Текст книги "Тайны сердца"

Глава 53

– Вы сказали, я принадлежу вам.

Джулиан закрыл дверь комнаты, оставив Тома наблюдать за Маннерсом. При словах Софи он резко напрягся и беспокойно посмотрел на нее.

Она стояла не дальше шести футов от него, одетая в лавандовое платье из муслина. Ее кожа как будто светилась. Темные каштановые волосы блестели при слабом освещении коридора. Похоже, она не собиралась двигаться с места, пока он не ответит.

– Вы ошиблись. Это был Девлин, он говорил о Роксане.

Она прекрасно знала, что это был Девлин. Ей не следует играть в карты, она совершенно не умеет блефовать.

Софи сделала шаг вперед.

– Ах да, я вспомнила. Но могли бы вы сказать то же обо мне, Джулиан? Принадлежу ли я вам?

– Вы близки моей матери, разве нет? А значит, вы как бы часть моей семьи. Моя обязанность – охранять мою семью, поскольку моя семья – часть меня, а значит, принадлежит мне.

– Вы не могли бы повторить это, как бы ни старались, уж больно запутанная и бессмысленная фраза. Вы знаете не хуже меня, Девлин имел в виду совсем не это.

Она замерла, постукивая пальцами по подбородку.

– Хотя постойте, думаю, мне нравится считаться просто принадлежащей вашей семье. Да, это же прекрасно. Могучая семья за спиной, что может быть лучше. Знаете, что я сделаю? После нашего приключения с контрабандой и когда мы закончим с Ричардом, я вернусь в Лондон завершить свой первый сезон. Сколько там осталось балов? Несколько дюжин, думаю. Я не могла пропустить много. Я люблю танцевать и сплетничать с остальными молодыми леди о джентльменах, сравнивая их лица, сложение, сколько денег они принесут с собой на плаху, которая есть брак, думать, кому предложат руку и сердце – о, сколько еще дней мне ждать своего будущего.

Она повернулась и, посвистывая, словно заносчивый мальчишка, легкими шагами пошла по коридору.

Джулиан вернулся в кабинет. Он попытался сосредоточиться на отчетах, но уже через десять минут лег на диван и заснул, окруженный четырьмя спаниелями.

Проснулся он, услышав крик Пуффера:

– Нет! Вы не можете войти, сэр! Это комната Принца, которую он делит только с собаками и мисс Софи! Нет, сэр!

Джулиан вскочил, стряхнув спаниелей на пол, дверь распахнулась, и он увидел бледное от гнева лицо Ричарда Лэнгуорта.

– Вижу, ты быстро вернулся из Сент-Остелла. Что случилось? Неужели леди Меррик разонравились пейзажи?

– Нет, начался дождь. Проклятие, как ты можешь приказывать мне явиться сюда, чтобы разобраться со мной «раз и навсегда»?

– Я так сказал?

– Так мне передал мой отец. Он сказал, ты хочешь с этим покончить. Проклятие, я не нанимал никого похищать Роксану!

– В это очень трудно поверить, поскольку ты нанял мистера Маннерса сжечь мои товары на «Голубой звезде». Ты не можешь отрицать этого, выдав себя в Лондоне.

– Да, конечно, я нанял его причинить тебе вред. Он не должен был сжечь все твои товары, это было бы безрассудно, он должен был проследить, чтобы они подгорели ровно настолько, чтобы ничего не стоить, но чертов негодяй не смог этого сделать. Ты знаешь, что заслуживаешь этого. Ты убил мою сестру, ублюдок! Ты застрелил ее. Думаю, ты считал, что у нее есть любовник, и поэтому убил ее.

Джулиан тихо спросил:

– Ты думаешь, Лили была неверна мне, Ричард?

Ричард глубоко вздохнул и засунул руки в карманы.

– Нет, я не знаю, но я никогда не замечал, чтобы ты делал что-то без причины. Измена Лили – единственная причина, которая могла бы достаточно тебя разгневать. Почему бы тебе не признаться? Почему? Здесь больше никого нет, тебя не повесят, черт побери.

– Если бы Лили завела любовника, я бы даже не подумал о том, чтобы ее убить. Как бы я мог? Я любил ее. Я бы отпустил ее.

– Я видел тебя в гневе раньше.

– И я убил кого-нибудь?

– Нет, ты избил человека так, что он упал на колени.

– Ах, этот. Он был негодяем и оскорбил Лили. Что я должен был сделать?

– Избить его так, чтобы он упал на колени, черт побери.

– Ричард, позволь мне быть честным с тобой. Я бы не убил Лили, если бы она была мне неверна, это правда. Любовника, возможно, я бы убил. Но я бы сделал это не в гневе. Я бы убил его так умно, как только мог, похоронил, и никто бы не смог ничего доказать. Пойми, я не убивал ее. Когда я пришел в сад, она уже была мертва. Послушай меня, Ричард. Я повторю это последний раз, поскольку я уже утомил даже себя. Клянусь тебе в своей невиновности честью моего отца, поскольку ты, очевидно, не веришь, что честь есть у меня.

– Когда-то она у тебя была.

– Как и у тебя.

Ричард схватил подсвечник и кинул в камин. Оба проводили его взглядом, когда он отскочил от мрамора, покатился по деревянному полу и остался лежать на ковре.

– Ты напугал моих спаниелей.

Джулиан снова сел.

– Все хорошо. Клетус, не забывай о приличиях. – Он успокоил собак и снова посмотрел на Ричарда, опершегося на стол. – Ты провел последние три года, планируя мое падение. Ты не делал больше ничего. Ты стал одержимым, в этом твой отец прав. Ты перестал жить своей жизнью, Ричард.

– Я обязан призвать убийцу моей сестры к ответу. Пока ты жив, мой долг остается при мне.

Джулиан обвел взглядом своего друга детства: кулаки сжимались и разжимались, волны с трудом сдерживаемого гнева расходились вокруг.

– Я прошу тебя на секунду предположить, что я невиновен в убийстве. Скажи мне, Ричард, что, как ты думаешь, могло произойти тогда?

– Что за бред?

– Я прошу тебя удовлетворить мою просьбу – ненадолго. Если я не застрелил Лили, что, по-твоему, произошло?

– Она не могла покончить с собой, как ты сказал. Я знаю Лили; она никогда не убила бы себя. Значит, ее убил кто-то еще, попытавшись замаскировать это под самоубийство. И этот кто-то увидел тебя и надеялся, что обвинят тебя, так бы подумал я, если бы не был уверен, что ты виноват.

– Хорошо. Я прошу тебя не расставаться пока с предположением, что я невиновен. Позволь спросить тебя, Ричард: ты убил ее?

– Я? Свою собственную сестру? Я любил ее; я бы никогда не причинил ей вреда.

– Даже если она совершила нечто, что совершенно убило твое чувство к ней?

– Нет, этого не могло бы случиться, даже если бы она завела дюжину любовников и гуляла с ними по окрестностям.

– Прекрасно. Я прошу тебя все еще продолжать думать, будто я невиновен. Если Лили не убила себя сама, то кто прострелил ей сердце и вложил пистолет ей в руку? Ты помнишь, кто был в доме в тот день?

Ричард взъерошил волосы и начал мерить шагами комнату. Спаниели прижались к Джулиану, смотря то на него, то на Ричарда. Наконец тот резко развернулся.

– Мой отец. Вики. Она как раз примеряла свое новое белое платье, я помню. Когда она прибежала в сад, то застала тебя рядом с Лили, окровавленного, глядящего на нее. Вики упала на колени и обняла сестру, начала укачивать ее. Когда отец оторвал сестру от тела, все ее платье было в крови. Я помню, выглядело все так, как будто пристрелили Вики.

Джулиан кивнул.

– Да, я помню, ты кричал на нее, чтобы она сожгла проклятое платье. Я также помню, что просто не мог принять смерть Лили, не мог смириться с тем, что она больше не дышит, а я не могу вернуть ее к жизни. Было так много крови. У меня на руках было так много крови.

– Ты тряс ее, кричал на нее, умолял ее, делал ей искусственное дыхание рот в рот – пытался всех убедить, в каком ты отчаянии. Ты плакал – еще одно проявление артистизма.

Джулиан снова вспомнил всю сцену и чуть не упал на колени. Он глухо произнес:

– Боль затихла со временем, но разговор снова пробудил все. Я слышу, как кричит Вики; я вижу безжизненное лицо ее отца, двигающего губами, но ничего не говорящего. Ричард, предположим, что я не притворялся, что ты действительно видел неподдельное горе мужа, потерявшего жену. Был ли кто-либо еще рядом в тот день?

– Нет. Ты всех расспросил, всех слуг, всех садовников, всех конюших, но никто никого больше не видел. Итак, если мы хотим продолжить эту игру, ты хочешь, чтобы я поверил, будто Лили убил кто-то из ее семьи – отец или сестра.

– Если ты не убивал и клянешься, что она не убивала себя, то кто еще остается?

– Черт тебя побери, нет, это невозможно.

Джулиан медленно продолжил:

– Ты хочешь думать, что я виновен, поскольку не хочешь, чтобы это была Вики или твой отец. Твоя уверенность хранила их от проверки все три года. Ты сконцентрировался на мне и таким образом похоронил свой страх. – Он замолчал на секунду. – Или, возможно, она все же убила себя. Но, как и ты, я могу поклясться, что никакого любовника не было, и тогда возникает вопрос: почему она убила себя? Мы были женаты только полгода. Да, я часто отсутствовал, у меня было много дел. Возможно, ей было одиноко, возможно, она встретила мужчину, но ни я, ни моя мать так не думаем. Я до сих пор чувствую себя виноватым, я оставил ее в Рейвенскаре одну. Моя матушка говорила, что Лили проводила много времени в Хардкросс-Мэноре. И я помню, даже когда я был дома, она постоянно уезжала туда. Тогда с чего бы, Ричард, ей убивать себя? Ты помнишь, почему она могла впасть в такое отчаяние?

Ричард пнул ножку стула.

– У нее не было любовника, будь ты проклят, я знаю. Я не помню ничего из ряда вон выходящего. Это не могли быть отец или сестра. Итак, Джулиан, это мог быть только ты. Ты убил ее, несмотря на постоянные утверждения о своей невиновности. Оставь их, Джулиан, я никогда тебе не поверю. Что касается Роксаны – я не похищал ее. У тебя должны быть другие враги, помимо меня. Неудивительно, что ты накопил такие богатства за такое малое время. Поскольку я не могу поверить, что Роксана виновата сама, ответствен за это ты. Что ты за жестокий ублюдок, Джулиан?

– Хорошо же, поговорим о Роксане, – без всяких эмоций произнес Джулиан. – Я на мгновение допущу, будто ты невиновен. Тогда кто нанял Маннерса, чтобы он вытащил ее из постели и из Рейвенскара?

Ричард молчал.

– Ты видишь, как сложно мне поверить, будто ты невиновен? Кто еще знал о Маннерсе? Возможно, твой отец или твоя сестра, но больше никто. Кто еще так же хорошо знает планировку Рейвенскара? Кроме, возможно, твоего отца и твоей сестры? Боюсь, Ричард, есть что-то в твоей семье, прямо у тебя под носом, что ты отказываешься видеть.

– В Хардкросс-Мэноре все спокойно!

– Ты знаешь, что Маннерс собирался изнасиловать ее? Ему не удалось, поскольку отец Роксаны научил ее бить мужчин в пах, и так она и поступила. Она сама себя спасла. Мы появились в сарае, когда она уже его связала. Ей будут сниться кошмары, Ричард, возможно, всю жизнь.

– Я не нанимал Маннерса похитить ее.

– Ты видишь, какая проблема стоит передо мной? Я должен быть уверен, что ты похитил Роксану, не менее, чем ты уверен, что я убил Лили. Скажи мне, Ричард, ты правда собираешься жениться на сестре Роксаны, леди Меррик?

– Не твое дело.

Ричард нервно шагал по комнате. Джулиан не спускал с него глаз.

– Полагаю, ты добрался до Лии не просто так. Ты хотел использовать ее против меня. Такая запутанная схема, Ричард, более сложная, чем все, какие ты придумывал за последние годы. Твой отец сказал тебе, что моя мать хочет, чтобы я женился на Софи, но все были уверены, будто мне больше нравится Роксана, и ты решил метнуть кости? Скажи мне, зачем тебе понадобилось добиться благосклонности Лии?

– Не будь глупцом. Знакомство с Лией давало мне доступ к твоим планам, к твоему дому. Проклятие, если ты ненавидишь меня, вызови меня на дуэль и покончим с этим, как джентльмены.

– Ненавижу тебя? Я не ненавижу тебя, Ричард. Я ненавижу друга своего детства, который потерян для меня, поскольку не может заставить себя посмотреть вокруг. Ты действительно собираешься жениться на ней? Или ты просто сделаешь ее – леди – своей любовницей, пока она не перестанет быть нужной тебе?

– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Ричард ударил ногой диван, чем привел собак в буйное состояние, и захлопнул за собой дверь кабинета. Через дверь он прокричал: – Я не нанимал Маннерса похищать Роксану! Если бы я хотел уничтожить тебя, я бы нанял его похитить Софи. Мне нравится Роксана; я бы никогда не причинил ей вреда. Я не знаю, кто нанял Маннерса; наверняка не мой отец и не сестра, это просто глупо. Должен быть кто-то еще, должен. Разбуди мерзавца, он признается тебе.

Джулиан услышал, как сапоги Ричарда стучат по мраморному полу, затихая вдали.

В дверном проеме появилась Софи.

– Какой он несчастный человек. – Она подошла к Джулиану, не обращая внимания на спаниелей. – Вы прекрасно поступили с ним. Он так долго злился, что ни о чем больше не думал. Теперь вы заставили его размышлять. Возможно, он наконец увидит что-то, чего не видел эти три года.

– Вы подслушивали.

– Не надо говорить об этом с таким ужасом. Это лучший способ собрать нужную информацию. Мне очень жаль, что Лили мертва, Джулиан, но я очень рада, что ее нет здесь как вашей жены. – Она поцеловала его в щеку. – Какой замечательный, заботливый вы дядюшка. – Она быстро повернулась и схватила Клетуса и Беатрис, оставшиеся двое залаяли на нее. Рассмеявшись, она продолжила: – Я выведу их на прогулку. Оливер, Гортензия, пойдемте. Перестаньте жаловаться, я не могу нести всех.

Она вышла из дома, стремительно шагая к утесу, окруженная прыгающими спаниелями.

Глава 54

– Я заберу вас отсюда, Роксана.

– Это еще почему?

Девлин – без шляпы – откинулся назад, опершись на локти, и пристально взглянул на нее.

– Кажется, я начал думать вслух. Мое сердце наконец успокоилось и поверило, что вам уже больше ничто не угрожает. Но вы напугали меня на добрых десять лет вперед.

– Итого мы вместе потеряли двадцать лет пребывания на этом свете. – Они сидели в тени огромной ивы на берегу Ховарта. Девлин подвинулся ближе к Роксане и оперся спиной о ствол. Она коснулась его рукой. Улыбнувшись, Роксана наклонила голову. – Не знаю, что и думать о вашем загаре, Девлин.

– Он пройдет, если я буду осторожен. Вы хотели бы уехать отсюда, Роксана? Софи рассказала мне, что, по словам вашей горничной Тэнси, вам снились кошмары прошлой ночью.

Роксана подобрала камешек и ловко швырнула его в воду.

– Черт бы побрал эту Тэнси. – Камешек подскочил три раза и утонул. – Она руководствуется лучшими побуждениями, но совершенно не может держать язык за зубами. О чем я говорю? Ей только шестнадцать лет. Боюсь, я у нее вместо матери, и это приводит меня в уныние. – Роксана вздохнула. – Зря я сказала ей об этом.

– Ее молчание ничего бы не изменило. Бьюсь об заклад, вы были предметом обсуждения за ужином всех слуг прошлым вечером. А сейчас я и сам вижу, что у вас мешки под глазами и вы бледнее обычного. Значит, вы плохо спите. Возможно, смена обстановки пойдет вам на пользу. Может быть, вам стоит посетить мой дом, Холли-Хилл. Я рассказывал вам, что Генрих Седьмой покинул эту грешную землю в день завершения его постройки? Этот король из династии Тюдоров был весьма дружен с моим предком; они часто охотились вместе, и мой отец во время охоты постоянно пел. Говорили, его глубокий баритон приманивал оленей.

– Очаровательная история. Вы выдумали ее, чтобы отвлечь меня, Девлин?

– Я не выдумал ни слова. Могу показать трехсотлетние бумаги, подтверждающие мой рассказ. Но если не хотите ехать в Холли-Хилл, возможно, вы поедете со мной в дом моих родителей около Колчестера? Вам понравится Маунт-Берни, он построен в палладианском стиле – с колоннами и огромными залами с высокими потолками. Он куда больше похож на дворец, чем Рейвенскар. Я хочу познакомить вас со своими родителями, Роксана.

– Я уже с ними знакома, Девлин.

Он понизил голос и сказал:

– Теперь вы с ними встретитесь совершенно по-другому. – Девлин глубоко вздохнул. – Дело в том, что мне, похоже, очень нравится рядом с вами находиться. И, если вы на это согласны, я бы хотел видеть вас веселой и смеющейся, а не перепуганной ночными кошмарами.

– Мне тоже нравится быть рядом с вами.

Несколько секунд он молча смотрел на нее, наматывая кудри на палец. Потом, наклонившись к ней так, что мог слышать биение ее сердца, закрыл глаза и глубоко вдохнул ее запах.

– Вы чудесны. Выходите за меня замуж, Роксана.

Чудесна? Он хочет на ней жениться? Она наследница некоторого состояния, но всего лишь дочь барона. Он же граф Конверс, наследник герцога Брабанта. Она старая дева, давно смирилась с этим и уютно устроилась на пыльной полке. Они одного возраста. Роксана боялась пошевелиться и почти не дышала. Он всегда говорил что-то, чего она не ожидала. Но, как она вдруг поняла, после ее похищения он изменился.

– Вы не спускали с меня глаз с тех пор, как ворвались в тот сарай, – медленно произнесла она.

Он жевал травинку и постукивал пальцами по камню.

– И надеюсь не спускать до того момента, как протяну ноги.

– Прошлой ночью вы даже проводили меня до спальни. Вы проверили замочную скважину и ключ, заставили меня закрыть дверь и проверили, закрылась ли она. Потом вернулись и очень долго осматривали стену коридора.

– Вы знаете, о чем я при этом думал.

– Всего три дня назад я проснулась от звука голосов, вышла и обнаружила вас, и вы поцеловали меня и прижали к себе. – Она замолчала и кинула в воду еще один камешек. Он подпрыгнул всего два раза. – Я знаю, что не должна говорить вам этого. Когда вы поцеловали меня, когда прижали к себе, я вдруг почувствовала то, чего не чувствовала никогда – я приняла вас как мужчину, мужчину, который хочет меня, который прижал бы меня к стене, и, видит Бог, я была не против… – Она глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза. – Я хотела большего, и вы это знали. И вы, человек, у которого больше любовниц, чем у некоторых рубашек, остановились.

– Должен сказать, вы выставляете меня очень благородным человеком. Или скорее очень большим глупцом.

– Девлин, вы действительно хотите жениться на мне?

– Да.

– Если я стану вашей женой, вы больше не будете содержать любовниц.

Он хотел отшутиться, сказать, что она не должна верить слухам, но не мог. Он посмотрел на нее, наклонился, не прикасаясь к ней, и легонько поцеловал. Потом положил ладонь ей на щеку.

– Вы могли умереть, в этом вы правы. Я тоже понял, что молчал кое о чем. Буду честен. Я не искал жену. Я считал себя слишком молодым, хотя мои родители намекали мне на обратное. Мне нравилась моя жизнь, нравилось, как один день перетекает в другой. Я был счастлив, доволен, дни мои, как правило, проходили весьма приятно – за скачками, игрой, влюбленностями и танцами. Я говорю как последний повеса, не так ли? Человек без стержня, испорченный игрок, никогда ни о чем не задумывавшийся. Вот что я скажу вам, Роксана: Джулиан как скала. Может быть, потому, что он второй сын, никогда не знал своего отца и считал необходимым показать, чего он достоин. Но, возможно, я несу беспросветную чушь.

– Нет, то, что вы говорите о Джулиане, звучит разумно. Но почему нельзя наслаждаться жизнью, пока есть возможность? Вы не никчемный повеса, Девлин, у вас есть ум и, как ни странно, честь. Я знаю, вы много читаете – почему же вы не добавите книги к списку своих развлечений? Я никогда не слышала, чтобы вы проявляли жестокость или злость. Я думаю о вас как о вполне достойном уважения человеке. И достойном уважения вампире. Мне нравятся вампиры. Вы критикуете себя. А что я? Что сделала я для этого мира? Я тоже просто получала удовольствие от жизни.

– Вы словно луч света во тьме, – просто сказал он.

– Что? Что вы сказали? – Она уставилась на него, но он только покачал головой с легкой улыбкой. – Если я луч света, я хочу знать, что я освещаю.

– Вы освещаете всем жизнь, Роксана. Вы добрая и хорошая и отдаете себя всю тем, кого любите. Я думаю, если вы согласитесь стать моей женой, то будете верны мне до конца жизни. Вы будете защищать меня, уважать и станете прекрасной матерью. Вы родите будущего герцога Брабанта и, возможно, еще полдюжины детишек, чтобы ему не было одиноко.

– Это очень много детей, Девлин. – Роксана откашлялась.

– Мне нравятся дети. А вам?

Она молча кивнула.

– И если уж быть совершенно честным, дабы отдать вам должное, – мне нравится ваша бледность. Вы почти такая же бледная, как я. Идеальная жена для вампира.

Она открыла рот, но не нашлась, что ответить. Он рассмеялся и чмокнул ее. Девлин почувствовал, как Роксана потянулась к нему, но он не мог пока этого позволить – пока.

– Кстати, о моих любовницах, – начал он.

– Да, – сказала Роксана, отстраняясь, – кстати, о ваших любовницах.

Глава 55

Он снова откинулся назад на локтях и посмотрел на воду.

– Вы знаете, что я нашел одну из своих любовниц в темном переулке, без сознания, почти мертвую? Ее зовут Мэдлин, ей тридцать два года, она потеряла ребенка и хотела умереть.

– И что вы сделали?

– Я боялся, она умрет от потери крови. Принес ее домой, позвал доктора и выходил ее. Она молчала две недели. Первыми ее словами были «Лучше бы вы оставили меня умирать». Она отвернулась от меня. Я не знал, что делать, и попросил домоправительницу, миссис Сэмпсон, следить за ней, но та сделала большее. Она оставила на стуле рядом с постелью Мэдлин иголку, нитки и большой отрез муслина. Двумя днями позже, вернувшись, я обнаружил девушку в одном из моих халатов, она что-то напевала и шила платье. Хорошее платье, насколько я понимаю. – Он замолчал, взглянул на Роксану и улыбнулся. – Ее полное имя было Мэдлин Галифакс. Она была швеей, негодяи изнасиловали ее, когда она была в лавке одна. Хозяин не проявил к ней ни малейшего сочувствия и уволил – говорят, такое случается часто. Она осталась без средств к существованию и вскоре поняла, что ждет ребенка. Остальное вы знаете.

– Вы содержите ее, Девлин.

– Нет, конечно, нет. Теперь у нее есть лавка на Бонд-стрит. Она превосходная портниха и шьет все мои рубашки. Я, хм, горжусь ею.

Именно тогда Роксана окончательно поняла, что любит этого человека. Любит так сильно, что ей хочется одновременно плакать и петь. Она также поняла – ее чувства гораздо сильнее, чем те, которые она когда-то испытывала к некоему Джону Синглтону.

– Итак, минус одна любовница. Расскажите об остальных. Или они все на самом деле никакие не любовницы, а вы просто придумали себе образ, чтобы поднять престиж среди мужчин и не дать никому догадаться, какой вы прекрасный человек?

– Я не святой, Роксана. Я всегда любил женщин, любил их аромат, любил прикасаться к ним и… не важно. Я не донжуан. Я уже почти пять лет с двумя женщинами. Я нравлюсь им, как они говорят мне, не меньше, чем они нравятся мне. Они не хотят выходить замуж, им нравится, что я есть в их жизни. Мы друзья, и нам нравится быть вместе.

– В постели.

– И не только. – Он кивнул.

Роксана осторожно встала и поправила юбки.

– Поднимается ветер. Как вы думаете, будет гроза?

Девлин тоже поднялся.

– Я прошу вас выйти за меня замуж, а вы предпочитаете говорить о погоде. А как же все те слова, которые вы держали в себе?

– Это совсем другое.

Он схватил ее за руки и встряхнул:

– Я был откровенен с вами, предельно откровенен, как никогда и ни с кем. А вы предпочитаете не обращать на это внимания и говорить о надвигающейся грозе? Чертовой грозе?

Она погладила его по щеке и поцеловала, звонко и уверенно.

– О, Девлин, я нахожу вас совершенно замечательным. Нет, я не имею ни малейшего желания говорить о грозе, но, по правде говоря, мне надо собраться с мыслями и разобраться в своих чувствах. Верите ли, я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Я не знаю, просто не знаю, как поступить. Но признаюсь вам в одном: я всегда питала слабость к вампирам.

– Я тоже должен признаться – иногда я не знаю, хочется ли мне больше придушить вас или расцеловать.

Она подняла голову. Он снова приник к ее губам, и на этот раз не остановился. Его руки заблудились в ее волосах, он поцеловал ее в губы, а потом осыпал поцелуями все лицо. Она прошептала:

– Я никому не принадлежала.

– Конечно. Вы моя. Вы принадлежите мне, Роксана. Сейчас и до того момента, пока я не стану горкой праха в солнечных лучах.

– Надеюсь, это случится нескоро. – Она взглянула ему в глаза, почувствовала его силу, его поднимающееся возбуждение и, не удержавшись, легонько двинула бедрами.

Он застонал, прикрыв глаза от удовольствия.

– Я не могу делить вас, Девлин, пусть даже с этими двумя женщинами, которые мне наверняка понравились бы, если бы вы не спали с ними.

– Они станут просто друзьями – нашими общими, если захотите, и ничем больше.

– Я немногое знаю, я быстро надоем вам, и вы будете чувствовать себя несчастным.

– Я буду с наслаждением учить вас все предстоящие долгие годы. Не хотите ли получить первый урок сейчас, Роксана?

– Я старая дева и предпочла бы не оставаться ею дольше, чем можно.

Девлин рассмеялся и поцеловал ее в приоткрытые губы. Она почувствовала, как его рука коснулась ее груди.

– Вы восхитительны! Я изнываю от желания видеть вас обнаженной. Мне хочется упиваться вашим белоснежным телом и выть на луну.

– Нет, так делают оборотни.

– Тихо! Я постараюсь, чтобы мы оба сегодня выли на луну. Полуночную луну.

Она подняла руку и погладила его.

– Знаете, я не могу дождаться, когда же мы с вами соединимся.

Девлин понимал – в отличие от нее, – что воздух стал слишком холодным, а солнце скрылось за темными тучами. Вряд ли стоит обнажаться здесь, возле реки, сейчас, даже несмотря на пылающий огонь страсти, особенно когда начинается дождь. Он вздохнул.

– Придется подождать. Я позову вас сегодня ночью, если захотите. Или подождем до свадьбы, если вы предпочитаете сделать так. – Он с трудом заставил себя произнести эти слова.

– Возможно, вы правы, – ответила она, и он был рад, что в голосе ее слышалось разочарование.

Девлин поправил свою одежду, потом ее, погладил ее волосы. Поцеловал еще раз.

– Мы должны идти.

Когда они бежали, взявшись за руки, в Рейвенскар, спасаясь от сгущающихся туч, Роксана прокричала:

– Возможно, я приду к вам в полночь, мы потанцуем, и я подставлю вам шею.

Они опередили грозу всего на несколько минут. Когда он оставил Роксану у двери ее спальни, она произнесла:

– Теперь все по-другому, Девлин. Это навсегда.

Только допивая бренди с Джулианом после прекрасного ужина, он вдруг понял, что Роксана так и не согласилась выйти за него замуж. Да и он так и не признался ей в любви. «Мне весьма нравится находиться рядом с вами». Неоспоримая истина, но ему все равно должно быть стыдно. О чем он думал? Он посмотрел на Джулиана и медленно произнес:

– Я идиот. Посади меня на кол и брось в Темзу во время отлива.

– Я полагаю, эта реплика имеет отношение к Роксане. Почему ты идиот?

– Я не имею права раскрыть эту тайну.

– Конечно, имеешь. Я твой дядя.

Девлин скомкал носовой платок и бросил на пол.

– Я не сказал, что люблю ее. Можешь в это поверить? Я сказал просто, что мне нравится находиться рядом с ней.

– Да, недосмотр с твоей стороны. Но я уверен, ты его исправишь. Знаешь, я думаю, Беатрис ждет щенков. Клетус – их гордый отец. Он парит над ней и не выпускает из виду.

– Я заберу двоих из помета. У Клетуса обостренное чувство собственности, просто так он их не отдаст. Что касается Беатрис, она залижет их до полного выпадения шерсти. Как ты думаешь, предосудительно спать с женщиной до брака?

– Боюсь, я думаю именно так.

Девлин чертыхнулся.

– Она хочет этого, Джулиан. Хочет не меньше меня. Только четыре ночи до нашей последней контрабандистской вылазки – черт, целая вечность. Я уверен, моя мать не согласится на простую свадьбу. Сколько месяцев уйдет на подготовку?

– Скажи матери, что не сможешь ждать до августа. Уверен, ты продержишься до того времени. В конце концов, у тебя две любовницы.

Девлин покачал головой.

– Полагаю, я должен начать практиковаться в верности уже сейчас. Роксана будет прекрасной герцогиней, ты согласен, Джулиан?

– Да. Предлагаю вам поселиться в Холли-Хилле, Девлин, посещать Маунт-Берни только, скажем, на Рождество. Но не беспокойся, она хорошо уживется с твоей матерью. Роксана очень умна.

Девлин поднял бокал и со звоном коснулся бокала Джулиана.

– Она наверняка с удовольствием оставит свой отпечаток на Холли-Хилле. Ты знаешь, Роксана пахнет жасмином с легким оттенком лимона…