Текст книги "Волшебство любви"

Глава 2

Они нашли Чарли не в игорном доме и не в борделе, а в собственной спальне. Мирно спящим в постели. Разумеется, судя по числу разбросанных по полу пустых бутылок из-под вина и предметов дамского туалета, одного его застали по чистой случайности. Как бы там ни было, факт, что Чарли не пришлось нигде искать, оказался им на руку.

– Вставай, Чарли. – Джерард прошелся по комнате, раздернул шторы, при этом стараясь производить как можно больше шума.

Эдвард пытался успокоить растревоженного дворецкого и потому несколько отстал. Убедив беднягу, что его не уволят за то, что позволил побеспокоить лорда Грешема, Эдвард послал дворецкого за горячим чаем и отправился на подмогу Джерарду.

Чарли, что-то недовольно пробурчав, повернулся на другой бок.

– Уходите, – простонал он, – я болен.

– Это мы видим. – Джерард взял с шезлонга дамский чулок. – Смертельно болен, я бы сказал.

Чарли скосил глаза на чулок, затем снова их закрыл.

– Агата. Только она носит фиолетовые чулки.

– И, полагаю, эта Агата заразила тебя оспой или чем-то другим, от чего ты так страдаешь.

– У меня голова болит, чертов придурок.

Джерард презрительно фыркнул. Эдвард уничижительно посмотрел на брата. Он уже успел обнаружить стул и придвинул его к кровати.

– В твоих же интересах побыстрей поправиться, Чарли. У нас проблемы куда серьезнее, чем банальное похмелье.

– О чем ты? О да, я получил твою записку насчет отца. – Чарли вновь с усилием приоткрыл опухшие веки. – Полагаю, я уже опоздал с выражением моего почтения родителю.

– Да, ты опоздал, – сухо заметил Эдвард. – На несколько суток.

– Так я и думал. Ну, старику на том свете сейчас покойнее, чем было бы, случись ему перед смертью пообщаться со мной.

– Я так не думаю, – возразил Эдвард. – Он отчаянно хотел с тобой встретиться перед тем, как отдал Богу душу.

На мгновение лицо Чарлза стало похоже на маску, и уже далеко не в первый раз Эдвард задался вопросом о том, что не поделили старший брат и отец. Но Чарли лишь пожал плечами, и мышцы лица расслабились. Он подоткнул еще одну подушку под спину и немного приподнялся.

– Тогда, полагаю, мне следует ждать визита призрака покойного родителя. Боюсь, этот призрак станет преследовать меня до конца дней, и все из-за того, что я лишил отца удовольствия прочесть мне напоследок очередную нотацию.

– Тебе бы это не помешало, – сказал Джерард. – Нам пришлось солгать ему и сказать, что ты уже в пути.

– Никто не просил вас лгать ради меня. – Чарли бросил на брата пренебрежительный взгляд. – Еще один грех на мою душу – я разочаровал Дарема на смертном одре. Впрочем, у меня их столько, что одним грехом больше, одним – меньше. Все едино.

Джерард не верил своим ушам.

– У тебя не осталось ни капли любви к отцу?

– Как видишь, – скривив рот, ответил Чарли. – Но он мертв и предан земле, и моя любовь или мое прощение ему уже давно безразличны. Так зачем вам сейчас понадобилось поднимать меня, больного, с кровати?

– Мне ты больным не кажешься, – пробормотал Джерард.

– Прекрати! – резко сказал Эдвард.

Глаза у Чарли блестели, как бывает при лихорадке, и когда лакей принес чай, Чарли стал с жадностью его пить. Странно, подумал Эдвард. Впрочем, если в чайник был налит бренди, а не чай, это бы все объяснило. Эдвард встал и проверил, плотно ли лакей закрыл за собой дверь.

– Чарли, я бы с удовольствием оставил тебя в покое, однако сейчас у тебя нет времени болеть. Мы – все трое – стоим перед лицом очень серьезной проблемы, и время, как и то, насколько деликатно мы будем действовать и сумеем ли держать язык за зубами, решает все.

Чарли откинулся на подушки. Вид у него был усталый.

– В чем проблема? Я уверен, что не смогу ничем помочь в ее разрешении.

– Оказывается, отец кое-что от нас скрыл, – с мрачной серьезностью сообщил Эдвард, игнорируя попытку Чарли, как всегда, снять с себя всякую ответственность. – Тайный брак около шестидесяти лет назад. Пожив недолго вместе, наш отец и та женщина решили, что брак был ошибкой, и они разбежались.

– В самом деле? – Чарли улыбнулся немного саркастически. – Кто знал, что старый пес на это способен?

– Он с ней так и не развелся, – пояснил Эдвард.

Чарли молча взглянул на него, вопросительно выгнув брови.

– И он не получил подтверждения того, что та женщина мертва, – добавил Джерард.

Чарли потребовалось некоторое время, чтобы переварить информацию. Потом он закрыл глаза.

– Так и не получил?

– Так и не получил, – кивнул Эдвард. – И уж конечно, он не знал, жива она или нет, когда женился на нашей матери.

Все трое замолчали. Первым прервал молчание Чарли:

– Так в этом и заключается та самая досадная неприятность?

– Для тебя это, конечно, не проблема! – воскликнул Джерард. – Ты теряешь титул, и после этого ты называешь это «досадной неприятностью»? Ты что, сошел с ума? Ты не понимаешь, что поставлено на кон?

– Джерард!.. – осадил брата Эдвард.

Чарли по-прежнему полулежал, развалившись на подушках, одну руку закинув на лоб, но другая его рука была сжата в кулак. Эдвард не знал, что именно выражал этот жест – злился ли Чарли на отца или на Джерарда, но, так или иначе, времени на споры у них не было.

– Никто не знает, насколько глубоко мы все увязли. Несколько месяцев назад отец стал получать письма от анонима, который намекал на то, что его тайный брак не такая уж тайна и следует ждать еще больших неприятностей, если отец не заплатит, – сказал Эдвард.

– Отца кто-то шантажировал? Какая ирония судьбы, – пробормотал Чарли.

– Никаких доказательств нет, – резким тоном продолжил Эдвард, бросив хмурый взгляд на Джерарда, чтобы тот молчал.

Младший брат раздраженно хмыкнул и отошел к окну. Они пришли к консенсусу относительно того, что Чарли необходимо обо всем рассказать, но Джерард настаивал на том, чтобы потребовать от Чарли конкретных действий, считая, что ограничиваться разговорами не следует. Возможно, подумал Эдвард, надо было отправить Джерарда в полк, а с Чарли он бы встретился один… Впрочем, сейчас было поздно об этом думать.

Эдвард продолжил разъяснять ситуацию:

– Письма приходили нерегулярно. Первое письмо пришло примерно год назад, и отец приложил немалые усилия к тому, чтобы узнать, от кого они приходят, но ему это не удалось. Он также пытался выяснить, жива ли его первая жена или мертва, но ему так и не удалось напасть на ее след. Однако эти письма продолжали приходить. Всего их было четыре. Пирс передал их нам вместе с письмом отца, в котором он подробно описал все предпринятые в связи с этим действия. Но сейчас отец мертв, и этот человек, автор писем, или женщина, если она все еще жива, могут сделать публичное заявление. Я уверен, что ты и сам в состоянии догадаться, что за этим последует.

Чарли ответил не сразу:

– Не все наследуется в соответствии с титулом.

– Нет, поместье в Линкольншире с титулом не наследуется, оно отходит к тебе в любом случае. У каждого из нас имеется скромная сумма на жизнь, но все остальное…

– Да, – повторил Чарли, – все остальное.

– Все остальное – не так уж мало, – подал голос Джерард. Скрестив руки на груди, он стоял у окна и мрачно взирал на обоих братьев. – Титул – это первое. Законнорожденность – это второе. Мне не слишком нравится перспектива стать бастардом, тем более бастардом с содержанием всего в тысячу фунтов в год. Мы должны что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше.

– Ты мог бы пойти и пристрелить ту женщину – и тем решить все наши проблемы.

– Чарли! – укоризненно воскликнул Эдвард, тогда как Джерард принял бойцовскую стойку, словно готов был наброситься на Чарли. – Давайте говорить серьезно. Мы можем потерять все – все, вы меня слышите?

– Конечно, я тебя слышал, – пробормотал Чарли. – Но что ты предлагаешь? Что, по-твоему, мы должны делать?

– Немедленно нанять лучших юристов в Лондоне. Мы не хотим оспаривать завещание – в настоящий момент по завещанию все отходит нам, как мы и ожидали, и оспаривание приведет лишь к тому, что поместье на время судебного разбирательства окажется без хозяина. Но если будут выдвинуты претензии со стороны чужих нам людей, нам следует быть готовыми немедленно нанести контрудар.

Чарли вытянулся в кровати и уставился в потолок.

– Звучит разумно.

– По мне это звучит так, словно ты собрался вечно тянуть резину. – Джерард подошел к кровати и присел на край, не обращая внимания на недовольное шипение Чарли, прозвучавшее, когда матрас просел под весом Джерарда.

– Что нам следует делать? Допустим, мы наймем целую команду нотариусов, а дальше что? Будем делать вид, что ничего не происходит? Что, если об этом станет известно широкой публике?

– Если эта женщина не заявит о себе, никаких проблем не возникнет.

– Эта женщина, или ее дети, или шантажист, – бросил в ответ Джерард. – Ты рассуждаешь так, словно у нас вообще нет врагов. Если пойдут сплетни, от нас так или иначе живого места не останется.

– Сплетни насчет чего, Джерард? – не без издевки спросил Эдвард. – Насчет того, что, возможно, никогда не случится? То, что оставалось тайной в течение шестидесяти лет?

– Сплетни о том, что мы вот-вот все потеряем. Ты не хуже меня знаешь, что видимость разорения почти так же губительна, как и само разорение, – ответил Джерард.

– Тогда что ты предлагаешь нам делать? – поинтересовался Эдвард.

Джерард привалился спиной к кроватному столбику и ударил себя кулаком по колену.

– Найти шантажиста. И все закончится.

– Как ты планируешь осуществить свою задумку? Отец потратил на поиски несколько месяцев, но так ничего и не достиг.

– Уж лучше заниматься поисками, чем сидеть и ждать, пока какой-нибудь глумливый крючкотвор не объявит тебе, какая судьба тебя ждет!

Эдвард потер переносицу, призывая себя к спокойствию. Не было смысла спорить с братом.

– Если ты думаешь, что сможешь найти шантажиста, я ни за что не стану тебе мешать, – сказал он. – Больше того: я от всей души желаю тебе удачи. Но я не могу, находясь в здравом уме, не подстраховаться, призвав на нашу сторону служителей закона. Если эта женщина или ее наследники, как ты говоришь, заявят о себе, я хочу быть к этому готовым. Нам придется оспаривать ее право считаться законной женой нашего отца, и на подготовку потребуется время, и не важно, что она не жила с ним как жена более полувека назад. Даже если ее наследники не имеют законного права на Дарем, мы все же можем потерять его, потому что поместье вместе с титулом могут отойти двоюродному брату отца Августусу, если он подаст соответствующую петицию. Скажу тебе больше: даже если ты найдешь шантажиста и задушишь его голыми руками, если у него окажутся весомые доказательства того, что обвинения его небеспочвенны, и если он представит эти доказательства Августусу, нам не избежать беды.

– Не предоставит, если не дать ему шанс это сделать, – мрачно пробормотал Джерард.

Эдвард стиснул зубы и повернулся к Чарли.

– Ты что думаешь?

Чарлз пожал плечами:

– По мне так оба плана славные. Джерард отправится убивать шантажиста, а ты соберешь под ружье армию крючкотворов. Я готов подписаться под обоими проектами. Голосую обеими руками.

– А ты что планируешь предпринять?

Чарли подмигнул Джерарду и поднял чашку с чаем так, словно провозглашал тост.

– Не мешать вам, разумеется.

Джерард смотрел на него в немом изумлении. Даже Эдвард был удивлен. Чарли вел себя так, словно ему не было дела до того, является ли он очередным герцогом Даремом или бастардом с единственным поместьем в Линкольншире.

– Хорошо, – примирительно сказал Эдвард. – Пусть Джерард выслеживает шантажиста, а я займусь поисками подходящего юриста. Чарли… будет продолжать в своем духе.

– Как всегда, – пробормотал Чарли, подливая себе чаю.

Джерард поднял руку, останавливая Эдварда, который уже поднимался со стула.

– И мы должны пообещать друг другу хранить все в строжайшей тайне. В противном случае разразится скандал, равного которому не было в истории Лондона. Никому ни слова об этом неприятном деле, за исключением юриста. Да и ему можно говорить лишь самое необходимое. Согласны?

Чарли пожал плечами:

– Разумеется.

Эдвард кивнул:

– Согласен, только… Я должен сообщить Луизе.

– Луизе! – Джерард нахмурился. – А так ли это нужно?

– Как я могу это от нее утаить? – Эдвард тоже нахмурился, глядя на брата. – Она заслуживает того, чтобы знать.

Джерарда его доводы, похоже, не убедили.

– Я знаю, что она тебе дорога, но я предлагаю подумать. Тебе так или иначе придется отложить свадьбу из-за смерти отца, но необходимости говорить ей… об этом… нет.

– Джерард, она моя невеста, – ответил Эдвард. Тон у него был ледяной. – Я не могу утаивать от нее такое.

Джерард колебался с ответом.

– Может, тебе и стоит промолчать, если ты хочешь, чтобы она продолжала оставаться твоей невестой.

Эдвард замер.

– Лучше мне сделать вид, что я этого не слышал, – тихо сказал он. – Луиза – женщина понимающая и способная хранить секреты. Более того, она – женщина, которую я люблю, и она любит меня. Я и помыслить не могу о том, чтобы утаивать от нее столь ужасные обстоятельства.

Джерард побагровел.

– Хорошо, – пробормотал он. – Прошу прощения. Делай то, что считаешь нужным.

Эдвард коротко кивнул:

– Принимается.

В комнате воцарилось неловкое молчание.

Наконец Джерард откашлялся и встал.

– Ну что же, хорошо, что мы пришли к согласию. Я еще раз просмотрю письма шантажиста и возьмусь за дело.

– Удачи, – с мрачной миной сказал Чарли.

Джерард пробормотал в ответ какую-то грубость.

Эдвард хмуро взглянул на старшего брата.

– Спасибо за то, что уделил нам пару минут.

Если Чарлз и уловил сарказм в его тоне, то реагировать на него не стал. Эдвард следом за Джерардом вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Я знал, что они с отцом не слишком ладили, но это уже слишком, – сказал Джерард, кипя гневом. – Думаешь, он слишком глуп, чтобы понять, что это может означать, или это такая немыслимая беспечность?

– Не знаю, но какая разница. – Эдвард был вполне солидарен с младшим братом и разделял его негодование, но сумел воздержаться от всяческих проявлений такового. – Мы будем продолжать делать то, что должно делать, как бы к этому ни относился Чарли. И я не могу поверить, что ему совершенно на все наплевать.

– Думаешь, не наплевать? Тогда что с ним такое? – Джерард говорил тихо, но резко. Они спустились в холл, и Эдвард жестом подозвал лакея, требуя принести их плащи и шляпы. – Почему мы не можем выразить даже намека на негодование?

– Потому что Чарли – это Чарли. Он такой, и ничего тут не поделаешь. Я не рассчитываю на то, что он станет что-либо предпринимать, – сказал брату Эдвард. – Честно говоря, возможно, нам будет проще, если он просто не станет нам мешать, как он и сказал.

– Пожалуй, ты прав. – Джерард взял из рук лакея плащ. – Не могу сказать, что я не испытал бы удовольствия, позволив ему хоть раз расплатиться за свои грехи. Ты можешь представить Чарли, ведущего уединенное существование в глуши Линкольшира, где нет ни скачек, ни балов?

Эдвард улыбнулся и покачал головой, дав отмашку слуге, стоявшему наготове с его плащом.

– Я скоро к тебе присоединюсь.

– Ты ведь не станешь перед ним извиняться? – воскликнул Джерард, когда Эдвард направился обратно наверх.

– За что?

– За то, что мы ему нагрубили. Он неважно себя чувствует.

Эдвард едва не бежал по лестнице, сам себе удивляясь. На самом деле он не сделал ничего плохого, и извиняться перед Чарли ему было не в чем. Когда-нибудь он все же покончит с привычкой так щепетильно относиться к нарушению покоя старшего брата.

Он дважды постучал и, так и не дождавшись ответа, сам открыл дверь. И, удивленный, остановился на пороге.

Чарлз сидел на кровати, свесив одну ногу, словно собирался встать, опираясь ладонями о матрас. Но вторую ногу он держал вытянутой перед собой, и она была вся перевязана и в шинах, и между шинами и бинтами проглядывала покрасневшая опухшая плоть. Слуга Чарлза, Барнет, стоял на коленях перед кроватью, поддерживая ногу. При появлении Эдварда он оглянулся и замер в немом ужасе.

– Черт! Тебя что, стучать не научили? – раздраженно бросил Чарлз.

Теперь Эдвард понял, что испарина на лбу у Чарли была не только лишь от головной боли. Нога его была сломана, сломана в нескольких местах. Эдвард вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

– Я прошу у тебя прощения.

Чарли опустил сломанную ногу на пол и с помощью слуги поднялся и облачился в зеленый шелковый халат.

– Думаю, тебе не следует расхаживать по дому с такой ногой, – заметил Эдвард.

Чарлз взял из рук слуги протянутую ему трость и заковылял к столу, где его ждал поднос с завтраком и свежезаваренный чай. Налив себе чаю, он сделал большой глоток.

– Даже я не могу провести всю жизнь в кровати. По крайней мере находясь там в одиночестве.

– Я пришел извиниться, – сказал Эдвард. Чарли не обернулся, но плечи его напряглись, и это было заметно даже под халатом. – Джерард проявил недопустимую грубость, и я тоже был несдержан. Мы вот уже несколько дней не находим себе места из-за случившегося, и ты, как нам показалось, совершенно равнодушен к тому, о чем мы тебе сообщили.

Чарли ничего не сказал. Опираясь на трость, прижав чашку с чаем к груди, он стоял, устремив взгляд в окно. Он представлял собой унылое зрелище, словно им владела черная меланхолия, столь ему несвойственная.

Эдвард преодолел разделявшее их расстояние.

– Я не знал, что ты не в состоянии путешествовать, – сказал он.

– Черт, Эдвард, я бы все равно не поехал в Суссекс, – пробормотал Чарли. Казалось, он был зачарован тем, что видел за окном, хотя Эдвард не заметил за окном ничего необычного. – Мы все это знаем, а отец и подавно.

– Он приказал послать за тобой, – напомнил брату Эдвард. – Он очень хотел тебя видеть.

– И что он намеревался мне сказать?

Взгляд у Чарли был тяжелым и мрачным.

Эдвард колебался с ответом.

– Он хотел просить у тебя прощения, – неохотно сказал он, зная, как воспримет его слова брат. – За эту жуткую переделку, в которую ты – все мы – угодил по его вине. Он переживал за тебя.

Чарли мрачно усмехнулся:

– Неудивительно. Полагаю, он знал, что вы с Джерардом выплывете, а вот бедняга Чарлз наверняка потонет.

Эдвард ничего не ответил.

– И ты думаешь, что он был прав, – продолжал Чарли. – Ты пришел рассказать мне, какие действия собираешься предпринять, но сделал это лишь из чувства долга.

– Но признай, – сухо заметил Эдвард, – твоя реакция была странной.

– Чертов прохвост, – выругался Чарли, – как он посмел так поступить?

– Наверное, причин тому сразу несколько: стыд, старческое слабоумие и гордыня.

Отчего-то несколько запоздалый выплеск эмоций со стороны Чарлза породил у Эдварда желание защитить отца, несмотря на то что он был согласен с каждым словом старшего брата.

– Проклятая гордость Даремов, – пробормотал Чарлз.

Эдвард вздохнул.

– Он пытался извиниться.

– А теперь он оставил всех нас наслаждаться унижением и нищетой.

– Ну, он явно не этого для нас хотел. Письма в конечном итоге и свели его в могилу. И он оставил нам все, что помогло бы нам решить те проблемы, которые он так и не смог решить.

Чарли глотнул еще чаю. На этот раз Эдвард уловил аромат бренди и едва не покачал укоризненно головой. Мог бы и сам догадаться… Но возможно, на этот раз Чарлз и заслужил глоток спиртного.

– Смею ли я спросить, что произошло? – спросил Эдвард, опустив взгляд на ногу брата.

– А, ты об этом. – В глазах Чарли вновь появился привычный насмешливый блеск. – Драка – есть что вспомнить. Их было трое, настоящих громил. Я справился с двумя, но в конечном итоге мне пришлось удирать верхом. Конь с ходу перемахнул через первый забор, но вторую преграду взять не смог. И когда я лежал на земле фактически без сознания, третий разбойник догнал меня и закончил то, что начал. – Он вытянул свою травмированную ногу, рассматривая ее почти что с гордостью. – Теперь я настоящий инвалид. У меня останется ужасный шрам.

Эдвард не поверил ни слову. Он научился по глазам определять, когда Чарли врет.

– Надеюсь, драка того стоила, – сказал Эдвард, поджав губы.

Чарли ответил ему с ухмылкой:

– На все сто!

На этот раз, уходя от Чарли, Эдвард подозвал слугу, который выскользнул из комнаты следом за ним.

– Давно у него нога в таком состоянии?

– Чуть больше недели, милорд, – ответил Барнс. – Доктор считает, что она хорошо заживает.

Эдвард кивнул:

– Как все произошло?

Барнс помялся в нерешительности, но Эдвард сказал:

– Я знаю, что он сломал ногу не в драке и не упал с лошади. Я хочу знать, есть ли угроза того, что его вторую ногу ждет та же участь.

– Он оступился на лестнице, – пробормотал Барнс, виновато глядя на Эдварда. – В тот вечер он поздно вернулся домой.

Итак, не было ни ревнивца мужа, ни партнера по игре, требующего возврата карточного долга. Эдвард вздохнул с облегчением.

– Спасибо, Барнс. Пожалуйста, проследи за тем, чтобы он оставался под постоянным наблюдением врача.

– Хорошо, милорд. – Барнс поклонился и поспешил удалиться, как только Эдвард его отпустил.

Выходит, Чарли был вне игры, хотя и не из-за недостатка заинтересованности. Джерард нашел весьма элегантный способ устраниться от дел, отправившись, вполне в духе Дон Кихота, в погоню за призрачным шантажистом. Если отец при всем своем влиянии, средствах и железной решимости так и не смог отыскать негодяя, то, с точки зрения Эдварда, у Джерарда вообще не было шансов. Он словно забыл о том, что располагал той же информацией, которая завела в тупик сыщиков, нанятых отцом. Впрочем, Эдварду было не привыкать к подобной ситуации. Если честно, то она его устраивала: Чарли прилагал слишком мало усилий к достижению цели, Джерард – слишком много. Теперь он, Эдвард, мог спокойно, ни с кем не совещаясь, заняться переговорами с юристами.

В конце концов, он привык отвечать за все и не желал для себя иной участи.