Текст книги "Во власти черных птиц"

Глава 13. Уродливые существа

Джулиус остановил машину перед скобяной лавкой на Пятой авеню. Магазинчик втиснулся между игрушечной лавкой и рестораном, из которого доносился аромат сочных, жаренных на решетке гамбургеров. Вывеска над заведением гласила, что оно специализируется на «Стейках Свободы», что в переводе с параноидального на английский означало: «Мы не хотим произносить слова, которые имеют хотя бы отдаленно немецкое звучание, например гамбургер. Мы настроены проамерикански. Клянемся!»

Войдя в стеклянную дверь, мы оказались на темной внутренней лестнице, загудевшей от стука каблуков наших модельных туфель, когда мы начали подниматься. Наверху нас ждала еще одна дверь – простая, выщербленная и коричневая. Джулиус постучал.

Какая-то девушка приотворила дверь и высунула в щель голову без маски. Она была старше меня на год или два, не больше, а ее длинные золотистые локоны были увенчаны сверкающим драгоценными камнями обручем. Ее глаза были подведены черным карандашом, а губы накрашены темно-красной помадой.

– Привет, Джулиус. – Она приоткрыла дверь чуть шире, что позволило нам увидеть ее винного цвета платье и большую грудь, которая контрастировала с невинной прической в стиле Златовласки. – Я не знала, что ты приведешь двоих гостей.

Джулиус снял шляпу:

– Слишком много участников?

– К сожалению, нет. Вовсе нет. Фрэнси умер на выходных. Мы не уверены, что Арчи и Хелен все еще живы. В понедельник Рой видел возле их дома скорую.

Джулиус нахмурился:

– Это пугает.

Мы вошли в тускло освещенную пустую прихожую, и девушка закрыла дверь за нашей спиной.

– Добро пожаловать. – Она протянула руку тете Эве. – Я Лена Абберли.

– Я Эва Оттингер. А это моя племянница, Мэри Шелли Блэк.

– Ага! – Лена пожала мне руку и улыбнулась Джулиусу. – Джулиус, ты привел свою музу. В священной студии мистера Джулиуса Эмберса, фотографа-спиритуалиста, обитает красота.

Я покраснела и выпустила ее руку, ощутив какой-то резкий и горячий вкус.

– Я не знала, что он собирается поместить меня на тот плакат.

Она подмигнула мне:

– Не скромничай. Нет ничего удивительного, что великий Джулиус Эмберс заинтересовался такой хорошенькой девушкой, как ты. Мы с ним присылаем клиентов друг другу. Ты увидишь стопку этих рекламных листков возле банки для пожертвований у меня в гостиной. Идемте. – Лена поманила нас указательным пальцем. – Рой уже здесь.

Зашуршав платьем, она скрылась в дверном проеме справа от прихожей. Я проводила взглядом ее фигурку с колышущимися локонами и покачивающимися под платьем бедрами.

Мы вошли в небольшую гостиную с электрическими лампами под отороченными бахромой абажурами и не особенно красивыми картинами с горчично-желтыми цветами. Светловолосый молодой человек с затуманенным взглядом попыхивал сигаретой у круглого деревянного стола в центре комнаты. Войдя последним, Джулиус закрыл дверь гостиной.

– Это мой жених Рой, – кивнула в сторону молодого человека у стола Лена. – Рой, это муза Джулиуса и ее тетя.

– Я не его муза, – сообщила я Рою, который посмотрел сквозь меня, как если бы ему это было абсолютно безразлично.

– У меня есть домашнее противогриппозное средство, которым вы можете закусить. – Лена взяла со стола вазочку с кусковым сахаром. – Вам придется снять маски на время сеанса. Марля отпугивает духов, которые умерли до того, как началась эпидемия гриппа. Им кажется, что вокруг стола сидят хирурги, собирающиеся их оперировать.

Джулиус фыркнул:

– Лена, ты просто не хочешь надевать маску. Тебе не нравится, как ты в ней выглядишь, а валишь все на беспомощных духов.

– Я не заметила, чтобы вы, мистер Эмберс, тоже стремились уродовать маской свое красивое личико.

– Если за мной придет смерть, – вскинув голову, произнес Джулиус, – я хочу, чтобы она видела все мое лицо. Я не собираюсь от нее прятаться за чем бы то ни было.

Тетя Эва помассировала скрытую маской щеку.

– Вы уверены, что нам необходимо снять маски? Сегодня вечером грипп появился и в нашем квартале.

– Грипп везде, – изрек Рой, посасывая сигарету.

– Именно это я ей и сказал. – Джулиус выдвинул стулья для каждой из нас. – Присаживайтесь, дамы. Снимайте маски и угощайтесь закуской мисс Абберли, чтобы мы могли приступить.

Тетя Эва села рядом с Джулиусом, поэтому я расположилась на стуле между нею и Роем, положив свой кошелек рядом с тетиной сумочкой. Я опустила маску на шею, и тетя Эва сделала то же самое. Лена подала нам вазочку с кусочками сахара, благоухающего, как руки моего отца после того, как он разливал керосин по канистрам в подсобке «Бакалеи Блэков».

Я понюхала сахар еще раз.

– Куски сахара, пропитанные керосином? Это твое противогриппозное средство?

– Именно так. – Лена придвинула к столу дополнительный стул для себя, поставив его между Роем и Джулиусом. – Так можно избавиться от микробов. Их надо выжечь.

– Я выжгу себе горло.

– В этом весь смысл. – Она села. – Не хочешь – не ешь.

Я взяла блестящий кубик и начала его рассматривать.

Тетя Эва положила кусочек сахара в рот, сморщилась и проглотила целиком. Ее лицо покраснело, а на глаза навернулись слезы. Я бы не удивилась, если бы из ее рта вырвались языки пламени.

– Вы позволите мне это запить? – прошептала она.

– Рой, будь джентльменом. – Лена подтолкнула Роя локтем. – Принеси миссис Оттингер стакан воды.

Я поднесла кубик сахара к губам, но в последнюю секунду спрятала его в кулак, сделав вид, что проглотила. Когда Рой вернулся с полным стаканом воды для тети Эвы, я незаметно бросила свой сахар под стол.

– Итак, дамы, рассказывайте. – Лена оперлась на локти и наклонилась вперед. – Кого вы хотите, чтобы я для вас вызвала сегодня вечером?

У меня даже рот открылся от удивления.

– Мы не можем тебе этого сказать. Как мы тогда узнаем, самозванка ты или нет?

Лена подняла брови:

– Самозванка?

– Мэри Шелли! – проскрипела моя тетя. – Веди себя прилично. Мы тут гости.

– Если я тебе сообщу, кого хочу увидеть, – продолжала я, сплетя пальцы на столе, – и начну подсказывать, что ожидаю от него или от нее услышать, у нас не будет доказательств того, что ты действительно контактируешь с умершими.

– Ты намекаешь на то, что я не способна контактировать с мертвыми?

– Я говорю, что если ты на это способна, тебе незачем спрашивать, кого мы желаем увидеть.

– О боже. – Джулиус потер опухшие глаза. – Вы только послушайте, какими она пользуется словами, как строит фразы. Неудивительно, что Стивен был от нее без ума.

Лена подняла на меня взгляд:

– Стивен? Это его ты хочешь найти?

Я возмущенно посмотрела на Джулиуса:

– Я не хотела, чтобы ты говорил ей что-то о своем брате и обо мне. Я не хочу, чтобы она его вызывала.

– Тогда почему ты согласилась сюда прийти? – спросила тетя Эва, пытаясь обрести голос после порции керосина. – Я думала, ты хочешь найти Стивена.

– Я здесь, потому что мне любопытно. Мисс Абберли, если вы будете вызывать для меня духа, я хочу, чтобы вы выбрали кого-то неизвестного, о ком вы никогда не слышали от присутствующих здесь людей. Если я увижу, что у вас истинный дар, я вам заплачу, чтобы вы показали мне, как вы используете эту свою одаренность. Но я не расстанусь ни с единым центом, если вы собираетесь просто сидеть в ожидании, что я сама дам вам информацию.

Лена поправила завитой локон.

– Вы устанавливаете мне правила?

– Да. Если я буду платить вам за обучение, то я вроде как нанимаю вас на работу.

Рой усмехнулся и впервые произнес более четырех слов:

– Тебе бросают вызов, Лена. Давно пора, а то твои преданные поклонники тебя совершенно избаловали.

– Заткнись, Рой. Потуши сигарету. – Лена встала со стула и оперлась ладонями о стол. – У меня тоже есть для вас правила, мисс Блэк.

– Какие?

– Не вставать со стула после того, как я выключу свет. Не разговаривать. Не разрывать священный круг. Не прикасаться к эктоплазме.

– Что такое эктоплазма? – спросила я.

– Ага! Так, значит, вы не все знаете. – Она просияла, обнажив сверкающие белые зубы. – Эктоплазма – это духовная, полностью материализовавшаяся энергия. Представьте себе пуповину, соединяющую потусторонний мир с миром смертных людей. Мое тело производит эктоплазму, которая истекает наружу и двигает столы и предметы с такой же силой, как человеческие руки. Держите руки от нее подальше. И раз уж мы об этом заговорили, держите руки подальше от Роя, за исключением образования священного круга, когда мы будем создавать энергетическую цепь. Вам вполне понятны мои правила, мисс Блэк?

– Да.

– Отлично. Тогда начнем.

Лена поставила вазочку с сахаром на приставной столик, где также стояла банка для пожертвований и лежала пачка рекламных листовок Джулиуса. Стуча массивными каблуками, она подошла к выключателю у двери и нажала на кнопку, погрузив комнату во тьму. Могильный холод пополз по моей спине и рукам. Температура, казалось, упала градусов на двадцать. Я уловила запах затушенной сигареты Роя. И плесени.

Все так же стуча каблуками, Лена вернулась в темноте на свое место, что убедило меня в том, что она ни с кем не поменялась местами. Скрипнул ножками по полу отодвигаемый стул. Судя по звуку, она на него села.

– Возьмитесь за руки, – произнесла она.

Мы исполнили ее просьбу. Рой нежно взял мою затянутую в перчатку ладонь, а тетя Эва стиснула мои обожженные пальцы с такой силой, что мне пришлось дернуть рукой, давая ей понять, что хватку необходимо ослабить.

Лена втянула воздух через нос и с легким присвистом выпустила через рот.

– Сейчас я войду в транс. – Снова вдох-выдох. – Откройте разум. Оставьте сомнения. Обратите свои мысли к близким, покинувшим этот мир ради лучшего из миров.

Она продолжала протяжно и громко дышать, сопровождая каждый выдох легким стоном, от которого пальцы Роя, переплетенные с моими, подергивались. Я пыталась разглядеть очертания голов других участников сеанса, но воцарившаяся в комнате темнота была непроницаемой. Должно быть, Лена тщательно завесила окна, чтобы предотвратить проникновение сквозь шторы даже самого слабого лунного света.

Я не стала обращать мысли к своим близким.

Запахи духов, сигарет и плесени, смешиваясь, придавали сеансу ощущение дешевой подделки. Мы явились не на официальное мероприятие, о котором говорила тетя Эва. Мистер Джулиус Эмберс, непроницаемость которого снова заставила меня вспомнить об упомянутом Стивеном опиуме, заманил меня на очередное театрализованное шоу. Рой, который, похоже, начинал похрапывать, сидя на соседнем стуле, скорее всего, тоже был наркоманом.

– Духи, вы с нами? – новый голос погрузившейся в транс Лены зарокотал из ее утробы. – Если да, стукните единожды, если нет – дважды.

Ладонь тети Эвы задрожала в предвкушении.

– Вы с нами? – снова спросила Лена.

БАХ.

Громкий стук заставил стол завибрировать, а меня – вздрогнуть.

– Сколько духов сегодня к нам присоединилось?

БАХ. БАХ. БАХ. БАХ. БАХ.

– Пять духов. Великолепно. Духи, вы видите своих близких, которые сидят за этим столом? Один стук – да, два – нет.

БАХ.

– Вы хотите показать своим близким, что вы здесь?

БАХ.

– Тогда поиграйте для нас, духи. Играйте.

Стол завибрировал под нашими руками, как будто к дереву подключили электрический ток.

– Присоединяйтесь к нам, духи. Играйте. Покажите нам, что вы здесь.

Вибрации усилились, и у меня затряслись руки, шея и спина. Стол скрипел и трясся, все сильнее наклоняясь взад-вперед. Деревянный край ударил меня по ребрам, отклонился и снова врезался в меня. У меня перехватило дыхание. Меня пронзили боль и ужас.

«Нет, нет, нет! – кричал у меня в голове голос здравого смысла. – Ты ощущаешь дух Стивена совсем не так!»

Стол ударил меня так сильно, что я задохнулась. Отдышавшись, я сбросила туфлю с правой ноги, вытянула обтянутую чулком ступню вперед и принялась обшаривать пространство под столом в поисках доказательств мошенничества. После очередного удара по ребрам пальцы моей ноги наткнулись на что-то мягкое, изящное, обтянутое гладкой тканью. Это была пара женских ног, обвивших центральную опору стола и изо всех сил его трясших.

Одна из ступней нанесла мне стремительный удар по мясистой части голени.

– Ой! – воскликнула я.

– Тсс, – прошипела тетя Эва.

Тряска прекратилась, и Лена заявила:

– Не прикасайтесь к эктоплазме. Держите руки и ноги при себе. Ведите себя как истинные леди и джентльмены, если не хотите нанести непоправимый вред тому, кого вы хотите увидеть. – Она еще пять раз вздохнула и протяжно выдохнула, вероятно, чтобы успокоиться после стычки с моей ногой. – Закройте глаза. Обратите все мысли к дорогим душам, по которым вы так скучаете. Не думайте больше ни о чем. Никаких сомнений. Никаких страхов. Ничего.

Я закрыла глаза, подыгрывая ей, хотя испытывала такое же разочарование, как и тогда, когда Стивен рассказал мне о фотофокусах Джулиуса. В моих мыслях была Мэй Тейт, первая девушка из моего класса, которая умерла от испанского гриппа. Никто из присутствующих на сеансе людей не мог ее знать. Мэй заплетала свои темно-русые волосы в свободные косы, свисавшие сантиметров на тридцать ниже спины, и всегда сидела за первой партой, потому что отец не мог позволить себе купить ей очки. На первой же неделе занятий она рухнула на пол во время урока литературы, когда мы изучали оды Уильяма Коллинза по сборнику Мак-Гаффи. Миссис Мартин велела нам спешно покинуть класс, как если бы девочка вспыхнула огнем, и мы все разинув рты смотрели, как Мэй корчится на твердом деревянном полу, напоминая жертву колдовского проклятия.

Это было все, что мне пока что удалось вспомнить о Мэй Тейт. Мой мозг затуманило. В него вторглись другие воспоминания – более сильные и богатые, воспоминания, которые хотели, чтобы я их видела и чувствовала, ощущала их вкус.

Комната, оклеенная сине-зелеными обоями.

Рот Стивена на моих губах.

«Тело».

Разряд молнии, пронзающей море.

Четыре слова, выведенные искусной рукой: РОМПОТИС.

Синий дым.

Гроб, накрытый флагом.

Шепот: Черные птицы…

– Я вижу букву У, – произнесла Лена напротив меня.

У? Я встряхнула головой и сосредоточилась. О боже. Сейчас она скажет тете Эве, что к ней пришел дядя Уилфред.

Я открыла рот, чтобы не позволить никаким подставным дядям явиться из мрака, но звук застрял у меня в горле. Воздух горел тем же удушающим дымом от фейерверков, который я ощутила, перед тем как рядом с моей кроватью возник Стивен. Мои глаза заслезились от неприятной перемены в атмосфере. Меня охватило страдание.

– Они меня убивают, – произнес голос у меня за спиной.

Я обернулась, но увидела лишь темноту.

– Они меня убивают, – снова повторил голос.

– Стивен? – Я попыталась вырваться из круга, но Рой и моя тетя усадили меня на место. – Стивен, я здесь!

Чтобы высвободиться, я рванулась с такой силой, что опрокинула свой стул. Деревянная спинка и мой локоть врезались в пол.

Тетя Эва взвизгнула, а Джулиус воскликнул:

– Что это было?

– Все в порядке. – Я отбросила стул и присела на корточки в темноте. – Стивен, где ты?

– Помоги мне, – раздался неподалеку от меня голос Стивена. – Богом клянусь, они задумали убийство.

– Ты уже мертв. Я была на твоих похоронах. Ты погиб на войне.

– Они идут. О боже, они идут!

– Стивен! – Я протянула руку, но схватила лишь пустоту. – Что с тобой случилось? Кто тебя убивает? Кого ты видишь?

– Уродливые существа.

– Какие существа?

– Чудовищные птицы. – Он издал возглас, заставивший меня содрогнуться всем телом. – Разве ты их не слышишь?

– Тебя убивают птицы?

– Черные птицы. Они меня привязали. Они меня пытают.

«Боже мой, – подумала я. – Неужели он одной ногой в аду?»

– Ты знаешь, кто я? – Я села, выпрямив спину. – Ты меня видишь?

Последовала пауза. Она была очень долгой, что позволило остальным участникам сеанса разразиться вопросами. «Что она делает? Что происходит? Что, черт возьми, происходит?»

– Шелл… – Голос Стивена достиг моего уха, услаждая слух. Мои волосы затрещали от статического электричества. – Моя Мэри Шелли…

Я опустила веки и улыбнулась.

– Да, это я. Вчера ночью ты появился у меня в спальне, испугав до полусмерти.

– Ты влечешь меня к себе, как магнит. Удержи меня с собой. Не отталкивай меня обратно во Францию и домой. Они меня поймали. Я там в ловушке.

– Ты погиб в бою. Больше никто не сможет сделать тебе больно.

– Нет. Ты ничего не знаешь. Они со мной еще не покончили. Они никогда со мной не покончат.

Один из стульев с шумом отодвинулся от стола.

– Я хочу быть с тобой, – прошептал он у самой моей шеи.

– Продолжай приходить ко мне, – прошептала в ответ я. – Я помогу тебе понять, что происходит. Обещаю.

Тяжелые шаги протопали через всю комнату.

Я открыла глаза.

– Кто-то собирается включить свет. Стивен, будь осторожен…

Загудели и вспыхнули, оживая, электрические лампы. Запах гари в воздухе смягчился, и я снова ощутила аромат затушенной сигареты Роя. Во рту у меня уже не пекло.

Стивен исчез.

Ко мне тяжелой поступью шла Лена. Ее лоб был нахмурен, локоны покачивались. Она замахнулась и ударила меня по щеке. Увернуться я не успела.

– Как ты смеешь? Что ты о себе возомнила? По какому праву ты сюда явилась, обвинила и оскорбила меня, устроила сцену прямо посреди моего священного транса!

Джулиус поднялся на ноги:

– Ну все, все. Лена, успокойся.

Она развернулась к нему и отвесила пощечину и ему тоже.

– Зачем ты ее сюда привел? Ты пытаешься насмехаться над моим спиритуалистическим даром?

– Нет…

– Уведи ее отсюда. – Лена подбежала к двери и распахнула ее настежь, грохнув ею о стену. – Уведи немедленно. И больше никогда не смейте переступать порог моего дома. И ты, Джулиус, тоже. Надеюсь, ты никогда не найдешь своего брата.

Я вскочила и хотела броситься на Лену, но меня перехватили тетя Эва и Джулиус. Они силой вывели меня в прихожую, где нам в затылки полетели скомканные Леной рекламные листовки Джулиуса.

Тетя Эва забралась в «кадиллак», держа в дрожащих руках наши с ней бисерные сумочки. Я поставила ногу на подножку, собираясь сесть рядом с ней, но Джулиус стиснул мой локоть и увлек меня прочь от автомобиля с такой скоростью, что я споткнулась.

– Куда ты меня ведешь? – запаниковала я.

Он остановился под электрическим уличным фонарем возле закусочной и рванул меня к себе.

– Ты просто делаешь вид или на самом деле его видишь?

– Клянусь его могилой. Я по-прежнему считаю твои фотографии подделками, но его я видела и слышала, и я только что кожей чувствовала его шепот. Он думает, что его что-то продолжает убивать.

Лицо Джулиуса побледнело.

– Что он сказал?

– Он сказал, что чудовищные птицы привязывают его к кровати и пытают. Каждый раз, когда он приходит, воздух раскаляется, а он смертельно напуган, как будто снова и снова переживает свою смерть.

Джулиус покачнулся. Его лицо стало белым как мел. Он выпустил мою руку и прислонился к фонарному столбу, чтобы не упасть.

– Джулиус, мне очень жаль. Тебе что-нибудь рассказали о том, как он был убит?

– Нет.

– Они не упоминали птиц? Или немецкий плен?

– Нет.

– Если он еще ко мне придет, я его расспрошу. Он умолял, чтобы я оставила его у себя, но я не знаю, как его удержать. Я надеялась, что твоя подруга мне поможет, но…

– Просто заставь его уйти. Заставь его уйти туда, куда он должен уйти.

– Я так и сделаю, если смогу. Мне так его жаль. Он страдает.

Джулиус оттолкнулся от столба и ринулся обратно к машине, где, сжимая побелевшими пальцами пассажирскую дверцу, нас ожидала тетя Эва. Я пошла за ним. Мы сели в автомобиль, не произнеся больше ни единого слова.

Где-то на полпути тетя Эва обернулась к Джулиусу:

– Ты думаешь, что от горя она сходит с ума?

Он шмыгнул и вытер нос.

– Она сидит рядом. Она тебя слышит.

– Похоже, молния ее изменила. Когда я к ней прикасаюсь, я даже ощущаю ее иначе. Она в самом деле его видит?

Джулиус не ответил. Правой рукой он держал деревянный руль, а левой тер нижнюю половину лица. По напряженному подбородку и встревоженным глазам я видела, что этот фотограф-спиритуалист, этот шарлатан верит в призрак своего брата.

Глава 14. Береги себя

Я не могла уснуть.

Я перебрала все полученные от Стивена письма и перечитала некоторые из них, чтобы воскресить в памяти его голос. Большая часть его посланий была написана на почтовой бумаге, голубой, как море, – его любимый цвет – с его монограммой СЭЭ в верхней части каждого листа.

На общем фоне выделялось одно из писем, написанное в апреле 1917 года. Стивен рассуждал о войне и нашей дружбе.

Дорогая Мэри Шелли!

С днем рождения! Сколько тебе исполнилось? Пятнадцать? Ты по-прежнему такого же маленького роста, как когда-то? Ты и в самом деле была низенькой или я просто тебя такой запомнил, потому что ты на два года моложе?

Тебе об этом, наверное, уже известно, но меня дразнили из-за дружбы с умненькой девочкой. Если я когда-либо держался по отношению к тебе холодно, когда обидчики заходили далеко, прошу прощения за глупость. Сейчас никто из этих людей мне не пишет, поэтому было глупо беспокоиться из-за того, что они обо мне подумают. Они бесследно растворились в моем прошлом, но друг, которого я подумывал из-за них бросить, все еще заставляет меня смеяться своими честными и остроумными письмами. Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, Шелл.

Итак, началась война. Объявление войны в один миг изменило Коронадо и Сан-Диего. Мужчин призывают в армию, и всех волнует только то, чтобы мы выглядели настоящими американцами. Один из наших соседей развел у себя в саду большой костер и пригласил всех сжигать свои иностранные книги. Я стоял позади толпы и наблюдал, как люди жгут сказки Людвига Тика и братьев Гримм, а также поэзию Гете, Эйхендорфа, Рильке и Гессе. Они жгли ноты с музыкой Баха, Штрауса, Бетховена и Вагнера. Сожгли даже «Колыбельную» Брамса.

Я все думал, что бы ты сделала, если бы застала людей за швырянием книг в шипящее пламя. Я представил себе, как ты подбегаешь, выхватываешь книги из огня и спрашиваешь: «Вы все сошли с ума? Неужели не понятно, что вы убиваете искусство и творчество, а не армию кайзера?» Но я стоял там, как последний трус, и молчал. Я боялся.

Я знаю, что это письмо стало гораздо более мрачным, чем должно быть поздравление с днем рождения, но мне не с кем здесь поговорить. Все мыслят категориями «хорошо» или «плохо», «правильно» или «неправильно». Они считают, что промежуточных состояний не существует.

Будь осторожна, Шелл. Сейчас очень опасно мыслить не так, как все. Прежде чем кому-то довериться, убедись, что ты хорошо знаешь этого человека. Кажется, что повсюду притаились чудовища, и иногда они маскируются под друзей, соседей и патриотов. Бог мой, надеюсь, что никто и никогда не найдет это письмо и не обвинит меня в предательстве. Я очень далек от этого. Я люблю нашу страну. Мне просто кажется, что мы все немного заблудились.

Береги себя. С днем рождения.

Твой друг Стивен

Я совсем забыла об этом письме. Возможно, я сделала это подсознательно, потому что от его содержания мне стало не по себе. Но теперь я поняла каждое предложение – начиная с его стыда за свои мысли о том, чтобы со мной расстаться, до любопытства относительно моей реакции на сжигание книг. И все это свидетельствовало о том, как много я для него значу.

Я сунула лист голубой почтовой бумаги обратно в конверт и закрыла глаза, сжимая пальцами его хрустящие края.

В три часа ночи меня снова разбудили часы с кукушкой внизу.

На первый взгляд комната показалась мне пустой и неподвижной. Воздух не горел. Я повернулась на спину и опустила голову на подушку, снова погружаясь в сон.

Прошло около минуты, и что-то опустилось на кровать возле моего правого бедра. Матрас издал один из своих музыкальных стонов. Рядом с моими ногами вытянулась еще одна пара ног.

Я открыла глаза.

Дыхание замерло у меня в горле.

Рядом со мной, дрожа и потея, сидел Стивен.

Я его видела.

Он сидел, прислонившись к стене и сжимая голову кулаками, одетый в нижнюю рубашку без рукавов и брюки цвета мешковины. Взлохмаченные волосы падали ему на лицо. Они отросли и были гораздо длиннее, чем когда я в последний раз видела его в апреле.

– О боже, Шелл. Пожалуйста, заставь их прекратить.

Я потеряла дар речи. Я хотела поднять руку, чтобы понять, могу ли я к нему прикоснуться, но боялась его спугнуть. Мне удалось произнести лишь одно слово:

– Стивен?

Сначала он даже не шелохнулся. Он продолжал держаться за голову и дрожать. Затем его что-то испугало. Его плечи вздрогнули, как будто он услышал выстрел, и он упал на кровать рядом со мной, подползая как можно ближе и прижимаясь щекой к моему лицу.

Я погладила его волосы над левым ухом.

– Почему я тебя ощущаю? – Гладкая прядь с легким потрескиванием скользила между моими пальцами. Его лицо было покрыто липким потом, от которого увлажнялась и моя кожа. – Я тебя чувствую. Мы оба наполовину умерли?

– Они меня убивают.

– Все хорошо. Здесь никого нет. – Я обвила его обеими руками и сжала мягкие складки хлопковой рубашки. Его дыхание согревало мою шею, а сердце билось у моей груди, как если бы он все еще был жив. Мое сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. – Здесь нет никого, Сти…

Он ахнул и оглянулся через плечо.

– Что случилось?

– О боже… – Он приподнялся на локтях. – Они идут…

– Кто?

Я бросила взгляд на стену, и на мгновение мне показалось, что увидела тень большой птицы, парящей на фоне золотистых обоев.

– Господи… – Стивен забрался на меня, ударившись о мои ноги коленями. – Оставь меня у себя.

– Как?

– Позволь мне стать частью тебя.

– Как?

– Пусти меня внутрь.

Мои плечи напряглись.

– Что ты имеешь в виду?

– Закрой глаза.

На стене позади него мелькнула еще одна тень. Я не могла прикрыть веки.

– Закрой глаза. – Он прижал к моей щеке дрожащую ладонь и дохнул мне в лицо ароматом горящих свечей. – Пожалуйста. Закрой глаза и открой мне свой разум. Помоги мне остаться с тобой.

– Это будет больно?

– Не знаю.

– Мне страшно.

– Ты в безопасности, а я – нет. Помоги мне.

Услышав это, я закрыла глаза. Он прижался губами к моему рту и поцеловал меня страстно, как в первый раз. Он раскрыл мои губы своими, и я ощутила вкус дыма и огня. У меня закружилась голова, в ней раздался гул, который нарастал с каждой секундой. Я не могла шелохнуться под ним. Не могла дышать. Масляная лампа на тумбочке погасла, отчего головокружение усилилось. Казалось, кто-то вращает и вращает меня на качелях в непроницаемо темной комнате. Я ощущала Стивена уже не как Стивена, а как невыносимую тяжесть, которую не могла поднять. Перед моим лицом мерцали ослепительные вспышки – огненные взрывы, опалявшие воздух и удушьем запечатывавшие мне горло. Голодные глаза следили за мной из всех углов комнаты, готовясь подобраться поближе. Мои запястья и щиколотки горели от впившейся в них толстой веревки, которой я была крепко связана. Мне предстояло умереть. О боже, мне предстояло умереть!

– Выпустите меня отсюда! – Я высвободила рот и попыталась подняться. – Я не хочу здесь быть. Выпустите меня отсюда.

Я вырывалась, брыкалась и сопротивлялась, но путы лишь сильнее впивались в мою кожу. Горело все – мои запястья, легкие, нос, живот. Все, что я могла делать, – это кричать и извиваться в черном-черном мире.

Чьи-то руки обхватили меня за плечи.

– Нет! Не стреляйте. Выпустите меня отсюда! Не убивайте меня!

Кто-то поднял меня, как будто вытаскивая из воды.

Вынырнув на поверхность, я хватала ртом воздух. Мне в глаза был направлен луч яркого света. Я снова была в моей комнате. Рядом со мной горела масляная лампа.

Передо мной было бледное, как лунный камень, лицо тети Эвы. Она сжимала мои плечи и смотрела на меня так, будто не узнавала.

– Мэри Шелли? Что ты кричала? С тобой все в порядке?

Я пыталась отдышаться и озиралась по сторонам, меньше всего желая увидеть существо с крыльями и огромным клювом. Но рядом ничего не было. Моя кожа была покрыта потом, а кости стали такими же тяжелыми, как во время возвращения в тело после удара молнией. Мои веки весили добрую сотню килограммов.

– Мэри Шелли? – Тетя Эва прижала ледяную ладонь к моему лбу. – У тебя температура? Это грипп?

– Нет. – Она выпустила меня из рук, и я рухнула на постель. – Нет, это кое-что другое. Это так ужасно, как он и говорил. Хуже. Что это были за глаза?

Мне в рот сунули градусник. Сначала я пыталась сопротивляться, но тетя прижала меня к кровати и пихнула стеклянный наконечник мне под язык.

– Ты говоришь так, как будто у тебя жар. – Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза. – Либо тебя потряс этот сеанс. Лучше бы мы вчера вечером вообще не выходили из дома. Нам не следовало входить в ту убогую комнатушку и знакомиться с этой самозванкой.

Тетины очки расплывались, пока две линзы не превратились в четыре дрожащих бутылочных горлышка. Мои веки закрылись. Я заснула прямо с термометром во рту. Мой мозг просто выключился, и я до конца ночи погрузилась в беспробудный сон без единого сновидения.