между прочим спросила Харита, внимательно наблюдая за доктором.

Накинув плащ, он шагнул к двери:

– Разумеется. Думаю, он не скорою освободится и наконец оставит Кейро в покое. Он ее не достоин.

На лице Хариты было написано недоумение. Вскочив в седло, чтобы показать Фредерику дорогу к землянке, она спросила:

– Судебный исполнитель Лоутон завел себе подругу? Фредерик пожалел о том, что затронул эту тему.

– Не появись он в городе, она стала бы моей женой. Но я все равно добьюсь того, чтобы она забыла его. Манеры этого джентльмена больше годятся для задержания преступников.

Харита улыбнулась про себя. Отправившись за врачом для брата, она случайно раздобыла ценную информацию. Сообщение о том, что у Лоутона имеется ахиллесова пята по имени Кейро, сослужит Гардинерам хорошую службу.

Пока банда залегла на дно, готовясь к следующему налету в Форт-Рено, она вычислит эту Кейро, которая, судя по всему, похожа на нее фигурой и цветом волос. Это известие будет для Ванса лучшим лекарством: теперь они придумают, как заманить Лоутона в ловушку и отомстить ему за смерть их брата Билли. Непобедимый Лоутои узнает, каково потерять близкого человека!

Губы Хариты растянулись в дьявольской улыбке. Она пришпорила коня и поскакала к землянке, вырытой у подножия холма. Ее брат позаботится о том, чтобы Лоутон сполна заплатил за смерть Билли. Самоуверенный судебный исполнитель будет проклинать тот день, когда осмелился поднять руку на Гардинеров!

Пока Фредерик занимался раненным в плечо Вансом, Харита ловко вытянула из него информацию, касавшуюся четырех стражей закона, прочесывавших местность в поисках банды. Она выяснила, что на подмогу шерифу Ньютону прибыли двое полицейских из Гатри и что он собрал отряд из восьми необученных горожан, всего лишь час назад выступивший из города.

Доктор Пульман взобрался в свой экипаж, и Харита вернулась к брату.

– У меня есть интересные новости. – Она плотнее завернулась в плащ, поежившись от ночной прохлады. – Если сделать все так, как я придумала, мы заманим Лоутона Стоуна в ловушку.

И в самом деле, выслушав рассказ Хариты, Ванс почувствовал себя значительно лучше. Сладкое предвкушение мести стало для него целительным бальзамом, мгновенно унявшим боль в простреленном плече.

Заслышав отдаленные раскаты грома, Кейро подхлестнула своего скакуна. После расставания с Лоутоном она взяла себя в руки и, несмотря на поздний час, выехала из гостиницы, решив немедленно отправиться в Канейдиан-Стейшн. Собака, хлопая ушами, потрусила рядом с лошадью. Кейро надеялась, что ее отец вернулся из своей загадочной поездки. Она отчаянно нуждалась в утешении и дружеском участии.

Мысли о Лоутоне Стоуне неотступно преследовали ее, всякий раз вызывая потоки слез. Кейро уже испугалась, что, если не остановится, так и изойдет вся слезами! Воспоминания о Лоутоне болезненно терзали ее сердце, словно острые шипы, которые она никак не решалась выдернуть.

– Будь он проклят, – пробормотала Кейро.

Пес залаял, однако его поддержка была для Кейро слабым утешением.

– Не желаю его видеть, – решительно сказала себе Кейро. – И слышать его лживые признания. – Она сердито вытерла слезы, катившиеся по щекам. – Разве это достойно мужчины – обманывать женщину такими словами, чтобы добиться от нее единственного – забраться к ней в постель.

Пес снова залаял.

– Успокойся, блохастый. Ты совсем не обязан соглашаться с каждым моим словом, – прикрикнула Кейро на собаку. Пес умолк и, поджав хвост, с виноватым видом побрел за ней следом. – Прости, я становлюсь такой же злой и грубой, как и этот – как там его зовут?

Совсем близко послышались раскаты грома, и луна скрылась за низко нависшими облаками. Кейро пустила коня галопом – ей не хотелось промокнуть под дождем.

С неба упали холодные капли, и Кейро свернула к заброшенной кузнице. Всю неделю стояли необычно теплые дни, и она оставляла лошадь пастись под открытым небом. Теперь, когда в воздухе запахло дождем, Кейро решила отвести лошадь под крышу.

Спрыгнув на землю, она завела лошадь в одно из стойл и начала снимать с нее седло. Собака отбежала в сторону, надеясь найти что-нибудь съедобное. Услышав лай, Кейро. инстинктивно схватилась за пистолет и осторожно двинулась по тропинке, огибавшей сарай.

Вспомнив о том, как Такер сообщил Лоутону о скрывающейся в этих местах банде преступников, Кейро решила проявить осторожность. Учитывая ее невезение, она нисколько не удивится, обнаружив, что в углу сарая затаился целый полк воров и убийц…

Кейро решительно тряхнула головой. Черт возьми, что она делает? Надо скорее развернуться и бежать со всех ног, а не доискиваться, что происходит в сарае. Здравый смысл подсказывал ей, что нужно повернуться на сто восемьдесят градусов и подумать о своем спасении, но едва она сделала несколько шагов, как зловещий вой собаки заставил ее окаменеть на месте.

Кейро прислушалась, но вокруг все было тихо. Вдохнув полной грудью, Кейро потихоньку двинулась к тому месту, откуда доносился собачий вой.

Войдя в сарай, она продолжила свой путь на ощупь и вдруг почувствовав, что наступила на что-то. Кейро отскочила в сторону и, не удержавшись, вскрикнула от страха. Инстинктивно вцепившись в свой пистолет, она попятилась к двери, через которую в сарай проникал слабый свет луны.

Нужно было найти фонарь, и Кейро решила вернуться о гостиницу. Сгустившийся перед грозой воздух не желал наполнять ее легкие, а сердце колотилось о ребра, как молоток плотника, забивающего гвозди.

Схватив фонарь, она бросилась обратно в кузницу, коря себя за неуместное любопытство. Кейро знала, что не сомкнет глаз, пока не выяснит, что лежит в углу сарая.

Собравшись с духом, она прошла в дальний угол и, заглянув в стойло, издала душераздирающий вопль. Луч фонаря высветил лежащего на полу мужчину, на спине которого виднелась рана, нанесенная кинжалом. Судя по всему, он пролежал здесь около двух недель.

– Боже мой… – У Кейро перехватило дыхание, а руки задрожали так, что она едва не выронила фонарь. – Папа!

От невыразимого горя ее душа чуть не разорвалась на части, а сердце словно остановилось. Задыхаясь, Кейро рухнула на колени и разрыдалась. Происходящее казалось ей кошмарным сном. Она проделала такой путь, пережила настоящую душевную драму, полюбив человека, который пронесся по ее жизни разрушительным ураганом. Она терпела боль, мучения, отчаяние, не раз чудом спасалась от смерти. Не успела она заделать гигантскую брешь, которую Лоутон пробил в ее сердце, как судьба подвергла ее новому испытанию – теперь ей придется пережить смерть отца, погибшего от руки безжалостного убийцы. Она прошла все круги ада, но так и не успела спасти Райлена. Никогда больше она не сможет греться в лучах его улыбки и не услышит раскатов его веселого смеха. Ей остались только воспоминания о том, как они были счастливы, пока отца не увлекла мечта о новой жизни.