Текст книги "Розовая гавань"

– В Оксборо хозяйничаешь ты, дочка, боюсь, меня не удовлетворит роль приживалки в твоем доме, а Розовая гавань находилась в полном моем распоряжении почти десять лет. Я привыкла устраивать дела по своему разумению. Я нужна здесь.

Четыре сестры дружно вздохнули и беспомощно посмотрели на Северна и Гастингс.

Компромисс нашли два дня спустя. Леди Жанет согласилась на зиму перебраться с девочками в Оксборо.

– В конце концов, зимой мы цветем не хуже, чем летом, в отличие от маминых растений, – утешалась Харлетт. – Зимой она будет принадлежать нам.

– Я не хочу расставаться с Тристом, – пожаловалась Нормандия.

– А как насчет меня? – спросила Гастингс.

– А ты не расстанешься с мужем, – отрезал Северн и добавил, обращаясь к теще: – Ваше присутствие в Оксборо будет крайне желательным, ведь у Гастингс должен родиться первый ребенок.

Леди Жанет радостно захлопала в ладоши:

– У меня родится внук или внучка, которых не придется называть в честь Вильгельма Завоевателя, его матери или жены.

– Мама, а ведь меня назвали в честь лошади, но я смирилась, – напомнила Марелла. – Отец рассказывал, что Вильгельм всегда ездил на Марелле, когда собирался посетить жену, по словам Вильгельма, запах пота этой лошади напоминал ему о Матильде.

– Странно, – заметила Гастингс. – Ты, наверное, что-то не так поняла.

– Отец говорил, – продолжала Марелла, – что эту кобылу просил у Вильгельма епископ Одо, но тот не захотел с ней расставаться.

– Довольно, – воскликнула леди Жанет. – Меня вполне устроит, если Северн даст обещание не называть сына ни Одо, ни Ральфом, ни Грейсоном.

– Готов в этом поклясться. А ты, жена?

– Я больше склоняюсь к тому, чтобы назвать сына Люпином, а дочку, к примеру, Наперстянкой.

Он схватил ее в охапку и крепко поцеловал, не стесняясь присутствия тещи и четырех девочек.

Глава 30

Беда пришла неожиданно. Один из воинов, крича от боли, схватился за живот и упал с лошади.

В следующие несколько минут то же произошло и с остальными. Последним свалился Гвент, огромное тело беспомощно забилось в конвульсиях.

Не пострадали только Гастингс и Северн.

Испуганные лошади ржали, метались по дороге, вставали на дыбы. Соскочив на землю, Северн бросился к Гвенту:

– Что случилось? Что с тобой?

– Не знаю, – выдавил из себя гигант, бессильно запрокинув голову. Северн закричал от отчаяния.

– Он жив, – успокоила подбежавшая Гастингс и быстро осмотрела других. – Все живы, только без сознания. Видимо, их чем-то отравили. Не понимаю, как можно было отравить всех, кроме нас?

– Зато я понимаю. Когда мы остановились в деревне, все захотели промочить горло, а мы с тобой пошли гулять в соседний лес. Ни ты, ни я не пили эль.

– Но кто мог это сделать?

– Не знаю. – Северн взял под уздцы своего коня и привязал к дереву возле дороги. – Надо позаботиться о них. Тебе не повредит, если ты поможешь мне их перетаскивать?

– Не беспокойся. Давай не будем терять время.

Однако он позволил ей лишь поддерживать за ноги воинов, которые оказались для него слишком тяжелы. Других он перенес сам, перекинув через плечо. Они разбили лагерь на краю небольшого луга, и Гастингс, встав на колени рядом с Гвентом, приступила к осмотру.

– Просто ума не приложу, что это такое, Северн.

– Зато я уверен, это знает моя дорогая Марджори.

Меч будто сам по себе вылетел из ножен, мускулы напряглись для боя, который так и не начался. Их окружало не меньше десятка вооруженных людей во главе с Ричардом де Лючи.

– Ты же мертв, – не веря глазам, пробормотал Северн. – Лорд Грилэм де Мортон сказал мне, что ты умер.

– Но ведь тело мое не нашли, верно? Когда мне донесли об этом, я чуть не умер со смеху. И долго не мог решить, как с тобой поступить, Северн из Лугеза…

– Теперь еще и эрл Оксборо.

– Ну да, ты добрался до нее первым. – Ричард кивнул в сторону Гастингс, стоявшей на коленях возле Гвента.

– В отличие от тебя. – Северн до боли сжал рукоять меча. – Ее отец выбрал меня, а ты навсегда останешься тем, кем был, Ричард.

– Ты, проклятый ублюдок! Это ложь! Старик выжил из ума, и Грилэм де Мортон силой заставил его выбрать тебя. Ты, Гастингс, должна была стать моею, я должен был носить титул эрла Оксборо. А теперь все земли, все богатства достались тебе, Северн. Но был ли старик так богат, как про него говорили?

– Даже богаче.

– Ублюдок. – Ричард потянулся к мечу, но уже в следующий миг успокоился и к нему вернулась самоуверенность. – Я без конца думал над этим. Поначалу казалось, что от твоей смерти мне будет мало проку. Король приберет к рукам и Оксборо, и другие земли, отдаст Гастингс в жены своему приближенному. Если я даже успею жениться на ней, король разгневается и станет требовать возмездия. Ха, но я все же отыскал решение.

– Ни о каком решении не может быть и речи. Гастингс – моя. И все остальное тоже. А насчет короля ты прав. Ты отравил моих людей. Выживут ли они?

– А почему бы им не жить? Марджори сказала, что просто выведет их из строя на день-другой. Я спрашивал, откуда у нее такая осведомленность по части ядов. Оказывается, она начиталась манускриптов Гастингс, в них упоминались и яды. Я чуть не придушил ее, когда узнал, что она едва не отравила тебя, Гастингс. Но раз ты избежала смерти, она тоже осталась в живых. Вам двоим полагалось бы сейчас валяться без сознания, как вашим людям и крестьянам той несчастной деревушки. Мы же не знали, из какой бочки вам нальют, пришлось отравить весь эль. Марджори не составило большого труда сделать это, но вы двое не пострадали. Почему?

– Ты – злобный и порочный человек. – Гастингс с ненавистью смотрела ему в глаза. – Ты ничего не приобрел, кроме вражды с моим мужем. Советую тебе, трусливая собака, убираться, пока жив. Король Эдуард никогда не позволит тебе вернуться в Седжвик. Ты будешь жить и умрешь вне закона.

– Она права, – подхватил Северн. – Зачем ты напал на нас? Ведь ты сам сказал, что ничего этим не выиграешь.

Ричард де Лючи скрестил руки на груди, внимательно глядя на лежавших без сознания воинов.

– Все не так просто. Моя Марджори хочет тебя, Северн. Но, конечно, ей нужен не только ты. Ей не терпится стать графиней, уж очень она боится нищеты, в которой оставил ее второй супруг. Ну, пока она ублажает в постели меня. А что касается тебя, Гастингс, то у меня есть один-единственный путь. Я прикончу Северна, женюсь на тебе, и мы будем скрываться, пока ты не забеременеешь. Что тогда сможет мне сделать король Эдуард? Убить меня, человека, который оплодотворил твое чрево? Не думаю.

– Он все равно тебя убьет, – возразил Северн. – А если тебе удастся избежать гнева короля, тебя убьет лорд Грилэм де Мортон.

– Не убьет, если у меня останется Гастингс. Она – ключ ко всему. Она и ее чрево.

– Ты опоздал.

– Молчи, Гастингс, – тихо одернул ее Северн, но кто-то из подручных Лючи его услышал.

– Милорд, я чего-то не понял, но она сказала, что вы опоздали.

– Опоздал? Почему, Гастингс?

– Потому что я люблю своего мужа и убью тебя, если ты поднимешь руку на Северна.

– Ах, вот как. Ну, мы еще посмотрим. – Он кивнул своим людям, и через секунду на Гастингс было направлено с десяток мечей. – А теперь, лорд Северн, сложи оружие и дай тебя связать.

Он еще прикончит негодяя, но в данную минуту он бессилен. Придется обождать до следующего раза, и он позаботится, чтобы это случилось как можно быстрее.

Де Лючи грубо схватил Гастингс за руку и оттащил от мужа.

– Попробуй только дотронуться до нее, я тебя убью.

– Милорд Северн, вы с супругой так преданы друг другу. Должен ли я поверить, что она тебе дороже богатства, которое принесла?

Де Лючи взмахнул рукой, и один из его людей ударил Северна по голове. Тот рухнул, и из-под него выскочил недовольный Трист.

Бандиты испуганно переглянулись.

– Что это?

– Это же ласка!

– Может, дьявольское отродье.

– Не порите чушь, – вмешалась Гастингс, опасаясь, что Трист может пострадать из-за их невежества. – Обыкновенная куница, притом совершенно безобидная. Трист, поди сюда.

Зверек послушно вскарабкался к ней на плечо и вытянул лапку в сторону хозяина.

– Успокойся, Трист, с Северном ничего не случится. А ты побудешь со мной.

– Гастингс, – сказал де Лючи, – можешь ехать на своей лошади. Мы отправляемся.

Очнувшись, Северн обнаружил, что лежит на коне лицом вниз со связанными за спиной руками.

– Покатайся так, милорд, почувствуй вкус унижения. – Де Лючи расхохотался. – Нет, я тебя не убью, по крайней мере сейчас. Ты мне еще пригодишься, милорд. Марджори говорила, какой сукой оказалась Гастингс, и если твоя жена откажется повиноваться, я буду пытать тебя у нее на глазах.

– Ты ведешь себя, как истеричная женщина, – заметила та.

Негодяй перестал смеяться и ласково спросил:

– Что ты сказала?

– Я сказала, что ты ведешь себя, как истеричная женщина. Ты боялся подойти к нему, пока твой подручный не связал его, думаю, у тебя никогда не хватит духу встретиться с Северном лицом к лицу. Ведь он прикончит тебя на месте, поскольку ты не что иное, как жалкий трус.

Физиономия Ричарда сначала налилась кровью, затем побледнела.

– Да-да, Марджори говорила, какая ты сучка, но я обещал с тобой управиться. Надо только знать, что делать, и сделать это вовремя. – От его пощечины Гастингс едва не упала с лошади, Трист испуганно заверещал. – Ибак, держи ее! – Она накренилась в седле, намереваясь всем телом упасть на де Лючи, но подоспевший верзила грубо водворил ее на место. Гастингс застонала от боли и тут же стиснула зубы, проклиная себя за слабость.

– Я еще доберусь до тебя, жалкая тварь, – прошипела она.

Он к ней больше не прикоснулся. Его люди испуганно примолкли, а через какое-то время Ибак тихо сказал ей:

– Если бы не я, ты бы свалилась прямо на него. У тебя нет оружия, а сама ты – ничтожная женщина. Лорд Ричард известен своей жестокостью и непредсказуемостью, он может любезно улыбаться, а в следующий момент всадить нож под ребра. Он может быть смиренным, как монах, а потом вдруг разъяриться, как дикарь. Я тебя не понимаю.

– Ты не говоришь, а шепчешь, – улыбнулась Гастингс. – Боишься этого сумасшедшего?

– Я не говорил, что он сумасшедший, – возразил Ибак, облизав пересохшие губы. – Просто не нужно его сердить. Будь поосторожнее, леди.

Под вечер де Лючи разрешил сделать привал, и его люди принялись быстро устраивать лагерь.

– Развяжи моего мужа, – сказала Гастингс.

Де Лючи кивнул одному из приближенных и добавил:

– Он хитер. Не спускай с него глаз. Привяжи его покрепче к дереву, возьми еще двоих и карауль.

Северну показалось, что ему вот-вот станет дурно, и он с трудом перевел дух.

– Все в порядке, милорд? – спросила Гастингс.

Он лишь молча кивнул в ответ. Трист перескочил к хозяину, сразу юркнув под тунику.

Костер почти догорел, когда Гастингс сунули кусок жареного кролика. Она предложила его Северну.

– Нет, ты носишь моего ребенка, корми его.

– Сначала я накормлю отца. Открой рот.

Когда Северн поел, она выразительно глянула на Ибака, потом на куски жаркого, шипевшего над огнем.

Она накормила Триста, выглядевшего очень несчастным, и наконец сама принялась за оставшуюся еду.

– Извини, Трист. Я знаю, ты не любишь крольчатину, но ведь это не самая плохая еда, верно?

Зверек старательно чистил мордочку. Он лишь на миг взглянул в ее сторону и продолжил свой туалет.

– Смотри, он оскорблен, – засмеялась Гастингс.

Северн засмеялся в ответ. До сих пор ему казалось, что измученное тело не способно на лишнее усилие, и все же он засмеялся. Де Лючи грозно нахмурился, открыл было рот, но промолчал и вернулся к разговору со своими людьми, в числе которых был и Ибак.

Когда она передала мужу слова Ибака, Северн воскликнул:

– Да как же ты посмела, Гастингс! Клянусь посохом святого Петра, ты же могла убиться, ты же могла…

– Я не подумала. Но раз он сумасшедший или неуправляемый, этим стоит воспользоваться.

Северну захотелось обнять ее, прижать к груди. Он тяжело вздохнул. Поскольку де Лючи не оставит его в живых, надо срочно что-то придумать, и замечание Гастингс пришлось очень кстати.

– Ты права, – шепнул он. – Надо придумать, как воспользоваться его слабостью.

– Я буду следить за собой, – простодушно пообещала Гастингс, и Северн засмеялся.

– Ну-ка, оттащите ее от ублюдка и приведите ко мне, – рявкнул де Лючи.

– Ничего, Северн, я узнаю, что он задумал.

Но выполнить обещанное она не успела. Выпив предложенный эль, она рухнула на землю и уже не видела, что та же участь постигла и Северна, а несчастный Трист старается его оживить.

Очнувшись, Гастингс увидала мертвенно-бледное лицо Элизы.

– Ты не умерла.

– Не умерла. Мы в Седжвике?

– Да, отец привез вас сюда. Отец тревожился, что ты не приходишь в себя. Лорд Северн кричал и ругался, и отец чуть не зарубил его. Я должна позвать Марджори.

– Элиза!

Девочка неохотно обернулась.

– Твой отец собирается убить лорда Северна и…

– Ах, Гастингс, не успела опомниться, а уже пытаешься найти сторонников. Элиза, милая, принеси из кухни молоко, оно очистит Гастингс желудок. Твоему отцу она пока нужна живой.

– Марджори, как приятно опять увидеть тебя.

– Тихо. – Марджори дождалась, пока Элиза выйдет. – Слушай внимательно. Я не сразу поняла замыслы Ричарда. Я лишь хотела избавиться от тебя и получить Северна, но Ричарду нужен Оксборо, и получить его можно, только женившись на тебе.

– Не пытайся сбить меня с толку, Марджори, – возмутилась Гастингс. – Ты отлично знала, что раз ему нужен Оксборо, прежде он должен убить Северна. Ты не могла не догадаться, если хоть чуть-чуть пошевелила мозгами, которые якобы находятся под твоими чудесными локонами.

Марджори долго молчала, потом кивнула:

– Предположим, я знала, но Ричард обещал не убивать Северна, отдать его мне, а также достаточно золота, чтобы мы уехали во Францию.

– Но Северн продолжал бы оставаться эрлом Оксборо.

– Нет, если только…

– Если только его убьют. За себя я не боюсь. Спаси, если можешь, Северна. Увези его во Францию, увези куда угодно, только спаси.

– Ну и дура же ты, Гастингс, – криво усмехнулась Марджори. – Вряд ли он стал бы так же отчаянно умолять спасти тебя. Разве ты еще не поняла, как себялюбивы все мужчины? Я думала, Северн не такой, думала, он женился ради денег, чтобы восстановить отцовский замок и обеспечить куском хлеба сумасшедшую мамашу. Но теперь он ощутил вкус власти, которую получил, женившись на тебе, и стал таким же алчным и себялюбивым, как все прочие.

– Нет, Марджори, и ты сама это знаешь. Скажи, почему ты скрыла от де Лючи, что я беременна?

– Я было хотела, но передумала. Может, еще найду способ выгодно использовать эту новость. У меня не так много преимуществ, пусть будет хотя бы это, сама ведь ты ничего ему не скажешь.

– Да раскрой же глаза, Марджори. Де Лючи наверняка убьет Северна. Если он этого не сделает, у него не будет ни малейшего шанса чего-нибудь добиться.

– Есть иные пути, – возразила Марджори.

Гастингс открыла рот, чтобы спросить, какие именно, но тут вошел Ибак.

– Меня прислала девочка. Милорд велел доставить леди Гастингс в зал, как только она очнется. Вы можете идти? Или вас отнести?

Гастингс покачала головой и медленно села, почувствовав легкое головокружение, которое быстро прошло. В дверях появилась Элиза с кубком.

– Это придаст тебе сил, – сказала Марджори, – выпей.

– Снова яд, Марджори?

Ошарашенный, Ибак уставился на среброкудрую красавицу. Она представлялась ему ожившей Пречистой Девой. При чем здесь яд? Нет, леди Гастингс угодно ошибаться.

В кубке оказалось свежее козье молоко, и Гастингс чувствовала, как оживает ее тело. Ей на плечо вскочил повеселевший Трист, до того спокойно лежавший на кровати.

Ибак готов был в любой момент поддержать ее, но она не собиралась падать в обморок. Ни за что. Северна необходимо спасать, и она обязана придумать, как это сделать.

Потолочные балки в главном зале Седжвика почернели от копоти, а исцарапанные столы и скамьи покрывал такой слой грязи и жира, что к ним страшно было прикоснуться. В воздухе стоял запах мочи. У огромного очага лежали тощие волкодавы. Давно ли здесь находится Ричард де Лючи? Наверное, больше недели, раз замок успел прийти в такое запущение.

– Где сэр Алан? – спросила Гастингс.

– Конечно, в темнице. Вместе с твоим мужем и его людьми, которые остались в Седжвике, – злорадно улыбнулся Ричард. – Холерой он не заболел, но моя темница ему не понравилась. Иди сюда, Гастингс, я хочу на тебя взглянуть.

Ибак толкнул ее в спину, и она шагнула вперед.

– У тебя вид шлюхи. И воняет, как от волкодава.

– Если бы я провела здесь еще неделю под вашей с Марджори опекой, от меня воняло бы хуже, чем от нечистот в твоем зале. Слава богу, я уеду отсюда намного раньше.

– Проклятая сука. – Де Лючи вскочил с кресла и ринулся к ней, сжимая кулаки, но Ибак загородил ее.

– Она еще не оправилась от яда, милорд, вскоре она сможет рассуждать более разумно.

Гастингс показалось, что сейчас ублюдок изобьет его вместо нее, но в последний момент тот удержался.

– Приведите лорда Северна.

Марджори безмолвно глядела на него. Элиза пряталась под столом.

– Интересно, что случится, если я возьму тебя на глазах Северна. Как ты думаешь, он станет нам мешать, если в это время будет обнимать Марджори?

Глава 31

– Этого я не знаю. Знаю только, что если ты ко мне прикоснешься, я непременно тебя убью.

Она услышала стон Ибака, стоявшего у нее за спиной. Де Лючи подскочил к ней, заломил ей руку и повалил на зловонный пол. Он поднял было ногу, чтобы ударить ее, но раздумал и заставил снова встать.

– Я не позволю так разговаривать со мной, миледи, – произнес он, рванув ворот ее платья, грязная рука потянулась к шелковистой коже. – А Марджори клялась, что ты по сравнению с ней – ничто. Значит, она посмела мне солгать. Об этом мы еще поговорим. Женщины созданы, чтобы повиноваться.

– Не касайся меня.

– Будешь дергаться, я пущу тебя нагишом перед моими людьми.

– Убери свои руки, иначе я убью тебя, – рявкнул Северн громче волкодава Эдгара.

– Ах, ты уже здесь, – злобно ухмыльнулся Ричард. – Вот мы и собрались вместе, и моя бедная Марджори смогла убедиться, что ты предпочел жену ее несравненным прелестям. Значит, будет меньше отчаиваться, когда ты умрешь.

Гастингс прикрыла грудь обрывками платья. Не стоит привлекать к себе внимание этого ненормального. А тот вдруг заметил прятавшуюся под столом Элизу.

– Ну-ка, вылезай, не то будет худо. Встань прямо. Ты похожа на свою жалкую мамашу. Такое же плоское серое лицо и отвратительно редкие волосы. Если бы твоя мать не цеплялась за жизнь, я бы успел вовремя добраться до Гастингс. – Он ударил дочь по лицу, отбросив ее на добрых шесть футов прямо на спину одному из волкодавов.

– Нет! – Марджори кинулась к девочке и прижала ее к груди.

– Интересно, кто из мужчин или женщин тебя убьет, – сказала Гастингс. – Нам придется тянуть жребий, чтобы узнать, кому выпадет счастье отправить тебя в преисподнюю.

– Все еще думаешь о мести? Неужели ты полагаешь, что вам с мужем представится такая возможность? Мне надоели пустые угрозы, и ты поймешь, насколько беспомощна, когда окажешься в моей постели. – Де Лючи сел в хозяйское кресло. Выместив злость на дочери, он на время слегка успокоился. – Я голоден, пора обедать. И еще я желаю, чтобы ты вымылась и надушилась. По словам Марджори, у тебя до черта всяких ароматных травок. Ты должна мне понравиться, Гастингс, иначе твой муж не проживет ни одной лишней минуты.

– Я понравлюсь тебе.

Она впервые за все время отважилась взглянуть на мужа. Тот стоял под охраной двух бандитов, грязный, оборванный, но целый и невредимый. Гастингс многозначительно посмотрела на него, молясь, чтобы он не придал значения ее словам. Однако Северн глядел на своего врага, незаметно разминая затекшие руки и ноги.

– Известно ли твоим людям, – спросил он, – что их всех ждет смерть, если ты не прекратишь безумствовать?

– Люди мне верны, – заявил Ричард, хотя едва не прожег Ибака взглядом. – Если потребуется, они по моему приказу отправятся даже в ад.

– Непременно потребуется, – заявил Северн. – Я обещаю.

Гастингс увидела, как в глазах Ричарда загорелся гнев, и поспешно тронула его за рукав.

– Я хочу пить, нельзя ли подать вина?

Тот, несколько смягчившись, кивнул служанке.

– Подай вина. И не вздумай разбавить его водой, не то я распорю тебе глотку. А если отопьешь хотя бы каплю, берегись. – Тут он заметил, что Марджори все еще обнимает его дочь. – А ты чего носишься с этой крысой? Она тебе еще покажет, Марджори, хоть и маленькая, навредить может не хуже взрослого. Помяни мое слово.

«Если в Элизе и есть что-то плохое, то унаследовала она это от отца». Гастингс взглянула на мужа. По выражению его глаз она догадалась, что Северн о чем-то усиленно размышляет.

Поднеся ко рту отвратительное вино, она наблюдала, как челядь накрывает на стол. Ибак подтащил Северна к скамье, разрешил сесть, а потом, к удивлению Гастингс, развязал ему руки, чтобы тот мог самостоятельно брать еду.

Им подали жареную медвежатину, на удивление жесткую, зато капуста и лук напоминали кашу. Гастингс надеялась, что Ричард обломает себе об жаркое зубы, но тот ел с большим аппетитом, ни на секунду не отвлекаясь от своего блюда.

Северну нужно было восстановить силы, поэтому он, не торопясь, жевал отвратительную пищу. Едва он положил в рот последний кусок, де Лючи рявкнул:

– Свяжите его.

Северн не шелохнулся, поскольку тот уже приставил кинжал к горлу Гастингс. Потом он опустил руку, но продолжал смотреть на ее грудь, даже потянулся было к ней, однако Марджори что-то ему сказала, и он засмеялся. Северн думал о Гвенте и остальных, молился, чтобы они остались живы, чтобы их не убили разбойники. Уж Гвент мигом разберется, кто похитил хозяина, и придет на помощь.

После захода солнца резко похолодало. Вскоре Ричард поднялся из-за стола и сказал Марджори:

– Сегодня ночью ты в последний раз обслужишь меня. Я знаю, что ты лишил ее невинности, Северн. Она весьма недурна в постели, но Гастингс будет еще лучше. – Он подтащил к себе Марджори и впился ей в губы. Элиза закричала. – Уймись, слабоумная, ты мне надоела, черт возьми, Марджори, отправляйся ко мне в спальню, а я потолкую со своей будущей невестой.

Он снова передумал, ненадежный, взбалмошный тип. Марджори лишь кивнула и вывела девочку из зала. Де Лючи огляделся, крайне довольный собою.

– Да, сейчас я позабавлюсь с твоей первой любовницей, Северн. Тебе не любопытно взглянуть? Она клялась, что ты ни разу не тронул ее в Оксборо. Неужели правда? Не верю, чтобы мужчина отказался, если она сама предложит. Хотя это не имеет значения. Следующей в моей постели будет твоя жена. Конечно, она не столь прекрасна, как Марджори, зато ее горячая кровь порадует любого мужчину. Обычно женщины слишком быстро перестают сопротивляться. А ты, Гастингс? Ладно, поглядим. И твоя смерть, мой благородный лорд, станет достойным завершением моих трудов.

Гастингс внимательно следила за ним. А ведь он и в самом деле ей не поверил. Вообразил, что может запросто ее изнасиловать. Значит, он совсем рехнулся.

– Мне надо поговорить с мужем.

– Не думаю, миледи, – засмеялся Ричард и приказал Ибаку: – Отведи его в темницу, он уже набил брюхо. Гастингс видела, что я не пытал его, не морил голодом, но проделаю и то, и другое, если она не будет послушна. Да, Гастингс, я пока сохраню ему жизнь, чтобы укротить тебя.

Впервые в жизни она так испугалась, ее буквально сковал животный ужас. Она лишь безвольно смотрела, как двое стражников толкают перед собой ее связанного мужа.

Гастингс лежала на узкой скамье, задыхаясь от вони и духоты в этой каморке, где не было даже окна. Никто не удосужился постелить на пол солому, впрочем, она наверняка оказалась бы такой же гнилой, как и в зале.

Ибак не стал ее связывать, только запер дверь.

Гастингс погладила себя по животу, который уже слегка округлился, и мечтательно улыбнулась, забыв об ужасе своего положения. Ведь у нее под сердцем росло их дитя. Она страстно желала сохранить ему жизнь. Ему и его отцу.

Де Лючи все же вынудил ее помыться, сказав перед уходом:

– Если я не получу достаточно удовлетворения, взяв Марджори, то приду к тебе, Гастингс. Ты должна быть готова.

Гастингс надела свежую ночную рубашку, которую Ричард взял из сундука Марджори и которая еле доставала ей до колен. Волосы уже почти высохли после мытья.

При звуке повернувшегося ключа она чуть не лишилась сознания. Господи, де Лючи! Нет, он не мог явиться к ней в такой поздний час. У нее под рукой нет ничего, чем бы она могла себя защитить. Ничего.

Единственным шансом для нее остается внезапность. Гастингс заставила себя лежать неподвижно.

Дверь тихонько приоткрыли, и в комнату проник узкий луч света, показавшийся необычайно ярким из-за абсолютной темноты в комнате.

Она почувствовала тошноту, однако ей захотелось немедленно вскочить и броситься на него. Нет, будь терпеливой, жди. Это единственная возможность.

Его рука зажала ей рот. Гастингс попыталась вырваться, но у нее не хватило сил. В тот же момент она услышала голос, самый чудесный в мире:

– Тише, Гастингс, и я вытащу тебя отсюда.

– Северн?

– Да, я здесь. Я – твой верный рыцарь, а рыцарю положено спасать даму сердца.

– Я люблю тебя, Северн, я так за тебя боялась. Да, ты и есть мой верный рыцарь.

– Трист ни за что бы не позволил мне бросить тебя, даже если бы я захотел, – с улыбкой сказал он.

Он сторожил у двери, пока Гастингс натягивала какие-то лохмотья, единственное, что они могли раздобыть.

– Северн, а мы не убьем его?

– Я бы очень этого хотел, но не могу рисковать тобою, Гастингс. У дверей его спальни дежурят трое часовых. Я боюсь за нашего ребенка. – Выглянувший из-под туники Трист махнул ей лапкой. – Он торопится. Он понял, что негодяй убьет и его, раз он помог мне освободиться.

– Так вот почему он бросил меня.

– Ну да, чтобы перегрызть мои веревки. А я развязал Алана и двенадцать его людей. Они уйдут вместе с нами, хотя им нелегко, их морили голодом. Будь они в силе, мы без труда захватили бы Седжвик прямо сейчас.

Гастингс с трудом представляла, каким образом Северну удастся вывести их из замка, но вопросов не задавала.

– Держись у меня за спиной, – приказал он.

В главном зале находилось по меньшей мере человек тридцать. Завернувшись в одеяла, они храпели, как волкодавы.

Никогда в жизни Гастингс так не волновалась. Им необходимо проскользнуть, не произведя ни малейшего шума. Если проснется хотя бы один из стражников – все погибло.

Северн подкрался к огромным дверям и сделал ей знак. По узкому проходу они добрались до какой-то низенькой дверцы и оказались в кладовой, где был еще один выход.

В густой тени внутреннего двора Северн шепнул ей:

– Я изучил Седжвик, как свои пять пальцев, когда приезжал в замок с сэром Аланом. Он со своими людьми седлает в конюшне лошадей и выводит их через потайные ворота.

– А если лошади…

– Знаю. Алан приказал зажать им ноздри, чтобы не ржали. Будем надеяться, что счастье нам улыбнется, Гастингс.

О каком счастье ей еще мечтать, если он вернулся к ней? Но в следующее мгновение она уже думала иначе. Раздался крик.

Северн тут же оттеснил ее назад и, приказав не отставать, бросился на шум. У входа в конюшню стоял на коленях часовой, а сэр Алан держал у его горла кинжал.

– Этот дурак закричал. Его нужно убить. – И стражник рухнул на пол, захлебнувшись собственной кровью. – Остальных конюхов мы связали и заткнули им глотки. Пора уходить, милорд, и побыстрее. Миледи, рад видеть вас в добром здравии.

Гастингс шла за мужем, зажав своей лошади ноздри. Марелла обиженно мотала головой, однако Гастингс, понимая, что любой звук может их погубить, быстро справилась с ней, удивляясь, откуда взялись на это силы.

Казалось, прошла целая вечность, пока беглецы по одному выскользнули наружу. Многие едва передвигались от слабости, но торопились как могли, ибо другой возможности спастись у них не было. Никто не упал. Никто не вымолвил ни слова. Оказавшись за пределами мрачной крепости, они еще некоторое время шли пешком, ведя лошадей под уздцы, затем Северн посадил жену на Мареллу и сам вскочил в седло.

Кони, почувствовав свободу, громко заржали.

– Вперед! – крикнул Северн.

Благородные животные уже покрылись пеной и едва дышали, когда он разрешил сделать привал.

– Все оставайтесь на месте, дайте отдых лошадям. – И вдвоем с сэром Аланом отправился на разведку.

Гладя Мареллу по шее, Гастингс тихонько хвалила свою храбрую лошадку. Внезапно из темноты вынырнул Северн на боевом коне.

– Погони не видно, хотя в замке уже наверняка знают о нашем побеге. Де Лючи, однако, не дурак и понимает, что мы успеем добраться до Оксборо прежде, чем он нас догонит. – Наклонившись, он поцеловал Гастингс и погладил по щеке. – Ты хорошо держалась, жена.

К рассвету они уже были в Оксборо.

И только войдя в зал, они обнаружили, что с ними бежал еще один человек.