Текст книги "Всему виной страсть"

Глава 24

Вначале Кейт даже радовалась тому, что Джерард уехал. У нее появилась возможность побыть одной. Никто не мешал ей привести в порядок свои мысли и чувства и попытаться смириться с тем очевидным фактом, что он ее не любит. Надежда все еще пыталась подавать голос, но ценой немалых усилий Кейт заставила ее умолкнуть. Теперь, когда мужа не было рядом, когда она не находилась под магическим воздействием его очарования, она смогла взглянуть на ситуацию более здраво. К тому времени, как Джерард вернется домой, она вновь станет самой собой.

Когда он не вернулся через два дня, как обещал, Кейт напомнила себе, что он сам не знал, что именно должен искать. Лейтенант Картер и Брэгг поехали с ним, и, случись что непредвиденное, кто-то из них непременно прислал бы ей весточку. Как и в том случае, если ему что-то вдруг понадобилось бы. Кейт сказала себе, что его задержка связана с тем, что он нашел там нечто ценное, требующее тщательного изучения.

Когда Джерард не вернулся через четыре дня, Кейт начала задаваться вопросом, почему он не отправил ей записку, пусть даже самую короткую, чтобы сообщить, что задерживается и что с ним все в порядке. И почему не вернулся домой, пусть даже на пару часов, чтобы забрать свежую одежду. Аллентон был отсюда всего в двадцати милях, даже меньше – не такое уж непреодолимое расстояние для мужчины на крепком коне. Даже приезд Брэгга стал бы для нее радостью.

Она направилась к Коре, чтобы узнать, не получала ли она писем от своего брата. К ее немалому удивлению и радости, лейтенант Картер оказался дома.

– Какая удача, что вы зашли! – воскликнул он.

– Да, – радостно ответила Кейт. – Мне так хочется узнать, что вы там нашли.

– Ну, пока ничего, но де Лейси не теряет надежды. Этот Огилви, похоже, хранил все, что когда-либо попадалось ему в руки, а его дочь, миссис Ноллуорт, не дает пропасть ни одной старой тряпке.

– Выходит, вы считаете, что это тот самый Огилви?

Картер кивнул:

– Трудно предположить, что в одном графстве могли жить два негодяя одного возраста с одной и той же фамилией и даже именем. Де Лейси уверен, что мы отыщем что-нибудь полезное.

– Это было бы замечательно, – тихо сказала Кейт.

– Точно. – Картер ухмыльнулся. – Смею сказать, мы накопаем столько, что любой скандальной газетенке на год работы хватит, если продолжим искать. Огилви обладал незаурядными криминальными талантами, и интересы его в этой части были весьма разносторонними, и венчание в обход закона – самое невинное из его преступлений. Я написал Коре о куда более шокирующих эпизодах. К примеру, он разыграл хитроумную комбинацию с карманником, промышлявшим на Ковент-Гарден…

– Дэнни! – Кора улыбнулась подруге, бросив на брата предостерегающий взгляд. – Не думаю, что Кейт интересно слушать твою болтовню. Ты, кажется, забыл, что у тебя полно дел.

Картер покраснел и виновато посмотрел на Кейт.

– Ну конечно. Де Лейси дал мне кое-какие поручения. Не сносить мне головы, если он узнает, что я бездельничаю, в то время как он трудится не покладая рук. Простите меня, леди Джерард. Я скоро возвращаюсь в Аллентон. Мне передать ему от вас привет?

– Да, пожалуйста, – слабым голосом ответила Кейт. Очевидно в число «кое-каких поручений», данных Картеру Джерардом, не входил визит к его жене с целью рассказать, как у них идут дела в Аллентоне. – Спасибо, лейтенант.

Когда за ним закрылась дверь, Кейт, опустив голову, принялась сосредоточенно помешивать сахар в чае.

– Не обращай внимания на Дэнни, – в своей обычной жизнерадостной манере сказала Кора. – Он стал болтлив, как старая сплетница, с тех пор как пошел на поправку.

– Он писал тебе. – Кейт подняла глаза на подругу.

Кора отмахнулась:

– Он мало что мне сообщил – ничего важного.

Джерард не сделал и этого.

– Ты могла бы мне сказать, – пробормотала Кейт.

Зашелестев юбками, Кора пересела поближе к Кейт на диван.

– Кейт, ты не должна принимать это близко к сердцу. Дэнни сказал мне, что они с раннего утра до позднего вечера пропадают в вонючем сарае, перетряхивают сундуки и ящики под неусыпным надзором этого противного Ноллуорта. Ты должна гордиться тем, что это ты догадалась разузнать про Огилви, написать ему, и вот теперь смотри, что обнаружилось…

Кейт опустила чашку.

– Мне действительно приятно, что я смогла что-то сделать для Джерарда. И мне очень хочется надеяться на то, что поиски принесут желаемый результат.

Кора смотрела на нее с озабоченностью и тревогой.

– Ты выглядишь так, словно у тебя разбито сердце, – сказала она. – Мне больно на это смотреть.

Кейт ничего не сказала.

– Капитан де Лейси… Он… он знает, что ты его любишь? – осторожно спросила Кора. Кейт встревоженно на нее посмотрела. – Не переживай, – поспешила добавить Кора. – Я бы никогда и словом никому не обмолвилась… Но я действительно очень хочу, чтобы ты была счастлива, а самая большая радость в жизни – это быть счастливой с собственным мужем…

Кейт вздохнула.

– Он знает. – Она медленно выдохнула. – И не отвечает мне взаимностью.

– О Боже. – Кора взяла Кейт за руку. – Ты ему очень дорога. Это всем видно. И он так заботливо к тебе относится.

Кейт нервно засмеялась. Либо смех, либо слезы – по-другому у нее сейчас не получалось.

– От этого мне еще хуже, Кора. Он великолепен во всех смыслах, о лучшем муже я не могла и мечтать. Но думаю, что предпочла бы иметь мужа, который никогда бы не дарил мне драгоценностей и никогда не раскрывал надо мной зонт, лишь бы только он меня любил.

– Он тебя полюбит, – твердо заявила Кора. – Разве тебя можно не любить? Только мужчине требуется время, чтобы полюбить. Больше времени, чем женщине.

– Возможно. – Кейт выпрямилась. – Но он собирается вернуться в полк, как только уладит эту свою семейную проблему. Я не увижу его целый год, а то и больше, если он пойдет воевать. И как тогда он меня полюбит?

– Мой муж пробыл в море дольше, чем был со мной. И мы любили друг друга сильнее день ото дня. Разлука не стала помехой нашей любви.

– Он любил тебя до того, как ушел на войну? – Кейт кивнула, когда Кора в ответ лишь прикусила губу. – Я его не виню. Он не может заставить себя меня полюбить, так же точно как я не могу заставить себя разлюбить его. Насколько бы все упростилось, если бы я могла справиться со своим чувством к нему. Наш брак устраивал бы нас обоих, и мы бы, возможно, были по-своему счастливы. А вместо этого… – Кейт провела ладонями по складкам юбки. – Я сделала глупость, выйдя за него. Лучше бы я вышла за того, кто был бы мне не так дорог или вообще безразличен.

– Не говори так! – Кора неожиданно гневно повысила голос. – Риск был, это верно, но риск оправданный. Он дорожит тобой, и это уже благодатная почва для любви. По крайней мере у тебя еще есть шанс. – Голос Коры сорвался. – Нам с любимым выпало прожить в браке шесть месяцев, а теперь он погиб, и я лишилась его навсегда.

Кейт стало очень стыдно. Она вдруг увидела себя со стороны, хнычущую из-за того, что муж ее не любит. У нее был муж, о котором большинство женщин даже мечтать не смели. И Коре, которая однажды обрела то, о чем Кейт мечтала, судьба оставила лишь память о былом счастье.

– Ты права, – быстро сказала Кейт. – Прости меня, ты слишком добра ко мне – выслушиваешь мои глупые жалобы…

– Нет. – Кора вытерла глаза, и на лице ее появилась решимость. – На твоем месте я бы чувствовала то же самое, – с улыбкой сказала она. – Ты заслуживаешь любви. Только пока не стоит сдаваться. У вас с капитаном еще не все потеряно.

Кейт возвращалась домой в задумчивости. Сожалела ли она о том, что вышла за Джерарда? Нет, когда он был рядом. Как бы ни пыталась она затоптать ростки надежды, они пробивалась сквозь доводы разума. И слова Коры ее воодушевили. Но это не означало, что Кейт знала, что ей делать. Теперь, когда Джерарда не было рядом, она увидела ясно, насколько они с ним разные. Ее вполне устраивала тихая, спокойная жизнь с редкими выходами в свет и общением с немногими друзьями, в то время как Джерарду требовалось постоянно бывать на людях, его манили опасные приключения. Как только он вернется в полк, главным ее занятием станет тревожное ожидание его редких писем, которые могут и не дойти. Она обречена на одиночество.

Мать зашла к ней сразу после того, как Кейт вернулась домой. Миссис Холленбрук тотчас же заметила подавленность дочери.

– Дорогая, ты выглядишь больной, – безапелляционно заявила она.

– Я здорова, мама. Выпьешь чаю?

Миссис Холленбрук позволила Кейт наполнить ее чашку.

– Не думаю, что проживание в Бате идет тебе на пользу. Право, когда я только приехала, ты выглядела так, словно у тебя лихорадка, а сейчас щеки у тебя слишком бледные.

– Бат тут ни при чем. – Кейт отпила чай. Не помешало бы добавить в него пару капель бренди, но, увидев, что Кейт подливает бренди в чай, мать ее, чего доброго, решит, что дочь ее неизлечимо больна.

– Нет, это Бат всему виной. Этот город дурно на тебя влияет. И на меня тоже. Скорее всего дело в реке – она протекает слишком близко к жилым домам. Никогда в жизни я не чувствовала себя так плохо, как здесь. Кстати, я и зашла к тебе сказать, что я возвращаюсь в Кобем. – Матери удавалось выглядеть красивой, даже если она утверждала, что ей нездоровится. – Ты должна поехать со мной.

Кейт не хотелось уезжать из Бата. Мать приобрела имение Кобем после смерти отца Кейт, поскольку их прежний семейный дом оказался для нее слишком тесным и мрачным. В Кобеме ей будет совершенно нечего делать. Зато придется постоянно терпеть материнские причуды, вызванные необъяснимыми перепадами настроения, и бесконечные упреки.

– Я не могу уехать из Бата. Что скажет мой муж?

– Он уже вернулся? – Мать широко распахнула глаза и огляделась. – Я думала, он уехал из города несколько дней назад.

– Джерард скоро вернется домой.

– О, моя дорогая. – Мать поставила чашку на стол и приняла удрученный вид. – Рано или поздно мужчины начинают проводить все больше времени вдали от семейного очага, – сочувственно сказала она. – Это лишь вопрос времени, и теперь, когда твое состояние у него в руках… Ты ведь сама все знаешь, Кэтрин.

– Он уехал по делу. – Кейт почувствовала, как к лицу прихлынула кровь.

– Да, они всегда так говорят. Ты не должна себя винить, дорогая.

– Мама, – взмолилась Кейт, – пожалуйста, не надо.

– О, Кэтрин! – закатив глаза, сказала ее мать. – Я лишь желаю тебе помочь, но если ты не нуждаешься в моих советах, постараюсь страдать молча. Имей сочувствие к матери. В этом городе я страдаю от жуткой головной боли. Я очень хотела бы, чтобы ты поехала со мной в Кобем. Тебе было бы очень полезно пожить вдали от этого ядовитого воздуха. Твой муж не станет возражать – право, его самого тут нет.

– Люсьен тоже уезжает из Бата? – Кейт отчаянно пыталась увести разговор от болезненной для нее темы.

– Нет, он отказывается уезжать. Он стал таким бессердечным после того, как ты его бросила. – Мать ее жалостливо вздохнула. – Так неприятно путешествовать одной. Я надеялась, что моя единственная дочь проявит к матери больше сострадания.

– Капитан скоро вернется домой, – снова сказала Кейт. – Ты бы допустила, чтобы я уехала от мужа?

У матери от удивления округлились глаза.

– Но он уже от тебя уехал. Я убеждена, что он не стал бы возражать, если бы ты поехала со мной.

Кейт чувствовала себя так, словно ее ударили по лицу.

– Сожалею, мама, но я не поеду.

Два дня Кейт стойко держалась, не поддаваясь на уговоры матери. Два дня она тщетно ждала хоть строчки от мужа. Но без него, не ощущая его поддержки, она медленно, но верно сползала к прежним привычкам в отношении матери. Чем дольше убеждала ее мать уехать из Бата, тем меньше ей хотелось сопротивляться ее напору. Слишком много лет она уступала матери во всем, и сейчас, надломленная столь долгим отсутствием Джерарда, его молчанием, Кейт была готова на все, лишь бы мать перестала ее донимать. Притворная жалость матери была невыносима. Маман не уставала внушать ей, что Джерард нашел себе другую женщину, и Кейт уже не находила в себе сил ей возражать. Все чаще Кейт приходило в голову, что в Кобеме мать наконец оставит ее в покое и пытка прекратится.

И наконец терпение ее иссякло. Если Джерард мог уехать, не соблаговолив написать ей ни слова, то может уехать и она. Кейт сходила с ума в ожидании записки, которую ему лень было написать. Отъезд в Кобем не являлся идеальным выходом, но для нее был открыт только этот путь. По крайней мере в Кобеме она не будет каждую ночь проводить без сна, напрягая слух – не послышится ли стук копыт его коня или звук его шагов под дверью.

– Хорошо, мама, – сказала она наконец. – Я поеду с тобой.

– О, дорогая. – Мать одарила ее томной улыбкой. – Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Кобем и на тебя повлияет благотворно. У тебя всегда была хрупкая нервная система. И ты так бледна… Кстати, этот оттенок синего совершенно тебе противопоказан, Кэтрин.

Кейт спокойно улыбнулась. Она не собирается избавляться от своих новых нарядов даже в угоду матери.

– Но я не останусь надолго. Максимум на две недели.

– Что? Всего две недели! Да за это время ты едва успеешь устроиться. Ты должна остаться самое меньшее на месяц.

– На две недели, – повторила Кейт. – Меньше, если мой муж пошлет за мной.

– Мое бедное дитя. – Мать нежно заключила ее в объятия. – Да, конечно, если он пошлет за тобой, ты должна поехать. Но не станет же он отрывать дитя от матери… О! Вы оба должны погостить у меня в Кобеме! Да, если он приедет, он должен остаться вместе с тобой, ведь он теперь наш родственник. – Она лучезарно улыбнулась дочери. – Ты почувствуешь себя лучше вдали от Бата. Мы уезжаем завтра утром.

Кейт отправилась к Коре, чтобы попрощаться с ней, а Берди в это время упаковывала багаж. Когда Кейт сообщила подруге, что уезжает из Бата, Кора всплеснула руками.

– Но ведь ты вернешься, правда? – едва не плача, спросила она.

– Конечно, – заверила ее Кейт. – Просто я чувствую, что, поменяв обстановку, легче смогу восстановить душевное равновесие.

Кора облегченно вздохнула.

– Это разумно. Ты не хочешь написать де Лейси письмо? Я могла бы передать его Дэнни, когда он приедет, а Дэнни отвезет его капитану.

– Нет, – решительно отказалась Кейт. – Мы оба, капитан и я, не мастера писать письма.

– А к тому же он всегда может привезти тебя домой, если поймет, что скучает без тебя.

– Может, – согласилась Кейт.

– Ну что же, – медленно проговорила Кора. – В общем и целом я согласна: ты должна нанести матери визит. – Но затем она грустно вздохнула. – Я буду скучать по тебе!

– И я буду скучать по тебе. – Кейт пожала подруге руки. – Можно, я напишу тебе?

– Не можно, а нужно, – заявила Кора. – И я буду тебе писать. Полагаю, мне будет о чем тебе написать, когда Дэнни и капитан вернутся… и обнаружат, что ты уехала.

– Пусть будет что будет, но я больше не могу сидеть дома и ждать. – Кейт расправила плечи, пытаясь не обращать внимания на ноющую боль в сердце. – Я сказала ему все, что могла сказать. Если ему есть что ответить, он найдет меня в Кобеме.

Глава 25

Очень скоро Джерард пожалел о том, что ввязался в эту авантюру. Хочется верить, что черти жарят преподобного Огилви в аду. Черт бы побрал этого лиходея и всю его родню в придачу. От одного вида Ноллуорта его выворачивало наизнанку, а пыли Джерард наглотался на всю оставшуюся жизнь.

В отчаянии Джерард предложил Ноллуорту сто фунтов за имущество священника, но теперь Ноллуорт стал наглее. Он назвал свою цену – пятьсот фунтов. Джерард вспылил и отказался торговаться, о чем вскоре пожалел.

Пожалуй, пятьсот фунтов были не такой уж высокой платой за возможность вырваться из этого ада. Торчать с рассвета до заката в вонючем сарае, а потом возвращаться в гостиницу – ветхую, грязную развалюху – испытание не для слабаков. Постепенно к Джерарду пришло мрачное осознание того, что, что он взялся за выполнение задачи, которая ему не по зубам, и написал письмо Эдварду. Он не смог заставить себя дать в письме подробные объяснения того, в чем именно состояли его трудности, и потому ограничился просьбой о помощи с пожеланием приехать немедленно. Передав письмо Брэггу с указанием отправить послание экспресс-почтой, Джерард вздохнул с облегчением. Эдвард с его логическим и рациональным мышлением если не поможет делом, то наверняка даст дельный совет.

Но, что хуже всего, он так и не знал, что сказать Кейт. Каждый вечер он доставал чистый лист, окунал перо в чернила и пытался писать. Страницу за страницей заполнял извинениями и объяснениями и каждую ночь после прочтения швырял написанное в огонь. И с каждым днем он все явственнее ощущал груз вины за то, что так и не послал Кейт весточку. Если в первый день он мог отделаться одной строчкой, то с каждым просроченным днем его долг перед Кейт рос. Он знал, что она ждет от него не отписки, а ответа на свое признание, но его старания ни к чему не приводили. В конце концов он признался себе самому в том, что не способен доверить свои мысли и чувства бумаге, и смирился с тем, что ему придется подождать с ответом до того момента, когда он увидится с ней лично, каким бы трусом он при этом ни выглядел.

Картер съездил в Бат и обратно за свежими припасами и, не желая того, просыпал соль на рану Джерарда.

– Между прочим, я видел твою жену, – сказал Картер наутро после возвращения, когда они стали разбирать очередной ящик. До сих пор им удалось «просеять» всего лишь четверть содержимого сарая, но этот ящик был одним из пяти последних больших ящиков, если, конечно, под слоем все еще не тронутого ими мусора не покажется еще один. – Ей было любопытно узнать, что нам удалось откопать.

В животе у Джерарда все сжалось при упоминании о Кейт. Даже если он чувствовал себя последним скотом, он все равно по ней соскучился. Засыпая в одиночестве на матрасе столь тощем, что он чувствовал каждую пружину на сетке кровати, Джерард мечтал о том, как проснется, обнимая Кейт. Ему снились блестящие, с медным отливом, волосы, так приятно щекотавшие его грудь, стройное тело, такое теплое, с такой нежной сливочной кожей. Он представлял, как она сонно улыбается, когда он переворачивает ее на спину и будит поцелуем. Ему казалось, будто он слышит, как она тихо постанывает в экстазе. И, что самое мучительное, он не мог забыть, как заразительно искренне она смеялась, когда они болтали о пустяках, лежа в кровати. Господи! Какой он идиот! Он все это воспринимал как должное. Занятый бесплодными поисками неуловимого шантажиста, он ослеп настолько, что не замечал ни ее чуткости, ни постоянного желания во всем ему угодить. И уж конечно, ему и в голову не пришло задуматься о том, с чего бы женщина, вышедшая за него исключительно по расчету, так необычайно ему предана.

– Как она? – Голос его звучал словно издалека.

Картер ломом приподнял крышку второго ящика.

– На вид совсем неплохо.

Проклятие. Так, значит, ее не мучила по ночам бессонница, как мучила его? Она не металась по кровати бессонными ночами, изнывая от тоски? Наверное, он должен порадоваться тому, что она хорошо себя чувствует, но он, эгоистичный ублюдок, желал, чтобы она тосковала так, как тосковал он. Она не стала передавать с Картером для него письмо. Он был почти этому рад, потому что, если бы она ему написала, он бы умер со стыда. А так они, можно сказать, квиты.

– Проклятие, – внезапно сказал Джерард. – Меня от этого тошнит.

Он схватился за край ящика, который Картер только что открыл, и приподнял его. Вообразив, что собирается сделать Джерард, Картер схватился за другой край, и вместе они с грохотом вывалили содержимое ящика на землю. Во все стороны полетела солома, и несколько кур с громким кудахтаньем выскочили из сарая. Опустившись на колено, Джерард запустил руку в груду мусора.

– Ищем то, что походит на церковные книги, – сказал он Картеру. – Мы потратили впустую слишком много времени, просматривая письма и прочую ерунду. Мне нужен гроссбух или записная книжка. Остальное даже трогать не будем.

– Как скажешь.

Ни о каком пиетете в отношении имущества Ноллуорта теперь и речи не шло. Со стороны Джерард и Картер могли бы сойти за сильно ограниченных во времени домушников. Карабкаясь по горам разломанной мебели в попытке добраться до того, что находилось наверху кучи, Картер наступил на тяпку, скрытую под соломой, и ручка больно ударила его по лицу. Слой соломенной пыли покрывал тут, кажется, все. Болтавшаяся щеколда какого-то сундука зацепилась за рукав, порвала его и царапнула руку. Наконец он заметил под самым навесом крыши маленький ящик-секретер. Вода испортила крышку, зато содержимое секретера оказалось сухим.

– Картер. – Джерард осторожно вытащил из ящика не слишком толстый фолиант. Он скорее походил на букмекерский журнал учета ставок, чем на церковную книгу, но когда Джерард поднес томик к свету и наугад открыл страницу, то, что он там увидел, заставило его радостно закричать: – Картер!

Друг его рядышком копался в мусоре.

– Это то, что мы ищем?

– Возможно, – пробормотал Джерард, осторожно перелистывая страницы. Старые чернила выцвели, сделавшись почти невидимыми, но, прищурившись, он все-таки кое-что разобрал.

– Обвенчаны нынешним днем, десятого февраля, Генри Поттс, холостяк, и Джейн Эллис, незамужняя девица… – Джерард закрыл книгу. – С меня довольно копания в этой крысиной норе. Я беру этот секретер и еду в Бат.

– Отличные новости! – с жаром воскликнул Картер. Он прикоснулся к припухшей скуле в том месте, где его приложила ручка от тяпки. – Я уже начал бояться за нашу жизнь.

Джерард достал из секретера остальные книги записей – всего их было восемь – и понес их в дом. Картер шел следом. Ноллуорт встретил их у дверей.

– Э, так вы все-таки нашли кое-что полезное, верно? – Он заурчал, как довольный кот, когда увидел, что именно несет Джерард.

– Возможно, – сдержанно ответил Джерард. – А может, и нет. Но терпение у меня лопнуло, и у вас остался последний шанс заключить сделку. – Он поднял книги. – Восемьдесят фунтов за это, и только за это.

Ноллуорт насупился:

– Сто пятьдесят.

Джерард наклонился к нему поближе и свирепо на него уставился.

– Девяносто фунтов, и я не спалю ваш жалкий склад.

– В чем дело? – закричала миссис Ноллуорт, выглянув из-за спины мужа. Взгляд ее тут же остановился на книгах, что нес в руках Джерард. – Это то, что вы искали, сэр?

– Я на это надеюсь, мадам, – сказал Джерард, опередив Ноллуорта. – Надеюсь, что вы сочтете девяносто фунтов достаточной компенсацией за их утрату.

У нее едва не отвалилась челюсть.

– Девяносто! Вы так щедры, сэр…

– Ты стирала? Так иди и стирай! – рявкнул ее муж, мигом побагровев. – Я веду дела с этими джентльменами.

– Я с радостью верну вам все те книги, которые не представляют ценности для моей семьи, – добавил Джерард, пристально наблюдая за реакцией его жены. У нее по крайней мере имелись какие-то представления о порядочности.

– Девяносто фунтов! – воскликнула она вновь и принялась энергично обмахиваться рукой, как веером. – Конечно, вы можете забрать их за девяносто фунтов. Я убеждена, что мой отец больше бы не попросил!

– Марта, заткнись! – Ноллуорт повернулся к Джерарду, брызгая слюной от ярости: – Тогда давайте деньги.

– Я выпишу вам чек.

– Наличными, – буркнул он. Глаза его сочились злобой. – Сейчас же.

Джерард стиснул зубы.

– Я не ношу в карманах мелочь на девяносто фунтов. Мой слуга привезет вам эти деньги из Бата.

– Вы меня за дурака держите? Вы ни страницы не получите, пока я не получу деньги. А хотя, – продолжал он, переходя на крик, – валяйте, поезжайте в Бат. Я вижу, что эти книги вам не интересны. А я посмотрю, не понравятся ли они кому-то другому!

– Мистер Ноллуорт! – воскликнула его жена, уперев руки в бока. – Вы нас обоих позорите! Девяносто фунтов!

Картер прочистил горло.

– Я с удовольствием съезжу в Бат и привезу деньги.

Джерард с трудом оторвал взгляд от Ноллуорта.

– Ты не возражаешь?

Друг его смотрел на Ноллуортов.

– Нисколько. Я люблю ездить верхом.

Джерард выдохнул с облегчением.

– Спасибо. – Еще один день, и он сможет вернуться к Кейт.

Когда через двое мучительно долгих суток Джерард доскакал до Куин-сквер, он весь взмок от пота, пропитался грязью, устал донельзя и изнемогал от желания увидеть Кейт. Он взбежал на крыльцо и влетел в дом, оставив Брэггу заботу о лошадях. Так называемые церковные книги он нес под мышкой. За то время, что понадобилось Картеру для того, чтобы съездить в Бат и обратно, чтобы привезти деньги, Джерард успел ознакомиться с этими книгами. Как и многие пасторы с сомнительной репутацией, Огилви, похоже, заключал браки в разных малопригодных для этой церемонии местах: от таверн до гостиной борделя. Каждая из книг предписывалась к определенному месту, так что даты были перепутаны или совсем не проставлялись. Чернила выцвели до бледно-желтого цвета, и бумага от старости тоже пожелтела, и во многих случаях написанного было не разобрать даже при ярком солнечном свете. Одного часа чтения хватало, чтобы самые зоркие глаза начинало жечь, а самая крепкая голова начинала нещадно болеть. Нетрудно представить, какая адская работа ждала его впереди – перелопатить все эти восемь книг ради одной-единственной записи.

Но эти книги теперь принадлежали ему, и все благодаря Кейт. Она потянула за ниточку под названием «Огилви», тогда как он считал, что в этом нет смысла. Если тайный брак Дарема явит себя на странице одной из этих книг, то у него в руках окажется документ, которому цены нет. Документ, который либо докажет недействительность первого брака его отца, либо даст ему шанс уничтожить единственное реальное доказательство того, что между его отцом и Дороти Коуп существовали какие-либо отношения. Лондонский адвокат утверждал, будто существует несколько способов подтвердить брак, отвечал ли он букве закона или нет, а запись, любая запись, была одним из таких способов. Так или иначе, когда Джерард покончит с этими книгами, никаких записей о браке, заключенном его отцом и Дороти Коуп, уже не будет в природе. И этому Джерард был целиком и полностью обязан своей жене.

– Где хозяйка? – спросил он у лакея по имени Фоули, бросившегося встречать хозяина, когда Джерард снимал плащ, шляпу и перчатки.

– Миледи нет, сэр, но его светлость ждет со вчерашнего дня.

– Что? – Джерард остолбенел от шока. – Его светлость?

Фоули кивнул. Выглядел он несколько встревоженным.

– Да, милорд. Герцог Дарем.

Черт. У Джерарда опустились руки. И что он тут делает, хотелось бы знать?

– Леди Джерард нет дома? – спросил он вновь, словно не хотел верить в то, что жена обманула его ожидания. Слуга лишь молча кивнул. Джерард вздохнул. – Где его светлость?

– В вашем кабинете, сэр.

Джерарду ничего не оставалось, как отправиться в кабинет.

– Чего ты хочешь? – спросил он с порога.

Старший брат оторвал глаза от книги и с сардонической усмешкой посмотрел на Джерарда.

– И я рад тебя видеть, братец.

Джерард провел ладонью по волосам, заклиная себя сохранять хладнокровие. Чарли по-хозяйски расположился за письменным столом Джерарда – сама непринужденная элегантность. Расслабленная поза, изысканный чайный поднос у левого локтя.

– Ну конечно, я рад видеть тебя, хотя никак не ожидал застать тебя здесь.

Чарли ухмыльнулся:

– Это видно. – Он закрыл книгу и положил ее на стол. – Эдвард передает тебе привет.

– А где он сам, черт возьми? Я отправил ему письмо с просьбой приехать как можно скорее.

– Да, я знаю. Я предупреждал Эдварда, что ты будешь жестоко разочарован, увидев меня вместо него. – Чарли достал из жилетного кармана письмо и с демонстративной медлительностью его развернул. – «Эдвард, как можно скорее приезжай в Бат, – с выражением продекламировал Чарли. – Мне очень срочно нужна твоя помощь. У меня есть описание шантажиста, и я, возможно, обнаружил записи священника, но я не могу заниматься ни тем, ни другим, потому что я должен вернуться домой к своей жене». – Чарли с деланным удивлением поднял глаза на брата: – Жена? Что за жена?

– Моя жена! – рявкнул Джерард и стал нервно расхаживать по комнате, прислушиваясь к каждому звуку, который мог бы указать на возвращение Кейт. Он бросил принадлежащие Огилви записные книжки на край стола. – Леди, на которой я женился. Должно быть, ты уже встретился с ней, когда нежданно-негаданно явился в мой дом. Почему, черт побери, не приехал Эдвард?

Чарли с насмешливым блеском в глазах наблюдал за братом.

– Увы, он отказался внять твоей просьбе, – констатировал Чарли. – Впрочем, у него была весьма веская причина тебе отказать. Счастливые молодожены предаются усладам медового месяца. – Чарли поспешил развеять недоумение младшего брата: – Твое письмо пришло как раз в день его бракосочетания, явив собой довольно необычный свадебный подарок.

– Эдвард женился? – У Джерарда от очередного потрясения отнялся язык. – На ком? На рыжей вдове с впечатляющим бюстом?

– Точно. – Чарли элегантно кивнул. – У этой леди Гордон роскошные формы, как ты весьма точно отметил, и этими своими формами, она, очевидно, и вскружила голову бедняге Эдварду. Или отправила его в нокаут. Возможно, и то и другое.

Джерард едва заметно усмехнулся, припомнив ту яркую женщину, что он встретил в лондонской резиденции Дарема, ту самую, с которой Эдвард не хотел его знакомить.

– Должно быть, она и вправду его зацепила.

– Всего несколько недель назад Эдвард утверждал, будто между ними ничего нет. Вернее, что их связывают чисто деловые отношения. Что-то связанное с адвокатами, кажется. Тогда он пытался меня уверить, что ему не терпится поскорее от нее избавиться.

– Полагаю, некоторым женщинам дается особая власть над нашим братом. Они способны подвигнуть нас на странные поступки. Взять, к примеру, сирен. – Чарли взял с подноса чашку с чаем и поднес ее к губам. – Возможно, и тебе выпала сомнительная честь лично познакомиться с этим редким видом живых существ, принимая во внимание ту поспешность, с которой ты расстался со статусом холостяка. Ты женился на своей сирене, как только приехал в Бат – или на следующее утро?

У Джерарда опустились плечи при упоминании его жены. Он плюхнулся на стул и устало провел рукой по лицу.

– Я женился на ней перед тем, как выехал из Лондона.

Чарли подавился чаем.

– Что?

– Я был уверен, что тетя Маргарет сообщит тебе об этом, если слухи о моей женитьбе не достигнут твоих ушей раньше, чем ты встретишься с нашей тетушкой. Я женился на вдове виконта Хоу.

Чарли прикрыл глаза. С притворно скучающим видом он смотрел на брата из-под полуопущенных ресниц.

– Нет, я об этом ничего не слышал. Любовь с первого взгляда? – спросил он ласково.

Джерард закрыл глаза. Ни с первого, ни с сотого. Но даже если его любовь возникла с тысячного, а то и с десятитысячного взгляда, потребность увидеть Кейт не делалась от этого менее острой. Он все еще не знал, что ей сказать, но верил, что все уладится само собой, как только он ее увидит. И дело было не только в том, что он считал себя виноватым перед ней. Джерард невыносимо скучал по ней. Лишь неожиданный приезд Чарли заставил Джерарда на время забыть об испытанном им сокрушительном разочаровании. По дороге в Бат он живо представлял себе, как она встретит его у порога, как он улыбнется ей, как заставит Кейт улыбнуться ему в ответ. И от этих мыслей у него словно вырастали крылья.