Текст книги "Всему виной страсть"

Глава 9

Лишь после того, как все они тронулись в путь – Кэтрин и Берди в наемном экипаже, капитан верхом на своем коне, – Кэтрин представилась возможность спокойно поразмыслить над переменами в ее жизни. Берди стала зевать едва ли не сразу, как села в карету, и уснула, когда они не отъехали от Лондона и двух миль. Кэтрин не возражала – размышлять лучше в одиночестве. Капитана она могла увидеть, лишь наклонившись вперед и высунув голову из окна. Она уже дважды так поступала и приказала себе больше этого не делать. Зачем? Он теперь никуда от нее не денется, как и она от него.

Еще никому на ее памяти не удавалось с такой непринужденной легкостью поставить на место ее мать. Когда капитан объявил, что они намерены провести на Портмен-сквер не больше часа, и это спустя пару минут после прибытия, маман не преминула пустить в ход весь свой боевой арсенал. Многих, в особенности мужчин, ее мольбы и слезы заставляли капитулировать немедленно, и действительно, плакать она умела мастерски. Никаких красных носов, никаких припухших глаз – она делала это удивительно красиво и трогательно. Но капитан де Лейси пустил в ход какое-то свое секретное оружие, и слезы на материнском лице мгновенно высохли. Он даже заставил ее улыбнуться. Главным его козырем, конечно, явилось обещание устроить грандиозный бал в честь венчания ее дочери. Сказав все это, он покинул комнату, не дав ей опомниться, – гроссмейстерский ход. Та же карета, в которой они ехали в церковь, теперь везла их туда, куда звали капитана его дела. После того как они заехали в Холборн, где мистер Тирелл пожелал им счастья и, как положено, сделал запись об их браке, карета свернула на запад и в объезд Гайд-парка выехала из Лондона. Кэтрин переживала из-за того, что не взяла с собой многое из того, что могло ей понадобиться, да и Берди утомила ее своими претензиями. Однако все эти мелочи были не в счет. У Кэтрин было чувство, словно с плеч ее сняли тяжкий груз и она впервые может вздохнуть полной грудью. Она избавилась от Люсьена, и это главное. Как она и ожидала, капитан Люсьену оказался не по зубам. А кому, спрашивается, окажется по зубам ураган? И мощь этой стихии она в какой-то мере испытала на себе. Кэтрин чувствовала себя так, словно шквальный ветер выхватил ее из привычного мирка и понес прочь, в тот мир, о котором она не имела ни малейшего представления.

Все это заставляло ее нервничать, что, наверное, неудивительно. В ней боролись два существа с диаметрально противоположным отношением к происходящему. Одно из них сжималось от страха при мысли о том, что придется жить бок о бок с человеком, настолько сильно отличавшимся от нее, что им едва ли удастся найти точки соприкосновения. Зато другая ее половина замирала в сладостном ожидании. Перед ней забрезжила надежда на счастье. Джерард улыбался ей, он целовал ее – и целовал страстно. Он проявлял к ней участие и тогда, когда никто не мог бы оценить его жеста, кроме нее самой. Получалось, что его заботило не только то, какое впечатление он производит на окружающих. Он называл ее Кейт. Все это превосходило ее самые смелые надежды…

Едва поймав себя на этой мысли, Кэтрин тут же себя осадила. Они вступили в брак прежде всего по практическим соображениям. Еще слишком рано судить о том, каким станет их совместное будущее. Не стоит загадывать даже на неделю вперед. Кто знает, каким он станет, когда отношения потеряют притягательность новизны и сотрется чувство благодарности? Вначале и лорд Хоу был с ней предупредителен. Конечно, Хоу смотрел на нее как на придаток к ее же приданому и, привыкнув беспрепятственно распоряжаться ее деньгами, вообще перестал ее замечать. Надо чаще напоминать себе о том, каким стал ее прежний муж после нескольких лет брака. Вспоминать о его привычке уезжать в Лондон на весь сезон, вынуждая жену коротать время в деревне. И о том, как он брезгливо кривил губы, стоило ей что-нибудь сказать в его присутствии.

Кони мчали карету на запад, оставляя позади милю за милей. Они отправились в путь сразу после полудня, а остановки для отдыха в планы капитана, похоже, не входили. Впрочем, одну остановку они уже сделали, но лишь для того, чтобы сменить лошадей. Кэтрин и Берди с удовольствием воспользовались возможностью размять ноги.

– Сколько нам еще ехать? – спросила Берди, когда они вышли из кареты, пока меняли коней. Старушка выглядела неважно и, кажется, устала так, что сил ворчать у нее просто не было.

– Я не знаю, – честно ответила Кэтрин. Они ехали по бристольскому тракту, и если бы Кэтрин не узнала знакомой дороги, она вообще не имела бы представления о том, в какую сторону они направляются. Капитан не счел нужным ей сообщить, куда они едут, а спрашивать его Кэтрин не стала.

Берди вздохнула. Она прихрамывала.

– Миледи, я знаю, что он – тот самый мужчина, которого вы выбрали себе в мужья, и я уважаю ваш выбор, но, видит Бог, он ни себя не щадит, ни нас с вами. Куда его черти несут?

– Не знаю, что заставляет его так спешить, – сказала Кэтрин, – но не будь он таким энергичным, для нас все могло сложиться куда хуже, чем сейчас. Я бы никогда не подумала, что Люсьен нас вот так запросто отпустит.

– Он еще о себе напомнит, помяните мои слова. – Берди прижала ладонь к пояснице и застонала. Кэтрин подвигала плечами, пытаясь потянуться не слишком заметно для окружающих. Капитан исчез за дверью трактира при постоялом дворе. Кэтрин подошла к двери и услышала, как Джерард смеется, болтая о чем-то с мастеровыми и потягивая эль с ними за компанию. Как ему это удается, думала Кэтрин, как он может чувствовать себя своим среди людей, которых совсем не знает, людей из совсем иного мира? Он был сыном герцога, но при этом совершенно естественно чувствовал себя в компании извозчиков и фермеров. Он вел себя с ними так, что никто и не догадывался о его благородном происхождении. Кэтрин знала, что ее считают холодной и высокомерной, но на самом деле чванство ей было чуждо. Она тянулась к людям, мечтала иметь подруг, но боялась показаться навязчивой и скучной. Может, она переймет у него эту свободную непринужденность и не будет больше чувствовать себя изгоем в любой компании. Она надеялась, что научится этому раньше, чем ее новый муж начнет испытывать к ней отвращение, как это было с предыдущим.

Кэтрин продолжала исподволь наблюдать за ним, когда из кухни вышла молодая служанка с корзиной в руках и, протянув ее капитану, кокетливо захлопала ресницами и присела, старательно строя глазки красавцу в красном мундире. У Кэтрин свело живот то ли от страха, то ли от стыда за себя. Ни жива ни мертва, она смотрела на него, но капитан с девушкой заигрывать не стал, а лишь с улыбкой забрал у нее корзину и, допив эль, направился к двери, из-за которой его новоиспеченная жена за ним подглядывала. Кэтрин шмыгнула за спину Берди как раз в тот момент, когда он вышел из трактира.

– Ну что, размяли ноги? – Джерард с усмешкой смотрел на нее. – Мне жаль, что вам приходится терпеть неудобства, но тут я ничего поделать не могу. Долг зовет.

– Куда мы едем? – спросила Кэтрин. Она всерьез беспокоилась за Берди и ее больную спину.

– В Бат, – сказал он. – Мне надо там найти одного человека.

– До Бата еще семьдесят миль!

– Через несколько часов мы остановимся на ночь. – Джерард проводил их к карете, запряженной свежей парой лошадей, и помог обеим забраться внутрь. Кэтрин он протянул накрытую салфеткой корзину.

– Увы, есть придется на ходу. – Он подмигнул ей и закрыл дверь. Через несколько мгновений он уже сидел верхом на своем коне и давал указания вознице. Карета дернулась и покатилась дальше.

– Ну что же. – Берди заглянула в корзинку. – По крайней мере хоть какое-то сочувствие к ближним у него есть. – Она вытащила рогалики, ломоть сыра, несколько ломтиков холодного отварного языка, завернутых в салфетку, груши и графин с пробкой, в котором оказался сидр – прохладный и освежающий.

– Ты к нему слишком строга, Берди. – Взгляд Кэтрин упал на букет со все еще свежими бутонами. Где он раздобыл такие чудные розы?

– Я знаю, мадам, – уже мягче сказала Берди. – Я лишь молюсь, чтобы в нем оказалось больше чуткости, чем мы видели до сих пор.

Кэтрин замерла, догадавшись о том, что имела в виду Берди. Сегодня была ее первая брачная ночь. Первая брачная ночь с мужчиной, которого она едва знала. Она ощущала покалывание в губах, вспоминая его поцелуй. Капитан – Джерард – сказал, что хочет заняться с ней любовью… сегодня? В придорожной гостинице? Будет ли это похожим на его поцелуй, или он сделает это просто потому, что считает себя обязанным исполнить супружеский долг?

– Довольно, Берди, – сказала она холодно, и камеристка послушно умолкла.

К тому времени, как они свернули на еще один постоялый двор, уже сгустились сумерки. Когда Кэтрин вышла из кареты, у нее едва не подкосились ноги. Капитан успел ее подхватить и не дал ей упасть. Ему пришлось поддерживать ее, провожая в гостиницу. После недолгих переговоров с хозяином гостиницы их проводили в просторную комнату, обставленную просто, но опрятно. В камине уже горел огонь. Капитан усадил ее в кресло перед очагом.

– Немного растрясло? – спросил он. Кэтрин кивнула, и он бросил на нее сочувственный взгляд. – Мне очень жаль. Я должен позаботиться о своем коне и могу распорядиться насчет ванны, если хотите.

Каким бы искушающим ни было его предложение, Кэтрин подумала о том, что ванну придется принимать в его присутствии, и покачала головой. Слуги внесли в комнату его багаж и ее саквояж тоже, что было вполне естественно, раз теперь они стали супругами.

– Спасибо, но не стоит. Я вымоюсь как обычно.

– Как скажете. Я закажу ужин. – Джерард вышел в коридор. Кэтрин слышала, как он распорядился насчет того, чтобы ей принесли теплой воды, и заказал плотный ужин с хорошим вином. Как только шаги его стихли, в дверь постучала Берди.

– Давно пора было дать нам передохнуть, – проворчала она. – Вы будете принимать ванну, мадам?

– Не сегодня. Завтра нам предстоит провести еще один день в пути. – Кэтрин заметила, как болезненно поморщилась ее камеристка. – Помоги мне раздеться и иди спать, Берди. Я распоряжусь, чтобы тебе прислали ужин в номер.

– Его светлость уже распорядился, – сказала служанка. – Надо отдать ему должное, мадам, он хорошо о вас заботится.

Кэтрин вяло улыбнулась, поднимаясь на негнущиеся ноги.

– Вижу, тебе он нравится все больше, Берди.

Берди недовольно поджала губы и принялась расшнуровывать дорожное платье Кэтрин.

Кэтрин надела ночную рубашку и завернулась в халат. Слуги принесли теплой воды, подбросили дров в камин, и в комнате стало тепло и уютно. Как только Кэтрин вымылась и Берди расчесала ей волосы на ночь, Кэтрин отослала свою камеристку спать. Берди бросила на нее тревожный взгляд, прежде чем покинула комнату.

Кэтрин села за небольшой стол и заглянула под крышки принесенных блюд. Она была голодна, а от вкусного запаха аппетит ее еще больше разыгрался. Прошло немало времени с тех пор, как капитан удалился, и Кэтрин не знала, рассчитывает ли он на то, что она его дождется, или хочет, чтобы она поела без него. Она терпеливо ждала, но в конце концов урчание в животе стало таким громким, что она решила перекусить. С момента ухода мужа прошел уже час. Он не мог не догадываться, как она проголодалась. Кэтрин приподняла крышку на одном из блюд и вдохнула приятный аромат.

Дверь распахнулась, и Кэтрин едва не уронила крышку. В комнату вошел капитан. На плече у него висела седельная сумка, в руке была шляпа. Закрыв дверь, он бросил седельную сумку на пол возле очага.

– Вы не ели? – спросил Джерард, покосившись на блюда, по-прежнему прикрытые крышками.

Кэтрин покачала головой. Он расстегнул китель. Через мгновение ярко-алый мундир его уже висел на спинке свободного стула, а капитан расстегивал жилет. Кэтрин от волнения поджала пальцы на ногах. «Первая брачная ночь, первая брачная ночь, первая брачная ночь…» – эхом отдавалось у нее в голове при каждом ударе сердца.

– Могли бы меня не дожидаться, – сказал Джерард, сбросив жилет. – Должно быть, вы страшно проголодались и устали донельзя. – Он развязал шейный платок и начал его разматывать. Кэтрин наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Джерард чувствовал себя абсолютно непринужденно. Он вынул из кармана часы и принялся рыться в седельной сумке. Он был таким большим, таким пугающе мужественным. А полураздетый казался еще мощнее и больше, чем при полном параде, ибо сейчас она видела мышцы на его шее и руках. Лорд Хоу был щуплым. Кажется, она ни разу не видела щетины у него на лице, тогда как горло и скулы Джерарда успели сильно потемнеть за день. И Кэтрин ни разу не видела, как лорд Хоу раздевается.

Джерард заметил, что она за ним наблюдает.

– Вы не проголодались? – удивленно спросил он. – Я думал, вы успеете нагулять зверский аппетит. Вы тонка, как тростинка, Кейт.

Она прочистила горло.

– Почему вы меня так называете?

Джерард усмехнулся:

– А вам нравится?

– Никто никогда не называл меня Кейт…

Отец звал ее так, когда она была ребенком, однако мать считала, что уменьшительными именами зовут своих детей только простолюдины. К тому времени, как ей исполнилось двенадцать, отец тоже перестал ее так называть.

– Если у вас нет веских возражений, я бы предпочел звать вас Кейт.

Джерард расстегнул пуговицу на вороте рубашки и спустил с плеч подтяжки. Наклонившись над тазом, он щедро плеснул воды на лицо и голову, так, что вода залила ему шею и грудь. Кэтрин старалась не смотреть на него, когда он вытирался.

– Ну так как? – спросил он. Белая рубашка, намокнув, льнула к его плечам. От энергичного растирания его влажные буйные кудри торчали во все стороны.

– Вы о чем? – прошептала Кэтрин. Отчего-то она не могла оторвать взгляда от этих влажных завитков. Она боялась смотреть на его плечи и предплечья с рельефно выступающими мышцами.

– О возражениях насчет того, чтобы я называл вас Кейт. – Джерард опустился на стул напротив нее и стал снимать с блюд крышки. – Надеюсь, у вас их нет. Так вы проголодались?

Кэтрин беззвучно кивнула.

Похоже, он остался доволен ее ответом и наложил ей полную тарелку еды, а себе еще и с горкой. Затем налил им обоим вина и отодвинул поднос с едой в сторону.

– Так могу я называть вас Кейт? – снова спросил Джерард, и только тогда Кэтрин осознала, что он уже дважды задал этот вопрос.

Она судорожно перевела дыхание.

– Конечно.

– Очень хорошо, – пробормотал он. – Кейт.

Затем они принялись за еду почти в полном молчании. Сказалась утомительная дорога, предельное эмоциональное напряжение последних нескольких дней и, самое главное, нервозное ожидание того, что ей предстояло после ужина. Она едва ощущала вкус пищи. Похоже, и муж ее слишком устал, и ему, как и ей, совсем не хотелось разговаривать. Он лишь подливал ей вина, не донимая никакими вопросами.

После того как они поели, слуги убрали со стола, и они остались вдвоем. В комнате вдруг сделалось очень жарко и душно. «Первая брачная ночь, первая брачная ночь», – стучало у нее в голове.

Капитан, однако, нервозности не ощущал. Стянув сапоги, он плюхнулся в кресло и вытянул ноги к огню. Откинув голову, он устало вздохнул.

Должно быть, она издала какой-то звук, потому что он на нее посмотрел.

– Да?

Кэтрин смочила губы. Ей надо было о чем-то с ним говорить, но высказать вслух то, о чем она думала, Кэтрин не могла. Не станет же она ему говорить, что его полуодетый вид ее слишком смущает.

– У вас дырка на носке.

Джерард поднял ногу. Из небольшой дырки торчал палец.

– А, верно. Должно быть, Брэгг ее не заметил.

– Ваш слуга? – осторожно поинтересовалась она. – Я не знала…

– Я отправил его в Бат заранее, чтобы он все подготовил. Брэгг – мой денщик. Настоящее сокровище. Никогда не встречал более исполнительного и организованного ординарца. – Капитан пошевелил торчавшим из дырки пальцем. – Разве что в штопке он не мастак.

– Я могла бы вам его заштопать, – предложила она.

– Спасибо. – Джерард развернулся, окинув ее сдержанно-удивленным взглядом. От этого жеста волнистая прядь упала ему на лоб. – Нам надо лучше узнать друг друга, Кейт. Ты всегда так нервничаешь, когда я на тебя смотрю.

– Простите. – Не отдавая себе в этом отчета, она выпрямилась, стараясь придать лицу выражение безразличной отстраненности.

Джерард вздохнул.

– Ни к чему это, Кейт. Меня незачем бояться.

Кэтрин не знала, что сказать.

– Я вас не боюсь. Вы думаете, я бы сделала вам предложение, если бы вас боялась? Нет, я говорила вам, что очень высоко вас ценю…

– Между высокой оценкой и теплыми чувствами дистанция огромного размера. – Джерард поднялся и встал перед ней, протянув ей руку. – Иди сюда.

Кэтрин робко протянула ему руку и позволила помочь ей подняться. Мышцы ее свело от напряжения, сердце гулко ухало, когда он убрал волосы с ее лба своими большими и нежными ладонями.

– Тебе нечего бояться, – прошептал он. – Я здесь, чтобы беречь и защищать тебя. Чтобы о тебе заботиться.

– Спасибо. – Она вся сжалась, произнеся это слово.

Джерард приподнял ее подбородок, заставив Кэтрин взглянуть ему в глаза. Голубые глаза его смотрели задумчиво.

– Я не знаю, что за тип был этот лорд Хоу, но он, насколько я понимаю, не слишком на меня похож. Будьте покойны, я не стану вас бить за непослушание или наказывать за откровенные речи. И ради Бога, перестаньте меня благодарить. Ценность того, что внесли вы в этот брак, неоспорима, тогда как только время покажет, получите ли вы взамен что-то столь же ценное. – Джерард усмехнулся, и глаза его весело блеснули. – Что навело вас на мысль, что я лучше Люсьена?

«Уже то, что вы задали этот вопрос, доказывает, что вы лучше его», – подумала Кэтрин.

– У меня в этом нет сомнений, капитан.

Он отпустил ее.

– Джерард. Вы меня уже называли так утром.

– Джерард, – поколебавшись, повторила она тихо.

– Гораздо лучше. – Он зевнул и потянулся. Потолок не был таким уж низким, но Джерард мог бы достать до него руками. – Пойдем спать? Завтра снова предстоит долгий путь.

Мышцы ее свело еще сильнее. Каким-то чудом она умудрилась кивнуть. Сняв халат, Кэтрин положила его на стул и забралась под одеяло. Она легла с краю, устремив взгляд в потолок. Капитан не торопился ложиться. Он подбросил еще одно полено в топку камина, снял бриджи, носки и лишь после этого притушил лампу. Матрас прогнулся, когда он лег с ней рядом.

– Спокойной ночи, Кейт, – пробормотал Джерард и, едва коснувшись губами ее губ, улегся на спину.

– Спокойной ночи, – прошептала она в ответ.

Джерард повернулся на бок и, повозившись немного, устроился поудобнее и затих. Не прошло и пяти минут, как дыхание его стало глубоким и ровным. Он уснул – крепко уснул. Если бы только Кэтрин могла последовать его примеру! Сегодня была ее первая брачная ночь, и, несмотря на то что она испытывала облегчение от того, что муж воздержался от исполнения супружеского долга, к этому чувству примешивалась изрядная доля разочарования. Джерард сказал, что хочет заняться с ней любовью, а сейчас, когда для этого было самое подходящее время, уснул. Кэтрин устала, и тело ее затекло от долгого путешествия в тряской карете, но сознание не желало отключаться. Не тогда, когда он лежал так близко и она ощущала тепло его тела. Кэтрин полежала еще немного, прислушиваясь к его дыханию, и, убедившись, что сон его крепок, выскользнула из кровати.

Свечи потухли, однако полная луна ярко светила в окно. Кэтрин подошла к окну, раздвинула шторы, и серебристый лунный свет полился на кровать, освещая лицо Джерарда. Она на цыпочках вернулась к кровати и легла на бок, к нему лицом. Впервые она набралась смелости смотреть на него столько, сколько ей хотелось, и она упивалась зрелищем, словно ребенок, тайно раздобывший кусок вожделенного рождественского пудинга.

Джерард сильно изменился, но она никогда не забудет его таким, каким увидела впервые более десяти лет назад. В тот день она отправилась в город пешком, собираясь выбрать что-нибудь из новых поступлений в жанре ее любимого готического романа[3]3
  В период с 1765 по 1850 год готический роман являлся наиболее читаемой книгопечатной продукцией как в Англии, так и в Европе.


[Закрыть]. Мать предложила ехать с ней в карете, но Кэтрин знала, что та не любит ждать, пока дочь выбирает книги. Кэтрин всегда подходила к выбору книг для чтения основательно и, перед тем как взять книжку из библиотеки, прочитывала главу или две. Одним словом, в тот день она решила идти одна и пешком. К несчастью, погода внезапно испортилась, и на обратном пути ее застал дождь. Кэтрин спрятала книгу под плащ, но дождь лил все сильнее, и вскоре она вся вместе с книжкой промокла до нитки. Поля шляпки печально повисли, с плеч потоками стекала вода, а на ботинки налипло столько грязи, что она с трудом волочила ноги, утопавшие в раскисшей глине. И вдруг рядом с ней остановился всадник на красивом гнедом коне. Из-под копыт коня на ее промокшую юбку брызнула грязь.

– Тпру! Стоять! – приказал юный всадник своему нетерпеливому скакуну, натянув поводья. – Не слишком удачный день для прогулок. Вы не находите, мисс?

Кэтрин помнила, как завороженно смотрела на юношу. Она не могла поверить в то, что это чудо случилось с ней: словно небожитель снизошел до того, чтобы заговорить с ней, смертной. Голубые глаза его показались ей ослепительно яркими. Он улыбался ей, и, казалось, ненастная погода нисколько не портила ему настроения. Кэтрин робко кивнула ему и пробормотала что-то невразумительное в ответ. Всадник наклонился и протянул ей руку, при этом окатив ее водой, собравшейся на полях шляпы.

– Могу я вас подвезти, мисс? – спросил он. – Боюсь, вы совсем замерзли.

Эти слова навеки врезались в ее память. Он был так галантен с ней, так любезен, словно перед ним была красивая городская барышня, а не невзрачная, неуклюжая дочь какого-то торговца. Дурнушка Кэтрин не пользовалась успехом у молодых людей. Тем более у таких, как этот. А она знала, кто он такой. Сыновья герцога Дарема считались самыми желанными женихами во всем Суссексе. Кэтрин время от времени видела всех троих в Хенфилде, но никогда ни с одним из них не разговаривала. Джентльмен на коне был самым младшим из сыновей Дарема – высокий худощавый молодой человек со слишком длинными вьющимися волосами, упрямо падавшими ему на лоб. Бравый молодец – ну, насколько может показаться бравым парень, с которого потоками струится вода. Кэтрин стояла неподвижно и зачарованно смотрела на него.

– Ну, давайте же, – сказал он, продолжая протягивать ей руку. – Забирайтесь. Я довезу вас домой.

Дождь лил ей за шиворот, ботинки утопали в грязи по самые щиколотки, и ей еще оставалось пройти не меньше двух миль, но Кэтрин не знала, что сказать. Кто мог представить, что сын герцога, к тому же красавец, станет предлагать проводить ее до дома, когда она выглядела так, словно ее только что вытащили из заросшего тиной грязного пруда.

– Я могу дойти и пешком, – сказала она, не придумав ничего лучше. Он был в плотной шинели, наглухо застегнутой до самого подбородка, и шляпе, низко надвинутой на лоб. Ему, очевидно, было довольно комфортно – насколько может быть комфортно под проливным дождем. Кэтрин вдруг испугалась того, что он посчитает ее круглой дурой, если она примет его предложение, что было гораздо хуже, чем выглядеть просто дурой.

Молодой человек рассмеялся.

– Не стал бы этого делать на вашем месте. Вы же не хотите простудиться? Я бы никогда себе не простил, если бы вы заболели.

– Я живу поблизости, – вяло возразила Кэтрин, но при этом ее рука поднялась помимо воли.

– Ну, тогда мне это тем более труда не составит. Ну, давайте же – поставьте ступню на мою ногу, вот так, теперь еще шаг наверх – вот вы и на месте. Почти без видимых усилий молодой человек поднял ее и усадил перед собой в седло. Кэтрин неуклюже закачалась, не зная, за что ухватиться, чтобы не упасть. Он передвинулся у нее за спиной и запахнул вокруг нее полы своей шинели, придвинув к себе поплотнее – чтобы она не свалилась. Под шинелью он был сухой и теплый, и грудь его плотно прижималась к ее спине. Кэтрин боялась вздохнуть. Она боялась поднять глаза. Конь тронулся. Там, внизу, по раскисшей глиняной дороге, по которой она совсем недавно шла, потоком текла вода.

Господи! Должно быть, это ей снится. А может, у нее галлюцинации? Она ехала верхом в одном седле с лордом Джерардом де Лейси, закутанная в его шинель, и его рука лежала у нее на талии. Чуть-чуть воображения, и можно представить, что он держит ее в объятиях. И все это происходит с ней, дурнушкой Кэтрин. Ей захотелось себя ущипнуть. Вот сейчас она очнется, и окажется, что она стоит под дождем по щиколотки в грязи.

– Надеюсь, вы мокли не зря. Чтобы выбраться из дома в такую погоду, должна быть очень серьезная причина. – Голос его вибрировал в груди, и его дыхание согревало ей щеку. Сердце ее, казалось, выделывало невообразимые кульбиты.

– Я только хотела взять книгу. – Она неуклюже заерзала. Почему она не придумала ничего остроумнее? – Глупо было выходить только ради книги…

– Чепуха, – возразил Джерард и снова засмеялся. – Если чего-то хочешь, надо действовать немедленно.

Кэтрин улыбнулась смущенно и благодарно.

– Спасибо, что везете меня домой.

– Какой джентльмен позволил бы леди идти пешком в такую погоду? – И, словно в подтверждение его слов, порыв ветра хлестнул им в лицо, обдав стеной воды. Кэтрин рефлекторно прижалась к нему, когда конь под ними метнулся в сторону и заржал. Джерард крепче обхватил ее, выправляя ход коня, и на мгновение она позволила себе вообразить, что это было настоящее объятие. Кэтрин прижалась щекой к лацкану его шинели, вдыхая теплый аромат его шейного платка, и сердце ее беспомощно затрепетало.

Следующие две мили промчались как одно мгновение. Джерард незлобиво ругал погоду, отпуская шутки, не раз заставив ее улыбнуться и даже пару раз рассмеяться. Это было… словно во сне. Кэтрин забыла о дожде и о холоде. Ей было тепло как в раю. Она ощущала себя принцессой в объятиях красавца принца – она, на которую ни один парень ни разу не взглянул с интересом. Когда впереди показались ворота ее дома, ей даже стало грустно, что это приключение вот-вот закончится.

– Вот мой дом, – сказала она, обернувшись.

– Этот? – Голубые глаза его задорно сверкнули – так близко от ее глаз. – Хотите, чтобы я заехал в ворота?

Кэтрин покачала головой.

– Высадите меня перед воротами, пожалуйста.

Возможно, Джерард понял, что она предпочла бы, чтобы их не видели вместе. Он, конечно, не мог знать почему, но лишь согласно кивнул и остановил коня. Спешившись, помог спуститься и ей.

– Ну вот, доставил вас домой в целости и сохранности и, надеюсь, в добром здравии, – сказал Джерард с улыбкой и, еще до того как Кэтрин догадалась о его намерениях, взял ее руку и поцеловал. – Обещайте, что немедленно переоденетесь в сухое и отогреетесь.

Она кивнула, и Джерард лихо вскочил на коня.

– Спасибо, – прошептала Кэтрин.

Джерард наклонился к ней и, прикоснувшись к полям шляпы, шепнул:

– Рад был помочь.

Он подмигнул ей и, прищелкнув языком, пустил коня в галоп и умчался прочь.

Кэтрин стояла у ворот, не в силах тронуться с места и после того, как Джерард скрылся за пеленой дождя. Он ни разу не оглянулся. Пульс ее не пришел в норму и тогда, когда она вошла в дом, и даже когда она выбралась из горячей ванны, которую приняла по настоянию матери. Она никому не рассказала о своем спасителе, да и кто бы ей поверил, если бы она рассказала? Потом Кэтрин часто вспоминала о нем, теша себя всяческими фантазиями: что он заедет, чтобы проверить, здорова ли она, не простудилась ли, чтобы заявить, что не может ее забыть. Разумеется, мечты ее так и остались мечтами. Джерард так ни разу и не заехал. Кэтрин приказала себе не глупить, но сердце оказалось очень, очень глупым. Оно не смогло его забыть.

В тот дождливый день Джерард де Лейси поселился в ее душе, так и оставшись для нее символом совершенства. Кэтрин понимала, конечно, что рядом с ней никогда не будет такого мужчины, как он. Слишком уж несовершенной сделала ее природа. Даже когда скромное состояние отца превратилось в весьма солидное и мать как-то заметила, что будь ее дочь красивее, она могла бы заполучить в мужья одного из сыновей Дарема, Кэтрин понимала, что глупо даже думать об этом. Однако, понимая всю абсурдность своей мечты, она все же машинально искала его глазами всякий раз, как оказывалась в городе. В конечном итоге Кэтрин свыклась с мыслью, что для такой невзрачной девушки, как она, немолодой вдовец – предел мечтаний. Мать много раз повторяла ей, что для нее большая удача обзавестись таким мужем, как виконт Хоу, и Кэтрин исполнила волю родителей и стала его женой. Джерард де Лейси отправился сражаться с Наполеоном, и его имя время от времени появлялось в газетах. Кэтрин каждую ночь молилась за него, потому что ей было бы очень больно, если бы такой добрый и славный парень, как Джерард де Лейси, погиб где-то на поле боя в чужой стране. Молитвы ее были услышаны, ибо он вернулся в Англию целым и невредимым. Вернулся лишь для того, чтобы имя его вновь появилось в газетах – но на этот раз не в сводках с фронтов, а в скандальной хронике.

И теперь он лежал с ней в постели – ее муж перед Богом и людьми. Дрожащими пальцами она прикоснулась к пряди его волос, лежавшей на подушке. И витое золотое кольцо сверкнуло на ее пальце в лунном свете. Кольцо, подаренное им.

В глубине души Кэтрин знала: она совершила этот безумный поступок – сделала предложение мужчине, которого на самом деле совсем не знала, поскольку этим мужчиной был Джерард, а не только потому, что ее ужасала мысль о браке с Люсьеном. Другие сыновья Дарема оказались точно в таком же положении, что и Джерард, и ей ни разу и в голову не пришло прийти с подобным предложением к Эдварду или Чарли.

Первая встреча с Джерардом после более чем десятилетнего перерыва должна была ее вразумить. Он больше не был тем беззаботным пареньком, который когда-то давно подвез ее домой. Война изменила его – закалила, ожесточила, сделала циничным. От сознания того, что он теперь принадлежит ей, Кэтрин испытывала радостный трепет, а еще страх. Страх того, что этот мужчина никогда не будет счастлив с такой, как она. По крайней мере долго оставаться счастливым с ней он не сможет. Кэтрин понятия не имела о том, как говорить с мужчинами, как флиртовать, как завлекать и как обольщать. Она не знала, как доставить мужчине удовольствие в постели. Хоу было достаточно того, чтобы она лежала неподвижно и не мешала ему делать свое дело. Кэтрин очень жалела о своей неопытности, как и о том, что у нее нет возможности ничему такому научиться, поскольку теперь, когда Джерард лежал с ней в кровати, она не хотела его отпускать.