Текст книги "Розовая гавань"

Глава 22

– Скажи мне, Бимис, в память о моем отце скажи.

Тот озадаченно скреб в затылке, избегая смотреть на хозяйку, и молился, чтобы здесь оказался Гвент, который запретит ему говорить.

– Бимис, – теребила его Гастингс, – отец ездил туда несколько раз в году. Не тряси головой, ты наверняка все знаешь. Ты был его оруженосцем, всегда находился рядом.

Бимис обреченно кивнул. Пусть уж окажется здесь если не Гвент, то хотя бы лорд Северн. Нет, об этом лучше не молиться. Всем известно, что лорд кончил заигрывать с женой, теперь он хочет обладать леди Марджори, красивой девкой с красивыми серебристыми локонами, которые в любом мужчине будят ненасытное желание. Но девка остается девкой, не хуже и не лучше всех прочих девок, а волосы здесь не главное.

Гастингс же была наследницей их лорда и целительницей, а уж девкой во вторую очередь.

– Да не могу я! – буркнул он, чуть не плача.

– Бимис, а я не могу сидеть и наблюдать, как она лезет на мое место.

– Не могу, Гастингс. Пожалуйста, не просите меня об этом.

Она видела его отчаяние, но сострадания к нему не испытывала.

– На меня упало седло, притом не случайно. Хочешь, чтобы кто-то все же убил дочь Фоука Трента? А если я здесь останусь, это непременно произойдет.

Бимис застонал. Половина людей верила в несчастный случай, другая половина возмущалась. Они считали, что кто-то помогает леди Марджори занять в Оксборо место хозяйки. Но кто именно? Сама леди? Неужели под ангельской внешностью гнездятся столь черные мысли?

– Никто не сможет вас убить. Я стану пробовать вашу еду, – радостно улыбнулся Бимис. – Если я стану проверять еду, вас нельзя будет отравить.

– Я жду ребенка, Бимис. Ты хочешь, чтобы его тоже убили? Чтобы не стало внука лорда Фоука?

Бимис чертыхнулся, сплюнул на грязные булыжники, наподдал зазевавшегося цыпленка и забористо обругал козу Джильберту, меланхолически жевавшую кусок сыромятного ремня. Он чуть не задушил несчастную козу этим ремнем, но она давала молоко, а оно потребуется Гастингс, чтобы ребенок в чреве рос здоровым.

Бимис снова яростно поскреб в затылке, бормоча:

– Нельзя так делать. Лорд Северн убьет меня, если прознает. А как ему не прознать? Нам придется уехать из Оксборо вместе. Дороги опасные, на них в десять раз больше разбойников, чем стражников короля Эдуарда, и я не смогу вас толком защитить. Да меня прежде убьет лорд Северн.

Гастингс не думала, что лорду Северну захочется убивать Бимиса, но разве оруженосца убедишь? Придется ехать одной. Хоть бы знать, где находится эта Розовая гавань.

– Ладно, – сказала Гастингс, похлопав оруженосца по руке. – Больше не стану тебя просить, с моей стороны это даже нечестно.

Бимис не был дураком, он знал хозяйку с детства и всполошился:

– Вы не поедете одна, правда, Гастингс? Ради всего святого, обещайте, что не станете одна искать Розовую гавань.

– Да разве я смогу? Я понятия не имею, где ее искать.

Где-то возле Кентербери, но этого недостаточно. Возле Кентербери может оказаться больше сотни замков. Однако Бимиса это успокоило.

– Верно, не сможете, – облегченно вздохнул он.

Гастингс нашла мужа в обществе Торрика. С тех пор как управляющий рассказал о существовании Розовой гавани, между ними воцарился мир. Северн с надеждой посмотрел на нее, но тут же вздохнул, заметив угрюмый взгляд жены. Он взял ее под руку и вывел во двор.

– Ты пришла извиниться? Поцеловать меня у всех на виду и даже у козы Джильберты?

На самом деле он так не думал. Судя по ее виду, она готова плюнуть ему в глаза.

– Северн, ты понимаешь, что людям из Седжвика пока опасно возвращаться домой. Надо подождать еще неделю.

– Да.

– Ты не желаешь расставаться с леди Марджори, поэтому дай мне нескольких человек и отпусти в Розовую гавань. Я хочу знать, кто там скрывается, кто привлекал моего отца.

– Почему я не желаю расставаться с леди Марджори?

– Потому что ты ее любишь.

– Я не люблю ни одну женщину на свете, Гастингс. Когда-то я мог бы пожертвовать ради нее жизнью, но тогда я был совсем мальчишкой. Я уже давно не возлежал с ней. Она так и останется детской мечтой.

Значит, он возлежал с ней, когда был мальчишкой? То есть до того, как отправился в Святую Землю?

– Не лги, Северн. В этом нет необходимости. Я хочу уехать, а ты волен сажать ее в мое кресло, рядить в мои платья. Она вольна спать с тобой в моей постели.

– Я мог бы делать это и не удаляя тебя из замка. Ты останешься в Оксборо и займешься своими делами. Когда я решу отправиться в Розовую гавань, мы туда поедем.

Северн пошел в замок, а Гастингс, схватив валявшийся у ног булыжник, запустила ему вслед. Булыжник попал в каменную стену и раскололся. Северн мгновенно повернулся, в его руке блестел кинжал. Он переводил взгляд с жены на булыжник, который чуть не угодил в него.

Вокруг молчаливо толпились слуги, притихли даже куры и собаки.

Он сунул кинжал за пояс и неторопливо двинулся к ней, остановившись в каких-то двух дюймах, Гастингс не шелохнулась.

– Ты не поверила мне? Опять посмела мне угрожать?

– Я хотела тебя убить.

Схватив жену за руку, он поволок ее в дальний угол двора. Рукав платья с треском оторвался, но Северн лишь крепче сжал ее голый локоть. В конюшне он приказал Тагглу оседлать коня.

– Сейчас я отвезу тебя на берег и высеку. Следовало бы высечь тебя на глазах у всех, чтобы люди знали, кто здесь лорд, однако я не желаю испытывать их верность. Тот же Макдир меня отравит.

– Ты собрался забить меня до смерти, как отец мою мать? Ну что ж, не стесняйся. Только в чем ты станешь меня обвинять? Отец застал мать в постели сокольничего, а на сей раз ты оказался в постели у Марджори. Это мне нужно забить тебя до смерти.

– Научишься ли ты когда-нибудь держать за зубами свой ядовитый язык?

Таггл подвел хозяину боевого коня, и Северн бросил жену поперек лошадиного крупа.

– Милорд, – крикнул вслед Гвент, – не прикажете ли сопровождать вас? Куда вы едете?

– Удивительно, как человек, преданный мне, пытается тебя защищать. Я съезжу с ней на берег, Гвент, чтобы поговорить наедине. Не беспокойся.

У Гастингс кружилась голова, но это прошло, как только они остановились на вершине утеса, где начиналась тропинка, ведущая на берег моря.

– Не вздумай драться. Идем. – Северн толкнул ее вперед.

Дойдя до песчаного берега, Гастингс зашаталась. Почувствовав, что его хватка ослабела, она вырвала руку и бросилась прочь. Она споткнулась о кусок плавника, боль пронзила ногу, зато к Гастингс вернулась способность мыслить. Она бежала из последних сил, а впереди не было ничего, кроме голых камней. Камней. На этот раз она не промахнется.

Гастингс резко остановилась и посмотрела назад. Он шел медленно, уверенный, что загнал ее в ловушку, поэтому не желал себя утруждать. Она подняла камень, но это его не остановило.

– Брось камень. – Его голос легко перекрыл шум волн, лизавших песок.

У воды было довольно прохладно, свежий морской ветерок трепал ее волосы. Тяжело дыша, она еще крепче сжала камень. Наверняка можно придумать что-то получше, а не стоять, готовясь швырнуть в него камнем, от которого он запросто увернется.

Что же делать?

Она не хотела покорно ждать, как овца, которую ведут на заклание. Он может забить ее до смерти. Правда, Северн еще ни разу ее не ударил. Но тогда здесь не было Марджори, не было седла, упавшего на голову.

– Ты собираешься бить меня и навредить своему ребенку?

– Оставь эти сказки, Гастингс, – нетерпеливо отмахнулся он. – Марджори говорила, что у тебя начались месячные в тот день, когда она приехала в Оксборо. Вот почему я не прикасался к тебе.

– Она солгала.

Солнце внезапно скрылось за набежавшей тучкой, и Гастингс вздрогнула. Хотя уже немного успокоилась. У нее есть камень. Она ждала.

И в этот момент вдруг поняла, что скорее погибнет, чем даст себя избить. Швырнув камень, она подняла подол и бросилась к морю.

– Гастингс!

Вода была такой холодной, что она чуть не задохнулась. Нет, терпеть можно, она хорошо плавает, об этом позаботился Бимис. Нужно обогнуть эти скалистые выступы и выбраться на берег в соседнем заливе. Оттуда к замку ведет еще одна тропка, крутая и опасная, но не для тех, кто может пройти по ней с закрытыми глазами, как Гастингс. Вода уже доходила до коленей. Она собиралась нырнуть в следующую волну, однако могучие руки подхватили ее и понесли на берег.

Гастингс отбивалась, как дикая кошка, даже укусила его. Северн швырнул ее на сухой песок и встал над ней, потирая руку.

– Ты просто дура, Гастингс. В такой воде ты бы застыла раньше, чем утонула.

– Я умею плавать.

Она лежала на спине, не сводя с него глаз. Сейчас он убьет ее. И вдруг представила его другим: тогда он улыбался, целовал ее, ласкал грудь, а она прижималась к нему все сильнее, упивалась его ласками, они были одним целым, и она верила, что это навсегда.

Гастингс истерически расхохоталась над собственной глупостью. И не могла остановиться. На глазах выступили слезы. Дурацкие слезы.

Северн наклонился к ней.

И тут она со всей силы ударила его в пах. Еще не веря, он уставился на нее, а затем она превратилась в алую дымку перед глазами.

– Не стоило так делать, – прохрипел Северн.

В следующий миг он уже катался от боли по песку, а Гастингс вскочила и понеслась к тропинке.

– Не стоило так делать, Гастингс, – укорил ее Гвент, стоявший на краю утеса. – Теперь ему волей-неволей придется вам отплатить. С ума вы, что ли, сошли? Если вы убили в нем мужчину, как он обзаведется ребенком?

– Он уже обзавелся ребенком, только не желает в это верить из-за непроходимой тупости.

– Но ради всего святого, зачем же бить именно в пах? Я попытаюсь ему внушить, что у вас помутился рассудок. Вы уверены насчет ребенка?

Гастингс лишь кивнула, ибо на нее вдруг навалилась страшная усталость.

– Возвращайтесь в Оксборо, – посоветовал Гвент. – А я помогу Северну.

– Тогда я дам тебе булыжник потяжелее.

– Ужасно выглядите, Гастингс.

– Спасибо, Марджори, зато вы, как всегда, божественны.

– У вас мокрое платье, все в песке, рукав оторвался. Северн вас избил? А лицо не тронул. Что ж, это разумно, поможет успокоить тех людей из Оксборо, которые остались верны вам.

– Сомневаюсь, что ночью от Северна будет прок, Марджори, – злорадно усмехнулась Гастингс.

– Северн – хозяин в Оксборо. И его прок для меня заключается в том, что он защищает Элизу.

– Он был таким же неуклюжим, когда овладел вами в детстве, Марджори?

– Ему не следовало болтать. Я не хотела выходить замуж за старика, не хотела отдавать ему свою невинность и отдала ее Северну. Но это случилось много лет назад.

Не ответив, Гастингс заторопилась к лестнице. Нужно быстрее переодеться в мужское платье. Наплевать на бандитов, гораздо хуже, если Северн, вернувшись, изобьет ее на виду у обитателей замка и ненавистной Марджори.

И она может потерять ребенка.

Приказав Тагглу оседлать Мареллу, Гастингс заглянула в каморку, где спали мальчики-слуги. Но вся их одежда была либо мала ей, либо настолько грязна, что ее не хотелось даже брать в руки.

Она улыбнулась стоявшему у ворот Аларту и крикнула, что едет в деревню. Тот махнул ей в ответ, хотя казался озабоченным. Тоже боится, что Северн изобьет ее?

Гастингс поскакала к лавке шорника, велела мастеру Роберту проводить ее в комнату, из которой на нее упало седло, и начала торопливо рыться в сундучках подмастерьев. Схватив нужную одежду и спрятав ее под платьем, она промчалась мимо Роберта, так и не успевшего закончить тираду о великолепии сегодняшнего дня.

На опушке Биторпского леса Гастингс переоделась. Ей опять не повезло. Штаны жали, туника едва доставала до пояса. К тому же нет ни денег, ни еды, ни оружия.

Она досадливо заерзала в седле. Ее действительно стоило высечь. Не из-за Северна, а за то, что оказалась такой непредусмотрительной.

Вернувшись в деревню, Гастингс потихоньку вызвала Эллен в крошечный садик позади лавки, а спустя четверть часа она уже имела в своем распоряжении лук с полудюжиной стрел, кинжал, три ломтя хлеба, завернутые в чистую тряпицу, и одеяло.

– Ты что?..

– Я не мог не пропустить ее, милорд. Она – хозяйка Оксборо и всегда ездила в деревню.

Северн в отчаянии хлопнул себя по лбу. Он явился, чтобы придушить ее, а потом, может быть, даже разорвать на куски. Или по крайней мере накричать хорошенько, пока не остынет его гнев. Что он, собственно, и намеревался сделать на берегу.

– Полагаю, тебе об этом не известно? – мрачно спросил он Алису, подавшую эль.

– А если бы и знала, все равно бы не сказала вам, милорд, – заявила та, – не хочу, чтобы вы навредили ей или ребенку.

– Никакого ребенка нет, – грохнул он кулаком по столу.

– Раз она говорит, что есть, значит, есть.

– Она сама говорила тебе?

– Нет, но Агнес кажется, что Гастингс беременна. Ее часто тошнит, и аппетит пропал. Она скрытная, попусту не болтает, она не станет торопиться.

– Не очень-то она мешкала, когда ударила меня в пах.

Алиса открыла было рот, но, заметив предостерегающий жест Гвента, промолчала.

– Я только хотел поговорить с ней наедине, – произнес Северн, обращаясь больше к себе, чем к Гвенту. – А она попыталась снова швырнуть в меня камнем.

Гвент краем глаза заметил притаившуюся в углу Марджори. Он знал привычки хозяина. Вскоре тот пожелает уехать из Оксборо, а пока размышляет. И это на пользу Гастингс. Когда Северн найдет жену, к тому времени гнев его поостынет. Черт побери, нужно спешить за ней. Только куда она направилась?

К ним подошла леди Марджори:

– Милорд!

– Будь она проклята, теперь мне придется отвлекать людей, а мы сегодня могли бы закончить восточную стену. Гвент, мы выезжаем.

– Да, милорд.

– Милорд, что случилось?

– Что? Ах, это ты, Марджори. Где девочка?

– За девочкой смотрит мадам Агнес.

– Я уезжаю, чтобы разыскать жену и вернуть ее домой.

– Она посмела на тебя напасть, Северн. Ты убьешь ее?

– Неплохая мысль. – Он кивнул Алисе, которая готова была впиться ему в горло, и встал.

Его уже поджидала леди Морайна.

– Надо торопиться, Северн. Гастингс уехала около часу назад.

– Я обязательно ее найду, матушка.

– Она очень несчастна, Северн.

– Я тоже. Последняя жаба на болоте счастливее меня. Кстати, это Гастингс считает меня бесчувственной жабой.

– Вряд ли ты ей приятен в образе жабы.

– Совершенно неприятен, что она и выказывает при каждом удобном случае. Ах, Трист, собрался ехать со мной? Тогда поклянись не заступаться за нее.

Зверек высунул головку из-под туники и громко заворчал.

Леди Морайна глядела вслед сыну, затем отправилась на поиски Гвента, зажав в кулаке маленький флакон.

Глава 23

– Вы, кажется, расстроены, леди Морайна, – сказала встретившаяся ей у лестницы Марджори. – Не выпить ли нам с вами по чашке молока? – Леди Морайна отрицательно замотала головой, высматривая Гвента. – По-моему, у вас странный взгляд. Не желаете отдохнуть? Разрешите помочь вам, леди Морайна. Вы немного побудете в своей комнате, и вам станет лучше.

– Алиса!

Служанка примчалась чуть ли не бегом, и Марджори пришлось отступить.

– Найди поскорее Гвента, – шепнула леди Морайна.

Однако Марджори ее услышала. И заметила флакон. Ей было известно, что там находится, ибо Элиза незамедлительно передавала ей все подслушанные разговоры.

В этот момент спустился по лестнице Северн, держа под мышкой туго скатанное одеяло.

– Матушка, я постараюсь быстро вернуться. Эй, Бимис, вы с леди Марджори будете пока распоряжаться в замке. Матушка, берегите себя.

Леди Морайна опустила флакон в карман платья. Когда сын привезет жену обратно, она уж непременно подольет ему любовное зелье. Если только он привезет Гастингс живой. И он назначил верховодить в Оксборо эту Марджори. Леди Морайна обиженно вздохнула. Наверное, ей не следует обижаться на то, что он не доверяет ее рассудку. Пока не следует.

– Что приготовит нам Макдир на обед? – с торжествующей улыбкой спросила Марджори у Алисы.

Вот уже три часа Гастингс не давала передышки ни себе, ни Марелле. Она заметила двух крестьян. Один сидел в разбитой телеге, которую тащил старый конь, второй шел рядом, держась за край телеги. Первый, не обращая внимания на Гастингс, с тупой жадностью глазел на Мареллу.

Гастингс не боялась. У нее есть лук с шестью стрелами, и в случае чего она сумеет достаточно быстро выстрелить в разбойников.

С пологого холма она увидела внизу деревушку. Ее надо объехать. Лошадь, почуявшая близкое жилье, подчинилась очень неохотно, даже хотела встать на дыбы, но Гастингс отлично знала ее повадки.

– Ладно, не злись, скоро мы сделаем привал. Уже вечер, мы обе проголодались. Найдем тебе ручей и сочную траву. Поверь, Марелла, нам лучше не попадаться лорду Северну.

Холодный ветер немного утих. Может, это добрый знак. Может, ей посчастливится найти Розовую гавань, не встретившись с разбойниками.

А Северн?

Она вздрогнула. Ударив мужа ногой в пах, Гастингс как бы сама ощутила его потрясение, обиду и страх перед надвигающейся болью.

Но Северн получил по заслугам. Иначе он мог бы изувечить ее и убить ребенка.

Через полчаса она обнаружила великолепное пастбище для Мареллы и, расстелив одеяло на берегу ручья, достала свои припасы.

Три куска хлеба.

Хотя еда показалась необычайно вкусной, она съела всего один кусок и спустилась к ручью напиться.

Быстро темнело.

Оставив на всякий случай Мареллу оседланной, Гастингс положила рядом с собой лук и стрелы, а потом, не выпуская из рук кинжал, завернулась в одеяло.

– На кой этому паршивцу такая лошадь? Небось увел ее, а?

Гастингс мгновенно проснулась. Хотя говорили шепотом, однако в ночной тишине ей было слышно каждое слово.

– Сунь ему нож под ребра и хватай лошадь.

– Гляди, парень-то милашка. Его можно продать.

– Брось, еще хлопот не оберешься. Мне нужна лошадь.

Значит, их всего двое.

Гастингс крепче сжала нож. Он, конечно, не шел ни в какое сравнение с превосходным боевым кинжалом, но если пекарь Томас мог резать им хлеб, то, видимо, и человека зарежет не хуже.

Уловив еле слышный шорох, она поняла, что злоумышленник ползет к ней. Благодарение богу, только один. Гастингс открыла глаза прежде, чем тот замахнулся ножом.

– Ага, не спишь, да?

– Да, ублюдок!

Кинжал легко вошел бандиту в живот, и ее чуть не стошнило. Бандит все еще склонился над ней, открыв рот, но вместо брани оттуда лилась кровь.

– Ну, прикончил малого?

Она ударила еще раз, теперь в грудь. Незнакомец взвыл и рухнул наземь.

– Чего там у тебя? – раздался голос его сообщника. Не медля ни секунды, Гастингс бросилась к лошади.

– Сукин сын убил меня, – прохрипел бандит.

Уже сидя на Марелле, Гастингс увидела, что второй негодяй бежит к ним. Лошадь заржала, встала на дыбы и ударила его копытами в грудь, опрокинув навзничь.

И тут раздались проклятия, весьма замысловатые, в которых невероятным образом упоминались различные части тела животных. Человек не кричал, а ревел, как бешеный.

Гастингс узнала голос и пришпорила лошадь, но та не тронулась с места, поскольку три всадника уже загородили им путь. Сзади находился Северн с еще тремя воинами. Как же быстро ее окружили. Черт бы его побрал!

Соскочив с лошади, Гастингс помчалась в глубину леса, а вслед неслись проклятия мужа.

Вскоре что-то огромное ударило ее в спину. Она упала, и руки Северна тут же прижали ее к земле.

– Я сделаю тебя шутом в замке. Мои люди будут хохотать до колик, когда ты станешь им рассказывать, что натворила за один этот день, Гастингс.

Он надавил еще сильнее, чуть не сломав ей позвоночник, а потом уселся рядом. Она лежала неподвижно, уткнувшись лицом в землю, но дышала. Северн знал, что не убил ее, навалившись сзади.

Гастингс кое-как встала на колени, затем села на корточки.

– Наверное, мне не стоит втыкать тебе в живот кинжал мастера Томаса. Ты же все-таки мой муж.

– В кого же ты воткнула кинжал мастера Томаса?

– Не знаю.

– У меня нет времени тебя спасать.

– А я не нуждаюсь в твоей опеке.

– Не нуждаешься, вот как? А если бы их было трое?

– Я бы управилась с ними сама, – ответила Гастингс, подумав про себя, что ей бы точно пришел конец.

Он встал, стряхнул листья и ветки и теперь глядел на нее сверху вниз.

Гастингс вдруг стало дурно. Она хотела подняться, но перед глазами все плыло и качалось. Она взглянула под ноги, ища нож, который уронила, когда ее толкнул Северн. Нож торчал у нее в боку, одежда была мокрой и липкой. Она посмотрела на мужа.

– Ждешь, что я галантно подам тебе руку? Нет, мадам. Если посмеешь бежать, я заставлю тебя об этом пожалеть.

– Не побегу.

– Тогда идем. Я устал и проголодался. И должен решить, как тебя наказать.

Гастингс медленно-медленно выпрямилась.

– Я не могу идти, Северн. Лучше оставь меня здесь. У тебя есть Оксборо, у тебя есть Марджори. Да, лучше брось меня.

– Хочешь, чтобы я придушил тебя на месте?

Никогда еще она не слышала в его голосе столько гнева, но все заслонила острая боль, которая разрасталась с каждой секундой.

– Тогда я не буду так мучиться, – прошептала Гастингс, оседая к его ногам.

Она еще слышала замысловатые ругательства, чувствовала, как руки ощупывают ее тело, потом как-то странно пискнула, и ее накрыла тьма.

– Выпей, не отворачивайся, Гастингс, это нужно, пей.

Она удивилась, но послушно открыла рот, и ей влили эль с каким-то странно приятным вкусом. Тут снова накатила боль. Гастингс дернулась, пытаясь вырваться из цепких когтей мучения.

– Ты отравил меня? Поэтому такой странный вкус?

– Молчи. Гвент, помоги держать ее, а то рана опять начнет кровоточить.

– Карлис отыскал у ручья какие-то луковицы, которые останавливают кровотечение. Он говорит, что, когда был ранен, его бабка давала ему эти луковицы, иначе бы он истек кровью. Посмотрим, врал он или нет. Не вырывайся, Гастингс, дыши ровно и неглубоко. Вот так.

– Ребенок?

А ведь он ей не верил, бросил поперек седла, волок по тропинке к берегу. Каким же он был дураком.

Северн почувствовал гордость и удовлетворение. Не просто удовлетворение, что-то еще, неизвестное, но уже ставшее частью его самого.

– Ребенок в порядке. Нож рассек мышцы, крови вытекло много, однако рана неглубокая. Я уже промыл ее. Кроме луковиц, Карлис принес дельфиниум. Говорит, его бабушка лечила им зубную боль.

– Значит, не яд.

– Нет.

– Северн.

– Что?

– Ты когда-нибудь бил женщин?

– Никогда. Честно говоря, я и заговорил-то об этом только после нашей свадьбы, чтобы получить хоть какое-то облегчение.

Гастингс засмеялась и тут же сморщилась от боли, чувствуя приближение нового приступа боли.

– Дельфиниум, – прошептала она. – Хорошо. Надо расспросить Карлиса.

– Только не сейчас.

– Может, его бабушка еще жива?

– Может быть. А теперь спи.

Северн взглянул на рану, из которой еще шла кровь. Ее нужно зашить.

– Возьми двоих людей, – приказал он Гвенту, – и поезжай в деревню. Не хочу везти ее туда, как бы ей не стало хуже. Найди мне иголки и нитки.

– Привезу все, что сумею раздобыть, – содрогнувшись, пообещал гигант.

Северн прикрыл рану чистым шерстяным лоскутом. Почти чистым. Пришлось пожертвовать и вторым рукавом туники. Оглянувшись, он увидал, что его люди развели небольшой костер и жарили молодых кроликов. Двух разбойников уже похоронили. На поверку они оказались парочкой нищих бродяг.

Гастингс, конечно же, давно очнулась.

Северн выругался.

– Никогда не подозревала, что в ругательствах можно употребить части тела животных.

– Очень помогает, – буркнул он, наклоняясь к жене. – Гастингс, скоро Гвент привезет иголки и нитки, мне надо зашить рану. Можно как-нибудь облегчить боль?

– Натри рану корнем дельфиниума, она онемеет.

Северн позвал Карлиса, и тот явился, держа в руке выкопанный корень.

– Тереть?

– Промой его в ручье и подержи над огнем, корень размякнет.

Северн осторожно начал втирать сок вокруг раны, потом, собравшись с духом, обработал и саму рану.

Спустя час вернулся Гвент с чистым полотенцем, кожаной флягой, полной эля, и иголками.

– Прости, Гастингс, у меня есть только черные нитки.

– Делай, что положено.

К великому облегчению Северна, она почти не чувствовала, как он сделал первый шов. Когда все было кончено, он обмыл рану теплым элем, вытер насухо и, бинтуя ее чистым полотенцем, все время глядел на живот.

– Когда же ты округлишься?

– Дай срок.

Все давно заснули, а Северн продолжал сидеть у костра, глядя на догорающие угли. Его жена беременна. Он еще не привык к этой мысли.

Гастингс повернулась на бок и застонала.

Он осторожно уложил ее обратно на спину. Она сразу открыла глаза и легонько погладила его по щеке.

– Не знаю, что делать, Северн. В таком состоянии я вряд ли смогу убежать.

– А я надеялся, что ты больше не захочешь убегать.

– Марджори не устроит положение твоей любовницы, Северн. Она хочет занять мое место.

– Она мне не любовница.

Гастингс закрыла глаза и отвернулась.