Текст книги "Всему виной страсть"

Глава 15

На следующий день портниха сама привезла три новых наряда, пространно извинившись за задержку. Кэтрин даже растерялась. Она не ожидала, что платья уже готовы, а тем более не ожидала, что модистка их ей доставит лично.

– Его светлость сообщил, что вы намерены заказать еще несколько платьев, – добавила миссис Годдард. – Обещаю, что в следующий раз исполню заказ точно в срок.

– Понимаю, – медленно проговорила Кейт. Джерард похлопотал? Его уже не было, когда она проснулась этим утром. – Его светлость сказал еще что-нибудь?

– Он сказал, что в следующий раз хотел бы видеть красное платье. – Наметанным взглядом модистка окинула Кейт с головы до пят. – Нужно подобрать правильный оттенок красного, но цвет должен вам пойти.

– Э… Да. Я подумаю.

Миссис Годдард порадовал ее ответ.

– Хорошо, мадам. А теперь давайте проверим, не надо ли что-нибудь подогнать?

Пока миссис Годдард порхала вокруг нее с булавками в зубах, Кэтрин, стоя на табурете, изучала свое отражение в зеркале. Действительно ли красный цвет ей к лицу? Мать всегда говорила, что яркие цвета ей не идут, что они ее «гасят». Кэтрин никогда не носила платья с глубоким вырезом и неширокой, струящейся по бедрам, обрисовывающей силуэт юбкой. Такие, как то, что было на ней сейчас. Небесно-синее, с пышными рукавами, расшитыми жемчужным бисером. Та же отделка украшала лиф. Никогда она еще не надевала такого красивого платья. И этот цвет ничуть ее не «гасил». Этот яркий синий цвет, цвет лазури, напротив, «зажигал», украшал ее. Новая нижняя юбка была легче и у́же прежней, и наряд скользил по ней, ниспадал мягкими складками. Кэтрин самой себе казалась выше, грациознее. И грудь ее казалась полнее.

– Я чудесно выгляжу, – пробормотала она, слегка поворачиваясь из стороны в сторону, чтобы посмотреть на себя под разными углами.

– Вы выглядите восхитительно, – безапелляционно заявила миссис Годдард. – Такая хорошая стройная фигура! Вам ни к чему эти рюши и воланы. Покрой должен подходить фигуре, а цвет быть к лицу.

Кэтрин продолжала изумленно себя разглядывать.

– Я всегда думала, что нет такого цвета, который бы мне подошел.

– У каждой женщины есть свои цвета.

– Да, – прошептала Кэтрин и растерянно улыбнулась, любуясь своим отражением.

Оказывается, даже у нее есть свои цвета. Насколько она изменилась в этом платье! Миссис Годдард привезла один вечерний наряд и два дневных, что означало, что у Кэтрин наконец появилась приличная одежда, в которой не стыдно выходить на улицу. После того как портниха ушла, Кэтрин разложила на кровати свои прежние наряды и окинула их придирчивым взглядом. Старые ее платья не выдерживали никакой критики. Рядом с новым дневным платьем в кремовую и золотистую полоску, которое было на ней сейчас, старая одежда казалась унылой и поношенной. Даже ее любимое темно-синее платье выглядело старушечьим.

– Выброси их, – велела она Берди. – Я не хочу их больше видеть.

– Давно пора, – заявила ее камеристка. – Его светлость знал, о чем говорил, когда велел вам носить яркие цвета.

Кэтрин многозначительно на нее посмотрела:

– Звучит как похвала.

Берди шмыгнула носом, собирая старые платья.

– Должна сказать, с тех пор как мы приехали в Бат, он ведет себя очень достойно. Его слуга Брэгг немного грубоват, но с ним можно поладить. По крайней мере он привык исполнять приказы и делает то, что ему велят. В общем и целом теперешнее житье куда лучше, чем у лорда Хоу.

Кэтрин поневоле улыбнулась:

– Иного я и не ожидала. – И это было почти правдой. Когда Джерард ушел из дома после ужина прошлым вечером, Кэтрин не на шутку встревожилась. И когда она, выглянув из окна, увидела, как он быстро зашагал прочь, у нее едва не остановилось сердце. Чего ей совсем не хотелось, так это чтобы муж ушел навсегда. Ее решимость установить между ним и собой определенную дистанцию, чтобы уберечь свое слишком уж беззащитное сердце, прожила не долго – лишь до того момента, как ей пришло в голову, что Джерард может уйти и не вернуться. Кэтрин всерьез испугалась, что он проведет ночь в другом месте, в объятиях другой женщины. Если он предпочтет заняться любовью с другой, она будет ему не нужна. Ее деньги теперь принадлежали ему, не важно, будут ли они вместе или она больше никогда его не увидит. Раз уж им лучше всего удается ладить в постели, то, пожалуй, стоит попытаться проводить с ним больше времени именно там. Едва ли это потребует каких-то жертв с ее стороны. Заниматься с ним любовью ей было очень приятно.

Но страхи ее оказались напрасными – Джерард вернулся домой и доверительно поговорил с ней. Не то чтобы он обнажил перед ней душу, но по крайней мере рассказал, зачем они приехали в Бат и почему он пропадал целыми днями. Кэтрин совсем не удивило то, что муж охотится на человека, из-за которого разразился скандал, грозивший обесчестить всю его семью, и она могла понять, почему ему не хотелось об этом говорить. И он согрел ей сердце тем, что все же решил с ней поделиться. А затем Джерард опрокинул ее на спину и любил до тех пор, пока она едва не утратила способность дышать, не то что задавать вопросы. И тогда у нее созрел план. Кэтрин надеялась завоевать если не любовь, то привязанность мужа, и она не видела причин отказываться от дальнейших попыток добиться своего. Для достижения цели все средства хороши, в том числе и платье, которое ей явно было к лицу.

В тот вечер она велела Берди сделать ей нарядную прическу. Она надела новое мерцающее синее платье и надушилась апельсиновой водой перед тем, как надеть колье с аметистовой подвеской.

– Вы такая красивая сегодня, леди Кэтрин, – прошептала Берди, схватившись за горло одной рукой. – Ваш отец гордился бы вами.

– Спасибо, Берди, – сказала Кэтрин и пожала руку камеристке. Глядя на себя в зеркало, Кэтрин подумала, что Берди, возможно, и не кривила душой, называя ее красивой.

Реакция Джерарда была еще более лестной. Он замер, увидев ее, спускавшуюся по лестнице, и лицо его расплылось в улыбке.

– Добрый вечер, – сказал он, взяв ее за руку, когда она спустилась на нижнюю ступеньку. – Миссис Годдард отработала каждое пенни.

Кэтрин порозовела от удовольствия.

– Спасибо за содействие. Не знаю, сколько бы еще мне пришлось ждать новых нарядов, если бы не вы.

Джерард отмахнулся.

– Я старался для себя. Очень хотелось увидеть тебя наконец в приличном платье. – Наклонив голову, он прошептал ей на ухо: – Но больше всего ты мне нравишься совсем без ничего.

Румянец ее сделался еще гуще, но она уже начала привыкать к его шуткам.

– Представляю, какой бы я произвела фурор, явившись голой в «Ассамблею».

Джерард засмеялся и предложил ей руку.

– Признаться честно, даже я был бы несколько шокирован.

К тому времени, как они подъехали к новому зданию «Ассамблеи», Кэтрин уже словно парила в небесах. Она никогда и представить не могла, что одно лишь платье может все так изменить. Когда они проходили по коридору к бальному залу, женщины приостанавливались, глядя на них, и шептали что-то кавалерам, прикрывшись веерами. Скорее всего их внимание куда больше привлекал Джерард, поскольку он выглядел ослепительно в своем алом мундире, однако впервые в жизни Кэтрин не чувствовала себя ничтожной невидимкой. Она высоко несла голову и улыбалась всякий раз, как они останавливались, чтобы поприветствовать кого-нибудь. Для нее не стало большим сюрпризом то, что Джерард, похоже, успел познакомиться с половиной жителей города, в то время как она увидела лишь одно знакомое лицо – лицо леди Дарби, которая жизнерадостно помахала ей с другого конца зала.

– Видишь, вон там Картер и его сестра, – сказал ей Джерард. – Я уже давно хочу вас познакомить.

Кэтрин была рада, что Джерард дождался этого дня, чтобы представить ее друзьям. Увидев Кору Фицуильям на Милсом-стрит, Кэтрин заметила ее красоту, но вблизи сестра Картера оказалась еще красивее. И все же сегодня рядом с этой красавицей Кэтрин не чувствовала себя дурнушкой. Если она и уступала знакомой Джерарда в привлекательности, то совсем чуть-чуть. Да благословит Господь таланты миссис Годдард! К счастью, миссис Фицуильям не отличалась ни высокомерием, ни тщеславием, как большинство знающих себе цену красавиц. И она, и ее брат, лейтенант Картер, отнеслись к ней с дружелюбием, не давая усомниться в искренности их расположения.

– Мне так хотелось с вами познакомиться, – сказала миссис Фицуильям, уводя Кэтрин в сторону от джентльменов. – Не могу передать, как обрадовался Дэнни, встретив в городе капитана де Лейси. Дэнни умирал тут со скуки, а капитан заставил его встряхнуться и вновь почувствовать вкус к жизни, когда попросил о помощи. Человеку так важно знать, что он кому-то нужен!

– О! – удивленно сказала Кэтрин. – Я не знала, что капитан так часто видится с лейтенантом Картером.

Миссис Фицуильям засмеялась.

– Ну, виделись они всего несколько раз, но, насколько я понимаю, дело у капитана весьма деликатное. Дэнни строго меня предупредил не говорить никому ни слова. Говорю вам об этом только потому, что мой брат очень смутился бы, если бы я что-то подобное сказала капитану де Лейси.

– Да, конечно, – пробормотала Кэтрин. Итак, Джерард все же поделился кое с кем своими проблемами, с кем-то, но не с ней. Хотя, возможно, лейтенант Картер обладал навыками и талантами, которые могли бы помочь в поисках шантажиста, тогда как у нее таких талантов не было. – Насколько я понимаю, и мне есть за что вас поблагодарить, – сказала Кэтрин, многозначительно коснувшись подвески. – По словам капитана, вы дали ему хороший совет в ювелирном салоне.

Миссис Фицуильям улыбнулась и пожала Кэтрин руку.

– Я рада, что вам понравилось колье. Оно действительно восхитительно на вас смотрится. Капитан не ошибся, сказав, что оно будет вам к лицу.

– Он сам так сказал? – Кэтрин робко улыбнулась.

– Да. – Сестра лейтенанта Картера наклонилась к ней. Темные глаза женщины лучились теплом. – Насколько я понимаю, он никогда прежде не покупал женщинам драгоценности.

Кэтрин вновь прикоснулась к подвеске.

– Он сделал очень хороший выбор.

Едва ли в жизни Кэтрин был вечер более радостный и счастливый, чем этот. Леди Дарби подошла, осыпав комплиментами наряд Кейт и провозгласив ее самой хорошенькой девушкой в зале. Вудфорды, как она сказала, не смогли приехать, поскольку адмирал плохо себя чувствовал. Она также сразу прониклась симпатией к миссис Фицуильям, и вскоре Кэтрин уже вовсю смеялась и шутила, словно все они были старыми друзьями. Ей даже как-то пришла в голову мысль, что никто из тех, кто прежде ее знал, не мог бы ее узнать, включая ее саму.

Джерард повел ее на танцевальную площадку. Заиграли деревенскую кадриль – танец, который не предоставлял особой возможности для разговоров, что было даже к лучшему. Впервые в жизни Кэтрин чувствовала на себе множество взглядов. Всякий раз, беря ее за руку или встречаясь с ней глазами, Джерард улыбался ей своей особенной чувственной улыбкой, и сердце ее замирало от восторга. Все, на что она была способна, – это не сбиться с ритма, дабы не опозорить их обоих. После этого другой джентльмен пригласил ее на танец, потом еще один и еще. Кэтрин была так потрясена вниманием к себе, что соглашалась танцевать со всеми, кто ее приглашал, и вскоре обнаружила, что у нее уже расписаны все танцы. Такого прежде с ней не случалось никогда. В глубине души она понимала, что обязана своим успехом популярности мужа и, возможно, удачному платью, а никак не внезапному улучшению внешности или манеры поведения. Впрочем, не углубляясь в причины, она от всей души наслаждалась непривычной и неожиданной популярностью.

Наконец, после двух часов беспрерывных танцев, Кэтрин все же попросила очередного кавалера простить ее и дать ей возможность отдохнуть. Ступни у нее болели, а голова кружилась от жары, сутолоки, непривычной физической нагрузки и выпитых ею двух бокалов шампанского. Слегка неровным шагом она подошла к миссис Фицуильям, которая отказывала всем, кто ее приглашал, и не отходила от брата. Картер тяжело опирался на трость – Джерард сообщил ей, что он был ранен в ногу и отправлен в отпуск на поправку, а потому не мог танцевать. Приближаясь к ним, Кэтрин заметила, что брат и сестра, похоже, ссорятся. Она хотела было повернуться и уйти, но решила, что это будет выглядеть некрасиво.

– Мне нисколько не хочется танцевать, Дэнни, – говорила миссис Фицуильям брату. – Если тебе надоела моя компания, пригласи кого-нибудь на танец.

– Ни одна леди не захочет, чтобы ей отдавили ногу тростью, – досадливо махнув рукой, ответил Картер. – Но это не значит, что ты должна весь вечер меня опекать. Я же знаю, что ты любишь танцевать, Кора!

– Я прекрасно провожу время, – с безмятежной улыбкой возразила сестра. – Видишь? Леди Джерард идет сюда, не пили меня хотя бы при ней.

У лейтенанта Картера вытянулось лицо, и губы сложились в болезненную гримасу, но он справился со своими эмоциями и при появлении Кэтрин вымучил улыбку.

– Дамы, позвольте мне принести вам вина, – тут же предложил он.

– Мне, пожалуйста, лимонаду, – сказала Кэтрин, обмахиваясь веером.

Картер поклонился и нырнул в толпу. Кора посмотрела ему вслед. Она не улыбалась. Видно было, что она сильно переживает за брата.

– Надеюсь, я вам не помешала, миссис Фицуильям? – сконфуженно пробормотала Кэтрин.

Миссис Фицуильям покачала головой и улыбнулась:

– Вовсе нет, леди Джерард. Я рада, что вы к нам подошли. При вас Дэнни не станет отчитывать меня за то, что я не танцую.

Кэтрин было неловко из-за того, что она стала невольной свидетельницей семейной сцены. И в чем же суть конфликта? Кора не танцевала, потому что не хотела оставлять брата одного или потому что не хотела танцевать?

– Я с удовольствием посижу с вами. Не знаю, смогу ли я еще танцевать – я уже ног под собой не чувствую с непривычки.

В глазах миссис Фицуильям Кэтрин прочла благодарность. У Кэтрин отлегло от сердца.

– Вы должны звать меня Кора. Я чувствую, что мы станем подругами.

Кэтрин улыбнулась:

– Только если вы будете звать меня Кэтрин.

– Сочту за честь. – Кора чуть склонила голову набок. – Я всегда завидовала тем, кто носит имя Кэтрин. Мне бы понравилось, если бы меня звали Кейт.

– Мой муж – единственный, кто так меня зовет.

Кора засмеялась, очаровательно наморщив носик.

– Имя Кейт вам идет больше, чем Кэтрин. Какой он молодец, что это заметил!

– Да. – Кейт раздумывала над словами Коры. Пожалуй, Джерард расположил ее к себе именно тогда, когда вдруг, совершенно неожиданно, назвал ее Кейт – просто и по-домашнему. Вначале имя «Кейт» звучало для нее непривычно и слишком фамильярно, но сейчас ей нравилось, как оно звучит. Это имя провело черту между унылой, ушедшей в себя леди Хоу и этой новой леди Джерард, которая прибыла сюда под руку с самым красивым мужчиной в городе и имела партнера на каждый танец. Сегодня она чувствовала себя куда больше как озорная Кейт, чем как чопорная Кэтрин. – Кора, как вы смотрите на то, чтобы называть меня Кейт? – вдруг, неожиданно для самой себя, предложила ей Кэтрин.

Кора моргнула от неожиданности, а потом улыбнулась:

– С удовольствием.

Глубоко вдохнув, Кэтрин произнесла свое новое имя «Кейт» про себя, словно примеряя его на себя, и решила, что оно ей действительно подходит. Теперь она больше не Кэтрин, а Кейт. «Кейт» звучало теплее, радостнее и безыскуснее. Она мысленно дала себе слово отныне и впредь быть той женщиной, какой она стала сегодня вечером. Новой женщине положено новое имя. Кейт.

Глава 16

Первый совместный с Кейт выход в свет оставил у Джерарда неоднозначное впечатление. С одной стороны, он прошел блестяще, а с другой… Если говорить о плюсах, то жена его никогда не выглядела так хорошо. Она не была красавицей, однако сегодня вечером… ну, сегодня она казалась обворожительной, сказать по правде. Он предполагал верно: в приличном платье она будет смотреться по-другому, но он и представления не имел о том, насколько оно ее изменит. Унылое коричневое платье, которое она называла своим лучшим, делало ее бледной и тощей. Даже он, Джерард, который знал ее тело досконально, был потрясен тем, как выгодно подчеркивал новый синий наряд все достоинства ее стройной фигуры. И точно знал, что не на него одного произвела впечатление ее грудь, украшенная зазывно поблескивавшей аметистовой подвеской того же глубокого синего оттенка, что и ее глаза, которые сегодня сияли как звезды. И разумеется, количество джентльменов, спешивших пригласить ее на танец, служило тому подтверждением. Джерард испытывал нечто сродни тому, что, наверное, чувствует спекулянт, приобретший надел земли ради плодородной почвы и внезапно обнаруживший, что стал счастливым владельцем угольной жилы. Его вполне устроил бы брак с женщиной, чье приданое гарантировало бы ему финансовое благополучие, а характер – отсутствие постоянной головной боли. Но, женившись на Кейт, он приобрел немалое состояние, на удивление приятную брачную постель, а теперь еще и весьма привлекательную жену.

К несчастью, этот первый их совместный выход в свет принес ему не только приятные эмоции. Уже через час после того, как они с Кейт вошли в здание «Ассамблеи», он услышал набившее оскомину в Лондоне словосочетание – дилемма Дарема. Вначале он пытался не обращать внимания на перешептывания, сосредоточившись на созерцании жены, которая явно была в восторге от своего успеха, но не мог же он заткнуть себе уши! Мерзкие слухи, казалось, обволакивали его со всех сторон, словно клубы ядовитого дыма.

Джерард специально не выписывал газет. Он намеренно отказывал себе в светских развлечениях. Старался вести себя неприметно в Бате, расположенном на расстоянии нескольких сотен миль от столицы, однако слухи настигли его и здесь. Грехи отца и тут не давали ему покоя. Джерард предполагал такое развитие событий, но, черт возьми, он предпочел бы, чтобы в этот конкретный вечер ядовитые сплетни не отравляли ему существование.

Настроение его начало портиться, едва первое упоминание о дилемме Дарема достигло его ушей. С каждой минутой раздражение росло, и вскоре он дошел до точки кипения. Джерард понял, что стоит ему перехватить еще один полный затаенного злорадства взгляд, он утратит над собой контроль и, возможно, пустит в ход кулаки. Он отыскал взглядом Кейт – она танцевала с очередным партнером, сияя улыбкой. Утешало то, что она, похоже, не замечала сгущавшихся туч надвигающегося скандала. Обещав Картеру скоро вернуться, Джерард вышел из зала, надеясь, что свежий воздух развеет раздражение и охладит закипающий в нем гнев.

На террасе, к счастью, никого не оказалось. Начал моросить дождь. Капли были такими мелкими, что шум дождя напоминал еле слышный шепот. По булыжной мостовой, звонко цокая, проскакал всадник в облаке летевших из-под копыт брызг. Джерард сделал глубокий вдох и выдох. Сознание собственного бессилия угнетало его. Покидая Лондон, он был полон оптимизма, но за какой бы конец ни пытался он ухватиться, нить рано или поздно обрывалась. Куда ни кинь, всюду тупик. Может статься, пока он гоняется за призраками – месяц, два, три? – Эдвард решит вопрос своими методами, никуда не выезжая из Лондона, и окажется, что искать шантажиста вовсе и не требовалось. Джерард провел рукой по волосам и выругался, давая выход раздражению и отчаянию. Он просто не мог терпеливо ждать, пока жизнь сама расставит все по своим местам, он должен был действовать, даже если до сих пор его усилия не давали никакого результата.

За спиной Джерарда открылась и закрылась дверь. На площадку вышел еще один человек. Джерард уловил знакомый аромат испанского табака – в последний раз он курил испанские сигары еще до возвращения в Англию. Джерард отошел в сторону на несколько шагов – ему не хотелось ни с кем говорить.

– Мерзкая погода, – проговорил незнакомец после нескольких минут молчания. – Чертов Бат.

– Мне тут нравится, – возразил Джерард. – И погода не дает забыть о том, что ты в Англии.

Ответом ему был лишь тихий смешок. Вдалеке послышались раскаты грома, какие-то ленивые, словно небеса насылали на Бат грозу не по своей воле.

– Де Лейси, я прав? – Незнакомец подошел к Джерарду и выдохнул еще одно облачко дыма.

Джерард наблюдал, как дым от табака мешается с влажным туманом.

– Да.

Собеседник Джерарда улыбнулся. Он был лет на десять, а то и более старше Джерарда. Представительный мужчина с проседью в темных волосах. Одет он был безупречно, и когда незнакомец вытащил сигару изо рта, на пальце его левой руки блеснула золотая печатка.

– Мои соболезнования по поводу кончины вашего отца, – сказал незнакомец.

– Благодарю, – пробормотал Джерард и сдержанно поклонился. Пожалуй, он зря надеялся найти уединение здесь, на продуваемой ветром галерее. Сегодня явно не его день. – Простите, не имею чести…

– Я Уэрли. – Мужчина сдержанно поклонился. Так же, как и Джерард. – Уэрли из Апперкома.

Ни имя его, ни название местности ни о чем не говорили Джерарду.

– Приятно познакомиться, сэр.

Уэрли по-прежнему загадочно улыбался.

– Вы – тот самый парень, кто женился на вдове Хоу.

– Да. – Джерард не делал из этого тайны. Пусть лучше его узнают как нового мужа вдовы Хоу, чем как непосредственного участника скандала под названием «дилемма Дарема». В этом мистере Уэрли не было ничего примечательного за исключением этой раздражающей Джерарда полуулыбки. Глядя на него, можно было подумать, что он потешается над чем-то, что он видит, а Джерард – нет. Джерард предпочел бы, чтобы новый знакомый оставил его в покое.

Уэрли вытянул шею, подставив лицо под струи дождя.

– А вы, молодой человек, не промахнулись. Вдова Хоу – женщина богатая. Я всегда знал, что вы – самый смекалистый из мальчиков Дарема.

Что-то в интонации Уэрли заставило Джерарда насторожиться. Кто, черт возьми, этот Уэрли такой и что погнало его под дождь? Покурить сигару можно было и в салоне. Он выследил Джерарда и пришел сюда, чтобы с ним поговорить? Джерард ни за что не поверил бы, если бы ему сказали, будто их встреча – простое совпадение.

– Мой брат Эдвард почувствовал бы себя оскорбленным, если бы вас услышал. И был бы прав, – сказал Джерард скучающим тоном. Или все-таки он выдал себя голосом и этот Уэрли почуял в нем заинтересованность?

Уэрли продолжал попыхивать сигарой, выдувая длинные струйки дыма. Джерард, сунув руки в карманы, прислонился к стене, стараясь держаться подальше от дыма. Кроме того, так он мог лучше разглядеть Уэрли. Странно то, что Джерард впервые слышал это имя, тогда как его собеседник кое-что знал о его семье. И как показалось Джерарду, не понаслышке.

– Ах да, Эдвард. Эдвард – самый старательный, но не самый смекалистый. Слишком уж он скован правилами и условностями, вы не находите? – Уэрли, склонив голову набок, пристально посмотрел на Джерарда. – Разумеется, в глубине души вы согласны со мной, иначе что бы вам делать в Бате? Если бы вы разделяли точку зрения вашего брата Эдварда, вы бы никуда не поехали из Лондона и вместе с Эдвардом дожидались бы, пока юристы сделают за вас самую грязную работу. – Он стряхнул пепел с сигары. – Но почему Бат? Столичный воздух стал вам не мил?

– Романтичный город. Как нельзя лучше подходит для свадебного путешествия, – бросил через плечо Джерард.

Уэрли ехидно усмехнулся:

– Ну разумеется!

– Похоже, вы неплохо знаете мою семью, сэр. Простите мне мое неведение – я долго отсутствовал в стране, – но разве вы были дружны с моим отцом?

– Был ли я дружен с вашим отцом? – Уэрли задумался. – Я бы не стал говорить, что был дружен с вашим отцом, сэр. – Уэрли говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Время от времени у нас появлялись общие дела. Я уважал вашего отца – в нем присутствовала деловая хватка. – Уэрли вздохнул. – Так неприятно, что его смерть положила начало всяким слухам.

Джерард мгновенно насторожился. В Лондоне, да, очевидно, и в Бате тоже дилемма Дарема была у всех на слуху, и многим хотелось – из чистого любопытства – узнать подробности из первых уст. Но Уэрли поднял эту тему не из любопытства, Джерард это сразу почувствовал. Возможно, в его вздохе Джерарду почудилось больше злорадства, чем сожаления. Джерард старался держаться так, словно продолжает этот праздный разговор просто от нечего делать, при этом он исподволь наблюдал за своим визави, ловил малейшие изменения в мимике лица, следил за жестами.

– Ах, вы об этом. Уверен, что еще до моего возвращения в Лондон этот мыльный пузырь лопнет сам собой. К концу месяца наверняка найдется новый повод посудачить.

– Да, конечно, – пробормотал Уэрли. – Ваши братья, я надеюсь, разделяют ваш оптимизм?

– Полагаю, Эдварду хотелось бы сбежать из Лондона на время, как это сделал я, но он вынужден вести дела с адвокатами из-за завещания отца. Он, как вы сказали, самый прилежный из нас троих. А что до Грэма… Или сейчас мне следует называть его Даремом?.. – Джерард пожал плечами. – Смею сказать, он едва ли заметил этот скандал. Он привык, что о нем постоянно говорят.

Лишь на краткий миг Уэрли нахмурил лоб. Если бы Джерард не следил за его мимикой столь пристально, он бы этого и не заметил.

– Все правильно, – сказал Уэрли даже как-то весело. В голосе его не было и следа осуждения. Он глубоко затянулся, и кончик сигары вспыхнул ярким оранжевым огоньком. – Нельзя идти на поводу у слухов.

– Нельзя, – согласился Джерард. – Дарем задал бы нам всем жару, если бы увидел, что мы пасуем перед теми, кто верит клеветникам, печатающим грязные пасквили.

Уэрли бросил окурок сигары в сточную канаву.

– Разумеется. Приятно было пообщаться, де Лейси. Доброго вам вечера.

– Взаимно, сэр. – Джерард вежливо поклонился, исподволь наблюдая за Уэрли. В отличие от Уэрли он не спешил возвращаться в зал. Странный осадок остался у Джерарда после этого разговора. Хотелось бы знать, зачем этот тип с ним заговорил? Хотел что-то сообщить, но передумал? Или все-таки этот Уэрли ничем не отличался от сотен других, которым радостно от того, что другому плохо? Возможно, Уэрли затаил обиду на покойного Дарема или на одного из братьев Джерарда. Возможно, Уэрли, как некогда невеста Эдварда, подрабатывает тем, что поставляет материал бульварным газетенкам. Так или иначе, Джерард чувствовал, что за этим Уэрли стоит присмотреть. На всякий случай.