Текст книги "Пообещай мне лунный свет"

Глава 27

Оказавшись на ногах, Кейро тотчас же отбежала от Лоутона и забилась в самый дальний угол комнаты, Она воинственно вздернула подбородок и скрестила руки на груди, всем своим видом демонстрируя крайнее негодование. Она знала о своей уязвимости перед этим огромным мужчиной и решила, что не подпустит его к себе ближе чем на десять футов. Она должна вести себя разумно и не терять головы, потому что все хорошенько обдумала и знает, как будет лучше для них обоих. Разумеется, Лоутон может пообещать ей все, что угодно, пытаясь отговорить от отъезда, но она знала, что это только минутный порыв. Пройдет месяц, и он начнет тосковать о приключениях, которые стали частью его жизни, и, выдумав какой-нибудь дурацкий предлог, снова уедет патрулировать территорию в компании своих друзей.

Взглянув на плотно сжатые губы Кейро и блеск се изумрудных глаз, Лоутон понял, что ему не обойтись без красноречивого адвоката, чтобы тот замолвил за него словечко. Он знал, каким становится косноязычным, когда пытается говорить о своих чувствах.

– Расскажи мне о том, чего ты хочешь, Кей? – спросил в конце концов Лоутон, тяжело вздохнув.

– Я хочу, чтобы ты навсегда оставил эту комнату, и этот город, и даже этот штат, – скороговоркой выпалила Кейро.

– Я имел в виду – в будущем, – пояснил Лоутон и шагнул к ней.

– Я уже сказала тебе, что хочу нормальной жизни. Нормальной, Лоутон. А тебя и самого не назовешь нормальным!

Лоутон сделал еще один шаг вперед, но Кейро тут же отступила еще дальше в угол.

– Не представляю, что ты имеешь в виду, поскольку тебя тоже нельзя назвать вполне нормальной, – парирован Лоутон.

– Если ты намерен насмехаться над каждым моим словом, продолжать этот разговор не имеет смысла, – резко ответила Кейро и блеснула глазами.

Лоутон снова шагнул вперед, а Кейро совсем забилась в угол.

– По-моему, все дело в том, любишь ли ты меня на самом деле. Я мог бы пойти на компромисс… а ты?

– Я серьезно сомневаюсь в том, что наши представления о компромиссе совпадают, – возразила Кейро, настороженно следя за каждым движением Лоутона.

Она знала, что в любую минуту может подвергнуться нападению с его стороны. Стоит ему протянуть руку, и она окажется в его объятиях и уже не сможет здраво рассуждать. Нет, она будет держаться от него на безопасном расстоянии!

Лоутон не торопился. Сначала он собирался опровергнуть один за другим все ее аргументы, но эта тактика себя не оправдала. Судя по всему, ему не избежать кое-каких объяснений.

– Всю жизнь я неприязненно относился к женщинам. Все дело в моей матери, если, конечно, ее можно так назвать. Она была настоящей шлюхой, забеременевшей неизвестно от кого, – с горечью в голосе произнес Лоутон, стараясь не смотреть на Кейро. – Я не узнал бы собственного отца, даже если бы столкнулся с ним на улице, – продолжал он, в сильном волнении расхаживая по комнате. – Человек, которого я называл своим отцом, женился на моей матери и попытался создать для нее новую жизнь. Он дал мне имя. Однако, когда мне исполнилось пять лет, мать решила, что достаточно долго вела себя как порядочная женщина, и сбежала с первым встречным.

На лице Лоутона отразилась боль неприятных воспоминаний.

– Годами я терзался мыслью, что оказался таким невыносимым ребенком, от которого сбежала его собственная мать. Мне передалась обида моего приемного отца, – проклиная всех женщин на свете, он вскоре зачах. Наверное, он действительно любил мою мать. Впрочем, она не задумывалась о тех, кого ранила своим поступком, поскольку никогда не понимала, что такое любовь и преданность. Ей нужны были удовольствия и приключения, а вовсе не семья.

Кейро молча следила за тем, как Лоутон метался по комнате, будто загнанный в клетку тигр.

– Я сочувствую тебе, – прошептала она.

Лоутон, казалось, не слышал ее слов. Долгие годы он не позволял себе вспоминать о своем горьком детстве и теперь, начав говорить, уже не мог остановиться.

– Отчим с годами пристрастился к выпивке. Наша маленькая ферма пришла в упадок, и все сбережения закончились. Когда мне было двенадцать, он решил, что с него хватит такой жизни, и я остался совсем один – без семьи и дома. С тех пор я не сомневался в том, что любовь и женщины созданы на погибель мужчинам. Чтобы заработать себе на жизнь, я нанимался поденщиком на соседние фермы, а когда подрос и научился держать в руках оружие, поступил в армию и участвовал в войне с индейцами, поскольку не мог объявить войну своим собственным проблемам. Мне было легче воевать с противником, которого я вижу своими глазами, чем с невидимым, который затаился внутри меня.

Кейро продолжала следить за тем, как Лоутон мечется по комнате. Она жалела его всем сердцем: его детство было так не похоже на ее собственное, проникнутое атмосферой любви и понимания. Лоутон никогда не знал, что значит заботиться о близком человеке и разделять с ним все тяготы и радости жизни. Он жил сам по себе, со своим безрадостным прошлым и циничными убеждениями.

Кейро хорошо помнила, в каком она была отчаянии, когда ее мать, перенеся два выкидыша, умерла, так и не дав жизнь второму ребенку, который пережил ее всего на один день. Это горестное событие случилось восемь лет назад, но Кейро все еще не забыла, какую боль ей причинила эта утрата. Но как ужасно сознавать, что тебя бросили, а ведь Лоутон был еще слишком мал, чтобы понимать, почему с ним это случилось. Рядом с ним не было никого, кто объяснил бы ему превратности жизни.

– Я не святой, – признался Лоутон, – и у меня были женщины, потому что я – мужчина с обыкновенными мужскими потребностями. Но я не позволял себе любить, поскольку думал, что любовь погубит меня, как это случилось с моим отчимом. Мне казалось, куда безопаснее оставаться равнодушным и не задумываться ни о чем, кроме минутного удовольствия. Моя жизнь протекала по раз и навсегда установленным законам: мужчина не должен допускать в свое сердце любовь, чтобы никакая из женщин не использовала его в своих целях.

Наконец Лоутон остановился и угрюмо взглянул на Кейро.

– А потом в моей жизни появилась ты и опровергла все правила, которые я вывел для себя насчет любви и женщин. Увидев тебя в первый раз, я принял тебя за Хариту Гардинер и решил, что ты явилась соблазнить меня и завлечь в засаду, чтобы убить, отомстив за смерть своего младшего брата. Я не сомневался в том, что ты задумала меня погубить, но даже зная это, не смог устоять перед искушением. Я и сейчас хочу тебя.

Он громко расхохотался.

– Ты даже не подозреваешь, кркис мучения мне пришлось пережить. Я понимал, что повел себя как последний дурак, когда позволил себе увлечься тобой. И все время ждал, что ты попытаешься меня убить. И чуть не умер сам, когда ранил тебя.

На лице Лоутона снова отразились пережитые страдания. Кейро глубоко тронули его слова и то, что он открыл перед ней свое сердце. Она будто увидела в нем совсем другого человека, которого не замечала раньше.

– Лоутон, я…

Он поднял руку, и Кейро умолкла. Лоутон стремился открыть ей свою душу и сердце и боялся сбиться с мысли.

– Я решил сменить тактику и попытаться убедить тебя в своей любви, надеясь, что ты ответишь мне взаимностью и отговоришь своих братьев от вендетты. Но наверное, я и тогда уже понимал, что люблю тебя по-настоящему. Я рисковал не только своей жизнью, но и своим сердцем.

– Лоутон, я…

– А потом на нас посыпались непредвиденные осложнения, – продолжал он, не давая Кейро вставить слово. – Я хотел, чтобы ты исчезла из моей жизни, пока не разрушила ее совсем – так, как моя мать разрушила жизнь моего отчима. И когда ты наконец исчезла, Ал Фонтейн признался, что оклеветал тебя и ты вовсе не Харита Гардинер. Но к тому времени ты уже считала меня неизлечимым безумцем.

– Если ты позволишь мне сказать… – снова перебила Лоутон а Кейро.

Но он все говорил и говорил, словно боялся, что не успеет сказать главное:

– Клянусь, мне было бы легче умереть, чем узнать о том, что тебя схватили Гардинеры, А когда я думал, что ты не выживешь, мне казалось, что и у меня что-то умерло внутри.

– Мне кажется… – попыталась вставить Кейро. И снова Лоутон не дал ей закончить свою мысль:

– Если теперь ты покинешь меня, я снова стану прежним, только еще хуже. От меня останется лишь пустая оболочка.

Лоутон обернулся и в упор посмотрел на Кейро. В его словах было столько искренности, что Кейро застыла, будто пораженная ударом молнии.

– Я хочу жить настоящей жизнью, Кей… с тобой, и ни с кем другим. Я хочу узнать, что значит любить и быть любимым. Я хочу иметь детей, которые будут знать, кто их отец, и греться в лучах его любви. Я хочу всего того, чего был лишен! Я хочу тебя, потому что ты – единственная женщина, которую я когда-нибудь любил. Только ты придаешь смысл моей жизни. Я собираюсь расстаться со значком судебных исполнителей и обзавестись домом, о котором всегда мечтал и которого у меня никогда не было. Я мечтаю о единственном приключении – завоевать твою любовь и не потерять ее до тех пор, пока мы оба не состаримся и не поседеем. Ты останешься, Кей? Ты согласна любить меня так же крепко и верно, как я хочу любить тебя?

Кейро слушала Лоутона и не верила своим ушам. Она не ожидала такой реакции. То, что предлагал ей сейчас Лоутон, было с его стороны величайшей жертвой. Больше всего Кейро поразило то, что и Лоутон верит каждому своему слову.

Он, в свою очередь, тоже был удивлен молчанием Кейро Калхоун. Она всегда находила ответ на каждое его слово и умела парировать любое замечание или насмешку.

– Ты несколько раз хотела меня перебить. Теперь настала твоя очередь. Скажи хоть что-нибудь…

Кейро попыталась было что-то сказать, но язык отказывался ей повиноваться. Она ловила ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, но не могла выговорить ни слова. Ее переполняло такое счастье, что трудно было дышать. Лоутон действительно любит се! Он не относится к ней как к развлечению между своими походами. Он говорил о будущем, о доме…

Видя, что Кейро только молча таращит на него глаза, будто видит перед собой пришельца из другого мира, Лоутон продолжал убеждать се в том, что серьезно относится к своим словам.

– На те деньги, что я получил в качестве вознаграждения и скопил за годы службы, я решил купить заброшенный участок, на котором стоит Канейдиан-Стейшн, и построить там ранчо. По-моему, гостиницу можно перс оборудовать под жилой дом. Кузница станет конюшней и хлевом, чтобы можно было поставлять лошадей и скот армиям Форт-Смита, Форт-Рено и всем агентствам, занимающимся закупкой продовольствия. Остальные дома можно приспособить под саран и мастерские. Достаточно завести несколько голов овец, и трава будет постоянно подстрижена…

Он на мгновение умолк и заглянул в зеленые глаза Кейро.

– Я знаю, что случилось с твоим отцом, и очень сожалею о том, что мы не успели вовремя, но уверен: он был бы доволен тем, что ты станешь полноправной хозяйкой земли, которую он выбрал для себя. Мы сможем воплотить в жизнь его мечту о новой жизни, а когда придет наш час, мы присоединимся к нему – там, на утесе, что возвышается над рекой… и останемся с ним навеки. Я говорю серьезно, Кей. Я хочу, чтобы ты была со мной всегда, потому что ты – единственная женщина, которую я когда-нибудь любил.

Выйдя наконец из своего угла, Кейро бросилась Лоутону на шею.

Слезы ручьями струились по ее щекам. Это были слезы счастья. Кейро прижалась к Лоутону и крепко обняла его, словно бесценное сокровище, которое подарила ей сама жизнь! Она с радостью разделит его мечты о собственном ранчо, в котором поселятся любовь и радость новой жизни. Идея Лоутона наверняка бы понравилась отцу.

Лоутон закрыл от удовольствия глаза, ощущая тепло Кейро. Обхватив руками ее тонкую талию, он прижался к ее щеке.

– Значит, ты останешься со мной, Кей? Ты простила меня за мои подозрения? – прошептал Лоутон.

Кейро запрокинула голову, и копна серебристых волос рассыпалась у нее по спине. Она видела, какой любовью сияют глаза Лоутона. Как хотелось ей, чтобы это длилось вечно!

Неужели она могла думать о том, чтобы оставить Лоутона, если он давно уже владел ее сердцем, душой и телом? Расставшись с ним и лишившись его любви, она бы умерла. Теперь Лоутон принадлежал ей – ее мечта сбылась.

– Для женщины, которая обычно не лезет за словом в карман, ты что-то неразговорчива, – пошутил Лоутон, целуя Кейро в нежные, как лепестки цветка, губы.

Улыбнувшись, она провела рукой по его смоляным волосам и прошептала:

– Для того, что я хочу сказать, слова не подходят.

Рука Кейро соскользнула с плеча Лоутона и начала ловко расстегивать пуговицы рубашки.

Когда ее пальцы коснулись его груди, у Лоутона едва не остановилось дыхание. Ему по-прежнему казалось настоящим чудом, что одно ее прикосновение воспламеняло его, словно пропитанный маслом факел. Он загорался страстью от ее одного-единственного поцелуя.

– Лучше я покажу, что думаю о тебе и о твоих планах на будущее, – прошептала Кейро, прижавшись к груди Лоутона. Его сердце трепетало от восторга. – Иногда слова не в силах передать чувства…

Кейро распахнула рубашку и стянула ее с плеч Лоутона. Затем легко коснулась губами его груди. Ее руки скользнули по его бедрам, и Лоутон почувствовал, как горячая волна желания пробежала по его телу.

«Какой она стала опытной!» – мысленно похвалил Кейро Лоутон, внутренне гордясь тем, что именно он обучил ее искусству страсти… Или ей преподали урок, когда она была в руках бандитов?!

Лоутон неожиданно замер при мысли о том, что пришлось пережить Кейро. Он испугался, что она собирается соблазнить его, чтобы доказать свою любовь. Может быть, прошло еще недостаточно времени и она не успела забыть об этом кошмаре? Что, если, прикоснувшись к ней, он напомнит ей о перенесенном унижении? Он так долго ждал, когда сможет заняться с ней любовью, что подождет и еще… если нужно.

Лоутон расцепил свои объятия и отступил назад. Кейро недоуменно посмотрела на возлюбленного, но он избегал смотреть ей в глаза.

– Может быть, мы обойдемся словами. – Голос Лоутона прозвучал хрипло от неутоленного желания, – Наверное, нам стоит подождать, пока ты сможешь… забыть… – промямлил он и смущенно вздохнул. – Пока ты… ну, ты сама понимаешь… эти негодяи…

Кейро непонимающе продолжала смотреть на Лоутона. Наконец догадка осенила ее.

Она прижалась к Лоутону, и ее рук» скользнули вдоль пояса его бриджей. Лоутон чуть не задохнулся:

– Проклятие! Я пытаюсь проявить благоразумие и сдержанность, а ты вводишь меня в искушение.

– Это прекрасно, но совершенно необязательно, – счастливым смехом отозвалась Кейро. – Твое доблестное вмешательство избавило меня от необходимости забывать об… этих… ты сам понимаешь… негодяях, – передразнила она его неуклюжую попытку объясниться.

– Правда? – облегченно выдохнул Лоутон, и его суровое лицо просияло.

Протянув руку, он нежно привлек Кейро к себе.

– Что ж, в таком случае… – И Лоутон издал звук, похожий на страстное рычание.

Крепко прижав Кейро к себе, он поцеловал се. Кейро стала пылко отвечать на его поцелуи и смелые ласки.

– Мне кажется, что мы целую вечность не занимались любовью, – выдохнул Лоутон, касаясь губами ее шеи. – Я так ждал…

Кейро положила свою ладонь на его губы, таким образом приказывая ему помолчать.

– Из мужчины, всегда питавшего отвращение к праздной болтовне, ты внезапно превратился в болтливую сороку. – Кейро слегка отстранилась и потянула за полы своей блузки. Пуговицы разлетелись в стороны, и одежда пала к се ногам. Лоутон не сводил с Кейро восхищенного взгляда. Когда на ней не осталось ничего, кроме дразнящей улыбки, она неторопливо прошлась по комнате, бросив на Лоутона зовущий взгляд.

Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда он следил за движениями Кейро, поражаясь тому, как она владеет искусством соблазна. При одном взгляде на се точеную фигуру он почувствовал, что сгорает от желания.

Словно зачарованный, Лоутон смотрел, как Кейро легла на кровать, приняв самую соблазнительную позу, и поманила его пальцем. Лоутон испугался, что обмякшие ноги не донесут его до кровати, и поспешил на зов Кейро.

Ее рука пробежала по темной поросли волос, покрывавшей его живот, и Лоутон застонал от наслаждения. Он позволил Кейро снять с него бриджи и предоставил ей свободу действия. Неторопливо она осыпала все его тело страстными поцелуями и дразнила ласками, сводившими его с ума.

Руки Кейро были повсюду. Они поглаживали, ласкали, сначала осторожно, как бы неуверенно, потом все настойчивее и смелее. Она открывала Лоутону новый мир страсти, новые грани любовной игры.

Наконец он почувствовал, что больше не в силах терпеть эту сладостную пытку. Он хотел подарить Кейро наслаждение не менее яркое, чем то, что испытал сам. Эта женщина наполнила светом его жизнь, придала смысл его существованию, и он никогда не расстанется с ней.

– Кейро, догадываешься ли ты, как сильно я люблю тебя? – спросил Лоутон, жадно прижимаясь к ее губам.

Ее изумрудного цвета глаза вызывающе блеснули.

– Значит, ты не можешь помолчать, – прошептала Кейро, обводя пальцем контур его плеч и вычерчивая узоры по животу. – А я все спрашиваю себя, как долго мне еще ждать, пока ты соберешься показать мне, насколько сильна твоя любовь.

В глазах Лоутона вспыхнул озорной огонек. Его рука скользнула по бедрам Кейро и коснулась груди. Кейро вся подалась вперед, навстречу этой ласке. Лоутон наслаждался своей властью над ее телом. Одним-единственным прикосновением он мог вызвать в нем бурю страсти.

– Я покажу тебе, как сильна моя любовь, – ласково прошептал он. – Надеюсь, до утра у тебя нет никаких планов. Мне может понадобиться довольно много времени…

Никогда прежде ласки Лоутона не казались Кейро такими сильнодействующими. Каждый его поцелуй был проникнут благоговением, и в каждом проявлении страсти чувствовалась истинная любовь. Как бы ей хотелось до конца своих дней заниматься любовью с этим потрясающим мужчиной. Даже в самых дерзких фантазиях Кейро и не мечтала завоевать любовь легендарного Лоутона Стоуна.

Каждое его прикосновение и каждый поцелуй, от которых трепетало все ее тело, без слов говорили Кейро о его любви и желании. Он наслаждался ею и сам дарил ей наслаждение.

А Кейро требовала все новых и новых ласк. Ее тело выгибалось навстречу Лоутону. Все се существо было переполнено страстью.

Почувствовав па себе тяжесть тела Лоутона, Кейро распахнула глаза.

– Ты должна знать, любовь моя, – прошептал Лоутон, глядя в ее изумрудного цвета глаза и наполняя Кейро огнем жизни. – Ты – моя душа, и я хочу тебя не потому, что не могу справиться со страстью, а потому, что хочу любить тебя… все крепче с каждым днем… до самой смерти.

Слушая его, Кейро боялась, что сердце ее не выдержит и разорвется от переполнявшего ее счастья. Лоутон еще крепче прижал ее к себе, и они слились воедино. Кейро будто растворилась в нем, наполнившись вкусом, запахом и ощущением его тела. Она стремилась обхватить его целиком – от мускулистых плеч до бедер, – чтобы без остатка впитать это ощущение и полнее насладиться восторгом, который дарила ей его любовь.

Ощутив Лоутона внутри себя, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Встречая каждый толчок его тела со всей страстью, на какую была способна, Кейро делила с ним восторг, которому не существует названия.

Неукротимая дрожь охватила ее и она почувствовала, что теряет сознание от неземного наслаждения. Казалось, весь мир закружился в безумном вихре, и Кейро испуганно ахнула, впившись ногтями в спину Лоутона. Ошеломленная этими новыми для себя ощущениями, она летела в темноту, чувствуя, как сотрясается его тело.

– Я так люблю тебя, что мне становится страшно при мысли о том, что мы можем расстаться, – прошептала Кейро, прижимаясь щекой к груди Лоутона.

– Я не собираюсь с тобой расставаться, любимая, – чуть дрожащим от пережитой страсти голосом проговорил он. – Каждый раз, когда ты пыталась убежать, я следовал за тобой словно тень. – Лоутон наклонился к нежным губам Кейро и добавил: – Попробуй скрыться от меня хотя бы на несколько часов, и сама увидишь, что будет.

– Предупреждаю, я буду очень требовательна, и ты, может быть, сам начнешь мечтать о том, чтобы провести несколько часов в одиночестве, – лукаво блеснула глазами Кейро.

Лоутон коснулся затвердевших бутонов сосков Кейро и тихо прошептал:

– Никогда не поверю, что одиночество может сравниться с этим. Когда ты захочешь меня, тебе достаточно будет прислать мне весточку, и я…

Он не договорил, внезапно пораженный какой-то мыслью.

– Кстати… – Лоутон с интересом взглянул на Кейро. – Кто присылал тебе те письма, когда мы были в Форт-Смите? Я не сомневался, что это Гардинеры спешат посвятить тебя в детали своего коварного замысла.

Кейро отвернулась к стене, но Лоутон взял ее за подбородок, заставив взглянуть себе в глаза:

– Ответь мне, Кей. Отныне и навсегда между нами не должно быть секретов.

– После того как ты сделал мне предложение руки и сердца, эти письма больше ничего не значат.

– Кейро… – Глаза Лоутона сузились, а в голосе прозвучала легкая угроза. Он твердо решил не отступаться до тех пор, пока не узнает всей правды.

Вздохнув, Кейро ответила:

– В первом, вместе с цветами, было предложение выйти замуж. Его прислал один мой знакомый из Сент-Луиса. Если бы ты не поднял такую суматоху, я не стала бы продолжать эту затянувшуюся шутку с цветами. А второе письмо было от Дэниела Сайлера. Он предлагал мне свою помощь в случае необходимости. Там были и другие предложения, но более личного характера…

– Не сомневаюсь! – расхохотался Лоутон. – Жаль, что они оба не знали о том, какое их ждет разочарование, – прошептал он, прижавшись губами к груди Кейро. – Теперь ты принадлежишь мне и должна забыть о других мужчинах.

Кейро притянула Лоутона к себе, желая одного – снова насладиться вкусом его поцелуя.

– Мне не нужны другие мужчины, – проворковала она. – У меня уже есть самый лучший.

– Бог ты мой, моя мужская гордость может этого не одержать, – лукаво улыбнулся Лоутон, – не говоря уже о моей мужской плоти.

– По-моему, я снова хочу тебя… – прошептала Кейро, проведя рукой по мускулистым бедрам Лоутона.

– Пожалуй, я соглашусь, – улыбнулся Лоутон и припал в поцелуе к губам возлюбленной.

– Я действительно люблю тебя, – шепнула, Кейро.

– Не забывай напоминать об этом почаще, – ответил Лоутон между поцелуями. – Мне никогда не надоест об этом слышать.

И они снова отправились в самое восхитительное из всех путешествии, в страну под названием любовь. Когда же силы иссякли, Лоутон и Кейро погрузились в сладостный сон.

Прошло какое-то время, и они снова наслаждались любовью, которая была такой же вечной и сияла так же ярко, как поднявшаяся над Оклахомой луна.