Текст книги "Ожерелье невесты"

Ей нужно доказать свою невиновность, найти способ убедить его. Она попросит Джулиана помочь ей, объяснить Корду, что ничего не случилось. Корд, конечно же, поверит ему. Но Джулиана нет в Лондоне, он поехал в Йорк навестить родственника. Она представления не имеет, когда Фокс вернется, и не знает, что может произойти, если муж и Джулиан встретятся лицом к лицу.

Мысли беспорядочно роились в ее голове. Ей необходима ясность мыслей, нужно выработать какой-то план. Она безумно влюблена в своего мужа, она не может потерять его.

Корд планировал уехать из города и некоторое время провести в Ривервуде, забыть Викторию и свой провал в качестве мужа. В тот момент он просто хотел оказаться как можно дальше от дома, от жены, забыть ее поцелуи, ее мягкое тело, то, как сладко было держать ее в своих руках.

Схватив шляпу, он вышел из дома, сел в карету и приказал кучеру везти его в клуб. Следующие несколько часов он провел в одиночестве, старательно напиваясь.

Уже после полуночи, спотыкаясь, Корд поднялся наверх, в одну из гостевых комнат, где он мог оставаться, не вызывая разговоров, почему он не едет домой.

В среде аристократов, где браки заключались по соображениям, далеким от любви, супруги редко питали настоящую привязанность друг к другу. Они жили отдельно, так что каждый мог вести такую жизнь, которая была ему по нраву.

Удивительно, но у Корда не было желания вести такую жизнь. "Его сердце было разбито, после потери Виктории его не тянуло к женщинам.

Конечно, за исключением жены, но она была единственной женщиной, которой он не мог обладать. Он старался не думать об их последнем неистовом совокуплении, об отчаянии и печали, которые, казалось, окружали их обоих, когда тела соединились в последний раз. Он никак не думал, что такое может случиться.

Но его влекло к Виктории, как никогда не влекло ни к одной женщине, невозможно было устоять перед невинной искусительницей.

Он завидовал Фоксу.

При мысли о любовнике Виктории его руки сжимались в кулаки. Воображение подсовывало ему Джулиана, ласкающего ее прекрасную грудь, входящего в ее изумительное тело, и внутри все переворачивалось. Он закрыл глаза, чтобы избавиться от наваждения, постоял, подошел к буфету, вынул пробку из графина и налил себе бренди.

Он слишком много пил, но это его не заботило. Он осушил бокал, снова наполнил его и снова выпил залпом. Обжигающая жидкость немного смягчала боль, но не настолько, чтобы забыться.

Долгая неделя закончилась. Нужно было вернуться домой, собрать все необходимое и отправиться в Ривервуд. Он старался не думать о том, останется ли Виктория в доме или уйдет к любовнику.

К счастью для Фокса, он оказался далеко в тот первый ужасный момент, когда Корд узнал об измене жены. Макфи сообщил в своем отчете, что Фокс был на пути в принадлежавшее его семейству имение в Йорке. Если бы Джулиан оказался в Лондоне, ему бы пришлось драться на дуэли или по крайней мере он получил бы удар хлыстом.

Но в конце концов здравый смысл возобладал, и Корд смирился с неприятным фактом, что он сам не оправдал надежд Виктории. Он часто оставлял жену, она чувствовала себя одинокой, а он держал ее на расстоянии.

Если бы только можно было начать все сначала. Он бы рассказал ей о своих чувствах, признался бы, что любит ее. Он бы при каждом удобном случае всюду появлялся с ней. Он бы проводил с ней каждую свободную минуту, делал все, чтобы она была счастлива, и стер бы с ее лица печаль, которую так часто замечал.

Почему он повел себя по-другому? Почему так боялся позволить себе любить ее?

Но в глубине своего сердца он знал почему. Ему было тринадцать лет, когда умерла мать. Она умирала долго, мучительно, несколько недель, и это почти разрушило его. Ее страдания, невозможность помочь ей мучили его. Он ненавидел себя за слабость. Ему надлежало держать удар, а не разрываться от боли.

Это послужило ему уроком. В последующие годы он научился не давать воли чувствам, защищать себя от всего, что могло бы заставить страдать. Он нашел выход. Он потворствовал худшим сторонам своей натуры, погрузившись в удовольствия. Он так отгородился от жизни, что оставил отца одного, когда тот больше всего нуждался в помощи.

Теперь то же самое произошло с женой.

Корд спустился в комнату для карточной игры. Надо было ехать домой, покинуть прибежище, которое он нашел в клубе, и приготовить все для поездки в деревню.

Уже скоро, сказал он себе.

Но вместо того чтобы уйти, Корд направился к одному из массивных кожаных кресел у камина. Он уже собирался усесться в него, когда заметил идущего к нему герцога Шеффилда. Корд сам не понимал, рад ли он видеть друга или боится неизбежного разговора.

– Я был у вас дома, – сказал Рейф. – Никто не смог мне сказать, где вы, и я предположил, что найду вас здесь. Можно к вам присоединиться?

Корд кивнул.

– Но должен предупредить, что сегодня я не лучшая компания.

Рейф сделал знак официанту, и почти мгновенно в его руке появился бокал с бренди. Друзья уселись в просторные кожаные кресла и некоторое время помолчали.

– Вы ужасно выглядите, – сказал Рейф, покачивая бокал так, что вино внутри образовало небольшой водоворот.

– Благодарю вас.

– Появились слухи. Говорят, вы начали процесс о признании брака недействительным.

Корд выпрямился.

– Откуда, черт возьми, это стало известно?

– Может быть, болтливый клерк. Или кто-нибудь из ваших слуг что-то слышал. Я так думаю, вы поставили Викторию в известность?

– Я сказал ей. – Корд взглянул на бокал, который держал в руке, но не стал пить. – Вы были правы насчет Фокса и Виктории. Я нанимал Макфи, чтобы проверить.

Голубые глаза Рейфа сузились.

– Вы уверены? Я бы скорее подумал, что ваша жена влюблена в вас.

Корд отвел взгляд в сторону. Хотел бы он, чтобы это было так.

– Это моя вина. Я не замечал ее. Я практически бросил ее в руки другого мужчины.

Рейф глотнул бренди.

– Проклятые женщины. Они достанут вас если не так, то иначе.

Корд знал, что он подумал о Даниэле, девушке, на которой собирался жениться. Рейф застал ее в постели своего лучшего друга. И не смог оправиться от предательства.

– Повторяю, вина на мне. Я неправильно повел себя с самого начала. Черт, даже до того, как мы поженились.

– Возможно. Однако я не могу оправдывать женщину, которая так быстро переметнулась к другому.

– Виктория никогда не любила меня. Может быть, в какой-то момент ей показалось, что она любит.

– А вы? Вы любили ее?

Корд сделал глоток, думая о той ночи, когда застал ее в кабинете, передвигающей фигуру на шахматной доске, и когда она выиграла у него партию.

– Я полюбил ее почти с самого начала. Я был глупцом, Шеффилд. Я заслуживаю то, что получил.

Рейф промолчал.

– Если вы ничего не имеете против, я поднимусь наверх и посплю. – Было только девять часов, но Корд чувствовал себя совершенно разбитым.

– Это пройдет, друг мой, – мягко сказал Рейф. – Найдутся другие женщины, заслуживающие любви.

Но сам Рейф до сих пор не встретил такую. И Корд не думал, что у него это получится.

Тори пыталась притвориться, что в ее жизни все нормально. Она была одинока и раньше, даже когда Корд был дома.

Она теперь была совершенно несчастна без него.

Прошло чуть больше недели, как он уехал из дома, а казалось, прошли годы. Она никому не говорила о намерении Корда расторгнуть брак. Ни Грейс, ни даже Клер. Со временем ей придется сказать. Стоит в газете появиться объявлению, весь Лондон будет знать.

Когда неожиданно к ней днем ворвалась Клер, Тори была уверена, что сестре все стало известно. О Боже, значит, все уже знают? Тиммонз известил ее о приходе сестры, внутри у нее все упало, но она изобразила улыбку и вышла, чтобы встретить Клер.

– Тори! – Клер заулыбалась так широко, что на щеках у нее появились ямочки. – Случилось самое расчудесное!

Это были не те слова, которых Тори ожидала и боялась. Глупо было чувствовать облегчение, если все еще было впереди.

– Успокойся, дорогая. – Она взяла Клер за руку, привела в гостиную и закрыла дверь. Теперь, когда Корд уехал, в доме и так хватает сплетен. – Хорошо. А теперь расскажи мне, что тебя так взволновало.

– Это все Перси. Он любит меня! Я боялась, что он женился на мне из жалости. – Она звонко рассмеялась. – Прошлой ночью он сказал мне, что любит меня так сильно, что иногда просто не может дышать. Он сказал, что когда смотрит на меня, любовь переполняет его. Я ответила, что тоже люблю его, и он поцеловал меня, Тори, это было чудесно.

Тори открыла рот, чтобы сказать Клер, как рада за нее, но из горла вырвался звук, как будто ее что-то душило. Глаза наполнились слезами, рыдание вырвалось откуда-то из глубины ее тела. Ноги ослабли, она испугалась, что они подогнутся под ней.

– Тори! – Клер обхватила ее за талию и помогла дойти до дивана. Тори опустилась на него, держась за сестру. – Что с тобой, Тори? Боже мой, что случилось?

Слезы текли не переставая. Клер торопливо порылась в сумочке и вынула из нее кружевной платочек.

Тори взяла его и принялась вытирать слезы, подыскивая подходящие слова.

– Корд покинул меня.

– Что ты такое говоришь? Он твой муж. Он не может покинуть тебя.

Она прикрыла глаза, но из-под ресниц текли слезы.

– Я хотела, чтобы он полюбил меня. Я думала, что если заставлю его ревновать… если он увидит, что другие мужчины находят меня привлекательной, может быть, у него появятся чувства ко мне. – Она снова залилась слезами. – Джулиан согласился помочь мне. Мы оба… оба думали, что это удачная мысль.

Она рассказала Клер все, что произошло, как Корд поверил, что она не была в Харвуде, как слуги лгали, чтобы защитить ее, и убедили сыщика, что она не приезжала туда. Она рассказала Клер, как ходила к некогда принадлежавшему им дому на Гринбауэр-стрит, как ее нагнал Джулиан и не отпустил одну и как Корд узнал, что они были вместе, и подумал, что это было любовное свидание. Клер сжала ее руку.

– Все будет хорошо, Тори. Ты можешь все исправить. Надо только найти способ убедить Корда, что ты говорила правду. Поезжай в Харвуд, привези Грету. Она расскажет Корду, что ты на самом деле была там.

– Он ей не поверит. Он подумает, что я заплатила ей.

– Может быть, стоит нам с Перси поговорить с ним? Мы могли бы сказать ему, что ты и Джулиан только друзья.

– Он подумает, что вы слишком наивны и не знаете правды.

– Тогда ты должна написать Джулиану. Попроси его приехать и объясниться.

Тори покачала головой.

– Сначала я хотела именно так и поступить. Я верила, что смогу доказать свою невиновность и все будет хорошо. Потом я поняла – для всего этого могла быть причина.

– Причина? Какая причина? Тори прерывисто вздохнула:

– Разве ты не видишь? Может быть, для Корда это прекрасная возможность оказаться свободным. Он хотел жениться на богатой наследнице, а не на женщине, у которой нет и фартинга. Клер, он использует свой шанс.

Она знала правду с самого начала. Если бы он не был вынужден жениться на ней, он женился бы на Констанс Фэрчайлд или на другой из множества подходящих кандидаток. Половина молоденьких светских леди почувствовали себя оскорбленными, узнав, что граф Брант женился на ничего собой не представляющей девушке из деревни.

– Став свободным, – закончила она, – Корд сможет жениться на женщине, которую он присмотрел раньше, прежде чем я поймала его в ловушку.

Клер обхватила ее руками.

– Ты не расставляла ловушку. Иногда просто случается непредвиденные повороты.

Тори положила голову на плечо младшей сестренки. Клер повзрослела. Она стала женщиной. Женой. Как хорошо, что есть с кем поговорить.

– Я должна отпустить его, Клер. Корд заслуживает счастья. Он не был счастлив со мной. Он делал все, чтобы не оставаться со мной. – Слезы полились снова.

Тори плакала на плече сестры и ощущала, как сотрясается ее хрупкое тело.

Тори знала, что сестра тоже плачет.

Глава 21

Серый день начинал клониться к вечеру – похоже, собиралась гроза. Унылый день соответствовал настроению Тори.

Вздохнув, она вышла из гостиной, стараясь не замечать, каким опустевшим стал дом в отсутствие мужа. Она направлялась к входной двери, когда до нее донеслись мужские голоса. Мелькнула мысль, что это Корд, и у нее упало сердце.

Оказалось, Тиммонз говорил с чопорно застывшим перед ним полковником Пендлтоном. Полковник повернулся к ней, его лицо было мрачным.

– Леди Брант. – Он отвесил вежливый поклон, свет от канделябра подчеркивал серебро его волос и золото эполет. – Извините меня за вторжение, миледи. Я разыскиваю вашего мужа.

Ей стало больно. Сколько раз в предстоящие недели будут повторяться такие сцены?

– Мне жаль, полковник. В настоящее время мужа нет дома.

– Вы не скажете, где я могу его найти? У меня срочное сообщение, касающееся капитана Шарпа.

Она покачала головой, не имея никакого представления, где мог быть Корд. Или с кем.

– Простите, полковник. Скорее всего он у своего друга герцога или в «Уайтсе». Вы, разумеется, можете оставить ему записку.

Только вот вряд ли Корд ее получит, потому что Тори не имела ни малейшего представления, вернется ли он.

– Благодарю вас. Я буду вам признателен, если вы скажете ему, что известие требует срочных действий. Попросите его как можно скорее связаться со мной.

– Разумеется. Больше я ничем не могу вам помочь?

– К сожалению, нет, миледи. Молитесь за капитана.

Полковник вышел, оставив Тори в тревоге раздумывать, что такое могло случиться с кузеном Корда.

Наступил вечер, мелкий дождик сыпал за окном, когда она услышала, что Тиммонз снова говорит с кем-то в прихожей. Она узнала низкий баритон мужа, и сердце запрыгало – этот знакомый мужественный голос притягивал ее к себе, наполнял желанием.

Замерев, она стояла в холле, впитывая в себя его облик, высокую атлетическую фигуру, любимое лицо, до боли желая почувствовать на себе его руки, обнимающие ее.

В следующее мгновение она вспомнила о полковнике и торопливо пошла к мужу по коридору. Корд был у лестницы и уже занес ногу на первую ступеньку, когда увидел ее.

– Добрый вечер, милорд.

– Я не собираюсь оставаться здесь. Я заехал только, чтобы взять некоторые вещи. Утром я уеду в загородный дом. – Он собрался продолжить путь.

– Здесь был полковник Пендлтон, – быстро сказала она. – У него срочные новости о вашем кузене.

Корд повернулся к ней и сошел с лестницы.

– Он сказал вам, что за новости? Она покачала головой:

– Нет. Наверное, он хотел сам сообщить их. Она увидела, как он напрягся.

– Я не думаю, что капитан Шарп мертв, – сказала она, прочитав его мысли. – Мне кажется, дело в чем-то другом.

– Надеюсь, что вы правы. – Он повернулся к двери, и ничего в жизни ей не хотелось так сильно, как пойти вместе с ним.

Корд открыл дверь, но резко остановился, увидев Рей-фа и полковника. Отступив, Корд пропустил их в дом.

– Слава Богу, вы здесь, – сказал Рейф.

– Я разыскивал вас, – объяснил полковник. – Я заехал к его светлости в надежде, что он знает, где вы. Он перед этим видел вас в клубе. И сказал, что скорее всего вы на пути сюда.

– Итан в беде, – сказал Рейф, переходя к делу. – У нас мало времени.

– Что случилось?

Ответил полковник Пендлтон:

– Капитана послезавтра должны казнить.

– Черт.

– Брадли должен был прибыть с новостями два дня назад, но шторм задержал его. Я узнал об этом только днем.

– Нам надо отплыть уже ночью, – сказал Рейф. – Хорошо, что «Соловей» в порту. Мы побывали на нем по пути сюда. Итана вернули в тюрьму в Кале. Если мы вызволим его оттуда, добраться до судна будет легче.

– Это хорошая новость. Длинная дорога может оказаться ему не по силам.

– На всякий случай мы берем с собой врача, – сказал Рейф. – Как в прошлый раз.

Мужчины продолжали разговаривать, казалось, позабыв о присутствии Тори.

– Боюсь, есть еще сложность, – сказал полковник. – В прошлые разы Макс Брадли действовал по заранее разработанному плану. Известие о казни пришло неожиданно, у нас нет другого выбора, будем действовать без обычных приготовлений. Он сказал, что ему нужна помощь. Двое мужчин и кто-нибудь, кто сможет отвлечь внимание.

– Отвлечь внимание, – повторил Корд. – Как это понимать?

– Кто-нибудь отвлечет на себя внимание стражников, чтобы Брадли и его люди могли попасть внутрь тюрьмы.

– Может быть, мы найдем женщину, – предложил Рейф. – Ничто так не действует на мужчин, как хорошенькая юбка.

– Это должна быть женщина, говорящая по-французски, и из тех, кому можно доверять, – добавил Пендлтон.

– У нас нет времени на поиски такой женщины, – сказал Корд. – Придется придумать что-нибудь, пока мы будем в пути.

– Я могу сделать это. – С бьющимся сердцем Тори шагнула к мужчинам, которые изумленно уставились на нее.

Корд бросил на нее сердитый взгляд, явно недовольный тем, что она еще здесь.

– Не говорите вздора.

– Это совсем не вздор. Я прекрасно говорю по-французски. Я могу одеться как француженка, как леди, которая хочет узнать… скажем, о своем брате. Она в отчаянии. Она умоляет стражников пустить ее в тюрьму или по крайней мере сказать, в каком он состоянии, здоров ли.

– Что, если они согласятся впустить вас? – спросил Рейф, в раздумье глядя на нее.

– Тогда мне нужно будет морочить им голову, пока один из вас не придет мне на помощь.

– Нет, – категорически сказал Корд. – Я не могу подвергнуть вас такой опасности. Даже ради спасения Итана.

– Пожалуйста, Корд, я могу это сделать. Я хочу помочь.

– Я сказал нет, и хватит об этом.

Тори осторожно дотронулась до его руки.

– У вас нет времени найти кого-то еще, Корд. – Она хотела сделать это, сделать единственное, что ему действительно было нужно. – Столько всего случилось за последние несколько недель. Дайте мне шанс поступить правильно.

Он хотел отказаться, но Рейф положил руку ему на плечо.

– Она нужна нам, Корд. Один из нас не спустит с нее глаз. Если что-нибудь пойдет не так, мы тут же вытащим ее и доставим на судно.

У Корда задергалась щека.

– Речь идет о жизни Итана, – мягко напомнила она. – Это стоит риска.

Было ясно, что Корд не хочет видеть ее рядом с собой, но в конце концов он кивнул:

– Хорошо, пусть она идет, но я буду оставаться поблизости, чтобы прийти на помощь, если будет угрожать опасность.

– Договорились, – сказал Рейф.

Полковник предложил взять в помощь еще двоих мужчин, но Корд отклонил предложение. Для Итана это был последний шанс. Слишком много людей задействовать ни к чему, Корд и Рейф считали, что они лучше сделают все сами.

– По крайней мере у нас есть Брадли. Он знает тюрьму как свои пять пальцев. Он почти год просидел в ней, пока не сумел сбежать.

И снова идет на риск, чтобы спасти Итана. Это многое говорило о Максе Брадли.

– Ладно, пусть будет так, – сказал Пендлтон, когда все было решено. Корд пошел переодеться и собрать все необходимое. Тори бросилась в свою комнату и стала лихорадочно рыться в чемоданах, отыскивая поношенное серое платье, в котором она была в тот день, когда впервые переступила порог дома Бранта.

Эмма помогала ей.

– Обязательно возьмите накидку, – напомнила камеристка, запихивая одежду в пеструю матерчатую сумку и отправляя туда же коричневые туфли. Тори взяла сумку, накидку и сошла вниз.

Через несколько минут они были готовы в дорогу. В карете мужчины снова обсудили сведения, полученные от Макса Брадли, и начали вырабатывать план. Когда они прибыли к причалу, где стояло судно, команда «Соловья» была в сборе, готовая выйти в море.

Корд проводил Тори до каюты, которую они делили в ночь, когда она прокралась на судно, и на нее нахлынули воспоминания.

В этой каюте он сделал ее женщиной. Он забрал ее невинность – и ее сердце. Она никогда не забудет его нежности и испытанного блаженства. Она никогда не строила планов выйти за него замуж, никогда не думала, что так сильно полюбит его.

Не подозревала, как больно будет терять его.

– Я займу соседнюю каюту, – сказал Корд. – Но если вас волнует, что может подумать команда, я могу остаться здесь и лечь на полу.

Она сглотнула. После возвращения домой он оставит ее. Ей нужно держаться на расстоянии, беречь сердце от еще большей боли. Но она хотела побыть с ним, хотела провести эти несколько драгоценных часов вместе.

– Я бы предпочла, чтобы вы остались здесь.

На мгновение его рыжевато-коричневые глаза остановились на ее лице. Потом он кивнул:

– Хорошо.

Протиснувшись мимо нее, он забросил сумку на койку, повернулся и вышел. На нем были, как и раньше, облегающие коричневые панталоны, сапоги до колен и белая батистовая рубашка с длинными рукавами.

В дверях он на миг задержался.

– Я оставлю вас на некоторое время, чтобы вы устроились, а потом вернусь и отведу вас на камбуз. Надо быть готовыми ко всему, что может произойти, когда мы доберемся до тюрьмы.

Тори кивнула. Но ее больше волновало, что может произойти, когда Корд возвратится в крошечную каюту, в которой им предстоит провести несколько следующих часов.

Корд стоял на холодном ночном ветру, вцепившись в поручень правого борта. Меньше всего ему была нужна мучительная ночь в обществе жены. Он не хотел прислушиваться к ее теплому дыханию, когда она заснет, не хотел видеть, как вздымается и опускается ее грудь, вспоминать шелковистость ее кожи.

Все равно какая-то часть его жаждала быть рядом с ней, он почти заболевал от этого. Корд пытался представить Викторию с Фоксом, но ничего не получалось, и его по-прежнему неудержимо тянуло к ней.

Его пальцы крепко сжимали поручень. Ему надлежало думать об Итане, не о Виктории. Жизнь кузена висела на волоске, и Корд поклялся, что не позволит проклятым французам забрать ее без борьбы.

Судно набирало ход, все, кроме него, уже устроились, и Корд вернулся в каюту, чтобы проводить Викторию на камбуз. Заговорщики просидели там несколько часов, и разработанный план показался им удачным. От Брадли было известно, что у ворот тюрьмы дежурят только два стражника, а остальные ходят по коридорам.

Если Виктории удастся отвлечь внимание двух стражников, Рейф и Брадли проникнут внутрь. Один человек, оставленный на карауле, будет прикрывать их. Если им повезет, они смогут вывести Итана, не потревожив охранников.

Уверившись, что каждый усвоил свою роль, Рейф и Виктория вернулись в свои каюты. Корд остался на палубе, боясь момента, когда останется наедине с женой. Но ночь кончалась, и ему было необходимо отдохнуть. Может быть, холодный пол остудит его пыл достаточно для того, чтобы он смог поспать пару часов.

Корд вздохнул и двинулся к трапу, ведущему вниз, к каюте.

Тори не могла спать. При каждом скрипе и стоне судна ее глаза устремлялись на дверь. Где Корд? Почему не идет?

Совещание на камбузе давно закончилось. На шхуне было тихо, только тяжелая океанская волна билась о корпус да завывал ветер и поскрипывал такелаж.

Волны становились все круче. Шхуна то зарывалась носом в волну, то с трудом взбиралась на ее гребень. Но капитан не терял надежды, что шторм стихнет. Он вел шхуну прямо к месту назначения южнее Кале, в бухточку, где они уже останавливались прежде.

Тори смотрела в потолок над койкой, думая о Корде; скрипнула дверь – и сердце забилось чаще. В неясном свете корабельного фонаря, качающегося в коридоре, Тори на миг увидела любимое лицо мужа, потом он вошел и закрыл дверь.

Она услышала шорох снимаемой одежды, затем стук сброшенных на пол сапог. Он чертыхнулся, раздосадованный произведенным шумом.

– Не беспокойтесь, – сказала она. – Я не сплю.

– Вам нужно спать. Утром мы достигнем Франции и отправимся в путь. Вам понадобятся все ваши силы. – Он снял одеяло с полки над конторкой и начал стелить его на полу.

– Пол холодный, – сказала она, сама удивляясь своим словам, но не в состоянии остановиться. – Койка достаточно широкая для двоих.

Он повернулся, и ей показалось, что его дыхание участилось.

– Не думаю, что это удачная мысль.

Тори вспомнила, как в последний раз, когда они занимались любовью, она буквально накинулась на него, и обрадовалась, что темнота скрывает краску, выступившую на щеках.

– Вам нечего опасаться, – сказала она, стараясь говорить небрежным тоном. – Обещаю, что не трону вас, милорд.

Она почти увидела, как дрогнули его губы в слабой улыбке.

– Этого я не опасаюсь. – Он закончил раздеваться и улегся на койку рядом с ней, а она вжалась в стенку, освобождая для него место.

Ее сердце стучало. Она молила Бога, чтобы он не заговорил с ней. Они лежали в молчании, стараясь не дотрагиваться друг до друга. Каждый раз, когда он делал какое-то движение, Тори воображала, как двигаются мышцы под его кожей, как напрягаются сухожилия его длинных ног. Она хотела, чтобы он повернулся и прикоснулся к ней. Она так страдала, что готова была молить его поверить ей.

"Я никогда не изменяла вам с Джулианом! Я не хочу, чтобы брак был признан недействительным! Я никогда не любила никого, кроме вас!"

Но она не произнесла этих слов. Она любила своего мужа, но он-то не любил ее. Он был несчастлив в браке, он старался проводить с ней как можно меньше времени. И в конце концов, он тоже сделал ее несчастной. Хоть в этом у них было что-то общее.

Снаружи буйствовал ветер, обрушивая на судно волны, заливая бортовой иллюминатор, но шторм не усиливался. «Соловей» продолжал прокладывать себе путь через бурное море, усталость брала свое, и глаза у Тори закрылись.

Должно быть, она заснула. А когда она проснулась, через иллюминатор пробивался слабый серенький свет. В каюте было холодно, но в ее тело вливалось тепло, и она сообразила, что лежит, прижавшись в Корду, его большое тело окутывает ее. Он был голым – он всегда спал дома голым, его грудь прижималась к ее спине.

Должно быть, во сне Тори придвинулась к мужу. Она успокоилась, услышав его ровное дыхание и поняв, что он спит.

Тори попыталась отодвинуться, но сильная рука обхватила ее плечо, а длинная нога приковала к койке. Может быть, стоит просто наслаждаться тем, что он рядом, ведь когда они вернутся домой, он исчезнет из ее жизни.

Она прикрыла глаза и вызвала в своем воображении ночь, когда в этой каюте они любили друг друга. Тогда он страстно желал ее. И она его тоже.

Для нее ничто не изменилось.

Желание охватило ее при воспоминании о его ладонях на груди, о его языке, оставляющем горячие следы на коже. Тори беспокойно задвигалась.

– Если вы пошевелитесь… даже чуть-чуть… я не отвечаю за последствия.

Тори задышала чаще. Ничего ей не хотелось так сильно, как того, чтобы Корд не выдержал. Этого не должно произойти. Это было бы лишним для обоих.

Но ее бедра задвигались, не считаясь с ней. Ее тело было не в силах сопротивляться.

Корд тихо чертыхнулся, обхватил ее за бедра и вошел. Она услышала его стон. Тори, наслаждаясь его страстностью, полностью открылась ему, как было всегда.

Корд глубоко вошел в нее и тихо зашептал в ухо:

– А он мог сделать вам так хорошо? – Он вышел и снова вошел в нее. – Мог, Виктория?

Ее глаза жгли подступившие слезы.

– Нет, – искренне ответила она. – Никто, кроме вас, Корд.

Он снова и снова заполнял ее, пока они оба не достигли наслаждения.

Тори отодвинулась, удовлетворенная, но Корд не стал медлить. Он встал с койки. Слабый свет, пробивающийся через иллюминатор, позволял различать его великолепное тело. Его грудь вздымалась, мышцы напряглись, когда он нагнулся, чтобы поднять одежду.

– Я знал, что это была плохая идея. – Его лицо было утомленным и полным сожаления, и ей стало больно.

– В самом деле?

Его львиные глаза приковали ее к постели.

– Вы так не думаете?

– Я думаю, мы всегда идеально подходили друг другу.

Корд молчал, мрачный и озабоченный. Отвернувшись, он оделся, потом натянул сапоги.

– Вам лучше одеться. Кок приготовил завтрак, и вам необходимо поесть.

Шторм задержал их в пути; когда они достигли конечной цели, день начинал клониться к вечеру. На заре следующего дня капитан Итан Шарп должен был стоять под Дулами ружей, обвиненный в шпионаже в пользу Англии, которым он в действительности и занимался.

У них была только одна ночь, чтобы проделать путь к тюрьме, освободить капитана и вернуться на судно. Если учесть, что две первые попытки провалились – а они готовились куда тщательнее, чем эта, – перед спасителями стояла задача, требующая отваги Геракла.

Но они были полны решимости выполнить ее. До наступления темноты Тори надела поношенное серое платье и присоединилась к Корду, стоявшему на палубе. Он проверил, заряжен ли пистолет, как то же самое сделал Шеффилд.

– Готовы? – спросил Рейф.

Корд взглянул на нее.

– Еще не поздно отказаться. Мы придумаем что-нибудь другое.

– Я не меняю своих решений.

Корд стиснул зубы, Рейф кивнул и взмахом головы указал за борт. Они спустили веревочный трап в маленькую шлюпку, покачивающуюся на воде рядом со шхуной. Молоденький светловолосый матрос сидел на веслах. Он доставил их на берег, вытащил шлюпку на песок, и Корд помог Тори выбраться из лодки.

Макс Брадли ожидал их поблизости, Тори тут же узнала его – грубое лицо агента врезалось ей в память с первой встречи.

– Слава Богу, вы получили мое известие, – сказал Брадли по-французски. – Я боялся, что вы не получите его вовремя.

Теперь, когда они были на берегу, было опасно говорить по-английски. И Корд, и Рейф сносно знали французский. Макс, который провел в этой стране годы, и Тори, которую отличали способности к языкам, могли сойти за местных.

– Сколько понадобится времени, чтобы добраться до тюрьмы? – спросил Корд.

– У меня тут фургон неподалеку. Тюрьма в часе езды отсюда. Надо спешить. – Макс взглянул на Викторию.

– Моя жена, – сказал Корд, представляя ее, его рука при этом твердо легла ей на талию. – Она вызвалась отвлечь стражников, чтобы мы могли попасть внутрь. – Он решил, что, попав в тюремные коридоры, будет держаться ближе к двери, чтобы иметь возможность вмешаться, если что-то пойдет не так.

Корд помог Тори взобраться на сиденье рядом с Максом. Макс стегнул лошадей, и две мосластые серые лошади неспешно двинулись с места. Когда фургон въезжал на разбитую пыльную дорогу, Тори изо всех сил вцепилась в край жесткого деревянного сиденья.

Она не боялась, когда предлагала свою помощь. Но с каждой милей, приближающей их к тюрьме, страх усиливался, а сердце начинало биться все чаще.

Время тянулось нескончаемо долго, но ехать быстрее означало бы привлечь нежелательное внимание. Им нельзя позволить себе ни малейшей оплошности. Это был последний шанс капитана Шарпа, и все они помнили об этом.

Причем в опасности сейчас был не только капитан.

Когда они добрались до холма, за которым скрывалась тюрьма, в ночном небе высоко висела серебристая луна. Брадли остановил фургон под густой кроной старого дерева.

Он откинул брезент, Рейф и Корд спустились на землю и взглянули на Макса.

– Тюрьма находится сразу за тем подъемом. – Брадли указал на восток. – Если ваша жена справится с упряжкой, она могла бы подъехать к воротам и сделать вид, что только что приехала из провинции.